Текст книги "Королевы-соперницы"

Автор книги: Фиделис Морган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

Глава вторая
Уверенность

Высшая степень надежды – ожидание получения желаемого.

Проявления скорее внутренние, чем внешние.

Брови слегка вздеты. Уголки рта приподняты.

В последовавшем хаосе Элпью запрыгнула на сцену и довела Ребекку Монтегю до стула. Зрители вскакивали, кто-то кричал, кто-то бросился к дверям. Графиня выбежала на улицу. Что делать? Для музыкантов существовал специальный вход, через который они вносили свои арфы и прочие скрипки. Она попробует добраться до Элпью с этой стороны.

В тени аллеи, шедшей от берега реки к этому входу, слонялись в ожидании работы по окончании концерта мальчишки-факельщики с потушенными факелами.

– Эй, дитя! – крикнула графиня. – Зажги факел и немедленно иди за мной.

Она проворно спустилась к реке и осторожно побежала по темной террасе к стене концертного зала.

– Иди сюда, паренек, – позвала она.

Факел мальчика отбрасывал в аллее длинные тени. Графиня двинулась дальше, вверх по каменным ступенькам. Питьевой фонтанчик стоял впереди, на улице, рядом с огромными воротами. Графиня огляделась. Улица была пуста.

– Ты видишь кого-нибудь? – спросила она у мальчика.

– Никого нет, – ответил тот, высоко держа факел. – А почему у вас такая смешная шляпа?

Графиня проигнорировала его вопрос.

– А до этого ты кого-нибудь видел?

– Только этих подлых титиров, – ответил мальчик. – Но мы убегаем, едва их завидим, потому что они ловят нас, подвешивают на вывесках и так оставляют.

– Подержи факел над фонтаном. – Графиня присмотрелась. Даже при неровном свете пламени было видно, что из отверстия вытекает красная жидкость.

– Ой, мэм, что это? Вино? – Мальчик наклонился, горя желанием попробовать. – Один раз отсюда текло вино... во время коронации, но я тогда был маленьким.

Графиня взяла его за плечо.

– А что за теми воротами, мальчик, ты не знаешь?

– Ну, знаю, мэм. Это вход к напорной башне. Посмотрите туда... – Он поднял факел и указал на темную башню на другом конце стены. – Она работает с помощью какого-то новомодного механизма. Мы с мальчишками лазали на стену посмотреть, но нас поймали.

Тишину вокруг ничто не нарушало.

– Вы пользуетесь этим фонтаном? Ты и другие мальчики?

– Разыгрываем друг друга. – Мальчик засмеялся. – Мой друг Дэн как-то умывался тут, но Билли пришел первым и подсыпал сажи, поэтому Дэн ушел отсюда грязнее, чем пришел. – Схватившись за бока, мальчишка так и покатился со смеху. – Как же мы смеялись. – Он снова посмотрел на питьевой фонтан. – Наверное, это снова его проделки, мэм. Лучше оставить все как есть. Вода стечет.

Графиня потрепала мальчика по голове, заплатила пенни и, решительно натянув шерстяную шляпу торговца до самых глаз, вошла в концертный зал через заднюю дверь.

Элпью сидела вместе с Ребеккой за кулисами, в комнате музыкантов. Сиббер ходил взад вперед, Лампоне сидел один, закрыв лицо руками и бормоча fiasco и disastro.

Их окружали ряды стульев и пюпитры, а пара литавр в углу отзывалась каждый раз, когда кто-то повышал голос.

– Я всегда смачиваю руки перед выступлением. Это ритуал. Я выхожу, смотрю на небо, поднимаю руки, а потом окунаю их в воду... – Ребекка снова ударилась в слезы. – Это было так ужасно. Повсюду темно. Потом в свете, идущем со сцены, я увидела, что руки у меня красные. И запах почувствовала. И поняла, что это такое.

Элпью, вытиравшая Ребекке руки полотенцем, посмотрела на Сиббера.

– Что зрители?

– Расходятся. – Он стоял, спрятав лицо в ладони. – Медленно, но верно.

– А где Анна Лукас?

– Уехала домой к мужу. – Лампоне прервал перечисление слов, оканчивающихся на «о». – Я видел, как она отдавала распоряжения кучеру.

Сиббер выглянул в коридор, приближались шаги.

– Кто-то идет...

