Текст книги "Город страшных снов"

Автор книги: Ежи Тумановский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

5

С балконов этого дома можно было осмотреть прилегающие кварталы – как в сторону Московского тракта, уходящего на запад, так и в сторону Верх-Исетского пруда. Егор стал медленно подниматься по лестнице. На площадке третьего этажа ему пришлось переступать через груду тряпья, под которым угадывалось женское тело. Никаких особых эмоций ни хорошо сохранившиеся, ни обветшавшие человеческие останки больше не вызывали – стали привычным зрелищем.

Добравшись до десятого этажа, Егор остановился. Ноги подрагивали от перенапряжения, по лицу стекал пот.

Егор отдышался и выбрался на обзорный балкон. Вскрыл пластиковую упаковку и залил сухую лапшу минералкой. Потом неловко взрезал ножом банку тушенки, подготовив все необходимое для торжественного обеда. Умываться пришлось одной рукой, стараясь не задевать опухшую бровь и побаливающий нос.

Только смыв с лица кровяные сгустки, Егор поднялся в полный рост, оперся руками на ограждение и посмотрел вниз. С такой высоты масштаб катастрофы поражал еще сильнее. Век не знавший войны город выглядел так, словно пережил налет штурмовой авиации. Повсюду виднелись следы пожаров и обрушений. Зеленое покрывало густой растительности, стыдливо прикрывающее обожженные раны городских кварталов, только подчеркивало опустошение.

Город нельзя было назвать безжизненным. В красном небе кружили стаи птиц. Внизу, через несколько дворов от высотки, куда забрался Егор, виднелась большая стая рыжих собак, неспешно обследующих огромное скопление ржавых автомобилей. Еще одна стая расположилась на отдых недалеко от знакомой арки.

Вдали поблескивала гладь Верх-Исетского пруда. Огромное количество воды, которую наверняка можно пить и в которой совершенно точно можно помыться. А дальше, на другой стороне пруда, в районе Сортировки, в небо поднималась тонкая струйка черного дыма.

Снова люди. Как минимум, один человек. Слишком много живых людей в мертвом городе. Как сказал незнакомец, что ударил и ограбил его? «Не те времена»? Что он хотел этим сказать? Что теперь так везде, и лишь малому числу людей удалось выжить?

Егор снова попытался в подробностях восстановить короткую встречу с незнакомцем – ему хотелось извлечь из этого события максимум информации…

В первый момент человек испугался. Значит, уже имел негативный опыт общения с другими, более агрессивными, людьми. И кое-чему у них научился. Был он небрит, но без бороды – значит, оторван от цивилизации был недавно. Рубаха, в которую он был одет, слабо походила на повседневную одежду аборигена, долго живущего в развалинах и вынужденного опасаться нападения собак. Значит, он где-то взял одежду недавно. Продуктовых магазинов, подобных тому, где побывал Егор, в округе было немало, но незнакомец предпочел отобрать еду, а не искать самостоятельно. Значит, с большой долей вероятности, просто не хотел терять время. Может быть, уносил ноги из города?

С каждым новым выводом в голове постепенно достраивалась какая-то логичная схема. Егор уже ощущал ее очертания, понимал, как начинают складываться в закономерную последовательность отдельные ее части. Но целостное видение всей системы разом не приходило. Словно для завершения мозаики не хватало еще какого-то – может быть всего одного, но зато самого важного – факта.

– Э-э-э-эй! – донеслось снизу. – Есть кто живой? Эгей, живы-ы-ы-е есть?

В хриплом мужском голосе слышалось столько муки и одиночества, словно человек был на грани отчаяния. Но главное, судя по интонациям, крикун был мертвецки пьян.

Егор опасно перегнулся через перила. Голос показался ему знакомым, но занятый собственными размышлениями, он не сразу сообразил, кто может так громко и с таким пьяным надрывом, орать. А когда сообразил, чуть не перевалился через перила балкона.

В тот же момент его единственный друг детства Макс Обрезкин появился на дороге перед магазином.

