Текст книги "Город страшных снов"

Автор книги: Ежи Тумановский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

4

Представители Уралобурга появились на границе общины через два дня. Поздним утром десять человек с автоматами неспешно приблизились к баррикаде, вынесенной на два квартала вперед от изгороди, и остановились, даже не пытаясь спрятаться. Ближайший часовой на крыше дома подал сигнал, и уже через несколько минут навстречу гостям вышли Егерь и отец Тихон в сопровождении нескольких людей. Обреза, невзирая на жалобы и нытье, оставили в качестве резервного командира.

– Ситуация может по-всякому сложиться, – объяснил Егерь. – Община не должна остаться без руководства.

– Вон попа бы и оставил. Все равно от него на переговорах толку меньше, чем ничего.

– Обуревают тебя грехи смертные, сын мой, и самый тяжкий из них – грех гордыни, – проговорил отец Тихон, вытаскивая из шкафа помповое ружье.

Уралобург был представлен все сплошь знакомыми лицами. Прямо перед баррикадой со скучающим видом стоял Зверь. Слева от него – Бес с винтовкой и Гнус с обрезом. Справа – охранник, которого они оставили вместе с координатором Стасом связанным в кабинете.

– По-о-оп, – мгновенно теряя напускное спокойствие, процедил Зверь. – Так вот ты куда смылся!

– Попался, морда елейная, – враждебно добавил Гнус.

– Знакомые всё лица, – вполне миролюбиво сказал Бес, встретившись глазами с Егерем. – Мое почтение! Как успехи в добывании воды? Мы-то насос запустили, все дела. Хоть и ручной, но больше ведрами таскать воду не надо. Зря сбежали.

– И ты здесь, – неприятно улыбнулся Зверь, узнав Егеря. – Надеюсь, тот гном, что был с тобой, еще не издох? А то у меня к вам обоим неоплаченные счета есть. Приговор вы себе тогда подписали.

Отец Тихон с недоумением посмотрел на Егеря. Чуть позади, справа и слева от него собирались вооруженные люди из рейдерских групп. Молодые, крепкие парни и мужчины, вооруженные огнестрелом, хмуро разглядывали нежданных гостей.

– Если с делом пришел, – спокойно сказал Егерь, – говори. А если твоя миссия – сорить угрозами, то я тебе пару глухонемых пацанов оставлю послушать, а сам пойду делами заниматься.

– Шутишь, – ощерился Зверь. – Считай, дошутился.

– Это все, что имеешь сказать?

– Нет. Я пришел объявить вам, что вы незаконно занимаете территорию, принадлежащую новому городу Уралобург.

– И демократичному, – подсказал Егерь.

– Чего? – не понял Зверь.

– Я говорю: и демократичному. Ты самый важный эпитет пропустил.

– У вас есть двадцать четыре часа, чтобы покинуть нашу территорию. Или принять демократическую власть нового города Уралобурга.

– Вот правильно, демократическую, – похвалил Зверя Егерь. – Повторяй почаще.

– В этом случае, – не обращая внимания на издевательства Егеря, продолжил Зверь, – вы получаете право стать претендентами на гражданство нового города Уралобурга.

– А можно сразу гражданство получить? – спросил Егерь. – А то мы ведь знаем: у вас как в древней Греции – демократия только на граждан распространяется. А неграждане – те же рабы.

– Говорил же я Стасу, что дерьмо это всё, – зло сказал Зверь, обращаясь почему-то к Бесу. – Половину мочить надо сразу, а оставшихся – жестко опускать. Только тогда бояться будут.

– Закончил? – с убийственной вежливостью поинтересовался Егерь. – Теперь я скажу. Проваливай в свой Уралобург и больше не появляйся. Тут тебе не зоопарк, зверям здесь делать нечего.

– Ты чё сказал? – заволновался Зверь. – Ты знаешь, на кого наехал? Ты понял, что подписал себе приговор?

– Как? Опять? – изумился Егерь. – А можно еще парочку? И Обрез просил на него пяток прихватить.

– Поп, ты меня знаешь. Объясни этому идиоту, с кем он играть собирается, – кипя от бешенства, выдавил Зверь.

– Изыди, мерзопакостная отрыжка рода человеческого, – проговорил отец Тихон, сотворив крест.

– Вы пожалеете, – с тихой яростью пообещал Зверь. – Очень пожалеете.

