Текст книги "Дейр"

Автор книги: Филип Хосе Фармер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 53 страниц)

Вуфеа не только не изготовляли металл, но даже о нем и не слышали. Нож Поющего Медведя был первым металлическим изделием, увиденным ими.

Более того, они ничего не знали о луках и стрелах. А этого он не понимал. Они могли не знать металла, потому что его не было в округе. Но ведь даже у людей каменного века существовали луки и стрелы. Правда, потом он вспомнил об аборигенах Австралии, которые были настолько отсталыми в техническом отношении, что не имели представления об изготовлении дугообразных предметов. Впрочем, они им, по-видимому, просто были ни к чему. Они были достаточно развитыми в других отношениях, но лука не изобрели. Затем существовали американские индейцы, которые приделывали колеса к игрушкам своих детей и тем не менее не использовали эту деталь для создания тележек и прочих транспортных средств.

В своих странствиях, особенно к востоку от поселка, где растительный мир был более богат в видовом отношении, он постоянно присматривался к деревьям, пока наконец не нашел походившее на тис. Он велел воинам срубить с лесного красавца каменными топорами ветви и отнести их к нему домой. Там он, достав жилы и перья, изготовил после нескольких неудачных попыток луки и стрелы.

Вуфеа были удивлены, но, взяв луки, быстро с ними освоились. Немного попрактиковавшись с соломенными чучелами, которые он соорудил специально для этой цели, они вывели из клетки пленника-вагарондита и, отведя его за поле, велели приготовиться к смерти.

Улисс не стал вмешиваться, так как не знал, сколь велик был его авторитет. Он понимал только, что является своего рода богом. Так сказали ему вуфеа, но он и сам догадался об этом по их отношению к нему. Он даже принимал участие в некоторых церемониях, проходивших в еще не до конца восстановленном зале. А вот что он за бог и каково его могущество – это Улиссу было неведомо.

Впрочем, у него и не было особого желания вступаться за вагарондита. Но он не мог спокойно взирать на то, как молодые бойцы демонстрировали на енотолицем свое мастерство.

Когда Улисс заявил о своем решении уйти, некоторые вуфеа возмутились. Они угрюмо поглядывали в его сторону, в их рядах слышался ропот, хотя открыто никто против него не выступил. Верховный жрец Аузира, отец Авины, видя такую реакцию, тотчас встал на сторону человека. Потрясая жезлом, украшенным изображением змеи и большой птичьей головой, гремя на соплеменников упрятанными в тыкву камнями, быстро нагнал на них страху. Смысл его речи сводился к тому, что в их стране теперь наступил порядок. Возможно, их представления о том, каким быть богу, отличаются от его собственных. Но если они не образумятся сейчас, то он одним мановением руки их всех превратит в камень. То есть совершит процедуру, обратную той, которая помогла богу проснуться, обрести плоть и вновь стать во главе их.

Поющий Медведь услышал таким образом довольно неясное по смыслу упоминание о том, что произошло с ним до его пробуждения в зале. Позже, сформулировав вопросы так, чтобы Авина не догадалась, сколь глубоко его невежество, он попытался выведать подробности. Девушка чуть улыбнулась, взглянув на него уголком своего большого раскосого глаза. Вероятно, она смекнула, что он не знал о случившемся. Но раз она сумела сообразить это, то у нее также хватило ума и на то, чтобы держать язык за зубами.

Он был камнем. Его нашли на дне озера, обмелевшего после мощного землетрясения. Он примерз к огромному каменному креслу, в котором, с руками, покоившимися на подлокотниках, сидел, чуть подавшись вперед. Он был так тяжел, что потребовались совместные усилия всех самцов из двух деревень, чтобы вытащить его из хляби и доставить на катках в деревню. Там его водрузили на гранитный трон.

