Текст книги "Летающие киты Исмаэля(сборник)"

Автор книги: Филип Хосе Фармер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 45 страниц)

– Да, я знаю, – ответил епископ. – Ко мне вчера прибыл курьер с предписанием помогать тебе, какими бы странными ни были твои просьбы. Я знаю о важности твоей миссии и готов помочь тебе. Но, Кармода, ты лучше, чем кто–либо другой, должен понимать, что тебе нельзя ввязываться ни во что, что может задержать тебя.

– Я понимаю. Но уж таков я есть. А теперь, как мне добраться до порта, чтобы успеть на корабль?

Епископ обратился к лейтенанту, и Кармода повернул экран так, чтобы они могли видеть друг друга. Лейтенант перечислил все обвинения против Кармоды. При этом епископ нахмурился так, что стал похож на тех идолов, которым поклонялись его далекие предки.

– Мы еще поговорим с тобой, лейтенант! – сказал он.

Лицо его исчезло с экрана, но гневный голос еще долго звучал в воздухе. Бакелинг заерзал на сидении, глядя в сторону, затем повернулся к Кармоде:

– Если ты выскользнешь, маленькая хитрая крыса, а меня несправедливо накажут… если я пострадаю из–за тебя… я…

– Что ты? – сказал Кармода. – Ты отказываешься принимать добрые советы, бросаешься вперед, как бык, и бьешься своей тупой головой об стену. Неужели ты не знаешь, что епископ будет недоволен тем, что ты делаешь из боситистов мучеников? Церковь не хочет этого, а ты идешь против церкви.

– Я действую так, как этого требует моя совесть.

– Ты лучше вытащи свою совесть и хорошенько ее почисти. Когда она засверкает, как зеркало, посмотрись в нее. Тебя стошнит от того, что ты увидишь там, но это иногда приносит облегчение.

– Мерзкая тварь!

Кармода пожал плечами. Он уже снова впал в депрессию, понимая, что епископ прав.

Вскоре автомобиль прибыл на место назначения. Участок был сделан в одном из конусов бимитов. Это было серо–белое строение с диаметром основания в сто метров и высотой четыреста метров. Когда–то здесь помещалась вся полицейская служба планеты, но за пятьдесят лет колонизации население планеты намного увеличилось, и теперь здесь располагался лишь один из участков. Основная база переместилась в небоскреб, построенный в двадцати километрах отсюда.

Бимиты устраивали узкие входы, через которые могли одновременно пройти не более двух человек. Теперь же здесь были сделаны громадные ворота в виде арки. Кармода, Бакелинг и лейтенант вошли в конус и очутились в огромном зале с высокими потолками. Пустые стены холла были отделаны зеленым пластиком. Они прошли в следующую комнату. Здесь стоял странный запах – смесь древнего запаха бимитов и обычного для полицейского участка и тюрем запах табачного дыма и мочи. Кармода знал, что зеленый пластик на стенах скрывает следы крови: бимиты не желали добровольно отдавать людям свои жилища и свою планету.

Кармода и Бакелинг сели на скамью, а лейтенант пошел докладывать начальству. Через пять минут он вернулся бледный с поджатыми губами.

– В полицейские дела вмешался епископ, – сказал он. – Он применил свою власть, и мне приказано освободить вас обоих, а чтобы не случилось еще чего–нибудь, я должен отвезти Кармоду в порт.

Оба священника молча поднялись и пошли к выходу. Теперь Кармоду усадили в аэромобиль. Машина взмыла вверх и устремилась к порту, завывая сиреной и светя желтыми фарами.

Лейтенант, сидящий впереди, неожиданно обернулся и протянул Кармоде переговорное устройство.

– Епископ, – сказал он и отвернулся.

Лицо Эмзабы появилось на экране в нескольких сантиметрах от лица Кармоды. Колебания изображения придавали еще больше гнева речи епископа.

После того как он обрушил на голову Кармоды все свои громы и молнии, он смилостивился над ним и простил ему все случившееся. Он ничего не сказал о смерти жены Кармоды, но, видимо, знал об этом, так как сразу после обвинительной речи заговорил совсем другим, более мягким тоном:

– Я слышал, что на тебя обрушилось горе, Кармода. При обычных обстоятельствах тебе следовало бы дать опомниться, но твоя миссия слишком важна, и ничто не должно помешать тебе.