Несмотря на приличное расстояние, Макса Егор узнал сразу. И не только по силуэту и походке. Именно в этой ярко-синей рубахе тот заходил в последний вечер перед катастрофой, пытаясь заманить приятеля в ночной клуб. В клуб Егор не пошел и Макс, как, впрочем, в большинстве случаев, отправился туда один.

– Да кто-нибудь! – с отчаянием в голосе заорал Макс, останавливаясь между двумя молодыми деревцами и хватаясь за них руками.

Егор уже хотел было окликнуть товарища, как вдруг заметил оживление в собачьей стае возле арки. Звери услышали человеческий голос и теперь смотрели в сторону улицы, откуда в их сторону и двигался Макс. Они его еще не видели, но уже готовы были сорваться с места, ориентируясь на звук.

Крик застрял у Егора в глотке. Схватив дубину, он побежал вниз по лестнице.

Сердце отчаянно колотилось в груди, перед глазами в безумной пляске мелькали бетонные ступени. Несколько коротких минут отделяли жизнь Макса от судьбы растерзанного псами человека с ружьем.

«Помолчи, Макс, не ори больше», – мысленно взмолился Егор, длинными прыжками преодолевая лестничные пролеты.

Но Макс его молитвам не внял. Минуя второй этаж, Егор отчетливо слышал, как приятель с пьяной слезой в голосе завопил на всю улицу:

– Да куда ж вы, гады, подевались-то все?!

Подъездную дверь Егор распахнул плечом. Минуя ступени, прыгнул с высокого бетонного крыльца. Разом охватил взглядом заросшую кустами и травой площадку перед домом, пьяного приятеля, поворачивающего голову на скрип двери, и собачью свору, неторопливой рысью выворачивающую из-за остова трамвая на перекрестке.

– Сюда! – рявкнул Егор, бросаясь к другу.

– О, наконец! – довольно объявил Макс и плюхнулся на землю. – Знал, что ты меня не бросишь…

– Вставай! – заорал Егор, налетая на товарища и дергая его за воротник.

Треснуло, и в руке Егора оказался кусок обветшавшей синей ткани.

– Ты чего? – изумился Макс, но Егор уже схватил его за руку, дернул на себя и потащил к спасительному подъезду.

Собаки не спеша расходились полукругом, отрезая людям путь к отступлению.

– Да погоди ты! – рванулся Макс. Высвободил руку и остановился, пьяно покачиваясь. – Куда тащишь? Давай поговорим…

– Разговорчики! – заорал Егор первое, что пришло в голову. – За мной, бегом!

И снова поволок Макса за руку.

Собаки прибавили ходу. Набегающая широким полукольцом стая привела Егора в ужас. Заметил зверей и Макс: слабо охнув, он перестал сопротивляться и даже подтолкнул взлетающего по крыльцу Егора.

Первая собака в два прыжка оказалась на крыльце в тот момент, когда друзья начали закрывать за собой дверь. Зверь просунул между дверным полотном и косяком лапу и оскаленную морду. В левой руке Егор по-прежнему сжимал дубинку. Не задумываясь, он треснул ей по собачье морде, да с такой силой, что выронил, не удержав, а Макс тут же топнул по лапе ногой. Зверь взвыл и убрался из проема. Тяжелая железная дверь гулко ударилась о косяк. Егор навалился на нее.

Снаружи раздался скрежет собачьих когтей.

– Погоди, – почти трезвым голосом сказал Макс, поднимая с пола дубинку.

Он сорвал со стены свисающий провод и ловко примотал им дубинку к ручке двери. Велел:

– Отпускай. Такой засов сложно сломать.

Просунутая под ручку и закрепленная дубинка действительно не давала двери открываться наружу.

Несколько секунд друзья смотрели друг на друга. Потом крепко обнялись.

– Как же хорошо, что я тебя нашел, – со слезой в голосе бормотал Макс. Видно, не до конца еще отпустило. – А то куда ни плюнь – одни мертвяки да кости. Думал уже, что сам помер.

