Текст книги "Королевы-соперницы"
Автор книги: Фиделис Морган
Жанр:
Исторические детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)
Она вышла из квартиры и начала спускаться по лестнице, Элпью, спотыкаясь, последовала за ней.
– Но... мистрис Монтегю, я не могу... я должна навестить миледи.
– Навестить? – Ребекка обернулась на ступеньках. – Что значит «навестить»?
Элпью прикусила губу.
– Сообщить ей, чем я занимаюсь.
Ребекка пристально на нее посмотрела.
– Мы опаздываем, а если опоздаем, нас оштрафуют.
И, схватив Элпью за руку, она потащила ее по Литтл-Харт-стрит.
Удовольствия от обеда графиня не получила: кусок черствого хлеба, в основном состоявшего из мела, как ей показалось, и что-то похожее на рагу. Совершенно непонятно, из чего приготовленное. С одинаковым успехом это могла быть и треска, и кролик. Она отодвинула тарелку. Внезапно даже стряпня Годфри показалась ей заманчивой. И значительно более дешевой.
Долг ее достигал теперь десяти шиллингов. Плата за крышу над головой, за содержание в тюрьме, за постель, за ночлег, за питание. Бесконечные поборы.
Она встала и прошлась по комнате. Боже, эти кандалы просто неподъемные. Бряк-бряк, звяк-звяк каждый раз, когда она чесала лоб. Графиня порадовалась, что в комнате не было зеркала. Страшно подумать, на кого она стала похожа. В ложбинке между грудями и на полу вокруг лежало больше раскрошившихся белил, чем, видимо, осталось на лице.
Интересно, чем там занимается Элпью? Вообразить эту дерзкую юную мисс актрисой! Ей подумалось, что Элпью неплохо справилась бы. Графиня вспомнила ту актрису, подругу Карла – Нэлл Гуин. Тоже была дерзкая юная мисс. Может, она и была полной невеждой, но актриса великолепная, с подходящей для этого ремесла фигурой.
Внизу хлопнула дверь. Потом раздались шаги. Вероятно, к ней пришел посетитель. Или привезли нового узника, чтобы скрасить однообразие ее заточения. Графиня приложила к двери ухо и прислушалась.
– Я разговаривал с судьей, – произнес грубый мужской голос. Это был не пристав, его голос графиня знала. – Насчет дела Анны Лукас... – Графиня затаила дыхание, чтобы не пропустить ни слова.
– И? – Это уже ее тюремщица, жена пристава.
– Сначала я забеспокоился. Такого упрямца, как их честь, пойти поискать.
– Ты что, обратился с этим к судье Муру?
– К судье Муру! – Мужчина засмеялся. – Ты меня за дурака принимаешь? Я пошел к Ингрему.
– И напомнил ему о его... интересе?
– Он понимает ваши затруднения. И сознает, что подобное преступление, совершенное у вас под окнами – потому что, сказать по правде, до того места отсюда рукой подать, – доставит вам немалые неприятности.
Значит, жена пристава обеспокоена близостью убийства!
– И что он собирается делать?
– Сказал, что расследует его.
– Расследует! – воскликнула жена пристава. – Какой в этом прок? Он только все испортит. Пострадает слишком много других людей.
– Успокойся! – Сердитый мужчина еще больше повысил голос. – Он свернет это дело, закончит его, закроет.
– Сказать легче, чем сделать. – Жена пристава перешла на шепот: – Слишком много заинтересованных сторон. Кого он обвинит?
– Выбор большой, – ответил мужчина. – Например, кого-то из актеров, какого-нибудь бродягу... кого угодно.
– Лучше всего подойдет какой-нибудь чужак. – Женщина, похоже, успокоилась. – Кому какое дело, если один из этих бедолаг запляшет в петле? Мы с Джеком об этом позаботимся. Стража забирает их во время обходов. – Она стала спускаться вниз, мужчина шел следом. – Скажи одному из своих людей, чтобы при этом человеке нашли оружие в доказательство его неопровержимой вины.
Затем входная дверь захлопнулась, и графиня услышала, как жена пристава с пением принялась за уборку.
Когда Элпью и Ребекка прибыли в театр, там собралось уже достаточно много народу, но репетиция не начиналась. Ребекка отправилась в артистическую уборную подготовиться.
Мистер Рич сидел в ложе и курил трубку. Элпью подошла к нему.
– Мистер Рич, сэр?
