Текст книги "Уничтожение"

Автор книги: Филип Этанс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

ГЛАВА 19

Она говорила движениями, утонченными оттенками жестов и ритма, и все это казалось прекрасным сном.

Халисстра чувствовала, как двигается ее тело. Воздух вокруг нее тоже кружился, холодный и бодрящий. Она ощущала присутствие Данифай. Покачивания изящных бедер ее бывшей служанки говорили о предполагаемой лживости и были исполнены грации, свидетельствующей о честолюбии. Данифай недовольно фыркнула и шагнула на Дно Дьявольской Паутины.

Халисстра не смотрела на нее, она танцевала. Она была здесь, хотя понятия не имела, где это «здесь» находится. Не было никакого места, только движение – движение, которое было голосом Эйлистри.

Данифай и Халисстра двигались одновременно и делали одни и те же па, но вторили они разной музыке. Они шли к одной цели, но по разным причинам, и их окружала одна и та же ужасная неподвижность. Движениями плеч Эйлистри предостерегала Халисстру не доверять Данифай, но подталкивала служительницу следовать за бывшей рабыней. Часть пути вести предстоит Халисстре, часть – Данифай. Обе богини будут вести их и удерживать на краю пропасти, направляя их в такое место и время, которое не мог бы вообразить ни один здравомыслящий дроу, разве что в посланных богами ночных кошмарах.

Халисстра чувствовала, что передвигается в неподвижной пустоте, и знала, что это место и есть Паутина Демонов – родной Уровень Ллос, где нет душ, пустая жизнь после жизни без надежды и без будущего. Халисстра ощущала, что Данифай кружится вместе с нею в том же мертвом месте и смотрит на нее с тем же тусклым страхом. Там не будет ни служения, ни награды, лишь забвение, и Данифай должна будет сделать те же выводы, прийти к тому же пониманию.

Данифай еще можно обратить,– танцем сказала Халисстра.

Эйлистри колебалась.

Этим не высказанным словами сомнением и окончился танец. Под ногами у нее был прочный, неподвижный каменный пол, занесенный песком, вокруг – бездействующие врата. Халисстра перекатилась на спину, утерла лицо руками и попыталась успокоить дыхание. По ней стекал пот, все тело болело. У нее было такое ощущение, будто она провела в танце часы, хотя сомневалась, танцевала ли вообще.

Халисстра огляделась, ища Данифай. Бывшей служанки нигде не было видно. Не отозвалась она даже на зов Халисстры, и та побрела на улицу. В тусклом свете пещеры ее глазам предстало огромное замысловатое строение. Халисстре было известно, что она в Шиндилрине, но про сам город она знала мало. Не будучи уверенной, что не рассматривает мир через призму собственных ощущений, она чувствовала все же, что воздух в Городе Порталов был тяжелым от распрей и нарождающейся жестокости. Она уже испытывала такое прежде – в Чед Насаде.

Ей вспомнился Рилд – не столько его образ, сколько ощущение того, как он идет рядом с ней, как она касается его черной как ночь кожи. Она привела его к Данифай, а та по приказу Квентл привела к ним обоим Джеггреда.

Квентл знает, что они – или, по крайней мере, Халисстра – отвернулись от Ллос и выбрали Эйлистри.

Но ведь на самом деле Рилд этого не делал. Мужчина, не отличающийся особенной религиозностью, Мастер Оружия служил Ллос, потому что так делали все вокруг него. Рилд, как и прочие дроу Мензоберранзана, рос среди вечного поклонения Ллос. Халисстра тоже, но ей хватило силы воли остановиться и критически осмыслить ситуацию в ее развитии.

У Данифай тоже был выбор, и осознание этого потрясло Халисстру в тот самый миг, когда Данифай шагнула из внезапно вспыхнувшего ослепительным пурпурным светом портала. Врата ожили, высветив Данифай и на мгновение ослепив Халисстру.

Моргая, Халисстра остановилась и спросила:

– Рилд?

Данифай пожала плечами. Жест был грубый, равнодушный, и Халисстра стиснула челюсти. Лицо жрицы Меларн вспыхнуло, она скрипнула зубами, но усилием воли постаралась проглотить свой гнев и выбросить из головы воспоминания о том, как она наказывала свою рабыню, как била, унижала, как помыкала ею.