Собачонка вспрыгнула Ребекке на колени и принялась лихорадочно вылизывать ей шею. Актриса зарылась лицом в бело-рыжую шерстку.

Дверь приоткрылась.

– Вот вы где, мистер Хэддок. – Это оказалась графиня. – Я считаю, что происшествие с фонтаном было розыгрышем. Мальчик-факельщик признался мне, что они часто устраивают с ним шутки. Подкрашивают воду сажей, чернилами и прочим.

– Мне понятно, что случилось. – Ребекка сбросила маску жалости к себе и села прямо. – Это не они. Или даже если и так, то на это их подбила она. За этим должна стоять она. Ей известен мой ритуал, перед каждым спектаклем я выхожу из гримерной. Вероятно, однажды она проследила за мной. В конце концов, спектакли обычно проходят днем, а не ночью, как этот смехотворный, ничтожный фарс.

– Полагаю, под «она» вы подразумеваете миссис Лукас? – уточнила графиня.

Сверкнув темными глазами в сторону Лампоне, Ребекка кивнула.

– Что ж, значит, вот и разгадка. Подкрашенная вода в фонтане была актом мести, предпринятым миссис Лукас, чтобы напугать мистрис Монтегю. – Графиня потерла пухлые ручки. – А теперь – в постель, в постель...

– Я мог бы вызвать для вас портшез, графиня. Разумеется, я его оплачу... – Сиббер волновался. – Возможно, вы пожелаете заехать ко мне домой... немного выпить?.. – Он явно хватался за соломинку.

– Нет, спасибо, мистер Сэмен, – просияла графиня. – Мы с Элпью должны вернуться домой. Спасибо за приятное вечернее развлечение.

Схватив Элпью за руку, она поспешно покинула комнату, пока не начались расспросы, почему она разгуливает в шерстяной шляпе торговца имбирными коврижками.

– Пристав заходил несколько раз. Я прятался на улице в нужнике. – Годфри, старый слуга графини (некогда грум, но теперь, поскольку лошадей у нее больше не имелось, – главный ее помощник по хозяйству), улыбнулся беззубым ртом, наливая женщинам посеет – горячее молоко с сахаром, вином и пряностями. – Я слышал, как он сказал своему приятелю, что вернется утром. – Годфри фыркнул и вытер полоску слюны с заросшего щетиной подбородка. – Сказал еще, что вы заставили его сегодня здорово побегать.

Торговец имбирными коврижками, не найдя графини и желая подзаработать на неожиданно приваливших клиентах, покидавших концертный зал, оставил ее парик, водрузив его на бюст Перселла в фойе. Элпью забрала парик, надела шляпу на соседний бюст Монтеверди, и обе дамы энергично зашагали в темноте в сторону дома, постоянно прислушиваясь, не догоняет ли их пристав.

И вот теперь, потягивая напиток в огромной, но уютной кухне (служившей спальней, столовой, гостиной и кабинетом, поскольку весь остальной дом находился в весьма плачевном состоянии), Элпью набрасывала предварительный вариант статьи про мисс Джимкрэк, одновременно обсуждая с графиней странные события минувшего вечера. Ссора между актрисами, колоритный итальянец с серебряным носом, происшествие с питьевым фонтаном.

– Даже не знаю, какую историю отдать первой, – сказала Элпью. – Про дочку олдермена и убийцу или про философскую лекцию, сорванную в результате соперничества двух актрис.

Размышляя, графиня сделала большой глоток поссета.

– Наверное, стоит сходить на суд над Рейкуэллом. Посмотрим, будет ли там эта девица Джимкрэк, и тогда немного расширим свой рассказ – исход суда, подробное описание подсудимого и так далее и тому подобное – и отдадим материал на этой неделе. – Вздохнув, она закрыла глаза. Потом резко выпрямилась на стуле. – Чуть не забыла! Мы должны собрать как можно больше историй про этих гадких юнцов – титиров! Вдруг удастся пристыдить их настолько, что они исправятся.

– Это все театр, вот что портит ваших титиров. – Годфри, который, сгорбившись, уткнулся в свою чашку с напитком, тоже сел прямо и нахмурился. – В мое время шли войны, державшие буйную молодежь в узде. Оденьте-ка их в доспехи и дайте поспать под открытым небом, да чтобы есть было нечего, кроме крыс...