– Да? – уставился он на нее.
Элпью понизила голос:
– Я хотела спросить, не могли бы вы выдать мне аванс в счет шумихи?
Рич фыркнул:
– Ты шутишь, полагаю?
– Девять гиней! – Элпью с нетерпением смотрела на него. – Или, может быть, взаймы, в счет нашей работы?
– Нет! – Он стукнул кулаком по краю ложи и заворчал: – Ты выполняешь работу – я плачу, и ни на пенни больше, чем мы договорились. Понятно?! – Последнее слово он выкрикнул.
На сцене, балансируя на шаткой стремянке, мальчик медленно зажигал свечи в двух огромных деревянных люстрах, висевших над театральными подмостками. Он вскрикнул, когда лесенка опасно накренилась. Элпью подбежала удержать ее, радуясь предлогу покинуть неприятного мистера Рича. Как только мальчик восстановил равновесие, Элпью посмотрела со сцены в зал.
Мистер Сиббер, уже в костюме и гриме, сидел на скамье, охорашиваясь и беззвучно повторяя свои слова. Элпью спрыгнула со сцены и села на скамью рядом с актером.
– Мистер Сиббер, – начала она.
– Мистрис Элпью. – Он улыбнулся своей знаменитой улыбкой и поправил кружевные манжеты. – Чем могу служить?
– Это трудное дело, мистер Сиббер.
– Знаю. – Он сочувственно кивнул. – Нервы у профессионалов никуда не годятся...
– Нет, дело не в нервах, – быстренько вставила Элпью, прежде чем Сиббер пустился в рассказ о том, сколько месяцев он готовился к своей роли. – Я буду только держать шлейф мистрис Монтегю. Но вы такой удачливый актер и писатель...
– Только скромность, – просиял Сиббер, – удерживает меня от отрицания этого факта.
– Я слышала, что ваш последний бенефис принес вам кругленькую сумму...
– О да. Зал был полон. Сбор составил, пожалуй, гиней восемьдесят.
– Так не могли бы вы, сэр, одолжить мне девять гиней? Я верну их в течение месяца.
– Признавая свой успех, – он принялся расправлять галстук, – я не имел в виду, что у меня есть свободные деньги... Текущие расходы, знаете ли. Мне нужно содержать жену и детей.
– Я не прошу о подарке, мистер Сиббер, а всего лишь о займе. Например, в счет нашей шумихи?..
– Ого, сколько уже времени! – Он вынул из жилетного кармана часы. – Мне нужно выучить несколько строк. – И он бочком-бочком ретировался из зала, сохраняя на лице профессиональную улыбку.
– Как тебе это удалось? – Со сцены на нее смотрела Ребекка. Она была густо загримирована, выражение лица capдоническое. – Он никогда не уходит из зала во время репетиции.
– Не знаю. – Элпью пожала плечами. – Я только попросила у него взаймы.
– Взаймы у этого скряги! – Ребекка разразилась хохотом. – Кошелек у него завязан туго. Он не даст тебе даже тряпки, которой зад подтирает, дорогуша. – Она села на край сцены, свесив ноги. – Сколько тебе надо?
– Моя госпожа за несколько лет просрочила налог на бедных... – Элпью сглотнула. – Девять гиней.
– О! Как я ее понимаю. Навестить! – Ребекка сунула руку в карман. – Я так понимаю, ее увел пристав?
Элпью кивнула.
– Тогда беги. Вызволяй ее, и как можно скорее возвращайтесь обе. Где ее держат?
– В доме предварительного заключения в Чаринг-Кросс.
– Освободи ее, и возвращайтесь не позднее чем через час.
Она подала Элпью деньги и снова забралась на сцену. Элпью с благоговением взирала на монеты. Ребекка дала ей десять фунтов. Актриса явно понимала, что с течением времени счет должника только возрастает.
– Поторопись. – Ребекка уже выпрямилась, для пущего эффекта взмахнув юбками. – Я хочу, чтобы ты вернулась незамедлительно.
– Чтобы порепетировать, как нести шлейф?
– Я уверена, что с этим ты справишься без особого труда. Но сегодня дневная репетиция сокращена. – Наклонившись, Ребекка заговорила вполголоса: – Миссис Лукас хоронят сегодня вечером в церкви Святого Эгидия в Полях. Я знаю, что вы не захотите пропустить похороны.
