Текст книги "Дейр"

Автор книги: Филип Хосе Фармер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 53 страниц)

Однако они слишком бахвалились и этим выдали себя.

“И меня тоже”, – подумал Улисс.

Было уже слишком поздно предпринимать что-либо, оставалось надеяться на внезапность и удачу. Если только Глик не сдрейфит и не просчитается, не промажет – хотя кто же промажет по такой громадине, – случится чудо.

Глик не сдрейфил. Он пронесся вперед и наклонился, стремясь спикировать и взлететь над чудовищем. Это было не очень разумно. Он прошел точно над Тварью, и поэтому его тень коснулась животного. Оно ничего не заметило. Но тут дым от факела достиг зверя, хотя Глик был в пятидесяти футах над ним.

Зверь прекратил терзать ветки, поднял хобот, покачал им и затрубил.

Глик уронил бомбу и горестно вскрикнул.

Колосс ответил ему также криком и внезапно превратился из неподвижной массы в невероятно быстро набирающий скорость заряд. Зверь, скорее, так ничего и не понял, он просто испугался и помчался куда глаза глядят. Намеренно или нет, но он повернул на Улисса, и ракета вдруг оказалась удивительно кстати.

Злясь, он положил базуку и снаряд на плечо и велел Авине зажечь запал. Он мог на нее не смотреть – она покорно и холодно сообщала, что делает.

В этот момент бомба Глика взорвалась в тридцати ярдах позади серого монстра. Древняя Тварь только увеличила свой рев и скорость К тому же она изменила направление, так что теперь мчалась мимо Улисса и Авины. Сейчас, сейчас она пронесется от них всего в четырех футах… Но она должна заметить их раньше, как только повернет голову.

Жар ударил в лицо Улиссу, дым застлал ему глаза, ракета зашипела и вылетела из трубы у него над головой. Она описала широкую дугу по направлению к зверю, который теперь бросился в атаку, заметив их двумя минутами позже. Его туловище изогнулось, красные глаза уставились на них в упор. Темное пятнышко ракеты ударило в левое плечо монстра, и взрыв оглушил Улисса. Дыма было столько, что зверь как бы исчез. Поющий Медведь не стал дожидаться, пока можно будет увидеть результат взрыва. Он бросился в сторону. Рядом бежала Авина. Носильщики подскочили к ним с другой ракетой, а потом над ними полетели остальные реактивные снаряды, один прошел почти рядом, и что-то ударило Улисса в спину.

Он упал лицом вниз, дым накрыл его словно колпаком. Улисс закашлялся и с трудом приподнялся. Какое-то время он был слишком оглушен, чтобы понять, что случилось. Некоторые ракетчики были настолько взвинчены, что направили снаряды под чересчур низким углом. Одна из таких ракет чуть было не попала в Повелителя и сломала дерево рядом.

Улисс встал на ноги. Одежда его порвалась, лицо стало черным от дыма. Он оглянулся в поисках Авины и тут же издал вопль восторга Она стояла рядом с ним, ошеломленная, с покрасневшими глазами и закопченным от дыма лицом. Но, кажется, с ней было все в порядке. Улисс обернулся опять к Древней Твари. Дым еще не рассеялся, и ничего не было ни видно, ни слышно. Он только помнил, что Тварь должна быть где-то справа.

Зверь исчез. Точнее, он лежал на земле, подергивая колоннообразными ногами, и кровь била ручьями из него. Одна нога, хотя и двигалась, но оказалась сломанной в суставе.

Воины и носильщики, радостно крича и стреляя, двинулись на Тварь. Внезапно она, несмотря на сломанную ногу, все-таки поднялась и ринулась в атаку. Двуногие бросились врассыпную, крича от ужаса. Зверь придавил одного своим телом, поднял вверх, повертел над головой и зашвырнул на верхушку дерева.

После этого Древняя Тварь свалилась вновь. Теперь она умирала в озере грязи и крови.

Удивительно, но вуфеа, заброшенный на дерево, отделался только несколькими ушибами и царапинами.

