Текст книги "Декамерон в стиле спа"

Автор книги: Фэй Уэлдон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

Глава 21

На следующий день немногие дамы выбрались из своих номеров до обеда. В конце концов, мы же приехали сюда отдыхать. Как обычно, Беверли рассовала под двери бумажки с личным расписанием на день – только на этот раз не распечатанные на принтере, а аккуратно написанные от руки. Мы сравнили бумажки и обнаружили, что косметические услуги сведены до одной в день, а в некоторых случаях даже в два дня. Она также сообщила нам, что железнодорожная забастовка приобрела более широкий размах и тем, кто надеется уехать поездом, следует позаботиться об этом заранее. Бензин на бензоколонках потихоньку подходил к концу, поскольку водители бензовозов грозили присоединиться к забастовке профсоюза транспортников. В связи с этим нас попросили тщательнее вытирать столы на кухне после приготовления пищи, ибо в случае отключения электричества «Касл-спа» может столкнуться с уже известной ему проблемой – крысами. Эта страшилка вызвала у нас смех.

– Да она нас нарочно пугает – хочет, чтобы мы уехали, – сказала Дама-Босс и прибавила, что ее это не удивляет. Разве мы не заметили, как Беверли сама застилает постели в номерах, убирается там с пылесосом и щеткой, поскольку в штате осталась всего одна горничная? Чем меньше нас тут будет, тем ей легче. Мы пришли к выводу, что у Беверли хорошо развито внутреннее эго, и порадовались за нее. Нас такое вполне устраивало – ведь она не только не надоедала нам своим присутствием, но и храбро оставалась на мостике, как капитан тонущего корабля. Единственное, чего мы могли еще желать, – это чтобы она не давила на нас своей дисциплиной.

Судья, у которой, как и у Майры, тоже оказался спутниковый телефон, сообщила, что обзвонила другие спа-санатории и выяснила – все они или временно закрыты, или не имеют свободных мест. Сама-то она не собиралась уезжать домой раньше времени. Ей вполне хватало здесь крепкого здорового сна, а без косметических процедур можно было обойтись. Она считала, что наши истории вместо DVD и телевизора гораздо эффективнее помогают избавиться от мешков под глазами, чем всякие там огуречные ломтики и травяные примочки.

Трофейная Жена тоже не жаловалась. Она уже успела привести себя в порядок, и ей осталось только познакомиться с миллионером. Но миллионера раньше окончания праздников встретить вряд ли удастся, а стало быть, и уезжать отсюда нет смысла. Ей, кстати, очень нравилось такое вот свободное питание. Проголодался – открой холодильник и выбирай что понравится.

Судья спросила, не надо ли кому позвонить, и предложила свой телефон. Я тут же откликнулась. Конечно, она могла бы выйти из комнаты, пока я говорила, как это делала Майра, но я хоть и имела уже первые признаки паранойи, все же не желала, чтобы меня в ней уличили. Я и у Беверли не хотела просить телефон – чтобы потом не испытывать чувства вины. Но Судья проявила тактичность и вышла из комнаты, когда я говорила, хотя перед этим намучилась со мной, объясняя, как им пользоваться.

В общем, я позвонила Алеку и спросила, читал ли он в газете про китайские свечи. Он сказал, что читал, но посоветовал мне не превращаться в безумную квочку-мамашу, поскольку дети от таких обычно бегают. На это я ответила, что никто из моих детей, включая его, никогда не бегал от меня. И наоборот, все они обычно считают себя неуязвимыми для любых ударов судьбы. Напоминать про каникулы в Шри-Ланке я ему не стала, а вместо этого спросила слышно ли что-то новое о его отце. Он очень удивился и рассказал про снежные бураны в Канзасе, выведшие из строя все линии коммуникаций. Он и сам-то тогда не успел договорить, поскольку связь оборвалась. Зато теперь известно, что у отца все в порядке, бабуля потихоньку поправляется и за ней ухаживает моя старая подруга Дженни, которая до сих пор ее обожает. Мы обменялись всякими добрыми пожеланиями, после чего я сообщила, что звоню по чужому телефону, передала привет детишкам, и мы распрощались.

