Текст книги "Да забыли про овраги #play_to_return"

Автор книги: Ежи Тумановский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

– Бегемот готов пожертвовать своей машиной в первом бою, чтобы показать Саурону, что не боится его больше. Иногда, врага перед ударом по морде имеет смысл уничтожить морально. А нам ведь и не обязательно "светится". Мы же обычный моб, который ездит куда хочет и атакует кого попало. И вообще, с каких это пор ты вдруг задумался о выгоде? У нас тут война или мероприятие по извлечению прибыли?

На секунду я даже испугался, что Зверев начнёт пространно рассуждать о войне, как средстве заработать, но он ответил почти сразу и с энтузиазмом:

– Война, командир!

– Вот и отлично, – буркнул я. – Гриня, выжимай из движка всё, что только можешь и дуй на вершину холма по левую руку. Саурон остановился и готовится стрелять. Надо ему мозги слегка прочистить.

26. Подмога не защищает от потерь

Полковник Комаров задумчиво смотрел в окно. Прозрачное стекло, усеянное крупными каплями дождя и подсвеченное уходящим на ночной покой, солнцем, было похоже на огромный экран компьютера, по которому хаотично бродили виртуальные водяные человечки. Четыре часа назад полковника поставили в известность, что феномен «геймерской комы» внезапно перешёл в разряд наиболее важных тем, фактически превратившись из неприятного, но всё-таки частного инцидента в проблему уровня государственной безопасности. Штаб по противодействию новоявленной государственной угрозе, было решено организовать здесь, на базе регионального управления. И полковник остался, что называется, «в игре».

Но на этом причины для радости и заканчивались. Несмотря на все задействованные ресурсы, включая огромные возможности заокеанских коллег, Саурон оставался неуловим. Десятки специалистов по сетевой безопасности искали его следы на просторах мировой сети, но пока всё впустую. А полчаса назад позвонил сотрудник, отправленный на поиски сбежавшего из больницы Бегемова, и огорошил полковника новостью о том, что человек, владевший, судя по всему, ключевой информацией о происходящем, снова впал в кому. И судя по всему, он точно знал, что это произойдёт – по крайней мере, об этом он говорил жене и детям за несколько часов до повторной "отключки".

Оксану уже завтра должны были заменить сразу несколько специалистов из столицы. Завтра же ожидался и первый сбор коллег из всех заинтересованных ведомств. Одним словом, каша заваривалась нешуточная, и всё это говорило об одном: полковник Комаров не справился со своими обязанностями. Удручённый личными проблемами, он неверно оценил масштаб угрозы, и вместо того, чтобы бить во все тревожные колокола, пытался, что называется, "лечить гангрену зелёнкой".

Зато, полковник мог гордиться тем, что сразу определил в звонившем "американце",  злоумышленника. Видеозапись разговора передали заокеанским коллегам, которые быстро установили, что никакого "полковника Джимми", приобщённого к теме, ни даже любого офицера с таким набором наград, у них никогда не было. Правда, пользы из этого факта извлечь не удалось. Детальный анализ изображения выявил, что разговаривал с полковником Комаровым не переодетый злоумышленник, как он сам полагал, а компьютерное изображение очень высокого качества. "Мультик" действительно было трудно отличить от настоящего видеоизображения человека, и по словам генерала, рассказавшего всё это полковнику, компьютерные спецы были просто потрясены уровнем сложности изготовления такой анимации.

Зазвонил телефон. Комаров медленно протянул руку и снял трубку.

– Товарищ полковник, это я, – сказала Оксана. – Мне уже сказали, что завтра  меня отстраняют от дела, но я всё-таки успела довести начатое до конца. Может, замолвите за меня словечко? Пусть меня оставят. Я же никому не помешаю!

– Какое дело? – удивился полковник.

– Я говорила на днях, что начала восстанавливать видео, которое Ломушкин смотрел перед впадением в кому. По отражению, которое зафиксировала камера наблюдения. Работа почти завершена, можно будет хоть сегодня посмотреть и попробовать догадаться, что там было в исходнике. Я же весьма приблизительную копию получила, только цветового распределения и частоты смены….