После того как был уплачен долг, накладные расходы и чаевые, а с графини сняли цепи, Элпью сразу же затараторила:
– Так что Ребекка велела мне...
Графиня покачала головой и закатила глаза.
Жена пристава сидела в углу комнаты, выписывая документ об освобождении.
Элпью снова заговорила:
– Я выйду на сцену, но в роли без слов...
Графиня разразилась сильным приступом кашля, тряся головой и сердито сверкая глазами.
– Что такое, мадам? Вам нехорошо?
– Ах, Элпью, скорей бы на свежий воздух. Не могу дождаться, когда снова окажусь в своем милом доме и мирно отдохну, подальше от всех разговоров...
– Ах, – отозвалась Элпью, – это будет невозможно, по крайней мере в ближайшие несколько часов, потому что миссис Лукас...
Графиня стремительно пересекла комнату, едва не сбив при этом с ног Элпью.
– Ой, бедная Элпью, ты споткнулась? Господи Боже! Позволь, я помогу тебе подняться. – Она заговорила, делая странные паузы между словами. – Потом... мы... с... тобой... тихонько... пойдем... домой... вместе. – Графиня указала глазами на жену пристава.
Элпью приложила палец к губам, наконец-то поняв ее.
– Да... мадам... вы... правы.
– Ну вот... – Жена пристава повернулась к ним. В руке она держала жизненно важный листок бумаги, помахивая им, чтобы высохли чернила. – Вы свободны, графиня.
Когда они прибыли в театр, репетиция подошла к концу. Рич стоял на сцене, окруженный актерами. В свете множества свечей, освещавших сцену, на лицах актеров блестел пот, проступивший сквозь грим.
– Вы хотите по-прежнему ставить эти нудные пьесы. – Рич сложил ладони. – А я говорю вам, что публика их не хочет. С этой напыщенной чепухи мы не получим никакого дохода.
– В другом театре они продолжают давать довольно хорошие сборы... – Джордж повысил голос, невнятный из-за пары уже пропущенных стаканчиков хереса.
Наслаждавшаяся свободой графиня присела вместе с Элпью на обитую сукном скамью в задних рядах партера. По дороге в театр компаньонки поделились друг с другом последними новостями, и теперь каждая погрузилась в свои мысли, пока актеры обсуждали с управляющим, если можно так выразиться, репертуарную политику театра.
– Я только говорю вам, – произнес Рич тоном, каким обычно говорят с детьми, – что номер плясунов на канате между сценами и короткий танец дрессированных собачек в последнем акте привлекут больше публики.
– Вы же не можете и впрямь вставить танцующих собак в последний акт знаменитой стихотворной трагедии Нэта Ли, – заметил казавшийся сдержанным Сиббер.
– Да почему, скажите на милость? Вместо индийского танца.
Актеры молча уставились на него, не веря своим ушам.
– Чему вы так удивляетесь? – Рич стряхнул с камзола обрывок нитки. – Уильям Шекспир применяет подобные трюки и развлечения во всех своих пьесах.
– Именно поэтому никто их больше и не ставит, – сказал Сиббер, – и поэтому я переписываю «Ричарда III» применительно к современным вкусам.
– Заявляю вам, мистер Рич, если танцующие собаки появятся до или после моего большого монолога, – с искаженным от гнева лицом выступила вперед Ребекка, – я уйду со сцены прямо домой и никогда здесь больше не появлюсь.
– Может, это будет к лучшему. – Рич принялся ковырять под ногтем. – Припоминаю, что миссис Лукас однажды высказывала подобную угрозу... и вот что с ней стало.
Труппа на мгновение умолкла, затем Ребекка бросилась на Рича, барабаня кулаками по его груди.
– Грязный негодяй! Отвратительная, вонючая, преступная гадина!
– Мистрис Монтегю... – Рич оттолкнул ее, так что она упала на пол. – Должен ли я напомнить вам, что женщин-актрис две на грош? Посмотрите, как быстро я нашел замену пароль Лукас. – Он показал на вульгарную блондинку, стоявшую рядом с Сиббером и самодовольно ухмылявшуюся. – Женщины определенного пошиба хотят попасть на сцену. Некоторые из них с радостью заплатили бы мне за такую возможность. Они рассматривают сцену как витрину для своих... скажем так, чар.
Сиббер отодвинулся от пышногрудой девицы.
– Вы сами, мистрис Монтегю, сколотили приличное состояние, рекламируя себя с этих подмостков... – Рич надулся и, подражая Ребекке, топнул ногой.