– Дело очень сложное, – сказал Кармода, – но я скоро буду на Каррене и полностью включусь в него.

Епископ помолчал.

– Не мог бы ты рассказать поподробнее о своей миссии? Я знаком с общей идеей, но в детали не посвящен. Ты не думай, что я прошу тебя об этом из чистого любопытства. Считай меня человеком, глубоко заинтересованным в исходе дела и умеющим держать язык за зубами.

Кармода закурил и только потом сказал:

– Я могу сообщить, что моя миссия имеет две стороны. Во–первых, я должен уговорить Месса не посылать своих миссионеров на другие планеты и, во–вторых, уговорить его не заставлять всех жителей планеты проходить через Ночь.

Эмзаба был потрясен:

– Я не знал, что Месс хочет сделать всех своих сторонников Бодрствующими.

– Это еще не окончательно. Он думает над этим и объявит о своем решении перед наступлением Ночи.

– Но зачем ему это?

– Мне сказано, что он хочет избавиться от своих противников – сторонников Алгула. Он хочет, чтобы на планете жили только те, кто поклоняются ему.

Епископ понимающе кивнул:

– И Месс будет посылать этих фанатиков как своих миссионеров?

– Да.

Епископ нахмурился, помолчал и сказал:

– Наши Святые Отцы, видимо, полагают, что ты имеешь шанс уговорить Месса. В противном случае, они не послали бы тебя.

– Может, это просто акт отчаяния с их стороны, – сказал Кармода. – Последователи культа Боситы очень активно внедряются на планеты, где ранее царила только вера в Христа. И чем дальше – тем больше…

– Я знаю… Но ты прошел через Ночь… говорят даже, что ты один из отцов Месса… Но ты не принял веру Боситы. Значит, у нас есть надежда. Однако я не понимаю, почему твой опыт не был широко разрекламирован церковью. Ведь ты – живое свидетельство истинности веры!

Кармода мрачно усмехнулся:

– В моих свидетельских показаниях таится большая опасность. Как будет чувствовать себя средний человек, если я поклянусь – а я так бы и сделал, – что все Чудеса Ночи реальны? Что Бог Месс возникает из ничего в результате мистического совокупления богини и семи отцов? Что богиня Бо–сита может представить реальные доказательства своего могущества? А что, если все узнают, что я был опасный преступник, убийца, вор, развратник и, после того как прошел через Ночь, стал праведником? Тогда все будут считать, что это сделала Босита, и миссионеры Месса будут пользоваться еще большим доверием.

– Но ведь ты не стал поклонником Боситы?

– Я стал бы им, если бы остался на Каррене. Но я почти сразу вернулся на Землю и принял сан.

– Я все–таки не понимаю, – сказал епископ. – Ты не утверждаешь, что Босита и Месс – фальшивые Боги, и тем не менее считаешь нашу религию истинной. Как ты можешь сочетать такие противоположности?

Кармода пожал плечами:

– Я не сочетаю их. У меня есть вопросы и сомнения. И очень много. А ответов пока нет. Может, в этот раз мне удастся их получить.

Аэромобиль приземлился на посадочной площадке в порту. Кармода попрощался с Эмзабой, получил его благословение и попросил его помягче обойтись с Бакелингом. Эмзаба пообещал быть справедливым, насколько это возможно. Но все же он должен заставить Бакелинга почувствовать свой проступок и взять с него обещание не допускать такого в дальнейшем.

Кармода вошел на борт «Белого Мула» всего лишь за минуту до того, как были закрыты все входы. Он обнаружил, что почти все боситисты, из–за которых он чуть не остался на планете, тоже здесь.

Вслед за Кармодой вошел человек, который не был боситистом. Это был невысокий мускулистый мужчина примерно одного возраста с Кармодой – что–то между тридцатью и ста годами. У него были густые вьющиеся волосы и широкое лицо американского индейца с горбатым носом и сильным подбородком. Одет он был во все белое – шляпа с широкими полями, широкий кожаный пояс с шестиугольной металлической пряжкой, брюки обтягивали бедра и расширялись книзу. Сапоги его были простые и грубые, без всяких украшений.