– Да, вспомнил, – прервал её Комаров. – Конечно, замолвлю. А может сегодня глянем и вместе что-то поймём. Давай, я через полчасика к тебе загляну – и погадаем, что там за картинка могла быть.

– В офис к "Стальному кулаку" спецы поехали? – неожиданно спросила Оксана.

– М-м-м, да, – смущённый неожиданным поворотом темы, промычал полковник.

– Я не думаю, что они там что-либо сумеют найти, – сказала Оксана. – И Вам об этом уже говорила. Искать проблему надо в тех дополнительных универсальных библиотеках функций, что они приобрели для усложнения поведения ботов. И если завтра моя правота обнаружится, это тоже можно добавить в мою пользу. Я кажется начинаю понимать, что именно происходит. Отстранять меня сейчас – неверное решение.

– А с чего ты взяла, что ничего не найдут? – спросил, ошарашенный напором девушки, полковник.

– Если бы они были в курсе происходящего, то давно бы нам всё уже сдали. Компания – точно такая же жертва, как и её отдельные игроки. Собственно, это очевидно даже исходя из примитивной логики: ключевое звено у нас Саурон, а не игра "Стальной кулак". В коме лежат игроки из самых разных игровых вселенных. Понимаете?

– Согласен, – после короткой паузы ответил Комаров. – Через полчасика подойду и договорим.

Поработать, правда, не получилось. Словно только и ждал пока он закончит разговор, из глубин стола раздался тонкий вибрирующий сигнал. Начальство желало общаться по секретному шифрованному каналу.

– Зловещая головоломка начала складываться, полковник, – сказал генерал, даже не поздоровавшись, как только Комаров включил видеосвязь. – Стоило чуть серьёзнее копнуть и вся твоя странная история вдруг полезла в разные стороны весьма неприятными хвостами.

– Куда уж ещё неприятнее? – удивился Комаров. – Здравия желаю.

– И тебе здравия, полковник. Пригодится. Значит, смотри: сведения по американской программе, что тебе излагал твой липовый "полковник Джимми", подтвердились. Странно, да? Собственно, коллеги из-за лужи во время личных консультаций этого особо и не скрывали. Но прочувствуй нюанс: у них электронный слепок личности – это длительная дорогостоящая процедура. Включая тщательное сканирование всего тела и отдельно – головного мозга. Включая изучение всей биографии и многочасовые сеансы тестирования у психологов. Включая ещё чего-то там. Вся процедура занимает от трёх месяцев и действительно привела к нескольким случаям комы. Которую, впрочем, никто с удачным копированием поначалу и не связал.

– У нас всё выглядит попроще…

– Спасибо, полковник за помощь, но я пока в  своём уме, – саркастически сказал генерал. – Именно на этот нюанс и просил обратить твоё внимание: "геймерская кома" наступает за время, измеряемое минутами, если не секундами. Вроде бы тупик, да?

– Может, у нас всё-таки разные причины для комы?

– Как ты думаешь, в какой ещё  стране могли подойти к тому же вопросу, что и американцы,  но с другой стороны да так, чтобы вышло проще, дешевле и быстрее?

– Никаких сомнений не испытываю, – сказал Комаров, – но я впервые слышу, чтобы у нас занимались такими разработками. Хотя допуск у меня…

– Допуск не при чём, – покачал головой генерал. – Разработка велась даже не частным образом, а персональным. Один единственный профессор, живо интересующийся вопросами психологии искусственного интеллекта, который мудрое человечество однажды изобретёт на свою голову, и владеющий на хорошем уровне навыками гипнотизёра, уделал всех разработчиков и решил вопрос копирования личности как-то совсем по-своему. Это выясняется только сейчас, когда случайно вышли на его коллегу, которому он что-то такое рассказывал по пьяной лавочке.

– А что с самим профессором? – деловито поинтересовался Комаров.

– Догадайся с одного раза.

– "Геймерская кома"?