– Спасибо, Годфри. – Графиня подняла пухлую ручку. – Мы прекрасно осведомлены о твоих взглядах.

– Этих парней, мадам, не пристыдишь, пропечатав их фамилии в газетах. – Элпью помусолила кончик пера. – Как раз напротив. Они только возгордятся.

Графиня снова откинулась в кресле. Элпью сказала правду. Описание их выходок лишь подвигнет этих ужасных полуночников на куда худшие деяния, чем срывание с женщин париков. Она застонала при воспоминании о своем конфузе. Какое счастье, что эта банда не появилась минутой раньше и не послужила падением бедного старого Пипса из окна. Пипс!

Графиня с воплем вскочила на ноги.

– Пипс! – воскликнула она.

– Чего это вы пищите? У нас что, мыши завелись? – насторожился Годфри.

– Да нет же, Пипс, Пипс. Пипс и его рубец.

Элпью в изумлении уставилась на графиню, гадая, не послужил ли шок от столкновения с разнузданной шайкой и временной потери парика причиной возникновения у ее госпожи какой-либо причудливой мании, способной довести ее до Бедлама.

– Он так и будет меня ждать. – Она села и отхлебнула еще поссета. – Бедный старик. С ним и поговорить-то было не о чем. Бедный Пипс. Бедный Пипс! Ну ладно, придется навестить его завтра и принести извинения.

Утром их разбудил резкий стук в дверь. Перепуганная, что явился вчерашний пристав, Элпью взлетела вверх по лестнице, чтобы выглянуть на улицу и узнать, кто это, а графиня тем временем натянула платье и приготовилась бежать.

К бесконечному удивлению Элпью, их посетителем оказалась Ребекка Монтегю, облаченная в красивое атласное платье. На некотором расстоянии от нее стояла, стараясь казаться незаметной, ее невзрачная служанка Сара.

Элпью провела актрису в переднюю гостиную и предложила присесть в кресло.

– Еще рано, мистрис Монтегю, камин еще не растапливали.

На самом деле огонь разводили только в ожидании особо важных гостей. Элпью повернулась и вскрикнула – кто-то тяпнул ее за лодыжку. Посмотрев вниз, она обнаружила Рыжика, песика Ребекки, рычавшего у ее ног. Элпью постаралась подавить злость.

Стремительно вошла графиня. Она очень хорошо представляла, зачем приехала актриса. Она испугалась, как бы обнародование неприятных событий прошедшего вечера не повредило ее репутации, и хотела исправить положение. Наклонившись, леди Анастасия погладила собачку.

– Дамы, – сказала Ребекка, – я приехала с предложением к вам обеим. С предложением заработать.

Графиня навострила уши.

– Разумеется, я просто обожаю ваш раздел в газете. Как вы знаете, с тех пор, как четыре года назад произошло разделение театральной труппы на две, сложилось общее, но ошибочное мнение, что все хорошие актеры и авторы остались в театре «Линкольнз-Инн»...

– Брейсгирдл, Беттертон, Конгрив, да. – Графиня опустилась в кресло.

– А молодые актеры и авторы вроде меня не могут привлечь заслуженного внимания. В конце концов, актеры «Линкольнз-Инн» на двадцать лет старше тех ролей, которые они играют. Например, посмотрите на мистрис Барри. Ей не меньше сорока, однако она играет молодых жен, девиц и кокеток, а более молодые актрисы, как я, не имеют ни малейшего шанса.

Элпью и графиня кивнули, ожидая, когда визитерша перейдет к делу.

– Мы ни за что не продвинулись бы, оставаясь в труппе, поэтому приняли решение остаться, когда они ушли. Но я считаю, что у публики сложилось мнение, будто оставили нас.

– Понятно, мистрис Монтегю. – Графиня склонила голову набок. – Но чем, по-вашему, мы с мистрис Элпью можем вам помочь?

– Ну, я, естественно, заплачу, – проговорила Ребекка, по очереди пристально глядя на собеседниц. – А от вас требуется... – Лицо ее приняло очень серьезное выражение. – Немного для меня пошуметь.

Элпью с графиней переглянулись.

– Пошуметь? – переспросила графиня.

– Пошуметь, – подтвердила Ребекка.

– Вот так? – сказала графиня и хлопнула в ладоши.

Ребекка расхохоталась, закинув голову. Графиня и Элпью из вежливости похихикали.