Он держал в руке толстую книгу в белом переплете, на котором выделялись черные буквы древнего алфавита: «Святое писание – Истинная версия».

По этой книге и одежде Кармода сразу узнал представителя одной из самых могущественных религиозных групп. Члены группы «Каменный фундамент Церкви», которых недруги называли «Твердолобые Ослы», были фундаменталистами, которые верили, что им удалось вернуться к Первой Вере Христиан. Кармода встречался с такими на Уайлценаулле.

Однако причиной его изумления были вовсе не религиозные воззрения этого человека. Он узнал его!

Значит, остался еще кое–кто из старой гвардии преступного мира!

Это был Аль Лефтин. Он даже участвовал с Кармодой в некоторых делах.

Лефтин тоже был безмерно удивлен, увидев Кармоду. И он еще больше удивился, заметив на нем сутану священника ордена Святого Джамруса.

Лефтин поднял руку, как бы защищаясь, шагнул назад и пошел в сторону. Но Кармода окликнул его:

– Аль Лефтин! Садись со мной! Можешь не избегать меня. Мне нечего скрывать. Мы, кажется, оба изменились.

Лефтин колебался. Лицо его порозовело. Он ухмыльнулся и уселся рядом с Кармодой.

– Ты меня удивил, – сказал он. – Прошло столько лет. Ты… ты теперь отец Кармода?

– Да. А ты?

– Я декан Истинной Церкви. Хвала Господу, дни грешной жизни миновали. Я вовремя увидел свет. Я раскаялся, искупил свою вину и теперь проповедую Слово божье.

– Я счастлив, что ты обрел мир, – сказал Кармода. – Во всяком случае, я надеюсь на это. Мы пошли разными путями, но это праведные пути, пути к одному Богу. Скажи мне, продолжал Кармода, – зачем ты летишь на Радость Данте? Приближается Ночь Света. Неужели ты хочешь пройти через нее?

– Никогда! Нет! Моя церковь послала меня, чтобы я мог наблюдать ритуалы перед наступлением Ночи. После этого я должен улететь с последним кораблем и сделать доклад о них. Я предпочел бы не смотреть эти сатанинские шабаши, но сам Старейший послал меня.

– А зачем это вашей церкви? В земных библиотеках можно найти много информации о Каррене.

– Дело в том, что слишком много наших людей перешло в лоно веры богини Боситы. Они стали поклоняться Мессу. Когда мужчины и женщины, о которых я даже не мог подумать, что они способны отвернуться от Истинного Слова, перешли в сатанинскую веру, поддавшись лживым словам фальшивого Бога Месса. Я должен все тщательно изучить и обнаружить то, о чем не говорят наши книги, увидеть все своими глазами. Я должен снять фильмы, чтобы сопровождать ими лекции на Земле. Я покажу землянам, какие грешники эти карренцы. Когда все поймут, какое зло совершается на этой планете, под прикрытием богини Боситы, тогда земляне сами отвергнут боситизм и прогонят миссионеров Месса.

Кармода не стал говорить Лефтину, что такие попытки уже предпринимались, и не однажды. Иногда это срабатывало. Но чаще всего эффект был противоположный ожидаемому. Все это возбуждало любопытство, даже желание испытать все на себе.

Кармода закурил. Лефтин скорчил гримасу.

– Раньше ты тоже курил, – заметил Кармода. – Тебе, вероятно, трудно бороться с искушением?

– Нет, хвала господу. С тех пор, как я увидел свет, я не испытываю искушений. Никогда! Табак, алкоголь и женщины – это зло. И я думаю, что сам Господь защищает меня от соблазнов.

– Табак и алкоголь – зло, если их употреблять в неумеренных количествах. А умеренность – тоже добродетель, верно?

– Не верь этому, Кармода! В борьбе со злом либо все, либо ничего!

Он сделал паузу, как бы колеблясь, потом сказал:

– А что случилось с сокровищем Старениф? Я слышал, что всем удалось скрыться той Ночью. Я с трудом убежал от охранников и слышал, что Располд чуть не схватил тебя, но ты обманул его. Больше я никогда и ничего не слышал о Старенифе. Он был с тобой?