Войдя в комнату Судья первым делом осведомилась, все ли у меня в порядке. Я утвердительно кивнула. Тогда она поинтересовалась, почему я такая бледная, уж не случилось ли чего? Я обещала поделиться с ней как-нибудь в другой раз, после чего пошла к себе, плюхнулась на постель и уставилась в прострации перед собой.

Дженни я помнила очень хорошо. А если у кого и есть признаки паранойи, то это не означает, будто против него не плетутся интриги. Одно другому не мешает.

Но близилась пора следующей истории, и я попыталась забыть на время о своих проблемах. В тот вечер нам предстояло слушать Психологиню, даму по имени Лайнли Бэйнс, только что приехавшую в «Касл-спа». Задержалась она потому, что две недели колесила по дорогам Англии в составе команды «Велоспорт без границ». Целью велопробега был сбор пожертвований на нужды тюрем. Женщины в нашем кругу поговаривали, будто ее связывают какие-то особые отношения с Беверли. Лайнли очень удивилась, узнав, что в «Касл-спа» не хватает персонала и она попала в руки маниакальных болтушек. Последнее порядком выбило у нее почву из-под ног. Да и у кого бы не выбило, если учесть, что человек две недели подряд гонял на велике по пятьдесят пять миль в день по зимним ветрам и слякоти? Ей не терпелось отогреться в горячей ванне и пройти сеансы массажа и йоги. Впрочем, настроение вскоре улучшилось – после бутербродов с сыром и стаканчика виски, – и она с удовольствием присоединилась к нам в джакузи. Теперь все ждали от нее истории.

Лайнли была миловидная и энергичная, только немного мужеподобная – словно мужские и женские гормоны в ней после долгой и упорной войны наконец примирились. Она немножко чем-то напоминала человека, перенесшего операцию по изменению пола, но ее красота была куда прочнее и надежнее и смотрелась естественно. У нее было румяное лицо, что неудивительно для человека, много дней крутившего педали велосипеда на свежем воздухе. Руки и ноги казались длинноватыми по сравнению с телом, а шея слишком жилистой. Но в целом она имела ладную спортивную фигуру и правильные волевые черты, разве что тяжеловатый подбородок придавал ей некоторую угрюмость. Её очень красила улыбка – лицо оживало и становилось прямо-таки очаровательным. В нашу компанию она пока еще не вписалась, так всегда бывает с опоздавшими – им прощают задержку, но они, увы, остаются чуточку в стороне. Ее черные волосы, густые, вьющиеся и непослушные, были коротко подстрижены, темные глаза красиво блестели. Выразительности им придавали густые сросшиеся брови. Сплошной купальник черного цвета смотрелся на ней так, словно она, забежав по дороге на деловую встречу в «Маркс и Спенсер», схватила там без примерки первое попавшееся под руку. Чашечки ей требовались размера А, а на ней был явно С.

Обычно люди умственного труда не преуспевают в спорте – такое впечатление, будто напряженная мозговая деятельность выжимает из них всю физическую энергию. Уж если они и увлекаются, то обычно, как я заметила, теннисом – возможно, перекидывание мячика как-то сродни обмену идеями. Как вам такое предположение? А вам? Как вам вот эдакое? Моя теория верна, стало быть, ваша ошибочна. Да, такое сравнение, наверное, попало в точку. Но Лайнли, похоже, просто нравилось, когда в лицо хлестал сырой ветер, мокли под дождем волосы и мышцы на ногах увеличивались. А может – кто знает? – она была влюблена в какого-нибудь велосипедиста из команды «Велоспорт без границ». Я, помнится, знавала парочку женщин, занимавшихся парусным спортом. Море они ненавидели, зато любили яхтсмена.

Глава 22
ИСТОРИЯ ПСИХОЛОГИНИ

– Мне часто доводится бывать в тюрьмах, – начала Лайнли. – Меня вызывают туда для освидетельствования психического состояния подследственных. И вот я хочу рассказать вам об одной женщине, с которой мне довелось общаться перед самым приездом сюда.

– А мы-то надеялись, что вы расскажете нам о себе, – сказала Судья. – Я вот, например, пока не решила, кем мне стать, лесбиянкой или гетеросексуалкой, а вы могли бы дать мне какие-нибудь ориентиры.

