Текст книги "Повелитель Грёз (СИ)"
Автор книги: Ferra Geza
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)
– Сарой, – ласково позвал властелин, – подойди сюда.
Шаркая, стуча по мрамору пола серебром трости, достомол приблизился.
– Ваше сияние.
– Ты, верно, подозреваешь, о чем мы поговорим? – Дараган улыбался.
– Они просто мало практиковались, – проскрипел Сарой. – Надо дать больше времени. Не мог Заступник просто так спустить нам это оружие. Не мог пошутить над вами, богоизбранным князем. Огненные трубки еще себя покажут!
– Я не о том, – отмахнулся Дараган. – Хотя за это ты тоже ответишь. Ты вообще представляешь, во сколько динар они обходились? Сколько стоил десяток выстрелов?
– Все окупится! Не просто так вложил в руки! Ох, не просто!
– Божья искра, я понял.
– Да!
– Ладно, я не об этом хочу поговорить.
– Так о чем же? Простите меня, я стар и не понимаю.
– Как там поживают мои дочери в твоих храмах?
– Ваши дочери? Замечательно поживают! Молятся, читают священные трактаты благодатных, намывают ноги блаженным матушкам, выметают полы вениками каждое утро.
– А у меня другие сведения. – Дараган улыбался пуще прежнего.
– Какие другие? – Сарою стало не по себе. Он знал, что подобные улыбки властелина не сулят благодати.
– Напомни, для чего я отправил дочерей в храм.
– Чтобы семя нижайших не осквернило их.
– Да. Так почему я узнаю, что младшенькая переписывается с каким-то баронским сынком? Причем, узнаю не от тебя, а от Эр-Вейна!
Толпа загудела, Сарой обернулся на нее. Все ему напоминало сцены казней, в которых он так любил участвовать. Только сейчас он сам предстал перед палачом, а позади – веселились зеваки.
– Мы никого к ним не пускаем!
– Правильно. Она ходит в подвал и передает записки через маленькое такое, знаешь, окошко сверху. В которое так замечательно видно пыльные башмаки. Ну, и забирает ответные там же, в условленный час.
– Мы разберемся. Накажем!
– Да, я хочу, чтобы ты лично наказал.
В толпе раздались смешки.
– Я придумаю достойное наказание. Вы будете довольны!
– Не надо, я уже сам придумал. Как она пишет записки?
– В каком смысле "как"? Простите, я старый. – Сарой чувствовал, что багровеет. Что достомолу, конечно, не пристало.
– Ну, чем пишет?
– Э-э... пером.
– А чем сжимает?
– Рукой.
– Пальцами, дурак старый.
– Простите, ваше сияние. – Сарой ощутил, как вспыхнула лысая макушка.
– Вот пальцы ей и отрежешь. На обеих руках. По одному.
Все затихли.
Сарой промямлил:
– Но ваше величие... Вы богоизбранный повелитель... Но, мне кажется, наказание слишком жестоко.
– Жестоко для тебя? Сам-то не привык резать. Если бы я поручил палачу, ты бы и слова не сказал.
– Великий властелин. – Ураш говорил спокойно. – Позвольте поддержать достопочтенного достомола. Я тоже считаю, что это слишком несоразмерно вине глупой девчушки.
Толпа одобрительно прошелестела.
– Я еще не закончил, – улыбался Дараган. – Ты отрежешь ей, так выражусь, инструмент совершенного ей греха. А какой грех задумал этот баронский сын? Вот ему, Сарой, отрежешь инструмент грядущего греха.
Среди лафортийцев и ширихагцев снова раздались смешки. А вот сафаррашские бароны напряженно задумались, примеряя вероятность содеянного к своим сыновьям.
– Ваше сияние... – пробубнил Сарой.
– Что, ваше сияние?! – Дараган встал. Теперь властелин стал злым и серьезным. – Ты хочешь, чтобы я все так и оставил? Чтобы надо мной насмехалась последняя крыса нижнего града? Слушайте и смотрите все! – Дараган развел руки. – Узрите, что кара неминуема. Никто не осквернит безнаказанно Дараганов род!
– Мальчик же еще ничего не сделал, – вымолвил Ураш. – Наказать, разумеется, их обоих необходимо, но как-то помягче.