Улиссу потребовалось немало времени, чтобы восстановить слух и нервы. Когда спало первое напряжение, он обследовал животное. Оно казалось, как говорила Авина, шагающей горой. Потребуется гигантский труд, чтобы отрезать бивни и перетащить их в деревню вуфеа. Но он знал, когда вуфеа, вагарондиты и алканквибы совершат туда паломничество и увидят грандиозные бивни, вкопанные в землю перед его замком, они почувствуют, что их Каменный Бог поистине всемогущ. Они должны также, как он надеялся, проникнуться сильным чувством единства. Все три вечных недруга участвовали в общей охоте за своим кровным врагом. И все разделили славу.

Одно портило ему триумф. Глик. Он спросил летучего человечка, что с ним случилось.

– Прости меня, Повелитель! – заверещал Глик. – Я даже вспотел от волнения – моя рука соскользнула, и я выронил бомбу. Я очень расстроился, но ничем не мог исправить дело.

– А крикнул тоже от волнения или хотел предупредить Древнюю Тварь?

– Воистину твои подозрения напрасны, Повелитель! Моя вина только в том, что гигантское чудовище вселяло огромный страх в сердца каждого смертного. Смотри, как близко прошла от тебя ракета. Чуть не сбила.

– Но вреда все же не причинила, – заметил Улисс.

– Теперь, когда Древняя Тварь мертва, могу я уйти? – спросил Глик. – Я хотел бы вернуться домой.

– Куда? – сказал Улисс, надеясь его подловить.

– Как я уже говорил, Повелитель, на юг. Через много-много переходов.

– Можешь идти, – сказал Улисс, удивляясь, что Глик так и не раскрыл свои карты. Ему показалось, что тот спешит перед кем-то отчитаться, но перед кем – оставалось тайной. Не было смысла его задерживать. – Скоро я увижу тебя вновь?

– Не знаю, мой Повелитель, – сказал Глик, украдкой наблюдая за Улиссом и зля его еще больше. – Но ты можешь увидеть других, подобных мне.

– Я увижу тебя скорее, чем ты думаешь, – сказал Улисс.

Глик казался испуганным. Он проговорил:

– Что ты хочешь этим сказать, мой Повелитель?

– Прощай, – ответил Улисс. – И спасибо тебе за все.

Глик поднялся и выдавил:

– Прощай, мой Повелитель. Это было самое выгодное и самое волнующее предприятие в моей жизни.

Он ушел, чтобы сказать “до свидания” вождю каждой из трех групп и Авине. Улисс наблюдал за ним, пока тот не взлетел и не исчез за высоким холмом.

– Думаю, что он отправился докладывать кому-то о результатах своей разведки, – сказал он Авине.

– Мой Повелитель? – вымолвила она. – Разведки?

– Да, уверен, что он работает на кого-то еще, не только на себя и свой народ. Я не могу указать пальцем на кого именно. Но чувствую.

– Возможно, он работает на Вурутану, – проговорила Авина.

– Может быть, – сказал он. – Увидим. Мы пойдем на юг, чтобы посмотреть на Вурутану, после того как установим перед замком бивни.

– И я пойду? – спросила она. Ее громадные синие сиамские глаза остановились на нем, а поза выразила напряжение и готовность.

– Думаю, это будет очень опасно, – сказал он. – Но кажется, ты не боишься опасности. Да, я был бы очень счастлив, если бы ты пошла с нами. Но я не стану никому приказывать меня сопровождать. Я буду брать только добровольцев.

– Я была бы очень счастлива пойти с тобой, мой Повелитель, – сказала она. И добавила: – Ты хочешь узреть Вурутану или найти своих сыновей и дочерей?

– Каких моих?

– Тех смертных, о которых говорил Глик. Существ, похожих на тебя так сильно, что вправе называться твоими детьми.

Улисс улыбнулся и сказал:

– Ты очень умна и очень чувствительна, Авина. Мы пойдем на юг вместе, конечно.

– И ты найдешь себе подругу среди смертных, которые являются твоими детьми?

– Не знаю! – бросил Поющий Медведь более резко, чем хотелось бы. Почему этот вопрос так задел его? Конечно, ему стоило найти себе супругу. Что за беда! И потом, подумал он, она все же самка, и ее вопрос вполне естественен.