– В таких вещах важно не решение, а то, кем человек является на самом деле, – пояснила Лайнли. – Если только вы не собираетесь быть бисексуалом. А это совсем другое дело.

Ее тон показался мне резковатым, и я вспомнила, что настоящие лесбиянки и геи, причем интеллектуального склада, недолюбливают мужиков, сменивших пол на женский. Они видят в этом какой-то обман. Борьба за общественное признание оборачивается множеством жертв, и изменение пола пока больше расценивается как непозволительная роскошь. Люди могут удивленно пялиться на геев, усмехаться, презрительно посмеиваться, когда те целуются, но никогда не затолкают их в тюрьму и не оторвут яйца. А вот изменение пола, перекрой всех репродуктивных органов – совсем другое дело. Это уже ни в какие ворота не лезет. Уловив настрой, Судья решила оставить эту тему и принялась разглядывать свои хорошенькие розовые пальчики.

– Так вот у меня был разговор с одной женщиной, – продолжила Лайнли. – Очень хорошей матерью. Такой хорошей, что даже пошла на убийство. Она убила мужа, отца своих детей, и попала за решетку. Хотя я считаю, что она была не опасна для общества, а только для мужчин, решивших заиметь с ней детей. Да, такие женщины есть. Они находят себе мужчину, чтобы родить от него, а потом избавляются как можно скорее, оставляя за ним обязанность содержать дом и потомство. Такой подход кажется им идеально разумным. Обычно это женщины с заниженным половым влечением – они или удовлетворяются временными любовниками, или вовсе избегают половой близости. Но до убийства отца своих детей, как правило, не доходят.

– Если бы мужчина сексуально домогался моих детей, я бы его тоже убила, – заявила Маникюрша.

– Ни о каком сексуальном домогательстве там и речи не было, – сказала Психологиня. – Все оказалось гораздо сложнее. И кстати, ни с точки зрения общественной морали, ни с точки зрения самого мужчины, он не сделал ничего плохого.

– Тогда почему она его убила?

– Да кто может понять, что делается в голове у женщины, совершившей убийство? – возразила Судья. – Вопрос «Почему?» часто задается на судебных разбирательствах, поскольку предполагается, что за ним последует какое-то внятное и адекватное «потому что». Но я по опыту знаю: зачастую какого-то четкого объяснения таким поступкам не бывает – просто сочетание настроений и непреднамеренных действий. Преднамеренные действия совсем уж редкий случай. Большинство тех, кто у меня на заседаниях признает себя виновным, просто не понимают смысла слова «виновен» и воспринимают его как некую абстракцию. Они всего лишь повторяют это слово за своим адвокатом – в тех случаях, когда могут удержать его в памяти дольше пяти секунд. Но суд есть суд, и его никто не отменял.

– Интересно вы рассуждаете, – холодно произнесла Психологиня, еще, по-видимому не готовая простить Судье нетвердую позицию в вопросах пола. – Только, думаю, люди ждут от вас более уважительного отношения. – Судья, на свою беду, слишком близко к ней подсела, и вот теперь пожимала плоды. – Но уверяю вас, эта женщина была вполне, интеллектуальна. Меня же заинтересовало в ней совсем другое – ее эмоциональное состояние.

– Лично я крайне редко обращаюсь за помощью к психиатрической экспертизе, – перебила Судья. – Считаю, что людей можно определить по одному лишь внешнему виду.

– Интересно, что именно можно определить по внешнему виду? Мужчина это или женщина? Или вы могли бы по внешнему виду разглядеть в человеке гея?

– Конечно, могу, – кивнула Судья. – В этом у меня большой опыт.

– Как же, оказывается, легко совершить убийство! – вмешалась в их спор Дама-Босс. Она говорила очень спокойно – по-видимому, за долгие годы семейной жизни хорошо усвоила искусство дипломатии. – Зато какое горе для друзей и близких! Вы бы все-таки рассказали нам ее историю! Почему она его убила?

Слегка задетая, Лайнли насупилась, но продолжала. Судья смотрела на нее с нескрываемым восхищением.

