Текст книги "Дейр"

Автор книги: Филип Хосе Фармер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 53 страниц)

Глава 3

Над ними что-то скребло, царапало по крышке подпола. Женщина заставляла ее какой-то мебелью. О’Брайен вытащил из кармана фонарик, и они осмотрели помещение, в которое попали. Они находились в низком темном подполе с глиняными стенами, скорее яме, чем настоящем подполе. С потолочной балки свисали два пласта шпига. Маленькие бочонки с солеными огурцами, солониной, белой фасолью и овечьим сыром стояли в ряд вдоль стен. В другом конце помещения лежали пустые мешки, инструменты и огромная выделанная деревянная маска, привлекшая внимание Ту Хокса. Она представляла из себя лицо какого-то демона или чудовища и на ней были следы раскраски.

– Смешно, – сказал О’Брайен. – От всего этого мне как-то не по себе. Я хотел сказать тебе об этом, но ты мог вообразить, что у меня какой-то заскок. Незадолго до того, как появился этот истребитель, у меня возникло странное чувство, как будто внезапно начался приступ морской болезни. Сначала я подумал, что меня зацепило, но я не почувствовал и не заметил ранения. Потом у меня больше не было времени думать об этом. Но когда мы опустились на опушке леса, у меня снова появилось то же самое чувство, но только не такое сильное. Чувство, что находиться здесь намного хуже, чем получить пулю в лоб или прятаться от немцев.

Ту Хокс кивнул.

– Да, я знаю. У меня самого было такое же чувство. Но я не могу объяснить его.

Тут они услышали, как автомобиль приблизился и остановился возле дома. Мотор его громко стучал. О’Брайен выключил фонарик и попытался выковырять глину между верхним краем ямы и плотно прилегающим бревном внешней стены. Потребовалось немного времени, чтобы проделать узкую щель, через которую в подвал просочился дневной свет. Они приникли к щели. Щель была не больше чем в полсантиметра шириной, но она позволила им увидеть машину и двоих солдат, вылезших из нее. На вид машина была очень странная, может быть, не столько странная, сколько старомодная.

– Румыния, – рассуждал Ту Хокс, – выглядит очень отсталой страной, но она располагает мощнейшими в Европе нефтеперерабатывающими заводами. И солдаты эти конечно же не подданные германского вермахта. Их мундиры не похожи ни на что, что Ту Хокс видел до сих пор, не были похожи они и на изображения, которые ему показывали во время инструктажа. Офицер – если это был офицер – носил блестящий шлем в виде головы волка, в разверстой пасти которого виднелось лицо мужчины. Все, даже волчьи уши, было изображено достаточно точно. Куртка из зеленого материала с меховым воротником доходила до колен. Костюм его дополняли узкие красные брюки с двумя кожаными накладками на коленях, а также сапоги с довольно высокими голенищами. В правой руке он сжимал странной формы пистолет, которым он жестикулировал, отдавая приказы. Когда он повернулся, оказалось, что на левом боку у него был меч в ножнах.

Солдаты носили цилиндрические, заостряющиеся кверху шлемы с козырьком для защиты шеи, черные кители до колен с застегивающимися на кнопки полами и красные длинные брюки, заправленные в сапоги. У них тоже были мечи на широких кожаных поясах, а в руках они держали ружья. На ружьях были полукруглые барабаны для патронов. Офицер был гладко выбрит, а у солдат, насколько это было видно, были окладистые бороды и длинные, до плеч, волосы, что делало их похожими на кочевых цыган.

Солдаты начали обыскивать двор. Летчики в укрытии слышали, как они топают и хлопают дверями. Офицер, казалось, взялся за крестьянку. Ту Хокс слышал, как он медленно и с акцентом говорил с ней, словно использовал язык, который он изучал в школе. Женщина отвечала, и, казалось, этот язык был ее родным. Ту Хокс снова попытался понять смысл их разговора, и, хотя ему казалось, что он вот-вот поймет его, это ему так и не удалось. Прошло минут десять. Страшное кудахтанье, хлопанье крыльев свидетельствовали о том, что идет экспроприация крестьянского добра, во всяком случае, птицы. “В военное время в таком грабеже нет ничего особенного”, – подумал Ту Хокс. Солдаты, однако, должны были быть не той национальности, что женщина, иначе она и офицер легко поняли бы друг друга. Может быть, он принадлежал к другой народности, которая населяла Румынию? Может быть, это венгры? Это казалось логичным выводом, но Ту Хокса не оставляли сомнения.