Но с тех пор несколько дней Авина ходила подавленной. Повелитель долго и усердно старался втянуть ее в разговор и развеселить. Но даже потом, много позже, ловил на себе ее странный взгляд.

Отряд достиг деревни вуфеа, обойдя остальные селения на пути их основного маршрута. Они поставили бивни по углам перед воротами замка и потом построили навес, опирающийся на бивни. Празднества и церемонии шли до тех пор, пока вожди не объявили, что вуфеа обанкротились. Оно и неудивительно: об урожаях никто не заботился, уничтожили и дичь на многие мили в округе.

Улисс приказал сделать побольше бомб и несколько ракет. Пока их делали, он отправился на большую охоту в южные равнины. Он также хотел добыть несколько диких лошадей и подобраться поближе, чтобы взглянуть на Вурутану.

Основная часть отряда вернулась в деревню с грудами копченого мяса, которые они тащили на салазках. Они также пригнали живьем много лошадей и, как было приказано, обращались с ними осторожно, не резали.

Улисс потащился на юг с сорока воинами и Авиной. Миновали гигантские стада слонов. Размером они были с африканского слона, но с горбами жира на ляжках и невообразимо длинным мехом. Прошли мимо стада антилоп самых различных видов и пород. Некоторые походили на американских и африканских антилоп его времени.

Им попадались на глаза стаи волкоподобных остроухих собак, с белыми и рыжими пятнами, покрывавшими все тело. Там были своры ягуароподобных полосатых котов, каждый не меньше льва. Встречались двенадцатифутовые роадриннеры. Один раз Улисс заметил громадных птиц, оттаскивающих двух ягуаров от лошади, только что убитой этими большими котятами.

Его спутников не волновали ни птицы, ни животные, чего нельзя было сказать о куриаумеях. Это был рослый, длинноногий народ с красным мехом и белыми лицами. Очень дикий народ, как выразилась Авина. Они не были родственниками вуфеа, вагарондитов или алкан-квибов. Они применяли боло, арбалеты и копьеметы.

Никто не заговаривал о возвращении, но чем глубже они забирались на куриаумескую территорию, тем нервознее становился его отряд.

Улисс настаивал, чтобы шли на юг. Но когда через два дня они заметно приблизились к темной массе на горизонте, он вынужден был повернуть назад. Его окольные вопросы, однако, доставили ему кое-какую информацию, хотя он не смел ей верить.

Насколько он понял из рассказов, Вурутана был деревом. Но деревом, не похожим на все остальные деревья, когда-либо существовавшие со дня сотворения мира.

Они вернулись, так и не увидев ужасных куриаумеев, и Улисс тут же начал приготовления к большому путешествию. Но теперь опала листва, задул холодный ветер, и он решил подождать до весны.

Через месяц с первым снегом в деревню прилетели Глик и его жена Гуак. Нацепив легкие шкуры, они выглядели, словно крылатые маленькие эскимосы. Гуак была меньше, чем Глик, но еще крикливей. Бесстыжая, громкоголосая, привередливая и шумная самка, которую Улисс невзлюбил с первого взгляда. Если б у нее были перья и птичьи лапы, ее вполне можно было назвать Гарпией.

– Ты не устал меня ждать? – сказал Улисс, усмехаясь.

– Я? Ждать? Воистину, Повелитель, я не понимаю, что ты имеешь в виду, – сказал Глик.

Покончив со сплетнями и сообщениями о продвижении дичи к югу, они с женой задали множество вопросов деревенским. Им было нетрудно догадаться, что после весенней распутицы Каменный Бог планирует поход на Вурутану. Улисс между тем, расспросив Авину и других, выяснил, что летучий народ редко появляется в это время года. А верховный жрец вообще заявил, что ни один из “крылатых мышей” не прилетал так поздно за последние двадцать лет, а может быть, и более.

Услышав это, Улисс кивнул. Он ожидал, что летучих людей пошлют выяснить, что у него на уме. И верил, что оба вернутся обратно ранней весной, намного раньше, чем обычно. Однажды холодным утром он сказал им “прощай” и решил, что придется сниматься с места даже раньше, чем планировал.