– Она представилась мне, как Пэтси. Такое, вот простенькое, на ее взгляд, имя – в самый раз для такой заурядной личности, матери и домохозяйки. Одежда на ней была не тюремная, а своя (как обычно у подследственных). Кстати, очень миленькая одежда – юбка в складочку, и розовая блузка с вышивкой по краю рукавов и выреза. Волосы были чистые, аккуратно уложенные, ухоженные ногти. Даже сидя на тюремном стуле, она умудрялась производить впечатление человека, не знающего, что такое предаваться безделью и праздности. Думаю, она отнеслась бы осуждающе к нашей с вами компании, никогда не смогла бы понять тех, кто способен часами травить байки в джакузи, а уж поменявших пол и подавно. «Как же можно просто так сидеть и ничего не делать? – спросила бы она. – Неужели совсем нечем заняться? А бактерии? Они же размножаются миллионами в этом теплом пару!» Думаю, дома у Пэтси повсюду пахло освежителями и средствами дезинфекции.

Временами она вела себя довольно агрессивно, но, думаю, причиной тому были дети. Ей очень не нравилось, что я бездетная.

– Только женщина смогла бы понять меня, – сказала она.

Еще она добавила, что не видит смысла в наших встречах. Дескать, она не сумасшедшая, это закон сумасшедший, если причиняет моральный ущерб ее детям, выставляя ее больной и подвергая психиатрической экспертизе. А если дети узнают об этом и подумают, что она умалишенная? Тогда уж судье следовало пригласить к ней настоящего психиатра, а не какого-то психоаналитика, только и умеющего, что водить душеспасительные беседы. А это все потому, что люди очень разъединены и не понимают друг друга. Она извинилась за грязь в камере, за спертый воздух, пропахший капустой и мочой. Посетовала, что ей отказались дать веник, щетки и моющие средства, чтобы она могла убраться, перед тем как принимать посетителей. Ей объяснили, что для этого существуют уборщики. Только уборщики эти, судя по их виду и состоянию камеры, явно понятия не имеют, что перед мытьем пол нужно подмести.

– Спасибо, хоть мою одежду мне оставили, – сказала она. – И я не должна надевать это грязное заразное тряпье. Утюга у них не допросишься, но я кладу юбку на ночь под матрас, так что складочки сохраняются. Я во всем люблю аккуратность. Ведь важно показывать пример детям, вы не находите? Да нет, где уж вам думать о таких вещах! Вы же заботитесь о карьере, а не о том, как завести детей.

Для нее последние слова считались оскорблением, а для меня наоборот. Ей в голову не приходило, что на ее месте благоразумнее завоевать мое расположение. Она все твердила, как важно обратить внимание судьи на то, что она была в своем уме, когда убивала мужа. И очень боялась, как бы ее детишки – Дженет и Харви – не сочли мать сумасшедшей. Это слишком тяжкий груз для их детских душ. Им уже и так пришлось смириться с потерей отца, а завтра к тому же у Дженет день рождения – ей исполнится восемь – и хватит уже того, что милая мамочка ее не поздравит. Она может даже не поверить, что, как ей сказали, мать уехала в Грецию, дабы оправиться после смерти отца.

– Но это же чистое безумие, – удивилась Брокерша. – Я думала, вы должны сообщать детям правду.

Видите ли, я сама с трудом определила, сумасшедшая она или нет, – пояснила Психологиня. – А сказать спасительную ложь детям, может, и не очень разумно, но это не безумие. Она собиралась поговорить обо всем с детьми, как только выйдет из тюрьмы и эта бестолковая суета закончится. Пока дети находились у больных престарелых родителей ее мужа, а те не могли должным образом позаботиться о них, хотя и вели себя совсем неплохо для людей старого поколения – например им хватало здравого смысла убирать от Дженет газеты, а Харви пока не умел читать – возможно, виной тому потрясение от смерти отца. Ну и к лучшему.

