Текст книги "Да забыли про овраги #play_to_return"

Автор книги: Ежи Тумановский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

22. Ну, здравствуй, Саурон

Бронетранспортёр легко набрал скорость и помчался вдоль просеки. В командирский прицел я видел ещё два лёгких танка «зелёных», стоящих неподалёку в ожидании непонятно чего, но после того, как стала очевидной их уязвимость перед нашими гранатами, брать их в расчёт я больше не собирался.

Вцепившись в ручки прицела, и прижавшись лицом к резиновой маске, я перестал обращать внимание на тряску, вой двигателя и навязчивый запах соляры, то и дело накатывающий волнами неизвестно откуда. Всё моё внимание было сосредоточено на карте, над которой я "парил", уверенно приближая и удаляя нужные участки местности. Вне всякого сомнения, все игроки "зелёных", пользующиеся таким же инструментом, сейчас в изумлении разглядывали три дымящихся остова. И кое-кто из числа самых параноидально-настроенных, уже наверняка пытался связать вместе появление безоружного бронетранспортёра-моба и неожиданную потерю техники. Поэтому, следовало спешить.

Оценив положение здоровых гаубиц "зелёных" в центре карьера, я, не отрываясь от прицела, сказал:

– Гриня, как въедешь на позицию, встань между самоходками противника.

– Наш противник – "зелёные"? – уточнил Ложкин.

– Наш противник теперь – кто угодно. Любая техника, не доказавшая обратное, – жестко сказал я.

– Доступно, – сказал Ложкин.

– Так точно, – на два голоса донеслось из десантного отсека.

Бронетранспортёр вылетел на край карьера и быстро съехал вниз по пологому склону. Я  бросил прицел и полез в десантный отсек. В тот момент, когда я схватился руками за ближайший ящик, Ложкин резко затормозил машину и меня ощутимо ударило о спинку сиденья. Я поморщился, но не сказал ни слова, а лишь открыл деревянную крышку с нарисованными песочными часами, и взял на руку, как дрова, четыре тяжёлые фугасные гранаты с увеличенным временем горения замедлителя.

– Ну что, парни, повеселимся? – спросил я, изучая высокие борта тяжёлых гаубиц справа и слева через боковые окна  в дверях бронетранспортёра . – План будет такой: я и Гриня ликвидируем левую самоходку, а Серп и Зверь – правую. Результатов не ждём: вышли, разгрузились, вернулись обратно и быстро уехали. На всё про всё даю не больше минуты. Броня у них тонкая – если люк не открывают, то штуки четыре вот таких гранаты, выставленных на максимальное время, кидаем под днище и складываем на корпус. И бегом домой. Судя по инструкции, у вас на это будет двадцать секунд.

– За двадцать секунд, едрить, дойдём неспеша, да ещё и покурить успеем, – самоуверенно заявил Зверев. – Может вы с Гриней тут останетесь? Мы и одни справимся.

– Нет, учиться воевать нужно всем, – предупредил я реплику Ложкина, который, судя по возмущённому выражению лица, собирался что-то ответить Звереву, но не смог сразу подобрать аргументы. – Сейчас ситуация простая, а когда случится сложная – у всех должен быть опыт и навык взаимодействия с товарищами. Это же основа коллективной работы.

Посмотрев на всякий случай в окна и убедившись, что снаружи ничего не поменялось, махнул рукой и первым взялся за ручку бортового люка. Выбравшись на гусеницу бронетранспортёра, задержался, разглядывая цель.

Гаубица была не из самых тяжёлых, и поэтому какого-то особого впечатления не произвела. Угловатая неподвижная башня серого цвета, отчасти напоминающая усечённую пирамиду, переходящая в приземистую коробку корпуса, длинный ствол, направленный вверх под приличным углом к горизонту, широкие траки. На борту надпись "ПолстаДюймовочка". Хм. Пользовательское граффити игрока? Опустил на лоб очки – посмотрел на гаубицу. Странно, но и в интерфейсе, каким его видели игроки, машина тоже называлась "ПолстаДюймовочка". Снова поднял очки. Самоходка стояла неподвижно, двигатель не работал и ни малейших признаков жизни, разумеется, видно не было.

Я осмотрелся по сторонам.