Тем временем Улисс объездил лошадей и научил воинов верховой езде. Зимние снега были не такими сильными, как он привык. Все же географически это место могло быть Сиракузами. Но климат здесь стал мягче. Снег падал часто, однако его было немного, и он так же часто таял. У Повелителя было вдоволь пространства для езды верхом, потом у лошадей, которых он держал, родились жеребята, и он обучил своих прислужников за ними ухаживать. Он еще раз уверился в том, что животные человечнее людей.

Наконец весна освободила замерзшую землю, и долины стали непроходимыми. Улисс медлил с началом экспедиции из-за болезни, которая появилась среди вуфеа. За несколько недель умерло несколько дюжин, а потом в бреду свалилась Авина. Он неустанно выхаживал ее. Аузира то и дело устраивал очистительные церемонии. Об инфекционных заболеваниях тут никто толком не знал. Утвердилась древняя теория о духах и дьяволах, насылаемых на человека ведьмами. Конечно, Улисс с ней не согласился. Без микроскопа он не мог подтвердить своих объяснений, а если даже и смог бы, то не в силах был излечить чуму. Жар и сопровождавшие его волдыри на голове держались у каждого заболевшего в течение недели. Некоторые умерли, некоторые выздоровели. Казалось совершенно непонятным, почему выживают одни и погибают другие. Хоронили что ни день, и постепенно эпидемия сошла на нет.

Улисс представил себе, как было бы нелепо стать жертвой чумы, попав на много миллионов лет в будущее. Но он оказался невосприимчив к болезни. В этом было его бесспорное преимущество. Почувствуй он недомогание, все усомнились бы в его божественности.

Эпидемия продолжалась около месяца. Когда же она схлынула, восьмая часть населения оказалась под землей. Болезнь уносила младенцев и подросших детей, зрелых мужчин и стариков.

Он упал духом, да и было от чего. Во-первых, ему стал ближе этот народ, несмотря на их нечеловеческую природу и психологию. Некоторые смерти особенно потрясли его, в том числе и Аузиры. Возможно, горе Авины по отцу тронуло его больше, чем сама смерть, но он был подавлен. Во-вторых, вуфеа, как никогда, нуждались в рабочих руках для весеннего сева и охоты. Они действительно не могли отпустить воинов в поход.

Однако Каменный Бог дал им лук и стрелы, лошадей и транспорт. Они ушли теперь несомненно дальше в добыче мяса лошадей и антилоп. Более того, мысль выращивать лошадей самим пришла к ним помимо их Бога. Они выделили для развода две породы. Одна должна была стать их тягловой силой, а от второй добивались коротких ног и большого тела Вуфеа знали законы генетики и уже давно одомашнили собак и свиней, выведя нужные породы.

За этими хлопотами действительно стало слишком поздно или слишком рано – как смотреть – выступать на равнины. Хлябь начала подсыхать. Поэтому Улисс ждал, расширяя свои приготовления и придумывая еще множество препятствий, к которым ему якобы надо было готовиться. Хотя он и не знал, какие будут эти препятствия на самом деле. Его воины воспринимали ожидание тоже с трудом. Чем дольше экспедиция откладывалась, тем больший страх и уныние порождали рассказы о дьявольских деяниях Вурутаны.

За три дня до выхода экспедиции Глик и его жена Гуак выскользнули из голубой дали.

– Мой Повелитель, по-моему, я мог бы сослужить тебе хорошую службу! – сказал Глик. Его дубленое, клыкастое лицо сморщилось, напоминая мордочку летучей мыши. “Или уродливой лисы”, – подумал Улисс.

Улисс согласился, что тот мог бы сослужить службу, на этом и порешили. Хотя если честно, то Улисс сомневался в “хорошей службе” Глика. У него было достаточно времени обмозговать инцидент с Древней Тварью, а также рассказы о летучем народе.

Глаза Глика широко раскрылись, когда он увидел четыре повозки, которые построил Улисс. Он сказал:

– Повелитель, ты дал своему народу много новых и полезных вещей. С луками и стрелами, порохом и лошадьми твои люди смогут покорить все народы к северу отсюда.