«Жаль, что у нас в стране до сих пор не существует понятия crime maternel, – посетовала она. – Это когда мать убивает ради детей. За такие вещи женщину должны не судить, а почитать. Ведь я просто сделала то, к чему обязывал меня материнский долг. Предпочла интересы детей интересам мужа. Их век только начинается, а в вопросах жизни и смерти молодые имеют преимущество перед старыми. Мы, конечно, можем вернуть свое существование в более или менее нормальное русло, как только меня освободят. Поменять имена, местожительство и школу – ведь чего только не сделаешь, лишь бы избавить детей от душевной травмы!»

Я не стала говорить ей, что дети скорее всего уже получили сильную душевную травму, когда их мать хладнокровно убила отца. Просто попросила подробно рассказать о своей жизни. И она рассказала. В детстве ей приходилось терпеть сексуальные домогательства отца, а мать все знала и не вмешивалась, но инцест в те времена был настолько частым явлением в семьях, что почти признавался нормой или чем-то вроде дурного поведения. В двенадцать лет она попала в приемную семью» Это оказались милые и душевные люди, к которым у нее не было претензий. Тогда Пэтси уже хорошо понимала, что в мире добро соседствует со злом. Она всегда хотела иметь детей и полностью их обеспечивать. Важнее задачи в жизни не видела. Она пошла учиться на медсестру, и медсестра из нее вышла отличная, но думала Пэтси всегда только о своих будущих детях. Мужчинам она нравилась, и многие выражали готовность жениться на ней.

– Да уж, медсестры пользуются у мужчин популярностью. Это мы знаем, – заметила Шиммер.

– Пожалуйста, не перебивайте, – возмутилась Психологиня. – У меня такая профессия, что я должна просто сидеть, слушать и воздерживаться от комментариев, как бы трудно это порой ни было. Но сегодня мне наконец позволено выговориться, и я надеюсь, вы мне это разрешите.

– Простите, – извинилась Шиммер.

– Короче говоря, – продолжила Психологиня, – всякий раз, встречаясь с мужчиной, она решала, что из него не выйдет хорошего отца. Судила их по завышенным меркам. Хотела, чтобы мужчина был добрым, нежным, любящим, терпеливым, умным, чтобы заботился о детях и имел веской слово в семье.

– Да где же вы такое найдете в одном мужчине?! – удивилась Судья. – Ни за что не найдете, уж поверьте мне, я мужчин знаю. Ей нужно было искать себе партнера среди женщин и думать о суррогатном материнстве.

– Ой, пожалуйста! – воскликнула задетая за живое Психологиня и ткнула Судью локтем под ребра, так что та даже заверещала. Психологиня, видать, набралась силенки, катаясь на велосипеде, так что тычок получился ого-го какой ощутимый. В Судье он пробудил что-то мазохистское, поскольку верещала она скорее от восторга. А я вдруг затосковала по временам, когда мужчины были мужчинами, а женщины женщинами и в джакузи расслаблялись по отдельности.

– Как бы там ни было, но Пэтси потихоньку жила, продолжая мечтать о детях. Потом она наконец встретила Питера, познакомилась с ним через Интернет, на сайте будущих родителей. Она искала идеального отца для своих детей, он – идеальную мать. Они поженились и решили сначала обзавестись крепким хозяйством, а уж через годик подумать о детях. Год выдался на удивление удачным. Оказалось, что у Питера было примерно такое же детство, как и у нее, поэтому оба до сих пор воспринимали секс не более чем способ обзаведения потомством. Но теперь узнали его с другой стороны. Весь год прошел в пелене страсти и эротики. Потом, следуя совместному плану, она забеременела и после рождения Дженет полностью потеряла интерес к сексу. «Она засыпала только в нашей постели, – сказала мне Пэтси. – При этом не отрываясь от груди. А у меня тогда была язва. Представляете, что это такое, когда у тебя грудной ребенок?» Я не могла этого представить, поскольку не имела детей. «Как мне жаль вас! – произнесла она. – Тогда я только скажу вам, что Дженет была очень чувствительным младенцем и много плакала, а родившийся затем Харви тоже отличался оперативностью; отношение Питера к вскармливанию начало меняться, попросту не совпадая с моим. Я исключала из их диеты соль, сахар и муку, а он совал, им риталин – вот до чего доходило!»