– Я убежал от Располда потому, что на него напал люгар, – сказал Кармода, вспомнив огромного хищника с планеты Тульгей. – Старениф был со мной. Я хотел доставить его на корабль, но затем на меня тоже напал люгар. Он гнался за мной. Не верь рассказам, что он так огромен, что валит деревья на ходу. Я расстрелял все патроны, когда мы отбивались от охранника, и у меня оставалось одно оружие – Старениф. Я швырнул его прямо в открытую пасть хищника, и тот проглотил его. После этого он с диким ревом бросился бежать через лес, изредка останавливаясь и катаясь по земле.

– Боже! – сказал Лефтин. – Прости, что я упомянул имя Господа всуе. Но Старениф! Десять миллионов гиффордов пропало в желудке зверя. Какое богатство! А сколько затрачено на подготовку операции!

Кармода хмыкнул:

– Тогда я был безутешен. Теперь же я смеюсь над этим. Действительно, это очень забавно. Где–то в джунглях, в скелете хищника, находится самая большая драгоценность Галактики.

Лефтин вытер лоб платком, который достал из рукава. Кармода с любопытством взглянул на платок, вспомнив, что у Лефтина в углу платка всегда был зашит стальной шарик. Славился он тем, что весьма искусно пользовался таким оружием и нередко выбивал этим шариком глаз противнику. Однако сейчас шарика в платке не было.

Стюардесса объявила взлет. Через десять минут бортового времени корабль был в атмосфере Каррена. Еще через десять минут он приземлился в лучах полуденного солнца.

Снова Кармода прошел через процедуру осмотра. Он потерял из виду Лефтина, когда шел к выходу из порта. По пути он зашел в туалет и увидел монаха, бросающего окурок в пепельницу.

Лефтин поднял глаза. Он замер, затем бросился к Кармоде и схватил его за руку.

– Прости меня, Кармода, я солгал тебе. Искушения мучают меня постоянно. Обычно с божьей помощью я одолеваю их. Но сейчас я не смог удержаться. Может, путешествие так подействовало на меня. Ты же знаешь – прибыть на планету, где зло цветет пышным цветом…

– Здесь зла не больше, чем на любой другой планете. Не беспокойся, я не судья тебе. Я не буду смеяться над тобой и никому ничего не скажу. Забудь все. Извини, пожалуйста, кажется, меня встречает делегация.

Он увидел своего старого друга Танда. С тех пор как они виделись, Танд почти не постарел, только появились седые пряди в его волосах, да и сам он несколько погрузнел. Но вид у него был такой же счастливый, улыбка обнажала его голубые зубы. Его теперешнее, довольно высокое положение не изменило его манеру одеваться. Как и раньше, он носил удобное и недорогое платье.

Танд бросился к Кармоде с раскрытыми объятиями.

– Джон Кармода! Как я рад!

Они обнялись, и Танд сказал по–английски:

– Как поживаете, отец Джон?

Он улыбнулся, и Кармода понял, что Танд вложил двойной смысл в слово «отец».

– Прекрасно! – ответил Кармода по–карренски. – А ты, отец Танд?

– Прекрасно! – он отступил назад и повернулся к другим карренцам. – Позволь тебе представить…

Кармода приветствовал каждого из представленных ему людей: члены правительства, глава полицейского ведомства, жрец, секретарь главы государства…

Все, казалось, были заинтересованы тем, что привело Кармоду сюда. Абог, секретарь Рилга, главы государства, был довольно молодой человек, но в нем было что–то такое, что вызвало неприязнь у Кармоды.

Абог сказал:

– Мы все надеемся, что ты приехал сюда, чтобы объявить, что переходишь в нашу веру, в боситизм.

– Я приехал поговорить с Мессом.

Танд вмешался в разговор:

– Может быть, тебе сейчас лучше отправиться в отель? Ты один из Семи, и правительство выделило для тебя лучшие комнаты. Конечно, за государственный счет.