– Ты мне советы раздаешь?! Он хотел поиметь мою дочь! А это значит, что он хотел поиметь меня! Меня!!!
По крохотному лицу Ураша пробежала судорога.
Властелин подошел к Сарою.
– А сейчас я покараю тебя. За твой недосмотр. А за трубки как-нибудь в другой раз.
– Готов понести любую кару, – проскрипел Сарой.
– Вставай, как собака, и лижи сапоги своего властелина.
Толпа ахнула.
– Ваше сияние... – обомлел Сарой.
– Вставай. Или тебе тоже что-нибудь отрезать?
– Великий властелин. – Ураш шагнул навстречу, но, поймав взгляд повелителя, застыл и замолчал.
Сарой как можно медленнее – только бы не звякнула! – положил на пол трость. Затем, кряхтя, опустился сам. Из-под балахона торчали грязные ступни. Сарой полз на ладонях и коленках, кривые желтые ногти пальцев ног скользили по мрамору. Пузо колыхалось под балахоном и тянуло вниз.
Дараган отступил пять шагов. Толпа зашлась смехом.
– Я не могу, ваше сияние, – пропыхтел Сарой.
– Давай, на тебя все смотрят. Видишь, как поддерживают.
Сарой повернул голову. Хохочущие головы. Одни хохочущие головы. Достомол вспомнил все свои девятьсот девяносто восемь казней, на которых он провозглашал волю Заступника. Он вел им счет, бережно записывал подробности в дневник, делал наметки будущих речей.
– Ползи-ползи.
Сарой теперь глядел перед собой, сапоги медленно, но приближались. Коричневые и в каких-то непонятных козявах.
– Давай-давай.
Хохот толпы как волной гнал достомола. И вот они рядом.
– Оп! – Дараган отошел еще на пять шагов.
– Ваше сияние... Пожалуйста... Не делайте так...
Сарой уже вяло и широко переставлял конечности, как ящерица на холоде. Лишь бы они снова не убежали! Эти сапожки! Фу-у-ух.
– Лижи!
Сарой припал к полу, и влажный язык достомола коснулся прелой кожи властелиновых сапог.
31
Эми. Что за имя... м-м-м... Эми... Так мягко, так нежно. Так сладко на губах.
Он сделает все, чтобы защитить ее. Для начала нужно разобраться, кто стоит за покушением на него самого. И покушение ли это? Как странно вел себя лучник! Почему всего три стрелы? Действительно такая уверенность? Хотя следует признать, что первый выстрел чуть не достиг цели. Оперение пощекотало нос Элдену.
Кто может желать ему смерти? Все. Кроме, пожалуй, Ураша. Хранителю пока незачем избавляться от дойной коровы. Когда придет время и молоко иссякнет – тогда уж стервятник медлить с этим не станет. Дараган бы решил вопрос другим способом. Изощренной казнью, прилюдной и торжественной. С речами, высокими гостями и назиданиями... Сагдар? Он имел столько возможностей убить еще в походе. К тому же если властелин пока не желает кончать со своей игрушкой, значит, сломать ее – пойти против Дарагана. Кто на такое осмелится? А вдруг это и не покушение вовсе, а отвлекающий маневр? Чтобы он кинулся к Эми. А в это время в его мастерской что-то происходило. Однако что там может случиться? Среди трупов, столов, нехитрых пожитков.
Вероятно, его просто решили попугать. Отчасти получилось – за себя он не испугался, а вот за Эми страшно стало. Но он защитит ее. Пустота исчезла. Эми... м-м-м... как мята, как мед.
К нему явился орденский стражник и передал, что хранитель желает видеть своего друга и союзника, и разговор ожидается серьезный, распространяться о нем не следует. Заинтригованный Элден направился в башню Болей.
Встреча состоялась в покоях Ураша. Кроме него в уютном чертоге нашелся достомол Сарой, на лицах обоих сановников Элден прочитал напряжение. Что немало удивило, ведь обычно хранитель Кед-Феррешем эмоций не выдавал.
– О, друг мой, – натужно улыбнулся Ураш, – присаживайся, беседа будет тяжкой.
Сами они стояли, остался на ногах и Элден. Стервятник в своем доме вряд ли убивает, но все же... Да и Сарой этот здесь неспроста.