Егерь демонстративно развернулся и пошел к дому. Вопрос о дележе территорий откладывался на неопределенное время, и это его вполне устраивало.

– Мочи козлов! – заорал позади Зверь.

Отец Тихон всем корпусом толкнул Егеря в бок, одновременно приседая и вскидывая ружье. Что-то дернуло Егеря за ворот куртки, раздался грохот короткой автоматной очереди.

Рядом харкнуло огнем помповое ружье.

Судя по всему, к бою вообще никто не был готов. Включая команду из Уралобурга. Несколько секунд люди растерянно метались по обе стороны от баррикады, снимая оружие с предохранителей и стараясь при этом укрыться от вражеского огня. Только Зверь и отец Тихон, перемещаясь короткими рывками, стреляли друг по другу с расстояния не больше десяти метров, и умудрялись при этом не попадать. Первые беспорядочные выстрелы с обеих сторон тоже мало кому нанесли вреда. А потом мимо Егеря промчался Обрез с короткой лопатой в руке, заорал что-то, в один миг взлетел на баррикаду и бросился сверху на Гнуса.

Егерь все еще пребывал в состоянии шока, а его люди, поддавшись лихому примеру Обреза, уже ринулись в рукопашную схватку. Несколько секунд Егерь растерянно смотрел на ожесточенную драку отца Тихона, сноровисто набивающего свое ружье патронами, а потом отступил в сторону: с самого верха баррикады ему под ноги скатился человек с разбитой головой.

Лишь услышав истошный женский визг со стороны дома, Егерь окончательно врубился в происходящее.

С той стороны баррикады два десятка людей с ожесточением наносили друг другу удары прикладами автоматов и ружей, палками, ножами и просто кулаками. Но вместо того, чтобы ринуться в бой и помочь своим, Егерь бросился бежать к дому, из двора которого начали появляться первые люди, услышавшие выстрелы.

– На крышу! – крикнул Егерь. – Срочно! Стрелков на крышу!

Но его не слушали. Осознав, что на общину кто-то напал, люди вооружались чем попало и мчались в сторону баррикады. Пока Егерь нашел на складе винтовку и патроны, пока поднялся наверх и занял позицию для стрельбы, врага уже успели откинуть, заставили спасаться бегством. Егерь успел заметить разбегающихся по окрестным дворам людей, которых никто не преследовал…

Итоги боя оказались неутешительны. Три человека погибло. Пятеро, включая отца Тихона и Обреза, были ранены. Правда, визитерам повезло еще меньше: четверо были убиты во время схватки. В том числе – Зверь. Еще двоих, раненых, ожесточенные люди добили прежде, чем Егерь вернулся к баррикаде. Одного взяли в плен, и Егерю, пришлось приложить немало усилий, чтобы не дать своим людям линчевать пленника на месте. По странному капризу судьбы, им оказался Бес.

Взбудораженная община бурлила, напоминая котел с кипящей водой, грозя плеснуть и обжечь всякого, кто посмел бы положить сверху крышку. Погибших положили в большом дворе между огороженными домами. Вокруг собралась возмущенная толпа – дело шло к стихийному митингу.

Егерь отправил рейдерскую группу вслед разгромленному отряду противника и направился в подъезд, где Док колдовал над ранеными. По дороге ему пришлось пройти мимо трех тел и стоящих вокруг людей. При его появлении толпа замолчала, на лидера общины устремились десятки вопросительных взглядов, но Егерь прошел мимо. Помочь погибшим он уже ничем не мог, а что еще от него могло потребоваться – даже не представлял.

Док устроил себе и кабинет, и палаты для неотложных больных в четырехкомнатной квартире. Две женщины из общины Романыча бесшумно двигались из комнаты в комнату, замывая полы от бурых пятен, вынося разрезанные куски окровавленной одежды и возвращаясь обратно с водой и зелеными листьями какого-то растения.

Обрез получил сквозное пулевое ранение в плечо, потерял много крови. Забинтованный, с красными пятнами на повязках, он, тем не менее, сразу заявил Егерю, чтобы тот со всеми претензиями шел куда-нибудь на пруд, премудрых пескарей учить.

– Да, не послушал, – едва ворочая языком от слабости, но продолжая воинственно сверкать глазами, заявил он. – Да, приперся следом. А если б не приперся, они бы сперва вас всех положили, а потом и сюда бы вломились. И поимели бы вдесятером всю нашу стаю. Им-то опыта уличных боев уже не занимать, а наши пока только и умеют, что громко базарить да оружием трясти.