Поскольку Улисс – Поющий Медведь не видел ничего такого, что говорило бы об умении вуфеа резать камень, то он спросил Авину, кто сделал этот трон. Оказалось, его обнаружили в руинах древнего великого города. Она туманно смогла рассказать и о самых древних, и о месте нахождения их города, лежавшего где-то на юге давным-давно, двенадцать поколений назад. Там, где расстилалась степь с тысячами бродящих по ней животных. Потом на месте деревень и древнего города возник Вурутана, и вуфеа были вынуждены бежать на север, спасаясь от его тени. И неизвестно, сколько бы еще пришлось им продвигаться на север, если бы при жизни следующего поколения в Вувизо не ударила молния и он, перестав быть камнем, не обрел вновь плоть.

Оказалось, что молния ударила в него во время бури, разразившейся в тот момент, когда разгорелась битва с напавшими на деревню вагарондитами. Из-за нее и воспламенился замок. И то же касается пожара. Он был исключительно на совести налетчиков.

Той же ночью Улисс вышел наружу из своих новых покоев в замке. Взглянул на небо и подивился, что находится на Земле, хотя каким образом он мог оказаться где-то еще? Но если он на Земле, то какой же сейчас год?

Звезды образовывали непривычные конфигурации, Луна казалась больше, словно стала ближе к Земле. Это было уже не голое серебристое тело, как в 1985 году. Она была голубой и зеленой, покрытой клубящимися белыми облаками и напоминала скорее землю, видимую со спутника. Так что если это была Луна, то она просто оземлилась. Скалы, образовавшие твердь, снабдили небесное тело воздухом и водой. В прошлом не раз появлялись статьи о возможности землянизации Луны, но приступить к такой работе можно было не раньше, чем через несколько столетий.

Если исходить из этого, но не из того, что он еще жив, то с 1985 года минули века, а то и множество миллионов лет.

Да и на то, чтобы домашние животные эволюционировали в разумные существа, способные создать гуманоидную цивилизацию, требуется миллион лет. Характерная для вуфеа внешность сиамских котов могла быть просто обманчивой. Не исключено, что у них имелся какой-то иной предок. Во всяком случае, животные его времени были слишком специализированными, их эволюция зашла в тупик. Двуногие вуфеа могли развиться, например, из енотов, с которыми имели много общего. Но чтобы человекоподобное существо образовалось вдруг из кисок его времени, в это трудно было поверить.

Так что, вероятнее всего, вуфеа и енотообразные, а вместе с тем и кошкообразные вагарондиты произошли от енотов или даже от приматов – лемуров, к примеру. Хотя и это представлялось Улиссу сомнительным. Почему в таком случае у них хвосты? Эволюция уничтожила хвосты у высших обезьян. Зачем же она оставила их этим созданиям?

Да здесь и не существовало другой животной особи. Правда, быль лошади – в миниатюре чистокровные рысаки его времени. Как правило, они обитали на равнинах. Некоторые жили в лесу. Они служили пищей вуфеа, которым пока не приходило в голову ездить на них. Попадались животные с жирафоподобной шеей и изящной мордочкой и питающиеся листьями деревьев. Он мог бы поклясться, что произошли они от лошади. Иногда встречалась белка-летяга, она в точности была, как летучая мышь. Попадалась еще птица двенадцати футов ростом, на очень толстых ногах, ее предком служил маленький юго-западный роадриниер.

Впрочем, он встречал множество других животных, напоминавших тех, которых он знал когда-то в той, прежней жизни. Авина расспрашивала его о том, как он жил до того, как превратился в камень. Он подумал, что лучше рассказать немного, прежде чем она сама догадается. В свою очередь она ему рассказала несколько преданий о Вувизо. Оказывается, он был одним из древнейших богов, единственным пережившим ужасную битву между вуфеа и Вурутаной, Великим Пожирателем. Вурутана победил, и все их боги были уничтожены. Все, за исключением Вувизо. Он бежал, чтобы обмануть врага, преследовавшего его, и превратился в камень. Тогда Вурутана схватил камень и спрятал его под горой, где никто не мог его отыскать. Потом Вурутана решил захватить всю Землю.