Кармода сказал, что у встречающих, наверное, много дел. Они поняли намек и попрощались. Но Абог, прежде чем расстаться, настаивал на том, чтобы Кармода назначил ему встречу, если возможно, то сегодня вечером. Священник сказал, что будет рад поговорить с ним.

Когда все разошлись, Танд усадил Кармоду в свой автомобиль и сел за руль. Как и большинство других здешних автомобилей, он работал на принципе антигравитации.

– Все меняется, – сказал Танд. – Меняется во всей Вселенной, даже на этой планете, которая развивается совсем иначе, чем остальные. Население увеличилось в четыре раза. Новые заводы, работающие на технологии и сырье Федерации, построены везде. Их буквально тысячи.

Кармода смотрел в окно. Массивные каменные строения с улыбающимися или оскаленными лицами проносились мимо. На улицах было очень много народа. В одежде чувствовалось влияние Федерации.

– Тот город, который ты знаешь, почти не изменился. Но вокруг, там, где раньше были леса и фермы, раскинулся большой город. Он сделан не из камня, построен не на века. Слишком много народа появилось за короткое время. Теперь мы не можем тратить все свое время на строительство.

– Сейчас везде так, – заметил Кармода. – Скажи, ты еще связан с полицией?

– Нет. Но у меня есть влияние на шефа. Как и у любого отца. А что?

– Со мной на «Белом Муле» прибыл один человек по имени Аль Лефтин. Много лет назад он был наемным убийцей. Сейчас он путешествует под своим именем, и я предполагаю, что он подвергся обработке у Гопкинса или в другом подобном институте. Он говорит, что он теперь декан Каменного Фундамента Церкви. Может, он и не врет. Если бы было время, мы бы проверили его. Но времени не было. Существует возможность, что он послан с Земли, чтобы убить Месса. Ты что–нибудь знаешь об этом?

– Слышал. Я пошлю полицию по его следу. Но им будет трудно уследить за ним, если он не будет под домашним арестом. В толпе, во время празднества, он может легко скрыться.

– А есть возможность посадить его под домашний арест?

– Ни малейшей. Он может поднять большой шум. Правительство не захочет оскорблять людей Федерации без веских на то оснований.

Кармода помолчал.

– Здесь есть еще один человек, за которым следовало бы присмотреть. Но это личное, так что я даже не знаю, уместно ли обращаться к тебе с этим. Для меня это имеет большое значение, но это мелочь по сравнению с заговором против Месса.

И он рассказал своему другу об угрозах человека, который назвался Фрахтом. Танд задумался. Наконец, он заговорил:

– Ты думаешь, что землянин Абду и есть Фратт?

– Возможно, хотя и необязательно. Сейчас время работает против него. Ведь я вылетел сюда внезапно. Вряд ли он успел узнать об этом и сесть на этот же корабль.

– Он это или нет, мы узнаем по его действиям. Я пошлю за ним частного детектива. Полиции сейчас не хватает – слишком большой наплыв народа.

Танд остановил машину перед отелем. Они погрузили багаж на гравитационный лифт, а сами направились прямо в апартаменты Кармоды. Танд обо всем уже договорился, поэтому не потребовалось никаких формальностей на регистрации. Однако группа репортеров попыталась взять интервью у Кармоды. Танд отослал всех прочь. Хотя они были так же агрессивны и бесцеремонны, как их земные коллеги, они все же беспрекословно повиновались Танду, Отцу Месса.

– Это здание всегда было отелем, – не без гордости рассказывал Танд. – Это самый старый отель во Вселенной. Он построен более пяти тысяч лет назад. Люди живут в нем так долго, что даже от камней в отеле пахнет человеческим потом. Камни буквально пропитались им за тысячелетия.

Апартаменты Кармоды были на седьмом этаже. Этот номер был счастливым для одного из семи Отцов Месса. До номера нужно было пройти двести метров по широкому коридору.

Все двери в комнате были сделаны из толстого железа и были подвешены не на петлях с одной стороны, как это было принято на Земле, а вращались на центральном стержне. За такими дверями можно было спокойно спать, не боясь ничего.

Кармода обследовал свои трехкомнатные апартаменты. Кровать была сделана из камня, стол представлял собой гранитный монолит, вырастающий прямо из каменных плит пола.