– Ты уже знаешь, что произошло?
– О чем ты? За последнее время случилось множество событий. Пал Салир, мы разгромили кочевников, забрали бремя в Сад-Веште, уничтожено несколько отрядов мятежников, властелин недоволен огненными трубками...
– Вот о властелине мы и поговорим! – проскрипел Сарой. Элдену показалось, что голос достомола прозвучал как-то жалко. Без прежнего напора, способного вложить в заблудшие души откровения Чудотворца.
– Стало быть, ты еще не знаешь? – Ураш смотрел в глаза.
– Э-э... Дараган умер?
– Пока нет, – ответил Ураш, – но, похоже, начинает сходить с ума. Что, по моему разумению, хуже смерти.
– Уже сошел! – скрипнул Сарой. – Как такое можно делать с достомолом? С направителем к свету, с раздвигателем тьмы нечистых душ, с врачевателем язв больного духа?
Ураш кратко поведал Элдену о случившемся в Сорочьем зале.
– Такое не никому не позволено делать с достомолом! – продолжал Сарой. – Даже богоизбранному властелину! То – участь врагов высшего закона, врагов благодатного сияния. Совершив подобную мерзость, властелин потерял Его расположение! Он более не богоизбранный князь всего мира! Ныне он – вошь земли! Он не достоин далее вести народ к лучезарной короне! – Сарой вдохнул. – Не богоизбранный!
– Ты видел состояние Дарагана, – сказал Ураш. – Он через лето-полтора умрет своей смертью. Но ради спасения Сафарраша и всей Ишири, да что там – ради спасения самих себя, мы хотим ускорить кончину властелина.
– Раз он учинил подобное с достомолом, такое произойти может с каждым! – потряс пальцем Сарой. – С каждым! Все в опасности. Никому не скрыться от грязного и совершенно неправедного гнева властелина! Он обезумел!
– Да, теперь даже я опасаюсь за свое положение, – подтвердил Ураш. – А Сароя-то уж наверняка после произошедшего лишат сана достомола. Такое прилюдное унижение... Оставить Сароя – значит запятнать благодатных да и все свое окружение. Скоро у нас будет новый достомол. С чистой репутацией.
– Я служил властелину тридцать пять лет, не мог он сам такое учинить. – Щеки Сароя тряслись. – Злобный дух овладел им. Как и всеми сумасшедшими. Убив властелина, мы избавим его от чудовищных посмертных мук. Когда я сам умру, наши души встретятся, и он взойдет ко мне и омоет росой раскаяния.
– Как вы собрались его убить? Он же не ходит без стражи, не пускает вооруженных в Сорочий зал, и с ним всегда самое меньшее один Кед-Феррешем. А даже если убьем, нас потом так запытают, что сами о смерти взмолимся. – Элден улыбнулся. – Тебе ли не знать, Ураш? Хозяин башни Болей.
– Убить его как раз нетрудно. – Ураш, заложив руки за спину, направился вдоль стены с нишами. Точно гриф, спустившийся к падали и сложивший крылья. – Мы обратим против Даргана его же подозрительность. Старик стал плохо видеть, хоть и скрывает это. Но меня не проведешь, руководство орденом приучило меня к наблюдательности. Так что мы направим на Дарагана его же оружие. Взгляни на них. – Ураш показал на Кед-Феррешем в нишах. – Все одинаковые, отличаются только лица, да и на тех отпечаток сладостного покоя. К тому же частично спрятаны под капюшонами. Я могу легко подменить Кед-Феррешем, верный властелину, на своего. Дараган и не заметит, лица он различает разве что с пяти шагов, но так близко к Кед-Феррешем никогда не подходит. А в остальном их фигуры, как видишь, одинаковы.
– То будет правосудие Заступника, – потер руки Сарой.
– Я бы давно сделал это. – Ураш встал между ниш и повернулся к Элдену. Сам прищурился, а куклы по сторонам глядели широко открытыми глазами. – Но, как ты понимаешь, мало сделать, надо еще удержать плоды. К счастью, Дараган своим желанием держать всех в страхе, укреплять положение, карая в назидание всех без разбора, получил прямо противоположный результат. После произошедшего его все боятся. Они поняли, что подобное теперь может случиться с каждым, даже с самыми верными. Никто не чувствует себя спокойно. Даже я.