Док скорчил недовольную гримасу. «Больному и дышать то можно через раз, а ты его волноваться заставляешь», – читалось в каждом его возмущенном жесте.

У отца Тихона было нескольких касательных пулевых ранений, которые сам священник презрительно называл «царапинами», серьезный порез шеи и растянутые связки на ноге. Еще двое отделались более-менее легкими ранами, и лишь один оказался раненным по-настоящему тяжело.

– Помочь сможешь? – тихо спросил Егерь у Дока, кивая на тяжелораненого.

– Я не волшебник, – печально сказал Док. – И не хирург. Что смогу сделаю, но шансов у него мало.

– Ладно, понял. Пленный у тебя?

– Вон там, на кухне. Перевязан, связан и готов к разговорам.

– Скажи, чтоб не мешали мне, пока не допрошу его, – велел Егерь и отправился общаться с Бесом.

Пленник сидел в углу и, несмотря на бледность, смотрел на Егеря без особого страха.

– Ну вот и встретились, – вздохнул Егерь, усаживаясь на низенький табурет. – Давай только коротко и без вранья. Мне твоя смерть не нужна.

– Спрашивай, – с трудом разлепил губы Бес.

– Зачем вы сюда пришли?

– Территория с людьми и вода. Особенно вода, – проговорил Бес. – Координатор заявил, что пока выше нас по течению находятся неподконтрольные силы, Уралобург будет находиться в опасности. Ведь стоит вам захотеть – вы отравите нам воду. Поэтому ВИЗ решено захватывать в первую очередь.

– Дикость какая, – с отвращением сказал Егерь. – Зачем нам травить воду?.. Ладно. Сколько бойцов вы готовы сюда отправить.

– Даже не надейся на счастливый исход, – криво улыбнулся Бес. – Я не желаю вам зла, но сотню людей координатор может пригнать сюда в течение часа. И это далеко не все наши силы.

– Сто человек с ружьями? – с сомнением прищурился Егерь.

– Врать не буду, огнестрел не у всех, – признался Бес, – но стволов достаточно. А остальным будут обещаны такие блага, что они и с ножами на вас пойдут. Так что, зря вы это всё затеяли.

– Стрелять начал Зверь, – напомнил ему Егерь. – Кстати, совершенно напрасно. Убили его. И закопают, как бешеную собаку теперь.

– Зверь погиб? – усомнился Бес.

– Мертвее мертвого, – подтвердил Егерь. – Значит, нас в покое теперь не оставят? И когда можно ждать следующего захода?

– Если решатся идти на штурм, – медленно проговорил Бес, – то сперва будут хорошенько готовиться. Потом попробуют напугать, все дела. А уж после этого, если не прогнетесь, размажут вас, как масло по хлебу. Не тешь себя иллюзиями, так и будет. Так со всеми уже случилось, кто рядом с нами сидел.

– Понятно, – кивнул Егерь. – Посидишь пока у нас. Если сумеем выстоять – отпущу. Если Уралобург нас слопает – разделишь мою участь. Меня вряд ли пощадят, вот вместе на тот свет и отправимся.

– Справедливо, – неожиданно согласился Бес. – Тем более, что я… отчасти виноват перед тобой.

– В каком смысле?

– Это я убил бригадира, в смерти которого обвиняют теперь тебя и твоего приятеля.

– Ты? – удивился Егерь. – Но зачем?

– По этому скоту давно пуля плакала. А недавно я узнал, что они снюхались с координатором и устраняют неугодных членов общины, обставляя всё так, словно их жрут ночные чудовища. Есть у меня человечек в доверенной команде координатора. Он и сказал. Последние ночные смерти – на совести бригадира. А вовсе не тварей, что приходят во тьме. Друга моего не пожалели. А потом начали и ко мне примериваться. В общем, воспользовался я ситуацией. А вы… вы просто удачно подвернулись.

– Весело там у вас, – покачал головой Егерь. – Зачем ты это все рассказываешь? Не боишься, что я тебя сдам на переговорах?

– Я все равно не вернусь в Уралобург, – объяснил Бес. – Надоело жить в этом скотстве. Еще не решил, куда податься, но только не туда. А с тобой все равно будут говорить лишь для того, чтобы заставить сдать свою территорию. Что ты там попробуешь рассказать – никому не интересно.