– Теперь так уже не строят, – с тенью грусти сказал Танд.

Он налил густого темно–красного вина в два многогранных кубка, сделанных из дерева с белыми и красными прожилками. Вино медленно лилось густой тягучей струей, как будто это было не вино, а расплавленный гранит.

– За твое здоровье, Джон!

– За твое, Танд, и за всех хороших людей, где бы они ни были и кем бы они ни были. Пусть Бог благословит своих детей.

Он выпил и обнаружил, что ликер вовсе не сладкий, как он предполагал. Скорее, он был даже горьким. Но ощущение было очень приятное, как будто в его жилы влили золотой свет, который распространился по всему телу и даже вышел наружу, так как полумрак в комнате стал золотым.

Танд предложил выпить еще. Кармода отказался.

– Я хочу увидеть Месса. Когда это можно будет сделать?

Танд улыбнулся:

– Ты совсем не изменился. Мессу также не терпится увидеть тебя, как и тебе хочется увидеться с ним. Но у него много дел. То, что он Бог, не освобождает его от повседневных обязанностей. Я увижусь с ним, вернее, с его секретарем, и назначу встречу.

– В любое время! – сказал Кармода и хохотнул. – Я думаю, что сыну не терпится увидеть отца после долгой разлуки.

– Мы все с радостью приветствуем тебя, Джон. Однако твое появление может внести некоторое смятение. Наш народ знает тебя, но мало знает о тебе. Совсем немногие знают, что ты не поклонник Боситы. Когда об этом узнают все, это породит смятение и сомнение в умах простых людей. И даже в умах некоторой части интеллигенции. Как может отец Месса не быть поклонником Боситы?

– Вся церковь задает тот же вопрос. Я сам этого не знаю. Здесь я видел столько так называемых чудес, что их хватило бы, чтобы перетянуть в вашу веру миллионы человек. Их хватило бы, чтобы поколебать убеждения даже самых твердолобых материалистов. Но у меня нет желания переходить в вашу веру. Должен сказать, что, когда я улетал отсюда на Землю, я не был атеистом, но и не чувствовал склонности ни к одной из существующих религий. Но затем во мне возникло что–то такое… необъяснимое. И оно привело меня в лоно церкви. Да, я совсем забыл, я же писал тебе об этом.

Танд поднялся и сказал:

– Я ухожу, чтобы повидаться с Мессом. Я позвоню тебе после.

Он поцеловал священника и вышел.

Кармода распаковал чемодан и пошел в ванну, где пять струй воды, ударяющие в его тело, быстро сняли усталость. Он еще не успел полностью одеться, когда послышался стук в огромную железную дверь. Кармода откинул крюк и начал открывать дверь, толкая одну ее половину в коридор. Дверь была очень тяжелая, но двигалась легко, как балерина.

Кармода чуть отступил назад, чтобы придержать половину двери, которая открывалась в комнату. Он увидел, что мужчина–карренец, стоящий на пороге, сунул руку в карман. Кармода не стал дожидаться. Старый рефлекс не подвел его. Он тут же бросился вперед на ту половину двери, которая двигалась в коридор. Карренец, держа пистолет в руке, входил в комнату. Очевидно, он надеялся застать Кармоду врасплох и пристрелить.

Но Кармода навалился плечом на свою половину двери, и она повернулась быстрее, чем ожидал убийца. Тяжелая дверь сильно ударила его сзади и швырнула в комнату. Кармода успел заметить удивление на лице карренца, прежде чем дверь завершила полный оборот и закрыла вход в комнату.

Затем дверь снова стала поворачиваться, так как карренец, вероятно, испугался, что его жертва сейчас побежит по коридору и поднимет тревогу. Но Кармода понял, что он не успеет скрыться за углом длинного коридора раньше, чем убийца выскочит из его комнаты. В коридоре не было ни души, и все двери были заперты.

Тогда он бросился к той части двери, которая двигалась внутрь. Он услышал яростный вопль из–за двери, но было уже поздно: Кармода накинул крюк на закрытую дверь. Пока он был в безопасности. Он тут же бросился к телефону и позвонил в холл. Через минуту возле его двери уже был полицейский, но убийца, разумеется, исчез.