Питер работал преподавателем и, как считала Пэтси, слишком много времени проводил вне дома. Она понимала, что у него есть долг перед учениками, но долг перед собственными детьми, на ее взгляд, был несоизмеримо больше, Пэтси требовала, чтобы он всегда присутствовал во время купания детей – считала очень важным, чтобы дети привыкли к железному укладу. Но прийти домой вовремя у Питера не всегда получалось. Он звонил и говорил, что вынужден задержаться с учениками, оставленными на дополнительные занятия. Тогда она замечала, что детишки расстраивались – им тоже требовалось, чтобы при купании присутствовал папа.

Питер и Пэтси начали ссориться. Атмосфера в доме стала напряженной, а Дженет и Харви бледненькими. Питер списывал это на зимнее время, но Пэтси знала, что причина кроется в другом. Дети начали часто болеть, и виноват в этом был Питер.

Я попросила ее перейти к механизму их ссор, и она ответила так: «Ну, во-первых, он говорил мне ужасные, злые вещи. Ему, видите ли, не нравилось, когда я спрашивала: «Детка, ты хочешь спать? Может, пойдешь в свою кроватку?» Он считал, что я должна говорить: «Детка, я вижу, ты хочешь спать. Пойдем, мама уложит тебя в кроватку». На это я ему отвечала, что просто пытаюсь развить у детей чувство самосознания. Ведь дети такие же люди, как и он, и существуют не для удобства родителей, их нельзя просто взять и заткнуть куда-то, как игрушку. И я никогда не подскажу ребенку, что он голоден, а попрошу его описать мне свои ощущения. Потому что только так ребенок может научиться понимать кто он и чего хочет. И от мужа я требовала поступать так же. Только к тому времени он уже уходил из комнаты. С сексом у нас тоже не ладилось после рождения детей я больше не испытывала оргазма, потому что все время думала о малышах. Но он лез и настаивал, и кончал без меня, а разве такое простительно мужчине? И постепенно мы от секса отказались. Во время прогулки он вечно пихал им в рот леденцы, и они начали привыкать к сладкому. Однажды в супермаркете Дженет стянула с полки пакет сахарного песка и рассыпала на пол. Представьте мой ужас, когда я увидела, как мои дети лижут пол языком. Но вы, пожалуйста, не думайте, что он был плохим отцом. Это не так. Он любил Дженет и Харви безмерно, и они любили его. Потому-то мне и пришлось сделать то, что я сделала».

Ради детей она крепилась как могла, но получалось плохо. Малыши часто видели ее заплаканной и слышали, как орет на нее отец. А в книжках по детскому воспитанию написано, что дети ни в коем случае не должны слышать родительских ссор и ругани. Вот ради детей она и решила действовать. Решила расстаться с мужем. Раз они не могут быть для ребят одним любящим целым, значит, придется любить их по отдельности. «Я-то знала, что со своей ролью справлюсь, но не была уверена в Питере. К тому времени он уже встречался с другой женщиной. Она была помешана на этом ужасном фаст-фуде, а воскресную прогулку с детьми представляла себе как поход не в музей или картинную галерею, а в «Макдоналдс» – по дороге в зоопарк. Нет, вы представляете? Зоопарк! Это там, где мучают в клетках бедных животных! А мои Дженет и Харви глазели на этих животных и бросали им арахис».

Она понимала, что дети должны видеть родителей счастливыми. Но Питер был настолько движим половым влечением, что его счастье зависело от удовлетворения. Она ничего не имела против его девушек и свое убийство совершила не из ревности и страсти, а ради детей. Это было именно crime matemel, то есть «совершенное ради детей действие, влекущее за собой смерть и/или состояние недееспособности недобросовестного и/или причиняющего вред детям родителя».

«Питер не виноват, что был таким, – утверждала она. – В эмоциональной несовместимости родителей и детей можно винить кого угодно, хоть Бога, хоть людей, но факт останется фактом. Я и сейчас не вижу другого выхода из создавшегося положения, кроме того, который нашла. Статистика утверждает, будто смерть отца наносит детям меньший душевный урон, нежели развод родителей, при условии, что финансовое положение семьи остается прежним. Поэтому Питер должен был умереть».

Вот так, насколько я понимаю, все и случилось. И я, кстати, верю, что она говорила правду.