– Судя по всему, именно она. Причём, профессор в коме уже давно, не один год. Но незадолго до этой неприятности он получил от кого-то заказ, весьма щедро оплаченный анонимным банковским переводом. Причём, когда я говорю "анонимным", я подразумеваю, что отправителя ищут весьма серьёзные финансовые службы. И найти не могут!

– То есть, профессор придумал, как быстро делать цифровой отпечаток человека, потом эту работу ему заботливо помогли довести до ума, а затем – помогли оцифроваться?

– Не исключено,что принудительно, – кивнул генерал. – И концы в воду!

– И это значит…

– Ну-ну, договаривай.

– Все люди в "геймерской коме" – действительно могут находиться внутри игр, и осознавать себя живущим внутри компьютеров?

– Если честно, я думаю, что к этому выводу ты  пришёл намного раньше. Просто поверить в эдакую дичь себе не разрешал. Я, впрочем, тоже. Двойка нам с тобой за умение приспосабливаться к меняющейся жизни.

– Просто голова идёт кругом, – растеряно сказал Комаров. – Мы должны немедленно остановить все игры и постараться установить контакт с потерпевшими!

– А вот тут не торопись, полковник, – сказал генерал. – Ведь мы ещё не нашли злоумышленника и не выяснили его мотивы. Люди в "геймерской коме" лежат годами, как теперь выясняется – ну, пусть полежат ещё немного. А во спугнуть Саурона нам никак нельзя. Подумай лучше о том, как установить со своим парнем контакт.

После завершения разговора полковник Комаров еще долгое время сидел, точно в прострации. Картина вдруг удивительно логично сложилась из самых нелепых, казалось бы, кусочков. Новая реальность внезапно оказалась довольно пугающей, несмотря на то, что её осознание наступило только сейчас.

Под руками обнаружились бумаги, подготовленные начальником АХЧ и Комаров вцепился в них, как хватается утопающий за спасательный  круг. Благо, мог позволить себе немного циничной бюрократии, чтобы привести в порядок голову монотонной работой.

Когда же стопка бумаг, требующих проверки, исчезла с поверхности стола,  Комаров посмотрел на часы и покачал головой. Ещё час назад он должен был сидеть в кабинете Оксаны – ведь сам пообещал, никто за язык не тянул. Да и сгустившаяся темнота за окном намекала, что пора бы уже домой собираться. А ведь Оксана тоже не может из-за него пойти домой – сидит и дисциплинированно ждёт своего начальника.

Быстро собравшись и погасив свет в кабинете, Комаров вышел в коридор. Мысль о том, что Оксана могла подтолкнуть следствие по верному пути, воодушевила его и он, не дожидаясь лифта, быстро пошёл вниз по лестнице пешком. Получив мощное подкрепление специалистами и полномочиями, думал полковник, да ещё имея в разработке непосредственный инструмент влияния на сознание человека, они сумеют быстро разобраться в механизме, погружающим человека в "геймерскую кому". И если вдруг обнаружится, что все их догадки – правда, всё человечество будет поставлено перед фактом неизбежности самой мощной научно-технической революции за всю историю, начиная с изобретения колеса и рычага.

Виртуализация жизненного пространства принесёт за собой, разумеется, множество проблем и хлопот, но и открывающиеся возможности были таковы, что от одной мысли об этом перехватывало дыхание. И понимание того факта, что он, простой полковник, имеет счастье присутствовать при зарождении этой революции, наполнял душу каким-то совершенно мальчишеским энтузиазмом.

Дверь кабинета он не открывал, а буквально распахивал, окрылённый предчувствиями великих свершений. И ещё несколько секунд стоял на пороге с дурацкой улыбкой на лице, не в силах понять и принять то, что видели глаза. Оксана лежала на полу, неловко подвернув под себя ногу и раскидав руки. Волосы её разметались, прикрыв ножки кресла. А рядом мерцал разноцветными вспышками шлем виртуальной реальности.

– К бою, – сказал приятный женский голос в динамиках ноутбука.