Между тем Вувизо лежал в сердце горы, бесчувственный и неподвижный. Вурутана был доволен. Но время размыло скалу, река унесла Каменного Бога в каньон и похоронила на дне глубокого озера. Землетрясение затем опрокинуло озеро, вода ушла, и вуфеа обнаружили, как им и было предсказано ранее, Каменного Бога. Сменилось много поколений, прежде чем ударила молния, которая вернула его к жизни, освободив Вувизо из каменного плена.

Улисс – Поющий Медведь – не сомневался, что в этом мифе была доля правды.

В 1985 году – сколько же прошло времени! – он был биофизиком, работал над проектом Ниоби. Он оказался на полпути к Эф. Ди. в соседнем Сиракузском Университете. Целью проекта было создание “морозильника”, как говорилось в обиходе. Механизм, который он изобрел, способен был останавливать на заданное время движение атомов и молекул. Частицы материи, подвергнутые воздействию “заморозки”, обращались в микроскопические статуи. Ни кислоты, ни огонь, ни радиация не могли их разрушить. В механизм были заложены две взаимоисключающие возможности: способность убивать и способность возрождать – “луч жизни” и “луч смерти”, но пока до практического применения было далеко, потому что для самого короткого действия требовалась гигантская энергия.

Опыты производились на земляных червях, крысах. В то утро, когда Улисс впал в свой долгий сон, он облучал морскую свинку. Если бы эксперимент удался, назавтра он повторил бы его на пони.

Словом, все шло, как всегда. Улисс сидел за своим столом, готовый в любую минуту подскочить к пульту управления, за которым неотступно следил. Подали энергию, и “морозильник” включился. Улисс следил за пультом, на котором были расположены индикаторы мощности, датчики, измерители и другие приборы.

Вдруг стрелка индикатора мощности качнулась к красной черте. Операторы вскрикнули. Улисс увидел, что стрелку зашкалило, и это все, что он помнил. Очнулся он в горящем замке.

А случилось вот что: подвела какая-то деталь в механизме, и он взорвался, дав тонкий концентрированный луч, который казался даже теоретически невозможным. Улисса – Поющего Медведя – задело, “заморозило”. Спаслись ли остальные или тоже превратились в камень, он не знал. И никогда не узнает.

Он стоял, как статуя, сделанная из самого прочного в мире материала. Проходили века, и он оставался бы тем же, даже если бы Солнце взорвалось, разнесло Землю, забросив его в космос, к далеким звездам. Во всяком случае, он понял одно – случилось невероятное, его перебросило на миллионы, а может быть, триллионы триллионов лет вперед За это время исчезла одна галактика и сформировалась другая. Возможно, он оказался внутри новой звезды и его выбросило в космос, а затем вогнало глубоко в землю. Потом лежал, пока океаны превращались в соленую материю. Континенты трескались, раскалывались и уплывали друг от друга, дрейфуя по планете. И его поднимали растущие горные гряды, выбрасывало землетрясениями, швыряло вулканами, выветривало эрозией. Пока он наконец не оказался в руках вуфеа. А они возвели его на гранитный трон. И потом, благодаря то ли удару молнии, то ли сроку действия заморозки, он в мгновение ока ожил. И так быстро, что его сердце, остановленное Бог знает на сколько веков, вновь заработало, даже не подозревая, что молчало несколько тысячелетий.

Он считал, что обладает живым воображением, и все-таки он не мог представить себе этот мир, в котором оказался. Ему казалось, что он находится на Земле, и неважно, как это произошло. Слишком много оказалось общим. Здесь была та же Луна, какую он помнил, а лошади, кролики и большинство насекомых ничуть не отличались от тех, что обитали на Земле. Правда, Поющий Медведь все же не был уверен, что он немного не сбрендил. Но после того, как первое потрясение прошло, его стало одолевать одиночество.

Было довольно тяжело сознавать, что все твои современники превратились в прах сотни тысяч лет назад. Осознавать это казалось невыносимо.

Правда, он не мог с уверенностью сказать, что он на Земле единственный человек, и только это удерживало его от отчаяния.

Впрочем, он был не одинок. У него оказалось много собеседников, даже если они подчас вызывали у него отвращение, казались жестокими, а язык их загадочным.