– Верно. Но меня интересует нечто другое. И только оно одно.

– Ах да, Вурутана.

Казалось, Глик не удивился. Даже больше. Он был удовлетворен.

На третье утро караван вышел в путь. Улисс – Поющий Медведь восседал на самом гигантском пони, которого только смог сыскать. Сбоку на кобылке ехала Авина. Поодаль держались Глик и Гуак. За ними ехали сорок воинов, а затем, влекомые лошадьми, четыре повозки и шестьдесят воинов. На флангах, спереди и сзади, ехали разведчики. Отряд был составлен почти из равных групп вуфеа, вагарондитов и алканквибов. Улисс предпочел бы, чтобы все сражающиеся бойцы были одной расы, потому что он устал разнимать и прекращать распри и ссоры между давними врагами. Однако он хотел сохранить союз, а взять с собой только одну расу – означало пренебречь остальными двумя.

Составилось странное и удивительное сборище! Но Улисс решил, что все три расы были прежде братьями и имели одного общего предка. Сходство вагарондитов и алканквибов с енотами было чисто поверхностным.

Шествие двигалось по равнине, останавливаясь с наступлением сумерек или раньше около родников или ручьев. Они добыли много дичи, и все ели вдоволь. День за днем громадная масса на юге становилась все больше и больше, а потом внезапно начала быстро разрастаться. Однажды к ним приблизился боевой отряд куриаумеев, но их число было вровень с путешественниками. Кроме того, они, казалось, обомлели, увидев всадников. Куриаумеи держались на почтительном расстоянии, а на второй день скрылись совсем. Потом, дня через два, они столкнулись почти с тысячной армией выряженных в перья и бумы куриаумеев. Но те не застали Улисса врасплох. Еще за полдня до встречи их заметили дулулики.

Улисс остановил свой караван и стал изучать противников. Они были почти такими же рослыми, как и он, но стройнее и серого цвета. Мех рыжеватый, уши сильно сдвинуты вперед. И хотя лица казались такими же человеческими, как у вуфеа, а их зубы – такими же редкими и острыми, они были явно не кошки. В них чувствовалось что-то собачье. От них даже воняло псиной, и с языков капала слюна.

Кдангвинг, вождь алканквибов, спросил:

– Повелитель, мы нападем на них?

Остальные вожди нахмурились, услышав сказанное. Улисс мановением руки заставил его замолчать, решив повнимательнее присмотреться к противнику. Там били большие барабаны, и пока вожди воодушевляли воинов и произносили воинственные речи, все танцевали танец смерти. Они выстраивались полумесяцем, охватывая караван.

Улисс отдал приказ, и отряд развернулся клином, с ним во главе и повозками в центре. Это построение всегда применялось против недисциплинированных дикарей.

Большинство бойцов Улисса было вооружено луками и стрелами, а некоторые несли базуки. Для большей эффективности им пришлось спешиться. Крыши повозок представляли собой платформы, где на поворачивающихся лафетах были установлены направляющие ракеты.

Улисс отдал приказ выступать, и живой клин рысью помчался к противникам. Эта малочисленная сила пришельцев, посмевших вести себя столь дерзко на чужой территории, казалось, на несколько минут парализовала собак. Наконец вожди привели их в чувство, и те бросились на отряд Улисса. Но цепочка их становилась все реже по мере приближения к всадникам, и после одной или двух стычек собаки были уже в состоянии хаоса. Каждый человек – или собака-человек – сражался сам за себя.

Улисс остановил кавалерию, выступили воины с базуками, и орудия дали залп. Потом последовали еще шесть залпов, каждый по знаку сержантов, которых Улисс выделил для связи. Это было превосходное упражнение! Тренировки не пропали даром, и около двухсот куриаумеев пали со стрелами в груди.

Затем, когда врага уже обратили в бегство, вдогонку грохнули ракеты.