– Где ты была? – спросила Халисстра.

– С госпожой Квентл, – ответила Данифай. – Они отправляются. Меня послали вернуть Джеггреда.

– Тебе известно, где дреглот? – спросила Халисстра. – Если да, значит, ты должна знать, где Рилд.

– Джеггреда послали убить его, – ответила Данифай. – Я говорила тебе.

– Да, – начала Халисстра, – но...

– Ты хочешь знать, победил ли Мастер Оружия, или же дреглот пожирает его прямо в эту минуту, – предположила Данифай.

У Халисстры мгновенно пересохло в горле.

– Он жив? Рилд победил? судорожно сглотнув, спросила она.

Данифай снова пожала плечами.

– Ты можешь перенести меня обратно к нему, – сказала Халисстра. – С помощью этих твоих врат можешь отправить меня туда.

– Туда, где Джеггред разорвет на части и тебя тоже и сожрет вас обоих по очереди, – сказала бывшая рабыня, – или же вперед. Ты можешь идти вперед, а не назад.

– Вперед, назад – что это значит?

– Насколько я могу судить, госпожа Халисстра,– ответила Данифай, – у тебя есть два пути: вернуться к возлюбленному и умереть или отправиться в наземный храм к своим новым сестрам по вере в Эйлистри.

Хатисстра вздохнула и оглядела красавицу-дроу с головы до пят. Данифай улыбнулась в ответ, хотя улыбка была скорее похожа на презрительную насмешку.

– Они уходят, – настаивала Данифай, – и уходят скоро. Если ты вернешься в храм, где я впервые встретилась с тобой, если расскажешь им, что Квентл и ее отряд направляются в Паутину Демонов на поиски самой Ллос, у жриц Эйлистри будет достаточно времени, чтобы помочь.

– Помочь? Кому помочь? – прошептала Халисстра потом, уже громче, добавила: – Мне следовало бы вернуться к жрицам Эйлистри и сообщить им, что мы можем последовать за Квентл и остальными на Дно Дьявольской Паутины. А ты будешь знать об этом и не предупредишь их... не предупредишь Ллос?

Я всего лишь слуга, – сказала Данифай. – Я не могу ни принять решение вместо тебя, ни просить тебя доверять мне. Я не могу ничего обещать, ничего утверждать, ничего гарантировать. За этим тебе надо обращаться к своей богине. В любом случае я могу отправить тебя туда, куда пожелаешь.

Она увидела это. Это мгновенное, как вспышка, но явное выражение, таившееся под неуверенностью, страхом, замешательством и всем прочим. Данифай завидовала, по-детски завидовала тому, чтоХалисстра снова служит божеству, которое отзывается на молитвы верящих в него, тогда как сама она по-прежнему цепляется за память о мертвой богине.

– У меня есть выбор? – спросила Халисстра, медленно качая головой.

– Я могу отправить тебя куда пожелаешь, – повторила Данифай. – Скажи, хочешь ли ты вернуться в свой храм, чтобы подготовить жриц, или...

– Подготовить? – перебила Халисстра. Данифай разозлилась, и Халисстра была на миг захвачена врасплох такой реакцией.

– Наверняка Эйлистри дарует им заклинания,– бросила Данифай. – Они и без корабля хаоса должны быть в состоянии перемещаться между Уровнями. Эйлистри, разумеется, сможет доставить тебя прямо к ним.

Халисстра увидела, как лицо ее бывшей рабыни вновь изменилось, – увидела, что страх вернулся.

– Или, – продолжала Данифай серьезно и убедительно, – ты можешь попытаться помочь своему Мастеру Оружия в схватке с дреглотом и погибнуть.

Халисстра закрыла глаза и задумалась, время от времени удивляясь тому, что вообще думает об этом.

– Сердце мое, – шепнула Халисстра Данифай, – зовет меня вернуться к Рилду, но разум говорит, что мои новые сестры захотят узнать то, что ты сказала мне, и что они пожелают отправиться в Паутину Демонов.

– Время, которое у тебя есть, чтобы предупредить их, стремительно уходит, – предупредила Данифай.