– Что ж, спасибо за информацию, – поблагодарил Егерь и встал. – Док тебя накормит и устроит покомфортней.

На выходе из лазарета Егеря ждало новое испытание.

– Народ с тобой говорить хочет, – несколько смущаясь, сказал Романыч.

– Раз народ хочет, надо говорить, – серьезно ответил ему Егерь и двинулся во двор.

За время его отсутствия вокруг убитых товарищей собралось еще больше людей. И обстановка продолжала накаляться с каждой минутой.

– О чем вы хотели со мной говорить? – громко спросил Егерь, останавливаясь в нескольких шагах от людей.

– Отдай пленного, – потребовал один из мужиков, который ходил вместе с Егерем на переговоры и одним из первых бросился следом за Обрезом в рукопашную.

У него были густые усы, щеки и подбородок заросли длинной черной щетиной. Он вполне годился Егерю в отцы, и по интонациям было понятно, что он не признает за молодым парнем право командовать.

– Зачем тебе пленный? – спокойно спросил Егерь.

– Не мне. Обществу! – провозгласил усатый. – Он наших товарищей убивал. Теперь наша очередь.

– Нет, – все также спокойно ответил Егерь.

– Что значит «нет»? – изумился усатый. – Ты сам-то где был во время драки? Что-то я тебя на баррикаде не видел!

Над толпой поднялся шум: люди тихо переговаривались, неодобрительно поглядывая на своего лидера.

– А это было обязательно? – чувствуя себя уязвленным, спросил Егерь с вызовом. – Или мне надо было у тебя разрешения спросить, прежде чем что-то делать?

– Зачем разрешение? – прищурившись, сказал усатый. – Твой друг без разрешения бросился в бой первым. Вот у него есть право голоса, чтобы распоряжаться пленным. А у тебя – нету.

– Точно, – поддержал еще один мужчина. – Когда все на подмогу спешили, ты, Егерь, почему-то бежал в обратную сторону. Я ничего такого не хочу сказать, наверное, ты просто производил тактическое отступление. Не мне судить. Но и на пленника ты никаких прав не имеешь. Отдай, или сами возьмем.

Толпа одобрительно зашумела, кто-то издевательски засмеялся.

Кровь бросилась Егерю в лицо. Несмотря на уверенность в своих поступках, он понимал, что его только что прилюдно обвинили в трусости. И возразить было нечего. Кому какое дело, о чем думал лидер общины в момент боя? Кто станет разбираться, мог ли совершенно не атлетического сложения парень хоть чем-то помочь в рукопашной схватке? В то время, как все свои дрались, он бежал в сторону дома. Этого было вполне достаточно для потери авторитета. Кроме того, за спиной больше не стоял хмурый Обрез, готовый поддержать друга тяжелым взглядом и крепким кулаком.

С трудом подавив рвущиеся наружу гнев и обиду, Егерь громко спросил:

– И что вы собираетесь делать потом? Предположим, я отдам вам пленника… Что дальше?

– Дальше, – также громко ответил усатый, поворачиваясь лицом к толпе, – мы заставим его ответить за убийства. Да так, что он еще пожалеет о своем появлении на свет. Потом помянем павших товарищей и отметим победу!

– Пусть водки даст! – крикнули из толпы.

– И немного спиртного нам бы не повредило, – перевел усатый Егерю.

– Отлично! – повысил голос Егерь. – А теперь послушайте, что я вам скажу. Никакой водки вы не получите! И пленного – тоже! Сейчас вы уберете отсюда тела погибших, отдадите их женщинам из лазарета – пусть готовят к похоронам. А потом мы будем работать! Очень много работать! Потому что времени у нас осталось слишком мало!

– Опять работать, – возмутился кто-то в толпе. – Мы когда-нибудь вообще отдыхать будем?

– Хрен тебе, – враждебно глядя в лицо Егерю, сказал усатый. – Никакой работы сегодня не будет. Мы победили врага и заслужили небольшой праздник.

– Это бунт? – спросил Егерь, делая шаг вперед и пристально глядя на усатого.

Тот немного замешкался, но, услышав одобрительный ропот за спиной, сказал:

– Да, это бунт! Ты всех уже задрал своими работами! А как дело коснулось настоящего боя – побежал. Хочешь и дальше нами руководить – выполняй волю общества! И еще… – Он оглянулся на толпу. – Еще мы требуем отменить отдельное проживание мужчин и женщин!

