Текст книги "По ходу пьесы. История одного пистолета. Это его дело. Внезапная смерть игрока. Идея в семь миллионов"

Автор книги: Ежи Эдигей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 51 страниц)

Глава XIII
БЕЗ ПЯТИ МИНУТ… ФИНАЛ

Аптека была совсем маленькой. Чесельский не сразу ее заметил и едва не прошел мимо. Товаров в аптеке тоже кот наплакал, а на витрине – два-три флакона с одеколоном и несколько баночек с кремом.

Хозяин аптеки – мужчина лет шестидесяти пяти. У него изрезанное морщинами, сильно загоревшее лицо. Такой загар обычно бывает у людей, долгое время проводящих на солнце. Это и понятно, так как этот пожилой человек до войны был известным спортсменом.

– Чем могу служить? – спросил он. В аптеке, кроме него, никого не было.

Чесельский показал удостоверение.

– О, проверка, – улыбнулся аптекарь. – Давненько ее не проводили. Что вас интересует? Накладные, счета, приходно-расходная книга? Патент на торговлю?

– Нет, нет, – живо возразил Чесельский. – Я хотел бы просто поговорить с вами в спокойной обстановке. Мне рекомендовал вас как солидного человека и хорошего специалиста наш общий знакомый – майор Лискевич. Я хотел бы послушать ваше мнение, а может быть, даже и совет.

– О! – приятно удивился хозяин. – Похвала из уст милиции многого стоит. Вы разрешите… Простите, не знаю вашего звания?

– Поручик.

– Вы разрешите, пан поручик, позвонить супруге, чтобы она пришла меня подменить – квартира у нас в этом же доме, на втором этаже. – И действительно, не прошло и нескольких минут, как в аптеку спустилась пани Стефанович, а хозяин пригласил гостя наверх, к себе.

– Может быть, чашечку кофе? – предложил хозяин.

– Нет, благодарю, не будем терять времени. Давайте перейдем к делу.

– Я слушаю вас. Чем могу быть полезен?

– Видите ли, меня интересует проблема зеосила.

– Зеосила? Полуфабриката для производства кремов и пудры?

– Вот именно. Меня интересует, можно ли его достать. Вы, в частности, применяете его?

– В минимальных количествах. Его очень трудно достать, поэтому я не занимаюсь пудрой, готовлю лишь кремы и лосьоны. Купить зеосил практически невозможно.

– Ну как же, в последнее время он появился на черном рынке.

– Это правда. Ко мне приходили, предлагали зеосил, но я без счетов товар не покупаю. В нечестные дела не ввязываюсь.

– И большие партии предлагали?

– Как-то раз предложили купить несколько тонн, и притом по дешевке.

– И кто же был этот добродетель?

Стефанович улыбнулся:

– Он мне паспорт не показывал. Заверял, что груз доставит по указанному адресу своим транспортом. Деньги и товар – из рук в руки. Я, конечно, отказался: во-первых, потому, что в игры с левым товаром не играю, а во-вторых, у меня и денег нет, чтобы выложить такую сумму, хотя все почему-то считают меня миллионером.

Анджей Чесельскии, понимая, что никаких других интересующих сведений от симпатичного аптекаря больше не получит, поблагодарил его и распрощался. Как бы то ни было, его подозрения начинали находить подтверждение – появились люди, пытавшиеся сбыть тонны дефицитного импортного сырья. Оно не могло появиться иначе как в результате хищений. Чесельский был уверен, что зеосил был похищен со склада промкооператива «Строитель».

Майор Лискевич по своим каналам получил аналогичную информацию. Чесельский, не теряя времени, воспользовался вторым данным ему адресом и отправился на улицу Снядецких, где помещался отдел контроля Центросоюза. Представившись, он попросил разрешения пройти к директору Капалевскому.

– У нас возникли хлопоты с одним из ваших кооперативов, – начал он.

– С каким именно?

– «Строитель», что на улице Земовита на Таргувеке.

– «Строитель» – это крупная контора. На Земовита находится только одно из ее отделений, – уточнил Капалевский.

– Не знаю, как в других отделениях, но на Таргувеке, по нашим данным, полный беспорядок. Наш участковый бессилен что-либо сделать. Самое большее, что в его власти, – это наложить штраф в несколько сот злотых. Штраф выплатят из кооперативной кассы, и все останется по-старому. Есть у нас сигналы и о том, что работники кооператива воруют и выносят ценное сырье и готовую продукцию. Имеющиеся у нас данные это подтверждают.