Халисстра умолкла, в горле у нее встал тугой комок.

– Выбирай, – настаивала Данифай.

– Лес Веларс, – выдавила Халисстра. Слезинка блеснула в свете магических огней и покатилась по ее черной щеке. – Перенеси меня к жрицам.

Данифай улыбнулась, кивнула и указала на сверкающие пурпуром врата.

Они несколько мгновений смотрели друг на друга. Глаза Данифай бегали, словно читали что-то написанное во взоре Халисстры. Халисстра увидела в этих глазах надежду.

– Насколько все плохо? – спросила Халисстра едва ли не шепотом. – Насколько далеко она зашла?

– Она? – спросила Данифай. – Квентл? Халисстра кивнула.

– Могло быть и хуже, – сказала бывшая пленница.

– Пойдем со мной, – позвала Халисстра. Данифай довольно долго молчала, прежде чем ответить:

– Ты же знаешь, я не могу. Без Джеггреда они не поплывут, а я должна привести его обратно.

Халисстра кивнула:

– После того, как он убьет Рилда. Данифай тоже кивнула и уставилась в землю.

– Мы еще увидимся, Данифай, – сказала Халисстра. – Я в этом уверена.

– И я тоже, госпожа, – отозвалась Данифай. – Мы встретимся снова в Тени Паучьей Королевы.

– Эйлистри все время пребудет с нами, – произнесла Халисстра, входя в ожидающий ее портал. – Будет с нами обеими.

Данифай кивнула, и Халисстра шагнула в портал, предоставив Рилда дреглоту, Данифай – Настоятельнице Арак-Тинилита, а себя – жрицам леса Веларс.

* * *

– Похоже, ты удивлен не меньше моего, что твой приятель Нимор распустил крылья, – сказал Громф личдроу.

Дирр не ответил, но взгляд его красных как угли глаз медленно переместился с дроу на крылатого асса-сина.

– Дергары, – продолжал Громф, – камбьюн со своими танарукками и ассасин-дроу. О, но дроу вовсе не дроу. У тебя в союзниках оказался кто угодно, только не темный эльф. Что ж, ты ведь и сам уже давным-давно не темный эльф, верно, Дирр?

Если лич и был оскорблен или задет, он не показал этого.

– Однако у него в союзниках мог оказаться и дроу, – заметил Нимор. – У нас обоих.

– Вы действительно думаете, что я могу присоединиться к вам? – поинтересовался Громф.

– Нет, – ответил Нимор, – разумеется, нет, но я должен спросить.

– А если бы я согласился, – настаивал Громф, – вы убили бы лича?

Дирр поднял бровь, с явным интересом ожидая, что ответит Нимор.

– Ради того, чтобы сам Архимаг Мензоберранзана обратился против своего собственного города, – начал Нимор, – предал свой Дом и смел матриархат одним мановением руки? Убил бы я личдроу? Конечно. Убил бы без малейших колебаний.

На лице Дирра появилась улыбка, и Громф против своей воли улыбнулся тоже.

Нимор взглянул на личдроу и поклонился:

– По крайней мере я бы попытался. Лич ответил поклоном на поклон.

– Вы ведь не собираетесь делать ничего подобного, правда? – спросил Нимор у Громфа. – Вы не откажетесь от Мензоберранзана, Дома Бэнр, матриархата, даже от Ллос, которая, в свою очередь, отказалась от вас.

– И это все? – удивился Громф. – Это все, что вы хотели мне сказать, чтобы попытаться уговорить меня? Задать вопрос и самому на него ответить? Зачем вы здесь?

– Не отвечайте, Нимор, – приказал личдроу, как всегда повелительным тоном. – Он заговаривает вам зубы. Хочет выиграть время, чтобы попытаться удрать или продумать план нападения.

– Или, – вставил Громф, – ему просто любопытно. Я знаю, почему мой старинный приятель Дирр хочет убить меня, и могу предположить, каковы мотивы у дергаров, танарукков, иллитидов и прочей нечисти, лезущей из всех щелей и сточных ям Темных Владений на запах слабости. Однако вы, Нимор, наполовину дроу, а наполовину дракон, не так ли? Почему вы? Почему здесь? Почему я?

