Текст книги "Город страшных снов"

Автор книги: Ежи Тумановский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

Собаки не были крупными, но их количество с лихвой компенсировало посредственные габариты отдельных членов стаи. При этом мчались они с такой скоростью, что в считанные секунды настигли бегущего человека. А у того, видимо, уже совсем не оставалось сил.

Резко остановившись, он развернулся в сторону псов, переломил ружье, выдрал из патронташа патроны и отбросил его в сторону. Нервничая, с трудом зарядил оружие, вскинул к плечу, но выстрелить не успел. Первый зверь нырнул под ружье и вцепился человеку в бедро. Второй тут же повис на правой руке. Третий прыгнул на спину.

Человек страшно закричал, попытался отмахнуться прикладом, но все новые крепкие челюсти впивались в загнанную жертву, не давая повернуться. Егор вдруг ощутил, как от этого предсмертного вопля у него слабеют ноги. Человек выронил ружье и рухнул на колени. В огненно-красное небо брызнула струя ярко-алой крови. И вся стая тут же бросилась рвать на куски и пожирать добычу.

Это было страшно.

На глазах у шокированного Егора обычные дворняги растерзали вооруженного человека…

Ужас поначалу сковал движения, но Егор все-таки смог сделать несколько шагов назад, под арку дома. И все равно опоздал. Из-за ларька, в котором раньше продавали мороженое, внезапно появилась маленькая коричневая собачонка, что-то сосредоточенно вынюхивающая в траве. Егор замер, боясь сделать лишнее движение и лишь с беспомощным страхом наблюдая за животным. Несколько бесконечных секунд собачонка что-то деловито вынюхивала в траве то исчезая из вида, то появляясь вновь. До нее оставалось шагов двадцать, когда она подняла голову и уставилась на двуногого под аркой. В следующий момент звонкий заливистый лай разнесся над пустыми кварталами. И стая, медленно разбредающаяся в стороны с места пиршества, снова ожила, потрусила на лай.

С крыши дома напротив сорвался и хлопнулся наземь кусок облицовки. Под ногами легко, но вполне отчетливо, вздрогнула земля, и Егор побежал. Обратно, под арку, через свой двор, к дому, где можно спрятаться, закрыться изнутри…

А проклятая собачонка семенила следом и продолжала исходить задорным тявканьем, чтобы добыча не ушла, и стая могла продолжить обед.

– Вот тварь! – с отчаянием выругался Егор, притормаживая рядом с подъездом и зыркая по сторонам в поисках подходящего камня.

Собачонка остановилась на полпути между аркой и подъездом, но не замолкла. Егор присмотрел обломок кирпича, но стоило за ним наклониться, как раздалось устрашающее цоканье когтей по асфальту, и во двор влетела шумная собачья свора.

Забыв про кирпич, Егор заскочил в подъезд, плотно прикрыл за собой дверь и поднялся на лестничную клетку между вторым и третьим этажом. Осторожно выглянул в разбитое окно. Собаки сосредоточенно кружили по двору. Заметив добычу, они все как одна остановились и задрали морды вверх. На Егора уставились десятки голодных глаз. Впервые в жизни он ощутил себя в центре внимания такого количества хищников, и от понимания, что компромисс тут невозможен в принципе, и что никто не придет на помощь, в животе застыл холодный ком.

Одна из собак гавкнула, и это послужило сигналом для остальной своры: два десятка псов зашлось в припадке заливистого лая. Егор в страхе отпрянул от окна.

На подъездной двери не было ни пружины, ни доводчика, что превращало ее в не слишком надежную преграду. Поэтому Егор быстро поднялся на свой этаж. Отчетливый запах тухлятины заставил его поморщиться, но опасность за спиной требовала как можно быстрее миновать темный коридор с равнодушными прямоугольниками соседских дверей и нырнуть в убежище, в собственную квартиру.

Лишь захлопнув за собой дверь и плотно прижавшись к ней спиной, Егор почувствовал себя в относительной безопасности. Немного отдышавшись, он проверил, закрыт ли замок, а потом, на всякий случай, подтащил тяжелую тумбочку. Ее ножки, правда, почти сразу сломались, но массивный кубик из ДСП, набитый каким-то хламом, надежно подпер дверь изнутри.