Их отношение к нему, как к божеству, делало близость между ними невозможной. Исключением была только Авина. Она глядела на него с обожанием, но не теряла чувства юмора. Хотя и постоянно твердила, что ей не следовало говорить то-то и так-то, не то Вувизо разгневается. Улисс уверял ее, что божество не гневается по таким пустякам.

Авине было семнадцать лет, и год назад она должна была выйти замуж, но умерла ее мать. Отец – верховный жрец Аузира – не захотел остаться один в доме и разорвал помолвку, из-за чего едва не потерял добрую репутацию. Однако неписаный закон гласил, что все здоровые женщины от шестнадцати и старше должны быть замужем. Так что Аузира тянуть долго не мог. Вскоре дочь придется выдать замуж и она покинет его кров. Сам же верховный жрец хоть и имел немало привилегий, жениться вновь не мог. Таков был обычай, а обычай нарушить нельзя.

Теперь верховный жрец имел повод держать дочь у себя, оттянуть ее замужество, она была правой рукой Каменного Бога и будет оставаться таковой, пока тот не пожелает с ней расстаться. Вряд ли кто-то в племени будет возражать.

Поэтому Авина оставалась подле бога с рассвета до заката. Иногда она жаловалась, что отец удерживает ее допоздна за беседой и она не высыпается. Улисс напоминал, что может это запретить, но она умоляла его оставить все, как прежде.

В конце концов, можно недоспать ради отцовского счастья?

Между тем Улисс стал больше понимать язык вуфеа. Он уже не казался ему сложным. Он брал уроки языка у заключенных вагарондитов. Этот язык был абсолютно не похож на язык вуфеа, хотя можно было предположить, что тот и другой имеют одного предка, как и гавайцы, индонезийцы и таитяне. Но у вагарондитов было очень много труднопроизносимых звуков, что напоминало алгонквианские языки, хотя, конечно, весьма отдаленно.

Общим для обоих племен был язык аурата, на котором проводятся торговые, военные и прочие переговоры. Улисс спросил Авину, откуда произошел аурата – слишком уж он казался искусственным, как эсперанто, и она ответила, что его изобрели дулулики.

Спросив, кто такие дулулики, и услышав ее описание, Улисс решил, что они плод воображения ее племени. Таких существ быть не могло.

Еще он выяснил, что вагарондитов копили для ежегодного фестиваля конфедерации вуфеа. Там пленных подвергнут пыткам, а потом принесут ему в жертву…

– Сколько дней до фестиваля Каменного Бога? – спросил он.

– Только одна луна, – ответила она.

Поколебавшись, он проговорил:

– А что, если я запрещу пытки и убийства? Что, если я велю отпустить вагарондитов?

Глаза Авины широко раскрылись. Был полдень, и ее зрачки казались черными черточками на фоне голубых озер. Приоткрыв рот, она провела своим розовым острым язычком по темным губам и спросила:

– Простите, Повелитель, но зачем вам это?

Улисс знал, что она, чувствительное, нежное, ранимое существо, никогда не поймет, что можно жалеть вагарондитов, и промолчал. Для людей ее племени вагарондиты были хуже животных. Но ведь мой народ – онондаги и сенеки – такой же. Кровожадный, думал Улисс. А уж о наших предках – ирландцах, датчанах, французах, норвежцах – и говорить нечего.

– Скажи мне, – попросил он, – это правда, что вагарондиты тоже считают меня своим богом? Разве они не совершили свой великий набег только для того, чтобы перенести меня в свой замок?

Авина хитро взглянула на него, затем ответила:

– Ты же бог, тебе видней.

– Сколько раз уже я тебе говорил, что, пока я был каменным, я о многом думать стал по-другому, – сказал он без надежды быть понятым. – Например, я теперь понимаю, что вагарондиты такие же мои люди, как и вуфеа.

– Что, мой Повелитель? – вымолвила Авина еле слышно. Она была потрясена.