– Ну и ну!.. – воскликнула Сценаристка. – Для меня подходящий сюжет. Это ж моя работа, мой хлеб.

Сценаристка, долговязая, энергичная и импульсивная молодая женщина, до сих пор редко появлялась в джакузи. Больше сидела у себя в номере, сославшись на то, что ей нужно заканчивать сценарий, а множество хранящихся в голове историй просто не оставляют места для новых. Но иногда она приходила поесть, а в этот раз даже осталась послушать рассказ Психологини. И теперь не придумала ничего лучше, как записать все это для себя.

– И как же она сделала это? Яд, газ, пуля? Колдовство? Постойте, дайте-ка попробую угадать. А! Она его отравила! Ой, ну прямо настоящая Борджиа, настоящая женщина!

– Да, она его отравила, – подтвердила обиженная Психологиня. – Вы угадали и не испортили мою историю.

– Ой, да ладно, вы мне льстите, – отмахнулась Сценаристка. – Я просто хочу ее немного усовершенствовать. Чтобы мотивация была четкая, а персонаж ярче выписан. А у вас она только сидела в камере на стуле, застегнутая на все пуговицы, и говорила. Нам-то надо, чтобы было интересно.

– Но так происходило на самом деле. Я сама сидела с ней в той камере и разговаривала. Так что это как раз правдивая история.

– Из правдивых историй получается плохое искусство, – отрезала Сценаристка. – Вот новая девушка Питера. Этот персонаж явно требует разработки, а у вас о ней только вскользь упомянуто. Как она, например, выглядит? Сексуальна ли? Хочет ли, чтобы они с Питером поженились?

– Понятия не имею, – ответила Психологиня. – Я рассказала только то, что слышала.

– Вот этим мы с вами и отличаемся друг от друга, – подытожила Сценаристка. – Вся хитрость как раз в том, чтобы придумать подробности, разукрасить, расцветить полотно. Итак, каким ядом она его отравила?

– Грибами. Бледными поганками.

– Блестяще! – воскликнула Сценаристка. – Значит, наше действие перемещается за пределы квартиры. Представьте себе такую сцену. Осень, толстенные дубы, лошадки пасутся на зеленом лугу, погода сырая и теплая, самая что ни на есть грибная – дружное семейство ранним утром выбралось на загородную прогулку. На синем ясном небе начинают собираться черные тучи. Любовница тоже в этом участвует. Мы всецело на ее стороне – она мила, обаятельна, умна, любит детей. Это нам известно, поскольку она водит их в «Макдоналдс». Ее играет Рене Зеллвегер. А вот холодную и расчетливую Пэтси обязательно должна сыграть Николь Кидман – помните, как в одном из ранних своих фильмов она убивает мужа? Нам, конечно, понадобится какая-то предваряющая сцена – например Николь уговаривает мужа застраховать свою жизнь. Она соблазняет его, затаскивает в постель, откуда он позже тихонько выбирается, чтобы посидеть у изголовья спящих детишек. Вдруг у него звонит мобильник. Это Рене. Она просто хотела сказать, как сильно его любит. Она, оказывается, стоит сейчас около его дома. Он выходит к ней, и они занимаются любовью прямо под открытым небом (они, возможно, живут на побережье, и волны с шумом накатывают на белый песок). Нет, грибы здесь как-то не вписываются. Тут должно быть что-то вроде леди Чаттерли. Что-то в таком духе…

– Да дайте же вы ей продолжить рассказ! – не выдержала Судья.

Психологиня посмотрела на нее с благодарностью, и Судья не мешкая положила ей руку на коленочку. Та не возражала.

– Пэтси застраховала жизнь Питера, – продолжила Психологиня. – Потом они с Питером, его новой девушкой и детьми поехали за город. Там они собирали грибы, в том числе и бледные поганки, росшие, как она знала, за изгородью.

– Бледные поганки встречаются крайне редко, – заметила Брокерша. – Мне странно слышать такое.