Навалилась усталость. Не хотелось больше ничего видеть и слышать, не хотелось даже двигаться.

С трудом добравшись до своей кровати, Егор брезгливо отодвинул в сторону серые простыни, и лег, свернувшись калачиком.

На душе было пусто и тоскливо. Нависало, угнетая и заставляя сжиматься в комок из нервов и мышц, чувство безотчетной тревоги. Хотелось провалиться в темную яму сна и ни о чем не думать. Но сон не шел. Напротив, внутри вдруг родилось отчетливое понимание, что все это ему снится. Сон, конечно, оказался пугающе ярок и правдоподобен, но все-таки оставался сном, в котором могут случаться любые чудеса и не действует обычная логика. Щипать он себя уже пробовал, но можно было попробовать убедиться в нереальности происходящего, постаравшись, к примеру, взлететь.

Егор попробовал представить, как теряют вес руки и ноги, как отрывается от кровати, устремляясь к белоснежному потолку, тело и…

Проснулся.

В окно светило обыкновенное яркое солнце, комната выглядела так, как и должна была выглядеть – чистой и прибранной. Обои по-прежнему украшали стены, сиял полированным деревом книжный шкаф. По квартире распространялся запах свежеиспеченных пирожков.

– Мам… – с некоторой опаской позвал Егор, садясь на кровати.

Белоснежные простыни, легкий плед.

Он осмотрел себя – майка, трусы. Джинсы, как и положено, висят на спинке стула.

– Вставай уже, засоня! – крикнула с кухни мама. – Пироги стынут, а ты спишь.

Егор с облегчением перевел дыхание, поднялся и подошел к окну. Заасфальтированная площадка, ряды машин, мужики с пивом и домино за столиком в углу двора, бабки на скамейке – всё как обычно. Под аркой стояла длинноволосая девушка в легком плаще и ждала кого-то, нетерпеливо поглядывая на часы.

– Приснится же, – с облегчением выдохнул Егор, входя в кухню и устраиваясь за столом, уже накрытом для завтрака.

Мама не оборачиваясь продолжала сосредоточенно мазать маслом сковородку.

– Словно у нас, в нашем городе, катастрофа какая-то случилась, – продолжил Егор. Взял пирожок. – Все почти погибли, только…

Слова застряли у него в горле: в руке вместо пирожка была зажата большая берцовая кость, увитая веревками изорванных жил с остатками сочащегося кровью мяса.

– Мама! – в ужасе заорал Егор и проснулся.

В комнате было темно, тихо и холодно. Где-то вдали тоскливо выла собака. От этого звука становилось как-то особенно пронзительно ясно, что на много километров вокруг сейчас нет ни одного живого человека.

Егор сел на кровати, поморгал. Усталости как не бывало. А вместо туповатого безразличия внутри поселилась ноющая тревога. Теперь было предельно очевидно, что все это ему не снится, и что дальнейшее выживание зависит теперь только от него самого.

Неприятно пахло старыми вещами, пылью и прокисшей тряпкой. В полутьме угадывался контур окна.

Откуда-то из непроглядного сумрака, со стороны коридора, раздался пугающе громкий, скрежещущий звук.

Егор вздрогнул, отполз к стене. Звук повторился. Создавалось впечатление, что в темном подъезде безжизненного дома посреди заброшенного города, кто-то пытается взломать дверь и попасть в квартиру.

Обычно Егор не верил во всякую чертовщину, но сейчас был готов поверить во что угодно. Сердце зашлось от страха, на лбу выступила испарина. Вцепившись рукой в подлокотник кресла, что стояло рядом с кроватью, он легко выломал его. Толку от нового оружия было мало, но ощущение зажатого в кулаке предмета чуточку успокаивало.

Скрежещущий звук повторился снова, но теперь к нему добавилось шумное сопение и пофыркивание. Собаки? Наверняка. Больше некому. А раз так, значит, пока бояться нечего: дверь псам не открыть. Но что же они не скулят, не гавкают? Как сумели попасть в подъезд и почему пришли только сейчас, а не днем?