– Когда бог наконец заговорил, он сказал совсем не то, что от него ожидали услышать, – проговорил Улисс. – Зачем бы богу говорить то, что уже знает каждый. Нет, бог видит дальше и глубже простого смертного. Он знает, что лучше для его народа, ведь люди слепы и недальновидны или не могут предсказать, что будет хорошо, а что плохо на их долгом пути вперед.

Наступила тишина. В комнату влетела муха, и Улисс поразился живучести этой твари. Если бы человечество было бы достаточно развито, то… Но, подумал он, вряд ли человечество было достаточно развито. Ведь еще в 1985 году было установлено, что оно вымрет от голода и загрязнения окружающей среды. А вот обычное насекомое муха процветает и не собирается вырождаться.

– Я не понимаю только, что мой повелитель этим достигнет, – сказала Авина – Почему жертвоприношения, которые удовлетворяли моего бога много веков подряд и против которых он никогда не говорил ни слова…

– А тебе придется молиться, чтобы понять, Авина. Слепота ведет к смерти, ты это знаешь.

Авина в недоумении облизала губы кончиком языка. Он осознал, что туманные высказывания трудны для восприятия кошко-людей, они настораживают их и вызывают недоверие.

– Иди созови жрецов и вождей – я хочу держать совет. Да скажи рабочим на крыше, чтобы не стучали так, пока мы совещаемся!

Авина вскочила и выскочила из зала. Через пять минут все приглашенные, не занятые охотой, собрались в замке. Улисс с высоты громадного холодного трона изъявил свою волю. Жрецы и вожди казались ошеломленными, но никто не посмел возразить. Аузира сказал:

– Наш повелитель, чего же ты ждешь от такого союза?

– Прежде всего я хочу прекратить эту бессмысленную резню, а лучших бойцов из вуфеа и вагарондитов мы используем для экспедиции против Вурутаны.

– Вурутаны! – забормотали они в страхе и ужасе.

– Да, Вурутаны! Вы поражены? Боитесь, что исполнятся древние пророчества?

– О да, Повелитель, – сказал Аузира. – Ты угадал. Не скрою: колени у нас дрожат и поджилки трясутся!

– Я поведу вас против Вурутаны, – сказал он. Однако этот храбрец не знал, что такое Вурутана и как с ним бороться. Он постарался выудить как можно больше сведений о нем, но так, впрочем, чтобы не показать своего невежества. Из того, что Поющий Медведь услышал, стало ясно: чего-чего, а забывчивости по отношению к Вурутане проявлять не стоило. Это не какая-то мелкая сошка! Так, по крайней мере, считали вуфеа.

– Вы пошлете гонца в ближайшую деревню вагарондитов – поведать о моем повелении, – сказал он. – Да, вагарондиты для вас злейшие враги, но как уж к ним подступиться, придумайте сами. Объявите, что я сам доставлю к ним пленных, если, конечно, нам гарантируют безопасность, и там они вновь станут свободными. А вагарондиты освободят вуфеа. Мы будем держать большой совет, а потом пойдем в другие деревни и отберем лучших бойцов. Всюду я буду сопровождать вас. Потом мы пересечем прерии и двинемся в поход против Вурутаны.

Замок заливали потоки света, и неудивительно: обе двери были открыты, а большая дыра в крыше оставалась еще не заделанной, поэтому каждый из собравшихся был виден как на ладони. Причудливое зрелище. Свет выявил выражение лиц, покрытых короткой лоснящейся шерстью, и делал почти нестерпимым сверкание их взглядов, устремленных друг на друга. Глаза, голубые, зеленые, желтые, оранжевые, казались кошачьими и были зловещи. Хвосты еще более усиливали царившую кругом сумятицу.

Все ждали, что повелитель поведет их на уничтожение вагарондитов, а теперь он проповедовал мир и, что хуже всего, им предстояло поделить своего бога с бывшими врагами! Но спорить не приходилось.

– Ваш настоящий враг – Вурутана, – сказал Поющий Медведь, – а не вагарондиты. Идите и делайте, что я велел.

Неделей позже он вышел через северные ворота на хорошо утоптанную тропинку между садами и полями кукурузы. Старики, молодые бойцы, оставленные охранять деревню, самки и детеныши следовали за ним, крича и волнуясь.