Егор не стал уточнять, кто кого нашел. В беспросветном тоскливом одиночестве Макс появился как хороший знак от неведомого ангела-хранителя. Пьяный, чуть не ставший обедом, настоящий. Одним фактом своего появления давший больше сил и надежды на спасение, чем любая еда, вода или оружие.

Осознавая, как крупно им обоим только что повезло, Егор едва сам не расчувствовался.

– А теперь рассказывай, что тут творится, – потребовал Макс, отстраняясь и глядя на Егора осоловевшими глазами.

Он здорово похудел и словно бы даже высох, черты лица заострились, стали блекло-серыми, но в остальном это был все тот же неугомонный Макс, способный на идиотские поступки даже в самых неподходящих обстоятельствах.

– Вот бы мне кто сперва рассказал, – проговорил Егор, хмурясь. – Пошли, у меня что-то вроде штаба на десятом этаже.

Егор насколько мог быстро зашагал вверх, рассчитывая, что, поднявшись следом, Макс немного протрезвеет. С одной стороны, объясняться с приятелем, пока тот был под градусом, не хотелось. С другой же – от радости, что теперь он не один в этом кошмаре, хотелось бежать вприпрыжку.

Макс его энтузиазма не разделял. Пока товарищ полз до десятого этажа, Егор успел замочить две порции лапши с тушенкой. Сам к еде не прикасался, ждал.

– Ничего себе марш-бросочек, – простонал Макс, вползая на балкон. – Ох, башка-то как трещит! Зачем так высоко забрался? Нельзя было на первом этаже штаб устроить?

– Ешь, – коротко сказал Егор, двигая к другу пластиковую коробку с размокшей лапшой.

– Ну и параша, – фыркнул тот, брезгливо разглядывая куски жира вперемешку с размокшими лапшинками. – А вилка есть?

– Ага. С вензелями, – ядовито сказал Егор. – Не хочешь жрать – давай обратно.

– Спокойно, – с достоинством ответил Макс и запустил в лапшу пятерню. – Ты мне одно скажи: что случилось с этим долбаным городом? Или, может, что-то случилось с моими мозгами? Иначе какого хрена я вижу этот долбаный похеренный город?

– Не знаю, – ответил Егор. Взял вторую порцию лапши и последовал примеру друга.

Несколько минут они ели в тишине, нарушаемой лишь сопением, чавканьем и прихлебыванием.

– Что за фигня с небом? – спросил наконец Макс, отрываясь от лапши. – Чего оно… красное?

– Рассказывай, что помнишь, – сухо сказал Егор. – Может и разберемся, что к чему.

История Макса оказалась простой…

В ночной клуб он заявился рано. Выдул бутылку виски и всю ночь отчаянно веселился, мотаясь от танцпола к столикам случайных знакомых и обратно. Ближе к утру организм не выдержал очередной дозы спиртного, и Макс отрубился прямо у стойки бара. В клубе его знали как завсегдатая и хорошего знакомого хозяина заведения, такие фокусы он выкидывал не в первый раз, и, как правило, охрана просто оттаскивала его в тихий угол, где он мирно дрых до обеда. Поэтому, очнувшись в темноте на кушетке, Макс сперва даже не заподозрил подвоха. Желтое свечение, несколько минут исходившее от рук, принял за похмельные галлюцинации. Он даже умудрился воспользовался этим слабым источником света, чтобы найти бутылку коньяка в подсобке…

– Руки просвечивали, вроде как если мощный фонарь приложить? – уточнил Егор, вспоминая собственные переживания.

– Ну да. Я сперва струхнул малость, – признался Макс. – Потом подумал, что мерещится. Но ведь светило нормально! Пузырь нашел в два счета.

Списав плохое самочувствие на тяжелое похмелье, Макс вскрыл коньяк и «полечился» прямо из горлышка. Потом какое-то время снова валялся в отрубе. А когда наконец решил явить себя миру, выяснилось, что мир Макса не дождался…

– Обычно похмелье бывает внутри, – пробормотал Макс, приподнимаясь над перилами балкона и обводя окрестности мутным взором. – А тут – бац! – и оно уже вокруг.