– Почему ты?! – повторил Дирр. Голос его буквально сочился презрением. – У тебя есть власть, ты, глупец! Есть положение. Это делает тебя прекрасной мишенью, но для Мензоберранзана это отнюдь не прекрасно.

Громф, игнорируя лича, обратился к Нимору:

– Моя сестра говорит, что ассасин, пойманный ею, назвал вас агентом Жазред Чольссин.

Нимор кивнул:

– Я Священный Клинок.

Громф не знал, что это означает, но не подал виду.

– Сказки о призраках становятся былью, – сказал он.

– Наша слава идет впереди нас, – ответил Нимор.

– Чольссин давным-давно лежит в руинах, – заметил Громф.

– Но его ассасины живы, – бросил Дирр.

«То, что он наполовину дракон, – сказал Нозрор в мозгу у Громфа, – установлено точно, Архимаг. Он теневой полудроу-полудракон. Возможно, не в одном поколении. Новая разновидность».

– Мы расселились по всему Подземыо,– сказал Нимор, – город за городом. И ждали.

– И размножались, спариваясь с теневыми драконами? – добавил Громф.

Улыбка Нимора показала, насколько прав был Нозрор.

– Теперь конец, – произнес Дирр, и Громф не мог не признать, что прозвучало это достаточно категорично. – Конец всему.

– Еще нет, – ответил Громф и начал заклинание. Нимор забил кожистыми крыльями и взмыл во тьму.

Дирр последовал за ним, правда медленнее, защищая себя дополнительными заклинаниями.

Громф закончил и свел руки вместе. Между его ладонями возникла полоска тьмы и начала удлиняться, достигнув размеров длинного меча. Полоска была двухмерная – щель между Уровнями.

Поднявшись в воздух, Архимаг Мензоберранзана резко развел руки, и меч последовал за ним. Используя силу воли, Громф заставил меч лететь перед собой. Выбрать цель было несложно.

«Нимор должен умереть первым, – предложил Прат, хотя в том не было никакой нужды. – Его истинные способности нам неизвестны».

Громф метнул меч в полудракона. Нимор летел с невиданной Громфом доселе скоростью, но клинок оказался быстрее. Он ударил в ассасина, и Нимор содрогнулся от боли. Чем тоньше кромка, тем острее клинок. Созданный Громфом клинок на самом деле не имел толщины вовсе. Будучи абсолютно тонким, он был абсолютно острым. Что бы ни надел на себя Нимор, чтобы защититься от оружия, в данном случае оно было бесполезным.

По камням площади Базаар застучали кровавые капли, и Нимор взревел. От этого звука у Громфа чуть не полопались барабанные перепонки, но все же он, не колеблясь, собрался снова ударить ассасина черным мечом – но оружие исчезло.

Громф резко развернулся в воздухе и взглянул на личдроу. Дирр обеими руками сжимал посох. Громф предположил, что он воспользовался какой-то магией посоха, чтобы уничтожить его клинок.

«Печально, – прокомментировал Нозрор. – Это было впечатляющее заклинание. И эффективное».

Нимор летел теперь не так быстро и все еще истекал кровью. Громфу приходилось делить внимание между ассасином, личем и своим следующим заклинанием, поэтому он не видел, как Нимор исцелил себя, но полу-дракон сделал это – во всяком случае он остался жив.

Громф почти завершил следующее заклинание, когда Нимор обрушил на него тьму, – лишь так Архимаг мог описать то, что произошло. Ассасин набрал в грудь воздуху и выдохнул облако крутящейся тьмы в форме конуса. Громф попытался увернуться от него, но не смог. Вращающаяся пустота накрыла Архимага. Из него словно разом высосали все тепло. Он задрожал, дыхание застыло у него в горле. Заклинание его пропало, оборвавшись на полуслове, магическая энергия рассеялась.

Заклинания защиты, которыми Архимаг с помощью мастеров Магика окружил себя, ослабили силу действия леденящей тьмы. Если бы не это, от Громфа осталась бы одна мертвая ссохшаяся оболочка.

– Я был прав, – сказал Громф Нимору, стараясь не задыхаться. – Это был теневой дракон, не так ли?

– Не один теневой дракон, Архимаг, – отозвался Нимор, и Громфу показалось, что ассасин тоже старается не задохнуться, – и не один дроу.