Кармода ответил на вопросы полицейского, а немного погодя – прибывшего лейтенанта полиции. Нет, он не знает этого карренца. Да, ему угрожал человек, назвавшийся Фраттом. Кармода пересказал письмо и заметил, что Танд обещал позаботиться о его безопасности. Полиция ушла, но у двери осталось два охранника. Нельзя было допустить, чтобы один из Отцов подвергался опасности, особенно когда ему угрожали.

Кармода успокоил нервы стаканом вина и начал размышлять. Может, карренец был нанят Фраттом? Нет, вряд ли. Фратт хотел мстить лично, он хотел причинить мучительную смерть Кармоде своей собственной рукой.

Кармода подумал о Лефтине. Если он не тот, за кого себя выдает, если его одежда и речи лишь прикрытие, если он убийца, нанятый религиозными фанатиками, то он скорее сделал бы попытку похищения Кармоды. Он захотел бы получить от Кармоды информацию о Мессе, о его привычках.

Кармода допил вино и стал расхаживать по комнате. Он не мог выйти отсюда, так как ждал звонка от Танда. Но ожидание нервировало его.

Зазвонил телефон. Кармода протянул руку к экрану, и тот засветился. Абог, секретарь главы правительства, смотрел на него.

– Я немного рано, отец. Но мне очень нужно поговорить с вами. Могу я войти?

Кармода кивнул. Через несколько минут раздался стук. Кармода приоткрыл дверь и выглянул. Охранники, видимо, были потрясены роскошной одеждой Абога: они стояли перед ним навытяжку.

Тотчас же снова зазвонил телефон. На этот раз на экране появилось лицо землянина.

– Джон Гилсон, – сказал он по–английски. – Мне сказали, что вы хотите видеть меня.

Это был человек средних лет. У него была светлая кожа и темные волосы. Черты лица были настолько обыкновенны, что это лицо было невозможно запомнить – ценное качество для агента службы Внеземной Безопасности.

– Вы можете подождать? У меня посетитель.

– Ждать – это моя работа, – улыбнулся Гилсон.

Кармода провел рукой над экраном, выключая его. После этого он предложил Абогу выпить. Тот не отказался.

– При обычных обстоятельствах я не побеспокоил бы вас, – сказал Абог. – К несчастью, время не терпит. Я не оскорблю Отца, если приступлю прямо к делу, без дипломатических тонкостей?

– Напротив. Вы оскорбите меня, если начнете вилять, как змей в масле или хитрый политик. Я люблю прямоту.

– Хорошо. Однако сначала я должен вам рассказать о нас, о структуре нашего правительства, о том, кто стоит во главе его. Я думаю…

– Мне кажется, что вы забыли свое намерение перейти сразу к сути дела. Давайте не будем отвлекаться.

Абог смутился, но быстро оправился. Его голубые зубы сверкнули в улыбке.

– Ол райт. Я хочу, чтобы вы поняли – наше правительство никогда не вмешивалось в вашу частную жизнь и вашу веру. Пока. Но теперь мы должны спросить…

– Спрашивайте.

Абог перевел дух и решительно произнес:

– Вы приехали сюда, чтобы объявить о своем переходе в боситизм? Да или нет?

– Это все? Нет, я не перехожу в веру Боситы. Я тверд в своей вере.

Абог был явно разочарован. После долгой паузы он сказал:

– Можете вы употребить свое влияние, чтобы отговорить Месса? Ведь вы его Отец!

– Я не знал, что у меня есть влияние. От чего его надо отговорить?

– Мой шеф, Рилг, очень обеспокоен. Если Месс решит, что все должны стать Бодрствующими, это будет катастрофа. Те, кто выживет, может быть, действительно очистятся от зла, но много ли их выживет? Многие ли смогут пройти через Ночь? Статистики предрекают, что погибнет три четверти населения. Подумайте об этом, Отец! Три четверти! Карренская цивилизация погибнет!

– Месс знает об этом?

– Ему говорили. Он допускает, что статистика права. Но допускает и возможность ошибки. Он утверждает, что те, кто пройдет через Ночь, полностью очистятся от зла.