– Нет, как она утверждает, все получилось спонтанно. Пэтси только знала, что Питер должен умереть, а с поганками ей просто повезло – она заметила их за изгородью случайно, когда они спозаранок вышли по грибы, Бледные поганки почти невозможно отличить от съедобных грибов – разве что пластинки у них не коричневые, а розоватые и растут они под заборами. В общем, набрала она вместе с нормальными грибами этих поганок и предложила девушке остаться на ужин. Пэтси приготовила тушеное мясо с грибами и подкинула поганок туда. Возиться с мясом она ненавидела – была вегетарианкой и Дженет с Харви к этому приучила, – но чего только не сделаешь ради детей?

– Ну я тоже вегетарианка, и что? – вставила словечко Маникюрша. – Мне, например, не жалко мясоедов, когда они умирают, поскольку они всю жизнь жрали убитых ЖИВОТНЫХ.

– Но он-то умер не от мяса, а от овоща, – возразила ей Дама-Босс, и разговор временно перешел в спор относительно того, чем следует считать бледную поганку – овощем или мхом.

Дождавшись конца этой дискуссии, Психологиня вновь заговорила:

– Пэтси всегда просила Питера демонстрировать свои каннибальские привычки мясоеда где-нибудь вне дома, ибо для нее это было даже хуже курения. Поэтому он очень удивился, когда она предложила им с Элисон тушеную говядину с грибочками. Но она заявила, что устроила этот праздник живота ради всеобщего примирения, и он поверил. «Д я мечтала, чтобы он умер счастливым, – сказала мне Пэтси. – Я же не желала ему зла. Просто хотела избавиться от него». На самом деле ей, конечно, нужно было, чтобы только он и Элисон отведали тушеного мяса, поэтому обыкновенные грибы Пэтси потушила с овощами и картошкой в соевом соусе – сбалансированная здоровая пища для нее самой и детей. Потом все они сели ужинать. Наблюдая за тем, как муж со своей любовницей уминают угощение, Пэтси понимала, что развязка неизбежна. И вдруг Элисон предложила Дженет попробовать из ее тарелки тушеного мясца – дескать, полезный животный белок и все такое. Девочка, привыкшая во всем слушаться маму; слава Богу, отказалась, а Пэтси только еще раз убедилась, что поступила правильно. Бабенка явно лишена каких бы то ни было принципов, а Питер с нею заодно. Пэтси поняла, что в свое время ей просто следовало быть более внимательной и разборчивой, когда она шуровала на сайте будущих родителей, и искать себе партнера среди строгих вегетарианцев; а не в колонке нейтралов. Так что ей некого было винить, кроме самой себя.

Смертоносные бледные поганки подействовали именно так, как о них пишут в книгах. Сначала (дня три-четыре) что-то вроде обычного пищевого отравления, а потом, через десять дней, у тебя отказывает печень и ты умираешь. Она делала все, что могла, – отвезла несчастную парочку в больницу, как только у них началась рвота, и натравила санэпидемконтроль на мясной магазин, в котором покупала ту говядину. Магазин, известный своей чистоплотностью и завышенными гигиеническими требованиями, по ее милости закрыли – такой вот неожиданный подарок убежденной вегетарианке. Через три дня Питера и Элисон выписали из больницы и отправили домой, где они через неделю скончались. Пэтси постаралась оградить детей от всего этого ужаса. Когда экспертиза выявила, что смерть была вызвана отравлением amanita phalloides, Пэтси еще раз допросили в полиции на предмет того тушеного мяса. Она объяснила, что добавила в мясо немного лесных грибов и еще какое-то количество покрошила в вегетарианское блюдо. Во время этих допросов она ни разу откровенно не солгала, поэтому никак не могла понять, почему ее арестовали – разве что недавно заключенный миллионный контракт на страховку жизни вызвал у полиции подозрение. Но неужели они не понимают, что такие вещи делаются ради детей? Ей же надо как-то растить их, случись что! Теперь она стала матерью-одиночкой, и ей полагалась помощь от государства. А ее вместо этого разлучили с детьми, обвинив в преступлении. Наша встреча оборвалась внезапно. Она сказала, что идет сделать единственный в неделю дозволенный звонок детям, и ушла, раскрасневшись от негодования по поводу это глупого мира с его глупыми порядками и оставив меня в одиночестве дописывать мой отчет.