Обнаружив в клубе трупы, Макс вообразил, что случайно выжил при атаке террористов. Основательно струхнув, он на всякий случай выбрался на улицу с поднятыми руками. Но никто не спешил принять выжившего в карету «скорой помощи» или хотя бы в недра полицейского «лунохода». Улицы оказались пусты и заброшены, дома частично разрушены, сотовая связь не работала…

– Вот уж когда я всерьез решил, что всё, допился, – сказал Макс, откладывая в сторону пустую пластиковую коробку из-под лапши. – Кто-то ведь допивается до зеленых чертей и розовых слонов. А я вот… до города после инопланетного вторжения.

– Это, кстати, вариант, – медленно проговорил Егор. – Хотя пока никаких инопланетян я не видал.

– А кто это тебя так приласкал? – спросил Макс, показывая пальцем на опухшую бровь.

– Не важно, – отмахнулся Егор. – Значит, ты проснулся, почувствовал себя плохо, остаканился, снова вздремнул, а потом вышел на улицу и – ко мне?

– Не сразу, – мрачно ответил Макс. Сморщился: – Подташнивает, блин. Чем ты меня накормил? Ну и отрыжка. Фу-у-у… Сперва домой пошел с перепугу. Только… нет больше дома. Выглядит так, словно взорвали его изнутри: один каркас, вокруг куча обломков и мусора. А сверху трава растет. Я три раза кругом обошел, думал, заблудился с бодунища… Хорошо хоть мать с отцом с Нового года на северах. Не знаю, как им объяснить, когда в гости приедут.

Егор не стал ничего комментировать, давая Максу самому дотумкать, что приезд его родителей откладывается на неопределенный срок.

– Блин, – родил Макс через минуту. – Если везде такая хренотень, то… – Он немного помолчал, затем продолжил: – Ну вот, дома больше нет. И на улицах никого нет, только тела кругом и кости. Да зверье воет то и дело. И еще такое осчусч… ощущение… В общем, мне показалось, что стреляли где-то. Вот и решил к тебе податься. А чтоб не страшно было, бутылку по дороге и допил…

– Где шел – везде одно и то же? – спросил Егор. – Как здесь?

– Один в один, – уверенно заявил Макс, делая широкий жест рукой. И вдруг, словно прозревая, спросил: – А чего столько травы на улицах и деревья везде, а? Тачек ржавых кругом – умотаться. Блин, а ты чего?

– А чего я? – встревожился Егор.

– Чего так похудел?

– Похудел – это ерунда. Тут почудесней дела творятся. Трупы, которые не гниют, тебя не смущают? – риторически спросил Егор.

– Так, может, это и не трупы вовсе? – брякнул Макс. – Если весь мир в похмелдозе, то, может, они еще того… протрезвеют и очухаются.

Егор уставился на товарища, как на привидение. Недостающее звено встало на свое место, разом высветив большой кусок мозаики, на которую рассыпался мир после пробуждения.

– Обрезкин, ты голова!

– Пока еще, скорее, башка…

Егор поднялся на ноги и посмотрел вниз. Если предположить, что этот странный летаргический сон разом накрыл большую площадь, а хорошо сохранившиеся трупы – вовсе не трупы, а спящие люди, которые могут при определенных условиях проснуться, всё становится на свои места. Ну, может быть, не совсем на свои, но уж точно близко к тем, где должно стоять.

– Ты понимаешь, что это значит? – взволнованно сказал Егор. – Город не погиб! Мы просто… все… уснули. Все разом, понимаешь! И, раз мы с тобой прочухались, значит, остальные, наверное, тоже скоро проснутся!

– Насчет «скоро» – не уверен…

– Погоди ты! – Егор поймал еще одну ускользающую догадку. – Девушка… Под аркой лежала девушка, а потом исчезла. Может, она просто-напросто проснулась и ушла?

– Девушка – это хорошо, – вяло согласился со своими собственными выводами Макс. Зевнул.

– Да погоди, не спи, – торопливо сказал Егор. – Это ведь все меняет!

– Ничего это не меняет, – скептически отмахнулся Макс. – Догадки сплошные… С чего бы вдруг всем разом взять и уснуть? Почему собаки и воронье не спят?