– Может, он и прав, – заметил Кармода.

– Но он может и ошибаться. Мы думаем, что он ошибается. Но даже если он прав, подумайте, что произойдет! Даже если статистика ошибается, погибнет не менее четверти населения! Это же настоящее массовое убийство!

– Это страшно…

– Страшно? Это дико, ужасно! Даже Алгул не мог бы придумать такого! Если бы я не был уверен, я бы подумал…

Он замолчал, встал с кресла, подошел к землянину и прошептал:

– Ходят слухи, что той Ночью родился не Месс. Родился Алгул. Но очень умный Алгул, который объявил себя Мессом.

– Ты не можешь говорить это серьезно, – сказал Кармода с улыбкой.

– Конечно, нет. Я не принадлежу к этим идиотам. Но слухи говорят о настроении народа, о его смятении. Они не могут понять, как великий и добрый Бог может требовать от них такого.

– Ваше священное писание предсказывало такое событие.

Абог, казалось, испугался. Страх отразился в его голосе, когда он заговорил вновь:

– Да. Но никто серьезно не верил в это. Только горстка суперортодоксов. Они даже молились, чтобы это произошло.

– А что будет с теми, кто откажется проходить через Ночь? – спросил Кармода.

– Каждый, кто откажется выполнять приказ Месса, автоматически считается последователем Алгула. Его арестуют и бросят в тюрьму.

– И тогда он не проходит через Ночь?

– О, нет, все равно проходит. Ему не дают снотворного, чтобы он не мог уснуть, и ему приходится проходить через все в стенах камеры.

– Но если начнется массовое сопротивление? У правительства не будет ни времени, ни возможностей справиться с народом.

– Ты не знаешь карренцев. Как бы они ни были испуганы, они не осмелятся ослушаться Месса.

Чем дольше раздумывал Кармода, тем меньше ему нравилось все это. Он еще мог как–то понять, что мужчин и женщин можно заставить пройти через Ночь, но дети! Пострадают невинные, многие из них погибнут. Если отец ненавидит ребенка, сознательно или подсознательно, он убьет его. В борьбе с кошмарами, рожденными подсознанием людей, погибнут и взрослые и дети, которых не смогут защитить родители.

– Я не могу этого понять, – сказал он. – Но и, как вы сами сказали, я не карренец.

– Но вы попытаетесь уговорить его не делать этого?

– Вы говорили с другими Отцами?

– С некоторыми. Но я ничего не добился. Они будут выполнять волю Месса в любом случае.

Кармода помолчал. Для себя он уже принял решение поговорить с Мессом, но не был уверен, стоит ли говорить об этом Абогу. Кто знает, как использует Абог и его партия обещание Кармоды. Да и неизвестно, как отнесется сам Месс к Кармоде, когда его заявление будет опубликовано.

– Я все обдумал, – сказал Кармода. – Так и быть, я попытаюсь отговорить Месса от того, что он задумал и чего вы так боитесь. Но я не хочу никаких интервью и заявлений ни по телевидению, ни в печати. В противном случае, я от этого отрекусь.

Абог обрадованно улыбнулся и сказал:

– Очень хорошо. Может, вам удастся сделать то, чего не удалось другим. Ведь он еще не объявил о своем решении публично, так что время еще есть.

Он поблагодарил Кармоду и ушел.

Священник вызвал к экрану Гилсона и попросил его подняться в номер. Затем он предупредил охранников, чтобы те пропустили землянина.

Снова зазвонил телефон. На экране возникло лицо Танда.

– Мне очень жаль, Джон. Месс не может увидеться с тобой сегодня вечером. Он назначил встречу завтра вечером в замке. Какие у тебя планы?

– Я, наверное, надену маску и выйду на улицу.

– Ты можешь, потому что ты Отец, – сказал Танд. – Но твои земляки – Лефтин и Абду – не смогут. Полиция приказала им находиться в отеле, если они не согласятся пройти через Ночь. По новым нашим правилам все некарренцы будут сидеть в отелях. Боюсь, что будет много недовольных туристов и ученых сегодня вечером, но таков закон.