Шествие возглавляет славная троица – музыканты вуфеа – словно в духе семьдесят шестого, подумал он. – барабанщик, флейтист и знаменосец. Барабан был сделан из шкуры и дерева. Флейта вырезана из кости какого-то гигантского животного. Флаг представлял собой высокое копье с перьями, выходящими под прямым углом к древку, и увенчанное головами орлоподобной птицы, гигантского кролика и лошади. Эти головы соответствовали четырем кланам или фратриям вуфеа. В деревне жили они все, и эта клановая система связывала племя вуфеа в единую семью. Насколько он понял, понятия мира и дружбы существовали между кланами одной деревни, а не между отдельными племенами. Так еще совсем недавно кланы кролика различных деревень не враждовали друг с другом, зато среди рысей и лошадей шла непрерывная война. Потом они заключили мир и к ним присоединились кланы орла, остававшиеся доселе нейтральными. И уж только потом деревни выступили единым фронтом против вагарондитов. Улиссу же эта система казалось столь же головоломной, сколь и бессмысленной, но вуфеа признавали только ее.

За знаменосцами и музыкантами, игравшими бравурную музыку, шли Верховный жрец и два младших воина. На них красовались шапки из перьев, массивные бусы, в руках были жезлы. За ними шествовала группа из двадцати пяти молодых воинов. Наряд тот же: перья, бусы, а к этому – зеленые, черные, красные полосы на лице и груди. За ними тянулась шеренга из шестидесяти старших воинов. Все были вооружены томагавками, каменными ножами и копьями, несли луки и колчаны стрел. Они жаждали испробовать свое новое оружие на вагарондитах. Во всяком случае, молодые. А старые презрительно осуждали все эти новшества, находясь от Улисса на приличном расстоянии. Но он слышал лучше, чем они думали.

Параллельно молодым воинам шла дюжина вагарондитов, они тоже несли оружие, но выглядели чересчур мрачно, особенно для людей, которым следовало радоваться близкой свободе. Они так и не поверили Поющему Медведю и считали, что их народ никогда не простит им позорного плена. Вначале пленные протестовали: как же так, им не дают даже умереть, их не пускают в Счастливый Варграунд, в страну Великого Блаженства. Так Улисс интерпретировал их фразу.

Улисс напомнил пленным, что у них нет выбора. Но вместе с тем и успокоил: ведь теперь все изменилось. Он, Каменный Бог, заверяет, что они попадут-таки в Счастливый Варграунд, но – в свое время. Они замолчали, ошеломленные, но так ничего и не поняли.

Процессия быстро двигалась через покатые холмы по тропинке, которую многие поколения использовали для войны и охоты. Вдоль тропинки тянулась редкая цепочка вечнозеленых деревьев, а также берез и дубов. Мелькали птицы: голуби, вороны, синицы, воробьи. Свои воздушные прыжки совершали рыжие и воронено-стальные белки-летяги. А что там за бурая громадина, в пятидесяти ярдах от дороги? Это был медведь, подлинный вегетарианец. Жители деревни его не жаловали. Он поедал кукурузу, грабил их сады, пользуясь отсутствием сторожей, а когда его замечали, мигом улепетывал.

Улисс вглядывался в холодное голубое небо и жадно вдыхал полной грудью бодрящий свежий воздух. Громадные величественные деревья, зелень, кипучая птичья и звериная жизнь, чувство полной свободы и пленящей неизвестности – все это делало его сейчас счастливым. Он мог забыть эту невыносимую боль – что он единственный человек на Земле. Он мог забыть… И тут он остановился. За ним выдохнул приказ: “Стой!” знаменосец. Смолкли барабанщик и флейтист, стихло бормотание воинов.

Наступившая тишина словно чем-то тревожила его. Он что-то забыл… Что? Или – кого?

И тут Улисс обернулся к Аузире:

– Авина, твоя дочь, где она?

Лицо Аузиры не дрогнуло, хотя он, конечно, слышал вопрос.