– Это означает «да»? – спросила Ребекка.

– Нам надо все обдумать. – Графиня понятия не имела, о чем говорит эта женщина, и не хотела опростоволоситься.

Элпью легонько кивнула с умным видом. Она также пребывала в полном неведении, но деньги есть деньги.

– Я могу предложить вам гинею за упоминание. И совсем не возражаю, если вы периодически будете говорить обо мне что-то нелестное... например, напишете о том, как плохо меня принимали на вчерашнем представлении. Я убеждена, любая известность – хорошая известность. – Ребекка поднялась, и ее служанка молча пошла открыть дверь. – Так мне заехать за ответом, или вы захотите посетить меня в театре? Сегодня я весь день репетирую. Мы восстанавливаем «Королев-соперниц».

– Величайшее произведение Натаниэла Ли! – улыбнулась графиня. За последние двадцать лет она часто смотрела эту пьесу.

– Я, конечно, играю Роксану, а Лукас – Статиру. В том случае, если ей удастся выкроить из своих домашних хлопот достаточно времени для посещения репетиций.

– Мы придем в театр, – со слабой улыбкой ответила Элпью. Все связанное с театром было ей ненавистно, но поездка туда была единственным способом скрыться от приставов. Пес обнюхал подол Элпью и негромко зарычал.

– Есть только одно условие. – Ребекка подобрала юбки, готовясь к заключительной реплике. – О нашем соглашении никто не должен знать. Это будет нашим маленьким секретом.

Графиня ответила ей непроницаемым взглядом.

– Само собой разумеется.

С прощальной улыбкой актриса, шурша атласом платья, вышла на улицу, где ее поджидал наемный экипаж. Рыжик весело семенил за ней, по пути с презрением обнюхивая мебель.

– Ковент-гарденская дрянь, – забрюзжал подбоченившийся Годфри, стоя в дверях кухни. – Разодетая проститутка.

– Благодарю, Годфри, – проговорила графиня, проскальзывая мимо него в кухню.

– Так что, по-вашему, ей нужно? – Элпью подвесила над огнем котелок с молоком и уселась на скамейку у очага. – Мы везде, где можно, упоминаем ее имя, а она платит нам за каждое упоминание?

Парадную дверь потряс новый град сильных ударов. Элпью и графиня обменялись встревоженными взглядами.

– Должно быть, она передумала, – сказала графиня, пока Элпью заглядывала в замочную скважину. Разглядела она лишь букет цветов. Маловероятный атрибут для пристава. Она открыла.

На ступеньках стоял Колли Сиббер.

– Я принес вам обеим подарок. – Он переступил с ноги на ногу. – Мирное предложение.

– Вам лучше войти.

Элпью взяла цветы и провела посетителя в переднюю гостиную. Графиня уже ждала.

– Мистер Херринг, как приятно вас видеть.

– Сиббер, – пробормотал актер-драматург.

– Так чем мы обязаны столь раннему визиту весенним утром? – спросила Элпью.

– У меня есть для вас предложение. – Сиббер обвел взглядом элегантную комнату и улыбнулся.

– Да? – Графиня жестом предложила ему сесть.

– Разумеется, я вам заплачу... – Он опустился в кресло и глубоко вздохнул. – С тех пор как четыре года назад труппа раскололась, вы могли заметить, что публика воспринимает наших соперников из «Линкольнз-Инн» как театр более высокого класса. Так вот, я пришел к выводу, что характер актера всегда накладывает отпечаток на его выступления на сцене, также как восприятие публикой его характера влияет на его славу.

– Вы хотите, чтобы мы пошумели? – непринужденно осведомилась графиня.

– Как удивительно. Вы читаете мысли? – Колли Сиббер смиренно кивнул. – Но это должно остаться нашим маленьким секретом.

Графиня постучала указательным пальцем по ноздре, оставив круглое пятно на белилах.

– Какого рода помощь включает данное соглашение? – спросила Элпью, пристально глядя на цветы и подсчитывая в уме доходы.

– Обычную, – ответил Сиббер. – Регулярное благоприятное упоминание. – Подняв глаза, он добавил: – И конечно же, от случая к случаю критика, чтобы все выглядело естественно.

– Мы не пишем театральных рецензий или отзывов на пьесы, сударь. – Графиня частенько сиживала за карточным столом и знала, что недостаток интереса лишь поднимает цену.