Они ждали. Солдаты смеялись и громко разговаривали. Голоса женщины не было слышно. Наконец офицер решил, что пора ехать дальше, отдал приказ и пошел к машине. Солдаты, каждый с одной или двумя прирезанными курами на поясе, перебрались через борт автомобиля.

Звук мотора отдалился, автомобиль исчез из виду. Ту Хокс покинул свой неудобный наблюдательный пост и повернулся к О’Брайену:

– Я не думаю, что они искали именно нас, иначе они простукали бы весь пол и обнаружили бы вход в подпол. Но кого же они тогда искали, если не нас?

Он хотел выбраться наружу, но решил проявить терпение. Может быть, солдаты скоро вернутся или поблизости находится еще один отряд. Медленно проходили часы. Наверху было тихо.

К вечеру дом над ними ожил. Послышались шаги, звук отодвигаемой мебели. Крышка над ними со скрипом поднялась. В отверстие упал свет лампы. Ту Хокс достал пистолет и поднялся по лестнице, твердо решив сопротивляться, если их попытаются взять в плен.

Возле очага стоял мужчина и занимался куском вяленого мяса. Ту Хокс увидел, что кроме большого охотничьего ножа он ничем не вооружен, и сунул пистолет обратно в кобуру. Мужчина с застывшим выражением лица посмотрел на обоих летчиков. Он был черноволос, как и женщина, спутанные пряди волос свисали ему на лоб. На нем была рубашка и брюки из грубой прочной материи, на ногах – грязные сапоги; от него воняло потом. Лет ему было немало – скорее всего, он был отцом молодой женщины.

Женщина предложила им густого супа, который бурлил в котле. О’Брайен и Ту Хокс не были голодны, потому что в подполе они закусили шпигом и солеными огурцами, однако Ту Хокс боялся, что их отказ обидит этих гостеприимных людей. Он благодарно кивнул женщине, потом объяснил О’Брайену свои соображения. Пока он с ним разговаривал, старый крестьянин удивленно переводил взгляд с одного чужака на другого, и на лбу у него пролегли глубокие морщины.

Женщина разлила суп в пестро раскрашенные миски из обожженной глины, положила возле них деревянные ложки, потом снова занялась своими кухонными делами. Мужчина некоторое время походил взад и вперед по комнате, разговаривая с женщиной, потом сел за стол и стал есть суп из своей миски.

Больше не было произнесено ни слова. Опустошив свою миску, мужчина встал и знаком указал обоим летчикам, чтобы они следовали за ним. Они вышли, откинув тонкую ткань, которая занавешивала дверь, ведущую наружу. Ткань была хотя и тонкой, но очень грубой и едва ли годилась для защиты от комаров, но потом Ту Хокс заметил, что она пропитана каким-то маслом. Он узнал этот прогорклый запах. Это было такое же масло, каким женщина смазывала себе волосы.

Хотя это не было подсолнечное масло, оно направило ход мыслей Ту Хокса совершенно в другую сторону. У его индейских предков женщины смазывали свои волосы подсолнечным маслом. Ассоциации, которые пришли ему в голову, он постарался отбросить, поскольку такого просто не могло быть. Но непреложным фактом было то, что он заметил в разговоре фразы, которые напомнили ему диалект ирокезов. Они все еще были ему непонятны, но они не могли принадлежать ни к румынскому, ни к славянским языкам; этот язык не входил ни в индоевропейскую, ни в угрофинскую семью. Это был диалект, фонетика и структура которого была родственна фонетике и структуре языков, на которых говорили окондага, секепа, мохауки и чероки.