27. Когда выход, это вход

Я смотрел в прицел наводчика на чёрную самоходку с нарисованным пижонским оранжевым глазом на борту и понимал, что где-то успел растерять остатки страха перед всесильным Сауроном. Самоходка была обычной целью, хоть и оказавшейся по воле случая на пределе дальности стрельбы для моей пушки. Понимая, что не успеваю к началу поединка, я приказал Ложкину забраться на холм повыше – ведь снаряд летит быстрее самой стремительной машины.

Мои руки словно жили своей жизнью, добирая осторожными поворотами штурвальчиков правильное положение рисок прицела. Если бы в игре не поддерживалась реалистичная физика, первым же выстрелом я бы сбил Саурону гусеницу, а может и разрушил бы опорные катки. Но расчёт траектории снаряда разработчики игры намеренно осложнили множеством факторов, в том числе, наверняка, мне неизвестных. Помимо баллистики орудия, влияние мог оказать ветер, износ пушечного ствола и даже температура воздуха. Поэтому я решил, что буду корректировать каждый следующий выстрел по результатам предыдущего.

Антитанк Бегемота по-прежнему стоял среди редких деревьев на склоне далёкого холма. Саурон так и не рискнул выехать на прямую наводку и, укрывшись в небольшой впадине, медленно задирал ствол своего орудия, чтобы нанести артиллерийский удар по восставшему рабу. А я, пользуясь своей незаметностью моба-нейтрала, готовился нанести упреждающий удар Саурону в борт.

И появление рядом ещё одного моба стало для меня неожиданностью.

Перед выстрелом по Саурону я решил ещё раз взглянуть на поле боя сверху и вдруг заметил, что на нашем холме мы уже не одни. "Серый" танк медленно поднимался по склону  справа от нас. Генератор мобов очевидно проявил какой-то свой, машинный юмор, когда создавал эту уродливую машину. Толстая броня и пушка большого калибра обозначали, что ездит этот недотанк очень медленно, а стреляет – крайне редко и неточно. И нашей танкетке может быть страшен только в одном случае: если мы будем долго стоять на месте, а он подъедет и выстрелит с близкой дистанции. Но в том то и дело, что мы стояли, а он подобрался уже очень близко. И продолжал приближаться.

Я бросил командирский прицел и взялся за прицел наводчика. Плевать на моба-нейтрала, а не то Саурон сейчас одним выстрелом убьёт Бегемота и одним хорошим начинанием, в котором я мог бы принять участие, станет меньше. О том, что Саурон после этого может закрыть Бегемота в ангаре, и найти его потом мне уже не получится, думать даже не хотелось. Поэтому я ещё чуть-чуть сдвинул маркер прицела вниз и решительно дёрнул за рычаг.

Пушка выстрелила звонко, даже задорно. От высокого звука уши заложило даже сквозь защиту шлемофона. По кабине поплыл пороховой дым, но тут же начал всасываться под потолок рубки.

– Заряжай! – рявкнул я Звереву, лишь на миг оторвав взгляда от прицела.

– Уже заряжено, командир. Там же магазин на три выстрела.

Я увидел, как взметнулся фонтанчик земли рядом с гусеницей чёрной самоходки и рывком приподнял перекрестье прицела выше и довернул левее. Саурон как раз закончил наводить орудие – ствол перестал двигаться и замер в одном положении. Я рванул за рычаг. Выстрел!

Гусеница чёрной самоходки дёрнулась, точно живая, и сползла с катков на землю.

– Ура! – заорал я, впадая в боевой экстаз: до последнего ведь не верил, что попаду.

Железо следовало ковать пока горячо и я, чуть сдвинув прицел повыше, решительно долбанул самоходку Саурона в борт. Никаких особых изменений с наблюдаемым объектом не произошло, из чего я сделал вывод, что первоначальное моё предположение о хорошем дополнительном бронировании чёрной самоходки, оправдалось.

– Заряжай!

Заглянув в командирский прицел, я убедился, что Бегемот по-прежнему стоит на месте. Ну что его там, приклеили что-ли? Перевёл поле зрения на Саурона. Чёрная машина стояла неподвижно и не спешила стрелять. Я вдруг понял, что при всём желании Саурон не сможет мне теперь ответить: башня у него отдельно не вращалась, а гусеница была повреждена.