Полудракон выхватил тонкую, как игла, шпагу, сверкнувшую голубовато-белым огнем в сумраке опустевшего Базаара.

«Осторожно, Архимаг», – предупредил Прат.

Громф поморщился от идиотизма своего неопытного племянника. Архимаг всегда был готов ко всему, хотя и оказался недостаточно проворен, чтобы уклониться от шпаги, ударившей его в грудь.

Нимор, паривший до этого в воздухе в нескольких шагах от Громфа, исчез и появился совсем рядом с ним и чуть выше – точно в мертвой зоне. Все это произошло в одно мгновение.

Ассасин снова исчез, и снова так же мгновенно.

Рана в груди Громфа горела, ее рваные края покрылись коркой. Он взглянул на нее. Края раны обледенели, и кровь, сочившаяся из нее на кожу, была холодной тоже.

Что-то ударило Громфа в спину, он замычал и сложился пополам, поскольку удар вышиб весь воздух из его легких. Прошла пара ужасных секунд, прежде чем он снова смог вдохнуть. Дирр ударил его чем-то – заклинанием или оружием – сзади.

«Заклинание не смогло пробить вашу защиту, Архимаг, – сообщил ему Нозрор. – Иначе вы были бы распылены».

– Мне повезло, – сквозь зубы проворчал Громф, потом произнес командное слово, вызывающее из посоха защитную сферу.

Вновь почувствовав себя в относительной безопасности, Громф развернулся в воздухе, пытаясь разглядеть хотя бы одного из своих врагов. Он увидел Нимо-ра, летящего к нему с этой своей замораживающей шпагой в руке. Позади ассасина и чуть в стороне личдроу водил по воздуху свободной рукой, и за его пальцами оставались полоски потрескивающего белого пламени.

Когда конус мерцающего белого огня сорвался с простертых рук личдроу, грозя Архимагу взрывом морозного воздуха и острых ледяных осколков, Громф извернулся на лету, и ослепительная боль обожгла его грудь и бок.

Архимаг сумел уклониться от заклинания, но при этом потерял из виду ассасина. Громф напрягся, ожидая очередного леденящего укола шпаги, но его не последовало.

«Ассасину тоже пришлось уворачиваться от конуса холода, Архимаг», – сказал Прат.

Громф воспользовался передышкой и вытащил из ножен в правом ботинке два тонких платиновых метательных ножа. Не успев еще даже разогнуться, он уже произнес слова заклинания, которое должно было придать оружию еще большую остроту. Еще оно должно было сделать их полет более дальним, а прицел более верным, и Громф был уверен, что они хотя бы частично пробьют магическую защиту намеченной им мишени.

Громф размахнулся и закончил заклинание. Пока он поворачивался, выискивая цель, боль исчезла. Кольцо продолжало действовать, исцеляя его почти с такой же скоростью, с какой ассасин и лич наносили ему раны.

За долю секунды перед тем, как Громф готов был метнуть свои магические ножи, рядом с ним снова возник Нимор. Шпага пронзительно свистнула, пронзая воздух, и прочертила ледяную белую линию но правому боку Громфа. Боль была невероятная, и пальцы Громфа задрожали вместе со всеми мышцами его тела. Он едва не выронил ножи, но все же удержал их.

«Он исчез», – сказал Прат.

Громф ожидал этого.

«Я думаю, возможно, это кольцо»,– заметил Нозрор.

«Кольцо?» – отозвался Громф.

«Которое позволяет ему мгновенно переходить с одного Уровня на другой», – пояснил Нозрор.

Громф предполагал, что будет сражаться с Дирром один на один, причем посредством заклинаний. Архимаг вынужден был признаться, хотя бы самому себе, что к рукопашной он не готов и что по крайней мере в этом отношении Нимор оказался сильнее.

Он выбросил эти мысли из головы, услышав, что Дирр творит очередное заклинание. Он повернулся к личу.

Вид у Дирра был странный, как будто что-то должно было произойти, но он не знал точно что. Громфу это очень не понравилось.

«Он что-то задумал», – сказал Нозрор.