Он ничего не сказал О’Брайену о своей нелепой гипотезе. Мужчина провел их по двору к сараю. Огромная дверь со скрипом закрылась за ними. Там было темно, хоть выколи глаз. Ту Хокс положил руку на плечо О’Брайена и мягко оттолкнул его на пару шагов влево. Если крестьянин намеривался неожиданно напасть на них, он не найдет их там, где видел их только что. С полминуты не было слышно ничего, кроме тихого шороха в сене. Затем раздался слабый металлический звук, словно звякнуло оружие. Ту Хокс, готовый к прыжку, присел на полу и сжал в своих вспотевших пальцах рукоятку пистолета. Вспыхнула спичка, и Ту Хокс увидел крестьянина, подносящего пламя к фитилю фонаря. Крестьянин отрегулировал длину фитиля. Помещение сарая наполнилось пятнами света и танцующими тенями.

Когда мужчина увидел, что они присели на пол, он коротко улыбнулся, потом махнул рукой. Перед дверью в задней части сарая он остановился, трижды постучал, подождал несколько секунд и снова постучал три раза. Дверь открылась, крестьянин пропустил летчиков вперед, тотчас же закрыл дверь и запер ее.

Ту Хокс и О’Брайен оказались в низком сарайчике, в котором уже было шесть человек. От сильного, едкого запаха пота, грязной одежды и прогорклого масла перехватило дыхание. Пятеро мужчин со смуглыми лицами, в грубой одежде, сидели на полу или стояли, прислонившись к дощатым стенам. Двое их них были вооружены заряжающимися с дула ружьями, один – луком и стрелами. У двоих были ружья с револьверными магазинами, такие же, какие Ту Хокс видел у солдат. У всех были длинные ножи в кожаных ножнах, прикрепленных на поясе.

– О Иисус! – вздохнул О’Брайен. Было неясно, испугался ли он, потому что считал, будто они попали в западню, или потому, что он уже заметил эти дикие фигуры, вооруженные старинным оружием. Вероятно, было также, что его внимание привлекла шестая фигура Это была женщина, и, хотя она носила такую же одежду, как и все остальные, она заметно от них отличалась. Насколько позволила различать грязь, кожа у нее была более светлой, чем у ее спутников, светлыми были и ее волнистые волосы. У нее было прекрасное, но усталое лицо с маленьким прямым носом, твердым подбородком и скептическими голубыми глазами.

Ту Хокс, стоявший недалеко от нее, скоро заметил, что от нее пахнет также, как и от остальных. У нее были грязные руки с черными ногтями. Вся группа производила впечатление беглецов или партизан, которые давно уже отрезаны от своей базы.

Предводителем их был высокий худой парень с впалыми щеками и темными горящими глазами. Его густая черная шевелюра была подстрижена так, что по форме напоминала стальной немецкий шлем. Он был обут в хорошие сапоги. На тыльных сторонах его ладоней были вытатуированы гримасничающие демоны.

Он завел с крестьянином длинную беседу, изредка бросая на американцев быстрые взгляды. Ту Хокс напряженно прислушивался. Временами ему казалось, что он понимает то одно, то другое слово или выражение, но он не был в этом уверен.

Однажды предводитель (его имя было Дзикозес) повернулся к девушке и что-то сказал ей.

При этом он использовал совершенно другой язык, но и он показался Ту Хоксу странно знакомым. Ему почудилось, что он принадлежит к германской семье и похож на скандинавский. Или нет? Но он мог поклясться, что это мог быть также нижненемецкий диалект.

Дзикозес устремил свой пронизывающий взгляд на О’Брайена, потом на Ту Хокса. Касаясь то одной, то другой части их фирменной одежды, он задавал какие-то вопросы. Ту Хокс узнал этот тон, но вопросов он не понимал. Он попытался ответить на языке ирокезов и чероки. Дзикозес прислушивался, высоко подняв брови, с удивленным, а иногда и раздраженным выражением лица. Он переключился на язык, на котором он говорил с девушкой. Когда и на этот раз он не достиг никакого успеха, он попытался заговорить еще на трех языках, но все было бесполезно. Наконец он разочарованно развел руками и сдался. Но одно все же стало Ту Хоксу ясно: Дзикозес был не крестьянин. Он знал языки, значит, был человеком образованным или много путешествовал.