– Даже так?! – В глазах директора, который до этого слушал поручика с довольно безразличным видом, промелькнуло беспокойство.

– Милиции не хотелось бы поднимать лишний шум и проводить в кооперативе проверку. По нашему мнению, это бросило бы тень на всю деятельность промкооперации. Лучше решить вопрос в своем кругу, а если злоупотребления окажутся особо злостными, тогда вы сами передадите дело прокурору.

– Вы совершенно правы, пан поручик. Рад, что вы пришли к нам.

– Это неплохо, если вы нагоните на них немного страху.

– Хорошо, – улыбнулся Капалевский, – мы их малость припугнем. Кстати, по нашим каналам тоже поступают данные, что они ведут свои дела не лучшим образом. Проверку этого кооператива мы планировали на первый квартал следующего года, но, идя навстречу вашим пожеланиям, ускорим ее. – Говоря все это, директор взял телефонную трубку и нажал красную кнопку. Ответила секретарша.

– Агата на месте? – спросил Капалевский.

– Сейчас узнаю, – ответила секретарша и через минуту добавила: – На месте, пан директор.

– Скажите ей, пусть зайдет ко мне. – Директор положил трубку и, обращаясь к Чесельскому, сказал: – Это одна из лучших наших инспекторов. На местах ее боятся как огня. Похоже, главные бухгалтеры пугают ею своих детишек: не будешь есть кашку, придет тетя Агата.

Спустя минуту в кабинет вошла молодая красивая блондинка с коротко остриженными по последней моде волосами в светло-голубых джинсах и такого же цвета свитере.

– Познакомьтесь, – представил их друг другу директор, – поручик Чесельский из Варшавского управления милиции, инспектор Агатовская.

– Леокадия Агатовская, – энергично тряхнула руку поручика симпатичная пани инспектор.

Заметив удивление на лице Чесельского, директор не замедлил объяснить:

– Да, действительно, имя нашего инспектора – Леокадия, но мы все называем ее Агатой. Она уже настолько привыкла к этому, что даже не сердится. Совсем недавно кто-то попросил к телефону пани Леокадию, и она сама ответила, что никакой пани Леокадии здесь нет…

– Вы, пан директор, вечно все преувеличиваете и рассказываете всякие байки.

– Ну ладно, ладно, – сменил тему директор. – Перейдем к делу. Милиция вот настаивает на том, чтобы мы ускорили проверку кооператива «Строитель», что на улице Земовита. Возьмитесь за это дело.

– Но я должна по плану работать на «Нисе», – возразила Агатовская.

– На «Нису» может пойти Марыся Лучник. Там нет особых проблем. Она вполне справится. А вы возьмитесь за «Строитель».

– Ну, если вы так настаиваете, – согласилась пани инспектор.

– Надо им немного прочистить мозги, – пояснил Капалевский. – Милиция утверждает, что там беспорядок.

– Будьте спокойны, уж мозги я им прочищу! – пообещала Агатовская.

Выйдя на улицу, Чесельский сразу же направился к ближайшему телефону-автомату и набрал номер Леокадии Агатовской.

– Агатовская у телефона, – услышал он в трубке.

– Несколько минут назад мы с вами разговаривали в кабинете директора…

– Ах, это вы! – удивилась пани инспектор.

– Поскольку вы будете проверять «Строитель», я хотел бы перед этим поделиться с вами некоторыми соображениями, но сугубо доверительно, только между нами. Вы не могли бы выскочить из своего офиса хотя бы на полчасика?

– Попытаюсь.

– Тогда я жду вас в «Гортексе», на первом этаже.

– Мороженое или пирожные? – предложил поручик.

– Спасибо. Если можно, чаю.

– Дело выглядит следующим образом, – начал Чесельский. – У нас есть основания предполагать, что в кооперативе «Строитель» совершаются хищения одного из очень дорогостоящих, импортируемых из-за границы полуфабрикатов. На миллионы злотых.

– Зеосила? – догадалась Агатовская.

– Вот именно. Я вижу, вы прекрасно знакомы с производством.

– Это моя служебная обязанность. За это мне платят деньги.

– Случилось так, что я веду сейчас следствие по очень важному делу, которое тесным образом связано с махинациями в «Строителе», и потому мне нужна ваша помощь и содействие.

– Вы вполне можете на меня положиться.