– Слушай меня, любитель водки, секса и праздников. – Голос Егеря срывался от злости и обиды, но голова работала предельно трезво. – Слушайте и вы, жаждущие крови пленника. Наверное, вы думаете, что сегодня вас ждет спокойная ночь. Ведь враг разбит и бежал с позором. Так?

– Так! – заорали из толпы.

– Да, так, – уверенно кивнул усатый. – И не грозят нам сегодня ни холод, ни голод, ни дикие звери. А у тебя что, новая страшная сказочка припасена?

– Припасена, – не стал отрицать Егерь, легко поднимаясь на лежащую рядом старую покрышку от грузовика. – Послушайте напоследок мою сказочку. Просто выслушайте, можете не верить. Если она не покажется вам убедительной – воля ваша. Всю власть после этого готов передать тому, кого сами выберете. Прямо сейчас!

Он помолчал, оглядывая людей. Шум стихал. Община была готова слушать.

– Если бы у кого-нибудь из вас хватило ума подняться на крышу и перестрелять всех людей Уралобурга, пока они не сбежали, у нас в запасе было бы достаточно времени, чтобы и погоревать, и попраздновать. Но сейчас, буквально в этот самый момент, они поднимают сотню бойцов, вооруженных куда лучше, чем мы с вами. К вечеру они будут здесь. И за убийство своих людей отомстят по полной программе.

Над огороженным пространством повисла мертвая тишина. Люди перестали переговариваться и улыбаться. Все теперь угрюмо смотрели на Егеря.

– Раз Уралобург пришел сюда, значит своих соседей он уже победил. А там, рядом с ним, были очень серьезные группировки. Как вы думаете, остановит сотню опытных бойцов вон та жалкая баррикада или вот эта хлипкая изгородь? Сумеете ли вы дать отпор, напившись перед этим водки? Облегчит ли вашу дальнейшую жизнь замученный пленник?

– Так это что, – растерянно спросил молодой парень из толпы, – мы… обречены?

– Если, вместо отдыха, возьметесь за работу, шансы есть, – уверенно сказал Егерь. – Надо усилить баррикаду и добавить еще одну линию изгороди. Укрепить нижние этажи, а на верхних приготовить побольше камней. Надо много еще чего сделать, и тогда, если повезет, мы сможем отбить штурм.

– Какой смысл умирать, защищая какой-то дом? Может быть, проще уйти? – предложил тот же парень.

– Проще, – согласился Егерь. – Но, к сожалению, это тоже верная смерть. Пусть и с небольшой отсрочкой. Без воды, в городе, где уже почти все поделено между общинами, с мизером боеприпасов – мы легкая добыча для зверей, голода и первых же морозов.

По хмурым лицам Егерь видел, что до людей начало доходить понимание тяжести ситуации. Молодая девушка в первых рядах вдруг громко всхлипнула и заплакала. Ее тут же поддержали еще два или три женских воя.

– Те, кто готов ради спасения отдать все силы, – повысил голос Егерь, – пусть берут инструменты, веревки, мешки, носилки и собираются здесь через полчаса. Те, кто хочет бежать – бегите. Не держу. Но обратной дороги вам уже не будет. Да, кстати… Кто все еще хочет праздника и водки – пожалуйста! Мне не жалко. Ведь каждый человек – хозяин своей судьбы.

Егерь ушел, оставив свою общину в сильнейшем смятении. Вернувшись в свой кабинет, он некоторое время сидел, разглядывая карту, а потом начал быстро рисовать сектора обзора с двух своих зданий…

Через некоторое время вернулась рейдерская группа с докладом. Догнать людей Зверя не удалось: практически у них на глазах те скрылись в желтой пелене.

А еще через час, когда, озадачив работой по укреплению обороны практически всех свободных членов общины, Егерь вернулся в кабинет, его ждала радостная Люська.

– Дядя Егерь! Папа проснулся! Открыл глаза и даже узнал меня!

– Это замечательно, – искренне улыбнулся Егерь. – Ну, ты ведь поможешь папке освоиться?

– Конечно, дядя Егерь! Пойдем, посмотришь на него! Правда, дядя Док ругается, говорит, что папе еще попить надо и отдохнуть как следует, но на тебя же он ворчать не будет…

– Извини, солнышко, – вздохнул Егерь, – я сейчас не могу. Очень много работы сегодня. Я обязательно приду поговорить с твоим папкой завтра, когда он окрепнет, а я закончу все дела. Хорошо?