К металлическому скрежету добавился легкий треск деревянного косяка. Егора прошиб холодный пот. Чтобы не задавать самому себе все новых вопросов, от которых становилось лишь страшнее, он начал быстро выстраивать в голове понятную и простую схему. И неважно, что в этой схеме не хватало звеньев, главное – отогнать липкий навязчивый страх…

Итак. По всей видимости, собаки потеряли его след днем, а теперь услышали как он проснулся. Или учуяли запах. Сумели открыть дверь подъезда. Что им стоит подцепить длинными когтями край двери? Если напрячься, можно вспомнить стук, на который он не обратил внимания. Открыли подъездную дверь, поднялись по следу наверх. А теперь тянут своими чувствительными носами воздух из квартиры и, посапывая от нетерпения, пытаются проникнуть внутрь…

Из-за напряжения по телу прокатилась судорога, кончики пальцев стали неметь. Егор осторожно разжал и снова сжал кулаки, подвигал пальцами ног.

Вскоре все прекратилось. Наступила абсолютная тишина. Но Егор продолжал сидеть неподвижно, и даже дышать старался через раз. Казалось, что зубастые твари караулят за дверью…

Лишь услышав шаркающий звук, удаляющийся от квартиры по общему коридору, Егор перевел дыхание и поднялся с дивана. Под ногами тут же зашуршали ломкие обои. Он в ужасе замер.

Робкий желтый отсвет проник в окно, будто во двор заехала машина с включенными фарами. Но машине взяться было неоткуда, и Егор на всякий случай решил не высовываться, пока не станет ясно, что происходит.

Свет померцал и стал значительно ярче. Комната наполнилась серыми контурами и тенями. Егор все-таки рискнул на цыпочках подойти к окну.

Вот оно что…

В ночном небе висела полная луна, и по ее желтому диску скользили темные обрывки облаков. Такой яркой луны Егор никогда раньше не видел. Во дворе, освещенном ее бледным рассеянным светом, было светло. Не как днем, конечно, но достаточно, чтобы разглядеть детали.

На заросшей площадке ни одной собаки заметно не было, зато кости и черепа словно светились в призрачном лунном свете.

Егор ощутил, как покрывается мурашками кожа на спине и руках.

Десятки черепов жадно смотрели в окно на четвертом этаже, где притаился единственный выживший, сумевший каким-то образом обмануть смерть…

Стараясь стряхнуть наваждение, Егор перевел взгляд в сторону арки. В ее хорошо просматриваемом пространстве было отчетливо видно торчащую вверх человеческую руку с растопыренными пальцами.

Примерно так обычно начинаются идиотские фильмы про оживших мертвецов… Но сейчас Егору было не до смеха.

Отпрянув к стене, он медленно сполз на пол, закусил большой палец правой руки и застыл, боясь пошевелиться. От ужаса перехватило дыхание, и только настойчивый стук сердца в груди да приступ удушья заставили его втянуть воздух в легкие.

Лунный стробоскоп с перебивками облаков продолжал бросать отсветы на стены комнаты, спинку кровати и пол. Тишина давила на уши, разбиваемая эхом пульса…

Прошло довольно много времени, прежде чем сердце перестало отстукивать бешеный ритм, а страх притупился и отступил. Егор не заметил, как прилег, закрыл глаза и уснул.

Ему снова снился дом, и мама, и даже изрядно наскучившая работа…

В разбитой лунным светом комнате, на заваленном старыми обоями полу свернулся калачиком человек. Он улыбался. Ему было хорошо во сне.

3

Утром, лишь выглянув в окно и оценив по-прежнему сводящую с ума красноту неба, Егор взялся делать копье. Ржавый трехгранный напильник, обнаруженный в ящике с инструментами, превратился в устрашающего вида наконечник. Оставшаяся от последнего ремонта пластиковая труба с толстыми стенками пошла на «древко». Примотав металл к пластику, Егор критически осмотрел получившееся оружие и остался недоволен: конструкция выглядела слабой, а «древко» при некотором усилии начинало гнуться. Но ничего лучше на скорую руку сделать все равно было нельзя. Второй обрезок трубы Егор набил болтами и закупорил деревянными чопиками, превратив в подобие дубинки.