– Речь сейчас идет о том, чтобы вы досконально изучили положение дел в кооперативе. Зеосил у них, как вы, вероятно, знаете, используется при производстве смазочных масел для бетонных работ, в частности для покрытия опалубки. Похоже на то, что в течение некоторого времени зеосил в эти масла не добавлялся, а получаемые за счет этого излишки сбывались на черном рынке.

– Понятно, – ответила Агатовская. – Вопрос не представляется мне слишком сложным. Прежде всего надо установить, сколько этих масел они произвели. Затем проверить, какое количество, согласно технологии, должно быть использовано. Ну и в конце концов выявить количество поступившего в кооператив зеосила. А потом его остаток на складе.

– Сразу видно – имеешь дело со специалистом. Недаром бухгалтеры пугают своих детишек «Агатой».

– Ага, наш милый директор уже успел вам рассказать и этот анекдот?

– Мне хотелось бы получать от вас информацию ежедневно. Как только вам удастся обнаружить излишки зеосила, к делу сразу же подключимся и мы.

– Трудность может состоять в том, что они, возможно, успели уже вывезти эти излишки со своей территории.

– Вряд ли. Как только у нас появились первые подозрения, мы установили на Начельниковской улице контрольный пост, там проверяют все грузовые автомобили, их груз и документы. Так что вывезти зеосил возможности у них не было.

– Они могли расчистить склад еще раньше.

– Думаю, они не успели этого сделать. Хотя какую-то часть налево спустить им удалось, но не все. Основная масса, скорее всего, осталась на складе – ведь афера замышлялась на несколько миллионов.

– Такие дела мне по душе, – рассмеялась Агатовская.

– Вы начнете послезавтра. Вот мой рабочий телефон. Прошу вас непременно звонить каждый день.

– А я дам вам свой домашний телефон. По телефону из «Строителя» свободно говорить не удастся.

– Прекрасно, – поручик был доволен, – я вижу, каше сотрудничество сложится самым наилучшим образом.

– В первые дни проверки, – продолжала Агатовская, – мне сначала придется познакомиться с бухгалтерскими документами, организацией труда, служебной перепиской. Не миновать знакомства и со всеми остальными отделениями «Строителя», а их разбросано по Варшаве пять или шесть. Так что, прежде чем дело непосредственно дойдет до вашего зеосила, понадобится какое-то время: дней пять, а то и целая неделя.

– Хорошо, а мы на этот период так организуем контроль, что даже мышь не проскочит с территории кооператива.

– Ну что же, мне пора возвращаться на работу. До свидания. – Блондинка встала и, опять энергично тряхнув руку Чесельскому, вышла из кафе.

Снова приходилось ждать. Вообще, поручик пришел к выводу, что это треклятое следствие, которое полковник Немирох зашифровал под кодовым названием «это его дело», складывается в основном из ожиданий.

Чесельский завел специальный блокнот и записывал в него все разговоры с Леокадией Агатовской.

Вторник, 12 октября. Ничего нового. Разбираюсь.

Среда, 13 октября. Проверяю балансовые документы и материалы последней проверки. Внешне все в порядке.

Четверг, 14 октября. Была на улице Земовита, убедилась: на складе полный хаос.

Пятница, 15 октября. Получила два письменных заявления от рабочих кооператива о том, что в течение многих месяцев в виксил не закладывалось нужное количество зеосила.

Понедельник, 18 октября. Потребовала произвести переучет.

Вторник, 19 октября. Ничего нового. Переучет продолжается.

Среда, 20 октября. Проверяю поступление и расход зеосила.

Четверг, 21 октября. Необходимо срочно с вами увидеться.

На условленную встречу Агатовская пришла крайне взволнованной.

– Вчера, – начала она рассказывать, – у нас в отделе проходило очередное заседание. Обсуждались результаты работы инспекторов. Почти все совещание оказалось посвященным моей особе. Я-де учинила форменный налет. Какое я имела право по собственной инициативе потребовать переучета?! Более того, мне грозили всяческими карами и далеко идущими выводами, вплоть до увольнения с работы.

– Директор Капалевский?

– Не только он. У председателя кооператива оказалась мощная поддержка. На меня набросилось практически все наше руководство.

– Ну а вы?

– Сказала, что переучета не отменю и всю ответственность за это беру на себя.

– Браво!

– Да, но что будет, – тревожилась Агатовская, – если переучет не даст никаких результатов? Тогда мне действительно несдобровать.

