Текст книги "Повелитель Грёз (СИ)"

Автор книги: Ferra Geza

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

Черно-белый камзол с вышитыми сороками стройнил властелина.

– И в мыслях нет такого, ваше сияние. Если мне даже приснится, что я пошел против вас, – я первый же вам об этом сообщу.

– Прослежусь сейчас. Если бы ты не был моим воеводой, я бы тебя давно кастрировал.

– Я все готов отдать ради вас.

– От этого уж избавь. Рассказывай давай, вы все сделали?

– Как вы велели.

– Говори в подробностях. Так же, как ты талдычишь о своих бордельных похождениях.

– Да я ни разу не был в борделе! – воскликнул Сагдар. – Я только со знатными дамами.

– Не суть. Мне нужно все знать в деталях.

– Я взял у Эр-Вейна лазучара, и тот следил за каретой до самого Салира. Она широченная, еле ползла, вязла все время у этого салирского слуги. Мой человек измучился за ней плестись, а ведь я еще и коня ему доброго дал, Мор-Галиша. – Сагдар развел руки и закатил глаза. – Этот конь не привык передвигаться со скоростью крестьянской кобылы, везущей на ярмарку головки сыра.

– Салирец ничего не заподозрил?

– Да не, какой там. Он был занят откапыванием колес и проклинал на всю округу наши дороги. А однажды, он застрял на полдня, и лазучар оказался вынужден проторчать в таверне возле того места. Почти бочонок эля пригубил.

– А дальше? Когда слуга въехал в пределы Салира?

– Ну, там побыстрее пошло. Их дороги приспособлены для таких карет. Добрался он туда на тринадцатый день, а в замок Карьмина – на пятнадцатый. Наш лазучар сопровождал его до самых ворот.

Дараган облизал губы.

– Хорошо. А остальное? Вы стягиваете войска?

– Делаем все, что вы повелели.

– Сколько уже?

– Три тысячи возле границ Салира, спрятаны в лесах и селах, под видом крестьян. Начали их собирать, как только салирец покинул сады предместий. Едва он предъявил дозволу на Печальном мосту, я приказал стягивать войска.

– Карьмин сейчас соберет все силы на сбор бремени. Его солдаты будут заняты принуждением крестьян платить подати. Часть сложит мечи и отправится в рудники добывать золото. Они сказали, что у них не хватает там мужей, и работают почти мальчишки. Не торопитесь, пусть его войско рассеется по стране, а на границе останутся только дозорные.

– Мы не торопимся, делаем все осторожно. На границу прибывает всего несколько сотен наших солдат в день.

– Сколько самое большее мы можем собрать людей, чтобы салирцы ни о чем не догадались?

– Тысяч пять.

– Хорошо. Стяните на границы пять тысяч, а еще столько же поставьте второй волной в дне пути рысью от Салира.

– Ваше сияние.

Дараган почесал подбородок.

– И еще. Простой салирский люд должен знать, что все его беды от злонамеренности их некнязя. От того, что он отказался оставить свою дочь у нас и выдать ее за моего сына, наследника Сафарраша и всей Ишири. Карьмин посчитал это великим позором для своего рода и Салира.

Сагдар ухмыльнулся.

– В деревнях убивайте всех мужей, способных носить оружие, – приказал Дараган. – Их женам и детям говорите, что во всем виноват их некнязь Карьмин. Его богомерзкая гордыня.

– Да, ваше сияние. Думаю, все будет кончено за месяц.

– Не торопитесь захватить Ветреный замок. Продвигайтесь медленно, жгите и убивайте. И все это из-за Карьмина. Пусть салирцы возненавидят его и всю его семью.

– Уж постараемся. Я покажу пример своим солдатам.

– Ты на север не поедешь. Ты нужен мне здесь. На всякий случай. Вдруг какой-нибудь глупец заключит союз с Салиром и вторгнется на мою землю. Да и мятежники бунтуют все сильнее. Уже сотни солдат я на них вынужден отвлекать.

– Но вы сильнее всех. Тут любой воевода справится. Я хотел бы лично карать Салир.

– Ты не поедешь, барон. Войско на север поведет Дираиш.

– Но я хочу наказать Салир. В компенсацию можно тогда я накажу ее?

– Кого ее? – не понял Дараган.

– Дочку Карьмина.

– А не мелковата тебе?

– Сойдет.

– У меня на нее другие планы.