Свою задачу я выполнил на все сто процентов. Теперь с чистой совестью можно было подъехать к Саурону поближе. Однако, глядя в командирский прицел, я вдруг понял, что у противника ещё остались козыря в рукавах: в мою сторону направлялся средний танк "синих", против которого шансов у меня практически не было. Ну правильно, Бегемот же был не единственным подневольным "помощником" игрового рабовладельца. И мне показалось, что я вдруг понял замысел Бегемота: если бы все рабы Саурона убедились, что можно выйти из повиновения своему хозяину, шансы на противостояние с ним наверняка бы выросли.

Правда, легче мне от этого не становилось. От среднего танка можно было попытаться сбежать, но из боя против Саурона меня это выключало начисто.

– Ложкин! – скомандовал я. – Давай, разворачивай…

Сумрак боевой рубки вдруг взорвался ослепительным сиянием, а уши забило свербящим звоном. Понимание произошедшего пришло не сразу. Я по прежнему сидел на своём месте, но теперь вокруг лежала степь, заваленная подбитой техникой и я, слегка обалдев, в недоумении озирался по сторонам. И вдруг до меня дошло: у танкетки просто исчезла башня. Причина столь стремительного изменения обстановки обнаружилась быстро: медлительный моб всё-таки выполз на расстояние прямого выстрела и тут же саданул по точно такому же мобу. По нам.

Можно было только удивляться, как  это я не улетел вместе с башней и даже снова начал соображать. Каким образом башня танкетки улетела, оставив корпус в целости и сохранности, тоже оставалось загадкой. Но факт оставался фактом: я сидел в танкетке-кабриолете и глупо озирался по сторонам.

– Гриня! – заорал я. – Живой что-ли?

– Живой, командир, – растерянно сказал в шлемофоне голос Ложкина.

– Ну дак гони вперёд, пока не стал мёртвым!

Движок танкетки рявкнул не хуже пушки, выбросил клуб сизого дыма и неожиданно резко рванул с места. Я не удержался и повалился назад и вниз, прямо на руки Звереву.

– О-о-о-о! – радостно орал со своего места Ложкин, все сильнее разгоняя огрызок танкетки.

Трепыхаясь в объятиях Зверева, чтобы встать на ноги и снова выбраться наверх, я вдруг понял, откуда у нашей машинки взялась такая прыть. Башня и пушка составляли вместе  основную нагрузку, что не давала танку в игре набирать приличную скорость. В данный момент движок тащил только раму и тонкую броню корпуса, и значит имел приличный запас по мощности.

– Правее! Правее забирай! – крикнул я, хватаясь за край дыры, заменившей нам башню.

С трудом подтянувшись и нащупав ногой какой-то механизм, на который получилось опереться, я высунулся из корпуса сразу по пояс. Сильный ветер в лицо заставил зажмурится и нырнуть обратно вниз. Глаза слезились, но я уже вспомнил про очки, которыми до сих пор пользовался исключительно для операций с игровым меню. Опустил "консервы" на лицо и снова полез наверх.

Холм с танком "синих" и мобом, освободившим нас от башни, уже остался где-то далеко позади. Зато впереди поднимался столб разрыва крупнокалиберного снаряда. Вместо того, чтобы ехать в сторону самоходки Саурона, мы на полном ходу мчались к антитанку Бегемота. Куда я сказал ехать Ложкину? Правее? Сам ошибся – самому и думать теперь, что с этим делать.

– Стой! – заорал я Ложкину. – Стой, говорю!

Но тот продолжал мчать нас вперёд, видимо совсем обалдев от новых рекордов скорости.

Я нырнул вниз и, дотянувшись до спины водителя ногой, наконец привлёк его внимание.

– Останови машину, – сказал я ему, когда он повернул ко мне счастливое лицо. – Ты же нас прямо под огонь Саурона везёшь.

Ложкин изменился в лице и потянул за рычаги. Меня бросило вперёд и чувствительно приложило головой и плечом о борт. Выругавшись, и дождавшись полной остановки машины, я полез наверх.