– Думаю, мы сумеем вас защитить. Но я абсолютно убежден, что в этом не возникнет необходимости. Зато у тех, кто вчера на вас набрасывался, будут очень кислые мины. Если вы хотите, мы пригласим их и попросим дать объяснения.

– Упаси боже! – воскликнула пани инспектор. – Мне потом не дадут житья!

Последующие два дня прошли в напряженной неопределенности. Наконец на третий день в трубке раздался голос, полный триумфа:

– Переучет еще не закончен, но уже на сегодня нами выявлена недостача технических масел более чем на двести тысяч злотых, а излишки зеосила на четыреста с лишним тысяч.

– Это мало!

– Что ж вы хотите – переучет только начат. Наверняка будет больше.

– А что теперь говорят те, кто так усиленно на вас нападал?

– Дело ясное: как воды в рот набрали.

Через три дня все остатки сырья были сняты. Выявились огромные излишки зеосила на складах кооператива. Больше чем на два миллиона злотых по государственным ценам. Проверка выявила, что главными «творцами» этих излишков были технолог кооператива, который исключил зеосил из процесса производства смазывающей жидкости для бетона, и завскладом, который в документах указывал использование этого сырья в производстве в соответствия с якобы установленными нормами. Участников этой махинации было, конечно, значительно больше. В число их входили шоферы и вахтеры, а также посредники, сбывавшие товар.

Майор Лискевич счел своевременным начать операцию. Все аресты произвели в один день. Провели обыски в квартирах членов преступной группы. Обнаружили ювелирные изделия, валюту и крупные суммы денег в польских злотых, никак не объяснимые официальной зарплатой этих людей.

Поручик Чесельский искал джинсы и темно-синие пиджаки.

Глава XIV
ДОЛГОЖДАННЫЙ ТЕЛЕФОННЫЙ ЗВОНОК

Через несколько дней энергично проводившегося следствия весь механизм преступной деятельности группы расхитителей в кооперативе «Строитель» стал полностью ясен. Смазывающая жидкость для опалубки производилась в двух отделениях кооператива. Основным поставщиком было отделение на улице Земовита, вторым, значительно меньшим по объему, – на Жерани. Зеосил складировался только на Земовите, что позволяло преступникам свободно вывозить его за ворота. Отделение на Жерани вообще не было посвящено в махинации, творившиеся на Таргувеке, и производило виксил в соответствии с требованиями стандарта.

Несколько дней допросов, проведенных группой следователей майора Лискевича и прокуратуры, – и, как это обычно бывает, «мелкая рыбешка» преступной шайки стала «пускать пузыри». Из их показаний следовало, что во главе стоял инженер Вацлав Пакош, главный технолог и руководитель работ по производству смазки на Таргувеке. Правой рукой его являлся завскладом Александр Вишневский. Оба они загребали львиную долю наживы. Всем остальным доставались жалкие крохи.

Преступные комбинации осуществлялись настолько ловко, что все документы казались абсолютно достоверными, и не только председатель кооператива, но даже главный его бухгалтер, Станислав Малиновский, не могли и заподозрить, что за их спиной осуществляются хищения на миллионы злотых. Лишь кропотливый анализ огромного количества документов с одновременным переучетом на складе позволили выявить изобретательно создаваемые излишки дефицитного импортного сырья. Излишки, которые преступники не успели сплавить на черном рынке.

Ни на одном из допросов ни разу не называлось имя Зигмунта Стояновского. Майор Лискевич знал, что выявлением убийцы Стояновского займется его младший коллега, поручик Анджей Чесельский.

А поручик тем временем чуть не до белого каления доводил сотрудников отдела криминалистики, таская им целые вороха мужских брюк. И притом не только джинсов: он опасался, не ошиблась ли, часом, работница химчистки, пани Мария Болецкая, и, возможно, не совсем точно определила, на каких брюках она заметила пятно. С темно-синими пиджаками хлопот было еще больше. Здесь не удавалось ограничиться одним лишь исследованием их под инфракрасными лучами, приходилось проводить множество самых разных и сложных лабораторных опытов.

Когда работа эта была наконец успешно завершена, в городское управление милиции пригласили Марию Болецкую. Чесельский разложил перед ней больше десятка фотографий самых разнообразных брюк. Джинсов, брюк из вельвета, из шерсти в клеточку, из лавсана. На всех явственно просматривались разной формы пятна. Работница химчистки не колебалась ни минуты, она сразу указала на джинсы с овальным пятном в форме крупного гусиного яйца на правой штанине, чуть ниже колена.