– Я хочу, чтобы Авина шла со мной, она мой голос и мои глаза Я нуждаюсь в ней, – произнес Каменный Бог.

– Я велел ей остаться, мой Повелитель, потому что самок не берут в другие деревни, будь то война или экспедиция.

– Пора привыкнуть к переменам, – властно заметил Улисс, – пошли кого-нибудь за ней. Мы подождем.

Аузира косо посмотрел на него, но повиновался. Аизама, самый быстрый воин, помчался в деревню, в миле от отряда. Через некоторое время он показался уже с Авиной. На ней была четырехугольная шапочка с тремя перьями и тройное ожерелье массивных зеленых бус вокруг шеи. Она бежала, потом перешла на быстрый шаг и, наконец, приблизилась вплотную, – все это, как обыкновенная женщина, суетясь и мельтеша. Ее черные уши, мордочка, хвост, длинные руки и ноги отсвечивали на солнце светло-оранжевым, а белый мех сверкал как снег под ярким весенним солнцем. Большие темно-синие глаза смотрели только на него, своего Бога, и она улыбалась, показывая редкие острые зубы.

Подбежав, она упала на колени и поцеловала ему руку:

– Мой Повелитель, я плакала, потому что ты покинул меня.

– Твои слезы высохли достаточно быстро, – сказал он.

Хотелось бы верить, что она действительно плакала, но нельзя было знать это наверняка. Возможно, она преувеличивала или просто говорила то, что ему нравилось. Эти аристократические дикари были так же склонны к скрытности и притворству, как и цивилизованные люди. Так или иначе, он хотел, чтобы она сильнее привязалась к нему. Во всяком случае, их дружба могла перерасти в нечто большее – хотя, конечно, он понимал, чем это чревато… Авина притягивала и отталкивала его одновременно.

Улисс велел ей идти справа от себя. На некоторое время наступило молчание. Потом она, запинаясь, начала что-то объяснять и через некоторое время уже что-то щебетала так же мило и интересно, как раньше. Он почувствовал себя очень счастливым, ощущение потери улетучилось, остались только чистый воздух и яркое солнце.

Так они маршировали весь день, останавливаясь то тут, то там поесть и отдохнуть. Здесь было вдоволь ручейков и речек, воды хватало. Вуфеа, хотя, наверное, и произошли от кошек, лезли купаться, едва увидев сверкающую гладь. К тому же они и вылизывали себя, как настоящие кошки. Удивительно, что при такой чистоплотности они были совершенно безразличны к полчищам мух, клопов и тараканов в их деревне. И еще одно противоречие – свои отбросы они обязательно зарывали, а вот за свиньями и не думали убирать.

Поздним вечером Улисс, разгоряченный, вспотевший и усталый, решил разбить на ночь у ручья лагерь. Вода была обжигающе холодной и такой чистой, что было видно, как ходят рыбины у дна, на глубине двенадцати футов, поводя плавниками. Он лежал на упавшем дереве, нависавшем над ручьем, и смотрел на рыб. Потом решил поплавать и сбросил одежду, чем, как всегда в таких случаях, вызвал пристальный интерес наблюдавших за ним вуфеа и вагарондитов. Он удивился: неужели их не отталкивает его нагота и полное отсутствие меха или волос. Или они скрывают свое неприятие. Наверное, нет. Все-таки он был здесь Богом, а для Бога естественно было не походить на своих подданных.

Когда Улисс вышел из воды, все остальные, за исключением стоящих на посту воинов и Авины, тоже искупались. Авина вытерла его куском шерсти, а потом спросила разрешения присоединиться к остальным. Но вот наконец всеобщее купание окончилось, и он снова стал смотреть со своего дерева в прозрачную воду. Рыбы уплыли. Он нашел их затем в сотне ярдов вверх по течению. Соорудил телескопическое удилище с леской и червяком на костном крючке. Червяк – мягко сказано! Это оказалось толстотелое создание длиной в его руку, просвечивающее красной кровью, с четырьмя громадными ложными глазами, состоящими из трех концентрических кругов: белого, голубого и зеленого.