Карьер, хоть и неглубокий, всё равно оставлял впечатление большого колодца, на дне которого мы вдруг случайно оказались. Лес окружал края карьера плотной стеной, оставляя лишь узкие "ворота" там, где и без того пологий склон выглядел не просто обрушенным, а многократно укатанным, чтобы получился удобный выезд наверх. Как и положено старой выработке, глинистая земля поросла плотной низкорослой травой.

Не оглядываясь, на выбирающегося из люка Ложкина, спрыгнул на землю и побежал к чужой самоходке. К тому времени, когда мой механик-водитель остановился у меня за спиной, я уже вовсю колотил гранатой в броню корпуса. Словно издалека, эхо доносило металлический грохот с другой половины карьера.

И вдруг, вместо того, чтобы гостеприимно открыть люки, самоходка взревела двигателем и начала поворачиваться на месте. Я едва успел отскочить, чтобы не оставить ногу под тяжёлой гусеницей, и почти сразу понял, что "зелёные" сделали правильные выводы из гибели своих машин и теперь бронетранспортёру-мобу с игровым номером триста двенадцать, грозит немедленное уничтожение. Просто на всякий случай.

– Гриня, запал на десять секунд и бросай под днище! – крикнул я, лихорадочно поворачивая кольцевые регуляторы на своих гранатах.

По другую сторону от бронетранспортёра раздался громкий взрыв и шальное эхо приумножило его, словно по карьеру нанёс удар целый артиллерийский дивизион. Я вывалил все свои боеприпасы с замедлителем под гусеницы гаубицы, вытащил из-за пояса обычную противотанковую гранату и выдернул из рукояти шнур. Ложкин тем временем побросал в сторону вражеской машины всё, что у него было в руках, и, повинуясь моему воплю, помчался назад, под прикрытие тонкой, но зато своей, брони. Аккуратным движением я закинул гранату на корпус самоходки, прямо под маску пушки, сделал несколько длинных прыжков, отсчитывая в уме секунды, и бросился ничком на землю.

Серия взрывов слилась в сплошной жуткий грохот, от которого я, оглушённый и напуганный, чуть не потерял сознание. Когда земля подо мной перестала трястись, я вдруг понял, что не могу подняться на ноги. В теле разливалась пугающая слабость, а на лбу выступил  холодный пот.

– Командира зацепило! – заорал где-то рядом Ложкин и принялся переворачивать меня на бок. – Неси аптечку!

– Гриня, что ты несёшь? – едва ворочая языком, спросил я, и вдруг почувствовал, что спина у меня мокрая. – Я что, ранен?!

– Лежи спокойно, командир, – сказал Гриня, – сейчас починим тебя, будешь, как новенький.

– Ага, – слабо улыбнулся я. – Подать ключ на восемнадцать?

В поле зрения появились ботинки и над головой голос Зверева озабоченно сказал:

– Ничего себе располосовало. Давай йоду побольше, а то как бы зараза какая не приклеилась.

– Нельзя йод в рану лить, – сказал Серпилин. – Вот стрептоцид – им засыпай, как следует. И бинтуй нормально.

– А то вот я не знаю, как бинтовать, – буркнул Ложкин, что-то делая с моей спиной.

Больно не было, но сознание плавало, точно я долго не спал и теперь засыпал буквально с открытыми глазами. Вскоре меня начали ворочать, перед глазами мелькал белоснежный бинт, а за ним появлялись и снова пропадали деревья, столбы жирного копотного дыма, раскуроченная самоходка, трава и даже наш бронетранспортёр.

– Аккуратно под-няли! – скомандовал Серпилин и я куда-то поплыл по воздуху, а над головой моей простиралось бездонное голубое небо.

Странно, но только теперь, потеряв возможность воздействовать на игровой процесс, я задумался о собственном будущем. Спокойно, и даже несколько отстранённо, представил себе, что все мои попытки повлиять на Саурона, провалятся, и мне придётся если не до конца жизни (так далеко вперёд мне заглядывать не хотелось), то хотя бы на протяжении нескольких лет носиться по нарисованным просторам карты "Стального кулака". Ни страха, ни какого-либо уныния эта мысль не вызвала. Что-то внутри меня изменилось, словно где-то в глубинах подсознания мощный инстинкт самосохранения заставил психологически приспособиться к новому положению вещей.