Увидев, что все попытки понять друг друга напрасны, Дзикозес отдал какой-то приказ. Люди проверили ружья, висевшие у них на плечах. Девушка вытащила из нагрудного кармана своего жакета револьвер и убедилась, что барабан полон. Дзикозес протянул руку по направлению к пистолету Ту Хокса. Ту Хокс, улыбаясь, покачал головой. Не спеша, чтобы не напугать остальных и не вызвать у них недоверия, он достал пистолет из кобуры у себя на бедре, вытащил обойму, потом загнал ее обратно. Проверив оружие, он снова убрал его в кобуру и жестом дал понять, что он тоже готов.

Другие люди стояли вокруг, глядя на них во все глаза, затем все сразу заговорили друг с другом. Дзикозес приказал им замолчать. Крестьянин погасил фонарь, и отряд покинул сарай. Двумя минутами позже они уже были в лесу и потеряли крестьянский двор из виду.

Глава 4

Всю ночь отряд пробирался по тропе и покидал тень деревьев только тогда, когда нужно было пересечь поле, чтобы углубиться в другую часть леса. В пути они не встречали никаких признаков жизни. Под утро они остановились в лощине в лесу, где непроходимая чаща давала им укрытие.

Прежде чем заснуть на своей подстилке из прошлогодних листьев, О’Брайен сказал:

– Если я не ошибаюсь, мы все время движемся в северо-восточном направлении. Как ты думаешь, может быть, они хотят пересечь границу России?

Ту Хокс кивнул: он думал точно так же.

– Эти люди не русские и не румыны, – задумчиво сказал О’Брайен. – В Чикаго, где я вырос, в нашем квартале жило много русских, поляков и румын. Но они говорили не так, как эти парни. Ради всего святого, что это за люди?

– Они говорят на каком-то подозрительном диалекте, – сказал Ту Хокс. Он счел, что сейчас самое время посвятить О’Брайена в свои догадки. Они были так фантастичны, что могли встревожить О’Брайена. Кроме того, он сам не был полностью в них уверен.

– Ты знаешь, что мне показалось самым странным? – продолжал О’Брайен. – Мы нигде не видели ни одной лошади; у этих крестьян их не было или уже нет. Не немцы ли реквизировали всех лошадей?

– Я тоже думал об этом. Снимки наших разведчиков показывают, что в Румынии множество лошадей. Кто-то, похоже, их отобрал. – Ту Хокс вздохнул… – Теперь давай спать. Нам предстоит долгий и трудный день.

День действительно оказался долгим и трудным. Комары, которые ночью осложняли им жизнь, и при солнечном свете не оставляли их в покое. Люди зарывались глубоко в сухую листву, но хоботки насекомых прокалывали одежду. Теперь Ту Хокс понял, почему другие люди, несмотря на летнюю жару, носили тяжелую одежду. Страдания от жары еще можно было вынести, а укусы комаров могли свести с ума.

Даже под защитой листвы Ту Хокс спал плохо. Около полудня, когда солнце поднялось высоко над непроходимой чащей, стало очень жарко и шорох ворочающихся во сне людей все время будил его. Однажды, когда он открыл глаза, он увидел худое лицо Дзикозеса, нагнувшегося над ним. Ту Хокс усмехнулся и перевернулся на бок. Он был беспомощен. Если эти люди захотят, они могут в любое мгновение обезоружить и убить его. Однако до сих пор Дзикозес, видимо, не считал его врагом. Очевидно, все казалось ему неизвестным и ошеломляющим.