Сильно хотелось пить и есть, но выходить на улицу все равно было страшно. Перед глазами все еще стояла вчерашняя картина гибели человека с ружьем. Непонятно было, зачем он бежал по открытой местности, вместо того, чтобы осторожно идти от одного подъезда, где можно было закрыться, до другого. Вероятно, его тоже выгнали на улицу голод и жажда. Хотя это должно было означать, что он, как и Егор, проснулся совсем недавно. Неужели еще один случай летаргии?

Обзаведясь собственным арсеналом из копья, ножа и дубинки, Егор почувствовал себя немного уверенней. Внутри еще теплилась безумная надежда, что версия о катастрофе и многих годах проведенных в летаргическом сне, ошибочна. Однако чем дольше он осматривался, тем больше крепла уверенность в том, что первоначальный «диагноз» оказался верным.

Компьютер, спрятанный в секретере с откидной крышкой стола, оказался покрыт темными пятнами какой-то липкой смолы. Обветшавший монитор и покоробленная тонкая клавиатура, выглядели так, словно их недавно принесли из погреба. Мобильник и букридер лежали здесь же и выглядели получше, но без электричества и они оставались бесполезными кусками пластика и металла.

Мир, в котором Егор проснулся, больше не подходил для обычного комфортного существования, когда для получения всего необходимого достаточно ходить на работу и зарабатывать деньги. Надеяться больше было не на что. Единственный шанс на спасение давала лишь его собственная способность адекватно оценивать ситуацию и находить оптимальные решения.

Какое-то внутреннее понимание того, что он теперь абсолютно один, пришло внезапно, как некое откровение, хотя вроде бы это было понятно и раньше.

Из шкафа в прихожей Егор вытащил прочную куртку-штормовку: грубая палаточная ткань – пусть и не броня, но хоть какая-то защита. Извлек из мешка сапоги и портянки, оставшиеся с тех времен, когда увлекался походами. Жесткая кирза могла защитить ноги от собачьих зубов, как раньше защищала от укусов гадюк. Опоясался старенькой, еще отцовской портупеей. Сунул за пояс нож. Взял в руку копье, примерился, нанося удар невидимому врагу. Несколько агрессивных движений дали уверенность в своих силах и на некоторое время отвлекли от гнетущей тишины…

Тем неожиданней стал толчок, от которого содрогнулся весь дом. Под ногами едва заметно дрогнул пол, в серванте тонко звякнули фужеры. Чуть погодя, где-то за окном, раздался далекий звук мощного глухого удара.

Егор бросился к окну. Но ничего нового там не обнаружилось. Все так же желтели повсюду многочисленные кости, все так же смотрело сверху большое рдяное солнце.

Не показалось ли?

Егор прошелся по квартире. Осторожно качнул сервант: фужеры знакомо зазвенели.

Видимо, не показалось.

На улицу он выбрался после финального изучения двора из окна. Открыл тяжелую подъездную дверь, выглянул наружу. Темно-красное небо, затянутое багровыми тучами, опять создавало иллюзию вечера, но Егор был уверен, что, несмотря на все световые эффекты, сейчас раннее утро. Собак видно не было. Егор рассчитывал без приключений добраться до ближайшего магазина, где могла сохраниться вода в пластиковых бутылках.

Он выбрался во двор и в который раз осмотрелся. Что-то было не так. И речь уже шла не о странном небе или костях, разбросанных повсюду – к этому Егор почти привык. Просто за короткий промежуток времени, пока он шел от двери квартиры к выходу из подъезда, что-то изменилось. Но что именно – он пока не понимал.

По-утреннему свежий воздух казался слишком прохладным для лета. Егор застегнул верхнюю пуговицу куртки, попутно прикидывая, что такой контраст температуры характерен для августа. А ведь неведомая катастрофа тоже случилась в конце июля, практически в августе. Совпадение?

Помимо арки, через которую он вчера выходил на улицу, можно было уйти еще через несколько проходов между домами, но все они вели в соседние дворы. Вчерашний труп, лежавший под аркой, куда-то делся.

Нужно было добраться до ближайшего продуктового магазина. Пить хотелось так, что Егор готов был лакать из лужи. Только луж рядом не было.

Легкий ветерок, до этого незаметно блуждавший по двору, под аркой вдруг набрал силу, захлопал полами куртки и капюшоном. С импровизированным копьем наперевес Егор осторожно выглянул на улицу.