– Как вы можете так говорить? – Ребекка снова набросилась на него с кулаками. – Вы говорите о женщине, которая совсем недавно лишилась жизни и на похороны которой мы вскоре пойдем.
– Ребекка права, – сказал Сиббер. – По-моему, вы должны извиниться.
В перепалку ввязался Джордж:
– Успокойтесь, мадам. – Он оттащил Ребекку от Рича. – Женщины должны убивать только взглядом.
– Убери руки, выживший из ума пьяница, – проворчала Ребекка. – Или я тебе выцарапаю глаза.
Сиббер ушел вглубь, подальше от авансцены, за арку просцениума, и принялся прохаживаться там вдоль задника.
– Давайте вернемся к насущным вопросам, мистер Рич. – Стоя в дальнем конце огромной ложной перспективы замкового холла, он казался гигантом. – Могу ли я высказать предположение, что, поскольку вы уже убрали несколько ярдов сцены, чтобы втиснуть побольше рядов в партер, вы, без сомнения, получите больше прибыли и без дополнения к спектаклю в виде комедиантов с выделывающими разные курбеты собачками.
– В этот раз, пожалуй. – Рич снова стал отряхивать дорогой бархатный камзол. – Не сомневаюсь, что трагическая гибель миссис Лукас в любом случае привлечет в наш театр любопытных. – Он усмехнулся и, обернувшись, посмотрел на графиню и Элпью. – Как только наши подруги из «Глашатая» упомянут об этом в своем разделе, публика валом к нам повалит.
Элпью вспыхнула. Ничто так не отвращало ее от шумихи, как эта чудовищная демонстрация алчности и эгоизма.
– Возможно, мистер Рич, вам следует напечатать об этом на ваших афишах и расклеить их по всему городу. – Графиня поднялась и обвела взглядом собравшихся. – «Театр «Друри-Лейн» – очаг жадности, продажности и убийства!» Слышите? Колокола отбивают шесть. Мы с Элпью намерены посетить похороны Анны Лукас и прибыть туда вовремя. Думаю, что ни священник, ни носильщики ждать вас не станут. Так что, если вы хотите отдать последний долг бедной погибшей женщине, которая еще вчера была вашей подругой и коллегой, предлагаю отправиться немедленно.
Все присутствующие повернулись к графине.
– Должна заметить, что ни один из вас ни в малейшей степени не опечален. Где слезы, которые так искусно туманят вам глаза при развязке каждой трагедии? Где биение себя в грудь и рвущие сердце вопли, которыми вы так знамениты? Вам всем наплевать. Бедная маленькая Анна Лукас была жестоко убита, а вы по-прежнему ссоритесь из-за пустяков. – Она схватила Элпью за руку. – Или вы приберегаете свои эмоции для публичной демонстрации на кладбище?
Рич спрыгнул в зрительный зал.
– Не так быстро, дамы. – Он перепрыгнул через зеленые скамьи и загородил выход. – У вас со мной соглашение...
– Попридержи язык, ненасытная утроба, – процедила Элпью, беря графиню под руку и двигаясь вперед. – Мы ни с кем не заключали никаких соглашений. Дай пройти, или мы вызовем констебля и тебя арестуют за незаконное задержание.
Рич не пошевелился.
– Ты слышал, дикарь? Дорогу! – Графиня оттолкнула его. Элпью потянула на себя дверь.
На шее Рича задергался мускул, когда он шагнул в сторону и позволил им выйти.
Ребекка выскочила следом за ними.
– Я поеду с вами, дамы, если вы не против. Ближайшая стоянка экипажей там, – с улыбкой указала она. – Идите, я вас догоню.
Пока Элпью и графиня спускались по ступенькам на улицу, Ребекка повернулась к актерам, потянувшимся за ней из зала.
– По-моему, она хочет ненадолго от нас избавиться, – заметила графиня, оглядываясь через плечо. – Что там происходит? – Графиня отвернулась и прошептала: – Следи и запоминай. А я притворюсь, что ищу наемную карету.
Элпью тоже притворилась, что смотрит в другую сторону, а сама шепотом комментировала:
– Ребекка шепчется с Ричем. Рич качает в ответ головой. Ребекка жестами выражает неудовольствие и переходит к Сибберу, который пожимает плечами и выворачивает карманы. Ох! Ребекка влепила ему хорошую пощечину. – Она повернулась к графине. – Боже, миледи, похоже, она избивает всех в своем окружении. – Элпью осторожно взглянула назад. – Ребекка подходит к Джорджу, который протягивает ей руку. Она что-то берет, рассматривает и со смехом бросает на пол... несколько монет. Он, похоже, дал ей деньги...