– Нет-нет, – усмехнулся Сиббер. – Вам нужно только написать, что вы видели, как я ужинал с лордом таким-то или прогуливался с леди такой-то.

– И что же скажет ваша жена, сэр, если мы напишем, что видели вас днем в воскресенье у пруда Розамунды, катающегося в коляске с очаровательной актрисой?

– Моя жена поймет. Она покинула сцену. Мы ждем ребенка. – Сиббер покраснел. – Вообще-то я бы предпочел, чтобы она жила в деревне. В Хиллингдоне или Аксбридже. Тогда она смогла бы посвятить все свое время воспитанию моих наследников, окруженная лишь утками, гусями да полями. Женщинам лучше всего жить на природе.

– Нужно поставить цветы в воду. – Прижав к груди букет, Элпью воспользовалась возможностью покинуть комнату, так как ей очень хотелось стукнуть Сиббера и она боялась не удержаться от соблазна.

– Сколько? – непринужденно спросила графиня.

– Фунт за упоминание?

Графиня сморщилась, надеясь, что ее лицо выражает Страсть «Вздор!».

– Я всего лишь бедный актер... У меня семья... – Сиббер поерзал в кресле. – Ну ладно. Гинея.

– Спасибо за то, что навестили нас. – Графиня протянула руку. – Мы с партнершей должны все обдумать. Увидимся сегодня днем в театре. Вы, кажется, репетируете «Королев-соперниц»?

– У меня серьезная роль Полиперхона, командира фаланги.

Графиня часто замечала, что актеры никогда не признаются, что им дали незначительную роль. На языке актеров слово «неважная» заменялось словом «серьезная». Энергично отвесив поклон, Сиббер удалился.

– Кто бы мог подумать, что актеры встают так рано, – сказала графиня, поджаривая над огнем ломоть хлеба.

– Фигляры, – заворчал Годфри. – Деньги на хозяйство все вышли. Если вы хотите сегодня поесть еще хлеба, так выдайте мне на расходы.

– Что ж, – вздохнула графиня, – по крайней мере с этим мы можем справиться. – Она повернулась к Элпью. – Ну так как, ловим этих двух лицедеев на их предложении о шумихе?

– Обоих? – Элпью принялась мысленно подсчитывать доходы. – А почему нет?

* * *

 
Неужто жизнь Роксаны и любовь
Так незначительны, что за другую
Тебе приятней умереть, чем жить со мной?
 

Раздувая ноздри, Ребекка посмотрела на другой конец сцены на Джорджа Пауэлла, лица которого не было видно за листками с текстом пьесы.

– Джордж, я знаю, что ты не выучил своих слов, но зрительного контакта с тобой мне бы хотелось.

Джордж повиновался, опустив листки.

Графиня и Элпью со всех ног примчались в театр в расчете на аванс в счет денег за шумиху, не забывая на всем пути следования остерегаться приставов. По счастью, в столь ранний час это было не сложно, так как их маршрут пролегал через людской водоворот Сент-Джеймсского рынка, шумный Сенной рынок и Ковент-Гарден-Пьяцца, которая всегда кишела народом – и днем и ночью. И теперь они, нахохлившись, сидели в заднем ряду партера, ожидая перерыва в репетиции. Элпью жалела, что не захватила с собой книгу.

 
Настолько безразлично стало все,
Что поцелуй твой выдержу без боли,
К постели факелом себе ты посвети.
 

Ребекка закинула голову и громко топнула ногой. Дремавший в партере Колли Сиббер вздрогнул и проснулся.

– Джордж! От тебя будет какая-нибудь реакция, или ты, как обычно, просто пьян? – Джордж икнул. Ребекка снова топнула ногой и швырнула свой текст. – Это нелепо. Почему мы должны начинать с пятого акта? Я не готова. – Она взялась за горло. – Мои связки недостаточно разогрелись, чтобы изображать столь возвышенную страсть так рано. Особенно когда приходится играть вместе с престарелым горьким пьяницей.

– Она расстроена. – Сиббер успел перебраться через несколько рядов, чтобы сесть рядом с графиней. Он повернулся и шепотом пояснил: – Лукас снова опаздывает.

Элпью и графиня состроили ответные гримаски, но в душе были довольны: им будет легче выполнить свою работу, если они станут свидетелями большего числа драматичных сцен.