Он забрасывал свою диковинную удочку двенадцать раз, но безуспешно. На тринадцатый клюнуло. Он подсек свою добычу, и та принялась за смертельную игру, грозя сорвать леску с удилища. Рыба, не больше десяти дюймов длиной, была очень сильной и бросалась из стороны в сторону. Когда же он примерно через четверть часа вытащил ее на берег и разглядел серебристое тело с алыми и зелеными пятнами, вылупленными желтыми глазами и короткими хвостовидными усами, то почувствовал неизмеримое счастье. Авина унесла ее на кухню и потом заверила Улисса, что повара были в восхищении.

Ночью, лежа в своей постели, разглядывая высокую зелено-сине-белую луну сквозь ветки вечнозеленого растения, он подумал, что ему не достает только двух вещей. Во-первых, изрядного глотка темного немецкого или датского пива, еще лучше – первоклассного бурбона. А во-вторых – женщины, которая любила бы его и которую он тоже бы любил.

Сам не понимая, что он делает, он взял мохнатую руку Авины и поднес ее к губам. Почему бы, в самом деле, ее не поцеловать?

– Повелитель! – произнесла Авина с дрожью в голосе.

Он не ответил, осторожно выпустил ее руку и отвернулся.

Но она окликнула его: “Смотри, мы не одни!” – и он присел, вглядываясь сквозь ветви деревьев в замеченное ею существо.

Черное и крылатое – только силуэт, – оно мелькнуло на фоне луны и исчезло.

– Что это было?

– Я ничего не понимаю… Все произошло так быстро… Это был апеауфезпаузэа.

– Крылатое разумное существо без волос, – пробормотал он, переведя на английский.

– Дулулик, – добавила она.

– А они опасны?

– Разве ты сам не помнишь?

– Стал бы я тогда спрашивать? – усмехнулся он.

– Прости меня, Повелитель. Я не хотела тебя гневить. Нет, они вообще-то не опасны. Будь они нашими врагами, мы бы их давно перебили. Но они, наоборот, оказывают всем нам большие услуги.

Улисс порасспрашивал ее еще, а потом лег спать. Ему снились летучие мыши с человеческими лицами.

Спустя два дня они подошли к первой деревне вагарондитов. Задолго до этого барабаны известили, что их заметили. Время от времени Поющий Медведь высматривал разведчиков, которые перебегали от дерева к дереву и прятались за кустами. Они проследовали вдоль широкого и полноводного ручья. Как и все водоемы здесь, он изобиловал рыбой. Рыб было множество – черно-белых, около трех футов. Улисс присмотрелся: это не рыбы, а большие млекопитающие. Авина сказала, что вагарондиты считают их священными и добывают только по одному в год – для торжественной церемонии. Вуфеа не считают их священными, но истреблять избегают. Ведь если вуфеа во время набега убьют хотя бы одно такое существо, а вагарондиты обнаружат следы охоты, то сразу поймут, что вуфеа где-то рядом.

Но вот ручей остался позади. Они двинулись к вершине крутого холма. Наконец и ее перевалили. С другой стороны бугра, уже пологого, показалась деревня вагарондитов.

Дома кланов были круглыми. В остальном же она ничем не отличалась от поселений вуфеа. Что до воинов, высыпавших в открытые ворота, то они имели коричневую шерсть и черные полоски вокруг глаз и щек. В добавление к каменным ножам, боло и томагавкам, у них были еще деревянные мечи и булавы.

На их штандарте красовался череп гигантского роадриннера. Авина пояснила Улиссу, что это сверхтотем, главный для всех кланов вагарондитов. Они считали роадриннера апаукауа, священным. Прежде чем стать воином, каждый молодой вагарондит должен был сразиться с этой гигантской птицей – так велел обряд. Будущий воин, вооруженный только боло и копьем, должен был свалить пернатого гиганта наземь, обмотав трехкаменную боло вокруг ног птицы, и затем оторвать ей голову. Во время этой опасной церемонии погибало в год не менее четырех храбрецов.