Это казалось невероятным, но смирившись со своим пребыванием в игре, я вдруг начал чувствовать, что нахожусь в идеальном положении для охоты на Саурона. И даже вся его читерская мощь, базирующаяся на подленьких приёмчиках, не могла дать ему абсолютного оружия против меня. Пытаясь отрезать от привычной жизни, заставить почувствовать себя несчастным и одиноким, он лишь сэкономил мне время, поскольку рассчитывал я теперь только на свои силы. И видел вокруг себя всё больше возможностей.

На лицо мне посыпалась земля и я отвлёкся от собственных мыслей. Оказывается, вокруг вовсю рвались снаряды, но Серпилин со Зверевым уже дотащили меня на куске брезента до бронетранспортёра, а Ложкин тянул руки из люка, чтобы втянуть мою тушку под прикрытие пусть тонкой, но всё-таки брони. И я вдруг подумал, что впервые после отъезда из дома в большой город, друзья у меня появились как раз именно здесь. Я всё реже вспоминал, что Серп, Зверь и Гриня – обычные боты. Может быть потому, что на обычных ботов они как как раз и не походили. Хотя, с ботами мне вообще как-то не приходилось раньше общаться лично , и что для них считалось "обычным", я всё равно представлял весьма туманно.

Пока меня тянули и проталкивали в десантный отсек под грохот разрывов и барабанную дробь осколков по металлу корпуса машины, я размышлял о парадоксальных превратностях судьбы, отнявших у меня нормальную жизнь и подсунувших вместо неё электронный суррогат, но так и не сумевших заставить отчаяться. Было в этом что-то нелогичное, неправильное, незавершённое, словно я смотрел на детали работающего механизма, который не мог работать в принципе.

Внутри десантного отсека Зверев сноровисто сделал из гранатных ящиков импровизированный лежак, и уложил меня на него, а Серпилин тем временем занял моё место справа от водителя, прижался лицом к маске командирского прицела и скомандовал:

– Ложкин, разворот и выезд из карьера!

– Меня зовут Гриня, – буркнул Ложкин и бросил бронетранспортёр вперёд.

Я чуть не полетел на пол. Только Зверев, буквально вцепившийся в рукав моего комбинезона, едва удержал меня на ящиках. Серпилин повернулся в сторону механика и замер, словно не в силах решить какую-то задачу. Бронетранспортёр подбросило на кочке, по крыше с визгом ударил осколок, вспоров тонкую броню и проделав отверстие, сквозь которое в сумраке отсека был прекрасно виден крохотный кусочек яркого неба.

– Аптечку! – крикнул Зверев и в этот момент машина начала закладывать вираж.

Зверев уперся одной рукой в борт, второй держал меня, а телом наклонился к Серпилину, который, выйдя из ступора, рылся в большом металлическом ящике у себя под ногами. Мелькнула брезентовая сумка с широким ремнём на боку которой красовался красный крест. Зверев сделал шаг вперёд, выхватил сумку из рук Серпилина и снова вцепился в меня, не давая  упасть.

– Будешь лечить виртуальную рану виртуальным лекарством? – спросил я его с улыбкой, но он меня не услышал.

Я попробовал напрячь мышцы спины и ног, но не смог – странная слабость, больше похожая на потерю контроля над телом, не мешала думать, но исключала возможность даже просто сесть.

– Надеюсь, это не навсегда, – буркнул я себе под нос и снова погрузился в размышления.

Большая часть моих действий с того момента, как я попал в игру, виделась мне теперь необдуманной и даже хаотичной. Виртуальный мир, как, впрочем, и мир реальный, признавал только серьёзные достижения, но достичь сколько-нибудь значимых результатов мне пока не удавалось. Ведь я не концентрировался на достижении цели в игре. Игровая цель была лишь средством для решения гораздо более важных задач. И поэтому я был просто обречён с переменным успехом болтаться в массовке многих тысяч игроков и ботов. Для того, чтобы стать заметной величиной, а может даже и силой, имеющей в игре определённый вес, требовался совсем иной подход, в котором стремление вступить в общение с Сауроном должно отойти на задний план.

Острая боль в ноге отвлекла меня от мысленного монолога. Я охнул и скосил глаза, пытаясь понять, чем же меня так пробрало, при условии, что порезанная осколками спина не тревожила ни капли. Оказалось, что это Зверев воткнул мне в бедро толстую металлическую иглу на здоровом стеклянном шприце.