– Хорошо, дядя Егерь, – расстроилась Люська. – Я тогда… снова туда побегу.

– Конечно, беги, – кивнул Егерь, улыбаясь. – Беги.

Когда за Люськой закрылась дверь, улыбка исчезла с его лица.

– Как бы не получилось, – прошептал он тишине, – что твоему папке лучше было бы сегодня не просыпаться.

5

Ближе к обеду стало ясно, что людей на оборону двух домов одновременно все равно не хватит. Тогда Егерь принял решение: укрепиться в одном здании, а второе оставить как наблюдательную площадку и дополнительный опорный пункт. Для того, чтобы обеспечить незаметное перемещение между домами, он приказал стаскивать из ближайших дворов остовы машин и строить из них коридор от одного дома до другого.

Люди больше не роптали. Судя по всему, Егерю удалось их напугать. И хотя, в случае, если Уралобург все-таки не решится больше нападать, и за этот шаг ему придется ответить, Егерь предпочел бы, чтоб все его предположения так и остались пустыми страхами.

Никто больше не таскал тяжелые металлические рамы волоком. Те машины, которые не двигались на остатках колес, тащили, подкладывая обрезки труб и бревна. Две рабочие группы довольно быстро собрали своеобразный коридор от окон первого этажа одного здания до большой, давно разбитой витрины бывшего магазина в другом. Одновременно еще одна группа, состоящая из женщин, дополнительно закрывала стенки «коридора» листами железа, трубами и прочим хламом. Вскоре проходящего по «коридору» человека снаружи уже не было видно.

На верхних этажах также кипела работа. Квартиры, окна которых выходили на улицу, и раньше никто под жилье приспосабливать не хотел. Они использовались, в основном, как склады и рабочие помещения. Теперь их переоборудовали под огневые точки. Несмотря на то, что у людей Егеря хватало стрелкового оружия, конкуренции с вооружением людей Уралобурга оно не выдерживало. Но это преимущество противника можно было компенсировать, устроив удобные позиции для стрельбы.

Прикинув сектора обстрела из разных окон, Егерь указал Романычу, в какие квартиры следует натаскать мешков с песком.

– Еще бы проходы между квартирами продолбить, – сказал Романыч. – Прямо в стенах.

– Зачем? – удивился Егерь. – Чем тебя двери не устраивают?

– Ну вот представь, потребуется подкрепление на одной стороне, – рассудительно пояснил Романыч. – Это что, парням надо будет спуститься вниз, перебежать в соседний подъезд и подняться? Шесть, семь, восемь этажей туда-сюда? Во время боя? Дырки надо бы пробить между соседними квартирами на каждом этаже. Получится общий кольцевой коридор. По нему можно будет за секунды перейти на любую сторону дома. Хоть огнем помочь, хоть от сильного обстрела укрыться.

– Романыч, ты монстр, – с уважением сказал Егерь. – Действуй.

Люська два раза прибегала к Егерю рассказать, что папа чувствует себя намного лучше и даже изъявляет желание поговорить с тем, кто в общине командует.

– Я обязательно поговорю с твоим папкой, – отвечал Егерь, – но завтра. Сегодня слишком много дел. Иди лучше, отнеси ему еще воды.

– Там дядя Витя… то есть Док… раскомандовался. Говорит, чтоб я под ногами со своей помощью не путалась. Он папу и еще двоих велел в лазарет перевести.

– Ну и правильно сделал, – не особо слушая девочку, кивнул Егерь. – Всё, беги, мне еще надо успеть всякое поделать…

Когда один из домов уже превратили в самую настоящую крепость, а на город опустились багровые сумерки, наблюдатели заметили движение в паре кварталов к югу. Егерь немедленно приказал всем жителям общины бросать все дела и собираться в укрепленном здании. Десяток добровольцев с оружием перешли по коридору в соседний дом и разместились на верхних этажах, готовые фланговым огнем поддержать оборону основного здания.

Обрез попробовал сбежать из лазарета и, хватаясь за стены, подняться на крышу, но был перехвачен и водворен на место.

– Егерь! – орал он из-за запертой двери квартиры, в которой размещался лазарет. – Пусти! Я ж могу лежа стрелять!

– Стрелков и без тебя хватает, – строго сказал Егерь. – Твоя задача набираться сил и выздоравливать поскорей.

– Дай хотя бы патронов бесхозных – мы с отцом Тихоном взрывпакетов наделаем!