– А, если вы хотите ее сами, – развел руки Сагдар, – мне остается лишь повиноваться. Вы – мой повелитель.

– Я хочу превратить ее в Кед-Феррешем. В назидание всем некнязьям и мятежникам.

– В Кед-Феррешем? Девочка не заслуживает такой участи.

– Зато ее папаша заслуживает.

– Может, все-таки отдадите ее мне? Я не буду ее так уж сильно.

– Я приглашу в Сафарраш знать со всех некняжеств. Вместе с детьми. Сначала отметим победу над поганым Салиром, попируем, а затем пойдем смотреть. Она, конечно, будет плакать, вырываться. Но ничего – привяжем ее к стулу, я поглажу ее по головке, а потом самолично надену обруч. Вытру ей слезки и вставлю в глаза скобы. Дальше мы раздадим всем гостям чаши с вином и будем смотреть, как плавится сумрачная сталь.

Вашорец содрогнулся.

– Вы жестокий человек.

– Не жестокий, а здравомыслящий.

– Да ну.

– А на следующий день, когда все закончится, мы устроим еще один пир. Только в отличие от первого нам будет прислуживать не обычный паж, а маленький Кед-Феррешемчик. И пусть булочки с его подноса берут дети некнязей. Поглядим, кто после этого захочет пойти на Дарагана.

Сагдар потеребил бороду.

– Нет, вы жестокий человек.

Дараган приподнялся на троне.

– А сейчас устроим к этому небольшую прелюдию. До Салира по меньшей мере одиннадцать дней пути, это если спешить. И то – как повезет. А наступать я планирую через неделю. Так что уже можно, они ни о чем не узнают раньше времени. Пусть пока копаются в своих рудниках.

Вечером того дня в Сорочьем зале собралось столько людей, словно войска богоизбранного Дарагана принесли новую победу над тьмой. Такое число гостей со всей Ишири не всегда бывало даже на днях рождения наследника. Стража пускала каждого – только оставь мечи и кинжалы оруженосцам и слугам. Властелин слишком боялся злонамеренных, и уже десять лет как в сердце Сафарраша запретили входить вооруженным.

Элден глядел в окно на внутренний двор – слуги бряцали мечами, топорами, копьями и еще трындели без умолку. Голоса смешивались, и разобрать что-либо не получалось. Подобные толпы он видел разве что в детстве на ярмарках Сад-Вешта до его падения. Элден тоже решил пойти в Сорочий зал, это всяко интереснее, чем бесцельно шататься по замку. Оставлять было нечего, и стража пропустила без вопросов.

Люди наводнили зал, протиснуться вперед казалось нелегкой задачей, да и не хотелось особо, так что Элден пристроился позади всех, за спинами четырех лафортийцев. Когда Лафорт еще называли княжеством, его жители, в чем на редкость сходились все в Ишири, одевались лучше всех. Пестрые платья, расцвеченные красителями с островов моря Тысячи Огней, вожделели заполучить все достойные дамы. Семь сотен динар, месяц ожидания и, возможно, кровь и души моряков – такую цену платили благоверные мужья. Пурпурная краска получается из сока армалонта, это на острове Эшой, розовая – из малахарна, на Рем-Пашре, нежно-коричневая – из чамар-куста, на Эшшеде. Особенно тяжело добыть бирюзовую – остров Нан-Вашир скалистый и с мелководными бухтами, единственный пригодный причал за растущими из пены волн столбами Дерзновенных, могильными плитами для тысяч покушавшихся на остров. Море Тысячи Огней потому так и называлось: глупцы думали, что это души сгинувших в пучине. Элден считал все это суевериями, а свечение это наверняка от рыб или кальмаров.

Величие Лафорта осталось в прошлом, ныне этот прибрежный город и крепость совершенно обветшал. Стены осыпались, во многих местах зияли дыры. Некогда гордость лафортийцев, водопровод, проржавел, а кое-где трубы раздавил сошедший с Тихих холмов сель. Ладьи сожгли всадники Дарагана, и за краской не на чем больше ходить. Теперь лафортийцы одевались, как низкородные сафарши – в серо-буро-черные кафтаны, балахоны и плащи. Единственно их отличали жемчужные ожерелья, ныряльщикам крупные корабли не нужны. Вот и на четверых перед Элденом поблескивали бусы, отражая пламя свечей Сорочьего Гнезда.