Со вчерашнего дня здесь мало что изменилось. Разве что птиц стало больше. Помимо знакомых с детства голубей и ворон, Егор отметил несколько неизвестных ему пернатых. Птицы снимались с насиженных мест, пролетали небольшое расстояние и вновь рассаживались в кронах тополей или на крыше застывшего на перекрестке трамвая. Егор вдруг понял, что показалось странным еще накануне: в той, прошлой, жизни, он бы давно услышал веселый птичий гомон. А теперь даже беззаботные воробьи словно онемели.

Жажда мучила все сильнее. Выпитые накануне полтора литра минералки, словно ушли в никуда. При одной мысли о том, что в магазине может обнаружиться упаковка – а то и не одна – пластиковых бутылок с водой, хотелось сломя голову броситься вперед. Но с того места, где Егор выглядывал из-под арки, магазина видно не было. Удастся ли спрятаться в случае нападения собак?

Взгляд скользнул по стене дома. Решетки на окнах первых этажей и открытые лоджии на вторых давали шанс забраться туда, куда собаки залезть не смогут. Пара деревьев, до которых можно легко добежать, несколько киосков… Егор отмечал всё новые и новые потенциальные укрытия, пока не понял, что просто тянет время, опасаясь сделать первый шаг.

Держа копье перед собой, будто собаки могли выскочить прямо из-под земли, он медленно двинулся вдоль стены. И практически сразу наткнулся на труп, который раньше не замечал в траве.

Мужчина лежал на животе, в его обветшавшей одежде угадывался дорогой когда-то костюм. Судя по рукам и части щеки, которые Егор мог рассмотреть, тело отлично сохранилось. Еще вчера эта картина повергла бы его в шок, но истекшие сутки принесли столько потрясений, что Егор просто осторожно обогнул труп и двинулся дальше.

Сохранность мертвеца казалась странной, но среди других странностей, окружавших Егора с момента пробуждения, эта заслуживала внимания не в первую очередь.

До сих пор Егора поражало обилие растительности, успешно осваивающей десятилетиями принадлежащие бетону и асфальту территории. Сплошного травяного ковра здесь, конечно, не было, но небольшие деревца – в основном, сосны, березки да вездесущие тополя – росли повсюду.

Вскоре Егор заметил на дороге еще один труп. На этот раз – пожилой женщины. Старушка лежала на боку, и Егор отвел глаза, чтобы не видеть ее лица.

Чуть поодаль, на остановке, замер автобус, наполовину провалившийся одним бортом в глубокую яму прямо посреди дороги. В окна скалился различимый даже сквозь многолетнюю грязь, покрывавшую стекла, череп. На самой остановке виднелись лохмотья, оставшиеся от одежды каких-то бедолаг, да желтеющие кости.

Все чаще стали попадаться машины с хорошо сохранившимися телами внутри. Сквозь большие окна стоматологии, мимо которой вскоре пришлось идти, были видны останки пациента в кресле.

Несколько хорошо сохранившихся трупов лежало у входа в книжный магазин.

И чем дальше Егор продвигался по знакомой, но бесконечно чужой улице, тем меньше оставалось у него понимания произошедшего. Жертв той самой, давней уже, катастрофы было слишком много. Люди оказались застигнуты врасплох: практически все встреченные Егором останки были расположены так, будто смерть пришла внезапно и в одну секунду обрушилась на ничего не подозревающий город.

Под каблуками сапог иногда начинали похрустывать мелкие косточки, и тогда Егор вздрагивал и до боли в пальцах сжимал пластиковое древко своего копья. С крыши одного из домов взлетела крупная стая ворон и в совершенно неестественной тишине закружила над мертвыми кварталами.

Жажда стала нестерпимой. Егор ускорил шаг, благо до продуктового магазина уже было рукой подать…

В густом бурьяне, разросшемся на месте широкого тротуара с разбитыми когда-то клумбами, что-то зашуршало и бросилось наутек, расталкивая высокие стебли. Егор застыл как вкопанный и выставил перед собой копье.

Из травяных зарослей выскочил крупный серый кот, зыркнул на человека зелеными глазами и скрылся в слуховом окошке подвала. Вдалеке завыла собака.