– Эй, а нельзя полегче?! – заорал я, пытаясь перекрыть звук ревущего двигателя.

Нос машины задрался вверх и я начал сползать по ящикам в сторону кормы – мы явно начали выбираться из карьера. К моему удивлению, моя собственная рука, инстинктивно схватившаяся за край ящика, удержала меня от падения. Я снова обретал контроль над телом!

Зверев меня не услышал и только тогда я сообразил в чём дело: мой шлемофон не был подключен к бортовой сети. Но когда этот злодей вытащил из аптечки второй шприц, я возражать не стал, только покрепче схватился руками за ящики. Второй укол оказался ещё болезненнее, и я даже застонал, не сумев сдержать, рвущийся крик. По счастью, за рёвом движка и лязгом гусениц, меня всё равно никто не услышал.

Зверев посмотрел на меня, показал большой палец и принялся складывать в аптечку многочисленные пакетики, бинты и пузырьки, которые валялись теперь повсюду на скамейках, ящиках и полу. Я подождал ещё немного и осторожно попробовал приподнять левую ногу. Нога слушалась меня!

Я оттолкнулся руками от ящика и сел. Серпилин, обернулся и, заметив моё исцеление, полез было в десантный отсек, освобождая командирское место, но я замахал на него руками и приказал жестом вернуться обратно. Мне хотелось ещё побыть со своими переживаниями наедине, а не погружаться вновь в суету боя. Сунул руку за спину, раздвинул лохмотья комбинезона и ощупал кончиками пальцев абсолютно гладкую кожу вдоль позвоночника. Хорошо всё-таки, что и ранение, и излечение происходили в игре: никаких последствий для здоровья больше не ощущалось.

Зверев похлопал меня по плечу и показал, что подключил разъём моего шлемофона к бортовой сети.

– Серп, пока я восстанавливаюсь после ранения, ты замещаешь меня, как и положено, – сказал я, прижав пальцем ларингофон к горлу. – Общая тактика остаётся прежней, только сейчас имеет смысл атаковать колонну "синих". Не думаю, что "зелёные" позволят нам просто так теперь приблизиться к их машинам.

– Есть, командир, – отозвался Серпилин и коротко оглянулся на меня.

Я показал ему большой палец и удобно устроился на скамье, закинув ноги на ящики с гранатами. Сквозь разодранный комбинезон, стенка бронетранспортёра приятно холодила кожу на спине.

– Гриня, держи правее, – раздался в наушниках голос Серпилина и я расслабленно прикрыл глаза.

Как показала практика, личного таланта стать местным "суперменом" и "нагибатором", у меня явно не хватало. И даже на средний уровень в общем рейтинге, нашему экипажу подняться вряд ли удалось. Но по-настоящему серьёзные дела редко делаются в одиночку даже самыми  выдающимися людьми. Человек – существо социальное, и во все времена умение организовать работу коллектива, как правило, ценилось куда больше стальных мускулов или зоркого глаза. Вместо ожидания какого-то неясного чуда, давно пора было создавать силу, противостоять которой не смог бы даже всемогущий Саурон.

Интересно, найду ли я категорию игроков, которые заведомо могут считаться моими потенциальными союзниками? Ответ очевиден: это все те, кто подобно мне попал в игру не по своей воле, и продолжает в ней находиться. Причём, неважно, сопротивляется ли он воле Саурона или полностью ему подчинён – все, у кого отняли нормальную жизнь, запихнув в игру, прекрасно понимают, кто их настоящий враг. А если не понимают – я объясню. Дело осталось за малым: найти игроков, играющих здесь, как и я, с полным погружением.

Бронетранспортёр на скорости промчался по каким-то колдобинам и я от тряски повалился на бок, едва успев придержать ногами, расползающуюся груду ящиков.

– Впереди колонна "синих", командир, – доложил Серпилин. – Новые указания будут?

– Гриня, нам хватит места, чтобы проехать вдоль колонны по обочине? – спросил я.

– Хватит, – сказал Ложкин. – Дорога широкая.

– Тогда хватит с нас геройства, – сказал я. – Пора учиться воевать с комфортом. Поедешь вдоль колонны "синих" по обочине, да сильно не гони. А то мы с парнями не успеем гранаты к бою готовить.