– Хочешь сказать, мы с тобой сейчас в почти равном положении?
– Я бы даже сказал, что в совершенно равном. Старик обезумел, и все мои с ним отношения, связи, вынужденное доверие – сгорели, обнулились. Для безумца все равны – и хранитель, и достомол, и жрец, и раб. И это понимают многие. Так что, убив Дарагана, мы, вероятно, сможем возвыситься и, главное, удержаться. Мы обязательно найдем сочувствующих нашему поступку. Обретем союзников.
Сарою вспомнились хохочущие головы.
– Посуди сам. – Ураш двинулся к камину. Очаг был давно потушен, зияла чернильная дыра. – Мы вот здесь втроем – я, хранитель Кед-Феррешем, Сарой, достомол всех благодатных, и ты, нечистый жрец со способностями, дающимися раз в двадцать лет. Я знаю, для многих нечистых ты как путеводный маяк. Тем более, ты вештак, значит, и Сад-Вешт может стать нашим союзником. В итоге – за нами обе ветви жрецов, орден Кед-Феррешем, не самое последнее некняжество. Это неплохая сила, против нас либо вообще не выступят, либо мы победим в будущей междоусобице, одолеем разобщенных противников. Конечно, никого из нас корона не ждет, баронские дома не позволят, тогда точно объединятся. А мы не настолько могучи, чтобы позволить выступить против нас единым кулаком. Так что княжеский титул достанется законному наследнику, Галату. А мы получим высокое положение при новом дворе, земли, но, самое важное, возможность влиять на неокрепший ум мальчика.
– Как-то у тебя все слишком лепо складывается.
– А я не утверждаю, что у нас все получится. Но вероятность немаленькая. Иначе я бы и не замыслил такое. Я же говорю, покончить с Дараганом можно в любое время, но что толку, если власть не удержать. Кого нам стоит опасаться? Воевод с их войсками. Да, Сагдар действительно верен Дарагану. Властелин многое прощает этому вашорцу, так что смерть хозяина станет для него ударом. А вот Дираиш, например, ненавидит Дарагана, это мне точно известно. У нас хорошие шансы заполучить его на свою сторону. Дираиша еще недавно лишили первого воеводства, а мы ему вернем. Видишь, как все удачно складывается. Надо только торопиться, пока Дираиш не уехал отсюда со своим войском. Его же на север-темень сослали.
– Мне при новом дворе ничего не нужно, – проскрипел Сарой. – Я только хочу, чтобы меня, старика, не унижали. Хочу вести внимающих к свету, хочу оставить благодатным братьям свои труды и воспоминания о казнях злонаправленных и непокаявшихся. Не надо мне никаких еще должностей. Я умру смиренным достомолом.
– А вот я, скрывать не буду, желаю взять немного. – Ураш опустился в кресло. Гриф, наполнивший желудок. – Наш орден нищий, послушники живут впроголодь. А сам я беднее любого из баронов, этих праздных и глупых свиней. Так что я намерен заполучить казначейство. Сыграем на противоречиях этих боровов.
– Да, неплохо звучит, – сказал Элден. – "Княжеский казначей Ураш".
– Это ерунда. "Хранитель Ураш" звучит лучше. Казначейство для меня лишь инструмент укрепления ордена. Пора покончить с нищетой. Мудрость, укутанная в посеребренный свиток, куда притягательнее себя самой, завернутой в драную парусину.
Перед глазами Элдена вырос храм Ош-Лилим. Когда-то свиток. Теперь – гуано.