Боевые головки, правда, несли каменную щебенку вместо шрапнели, но свое дело снаряды сделали – началась паника. Куриаумеи побросали свое оружие. Кавалерия двигалась медленно и наконец совсем остановилась, а ее всадники вернулись назад, собирая стрелы, отрезая уши убитым и подсчитывая трофеи.

Двумя часами позже собаки-люди, перестроившись и кое-как подлатав свою храбрость, вновь атаковали. И вновь их разбили и обратили в бегство.

Это был великий день кошачьих, которые обычно проигрывали, когда бы ни сражались с собаками на их собственной земле. Победители рвались вперед – жечь деревни и вырезать самок и детенышей, но Улисс был против.

Через два дня черная масса на горизонте стала темно-зеленой. Еще позже они стали различать не только цвета, но и оттенки. В зеленом появились серые полосы. Потом они преобразовались в необъятные стволы, ветви и сучья.

Да, Вурутана был деревом, самым могучим среди всех существующих. Улисс, вспоминая Угдразил, мир деревьев в северных легендах, подумал, что перед ним его воплощение. Это был воистину мир деревьев, если можно верить Глику и его описаниям. Баньян, в тридцать тысяч футов высотой, простиравшийся на тысячи квадратных миль. Ветви его тянулись до самой земли, затем проникали в землю и порождали новые стволы и побеги. Это была устойчивая и однородная масса. Кое-где в этом обширном месиве виднелись отдельные, все еще живые ответвления.

Когда они подошли к первому громадному отростку, который уходил на некотором расстоянии от них в землю, то просто обомлели. Потом они объехали вокруг этой сморщенной серой колонны и прикинули, что ветка была почти пятьсот ярдов в диаметре. Кора ее казалась такой сморщенной, потрескавшейся и рубцеватой, что походила на иссеченный ветром и дождями утес.

Все молчали. Вурутана был несметный, непреодолимый, на нем оставили свои отметины все стихии, все катаклизмы – море, гигантские землетрясения, падение огромного метеорита.

– Гляди! – показывала Авина. – Деревья растут из дерева!

Почва набилась во множество глубоких древесных трещин, в которые ветром или птицами заносились семена, и новые отростки пускали корни в расщелинах старой коры. Некоторые из них достигали сотни футов ввысь.

Улисс заглянул в мрачную глубину. Так густа была вокруг растительность, что солнце почти не пробивалось сюда. Глик сказал, что проще путешествовать в верхних террасах, чем у подножия этого дерева-великана. Слишком много воды стекало со стволов на землю, и она образовывала обширные болота. К тому же там были еще зыбучие пески, ядовитые растения, которые не нуждались в свете, и ядовитые змеи, которым вообще свет был ни к чему. Отряд вскоре и в самом деле затерялся среди болот и пробирался через них несколько дней.

Улисс вообще-то не доверял летучему народу, но на сей раз сказанному поверить мог. От корней шел сырой тлетворный запах. Это смердела гниль, бледные слабые водные создания и хлябь, которая затянула бы любого, кто был бы настолько глуп или отважен, чтобы на нее ступить.

Поющий Медведь смотрел вверх, скользя взглядом вдоль ближайшей ветви. Та спускалась под углом в сорок пять градусов из чего-то зеленого и многоцветно-хаотического в нескольких милях отсюда.

– Мы поедем от нее к следующей и посмотрим там, что к чему.

Стало уже очевидным, что им придется оставить лошадей. Скверно, что они не приручили коз, подумал Улисс и тут же увидел коз, скакавших с одного выступа коры на другой. Это были оранжевошеистые создания с маленькой черной бородкой и бакенбардами.

Здесь обитали и другие животные. Чернотелые, желтолицые обезьяны с длинными согнутыми хвостами. Бабуины, с зеленым задом и алой шерстью. Крошечные лани с шишечками рогов. Какие-то свиноподобные, хрюкающие животные. И птицы, птицы, птицы!