– Быть может, экипаж ей так же не по карману, как и нам. – Графиня фыркнула. – Мадам Высокомерие.
– Ой! – Элпью схватила графиню за руку и быстро потащила ее по Друри-лейн. – Она направляется к нам.
– Вон едет один, – сказала Ребекка своим звучным голосом, окликнула возницу и вытянула руку, чтобы он остановился. Она открыла дверцу для графини, потом подошла и заговорила с кучером: – К Святому Эгидию, пожалуйста, через Литтл-Харт-стрит. Я забыла свое траурное кольцо, – объяснила она, садясь в карету, лошади затрусили к Ковент-Гардену. – Я не могу показаться на похоронах Анны Лукас без траурного кольца.
Графиня наступила Элпью на ногу.
Рядом со своим домом Ребекка выпрыгнула и хлопнула по дверце кареты. Не успели женщины опомниться, как карета двинулась дальше. Элпью высунулась из окошка и закричала кучеру, чтобы он остановился.
– Она велела не ждать! – крикнул он в ответ.
– О Господи, Элпью! – Графиня схватилась за карман. – Хватит ли у нас денег?
Возница обернулся и всмотрелся в пассажирок.
– Это же та актриса, да? А кого я однажды вез... Как же его звали? Итальянский певец без яиц...
– Синьор Фидели? – предположила графиня, говоря о знаменитом кастрате, который недавно покорил город своим искусством.
– Точно, это он. Приятный тип. И чаевые дал хорошие.
– В самом деле! – Графиня наблюдала, как Элпью считает разложенные на коленях пенни.
Когда они подъехали к церкви, графиня выглянула наружу. Несмотря на моросящий дождь, люди уже толпились вокруг крытого прохода на кладбище. Элпью выбралась из кареты и посмотрела на кучера.
– Сколько?
– Нисколько, – усмехнулся он. – Роксана мне уже заплатила.
– Кто?
– Ребекка Монтегю... она дивно играет Роксану.
Пытаясь не выказывать удивления, женщины пошли к церковному двору, а наемный экипаж загрохотал в сторону перекрестка с колонной Семи циферблатов.
– Что она задумала? – прошептала Элпью.
– Не спрашивай меня, – ответила графиня, пока они проталкивались сквозь толпу к проходу на кладбище. – У меня такое впечатление, будто каждому, кто хоть как-то связан с этим делом, есть что скрывать.
– Кто это? – Один из фанатиков перегнулся через стену, чтобы лучше видеть шедших на похороны.
– Никто, – ответил его приятель, оглядываясь, не идет ли за сыщицами кто-нибудь из настоящих знаменитостей.
– Никогда не думала, что буду настолько довольна, когда меня назовут никем. – Графиня приподняла юбки и ступила во двор церкви Святого Эгидия в Полях. Он оказался унылым. Несмотря на свое расположение на окраине города и поля, простиравшиеся всего в нескольких ярдах от церкви, двор казался более серым и гнетущим, чем все другие из когда-либо виденных Элпью.
– Что такое с этим кладбищем? – спросила Элпью. – Почему оно такое печальное?
Графиня посмотрела на могильные плиты, лежавшие тесно, словно костяшки домино.
– Тут неподалеку началась чума. За первую неделю похоронили сотни человек. Тогда никто не знал, что это такое. Какое-то таинственное поветрие. Пуритане говорили, что это наказание за нашу распущенность, за то, что мы развлекались, посещая театры и таверны. – Она взяла Элпью за руку. – Бедная маленькая Элпью. Конечно, чума унесла твоих родителей, но мне она принесла радость, потому что я обрела тебя.
Элпью содрогнулась. Она даже не знала, как звали ее родителей. Знала только, что они лежат здесь, у нее под ногами, под одной из бесчисленных плит.
– Уже потом все поняли, что понадобятся большие ямы для людей, тысячами умиравших каждую неделю.
Графиня перевела взгляд на могильщиков, которые выкопали яму для гроба Анны Лукас и теперь выравнивали края, готовясь к церемонии погребения.
– Откуда они знают, что там есть место между телами?