Лафортийцев в зале собралось много. До Лафорта всего шесть дней на север-соль, то есть вверх и влево по карте, да и некняжество это послушное – исправно платит дань и не бунтует. Дараган любил приводить их в пример другим некнязьям, такими, по его речам, и должны быть верные слуги и рабы его благодатного сияния.

Третьими по численности после сафаршей и лафортийцев оказались ширихагцы. В просторных рубахах и плотных штанах они заняли левую сторону зала, вытянулись вдоль барельефа, где властелин выбирал невесту из ряда юных дев. Их женщины, как обычно за ними и водится, даже на столь важный сбор явились в портках из бычьей кожи. К северу от Ширихага простирались холмистые луга и редколесья, к югу – степи. Верховая езда была излюбленным делом ширихагцев, и если куда-то можно дойти пешком, они все равно предпочитали седлать коней. И свои штаны не всегда снимали даже на ночь.

Элдена не удивило количество ширихагцев, все-таки всего восемь дней на юг-темень, вниз и вправо от Сафарраша. Да и не бунтовали они уже давно, хотя им и далеко до преданности лафортийцев. В любом случае, Дараган к ним относился, по крайней мере, нейтрально. В отличие от несчастных жителей Сад-Вешта.

Пятнадцать дней строго на темень, и ни одного своего соплеменника Элден, как ни старался, не отыскал. Нечего им делать в Сорочьем зале, в этом сердце зла. Хотя в Сафарраш, в том числе и в нижний град они селились. Не от желания, а от безысходности: в дважды за десять лет разрушенном Сад-Веште жить стало невмоготу.

Салирцев нашлось лишь двое – послы некнязя Карьмина. Они стояли обособленно, в пяти шагах перед толпой. Справа от них на стуле с высокой спинкой сидел Гидо. Старик сжимал ногами виолончель, и дракон с головки грифа глядел на салирцев.

У подножия тронной лестницы покой властелина сторожили два Кед-Феррешем. Иссиня-черные куклы скрестили пальцы на гардах, упирали сумрачные клинки в пол. Мечи были почти полностью темные, кроме яблока – там растянула щупальца белесая, совершенно неблестящая медуза. Остроконечные капюшоны Кед-Феррешем, свесившись, застыли.

Дараган сидел задумчиво, водил ногтем по вышитым на кафтане сорокам. Он не торопился, и пока властелин молчал, толпа шушукалась – обсуждали вероятные причины столь великого сбора. Элден подслушивал разговоры: косматый ширихагец заявлял, что начнут строить невиданный храм, стройная лафотийка, прислонив пальцы к изящному подбородку, предполагала, что у благоверного князя родился еще один сын. Пахнущий горелым мясом вашорец считал, что властелин хитроумно разоблачил тайное общество злонамеренных, и сейчас торжественно зачитают приговор.

Элден думал, что все они не правы, и когда Дараган заговорил, окончательно в этом убедился. Князь почти шептал, толпа умолкла и слушала с интересом – каждый желал услышать подтверждение своих предположений и, выходя из зала, всех доставать фразой: "Ну, вот видите, что я вам говорил". Однако речь властелина уходила в другое русло. Он сетовал, что некнязья его недостаточно уважают. Что не держат слова. Что ему впредь не стоит быть таким милосердным. А когда он послал слугу за малолетним наследником, Элден начал понимать.

Он еще раз взглянул на Кед-Феррешем. Верные рабы властелина продолжали неподвижно стоять, уперев клинки в пол. И это странно: обычно они всегда, как и все, входили в Сорочий зал безоружными. Дараган и их опасался. Но не сейчас. Слуга отправился за наследником, и Элден обо всем догадался.

Он прошмыгнул за слугой. Элден стоял позади всех, за высокими спинами лафортийцев, его никто и не хватился. Стражники не шелохнулись, спокойно пропустили, они все равно не слышали тихой речи Дарагана, а до этого мимо проскочил его верный слуга. Они его хорошо знали, наверняка он вышел по приказанию властелина, значит, и нечистый жрец тоже отправился исполнять волю хозяина.

Элден семенил прочь от этого чертога тьмы. Быстрее к себе в каморку, а потом на второй этаж. Нет, не всегда Дарагану побеждать.