Они проскакали с полмили, пока не подъехали к следующей ветви – или корню, – выступающему из земли. Вода низвергалась вниз потоком, образовывала канал и впадала в ложе ручья. Глик сообщил, что там, в углублениях на вершинах веток, существует множество рек, ручейков и речушек. Теперь Улисс ему поверил. Каким могучим насосом было это дерево! Оно, наверное, послало свои корни глубоко и высасывало влагу, содержащуюся в скалах и запертых водоносных слоях глубоко под землей. Оно могло даже выпить океан и превратить его воду в соки, растворяющие соли. Затем оно выделяло воду в различных местах, и ручьи, реки и речушки срывались вниз.

– Это место ничем не лучше остальных, – сказал он. – Распрягайте лошадей. Пусть идут с богом, куда хотят.

– У них такое хорошее мясо! – просительно проговорила Авина.

– Знаю. Но я не желаю убивать этих лошадей. Они нам служили и имеют право на жизнь.

– Их все равно съедят не позже чем через неделю, – проговорила Авина. Но передала приказ Улисса воинам, и те беспрекословно подчинились.

Улисс наблюдал за летучими людьми, пока шла разгрузка. Те сидели рядом в тени, отбрасываемой деревом, и о чем-то тихо совещались. Им позволили зайти так далеко, потому что они были весьма полезными разведчиками и к тому же болтали так много, что снабжали других информацией, даже когда этого вовсе не хотели. Они предупредили отряд о собако-людях и сообщили Улиссу достаточно данных, чтобы он мог сложить отдельные фрагменты и представить в целом картину, которая ожидала их впереди.

Но, возможно, рассказывая все это, они в то же время шпионили за вторженцами и могли предать отряд в любой момент. Во всяком случае, Улисс был к этому готов.

Он отступил назад, а потом пошел дальше, решив, что позволит летучим людям сопровождать отряд еще несколько дней. Дерево было тем окружением, с которым никто, за исключением летучих людей, знаком не был. Отряд нуждался в любых советах. И хотя возле дерева почти не было открытого пространства, но места, чтобы летать двоим, было достаточно.

Они могли совершать разведывательные полеты впереди отряда. Тревожило лишь одно – а вдруг они отправлялись вперед, чтобы известить кого-то, где сейчас проходит отряд Улисса?

И все-таки у него оставался шанс – еще несколько дней.

Улисс вернулся к груде вещей и отобрал то, что им следует взять. Взбираться на это дерево все равно что штурмовать гору. Они могли прихватить только самое необходимое. В то же время было очевидно, что применять тяжелые базуки и ракеты будет малоэффективно. Поколебавшись несколько минут, Улисс решил от них избавиться. Однако он оставил несколько бомб.

Он не хотел, чтобы летучий народ прилетел сюда и забрал ракеты, поэтому он выпотрошил их и поджег порох. В результате взрыв потряс дерево на много миль вокруг. Прошло несколько часов, прежде чем угомонилось карканье и верещание обезьян и птиц.

Убедившись, что все надежно привязано и упаковано, Повелитель дал сигнал следовать за ним. Они взбирались вдоль потока, карабкаясь по коре с выступа на выступ, словно переходили по камням ручей. Улисс был рад, что захватил с собой четыре пары отличных мокасин. Грубая, шершавая кора изнашивала тонкую кожу буквально в считанные часы. У остальных на лапках были мозоли, как железо. Однако летучих людей приходилось нести: слабые перепончатые ноги плохо слушались своих хозяев в древесной путанице. Их носильщики жаловались все громче, и Улисс решил, что летучих людей дальше нести не стоит. Он велел им лететь вперед и ждать. Без разведчиков ему не обойтись. В такой среде устроить засаду было чрезвычайно просто.

Пренебрегая дневным отдыхом, они упорно пробирались вдоль ручья. Выемка, бежавшая по хребту ветви, составляла пятьдесят футов в ширину и десять в глубину. Сбегавшая под углом в сорок пять градусов, вода была чересчур сильна, чтобы ее мог кто-нибудь преодолеть. Но Глик заверил, что выше, где ветвь горизонтальна, поток достаточно медлен, чтобы перейти вброд. В потоке водились рыбы, лягушки, насекомые, растения и, конечно, существа, которые их ели. А по соседству – хищники, которые, в свою очередь, ели эти существа.

За полчаса до сумерек вышли на горизонтальный участок. Здесь подождали, пока Улисс оценит обстановку. Вокруг царил полумрак, и когда солнце село, они оказались в полной темноте.