Егор огляделся и перебежал через проезжую часть.

Возле магазина стояло несколько ларьков. Один из них сильно пострадал от огня, чернел оплывшим кубом. Два других просто покосились, потемнели и стали похожи на деревенские сараи. За ларьками виднелись разбитые стеклянные двери и сумрак торгового зала.

Егор в нерешительности замер рядом с широким крыльцом. Внутри магазина могли притаиться любые звери, самопальное копье может и не выручить… Но ждать дальше было не только бессмысленно, но и невыносимо: в горле окончательно пересохло.

В торговом зале царил полумрак. Стеллажи и холодильные лари стояли на тех же местах, где Егор привык видеть их каждый день, но выглядели так, словно их только что притащили со свалки. Повсюду лежали хорошо сохранившиеся человеческие тела вперемешку с костями.

При его появлении по углам зашуршало, крохотное серое тельце мелькнуло на фоне белой стенки стеллажа. Видимо, мыши в новом мире чувствовали себя прекрасно.

Магазин оказался разгромлен. И самое удивительное заключалось в том, что следы погрома выглядели свежими: кто-то совсем недавно шарил по полкам, громил стеклянные витрины и выгребал на пол содержимое холодильных ларей. Правда, судя по следам, мародерам не повезло: найти что-либо съестное здесь уже было проблематично, практически всё давным-давно сгнило. Неизвестные погромщики раздраконили шкаф с водой, но, к счастью, не смогли унести все бутылки…

Забыв обо всем на свете, Егор схватил ближайшую и, даже не пытаясь открыть крышку, срезал горлышко ножом. Пшикнуло. Он стал жадно пить. Вода оказалась скверного вкуса, но в тот момент это не имело значения: организм, казалось, впитывал влагу еще до того, как она попадала в пищевод и желудок.

Шелест множества мягких лап, донесшийся с улицы, заставил Егора оторваться от воды. Он укрылся за витриной, крепче сжал оружие и с ужасом вглядывался в просвет. Вот сейчас в разгромленный магазин ворвется стая собак, и всё закончится крайне паршиво…

Но собак не было. Шум стих. Немного подождав, Егор выбрался из укрытия и пошел вдоль полок, стараясь обнаружить хоть что-нибудь годное в пищу. Ведь ослепляющая жажда оказалась лишь авангардом чудовищного голода. И если к магазину Егор шел, думая лишь о воде, то теперь в мыслях закружились домашние пельмени в золотистой корочке плавленого сыра, наваристая гречневая каша с тушенкой…

Живот тоскливо забурчал, под ложечкой засосало, по мышцам прошла судорога. Думать о еде становилось не менее опасным, чем без нее обходиться. Встряхнувшись, Егор постарался сосредоточиться на дальнейших планах, а еду стал высматривать как бы между делом.

Следовало провести разведку, попробовать найти живых людей. Обилие мертвецов на улице ничего хорошего в этом смысле не сулило, но оставаться жить в чудовищном склепе, в который превратился родной город, было выше его сил.

Вздувшиеся и даже лопнувшие консервы, покрытые слоем ржавчины. Бесформенные куски, бывшие, видимо, когда-то крупами. Ряды полопавшихся трехлитровых банок с темными комками внутри. Аляповатые этикетки, выцветшие от времени, но не потерявшие былого рекламного задора…

Со стены жутковато улыбался заяц, вырезанный из куска пластика. Видимо, привлекал внимание к сухим завтракам, от которых остались лишь гора пустых сморщенных коробок и ковер мышиного помета.

Проще всего из города было выбираться на запад, по Московскому тракту – благо начинался он рядом. Не давал покоя другой вопрос: что делать, если зона разрушения и смерти не ограничится городской чертой? Лес Егор любил и не раз ходил в одиночные походы на несколько дней. Но одно дело выйти на природу для отдыха и развлечения, и совсем другое – жить там постоянно. По сути, даже не жить, а выживать.

Порванные или изгрызенные в лохмотья пакеты, набитые серой трухой, сухие куриные и рыбьи кости на витринах, на удивление целые бутылки растительного масла и вздувшиеся безобразными буграми, но выглядящие вполне сохранившимися, бумажные пачки с солью…

Откуда-то издалека донесся жалобный вопль. И следом – яростное рычание собак.