Когда снова опустились сумерки, они поели вяленого мяса и черного хлеба, запили все это водой из ближайшего ручья. Потом мужчины повернулись лицами на восток, вытащили из своих заплечных мешков цепочки жемчужин и искусно вырезанные статуэтки и начали странную молитву. Надев нитки жемчуга на шею и как четки перебирая их пальцами левой руки, они подняли зажатые в правых руках статуэтки высоко над головами. При этом они монотонно напевали что-то, ни на что не похожее. Ту Хокса поразил идол, которого поднял вверх человек возле него. Раскрашенная резьба представляла из себя стилизованное изображение головы мамонта с поднятым хоботом, загнутыми вверх бивнями и красными глазами. Светловолосая девушка опустилась на колени и глядела на воткнутого в землю маленького серебряного идола, изображавшего дерево с повешенным на нем человеком.

Это все было очень странно. О’Брайен, как истый ирландец и строгий католик, ругался, крестился и бормотал “Отче наш”. Потом он прошептал Ту Хоксу:

– Что это за язычники, к которым мы попали?

– Мне самому хотелось бы знать это, – ответил Ту Хокс. – Их религия явно не похожа на нашу. Но если они приведут нас в какую-нибудь нейтральную страну или в Россию, я буду доволен.

Молитва длилась минуты три. Потом нитки жемчуга и идолы были снова упакованы и бегство продолжалось. После полуночи был сделан первый привал. Двое мужчин пошли в ближайшую деревню и спустя полчаса вернулись с вяленым мясом, черным хлебом и шестью бутылками очень кислого вина. Провиант был разделен между всеми, и пока они ели, бутылки ходили по кругу.

Затем, без всякого перерыва, они шли до самого рассвета. Когда они нашли убежище и устроились в нем на день, они услышали вдали грохот тяжелых орудий. Во второй половине дня Ту Хокс и О’Брайен проснулись. Ирландец показал вверх, на залитые светом вершины деревьев, и Ту Хокс увидел большое серебристое тело сигарообразной формы, кружащееся в небе на высоте около шестисот метров.

– Это очень похоже на цеппелин, – сказал О’Брайен. – Я не думал, что немцы все еще используют их.

– Они этого и не делают, – сказал Ту Хокс.

– Ты думаешь, это русские?

– Может быть. У русских очень много устаревшей техники.

Он не верил, что этот воздушный корабль мог быть немецким или русским, но зачем ему повергать в панику О’Брайена, пока он сам не знает всей правды и пока все указывает на то, что приключение продолжается?

Он встал, зевнул, потянулся, демонстрируя равнодушие ко всему, которого он на самом деле не испытывал. Другие люди тоже зашевелились; только девушка все еще крепко спала. За это время он узнал, что ее зовут Ильмика Хускарле. Она одна из всех держалась с достоинством. Сон ее продолжался недолго; Дзикозес разбудил ее, и получасом позже группа снова отправилась в путь, не ожидая наступления темноты. По-видимому, Дзикозес решил, что они уже достигли свободной от врагов территории. Крестьянские дворы здесь встречались реже, лес был более густым и дремучим. После нескольких дней такого марша они перевалили через покрытые лесом холмы и углубились в горы. Ту Хокс посмотрел на свою карту и пришел к заключению, что это, должно быть, Карпаты. Правда, эти горы показались ему более высокими, чем должны быть Карпаты: самые высокие вершины были покрыты снегом, а вокруг них ясно были видны многочисленные глетчеры.

Запасы вяленого мяса и черного хлеба подошли к концу. День за днем они шли по крутым склонам, по труднопроходимым звериным тропам, и у них не было никакой пищи, кроме ягод. Как-то один из беглецов, Кания, с луком и стрелами пошел на охоту в горный лес, пока остальные спали под елями и пихтами. На этой высоте было заметно холоднее, чем на равнине, и ночи были такими неприятно холодными, что О’Брайен и Ту Хокс были вынуждены соорудить себе плотное ложе из еловых ветвей, чтобы не замерзнуть в своих тонких мундирах.

Через несколько часов Кания вернулся назад, шатаясь под тяжестью молодого кабана. Смеясь, он принял поздравления своих товарищей по отряду и сел отдыхать, пока остальные свежевали тушу. Ту Хокс старался быть как можно более полезным. У него сложилось впечатление, что Дзикозес считает эту местность достаточно безопасной, чтобы идти по ней днем, но не рискует делать ни одного выстрела. Может быть, они взяли с собой лук и стрелы именно по соображениям безопасности? С другой стороны, разнообразие оружия у этих людей свидетельствовало о том, что они умеют с ним обращаться и что оно попало к ним из разных источников; так, вероятно, два ружья и револьвер с магазином были взяты у убитых ими врагов.