– Мы что, прямо на ходу будем атаковать? – удивился Серпилин.

– А почему бы и нет? – ответил я резонным вопросом на вопрос.

После короткой паузы, во время которой мой экипаж "переваривал" новую странность своего командира, первым откликнулся Зверев:

– А мне нравится, едрить!

– Гранаты к бою! – скомандовал Серпилин.

Мы со Зверевым сноровисто открыли четыре верхних ящика. Зверев при этом рассовывал рубчатые цилиндры в карманы и за пояс, а я, оценив близость бортового люка, просто выкладывал гранаты в ряд прямо на полу. От тряски и раскачивания корпуса бронетранспортёра, гранаты пытались укатиться в дальний угол, но я придерживал их ногами и продолжал вытаскивать из ящиков всё новые и новые тяжелые металлические тушки на длинных ручках.

С командирского сидения Серпилин требовательно протянул руку, и я, не говоря ни слова, вложил в неё подготовленную гранату. Бронетранспортёр ощутимо замедлил ход.

– Противник слева, – сказал в наушниках шлемофона спокойный голос Серпилина. – По готовности, не покидая машины, гранатами… огонь!

Я тут же схватился за рычаг на бортовом люке, с усилием повернул его вниз и распахнул тяжёлую овальную створку, наружу.

Снаружи тотчас ворвались клубы пыли и солярного выхлопа, а смутный до этого мощный неясный гул вдруг превратился в множественное рычание многочисленных двигателей. Мимо меня медленно "проплывал" средний танк с угловатой, почти квадратной, башней. Я не задумываясь дёрнул шнур, высунул руку и бросил гранату ему прямо под пушку. Бросок вышел слишком сильным и чёрная цилиндрическая тушка скатилась по наклонным листам брони прямо под гусеницу. Ну и ладно. Хотел бросить ещё одну, но в этом время за спиной лязгнул верхний люк и граната Зверева упала прямо на корму, уже почти отъехавшей машины "синих". Я спокойно прикрыл люк и дождался сдвоенного взрыва за бортом. После чего выглянул, чтобы оценить результат.

Танк "синих" горел, извергая в небо столб жирного копотного дыма, но продолжал двигаться. Башня его поворачивалась из стороны сторону в поисках невидимого противника, сумевшего так замаскироваться, что даже выстрел с близкой дистанции его не демаскировал. Шевелили башнями и остальные машины в колонне. Лёгкий танк в полусотне метров от нас истерично расстрелял боекомплект малокалиберной пушки просто в густой лес. А мимо меня уже тяжело двигался крупнокалиберный антитанк.

Я наощупь сунул руку вниз и взял с пола гранату. Выдернул шнур и высунувшись из люка по пояс, осторожно положил свой подарок прямо на движущуюся мимо гусеницу чужой машины. В этот же миг на крышу самоходки упали сразу две гранаты, и я поспешил скрыться за тонкой броней бронетранспортёра. Три последовательных взрыва в непосредственной близости прозвучали скороговоркой гигантского пулемёта. Я с удивлением осмотрел две неровных выпуклости борта, которых только что не было, и снова распахнул люк.

Самоходка как ни в чём ни бывало продолжала удаляться цела и невредима.

– Слишком толстожопый бегемот оказался, – прокомментировал я вслух и ловко метнул очередную гранату прямо под днище лёгкого танка, едущего следом за самоходкой.

Захлопнув люк, сунул в требовательно выставленные руки Серпилина  сразу две гранаты, и, прикинув, что до следующей вражеской машины у меня есть секунд сорок, открыл новый ящик. Снаружи загрохотали разрывы и ко мне немедленно присоединился сияющий, как медный пятак, Зверев.

– Вскрыло, как банку с тушёнкой, – сообщил он мне, сверкая белозубой улыбкой. – Следующий – тяжёлый танк. Думаю, можно пропустить, а за это время успеть подготовиться как следует.

– Добро, – сказал я, не переставая извлекать из ящика новые гранаты.

Снаружи уже вовсю грохотало: то ли большая часть игроков поддалась паническим настроениям и теперь молотила куда попало, в надежде подстрелить таинственного снайпера, то ли головные машины добрались наконец до настоящей засады "зелёных". Мне было всё равно. Даже мощные удары бронебойных пуль, прошивших случайной очередью наш бронетранспортёр насквозь, заставили меня лишь коротко осмотреть экипаж – никто не пострадал? – после чего я вновь вернулся руками к гранатам, а мыслями – к поиску возможностей для создания собственного силового ресурса.