– Не знаю, – слегка охладевшим тоном продолжил Егор. – Но это неважно. Может, на нас воздействовала какая-то внешняя сила? Судя по всему, это произошло внезапно и очень быстро. На улицах не видно следов паники. Тела лежат в совершенно естественных позах. Много аварий случилось, вспомни. Это значит, что водители тоже мгновенно отрубились. Ну, представь себе: все как обычно, течет себе жизнь, и вдруг – раз! – и все мгновенно засыпают! Я не знаю, что могло так подействовать, современной науке подобные явления вроде бы неизвестны, но, судя по тому, что мы видим, именно так все и было. По крайней мере, такая гипотеза многое объясняет!

– Думаешь, все-таки инопланетяне? – уточнил Макс. И воинственно добавил: – Надо бы «калаш» где-нибудь нарыть и пару «цинков» с патронами. Дадим зеленым чертям прокашляться.

– Не факт, что черти тебя еще ждут, – сказал Егор. – Посмотри вокруг внимательнее. Мы с тобой провалялись во сне лет пятнадцать, не меньше.

– С бутылки вискаря или гипноза каких-то там инопланетян? – удивился Макс. – Чепуха. Я отчетливо помню, как заходил к тебе перед клубом. Это вчера было… Ну, то есть, наверное, уже позавчера. – Он почесал в затылке. – Согласен, мог упустить и пару дней, но уж никак не дюжину лет.

– Отключай уже дурку, – хмуро посоветовал Егор, – включай мозги. Через асфальт трава с кустами проросла. Полно высоких деревьев, которых раньше не было. Они за пару дней не вырастут. Машины сгнили. На трупах… то есть, на телах этих… спящих – слой грязи. Состояние вещей, обветшавшие квартиры и магазины… Дикие собаки на улицах… Все выглядит так, словно людей здесь не было очень много лет. Может быть, даже не пятнадцать, а все двадцать.

– Это что, мне теперь уже сорок три? – хмыкнул Макс. С сомнением пощупал себя за бока. – Да не-е-е… Вроде все, как было – не чую груза лишних лет.

– Ладно, – не поддержал сарказм товарища Егор, – будем считать для простоты, что в конце июля две тысячи шестнадцатого года произошло некое событие. Пока не важно, какое. – Он говорил, продолжая глядеть вниз, где возле подъезда бегали собаки. – И это событие погрузило жителей в летаргический сон. Внезапно. Всех разом. Что случится, если все люди в городе одновременно потеряют сознание?

– Хреново будет, – твердо сказал Макс и приложился к бутылке с водой. – Где ты эту дрянь взял? Лучше б пивка…

– Едущие машины – это аварии, – продолжил Егор вслух складывать мозаику. – Тысячи водителей погибнут от столкновений, а сотни пешеходов – под колесами. В домах, кафе и ресторанах, на заправках и подстанциях, да много где еще начнутся пожары. Чуть позже работающие заводы, фабрики, электростанции без присмотра превратятся в пепелища, некоторые – с выбросами ядовитых веществ. Люди, работавшие с опасным инструментом или на станках, с большой долей вероятности получат смертельные травмы. Начнут падать самолеты, дотянувшие до места назначения на автопилоте… Представляешь пассажирский самолет, вламывающийся в жилые кварталы? А если их будет десяток?

Егор говорил первое, что приходило в голову, а перед глазами стоял перекресток, забитый сплющенными ржавыми автомобилями, закопченные от пожаров здания, оборванные провода. И бесконечные ряды человеческих тел в полуистлевшей одежде, скрюченных в самых разных позах и покрытых толстым слоем грязи…

– Звери-то, судя по всему, не вырубались. Чисто теоретически, через пару дней после такой беды обычные домашние собачки и кошки будут вынуждены есть… что угодно. В противном случае, их ждет голодная смерть. Только вот… почему зверье до сих пор не сожрало всех нас?.. В любом случае, голод быстро заставит питомцев выбраться из закрытых помещений и приучит жрать все что угодно, в том числе – друг друга. А потом в городе появятся дикие звери. Это неизбежно. В борьбе за жизнь выживут только самые сильные, быстрые и приспособленные к новым условиям…

– Слушай, хватит, – прервал Егора Макс. – И так не по себе, а тут еще твои страшилки.