Разделанного кабана они поджарили на нескольких небольших кострах. Ту Хокс ел жадно. Мясо было жестким, сочным и не совсем прожаренным, но великолепным на вкус. О’Брайен, видимо, считал так же. Он не привык к таким долгим и трудным маршам пешком, на голодный желудок, и за последние дни очень устал.

Теперь он похлопал себя по животу, рыгнул и сказал:

– Люди, я чувствую себя великолепно! Теперь бы еще с недельку поспать – и я бы стал совершенно новым человеком!

Но это желание было невыполнимо. Тремя днями позже они все еще брели в горах, двигаясь на восток параллельно высокой цепи гор со снежными вершинами. Тропа сначала поднималась вверх, потом снова начала спускаться вниз.

А потом, на четвертый день после пира, они внезапно оказались в такой ситуации, когда им пришлось применить огнестрельное оружие.

Они уже спустились в корытообразную долину. Верхняя часть ее поросла лесом, а остальную площадь занимал кустарник, заросли тростника, болотистые лужайки и маленькие грязевые озерца. Местность была совершенно дикой. Журавли, серые гуси и другие дикие птицы населяли болота; однажды дорогу им перебежала лисица; у быстрого горного ручья они как-то раз увидели огромного бурого медведя – он повернул свою длинную морду в их сторону и стал принюхиваться, потом повернулся и исчез в чаще леса. Отряд достиг дна долины и двигался теперь по твердому грунту; слева от них была опушка горного леса, а справа – болотистые лужайки. Внезапно позади них послышался низкий трубный рев. Они обернулись и увидели огромного быка с высоко поднятой головой и налитыми кровью глазами, приближавшегося к ним.

О’Брайен непроизвольно отступил на шаг назад.

– О боже! Что за чудовище!

Высота быка была не меньше двух метров. Шерсть его была серо-черной и блестящей, а мощные тяжелые рога были отточены остро, как кинжалы.

– Первобытный бык! – сказал Ту Хокс.

Пальцы его правой руки сжали рукоятку пистолета, словно он был единственной реальной вещью в этом невероятном мире. Его не слишком испугали размеры животного, потому что у людей вокруг было достаточно оружия, чтобы убить даже такого колосса. Его испугало ощущение, что он попал в доисторическое время, когда человечество только начало зарождаться.

Первобытный бык угрожающе заревел и подбежал ближе. Затем он остановился и вскинул вверх свою мощную голову. Его черные глаза блестели в свете солнца, но было неясно, значил ли его взгляд желание напасть, или же это было просто любопытство. В пятидесяти метрах позади него показались несколько коров, пробирающихся через кустарник, они ничуть не были озабочены поведением своего господина и общипывали зеленую листву. Бык, напротив, вел себя вызывающе и, казалось, решил защитить свою территорию от непрошеных гостей.

Дзикозес что-то сказал своим людям, потом вышел вперед и пару раз пронзительно крикнул. Бык остановился и осмотрелся. Дзикозес крикнул снова, первобытный бык повернулся и побежал прочь. Ту Хокс облегченно вздохнул. Внезапно, словно он снова почуял что-то или передумал, бык снова остановился и вскинул свою огромную голову. Потом он опустил голову и взрыл передними копытами землю, так что трава и комья земли отлетели в сторону на несколько метров. Снова глухой рев, потом хвост быка поднялся, как штандарт, и колосс бешеным галопом устремился вперед. Земля дрожала под ударами его копыт.

Дзикозес выкрикнул какие-то приказы, и его люди бросились в разные стороны, чтобы оказаться по бокам у первобытного быка. Только американцы все еще оставались на месте, там, откуда они впервые заметили быка. Ту Хокс увидел, что девушка с револьвером в руке спряталась за стволом дерева.

– Бежим! – задыхаясь, произнес О’Брайен. – Я направо, ты – налево!