В занавесах переплетающихся цветов и лиан, составляющих странные зыбкие структуры, жили маленькие животные, похожие на землероек, строившие свои гнезда из слюны, которая на воздухе становилась густой и твердой. А Глик предупреждал о некоторых маленьких зверьках, чьи клыки очень ядовиты.

Существовали и другие опасности, большинство которых он описал Улиссу. Но все ли? Или о чем-то все-таки умолчал?

Улисс постарался скрыть свое беспокойство. Но Авина и некоторые другие были подавлены. Они, сбившись в тесную кучу, варили мясо на маленьких бездымных кострах. Улисс не пытался их расшевелить. Молчание оставляло желать лучшего. Если предстоит и дальше блуждать во мраке, Повелителю придется как-то поднять моральный дух своих подопечных.

Он соорудил удочки, используя оленье мясо как наживку, и пошел ловить рыбу. Вместо рыбы он поймал в первый раз беспанцирную черепаху и собрался было бросить ее обратно, но потом передумал и решил приготовить черепаху на завтрак. Вторая попытка подарила ему маленькую рыбку, которую он пренебрежительно выкинул. Через пять минут – наконец-то – он вытянул рыбину в полтора фута длиной! У нее были крепкие шипы и коротенькие усики по обеим сторонам тела. Когда с трудом он вытащил ее на берег, то вдруг обнаружил, что та может дышать воздухом. Она издавала квакающие звуки и старалась вцепиться в него тонкими когтями – кончиками плавников. Он положил ее в корзину, где она продолжала квакать, да так громко, что он решил от нее избавиться. Зачем терпеть ее кваканье сейчас, если можно поймать ее или ее сестриц на завтрак утром!

Проблема ночлега решилась достаточно просто, хотя и не совсем его устроила. Вокруг было вдоволь маленьких щелей, чтобы обеспечить убежище всему отряду, но, с другой стороны, они не могли ночевать достаточно близко друг к другу, враг мог напасть на них и вырезать поодиночке, а караульные этого и не заметили бы.

Тут уже Улисс ничего не мог поделать, только удвоить охрану. Он оставил себе вторую смену и лег недалеко от Авины. Закрыл глаза, но вскоре вновь открыл их. Крики, свисты, стоны, карканье, вопли, удары и улюлюкание сделали сон невозможным. Нервы не выдерживали. Он сел, лег, снова сел, повернулся и позвал Авину. Когда его плеча коснулись, зовя на вахту, он еще и не сомкнул глаз.

Потом взошла луна, но ее свет не проникал в растительную каверну. Как бы хотел сейчас Улисс оказаться всего в нескольких милях отсюда, на равнине, где луна сверкает так ярко.

Утром у всех были красные глаза, словно от яркого солнца. Улисс выпил немного воды из ручья и потом отправился ловить рыбу. Он поймал пять амфибий, три форелеобразных рыбы, двух лягушек и еще одну черепаху. Он отдал их Авине, и она с несколькими вуфеа принялась за стряпню.

Улисс, говоря не громко, но ободряюще, сумел добиться своего: после того, как отведали рыбы (а рыбу они любили), люди-кошки почувствовали себя лучше. Тем не менее, подняв тюки, они поняли, что усталость еще слишком велика. Когда вышли из мест, где солнце бросало длинные ленты света под кронами ветвей и лиан и упали черные тени, ведущие немного притихли. Встречались места, где растения сплетались так густо, что летучий народ не мог летать, и приходилось воинам опять нести их на спинах.

На второй день они оказались в лучших условиях. Крики ночью становились привычными, и они смогли немного выспаться. Хорошо ели. Рыба ловилась замечательно. Вагарондиты подстрелили большого алого борова с тремя парами изогнутых клыков. Борова поджарили и съели. К тому же кругом было много ягод, фруктов, орехов. Глик сказал, что они не ядовиты, но осторожный Улисс приказал ему и его жене попробовать все самим, перед тем как будут есть другие. Глику приказ не понравился, но он только угрюмо усмехнулся и повиновался.