Едва в мозгу у Громфа прозвучали последние слова этого предостережения, заклинание лича начало действовать. Возникнув прямо из воздуха, по камням Базаара затопала пара ног, явно принадлежащих какому-то насекомому, потом еще пара и еще, еще и еще. Голова существа оказалась в ширину больше, чем Громф был ростом, может, даже раза в два шире. По обе стороны нелепого рта существа виднелись кривые зазубренные жвала. Два выпуклых фасеточных глаза обшаривали опустевшую площадь, пока огромная тварь вытаскивала остальное тело из ткани магической энергии.

Это была многоножка величиной с караван вьючных ящеров, а позади нее хохотал Дирр, и уже снова подлетал к Громфу Нимор.

«По одному», – сказал себе Архимаг.

Он произнес еще одно заклинание над парой магических метательных ножей. Многоножка засеменила к Громфу, но двигалась она медленно, еще не освоившись в новом месте и не чувствуя над собой полного контроля лича. Это дало Громфу время окончить заклинание и метнуть ножи. Он не старался целиться. Просто бросил их в сторону Нимора и предоставил заклинанию доделать остальное. Ножи засвистели в воздухе и, вращаясь, устремились прямо к крылатому ассасину.

Нимор с впечатляющей ловкостью запетлял в воздухе, пытаясь увернуться от ножей, но если те вставали на след, отделаться от них было не так просто. Ассасину пришлось снова развернуться, чтобы отбить их шпагой. Сверкающая сталь – тонкий клинок шпаги ассасина и оба ножа – замелькала вокруг Нимора, сливаясь в расплывающийся круг.

«Отлично придумано, Архимаг, – прокомментировал Прат. – Это займет его на некоторое время».

Снова проигнорировав племянника, Громф призвал силу левитации, скрытую в его посохе, и взмыл ввысь. Ужасные челюсти многоножки сомкнулись в дюйме от кончиков его башмаков, и существо мгновенно подалось назад, чтобы сделать новый выпад. Громф, надеясь, что он поднялся над чудовищной тварью достаточно высоко, кружил и петлял в воздухе, на лету разглядывая Базаар и соседние сталагмиты во всех подробностях.

Архимаг остановился, зависнув в воздухе между сбитой с толку многоножкой и парящим личем.

– Тебе не нравится мой новый питомец? – издевался личдроу. – Да он просто хочет поцеловать тебя.

– Я не... – начал Громф, но у него снова перехватило дыхание, когда Дирр, выставив перед собой посох и воспользовавшись его силой, толкнул Архимага.

Громф смутно ощущал, что гигантское насекомое находится позади него, огромное, словно сталактитовая крепость. Дирр взлетел выше, и сила отталкивания толкнула Громфа вниз и вбок – прямо в ненасытную пасть многоножки.

В голову Громфу мигом пришло подходящее заклинание, и он потратил дополнительное количество энергии, чтобы сотворить его побыстрее. Действие его он испытывал множество раз, но всякий раз ненавидел это ощущение. Тело его словно начало растягиваться, истончаться. Он задрожал, и ему пришлось заставить себя держать глаза открытыми, когда зрение его немного затуманилось и мир вокруг разом стал немного искаженным и в то же время более ярким, отчетливым.

Он оказался внутри исполинского насекомого. Мышечная ткань и потоки зеленой полужидкости, заменяющей кровь, странные полотнища, видимо служившие в качестве легких, пустые оболочки других, тоже немаленьких, насекомых, которых тварь недавно сожрала, потом еще один толстый слой похожего на броню хитина – через все это он прошел насквозь. Тело его сейчас было скорее частью бесплотного мира, чем первого Материального Уровня.

Многоножка не понимала, что происходит, да и как ей было понять? Громф знал, что насекомое не сможет почувствовать, как маг проходит сквозь него, но лишь увидит, что лакомый кусочек в виде дроу, которого она намеревалась заглотить, каким-то образом ускользнул.

Громф уловил краешком глаза какое-то движение и, быстро обернувшись, увидел, что к нему снова приближается Нимор. Ножи исчезли, а у ассасина добавилось несколько новых ран, но, как показывал опыт, от этого он не стал менее опасным.