Они побежали. Первобытный бык изменил направление и ринулся вслед за Ту Хоксом. Тем временем оба ружья открыли огонь, послышались также выстрелы из другого оружия. Кания выпустил стрелу. Стрела вонзилась в тело быка позади лопатки, но это не остановило его, даже не замедлило его бега. Девушка тоже открыла огонь, но ее мелкокалиберные пули не причиняли быку вреда.

Вторая стрела попала быку в правую переднюю ногу. Он упал и несколько метров проскользил по траве, а затем замер не более чем в пяти метрах от Ту Хокса. Ту Хокс кинул взгляд на массивную голову, заглянул в большие черные глаза. Длинные ресницы напомнили ему девушку, которую он узнал в Сиракузах, – позднее он удивлялся, что в такой критической ситуации ему в голову пришла эта мысль. Он подошел к зверю поближе и выстрелил из пистолета ему в глаз. Одновременно в тело быка вонзился рой пуль. Бык вздрогнул. Хотя кровь текла у него по меньшей мере из десяти ран, он все еще пытался встать и, наконец, встал, ревя от боли и ярости. Один из мужчин, подойдя к нему почти вплотную, прицелился и выстрелил. Рев оборвался, и первобытный бык рухнул на землю. Он откатился в сторону, еще раз поднял голову, издал слабое мычание и испустил дух.

Только теперь Ту Хокса охватила дрожь. Ему казалось, что его сейчас вывернет, но это неприятное чувство быстро прошло, и он избежал позора.

Дзикозес вытащил свой длинный нож и перерезал быку горло. Он выпрямился, вытер окровавленный нож и словно забыл в это мгновение и о мертвом животном, и о столпившихся вокруг него людях. Он нервно огляделся по сторонам, приказал своим людям молчать, прислушался и еще раз осмотрел долину и склоны гор, очевидно, обеспокоенный тем, что выстрелы могли быть услышаны и они могут попасть в нежелательное общество. Ту Хокс хотел спросить его, кого можно встретить в этой заброшенной местности. Однако тут же решил, что спрашивать не стоит – и понимают они друг друга с трудом, и в дальнейшем будет только полезно, если эти люди в его присутствии будут говорить свободно и открыто. Правда, он понимал пока едва шестую часть того, что они говорили, но он учился.

Эти люди освежевали могучее животное и своими кинжалами вырезали огромные куски мяса из его бедер и задней части. Кания попытался добыть сердце, однако Дзикозес не разрешил ему сделать это. Некоторое время они спорили, потом Кания угрюмо сдался. Из этого Ту Хокс заключил, что Кании сердце нужно было не для еды. По-видимому, он предлагал, чтобы они все съели по кусочку сердца и благодаря этому приобрели частицу силы и храбрости быка. Дзикозес был против этого обряда. Он хотел как можно быстрее покинуть долину.

Каждый нагрузил на себя по нескольку кусков мяса, потом они отправились дальше. Дзикозес приказал бежать волчьей рысью: сотню шагов бегом, сотню шагов с нормальной скоростью пешехода. За короткое время они преодолели восемь или девять километров, но дорогой ценой. Когда они, достигнув другой стороны долины, начали снова подниматься сквозь лес в гору, они были изнурены и покрыты потом. Но Дзикозес был неумолим и не дал им ни минуты отдыха. Тропа, почти незаметная в зарослях травы, достигавшей колен, все время извивалась, круто шла вверх по лесистому склону.

Они не поднялись и на сотню метров со дна долины, когда поблизости раздались выстрелы. Кания вскрикнул и упал, покатился вниз по склону и наконец застрял в густом кустарнике. Остальные бросились на землю, кто где стоял. Ту Хокс огляделся, однако противник оставался невидимым.

Снова прозвучал выстрел, и Ту Хокс услышал, как пуля ударилась о ветку над его головой. Случайно он смотрел как раз в том направлении, откуда раздался выстрел, и увидел мужчину, прятавшегося за стволом дуба. Он не стал отвечать на огонь, потому что стрелок снова исчез в своем укрытии. Впрочем, пистолет на расстоянии пятидесяти – шестидесяти метров бил очень неточно, так что разумнее было поберечь патроны.