11

Элден поднял мертвецов еще утром, и теперь они дожидались труповоза. Повинуясь воле прибежавшего хозяина, мертвецы вылезли из мешков, сели на стол и, застыв, ожидали приказаний. Шестеро оживших, в хорошем состоянии, почти не увечных. Безухий, горелый, утопленник, кривоногий, златокудрый и повешенный, украшенный багровой бороздой-ожерельем.

– За мной.

Быстрым шагом, переходящим в трусцу, семеро поспешили на второй этаж. Элден рад бы побежать, но мертвецы не могут.

Они остановились за углом, Элден высунул голову – там скучал вооруженный булавой стражник. Переминался с ноги на ногу.

– Стойте здесь, – шепнул Элден.

Он вышел и, улыбаясь, направился к стражнику.

– Друг, – обратился Элден, – я знаю, воины его благолепного сияния князя Дарагана ничего не боятся, но все же позволь тебя предупредить.

Стражник посмотрел недоверчиво, сжал булаву крепче.

– Я хочу сообщить, что веду мертвяков к достопочтенному Урашу, хранителю ордена Кед-Феррешем.

– А мне ты это зачем говоришь? Я и так знаю, что ты нечистый жрец.

– Да, я просто хочу предупредить, что сейчас пройдут шесть трупов. Чтобы неожиданность тебя не смутила. Чтобы ты просто не испугался.

Стражник фыркнул. Рука с булавой расслабилась.

– Проводи уж своих мертвяков. Мог бы и не предупреждать. Ты не представляешь, скольких живых я сделал мертвыми.

– Хорошо, а то я думал, что придется привести сюда Ураша лично. Выходите!

Мертвяки направились по коридору к Элдену, минуя стражника. Тот с любопытством их разглядывал, рука расслабилась еще больше.

– Ха! – гоготнул он. – А у этого вон ушей нет!

– Ага.

Трупы шли друг за другом, и когда четвертый поравнялся со стражником, Элден сказал:

– Убейте.

Таким тоном, каким обычно предлагают чаю.

Златокудрый вцепился в кисть, булава шваркнула о пол. Безухий кусал шею, а утопленник бедра. Через пару мгновений все было кончено.

– Хватит, – приказал Элден.

А то они бы продолжали дальше, и факт смерти от мертвецов стал бы очевидным. А так неясно: может, обиженные слуги искромсали и отпинали.

– Ломайте дверь.

Двое навалились, четверо напрыгивали сзади. Дверь заскрипела и рухнула, подняв облако пыли.

Изнутри закричали.

Элден вошел и увидел вжавшуюся в стену Ками.

– Не подходи! Не подходи!

– Иди со мной.

– Не пойду!

– Возьми ее, – приказал Элден златокудрому.

– Не-ет! – завыла Ками и вжалась еще сильнее. По стене судорожно скребли пальцы.

– Постой, – остановил Элден. – Дитя слишком боится мертвяков. Не хочу поранить нежную душу. Сам возьму.

Не обращая внимания на вопли, переходящие в хрип, он сгреб ее в охапку и закрыл ладонью рот. Поволок в каморку, нежить двинулась за хозяином. Ками рассекала ногами воздух, пару раз небольно попала в бедро и однажды прилично засадила в колено.

Чтобы открыть дверь, руке пришлось освободить рот. Ками извернулась и цапнула в предплечье.

– Ах ты засранка!

Он снова ее заткнул и втащил в каморку.

– А теперь не кричи и внимательно слушай. Поняла?

Ответа не последовало.

– Поняла, спрашиваю?! – Он встряхнул ее.

Она промычала и кивнула.

– Вот и хорошо. Не кричи.

Элден убрал руку. С ладони свисали слюни и сопли.

– Слушай внимательно. От этого будет зависеть твоя жизнь.

Он посадил Ками на стол.

– Он пахнет мертвечиной! Отпусти меня!

– Не будешь слушаться, сама станешь мертвечиной. Сначала убью, а потом оживлю.

Ками заглянула за плечо Элдена. Открыла рот, лицо вытянулось.

– Не бойся их. Они тебя не тронут.

– У него ушей нет.

– Ну да, нет. Но ты же за время в замке и не такое видела.

Элден смахнул ей соплю.

– Ты убил Илмара. Перерезал ему горло.

– Он бы все равно умер. Его подстрелили из огненной трубки, он корчился в муках, как и все раненые. А я только прекратил их мучения. Да и к тому же у меня не было выбора.

Она сидела на столе и дрожала. Вцепилась в край, выпрямила спину. Исхудавшая за семь месяцев неволи, грязная, в свои девять выглядела на семь.