Многоножка развернулась, переместив свое тяжелое – весящее, должно быть, несколько сотен тонн – тело с потрясающей ловкостью и проворством. Бесплотное тело Громфа уже сделалось видимым, хотя все еще выглядело призрачным, странно полупрозрачным. Многоножка, похоже, его не видела. Вместо него взгляд ее выпуклых глаз остановился на Ниморе.

Нимор снова шарахнулся в сторону и, не уступая быстротой многоножке, сумел ускользнуть от ее челюстей и спасти свою жизнь. Существо просто перекусило бы его пополам.

Громф, тело которого вновь обретало твердую форму, левитировал вверх, подальше от насекомого.

– Дирр! – взревел Нимор. – Черт побери, присматривайте за своей малюткой!

Громф улыбнулся, но Дирр в ответ начал новое заклинание. Возможно, Нимор и разозлился на своего неумершего союзника, но воевать друг с другом они вовсе не собирались. Архимаг понимал, что заклинание Дирра будет направлено против него. Защитная сфера, хоть и побыла некоторое время нематериальной, по-прежнему окружала его, и Громф знал, что Дирру придется использовать могущественную магию. Архимаг развернулся, чтобы оказаться лицом к личу, но все, что он мог сделать в мгновения, остававшиеся до того, как Дирр закончит творить свое заклинание, – это надеяться, что уже имеющейся защиты хватит, чтобы спасти ему жизнь.

Лич завершил заклинание, и внешне ничего не произошло – ни вспышек молний, ни раскатов грома, но Громф почувствовал, как магия обволакивает его. Защитная сфера не смогла отразить ее, но вступили в дело другие заклинания безопасности, и Громф сконцентрировался на этом. И все же тело его стало костенеть. Он насилу мог согнуть руки в локтях. Казалось, он обращается в камень.

Он начал падать, и, прежде чем сумел восстановить контроль над левитацией, многоножка развернулась и укусила его. Одно из жвал твари впилось в бедро Архимага, когда он пролетал мимо. Возможно, существо вовсе откусило бы ему ногу, но промахнулось и вместо этого порвало кожу и, пройдясь зазубренной кромкой жвала по мышце, заскрежетало по кости.

Архимаг заскрипел зубами от боли. Хотя мускулы его одеревенели и дыхание сделалось неглубоким и замедленным, он сумел использовать посох, чтобы подняться вверх, прочь от многоножки, снова бросившейся на него.

Кровь из глубокой раны на ноге сочилась медленно будто густая грязь, и Громф усмотрел некую иронию в том, что именно заклинание Дирра, кажется, спасало ему жизнь. Кольцо, на которое рассчитывал Громф, похоже, бездействовало.

Нимор уколол его снова, и от холода магической шпаги Громф задрожал еще сильнее. У него перехватило дыхание, желудок свело судорогой. Громф сложился в воздухе пополам. Он попытался моргнуть, но вынужден был зажмуриться, потом медленно открыл глаза снова.

«Он пытался превратить вас в камень, – отчетливо прозвучал голос Нозрора в затуманенном мозгу Гром-фа. – Пока вам удалось устоять, Архимаг. Не сдавайтесь».

Громф медленно склонил голову направо – единственное, что удалось ему из попытки покачать головой. Сфера защитной магии, окружавшая его, истощилась и исчезла. Громф увидел, что Дирр поднимается вверх, всего в нескольких дюймах от него. Лич быстро сотворил заклинание, и навстречу Архимагу устремился целый шквал зеленых и красных искр, каждая размером со стрелу. Громфу удалось пошевелить ногой и вытянуть руку, но он не смог заставить свои губы двигаться достаточно быстро, чтобы выговорить слова силы. Стрелы магической энергии ударили в него, обжигая, оглушая, заставляя его самого судорожно дергаться, а его мышцы – растягиваться и сокращаться. По коже его побежали волны, суставы захрустели.

Это было очень больно, да к тому же из его разорванного до кости бедра обильно хлынула кровь. Архимаг снова мог двигаться, но недостаточно быстро, чтобы увернуться от многоножки.

Разъяренная тварь широко разинула массивные челюсти и, сделав выпад, сомкнула их на ноге Громфа. Архимаг висел в воздухе, едва в пределах досягаемости существа. Жвала снова сошлись на его, уже раненном, бедре.