Игроков можно было бы уговорить, организовать, обмануть, а то и, чем гейм-мастер не шутит, запугать, если бы не одно "но". У меня не было средств связи. И об это препятствие разбивались все дальнейшие умопостроения. Проклятый Саурон всё предусмотрел, лишив меня рации. Абсолютно всё.

Наверное.

Хотя…

– Слева по борту самоходная гаубица! – рявкнул в наушниках голос Серпилина. – Гранатами – огонь!

Я быстро открыл люк, высунулся по пояс наружу  и уставился на приближающуюся гору брони, выкрашенную в абсолютно чёрный цвет. А точнее, на единственное яркое пятно оранжевого цвета, вполне гармонично украшавшее борт ненавистной машины. От неожиданности у меня перехватило дыхание, а яростный вопль застрял в глотке. Но это оказалось и к лучшему: вместо потери времени на бестолковое проявление чувств, я лишь злобно всхрапнул и энергично взялся за дело.

Первую гранату я метнул почти рефлекторно, не особо целясь – хорошо, что хоть шнур не забыл выдернуть. А затем, моим стремительным действиям мог бы позавидовать любой многорукий божок. За несколько секунд я забросал самоходку Саурона всеми гранатами, что успел подготовить, и даже вырвал две последние из рук Зверева. Захлопнув бортовой люк и придавив его спиной, я злобно улыбался, чувствуя, как содрогается борт от многочисленных взрывов, а броню, в считанных миллиметрах от моей тушки, энергично секут осколки. Вот тут ко мне вернулся и голос:

– Гриня, стой!

Дождавшись, когда разрывы прекратятся, я под вопросительными взглядами своего экипажа снова распахнул люк, хищно осмотрел замершую чёрную самоходку с разбитыми траками гусениц и напрочь уничтоженной внешней оптикой, и решительно схватился за ящик с гранатами.

– Командир, – наконец подал голос Серпилин. – Ты чего?

– Всем брать ящики, – рявкнул я в ответ, – и тащить наружу!

Потом первым выбрался на броню и рывком выдернул ящик наполовину длины. В этот момент больше всего я боялся, что игроки, наконец, сопоставят появление безоружного моба и неизвестно откуда летящие снаряды, и расстреляют мою чахлую броню просто на всякий случай. Но игровой сценарий развивался своим чередом и вокруг нас уже вовсю кипел самый настоящий бой.

Несколько лёгких танков "синих" всё-таки добрались до засады "зелёных", но сумели организованно отступить к основным силам, одновременно обеспечивая целеуказание для всех самоходок в своей колонне. "Зелёные" в ответ открыли неприцельный ураганный огонь по площадям, из-за чего, в общем-то, все моментально забыли про несколько странных случаев уничтожения техники с обеих сторон, и принялись азартно лупить друг по другу изо всех стволов.

– Если есть в этой игре какие-то боги, – с чувством сказал я, спрыгивая на землю и сдёргивая следом гранатный ящик, – готов стать их адептом и возносить ежедневные жертвы фрагами.

И хотя всё мое внимание было приковано к угольно-чёрной самоходке, я успел бросить быстрый взгляд окрест.

Узкая дорога, представлявшаяся мне сперва самой настоящей ловушкой, внезапно превратилась в прекрасно защищённое место, прикрытое бронёй подбитых танков и маскируемое  чёрной пеленой горящих машин. Техника "синих" сумела рассредоточиться даже на таком тесном пространстве и вовсю палила по каким-то, видимым сквозь оптику приборов, целям. Лес на окрестных высотах горел, добавляя к чёрной копоти горящей техники белый дым, похожий на туман.

Я решительно толкнул ящик под самоходку Саурона, убедился, что экипаж вытаскивает наружу оставшиеся ящики и, взяв в руки гранату, решительно постучал ей в люк механика-водителя.

– Эй, Саурон, слышишь меня? – спросил я громко, стараясь при этом, чтобы голос мой звучал вкрадчиво. – Я пришёл вернуть тебе должок!

Прислушался. Но в грохоте выстрелов и разрывов ничего слышно не было, а открывать люки экипаж Саурона не спешил.