– Вот эти, – решительно проговорила она. – Я хорошо помню. Бандит был в них, когда убил инженера, вышедшего из автомобиля.

Анджей Чесельский решил, что настало время заключительного акта операции. В кабинет ввели Александра Вишневского. За машинку, как обычно, сел Шиманек. Записав анкетные данные арестованного, поручик спросил:

– Вы меня узнаете?

– Я вас видел у нас в кооперативе, когда лопнул мешок с зеосилом и вас с головы до ног накрыло белым облаком.

– Тогда вы пытались еще утешить меня тем, что сами недавно отнесли в химчистку свои заляпанные виксилом брюки. Но я, к сожалению, не сразу понял, что эти слова имеют прямое отношение к совершенному вами убийству Зигмунта Стояновского. И к тому, что вы так упорно охотились за мной.

– Я не понимаю, о чем вы говорите.

– Прекрасно понимаете, а у меня, кроме того, есть неопровержимые доказательства. Сейчас я вас с ними познакомлю. Вы проиграли, пан Вишневский, и вам не остается ничего другого, как признаться во всем содеянном. Дело очень серьезное: одно убийство и два неудав-шихся покушения на сотрудника милиции. Вам грозит смертный приговор. Искреннее признание в совершенном преступлении суд принимает во внимание как смягчающее вину обстоятельство. Советую над этим подумать.

– Я никого не убивал, – упрямо твердил Вишневский.

– Вы задумали и совершили исключительно дерзкое убийство. Оно вам удалось. Но, как во время убийства, так и позже, вы допустили множество ошибок. Преступление никогда не удается скрыть. Преступник обязательно оставляет следы.

– Не понимаю, о чем вы говорите.

– Ну хорошо, тогда перейдем к фактам. Итак, на двухкилограммовой гире, найденной возле трупа Стояновского, обнаружены микроследы зеосила. Вот заключение отдела криминалистики, можете прочитать. Неопровержимое доказательство того, что инженера убил некто, имеющий дело с зеосилом. Это след, указующий на ваш кооператив как на место работы убийцы.

Вишневский молчал.

– В кооперативе, а точнее говоря, на складе кооператива обнаружено три комплекта гирь. Один из них неполный. В нем недостает одной двухкилограммовой гири. Сравнение найденной гири с остальными показывает, что она взята именно из этого комплекта.

– Ну и что из того? Гирю мог украсть кто-нибудь случайно приходивший в кооператив или убийца, чтобы бросить подозрение на меня.

– Все правильно, – согласился поручик, – но у нас есть свидетель убийства. Он стоял в подворотне, и вы его не заметили. Зато свидетель хорошо вас видел и даже заметил жирное пятно на ваших джинсах. На голове у вас была серая кепка, вы были в светлом плаще. Многие работники кооператива показали, что не раз видели вас в этой кепке и таком плаще. Правда, мы их у вас не нашли – вероятно, вы их уничтожили. Но выбросить новые джинсы пожалели. Вот они. – Поручик достал брюки из шкафа. – Ваши?

– Мои. И что из этого? На них нет никакого пятна.

– Ошибаетесь. Вы, естественно, отдавали брюки в химчистку, и мы даже установили, в какую именно, но пятно все-таки осталось. Простым глазом невидимое, но зато отчетливо заметное в инфракрасных лучах. Вот фотография, полученная с помощью такого аппарата, – поручик протянул Вишневскому фотографию. На правой штанине ясно виднелось пятно овальной формы.

Допрашиваемый впился взглядом в фотокарточку, словно перед ним возник вдруг страшный призрак.

– Свидетель вашего преступления, Мария Болецкая, – продолжал Чесельский, – узнала эти джинсы среди десятка разных других брюк. Она работник химчистки, и у нее профессиональный глаз. Ее показания запротоколированы. Хотите ознакомиться?

– Нет.