До антитанка Бегемота осталось метров двести, не больше, и снаряды вокруг него уже не рвались. Я вылез на корпус танкетки, осмотрелся, но ничего подозрительного не заметил. Танк "синих" нас не преследовал, тормознутый моб, сорвавший нам башню тоже успел куда-то скрыться, а позицию Саурона с этой точки просто не было видно.

– Ну что ж, – сказал я, свешиваясь внутрь танкетки, – вроде опасностей не видно. Поехали, посмотрим, что осталось от Бегемота и его экипажа.

Дорога до тяжёлого антитанка заняла не более минуты. Огромная машина стояла неподвижно, и, как мне показалось, выглядела точно так же, как и в тот момент, когда я увидел её  недавно в командирский прицел. Ложкин заглушил движок, танкетка замерла и я легко спрыгнул на землю.

Оглушающая тишина навалилась, точно ватный ком. Я медленно двинулся в сторону антитанка, который вовсе не выглядел подбитым, но, тем не менее, не подавал признаков жизни. И чем ближе я подходил, тем сильнее ворочалось внутри страшное подозрение, что негодяй Саурон и его верный раб Бегемот, просто развели меня, как самого последнего лоха. Но отступать всё равно было просто некуда и я медленно продолжал сокращать дистанцию с мёртвой машиной.

– Смотри, командир, у него люки открыты, едрить, – сказал за спиной Зверев.

Я вздрогнул  и резко обернулся. Оба мои члена экипажа топтались в каких-то пяти шагах позади.

– Вы зачем увязались? – напустился я на них.

– А чего нам, едрить, в разбитой машине сидеть? – удивился Зверев. – Тут мы хоть все вместе будем.

– Боитесь что-ли? – ухмыльнулся я, но улыбка сползла с моего лица, когда я увидел настороженное лицо Ложкина, озирающегося по сторонам.

– Ладно, пойдём, – бросил я в смущении и снова двинулся к безжизненному антитанку.

Люки у него действительно были открыты и это объясняло, почему машина не двигалась и не пыталась атаковать Саурона. Но зачем Бегемот оставил надёжное укрытие? И куда делся?

– Эй! – крикнул я, постучав предварительно камнем по броне. – Есть кто живой?

Постояв с минуту в полной тишине, я полез на броню чужой машины. Антитанк был пуст, хотя огромные снаряды мощнейшей пушки, красовались на снарядных полках. Подготовленная к бою машина выглядела призраком яхты, попавшей под проклятие "Бермудского треугольника".

– Бегемот! – заорал я во всё горло, надеясь, что хозяин машины вместе с экипажем прячется где-то неподалёку.

Но ответил мне лишь внезапно поднявшийся ветер, немедленно сумевший извлечь протяжный низкий звук из длинного ствола пушки.

Я вдруг подумал, что в отличие от моей танкетки, оптика антинтанка Бегемота абсолютно цела и можно взглянуть на позицию Саурона через неё, благо обе машины относились к команде "синих". Долго не думая, я полез на место командира.

Управление внутри боевого отделения выглядело вполне стандартно. Я тут же вцепился в ручки командирского прицела, приник лицом к резиновой маске, ловким движением сдвинул карту.

Гаубица Саурона стояла на прежнем месте, задрав в небо огромный ствол. И дерзкая мысль вдруг пришла мне в голову.

– Зверь, Гриня! Есть предложение проведать одного негодяя, пока он нас не ждёт.

В люке показалось довольное лицо Зверева.

– Я так и знал, едрить, что командир это предложит! – сказал он поворачивая голову к Ложкину. – Давай, не стой там с открытым ртом, поехали, пока командир не передумал!

Впереди лязгнуло железо, а на меня сверху начали опускаться ботинки Зверева. Я шагнул в сторону, благо размер боевой рубки позволял разминуться с другим членом экипажа – неслыханная роскошь для других танков!

– Кран подачи, усиленная каретка, снарядики по двести три миллиметра, – бормотал Зверев, трогая руками разные механизмы вокруг своего места – не откидного стульчика, а самого настоящего кресла.