– Ложись поудобней и спи.

– Егерь! Ты, мерзкий перестраховщик! Дай патронов…

Но Егерь уже бежал по лестнице наверх. На крышу.

Он успел как раз к тому моменту, когда где-то совсем недалеко началась ожесточенная стрельба. Один из молодых парней, находившийся на крыше в качестве наблюдателя, показал направление:

– Вон, смотрите, вспышки выстрелов видно! Это же там, где община пятнистых!

С крыши Егерю не раз приходилось наблюдать за двумя высотками пятнистых, стоящими в глубине спального района. Люди там жили совершенно иначе, чем было принято в общине Егеря. Никто из них не пытался маскироваться: многие носили яркую одежду, часто можно было видеть костры, которые разводились прямо на крышах зданий. В переговоры они ни с кем не вступали, предпочитая избегать контактов. Насколько Егерю было известно, практически у всех пятнистых было огнестрельное оружие. И убитых ими собак рейдерские группы Егеря видели не раз.

Теперь обе высотки пятнистых озарялись частыми вспышками. Громкие звуки выстрелов сливались в сплошной стрекот.

– Интересно, с кем это они? – пробормотал Романыч, появляясь рядом. – Эдак никаких боеприпасов не хватит – всё за час расстреляют. А то и быстрей.

– А мне интересно, как они вообще видят, в кого стрелять? Темно ведь, еще полчаса и ночь наступит, – поделился мыслями Егерь. – У нас костры и факелы готовы?

– Полностью, – ответил Романыч, продолжая вглядываться в сумерки, разрываемые вспышками выстрелов. – Только кто ж к нам полезет среди ночи. Люди побоятся, зверям укрепления не по зубам.

– А если не побоятся? – возразил Егерь. – Если у них такое положение, что все равно смерть на подходе? Им может быть и выгодней скорей захватить чужое жилье и запереться там до утра. А старых жильцов ночью собаки пожрут – меньше хлопот. Все логично.

– Да ну, – усомнился Романыч, – это ж какой риск. Напридумывал страшилок.

– Мне можешь не верить, глазам своим поверь, – невесело усмехнулся Егерь. – Вон же дом. Вот ночь вокруг. И дом берут штурмом. В чем страшилка? Один придурок однажды пустил идею, что, мол, Егерь горазд страшилки сочинять – идея овладела массами. И сколько я не доказываю, что любая страшилка реальна – не помогает. Теперь и ты туда же?

– Смотри-ка, никак наверху всех побили, – совсем другим тоном сказал Романыч.

Стрельба на верхних этажах действительно прекратилась, зато разгорелась где-то во дворах, вокруг высоток. Звуки выстрелов стали глуше, вспышки превратились в едва заметное мерцание, жутко подсвечивающее ветхие дома снизу.

– Егерь тут? – На крышу выбрался молодой парень, огляделся и, обнаружив того, кого искал, громко доложил: – Все на местах. Стрелковые, осветительные и заряжающие группы готовы.

– Отлично, – кивнул Егерь, стараясь не показать удивления.

Он, конечно, старался все это время добиться точного выполнения приказов, но ему еще никогда так информативно и быстро ни о чем не докладывали.

– Отнесите в лазарет пару мешков с патронами-некондицией, – велел Егерь парню. – А то там Обрез совсем с катушек спрыгнет: такая свара намечается, и без него.

– Стрельба, кажется, приближается, – озабоченно сказал Романыч. – Что делать, если пятнистые сюда припрутся воевать?

– Отступающим не до нападения, – после короткой паузы ответил Егерь. – Осветим местность и долбанем по атакующим. Но из дома не выходить.

– А если атакующие утром предъявят? – нахмурился Романыч. – Надо ли в чужую войну ввязываться?

– Нет сейчас чужих войн, – ответил Егерь. – Но твоя мысль мне понятна. Давай – по обстановке. Без команды пусть никто не рыпается. Но чтобы по команде – поджигали костры и факелы.

– Стрелять-то в кого?

– Ни в кого пока. Может, без стрельбы разберемся. Может, договоримся. Но скажи, чтоб нам сюда, на всякий случай, пару стрелков все же прислали. И оружие чтоб принесли. Зря мы здесь огневой точки не организовали.

– Так неудобно с такой высоты долбать, – пожал плечами Романыч. – Деревья же обзор закрывают.

– Знаю, – согласился Егерь. – Но все равно – зря.