Громф почувствовал, как многоножка тянет его вниз, потом что-то хрустнуло, и он снова кубарем полетел вверх. Прежде чем осмотреть свежую рану, он отлетел подальше, заметив, что за ним остается какой-то след. Он начал творить заклинание, хотя Нозрор и Прат что-то кричали ему. Что-то было не так, но он должен был закончить заклинание, прежде чем заниматься чем-либо другим. Должен был разделаться с этой тварью, или она сожрет его по кусочку на глазах у наблюдающего за этим с безопасного расстояния проклятого лича.

Громф глянул вниз и увидел, как вокруг широкой, плоской головы многоножки взметнулся и опал фонтан крови. Заклинание подействовало, и многоножка исчезла, но кровь все равно лилась зловещим дождем на лежащие далеко внизу камни Базаара.

Громф потрогал ногу и нащупал что-то твердое и зазубренное. Он порезал палец об острый обломок своей собственной кости. Его нога исчезла. Многоножка откусила ее. Громф в ярости стиснул кулаки и глянул вниз. Он увидел свою ногу, валяющуюся в луже крови.

Внимание Громфа привлекли вспышки света сбоку. Нимор что-то бросил, и Громф инстинктивно заслонил лицо, опасаясь заклинания. Вращаясь на лету, на лежащую далеко внизу землю падала рукоять магической шпаги крылатого ассасина. Вспышка света – вот все, что осталось от леденящего клинка. Заклинание Громфа уничтожило не только многоножку.

Нимор, мягко говоря, был этому не рад.

Пока ассасин изрыгал проклятия, Громф напряг и расслабил мышцы и понял, что окостенение прошло. Он испытывал боль, но не такую, какой ожидал. Кольцо уже начало бороться с его ужасными ранами. Громф знал, что останется жив, но с ногой надо было что-то делать.

Нимор пронесся над ним и растворился во тьме Громф нигде не видел личдроу. Медленно падая, Архимаг приближался к луже своей собственной крови. Когда вес начал возвращаться к нему, он вынужден был вновь активировать силу левитации, скрытую в посохе, чтобы не шлепнуться прямо в остывающую кровавую лужу. Громф даже не пытался устоять на одной ноге. Вместо этого он завис в дюйме от пола, нагнулся и поднял свою ногу.

Занятное это было ощущение – держать собственную откушенную ногу в руке, но Архимаг отмел эти мысли прочь. Ассасин и лич явно перегруппируются после того, как могущественное заклинание Громфа рассеяло всю магию вокруг него – всю, кроме его собственной, – но они вернутся.

Громф вновь потрогал обломок кости и порадовался, что вокруг него еще не начала нарастать кожа. Он перевернул оторванную ногу и...

Волна холодного воздуха накрыла его, закрутила, сбила с ног, швырнула на камни Базаара и поволокла дальше. Громф ударился головой обо что-то, с треском сломавшееся и разлетевшееся вокруг.

Он потряс головой, и из его белых волос посыпались кусочки грибных ножек и осколки стекла. Его полузасыпало остатками разбитого ларька, но единственное, о чем в состоянии был думать Громф, – какое счастье, что он не выпустил из рук ногу. Тело его было покрыто тонким слоем инея, который уже начал таять в прохладном сыром воздухе Базаара.

«Лич, – сообщил Нозрор. – Дизъюнкция его не затронула».

«Вижу», – ответил Архимаг с глубочайшим разочарованием.

Громф огляделся. Дирр творил заклинание, а Нимор стремительно несся к Архимагу. Громф поспешно создал еще одну защитную сферу, с тревогой подумав, что сила посоха истощается слишком быстро. Он не сможет защищать его и удерживать в воздухе до бесконечности.

Лич окончил заклинание, и Громф улыбнулся, когда с пальцев Дирра сорвалась ослепительная желтая молния, описала в воздухе дугу и рассыпала сноп искр, ударившись о защитную сферу Архимага. Хотя его защита уничтожила молнию и у него даже волосы не встали дыбом, Бэнр сотворил еще одно охранительное заклинание. Вокруг него вспыхнуло почти невидимое пламя.

«Понятно, – заметил Прат. – С гуэкувой это сработало, но...»