– А тебя, друг мой, ждет самое большое возвышение. Как знаешь, по нашим законам Галату до шестнадцати лет потребуется регент. Обычно в таких ситуациях выборы регента проходят через месяц-полтора после кончины предыдущего повелителя. Вряд ли будет отличаться и в этот раз, так что пройдут в тот же срок после трагической, невообразимой гибели Дарагана. И вот на эти месяц-полтора до выборов потребуется временный регент. А кто лучше всего подходит? Я отвечу – ты. Во-первых, никого из влиятельных сафаршей, то есть своих соперников, бароны не захотят видеть на временном троне. Такой человек вполне может повлиять на грядущие выборы. Во-вторых, бароны не пожелают на временном регентстве никого из представителей знатных домов. Опять же, потому что это кого-то возвысит и нарушит равновесие сил. В общем, без крови посадить отпрыска знатного дома до проведения выборов не получится. Они не найдут устраивающее всех решение. Так что, думаю, они согласятся, что будет неплохо, если полтора месяца на регентском троне посидит человек без влияния, без связей, без титулов, да вообще поганый вештак! Да не обидят тебя мои слова, что насмехаются не над тобой, а над ослами баронами. Ты для них не опасен, они потерпят тебя до выборов. Все равно судьба Ишири будет писаться во время голосования. А после выборов и передачи тобой регентства – в награду (конечно, лицемерную) ты получишь какую-нибудь не слишком значимую должность. Да тот же нечистый храм. Станешь настоятелем. Могло бы и больше, но ведь у вас нет ни достомола, ни хранителя. Хотя специально для тебя можно и учредить. Дела нечистых баронам не особо интересны, они не станут возражать.
– Да, вештак на сафаррашском троне, пусть и временном. Дараган бы дерьмом изошел. Да... Когда вы собираетесь с ним покончить?
– В ближайшее время. – Ураш теперь расслабленно раскинулся в кресле. – Мы обставим это как ужасное несчастье. Кукла взбесилась и набросилась на своего властелина. – Ураш ухмыльнулся и бросил взгляд на Кед-Феррешем в нишах. Оспины и шрамы вытянулись по щеке хранителя. – Завтра я совершу подмену. А через несколько дней явлюсь к Дарагану и найду предлог, чтобы он пригласил в зал и вас двоих. Вот мы с ним и разделаемся.
– Не богоизбранный более! – Сарой потряс кулаками. – Не богоизбранный!
– Никто не узнает, что это убийство. Я смогу все представить, как нам требуется.
Элден и Сарой покинули чертог хранителя. Элден мрачно спускался по лестнице башни Болей. Не хотелось ему встревать во все это, но и отказаться он, конечно, не мог. То был приказ, пусть и поданный как предложение равноправному. Отвергни он предложение и... из подвала башни Болей к воронам, сидящим на внутренних перекрытиях свода крыши, понесся крик.
Вот если бы он мог без последствий отказаться, не раздумывая сделал бы. Несмотря на заманчивые плоды. Нет, лезть во всю эту политику он не желал.
М-м-м... Эми... И снова так сладко на губах.
32
Отец вызвал Галата к себе еще до обеда. Обычно столь ранние приглашения не предвещали ничего доброго. Он не понимал, за что в этот раз его можно ругать. Да, на уроках фехтования он не может даже зацепить учителя. Да, не только учителя, своих ровесников тоже. Однако это не ново, зачем же его журить за неизменные, как день и ночь, вещи? Да, он слишком много спит, отцу и это не нравится. И хороший, здоровый сон у Галата тоже был всегда. Вот и сейчас отцовский стражник выдернул его из постели, не дав ни умыться, ни даже покушать.
Галат шествовал с намеренно недовольной миной, завидя не годное для наследника расположение духа, слуги спешно расступались. По стеночкам, по стеночкам, вот так. Замечательно. Как и полагается челяди, когда мимо вышагивает их будущий повелитель.
Стражник довел Галата до Сорочьего зала и занял пост у двери. Властелин и наследник остались наедине.
– Иди сюда, садись, – вставая с трона, приказал Дараган.
Галат, сопя, поднялся по лестнице и, взглянув на отца, аккуратно уселся. Скрещенные перья оказались на уровне головы, и он прижался к ним затылком. Мягко. Приятно. Скоро ему отсюда повелевать.
– Я уже немолод, – начал Дараган, – и самое большее через пол-лета отправлюсь в золоченый чертог. И до своей смерти я хочу передать тебе кое-какие знания. Научить некоторым вещичкам.
"Надо же, – подумал Галат. – Куда понесло этого старого хрыча! Что, очередная его уловка?"
– Ты – мой наследник. Из трех сыновей я выбрал именно тебя. Мне часто кажется, что я ошибся, но твои братцы были еще хуже. Мне стоило тщательнее выбирать жен. – Дараган бросил презрительный взгляд на шеренгу невест. – Так докажи, что не зря я оставил жизнь тебе!