– С удобствами Бегемот воевал, – констатировал я, устраиваясь в кресле наводчика и подключая шлемофон в бортовую сеть. – Непонятно только, куда делся. Давай, Гриня, заводи моторы. Поедем, потрогаем Саурона за... что-нибудь очень важное для него.

Ровное урчание мощного движка почти не изменилось, когда Ложкин тронул антитанк с места.

– Какие будут приказы, командир? – спросил Зверев, с комфортом расположившийся в своём кресле.

– У тебя одна задача – заряжай, – сказал я ему. – И даже не важно чем. При таком калибре, все варианты избыточны. Гриня, забирай вправо. Не хочу я к Саурону в лоб выходить.

В командирский прицел было видно, что чёрная гаубица стоит на прежнем месте, правда гусеница не лежит рядом разбитыми звеньями, а уложена в одну длинную дорожку рядом с восстановленными катками.

– Ремонтируется, гад, – озвучил я вслух очевидное. – Ну ничего, мы раньше успеем.

Перед тем, как перевалить через гребень последнего холма, за которым стояла самоходка, Саурона, я сказал Ложкину:

– А теперь, Гриня, гони из всех сил. Но как только скажу "стой", надо будет очень быстро остановиться.

– С тормозами тут порядок, командир, – солидно отозвался Ложкин. – Только держись покрепче, а то снова синяки набьёшь.

– Зверь?

– Эту пушку заряжают непосредственно перед выстрелом, едрить.

– Заряди сейчас. У нас потом может просто не остаться времени на зарядку.

– Есть!

В темноте загудели механизма подачи снаряда и большой цилиндр с конической головкой, исчез в пушечном стволе.

– Давай, Гриня, топи!

Движок не зарычал, как я ожидал, а буквально засвистел на высоких оборотах. Антитанк медленно, но неотвратимо начал набирать скорость. Я быстро перебрался на место наводчика. Подъём на склон со своей стороны мы провели настолько быстро, что я даже не успел сообразить, что гребень холма уже под гусеницами нашей машины. Нос антитанка качнулся вниз, и только я успел схватиться за ручки прицела, как мы буквально полетели вниз. Но это было не падение, а именно целенаправленный разгон по склону!

Я прижался глазом к резиновому наглазнику прицела наводчика и обалдел. Там, где только что в гордом одиночестве ремонтировалась самоходка Саурона, столи два тяжёлых и два средних танка "синих". И что характерно, стояли они между нашей машиной и Сауроном.

Что ж, сам виноват –  совсем забыл про этот трюк могущественного читера. И бездумно помчался творить месть. А невидимые в командирский прицел слуги Саурона страховали его тем временем от досадных случайностей. Но теперь то выбора у меня не было.

– Стой! – рявкнул я, изо всех сил напрягая мышцы рук и буквально повисая на прицеле.

Могущественная сила схватила меня, как пушинку и попыталась размазать о приборы управления.

– Ну всё, можно в игру про космонавтов перебираться, – простонал я, пытаясь размять онемевшие руки и прийти в себя после мощной перегрузки.

Снаружи донёсся дружный залп пушек и тут же – дикий треск от близких разрывов и множественный звон от сотен осколков, ударивших в борт.

Я припал к прицелу и обнаружил точно в перекрестье один из танков "синих". Следующее движение вышло абсолютно рефлекторным – я дёрнул за ручку, удобно лежавшую в правой ладони. В голову точно ударили медным тазом. Но я продолжал смотреть в прицел на удивительный фокус: там, где только что стоял средний танк, расплывался лишь серый дым, да валялась в стороне странная металлическая лепёшка, в которой я с большим трудом опознал изуродованную башню.

– Заряжай! – скомандовал я, но уже слышал, как мгновением раньше запели внутренние приводы, сигнализирующие о перезарядке пушки.

– Гриня доверни левее!

В прицел было видно, как синхронно поворачиваются башни тяжёлых танков, но первым всё-таки успел второй средний. Я увидел яркую вспышку на срезе ствола его пушки мгновенно чудовищной силы удар обрушился на наш антитанк. Мне показалось, что из тела моего сделали камертон, который издаёт звон не хуже, чем танковая броня.