Внезапное волнение толпы, собравшейся у крытого прохода, ознаменовало приезд актеров.
Элпью заметила, что на лице Сиббера застыла его рассчитанная на публику улыбка, в которую он внес оттенок трагизма: брови подняты домиком, взор опущен. Он явно хорошенько потренировался перед зеркалом, прежде чем выйти сегодня на люди.
– Мадам Роксаны не видно, – прошептала графиня.
Подкатил еще один экипаж, и оттуда выпрыгнул мальчик-подмастерье с большой шкатулкой, в каких держат драгоценности. Он пробрался на церковный двор и, прислонившись к одной из могильных плит, принялся отпирать шкатулку. Из нее он достал какой-то список, просмотрел его, словно запоминая, а затем достал из шкатулки горсть колец и осмотрелся. Потом деликатно приблизился к актерам, стоявшим кучкой у входа в церковь вместе со священником.
– Мистер Рич? – Когда Рич кивнул, мальчик вежливо подал ему кольцо. – Траурные кольца, сэр. Извините, что мы немного запоздали. В лавке ювелира возникла путаница, сэр. Миссис Лукас вставила в свое завещание пункт о траурных кольцах для всех вас. – Мальчик прошел вдоль ряда актеров, раздавая кольца и называя имена получателей. – Мистер Сиббер, мистер Пауэлл...
Графиня обратила внимание, что Сиббер бросил на Джорджа вопросительный взгляд.
За оградой снова возникла суматоха, и толпа стала напирать. Прибыл катафалк с гробом. Священник дал знак и пошел по дорожке, чтобы начать церемонию.
– Мистрис Монтегю все нет как нет, – сказала графиня на ухо Элпью, пока специальные служители несли гроб в церковь. – И, что еще интереснее, нет мистера Лукаса.
В церкви, встав на колени в одном из последних рядов, Элпью и графиня принялись наблюдать за окружающими, пока священник продолжал монотонно возглашать:
Открылась дверь, и в церковь незаметно вошел синьор Лампоне. Он преклонил колени, а затем сел в ряду напротив, его серебряный нос сиял в свете, падавшем сквозь высокие окна.
– Папист! – Элпью ткнула графиню в бок локтем. – Вы заметили?
– Все итальянцы паписты.
– Посмотрите-ка на это, – сказала Элпью, указывая на большую трещину в полу.
– Мертвые воскресают! – подмигнула своей компаньонке графиня. – По мере того как разлагаются. Я же сказала тебе, что здесь похоронили очень много людей.
Гроб снова вынесли под моросящий дождь для захоронения.
Элпью оглянулась на толпу театральных фанатиков, прижавшихся к железной ограде, теснившихся в надежде увидеть кого-то из актеров, словно это был последний спектакль.
– Мадам? – Она дотронулась до локтя графини. На дороге стояла большая черная карета. Из нее высунулся мужчина в длинном темном парике. На лице его играла демоническая улыбка.
– Кто это? – шепотом спросила у Элпью графиня.
– Мне этот малый кажется весьма странным, мадам.
– Муж появился! – Рич прошептал это достаточно громко, так что обе они услышали. Все актеры на мгновение обернулись на карету и снова устремили взгляды на могилу.
– Муж Анны? – спросила Элпью у Сиббера.
Он кивнул и наклонился, чтобы взять горсть земли. Графиня повернулась, чтобы повнимательнее разглядеть карету.
– Он не один, – пробормотала она. – Смотри, Элпью, с ним женщина.
Каждый актер бросал на гроб горсть земли и отходил.
– И она его обнимает, – добавила Элпью.
Как раз в этот момент подъехала двуколка, в которой сидела Ребекка. Актриса спрыгнула на землю. Судя по ее виду, она была в ярости.
Толпа оторвалась от созерцания церковного двора, чтобы понаблюдать за ней.
– Бедная Анна Лукас, – проговорила графиня, бросая на гроб горсть земли. – Даже на собственных похоронах ей не позволили играть главную роль.
Ребекка подошла к карете мистера Лукаса. Когда ее лицо оказалось под открытым окном кареты, все увидели, как Лукас схватил актрису за подбородок и крепко поцеловал в губы.
– На глазах у всех! – возопила графиня. – Эта маленькая мадам.
Ребекка похлопала мистера Лукаса по руке, а затем, внимательно посмотрев на могилу за оградой и на собравшихся там актеров, быстро ушла.