– Моя дорогая Ребекка, – проговорил мужчина, сидевший в ложе у самой сцены, – вы великолепная актриса. Ваш профессионализм не останется незамеченным.

– Это один из владельцев патента, – пояснил Сиббер. – Мистер Рич. Наш кассир.

– Вам, считайте, повезло, что вы играете «Королев-соперниц». На эту неделю я по дешевке мог бы нанять труппу плясунов на канате. Они дали бы отменные сборы, а вы не заработали бы ничего.

Ребекка пробурчала что-то себе под нос.

– Возможно, в свободное время вы бы предпочли продемонстрировать нам свое умение жонглировать, мистрис Монтегю? – Рич одарил ее снисходительной улыбкой. – И естественно, миссис Лукас будет оштрафована за опоздание.

Ребекка удовлетворенно усмехнулась и снова взялась за текст.

 
Не верь мне, ибо, если ты поверишь,
Я бешенством и пламенем любви,
Которая наш самый жаркий ад,
Вас подожгу, чтоб вечно вам пылать.
 

Одна из дверей зрительного зала с резким стуком распахнулась. Все головы повернулись в ту сторону.

В продуваемом сквозняком дверном проеме стоял констебль.

Он окинул взглядом зрительный зал.

– Отсутствует ли миссис Анна Лукас? – громко спросил он.

Все, кроме Ребекки, закивали.

– Совершенно верно, – бросила она. – Сегодня мы с утра репетируем необычную пьесу под названием «Королева-соперница». Не «Королевы». Только одна, как вы понимаете. У второй королевы, видимо, другие дела.

– Что ж, я могу дать объяснение. – Констебль шагнул вперед. – Мы только что нашли ее тело.

– Тело? – Сиббер, ахнув, поднялся.

– Да, сэр, ее мертвое тело, – сказал констебль, оставив официальный тон, как только встретился взглядом с Сиббером.– А вы, часом, не сэр Новая Мода? Моя жена вас просто обожает, сэр. Видела все ваши пьесы.

– Да-да, конечно, – проговорил Сиббер. – Но что с миссис Лукас?

Ребекка спрыгнула со сцены и, прижав руки ко рту, замерла с испуганным взглядом. Джордж снова икнул, а мистер Рич перегнулся через край ложи.

– Ну, любезный... говори же. Что с ней случилось?

– Я должен с прискорбием сообщить вам, – констебль отвел взгляд от Сиббера и снял шляпу, – что ваша коллега, миссис Анна Лукас, убита.

Жуткое оказалось зрелище. Обезглавленное тело Анны Лукас лежало шеей вниз в небольшом резервуаре для воды на территории двора водонапорной башни Йорк-Билдингс. Головы нигде не было видно.

Рабочие водопровода нашли туловище совсем недавно. Резервуар, куда засунули тело, питал уличный фонтан, в котором накануне вечером омывала руки Ребекка. Под тяжестью тела труба, по которой поступала вода, погнулась, так что вода разлилась по всему двору, и единственной жидкостью на дне резервуара была теперь кровь.

Графиня оглядела тело, положенное на булыжники двора, потом подняла взгляд на бидла.

– А как вы узнали, что это она?

Наклонившись, бидл открыл большую кожаную сумку, стоявшую у его ног.

– Она знаменитость, миледи. Любой из нас узнал бы это лицо. – Он вынул из сумки отсеченную голову Анны Лукас. – Но здесь вопросы задаю я. Мы послали за судьей Муром. Он вскоре будет. – Представитель власти повернулся к одному из своих помощников. – Где люди из похоронной конторы? Или в городе разразилась новая чума, что они никак не придут за телом?

Графиня огляделась. Сиббер сидел, обняв Ребекку. Мистер Рич был увлечен разговором с Джорджем, лицо которого приобрело ярко выраженный зеленый оттенок. Элпью шныряла вокруг ворот, внимательно разглядывая землю.

– Где нашли сумку?

– А вам-то что до этого? – Бидл смерил графиню пронизывающим взглядом. – Вы знали потерпевшую?

– Нет. – Графиня не могла отвести глаз от ужасно искаженного лица, искалеченной шеи. – Хотя, как и вы, я, разумеется, видела ее на сцене.

– Но вы работаете в театре?

– Отнюдь нет.