– Это не страшилки. Похоже, именно так все и было.

– Угораздило же попасть в такое… в такой бедлам, – проворчал Макс. От него все так же сурово несло перегаром, но голос уже звучал трезво.

– Боюсь, это далеко не все, что случилось, – негромко сказал Егор. – Зверье-то нас не погрызло. И я не знаю, как объяснить, почему мы не погибли зимой… зимами… В человеческом организме столько жидкости, что… – Егор помолчал, вновь теряясь в догадках. – Я уж не говорю про обморожение… Попревращались бы в ледышки.

– Может, и превращались. – Макс сплюнул вниз.

– Совсем тебе в десантуре мозги об землю поотбивало. – Егор забрал у Макса воду. – При замерзании каждая живая клетка становится похожей на стеклянную бутылку с водой. Что лед делает с бутылкой?

– Разрывает на фиг.

– Вот и с клетками то же самое. Расперло бы тебя изнутри кровавым льдом.

– Так, это, – Макс с легким испугом взглянул на собственные ладони, – не расперло вроде.

– Не расперло, – вынужден был согласиться Егор. – Я не знаю, как объяснить свечение под кожей, когда мы проснулись. У меня ведь оно тоже было, как и у тебя. Я не понимаю, откуда взялось это красное небо. Почему никто не предпринимает никаких мер – тоже не врубаюсь. Власти, полиция, они ведь должны что-то делать… Но то, что случилось с людьми, кажется, объясняется именно летаргией. Это не причина произошедшего, а следствие. И тогда получается, что… все эти люди на улицах – живые. И они, наверное, должны когда-нибудь проснуться.

– Ты это уже говорил. – Макс снова плюнул вниз. – Но, кажись, теперь я тоже начинаю проникаться.

Потрясенный собственной догадкой, Егор удивился, как такой очевидный вывод не пришел ему в голову раньше.

– Валить отсюда надо. И как можно быстрее, – выдал Макс после паузы.

– Да, я собирался из города уходить. Но теперь не уверен, – медленно ответил Егор. – Сам подумай: нормальная жизнь возможна лишь там, где есть люди. И раз город только спит…

– Это всего лишь догадка.

– Логичная догадка. Все объясняющая догадка. И весьма значимая, если те, кто сейчас у власти, примут ее во внимание… – Егор осекся. Поправился: – Ну, кто-то же должен быть у власти.

– А если ты ошибаешься, и все эти люди мертвы? – жестко спросил Макс. – Если они не гниют потому… ну я не знаю… может, они чем-то там пропитаны насквозь, и не гниют.

– Мы бы тогда тоже умерли.

– А черт его знает, кто мы теперь такие. И сколько нам осталось.

Егор не нашелся что ответить.

– Валить надо, – уверенно повторил Макс. – Подальше. Обустроиться в заведомо чистом месте. Начать робинзонить понемногу, благо много чего сохранилось. Разобраться, чем мы отравлены, или что там, блин, с нами стряслось… А уж потом искать, с кем своими гениальными догадками делиться.

– Думаешь, так легко будет выбраться из города? – с усталой усмешкой спросил Егор. – Видел, сколько хищников хотят тобой полакомиться?

– Ха, это собаки, что ль, хищники! Ну-ну, – презрительно бросил Макс.

– Зря бравируешь. Человека рвут на куски в считанные секунды. Я сам видел.

Оба невольно посмотрели вниз, где возле подъезда продолжали сновать черные и рыжие звери.

– Не выпустят они нас до темноты. Чуют, – сказал Егор. – Надо переждать.

– Лады, – согласился Макс, зевая. – Но пережидать надо с комфортом. Можно считать, что теперь все здесь наше. Давай пока найдем подходящую квартиру да как следует отдохнем. А то спать охота, словно лет тридцать не дрых.