– Ты служишь Дарагану. Ты его послушный раб.

– Наоборот, я хочу тебя от него спасти.

Ками сглотнула.

– Спасти?

– Да, спасти. Все еще хочу спасти. Хотя ты маленькая засранка.

По предплечью Элдена сочился алый ручеек.

– Извини, – буркнула Ками. – А ты правда мне ничего не сделаешь?

Она рукавом вытерла нос. Семь месяцев назад Карьмин нарядил дочку в кремовую рубашку с вышитыми громоптицами и бежевые брючки с вьюнами кхимарии – удобную одежду для пленницы. Попрощался, поцеловал и попросил быть смелой девочкой. С тех пор княжеский наряд испачкался и износился, посерел и стал неотличим от крестьянских обносок. А громоптицы превратились во что-то бесформенное, бурые кляксы на серой ткани.

– Сегодня ты покинешь замок. И, надеюсь, никогда сюда не вернешься.

– Мне нельзя. Я должна быть здесь, пока мы не выплатим бремя.

– Забудь. Нет больше никакого бремени.

– Амьян и Месфир сказали, что нам собирать его еще три месяца.

– Считай, что Амьяна и Месфира тоже больше нет.

Ками медленно помотала головой.

– Я не понимаю.

Смотрела на него широко открытыми глазами.

– Мне нельзя. Я обещала папе, что выдержу. Что буду смелой, как громоптица!

Элден улыбнулся.

– Ну, смелость тебе еще понадобится. Теперь слушай внимательно.

– Ты не врешь? Ты действительно хочешь мне помочь?

Она заерзала на столе.

– Да, – подтвердил Элден, – хочу увидеть кислую морду Дарагана. Даже если он затем меня казнит.

– Он всегда побеждает, – тихо проговорила Ками.

– Но не сегодня. – Элден потрепал белокурые волосы. Взлохмаченные и перепачканные они давно завшивели. – Сейчас за мертвецами уже должен прийти труповоз. Я тебя положу в мешок вместо одного из них, и тебя вывезут из замка.

– Я не полезу в мешок! Он воняет, там возят трупы!

Элден приложил ей палец к губам.

– Ты обещала не кричать. Будешь так орать, нас поймают и расстреляют из огненных трубок.

– Я не полезу, – всхлипнула Ками.

– Он развозит мертвецов по городу. Останавливается у домов богатеев, выгружает один из мешков и заносит внутрь. Когда он уйдет, ты должна будешь вылезти из мешка и убежать. Я только сделаю вид, что он завязан, но на самом деле просто перекручу. Тебе надо будет просто надавить, и ты легко выберешься.

– Куда же мне бежать? – хныкнув, пожала плечами Ками. – У меня тут нет друзей.

– Зато у меня есть. Кузнец Брунх, тоже, как и я, из Сад-Вешта. Переехал сюда после разгрома, его кузню, как и половину города, сожгли. Здесь он стал простым подмастерьем, но один барон заметил его искусство и сделал своим первым оружейником.

– А этот кузнец меня не выдаст? Ему, наверное, за меня заплатят. – Ками опустила голову.

– Нет. Он ненавидит Сафарраш и Дарагана. В Сад-Веште он работал в собственной кузне, а здесь горбатится на хозяина. Трое из пяти детей Брунха погибли при взятии Сад-Вешта. Не переживай, тебе помогут. Барон дает щедрый динар, все-таки Брунх первый оружейник. Он сумел купить хороший дом в предместьях, тебе надо будет туда добраться.

– В предместья? Это же далеко, и как я его найду?

– Я нарисую тебе карту и все напишу. Ты умеешь читать?

– Конечно! Я же некняжна.

Элден улыбнулся и легко покачал ее за плечо.

– При мне можешь называть себя княжной. Скажи Брунху, что ты от Элдена из рода Фрат. Объясни ему все, как есть. Ничего не скрывай. Поживешь у него некоторое время, а там он посмотрит, что делать. Сейчас ничего нельзя знать наперед. Главное – доберись до его дома.

– Я попробую.

– И еще тебе нужно кое-что запомнить. На случай, если труповоз решит проверить, что в мешках.

– Проверить? – Ками взвилась, как от щекотки.

– Вряд ли он тебя знает в лицо, такого оборванца дальше моей каморки не пускают. Поэтому, если что, ты притворишься ожившим мертвецом. Слушай несколько простых правил.