– Тогда что, позвольте спросить, вы делали сегодня утром на репетиции?

– Я сочинительница, сударь. Мой предмет – водоворот светской жизни Лондона. – Она указала на ронявшую капли крови голову, которую все еще держал в руке бидл. – Не уберете ли вы останки бедной женщины обратно в сумку?

Бидл пожал плечами и направился к театральной братии, все так же с головой Анны Лукас в могучей руке. Ребекка спрятала лицо в ладонях, Сиббер же в гневе вскочил.

– Бога ради, сударь. Она была нашей подругой. Имейте же хоть каплю уважения.

– Сдается мне, – теперь бидл сунул голову под мышку, – что вам всем придется ответить на несколько вопросов. Один из вас, как я подозреваю, отделил голову от тела и оставил под скамейкой внутри Йоркских водных ворот.

– Давайте уйдем отсюда, как только представится возможность, – прошептала Элпью. – К нам это дело никакого отношения ни имеет. Пусть ищут себе других поденщиков по шумихе.

– Согласна, – сказала графиня. – Может, мы и заработали бы две гинеи в неделю, но данная мизансцена вызывает у меня тягостное чувство. Мой долг скорее всего какая-нибудь несущественная сумма, о которой я забыла. Мы сможем выплатить его постепенно из нашего недельного дохода.

– Вы правы, миледи. Что такое деньги против порядочности?

– Они не стоят таких волнений.

– И риска. – Элпью посмотрела на служителей Мельпомены, облокотившихся на перила балюстрады, которая шла вдоль реки, и поежилась. – Думаете, это сделал кто-то из них?

– Знаешь, Элпью, – графиня тоже посмотрела в сторону актеров, – признаюсь, мне вообще не хочется об этом думать.

Элпью нагнулась, чтобы завязать шнурок на башмаке, и невольно обратила внимание на мостовую.

– Прошлой ночью дождя ведь не было? Булыжники чистые.

– Крови нигде нет... – Графиня встала на колени и провела пальцами по земле. – Ну-ка, ну-ка! Что это? – Она подобрала и протянула Элпью пуговицу.

– Из дорогих, – заметила Элпью, опуская ее в карман.

Графиня примерилась взглядом к высокому забору, но передумала.

– Чем это я занимаюсь? Мы ничего не хотим об этом знать, верно, Элпью? Нас это не касается.

– Хоть бы уж он нас отпустил. – Элпью встретилась взглядом с бидлом и резко отвернулась к фонтану. – Пока мы здесь, трудно не думать об убийстве. Я смыла кровь Анны Лукас с рук Ребекки Монтегю.

– А я, должно быть, находилась всего в нескольких ярдах от нее, когда она...

На плечо графини опустилась рука, заставив почтенную даму подпрыгнуть. Это оказался мистер Рич, заговоривший низким приятным голосом:

– Могу я перемолвиться с вами парой слов наедине?

Наклоном головы он дал понять Элпью, чтобы та отошла. Когда она удалилась на приличное расстояние, Рич сделал свое предложение:

– Это происшествие могло бы оказаться полезным для театра. В настоящий момент наши финансы находятся в плачевном состоянии. Я подумал, не могли бы вы...

– Пошуметь? – перебила его графиня. – Боюсь, нет. Мы обе очень заняты.

– Я бы гарантировал вам две гинеи за упоминание... Рич оглянулся через плечо. – Но разумеется, ни слова им. Это будет нашим секретом.

– Вы хотите, чтобы мы написали об убийстве?

– О да. Сборы взлетят. – Рич с энтузиазмом закивал. – Больше никаких танцующих собак и визгливых евнухов. Каждое представление даст полный сбор. И никаких новшеств не потребуется. Тогда посмотрим, как с этим справится «Линкольнз-Инн»!

И тут раздался вопль Элпью. Обернувшись, графиня увидела, что ее компаньонка соскребает с ботинка собачьи экскременты.

Не успел Рич возобновить свою тираду, как в переулок с грохотом въехал экипаж, из него вышел судья.

Когда их отпустили с места преступления, графиня и Элпью в каком-то оцепенении направились домой на Джермен-стрит. Наступил вечер, и, хотя солнце пыталось проглядывать, было холодно. Минуту или две они постояли на улице, озираясь по сторонам, прежде чем подойти к парадному входу.

Едва они переступили порог, как в дверь застучали.