– Одно вам удалось почти безошибочно. Это первое покушение на мою особу. Вы снова рискнули пойти на преступление в центре города, неподалеку от милиции. Если бы не молниеносная реакция пани Стояновской, мне бы теперь с вами не разговаривать, хотя от правосудия вам все равно не удалось бы уйти. По этому покушению, признаюсь откровенно, у нас нет никаких улик. Иное дело с бомбой, присланной вами сюда к нам, в управление милиции. Вы работали в резиновых перчатках и не оставили следов ни на книжках, ни на коробке со взрывчатым веществом. Но были одеты в тот день в синий пиджак. Его рукавом вы задели обложку второго тома книги, не поврежденного вами, и в результате на ней остались микроследы – мельчайшие шерстинки. Вот пиджак. – Чесельский снова открыл шкаф. – А вот заключение отдела криминалистики, подтверждающее, что шерстинки эти – с вашего пиджака. Бомба была изготовлена с использованием капсюля и охотничьего пороха. Такие же капсюли и порох найдены в вашем доме. Вы охотник, член охотничьего общества и покупали охотничьи принадлежности совершенно легально. С целью, конечно, охоты, а не для того, чтобы убивать людей. В вашей квартире найдена также пластина, из которой изготовлена пружина взрывного устройства. Вы полагаете, нужны еще доказательства?

Вишневский не отвечал.

– Вы имеете право молчать. Можете даже говорить неправду Это мы, милиция и прокуратура, обязаны доказать вашу вину. Собранные нами улики вполне достаточны для того, чтобы составить обвинительное заключение. Убедительны они будут и для суда, независимо от того, признаете вы свою вину или нет, скажете правду или будете продолжать отпираться. Да, я забыл еще об одном: служащая почтового отделения на улице Сверчевского тоже опознала вас среди показанных ей фотографий: вы тот человек, который отправлял бандероль в адрес городского управления милиции – в ее практике это единственный случай, когда бандероль отправлялась в Варшавское управление милиции, учреждение, находящееся тут же рядом, за углом. Повторяю еще раз – вы проиграли, пан Вишневский.

– Я… я не хотел убивать. Это Пакош меня заставил.

– Расскажите, как все было.

– Я выносил понемногу зеосил. Совсем крохи, по килограмму-два… Однажды меня поймал на этом Пакош. Он посмеялся над моей глупостью и сказал, что такие «несуны» обычно и гниют в каталажках. Надо провернуть операцию, но такую, которая дала бы миллионы. Тогда-то мы и перестали закладывать зеосил при производстве виксила. Быстро образовались огромные излишки. Часть из них мы вывезли под предлогом доставки в отделение на Жерани. Но остального продать не успели: однажды Пакош пришел и сказал о провале – Стояновский обнаружил, что виксил не отвечает требованиям стандартов, позвонил Пакошу и пригрозил, что отдаст пробы на анализ. Чем это могло кончиться – ясно.

– Тогда вы испугались и прекратили вывоз вексила со склада, так?

– Да. Пакош тут же снова распорядился закладывать зеосил в изготавливаемый нами виксил. А мне сказал, если я не хочу лет десять отсидеть в тюрьме, надо убрать Стояновского… При этом объяснил, что если бы Стояновский не знал его лично, то он управился бы с этим сам. Он же, после того как вы к нам приходили, послал меня в то кафе. А по телефону вам звонила и договаривалась о встрече «Под курантами», выдав себя за Стояновскую, его жена. С бомбой – тоже его идея. Он знал, что я занимаюсь охотой и у меня есть порох. Он сделал и передал мне чертеж бомбы. Я полностью был в его руках и боялся ослушаться. – Вишневский в изнеможении умолк.

– Сегодня на этом закончим, – решил поручик. – Завтра допрос продолжим. Вы подробно мне расскажете, как сложилась ваша преступная группа и как вы осуществили убийство Стояновского.

– Это все он, он меня подбил!

– Определить степень вины каждого из вас – дело суда.

Отправив арестованного, Антек Шиманек весело рассмеялся:

– Ну, кажется, все!

– Не спеши радоваться, – остудил его пыл поручик. – Предстоит еще немало повозиться со всеми другими членами шайки. Прокурору надо сдать дело застегнутым на все пуговицы. Признание главного преступника – еще полдела. Важно установить, кто был организатором и зачинщиком преступления, а кто работал «на подхвате».

– Это все понятно. Но главное сделано!

В этот же день, вечером, Анджей Чесельский набрал хорошо знакомый ему номер. Когда на другом конце отозвался низкий мелодичный голос, поручик, волнуясь, сказал:

– Говорит Анджей…

В трубке наступило долгое молчание.

– Алло, ты слышишь меня?

– Я уж думала, ты не позвонишь никогда.

– Сегодня наконец преступление раскрыто. Убийца Стояновского арестован и признал себя виновным.

– Да…

– Скажи, я могу прийти к тебе?

– Приходи скорее! – услышал он в трубке.