– Как это оставил, – икнул Галат. – Один же из них полоумный выбросился с башни Первого После, а второй умер от несварения совсем маленьким. Все же достойные знают. Легенда об убийстве – это же байка для черни.
Дараган отвернулся и смотрел в пустоту зала.
– В этот раз, сын мой, права чернь. Я на самом деле убил их обоих. Старшего с башни толкнул лазучар Эр-Вейна, а младшенького отравил самолично я. Но он и правда рос каким-то болезным, так что не жалко. А то позорил бы наш род своей негожей плотью.
Галат поерзал. В низу живота стало неспокойно.
– Знаешь, весьма удобно, когда именно достойные заблуждаются, а чернь, что с ней редко происходит, ведает истину. Пусть народ боится. Считает меня сумасшедшим. Твердая Дараганова рука. А в глазах этих баронов как раз нельзя выглядеть уж настолько беспринципным. Слишком испугаются и за свою шкуру, надумают еще чего. Нет, в то, что сыновей убил я, им не поверить. И разубеждать их не надо. А вот веру крестьян следует всячески укреплять, лазучары этим и занимаются. Пусть небылицы смешаются с истиной. Для них я жестокое чудовище, и это превосходно. Им до меня не дотянуться, а я их достать могу, так что ничего им не остается, кроме как дрожать и сочинять новые байки. И подчиняться.
– А если Эр-Вейн обо всем расскажет?
Дараган резко повернулся, раскрыл рот и выпучил глаза.
– О! Эр-Вейн расскажет! Все знают, что он говорит только то, о чем прошу сказать его я. Они подумают, что эти слова – какая-то новая моя забава.
Галат засмеялся, время от времени икая.
– Скоро меня не станет, и тебе следует самому научиться править. Удобно на троне?
Галат, смеясь, дрыгал ножками. До пола те пока не доставали.
– Сафарраш находится в сердце Ишири. Мы в окружении врагов. Враги повсюду. Поэтому править надо жестко и точно. Одна ошибочка, малюсенькая такая и сперва неприметная, – и все рухнет. Впрочем, тебе повезло. Я начинал с гораздо худших позиций. Сафарраш тогда представлял собой самое жалкое из княжеств. Да-да, тебя ведь учили, что нынешние некняжества тогда тоже величались княжествами. И были могущественнее нас. Теперь, конечно, мы выбиваем из голов эту постыдную, невероятную, невообразимую ересь. Они – некняжества с рождения мира, а Сафарраш всегда учил, направлял к свету, вел неразумных за собой и карал смрадных духом. Благодатное княжество Сафарраш – богоизбранная земля. И так должно быть всегда. Не допускай сомнений. Выверяй каждое действие. Одна неточность – и смерть нашей земле и нашему роду. Таково уж наше положение, мы зажаты врагами.
– Я понимаю. Учитель краеведения всегда меня хвалил.
– Никому не доверяй. И никого не убивай просто так. Запомни: мы не убийцы, а проводники к прозрению, если и наказываем, то за погань в душах, за грехи против разумности и правдолюбия. Если хочешь от кого-то избавиться, сначала сделай так, чтобы его более не считали человеком. Унизь, опозорь, растопчи. Чтобы, проходя рядом, люди стыдливо от него отворачивались, как от лишайного калеки. Отводили глаза. Боялись посмотреть, дабы не увидеть в нем свое будущее. Пусть ради ненаступления коего, еще более нам подчиняются. А еще пусть сами возжелают смерти этому униженному и опозоренному. Чтобы не портил им настроение, не заставлял издалека обходить его, в конце концов, сам не мучился далее. Он перестал являться человеком. Ныне он – животное. Червь, глист. А что с ними делают? Выводят. Вот и его нужно раздавить, размазать ногтем.
– Или собака! Как Сарой! – захохотал наследник.
– Ты не так уж и плох. Хотя я мечтал о другом сыне, сильном и ловком. И рано повзрослевшем. Этого не будет, в твои десять лет уже видно. Ладно, из трех неспособных – ты лучший.
– Отец! – Перестав смеяться, Галат ощутил голод. Он же сегодня еще не завтракал.