Дзикозес что-то крикнул и начал карабкаться вверх, где чаща деревьев представляла лучшее укрытие. Все последовали его примеру. Противник, который, по-видимому, находился к востоку от них, опасался маневрировать и снова открыл огонь. После нескольких глухих выстрелов у них осталось только одно ружье, которое стреляло не совсем точно.

Ту Хокс и Дзикозес почти одновременно оказались в кустарнике под старыми дубами. Некоторое время они осматривали склон наверху, но там ничего не шевелилось, и когда Дзикозес осторожно выпрямился, в него никто не выстрелил. Ту Хокс указал вверх, на толстую ветвь над ними. Дзикозес улыбнулся и взобрался на нижнюю часть ветви. Потом забрал ружье и начал осторожно карабкаться выше. Ту Хокс ждал внизу, пока Дзикозес не найдет удобное место. С минуту все было тихо, потом Дзикозес выстрелил и мужчина, притаившийся за дубом, упал. Сразу же после этого Дзикозес выстрелил во второй раз, и послышался крик другого человека, которого Ту Хокс не видел. Третий противник показался из-за кустов и побежал к раненому. Один из товарищей Дзикозеса, по имени Скенаске, открыл огонь, бегущий человек споткнулся и упал. Пытаясь встать снова, он допустил ошибку; на этот раз в него попал целый рой пуль.

Наступила тишина. Слева вдали Ту Хокс увидел еще две фигуры, перебегающие от дерева к дереву. Видимо, они искали укрытие.

Остальные члены отряда Ту Хокса друг за другом достигли дубравы, не делая больше ни одного выстрела. Со своей ветви Дзикозес видел все поле боя. Он приказал своим людям напасть с двух сторон на место сбора врагов. Мужчины, а среди них и Ильмика Хускарле, образовали нечто вроде цепи стрелков и устремились вперед по склону. Дзикозес остался на своей ветви и изредка стрелял, чтобы не дать врагам поднять головы. Ту Хокс присоединился к Скенаске. О’Брайен, как единственный безоружный член группы, остался на месте. Ильмика некоторое время бежала между Скенаске и Ту Хоксом, но потом он потерял девушку из виду.

Внезапно со стороны противника раздались торопливые выстрелы, на которые Дзикозес ответил своими. Ту Хокс предположил, что враги покинули укрытие и в свою очередь пошли в атаку. Он подумал, каким это будет абсурдом, если он будет убит в этой маленькой перестрелке на краю чужого мира, так и не узнав, за и против кого он сражается. Или – зачем.

Слева от него вскрикнула девушка. Раздалось три выстрела, два из ружей и один из револьвера. Скенаске и Ту Хокс повернули к тому месту, откуда раздались выстрелы; они двигались осторожно, используя каждое прикрытие и часто останавливаясь, чтобы разведать местность впереди. Минутой позже они наткнулись на первый труп. Человек лежал на спине, уставившись потухшими глазами на вершины деревьев. Голова его была повязана красным платком, а в правом ухе – большое серебряное кольцо, а под курткой у него была рубашка, когда-то белая, а теперь грязная и пропитанная кровью. За его красный пояс был заткнут узкий кинжал, а также древний однозарядный пистолет-монстр. Его черные шаровары были прошиты блестящими кожаными лентами с декоративными кнопками по сторонам.

Цвет кожи у мертвеца был желтовато-коричневым. Ту Хоксу показалось, что он похож на цыгана.

Двое мужчин разделились и продолжали свои осторожные поиски. Хотя нигде не было видно никаких следов борьбы, Ту Хокс все же подозревал, что спутники убитого взяли девушку в плен. Вскоре его предположение подтвердилось – что-то светлое, какое-то движение между деревьями привлекли его внимание, а потом он увидел Ильмику Хускарле со связанными руками и мужчину, который толкал ее перед собой. Второй человек с многозарядным ружьем следовал за ними на расстоянии нескольких шагов и прикрывал их сзади.