Ками закусила губу.

– Мертвецы не говорят. Мертвецы не бегают. Мертвецы не спят. Взгляд мертвецов неживой, так что постарайся никому не смотреть в глаза. Мертвецы исполняют все приказы. И, наверное, самое трудное для тебя, – мертвецы не плачут.

Он взял тряпку для чистки башмаков и более-менее чистым краешком вытер ей слезы.

– Я поняла.

– Но, скорее всего, труповозу вообще не разрешают открывать мешки.

– Хорошо бы.

– И смотри не попадись стражникам, когда побежишь к Брунху. Я рад позлить Дарагана, но гибнуть из-за твоей глупости все-таки не хочу.

– Почему же ты мне помогаешь? И я не глупая.

– Ты не представляешь, сколько я видел мертвых девочек еще младше тебя, когда пал Сад-Вешт.

Ками потупилась. И зачем она только спросила?

Элден продолжил:

– Этот поступок – моя маленькая месть Дарагану. Большего я просто не могу сделать. А теперь – полезай в мешок. Сейчас придет труповоз.

Она замешкалась. Там воняет и, наверное, очень темно.

Тогда Элден сам затолкнул ее. Она не кричала, лишь хныкнула, едва он закрутил концы. Он оторвал от стола щеп и проделал штук двадцать незаметных отверстий.

Элден приказал пятерым мертвецам лезть по мешкам, а шестому, златокудрому, спрятаться под столом. Пойдет завтра в одном мешке с еще кем-нибудь. Можно, конечно, и сегодня так сделать, но это лишний риск. Труповоз может заметить, что там два тела. А если уж это случится, то пусть лучше завтра, когда Ками уже будет у Брунха. А Элден придумает, как объяснить неувязку.

Труповоз явился песка через два. Собрался уж поведать новые слухи из нижнего града, но Элден улыбнулся и, положив руки ему на плечи, признался, что от оживлений разболелась голова. Прямо разламывается. Так что слухи лучше рассказать завтра. Труповоз предложил за два динарчика отвар амхалора, заявив, что ему он всегда помогает. Однако Элден ответил, что от головы нет ничего лучше молитвы нечистого жреца.

Труповоз укатил тачку, и Элден впервые проводил его взглядом.

– Как думаешь, она справится? – спросил у златокудрого.

Мертвец, конечно, ничего не ответил.

* * *

Слуга и наследник, толстый рыжеволосый мальчик десяти лет, быстрым шагом вошли в Сорочий зал. Сын Дарагана, его звали Галат, запыхался.

– Что так долго? Шесть раз песок просыпался! – воскликнул Дараган.

– Я фехтовал, отец.

– Мы его не сразу нашли, – признался слуга. – Думали, он в саду или на кухне.

– Подойди ближе, – приказал Дараган сыну. – А, теперь вижу. За ночь этот синяк расползется на пол щеки.

– Он нечестно ударил! Мы тренировали один прием, а он сделал совсем другой выпад!

Дараган ухмыльнулся:

– Я награжу твоего учителя.

Галат громко засопел.

В толпе захихикали.

– И ты еще оказался моим лучшим сыном, – покачал головой Дараган. – Может, зря я именно тебе сохранил жизнь?

– Отец, ты же знаешь...

– Да-да, знаю. Но чернь все равно не переубедишь. Если хочет считать, что я убил двоих сыновей, пусть считает. Раз уж им так трудно поверить, что один из них был полоумный и выбросился с башни Первого После, а второй, совсем болезный, помер в пять лет от несварения.

В толпе смущенно склонили головы. Высокородные все знали.

– Но, поверь, так для нас даже лучше. Внушаемость черни часто идет нам на пользу.

– Да, отец, понимаю.

– И сегодня ты в этом убедишься. Родится еще одна история о железной руке Дарагана. Правда, на этот раз она окажется былью.

– Э, понимаю.

– Ничего ты пока не понимаешь, – отмахнулся Дараган. – Салирцы, подойдите ближе.

Амьян и Месфир повиновались. Остановились в шагах в пятнадцати от тронной лестницы. По сторонам от нее два Кед-Феррешем упирали мечи в пол.