– Не пробил, едрить, – довольным голосом сообщил в наушниках шлемофона Зверев.

Наш антитанк тем временем закончил манёвр, и я вдруг увидел, что изменившая положение башня тяжёлого танка "синих", приоткрыла часть корпуса чёрной самоходки. Люки проклятой машины были открыты, и сверху виднелся человеческий силуэт. Я не задумываясь принялся крутить ручки наводки орудия и в тот момент, когда затвор пушки лязгнул, возвещая о том, что пушка заряжена, перекрестье моего прицела смотрело точно в оранжевый глаз на чёрной броне.

Но стоило мне дёрнуть ручку, как тяжёлый танк дёрнулся вперёд и полностью перекрыл желанную цель. Ахнула наша пушка и тяжёлый танк в прицеле окутался дымом. А ещё спустя миг, левый борт нашей машины взбесился и прыгнул на меня сбоку. От удара в глазах потемнело. Я замычал, с трудом приходя в себя, и пытаясь нащупать знакомые рукояти прицела.

– Рикошет, едрить, – хрипло прокомментировал Зверев.

Я не слышал, как жужжат механизмы зарядки орудия, но чувствовал всем телом знакомую вибрацию. C трудом нащупав рукояти прицела, снова припал к резиновому наглазнику. Тот "тяж", что попал случайно под мой выстрел, стоял неподвижно, скособочившись на бок, зато второй медленно двигался под защиту подбитого товарища, одновременно доворачивая башню в нашу сторону.

– Предлагаю переговоры, – раздался внезапно в наушниках знакомый, слегка картавый, голос. – Слышишь меня, Бегемот? Смотри, я вот даже на башню вылез, а танк сейчас отвернёт пушку. Давай  спокойно поговорим! Худой мир лучше доброй войны!

Я замер на секунду, а затем беззвучно рассмеялся. Всесильный хакер понятия не имел, кто сидит в хорошо знакомом ему антитанке? Ну и отлично. Отчего бы не послушать, что будет предложено на этот раз? Заодно и пушка зарядиться успеет.

– Угум, – невнятно промычал я, придерживая рукой ларингофон.

– Я признаю, что не раз бывал резок по отношению к тебе, – миролюбиво сказал Саурон. – И признаю, что ты честно отработал все условия, какие я тебе назначил. Ты можешь вернуться домой. Твоё возвращение сюда – не моя прихоть, ты просто вернулся в уже давно привычный тебе мир. Через пару дней я тебя снова толкну в собственное тело, и ты сможешь пробыть в нём немного дольше, но потом снова вернёшься сюда. Чтобы окончательно покинуть игру, тебе понадобится около месяца. И я тебе в этом помогу. Слышишь меня?

– М-м-м-м…

– Давай забудем всё, что между нами было? Это же просто игра!

Я услышал, как лязгнул пушечный затвор и сказал:

– Хрен тебе, – и добавил, обращаясь к Ложкину: – Гриня, давай!

– Что?! – заорал в наушниках голос Саурона, а наш антитанк взревев двигателем, буквально прыгнул вперёд.

Я был к этому готов и не отпустил рукояти прицела. В прицеле появился борт чёрной самоходки, на крыше которой, замер в нелепой позе человек в танковом комбезе.

– Если твой раб хотя бы шевельнёт башней, – проинформировал я Саурона, – получишь от меня отличный гостинец. Поговорим?

– Это невозможно, – с изумлением сказал Саурон. – Лом, откуда ты взялся в машине Бегемота?

– Да вот, было время, выучил несколько хакерских приемчиков, – ответил я. – Мне понравилась сделка, что ты предлагал Бегемоту. Предлагаю в список возвращающихся включить и мою скромную персону. И тогда, возможно, я не стану стрелять. Ты ведь респауна боишься, верно?

– Я тебя недооценивал, – спокойно ответил Саурон. – Признаю, ты не самый тупой мент, что я видел.