– У нас есть восемнадцать шиллингов, миледи. Пусть забирает. Идите на кухню, а я с ним разберусь.

Элпью открыла дверь. Как она и опасалась, это был пристав.

– Графиня Дельта Луш?

– Нет, – ответила Элпью.

– Она должна нам налог в пользу бедных.

– Сколько?

– Девять фунтов.

– Девять фунтов? – Элпью постаралась не ахнуть. Другие и за год не зарабатывали девяти фунтов. Где им раздобыть такую сумму? – Она переехала. Она здесь больше не живет. – Элпью почувствовала, что ей срочно необходимо сесть. – Девять фунтов, говорите? Что ж, вам лучше поискать ее в... – Ничего не приходило в голову. – В Йорк-Билдингс.

– Где именно? – проворчал пристав. – На Джордж-стрит? На Дьюк-стрит? На Бэкингем-стрит?

– На одной из них, – сказала Элпью. – Точно не помню.

Из кухни донесся звук разбившейся посуды. Пристав отстранил Элпью.

– В Йорк-Билдингс, говорите?

Он прошел на кухню. Элпью прекрасно расслышала весь разговор.

– Графиня Эшби де ла Зуш, я нахожусь здесь для того, чтобы получить с вас сумму в размере девяти фунтов. Если вы не можете внести означенную сумму здесь и сейчас, я вынужден поместить вас под стражу до того момента, как вы сможете это сделать... – Он уже вел ее к входной двери. – Если она вам понадобится, вы найдете ее в Чаринг-Кросс, в доме предварительного заключения.

Застывшая с открытым ртом, с ужасом в глазах, графиня только успела пролепетать:

– Шуми, Элпью! Устрой шумиху про всех для всех! – прежде чем исчезнуть за дверью и оказаться в повозке пристава.

Элпью опустилась на пол в холле и заплакала. Девять фунтов! Как же так получилось? И где ей раздобыть девять фунтов?

Негромкий стук в дверь заставил ее вскочить на ноги. Возможно, произошла ошибка и пристав привел ее госпожу назад.

Но это снова оказалась Ребекка Монтегю. На этот раз одна.

Элпью постаралась взять себя в руки.

– Прошу, входите.

Ребекка села, как можно живописнее расправив юбки.

– Мне нужны ваши услуги.

Элпью кивнула:

– Мы все помним.

– Помните. Да вы вообще хоть что-нибудь знаете? – Ребекка вскочила, подошла к окну и выглянула на улицу. Проехала карета, перед которой бежали два мальчишки-факельщика. – Где ее светлость?

– Ее светлость в настоящее время не принимает. Но могу сообщить, что мы уже упомянули вас в номере «Глашатая» за эту неделю.

Ребекка как будто даже не слушала.

– Вы вдвоем раскрыли то убийство, не так ли? – Она принялась теребить кружева на юбке. – Вы же разоблачили того мужчину-женщину, который всех резал.

Актриса ссылалась на недавний успех компаньонок. Они раскрыли страшный заговор, причем мужчина-преступник переодевался женщиной и убил двух человек.

– Вы должны мне помочь. – Ребекка повернулась к Элпью. – Мне нужно, чтобы вы нашли убийцу Анны Лукас. – Она говорила с прямотой, продиктованной отчаянием.

– Ради вас? – Элпью вгляделась в лицо Ребекки. Та показалась ей искренней. Но разве не это было темой вчерашней лекции? Актер учится контролировать свои страсти и четко выражать их, даже когда не чувствует ничего подобного. – Почему? Вас подозревают?

– Да как ты смеешь! – Ребекка подскочила к Элпью и залепила ей пощечину. – Нет, конечно, меня никто не подозревает. Она была моей дражайшей подругой, все это знали.

– Вы хорошо себя чувствуете? – Элпью заметила, что у актрисы дрожат руки. – Не желаете ли чего-нибудь горячего?

– Да, пожалуйста. – Ребекка опустилась в кресло и закрыла лицо руками. – Я бы с удовольствием выпила чаю.

– Чаю! – возопила Элпью. – Вы что же, мадам, думаете, что у нас денег куры не клюют?

– Простите, – покраснела актриса. – Я не подумала. А горячего поссета?

– Годфри варит отличный посеет. – Элпью крикнула Годфри, чтобы принес напиток. – И щедро сдабривает его хересом.