Ужас сковал руки и ноги, сердце отчаянно заколотилось в груди.

Еще один живой человек? Еще одна жертва одичавшего домашнего зверья? Считая самого Егора и вчерашнего разорванного псами мужчину, уже третий выживший в опустошенном городе… Была во всем этом какая-то дикая система, но понять, в чем она заключается, Егор пока не мог.

Несмотря на вновь подступивший страх, голод так и не убрал свои жадные щупальца от слипшихся в холодный комок внутренностей.

Егор торопливо двинулся дальше, уже не стесняясь обратной стороной копья выгребать содержимое стеллажей. Бумажные и полиэтиленовые пакеты с остатками чего-то мерзкого на вид он даже трогать не стал. Задержался рядом с чаем и кофе, но потом прошел дальше, понимая: сейчас не до бодрящих напитков. Хотел найти сахар, но, по всей видимости, грызуны нашли его раньше. Тушенку обнаружил в самом темном углу на нижней полке. Егор помнил эти банки с характерным рисунком, которые надоедливая реклама пыталась впихнуть покупателям с обещаниями высочайшего качества продукции, не хуже, чем во времена СССР. Несмотря на то, что рекламе Егор не верил, банки выглядели на удивление целехонькими, без вздутий и повреждений. Каждая из них оказалась покрытой тонким слоем какой-то смазки, похожей на солидол, поэтому на полукилограммовых жестянках не было и пятнышка ржавчины.

При одной мысли о том, что он может взрезать крышку и вгрызться в сочное пряное мясо, Егор чуть не потерял сознание. Но вскрывать банку прямо здесь было нельзя, и причин для этого имелось много. Стиснув зубы и стараясь прислушиваться к происходящему на улице, Егор рассовал по карманам куртки четыре банки, вернулся к стеклянному шкафу, положил за пазуху целую пластиковую бутылку с водой и осторожно подошел к выходу.

На улице было тихо. Легкий ветерок осторожно шевелил листья на огромных тополях и березах, аккуратно покачивал молодые деревца посреди дороги. Собак нигде видно не было. Лишь зловещее темно-красное небо продолжало давить на психику…

Земля под ногами опять ощутимо дрогнула, как полчаса назад. И внутри Егора словно разжалась какая-то пружина. Он побежал. Споткнулся, чуть не выронил бутылку, снова побежал.

Казалось, что он движется очень медленно, едва перебирает ногами, и что-то ужасное вот-вот догонит его. Казалось, что силы уже на исходе. К звучному вою голода, добавились унылые стенания уставших мышц. Пришлось даже притормозить возле урны, затянутой вьюнком, чтобы отдышаться. Но стоило остановиться, как страх с новой силой погнал его домой.

В арку Егор уже не вбегал, а входил, пошатываясь и придерживаясь рукой за стену. Как попал в подъезд и поднялся на свой этаж – не помнил…

Более-менее начал осознавать ситуацию, когда почувствовал божественный аромат тушеного мяса.

Моргнул.

Крышка оказалась частично взрезана и наполовину отогнута в сторону. Еще немного и он вцепился бы пальцами в ароматное содержимое банки, рискуя порезаться… но вдруг вспомнил: после длительного голодания организм может запросто отказаться от грубого угощения. Сил терпеть уже не было. Сдернув с себя куртку, Егор вскрыл бутылку с водой, вытащил из потемневшей раковины кружку и быстро развел в ней подобие мясного бульона.

Жир и мелкие частицы мяса в старой минералке еще вчера – вчера? – наверняка привели бы его к досрочному освобождению желудка, но сейчас Егор пил этот «суп» как самое чудесное угощение в мире. За первой кружкой последовала вторая, а потом он добрел до кровати и отключился еще до того, как сумел толком улечься…

Егору снился заболоченный ночной лес, освещенный полной луной, трясина под ногами и скользкие щупальца, лезущие из покрытых ряской промоин. Холодная жирная грязь, продавливалась между пальцами ног и не давала надежной опоры. Он хватался за тонкие сухие деревца, а щупальца обвивали его изодранные в кровь ноги и тянули вниз, в холодную вековую бездну.