– А Сарой действительно стал собакой. Он не человек более. Я планирую в скором времени раздавить его, еще до своего отхода в золоченый чертог. Так что здесь тебе не придется утруждаться. Старикан служил мне тридцать пять лет, но он больше не справляется, провал с огненными трубками и немыслимый недосмотр за твоей сестренкой. Такая вот ошибка может и стоить нам всего. Наш род священен и непогрешим. Если у тебя будут дочери, поступи с ними так же. Убивать нельзя, помнишь? Мы не убийцы. Убивать можно только не людей более. Однако собственных дочерей ты не можешь обратить в животных, потому что это испоганит твой род. Так что ничего не остается, кроме как убрать их долой со двора, во избежание совершенно точно грядущих трудностей с девочками.
– Как же поступать с врагами, до которых не дотянуться? Их же не унизишь прилюдно.
– Если есть возможность, нужно привозить их в Сафарраш и использовать по своему усмотрению. Обретать над ними полную власть, в том числе и право убить, не прослыв убийцей. Я и хотел заполучить себе Карьмина и всю его семейку, но из-за тупости наших с тобой рабов все пока откладывается. Когда Сафарраш еще был жалок, Салир постоянно терзал наши земли. Мы усердно трудились, создавали искусные полотна, растили урожай, ковали чудные творения. Да все признавали, что в Сафарраше самый трудолюбивый люд. Даже враги. Но вот спускались с гор эти салирцы, грабили, убивали, вывозили наши зерно и скотину, фрески и гравюры, чаши и салатницы, даже дома разбирали. Воровали все, что мы летами создавали. Их князя звали Регемьяр, это отец Карьмина. Хитростью, интригами и ворожбой мне удалось с ним расправиться, Салир стал некняжеством. Осталось добить эту семейку. И ведь внучка поганого вора и разбойника Регемьяра уже была у нас! Сбежала сучонка, но мы ее поймаем, если не сдохла еще. Воровского сынка, Карьмина, тоже найдем и притащим сюда.
– Сделаем их животными! Тараканами, блохами, вшами! Раздавим клопов!
– На внучку у меня есть определенный план. – Дараган, ухмыляясь, взглянул на безоружный Кед-Феррешем. Тот покорно стоял внизу, у основания тронной лестницы. – Да, более изобретательный план. А на счет сынка я еще не решил.
– Можно я придумаю, что сотворить с Карьмином?
– Ну, попробуй.
Галат решил, что обязательно придумает нечто невиданное и очень унизительное. Но только попозже, сначала нужно покушать.
– Не забывай никогда и про Сад-Вешт. Они наши враги, но пока мы не можем нанести решающий удар. Так что держи их в вечной слабости. У Сад-Вешта все еще большой потенциал, и они мечтают вернуть прежнее величие. До сих пор у них есть некоторое духовное влияние, все-таки священный город нечистых. Держи в слабости!
– Держать в слабости! – пискнул Галат. – Ненавижу вештаков!
– Как знаешь, есть тут у нас один в замке. Пока забавная игрушка, не более, но в будущем он может сослужить нам добрую службу. А пока этого не произошло, нужно следить, чтобы он не оброс знакомствами, не получил влияние, вообще не высовывался. Так уж случается, что человек ко всему привыкает, если оставить его в покое. Если не трогать жреца, он начнет находить плюсы даже в своем положении и обязательно их отыщет! Нельзя давать ему расслабиться! Держи в постоянном напряжении. В слабости, подобно его родному Сад-Вешту. Мне известно, он уже имеет какие-то дела с Урашем. Вот такого и нельзя допускать! Я приказал Эр-Вейну послать к вештаку лазучара и припугнуть, пустив стрелы. Если окажется мало, не заставит жреца в страхе прятаться по углам, придумаю что-нибудь посерьезнее. Можно, конечно, и в темницу кинуть, но пока я хочу видеть его в хорошем состоянии, даже лучшем, чем сейчас. Есть у меня на него планы, такие, как он, все-таки раз в двадцать лет рождаются.
– А потом мы его убьем! Но сначала превратим в животное!