– Бароны и достопочтенные господа! – начал властелин. – Я не буду говорить долго. Семь месяцев ранее некнязь Карьмин дал мне слово. Несколько дней назад приехали салирские послы и забрали это слово. Узрите то, что случается с лжецами! Гидо, – обратился Дараган к старику-музыканту, – я хочу, чтобы ты играл. Воспевай новую легенду о Дарагане!

Гидо кивнул, и смычок натужно пополз по струнам. Мрачные, но торжественные звуки стелились по Сорочьему залу. Их будто прижало к шахматным плиткам, эта музыка не была воздушной.

Дараган встал с трона:

– Убить их!!!

Куклы приходят в движение. Дюжина шагов в три прыжка – и одна уже у Амьяна. Он следит за сумрачным клинком. Выпад! Ушел вправо. Замах сверху! Кувырок по клеткам. Клинок в пол. Черное на черном. Отступать. Ложный замах. Спокойно. Еще раз в пол!

Смычок идет по струнам.

Нужно попробовать. Прорыв вперед, резкий разворот. Удалось – схватил за хвост капюшона. Черной рукой наотмашь. Амьян улетает в угол.

Сорочье Гнездо покачивается.

Зажат в углу. Пригнулся. Подпрыгнул. Оттолкнул его! Выбрался!

Свечи играют всполохами.

Он снова здесь. Медуза на яблоке. Бездумные глаза. Мимо. Это слишком откровенно. Снова мимо. Отскочил назад. Некуда уходить. Опять в угол.

Дракон с грифа виолончели скалится на Амьяна.

Рассекающий – в стену. Прямой – чуть не попал. Выжидает. Что дальше? Не выпускает из угла. Ждет. Нужно пробовать. Прочь из угла! Поймал за плечо! Развернул! Нет!

Клинок входит в живот Амьяна. Кровь на сумрачном лезвии пузырится. Шипит и вскипает. Багровые пузыри растут на иссиня-черном. Растут и лопаются. Горячие капли летят в лицо. Кровь шипит все сильнее. Громче криков Амьяна! Чернильный пар. Запах горелой плоти. Кед-Феррешем вынимает меч и отрубает салирцу голову.

Дараган сжимает кулаки.

Месфир отступает. Получается не сближаться. Все предугадывает. Укорачивается от наскоков. Кед-Феррешем прыгает. Капюшон змеей мечется за хозяином. Еще раз. Попробовать схватить за капюшон? Нет. Ударит с разворота. Удается не подпускать близко. Танцуют.

А смычок пляшет по струнам.

Тупые глаза снова близко. Проскочить между ног? Это уж слишком. Отпрыгнул вправо. А теперь – обходить его по кругу. Главное не подпускать близко. И не дать зажать в угол.

Музыка становится громче.

Кружат по шахматным клеткам. Черный ферзь приближается. Не подпускать вплотную. Это слишком издалека. Много времени на реакцию. Опять не попал. Угадывает по ногам. Еще до движения клинка. Мимо. Мимо. Что?! Не меч! Рука! Выпад свободной руки! Длинные пальцы вцепляются в шею.

Толпа затихает.

Месфир поднимается над Кед-Феррешем. Мертвая хватка. Большие глаза. Почти пустые. В них только его отражение. Гримаса боли. Сучащие в воздухе ноги. Все темнеет. Большие глаза увеличиваются. Ничего не остается, кроме глаз Кед-Феррешем. Он в них тонет. Тонет!

Смычок замедляется. Не скользит, а давит по струне. Давит по самой толстой струне.

Кровь прыскает изо рта, попадает на сумрачный доспех. Над плечами Кед-Феррешем поднимается чернильное облако.

Месфир проваливается в бездумные глаза. Проваливается в ничто.

Смычок останавливается.

Куклы замирают.

– А теперь приведите сучонку Карьмина, – тихо говорит властелин.

12

Тачка скрипела и тряслась. Порой так бултыхало, что мешок с Ками подлетал, и она билась о мертвецов. Ткань совсем тонкая, и эти удары было непросто сносить молча. Но Ками ни разу не пискнула.

Труповоз остановил и, кряхтя, стал куда-то перегружать мешки. Ками слышала, как они глухо обо что-то бьются. Будто морковь бросают с телеги к прилавку. Слуга дошел до нее и забормотал:

– А сюда чего, карлика положили, что ли? Да кому нужен карлик?