– Ладно, – пожал я плечами, надеясь, что Саурон всё-таки может если не видеть меня на экране своего компьютера, то хотя бы слышать мой голос. – Насильно мил не будешь. Не хочешь говорить – дело твоё. Но вот самоходочку чёрную-пречёрную я слегка поцарапаю. Эй, парни, обкладывай эту консерву подарками!

Через несколько минут все запасы гранат были аккуратно разложены на броне и складированы под днищем самоходки Саурона. Признаков деятельности экипаж Саурона не подавал и я, с некоторым даже разочарованием, приказал экипажу оставлять на ящиках гранаты без предохранительных шнуров и возвращаться в бронетранспортёр.

А в следующий миг случилось то, чего я никак не ожидал, хотя подсознательно на это надеялся: боковой люк на башне самоходки с лязгом распахнулся и в проёме показался силуэт в танковом комбинезоне, но без шлемофона.

Член экипажа Саурона выглядел массивным, крупноголовым, крепким, но в то же время достаточно подвижным. Волосы его громоздились на голове нестриженной шапкой, смутно напоминая старинную причёску "под горшок". Взгляд карих глаз был устремлён на меня.

– Что ты хочешь? – неожиданно спросил бот, не отрывая от меня тяжелого взгляда.

– Чтоб ты сдох, – не задумываясь ляпнул я, даже не пытаясь вступить в диалог с ботом.

Какой смысл терять время в общении с адаптивным чат-скриптом?

– Это не слишком конструктивная позиция для разумного существа, – вымученно усмехнулся бот и, выбравшись на край брони своей самоходки, сел, свесив ноги.

Вокруг стреляли пушки и рвались время от времени снаряды, оглашая окрестности воем рикошетирующих осколков, а он всё смотрел на меня неотрывно, порождая чувство неуверенности. Ведь боты так себя не должны были вести. Невероятное подозрение, в котором я боялся признаться сам себе, заставило меня жадно всматриваться в собеседника.

– Ну что, может сперва поговорим? – дружелюбно предложил странный бот, и в голосе его я расслышал знакомые картавые нотки. – Надеюсь,для тебя важная информация важнее дурацкой мести?

– Ты…, – сказал я осторожно. – Ты тот, про кого я думаю?

– Прикажи своим людям остановиться, – резко сказал он, кидая беспокойные взгляды на Серпилина, Ложкина и Зверева, сноровисто открывающих ящики, чтобы бросить в каждый по активированной гранате. – И мы всё сможем обсудить, как подобает нормальным людям.

– Экипаж, отставить, – сказал я, враз охрипшим голос. – Саурон? Это ты?

– Погоди минутку, – сказал он. – Сейчас вернусь и отвечу на все твои вопросы.

Он шагнул обратно в люк и было слышно, как внутри забормотали тихие голоса.

– Можно, я ему туда гранату кину? – спросил Зверев, кивая на открытый люк.

– Нет, постой, -сказал я, чувствуя, как в груди бухает сердце. – Кажется, дело сдвинулось в мёртвой точки.

– А мне кажется, что он просто сбегает с поля боя, – сказал Серпилин, кивая на самоходку.

Чёрная машина действительно таяла, как крохотный кусочек мороженого в кружке горячего кофе.

– Эй, ты куда? – спросил я тупо. – А поговорить?

– Извини, некогда, – сказал голос из глубины чёрной самоходки. – Как-нибудь в другой раз.

– Экипаж, гранатами, огонь! – заорал я, понимая, что меня опять обманули, причём самым простым и дурацким способом.

И когда активированные гранаты посыпались на ящики, я ещё успел услышать издевательский смех Саурона, но вместо того, чтобы прийти в отчаяние, вдруг сказал в радостном озарении:

– Какой же я дурак!

– Ну да, – согласился Серпилин. – И врагу дали возможность аварийно покинуть игру, и сами сейчас на своих же гранатах подорвёмся.

– Не в этом дело, Серп, – сказал я, поворачиваясь к нему. – Разгадка всё время была у меня перед глазами, а я её не видел.

И за пару секунд до взрыва, проводив глазами остатки дыма от растворившейся в воздухе самоходки, добавил:

– Саурон – не обычный игрок. Он тоже играет с полным погружением, как и я.