– Потом – да. Не доверяй также и Урашу. Он очень для нас важен, сумел за бесценок организовать превосходную работу ордена. А Кед-Феррешем – один из наших главнейших инструментов принуждения. Скорее всего, с Урашем придется разбираться уже тебе, у меня пока нет мысли избавляться от него, непросто найти замену. Когда же ты ее найдешь, неспешно начинай его порочить. У него большое влияние, резко хранителя лучше не сбрасывать. Подтачивай медленно, как вода. А когда настанет время, раскроши, как жернова. И никогда ему не верь. Ни единому слову Ураша.
Галат кивнул. Толстые щеки разрумянились.
– Ты все понял?
Галат весело задрыгал ножками.
– Хорошо. Тогда теперь выметайся, этот трон еще не твой.
33
Ночь для Элдена выдалась беспокойной, заснуть так и не получилось. Разум терзали воспоминания.
В комнатушке с обшарпанными стенами – три мальчика. Двое сидят за высокими столами, а третий – за низким. На высоких – по сфере из белого радхомита, а на низком – труп собаки.
Вдоль столов расхаживает Ашмид.
– Вот, Арнель, и вот, Виринф, – говорит Ашмид, – вот вам орудие вашего грядущего труда. Сферы из застывшего сока белого радхомита. Точно такие же, что в каждом нечистом храме. Бывали когда-нибудь на подобных обрядах?
Арнель кивает, а Виринф мотает головой.
– В наши храмы приходят люди с разными заботами, но основные можно выделить. Хотят наслать порчу на плоть, на урожай, на скот. Возложить печать неудачи, попросить сил для возмездия, направить хворь, подчинить своим желаниям. – Ашмид достает платок и сморкается. – Для всего этого используется сфера из белого радхомита. Вас уже немного обучили изымать из воздуха темный эфир. Теперь вы должны попробовать покрыть эфиром сферу и сделать белый радхомит чернильным.
– Да-да, я видел такое в храмах, – подтверждает Арнель.
– В глазах неискушенных – это настоящее чудо. Отчасти так и есть – не каждому под силу взять эфир, сконцентрировать его, размазать по сфере. Такое умение означает ваше право зваться жрецом. К вам самолично будут являться страждущие, либо же передавать записки, например, от безнадежно больных и желающих напоследок учинить недругам несчастья. После взятия платы вы проведете обряд со сферой. Заберете из пространства частичку темного эфира и окрасите белое в чернильный. Это и будет свидетельствовать об успешности обряда. – Ашмид платком вытирает сопли с усов и бороды цвета грязного снега. – Конечно, это не значит, что вы наслали порчу, заклеймили знаком неудачи, дали сил на возмездие. Но неискушенные верят во всю эту чушь, и изменения со сферой бросают новые камни на весы их заблуждений. Хотя твердость такого убеждения действительно, например, может дать им сил на возмездие.
– Я тоже раньше верил во всю эту ерунду, – кивает Арнель. – Пока мне отец не рассказал. Он тоже темный жрец, я из семьи потомственных кудесников.
– Да. – Ашмид причмокивает. – И вы не должны стесняться сего скромного обмана. Благодатные занимаются абсолютно тем же, только изымают светлый эфир и перекрашивают сферу из чернильного радхомита в белый. Да.
Двое мальчиков улыбаются, глядя на сферы. А третий печально смотрит на труп собаки.
– Собственно, подобные обряды – главный источник доходов наших храмов. Куда больший, нежели пожертвования или вештакская десятина.
– Да-да, отец говорил.
– И пусть вашу совесть не мучают угрызения. Вы не делаете ничего плохого. Эта ложь дает людям счастье, позволяет мечтать о грядущем, подняться над собственными страданиями и невзгодами, несправедливостями и ужасами мира. Вы создаете для них эту мечту, они вам верят, ваши утверждения непререкаемы. Так что вы можете одними лишь словами направлять их мечтания куда угодно. Вы – повелители их грез.
Два мальчика, ухмыляясь, переглянулись. Третий продолжал смотреть на труп собаки.
– А твое, Элден, предначертание – куда более великое. Ты действительно можешь не только на словах лелеять грезы, но и воплотить их делом. Раз в двадцать лет дается миру возможность преображения. Случайно ты уже возвращал жизнь в плоть, пришла пора научиться вершить чудеса по своей воле.