Он через ткань стал ее ощупывать. Ками оцепенела. Шевелиться нельзя, ведь мертвецы ничего не делают без приказа. Хотя ей очень хотелось взбрыкнуть и, пока он дивится неожиданности, выскочить и убежать. Он щупал ее, как кусок мяса на рынке, обхватил сильными пальцами, сжимал и разжимал их, словно проверял на свежесть. Водил по ногам и по спине, потом перевернул ее на бок, провел по животу и бедрам.

– Точно карлик. Точнее, карлица. И кому только понадобилась? Да еще такая тощая? Обычно карлики – жирные, мясистые, прям сало руками сжимаешь! А у этой одни кости торчат.

Он взял ее и аккуратно перегрузил. Не кинул, как тех, а положил и даже не сразу убрал руки. Может, потому что она легкая, а тех он бросал из-за тяжести. А может, просто любил карликов.

– Ладно, дело Ошика простое. Карлик так карлик. Свои два динарчика за него Ошик все равно получит. Хе-хе.

Похоже, их перегрузили в запряженную телегу. Труповоз сказал "Пшла!", и они тронулись. Тут трясло еще сильнее и, пока они ехали, где-то песков пять, Ками два раза чуть не вывернуло. И воздуха не хватало, и запах.

Они остановились. Теперь ей нужно ждать, пока он возьмет один из мешков и уйдет к покупателям в дом. Сразу вылезать нельзя, нужно убедиться, что он точно ушел.

– Так, что тут у нас? Ошик все помнит. Все помнит! Сначала красная бирочка, потом желтая, бурая, розовая, белая и синяя. Где тут красная бирочка? Вот же она, у карлицы.

Он взял ее и потащил. Поднимался по лестнице, ступени скрипели под ногами. Остановился, закинул ее на плечо и, кажется, ему отворили дверь.

– Заходи. Вот сюда положи.

– С вас пятьдесят динар, господин.

– Получи.

– Так. Крупные монетки, поменьше, такие же, но блестящие, и совсем маленькие. Все верно. Две маленьких Ошик забирает себе. Два динарчика. – Послышалось чмоканье губ. – Как хорошо. Я могу уходить?

– Да.

Звук хлопнувшей двери.

– Вынимай его.

– Да, сейчас. О, смотри, тут даже не завязано. Видимо, мертвецы такие покорные, что Ураш даже не боится, что они разбегутся.

Ками вытащили из мешка, свет ударил в глаза. Она очутилась в просторном чертоге – ярком, с большой люстрой. Ками стояла в пяти шагах от камина, и на нее смотрели господин и госпожа, не старые, и не молодые – чуть меньше тридцати лет. Госпожа была в домашнем халате с нарисованными розами – огромными, больше головы этой дамы. А на господине плотно сидел камзол, что обычно носят писари, советники средней руки или сборщики податей.

– Что? Он привез нам девочку? – скривился господин.

– Дорогой, мы же заказывали взрослого мужчину!

– Ураш опять нас провел! Я знал, что ему нельзя верить. И если бы не ты, никогда бы у него ничего не купил.

– Дорогой, я же не знала...

– Мне нужен помощник! Я не справляюсь по хозяйству! Дом такой большой, я все не успеваю! Лучше бы еще служанок наняли.

"Мертвецы не смеются", – помнила Ками.

– Милый, ты же знаешь, служанки дорогие. А тут – пятьдесят динар и все. Кормить мертвяков не надо, они не болеют и не жалуются. Семейство Сольмешей ими довольно, и Лормаши тоже, и Канои. И нам давно было пора заказать.

– Вот ты и заказала. И что она сможет делать? Только полы мыть и в саду копаться. А тяжелую работу? Она же маленькая совсем.

– Мне кажется, это случайность. Ураш не хотел нас обмануть, просто этот труповоз что-то напутал. И доставил нам не то, что мы покупали.

Ками старалась на них не смотреть, ведь взгляд мертвецов неживой.

– Я не для того платил пятьдесят динар, чтобы получить девочку.

– Дорогой, это просто ошибка. Мы сможем ее обменять.

– Ладно, я сейчас пошлю гонца к Урашу, к этой скотине.

– Подожди, давай немного с девочкой разберемся. Раз уж купили, интересно же.

– Что с ней разбираться? Девочка, как девочка, мертвая разве что. И как-то очень грязная. Скорее всего, в жизни кому-нибудь прислуживала и навернула, например, ашаметский кувшин, который стоит, как десять таких девочек. Вот хозяин ее убил и вывез на свалку. Странно только, что собаки ее не обглодали.