Текст книги "По ходу пьесы. История одного пистолета. Это его дело. Внезапная смерть игрока. Идея в семь миллионов"

Автор книги: Ежи Эдигей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 51 страниц)

Глава IX
НОВЫЕ ВЕРСИИ

Все ближайшие дни после выписки из больницы поручик Анджей Чесельский и подпоручик Антоний Шиманек ничем другим не занимались, как только с утра до самого вечера штудировали материалы следственного дела. Они чуть ли не по минутам воспроизводили в памяти во всех деталях те шаги и действия, которые предпринимал поручик с момента принятия дела об убийстве Зигмунта Стояновского.

Поручик почти полностью оправился от последствий нападения; поначалу, правда, у него случались еще порой легкие головокружения, но вскоре прошли. Вот что значит двадцать восемь лет от роду!

Анджей надеялся, что Ирена позвонит первой, но телефон молчал, а он, помня их последний разговор, тоже не набирал знакомый ему номер, даже старался обходить стороной Театральную площадь, чтобы не поддаться искусу. Он считал, что Ирена, пожалуй, права и решение их проблемы должно созреть само собой.

А время бежало неукротимо, неустанно. Неустанно и прокурор Жерновский, осуществлявший надзор за ходом следствия, интересовался результатами работы. Со стыдом каждый раз приходилось докладывать, что никаких новых данных нет.

И вот однажды раздался телефонный звонок. Чесельский тут же схватил трубку – как всегда, он надеялся услышать голос Ирены. Но, увы, в трубке раздался мужской голос:

– Поручик Чесельский? Здравствуйте, говорит Януш Адамчик.

– Здравствуйте, рад вас слышать.

– Вы знаете, мне тут припомнился один разговор с Зигмунтом, разговор не совсем обычный, вот я и решил вам позвонить. Разговаривали мы примерно за месяц до его гибели, и, возможно, то, что я вам скажу, не имеет никакого отношения к делу, но все же мне хотелось бы, чтобы его содержание вы знали.

– Все, что касается Стояновского, для нас важно.

– Мне сложно сейчас приехать к вам, – продолжал Адамчик. – Дело в том, что мы взяли на себя повышенные обязательства: до зимних заморозков, досрочно завершить монтаж опор эстакады, и я теперь целыми сутками безвылазно сижу на стройке. Работаем в две смены, а людей, особенно инженерного состава, не хватает, даже не представляю, как мне выбраться к вам хотя бы на час. Я теперь уж и дома стал редким гостем. Жена говорит, ты, мол, хоть детям присылай поздравительные открытки, а то уходишь ни свет ни заря, когда они еще не проснулись, и приходишь, когда уже спят.

– Нет проблем, – ответил поручик, – я сейчас же сажусь в машину и через двадцать минут буду у вас. Хорошо?

– Конечно, я как раз и хотел вас просить об этом.

Поручик, повесив трубку, передал разговор Шиманеку.

– Возьми машину без милицейских знаков и с водителем, да чтобы он глаз с тебя не спускал.

– Что ты ко мне пристаешь со своими выдумками, – . разозлился Чесельский, – я вроде не американский президент, чтобы ездить с гориллами.

– У тебя башка не зажила, а тебе неймется схлопотать еще раз, – настаивал на своем Шиманек. – Мало тебя полковник предупреждал…

Инженер ждал Чесельского возле своей будки на колесах и сразу же предложил осмотреть стройку.

– Давайте пройдемся, так мы меньше будем привлекать внимание. Хорошо, что вы приехали в штатском.

– А я почти и не ношу формы, – ответил Чесельский, – разве что в сугубо официальных и торжественных случаях.

Они шли вдоль длинного ряда высоченных колонн – опор будущей эстакады. Торуньская трасса на этом участке все заметнее вырастала из земли. Быстрее даже, чем грибы в лесу. Повсюду кипела работа. Поминутно мимо них проезжали бетоновозы, доставлявшие на стройку бетон. Поручик с интересом осматривался вокруг. Инженер давал пояснения:

– Стоимость Торуньской трассы в три раза больше ранее построенной Лазенковской. В будущем здесь будут сходиться все автострады, пересекающие Польшу с севера на юг и с запада на восток, она свяжет всю страну со столицей – с Варшавой.

Чуть сзади за инженером и поручиком следовал еще один человек, тоже в штатском, – сотрудник уголовного розыска, исполнявший роль шофера и, судя по всему, соответственно проинструктированный Шиманеком.

– Теперь то, о чем я говорил вам по телефону, – сменил тему Адамчик. – Дело было так: примерно за месяц или полтора до убийства, точной даты я не помню, Зигмунт сказал мне: «На бетонном заводе цемент теперь стали воровать целыми вагонами». Я не придал особого значения его словам, поскольку знал, что для Зигмунта любой, кто работал чуть хуже, был уже вором и жуликом. А потом, помедлив, добавил: «Сейчас всюду, от Жераня до самой Яблонной, все строят себе теплицы. А похоже, никто из этих «огородников» по официальным каналам цемент не покупает. Во всяком случае, в таких количествах, которые необходимы для всей постройки. Где же они берут стройматериалы? Проще всего, конечно, цемент раздобыть у нас. Под боком. Цементовоз свернет в сторону, сбросит пару мешков и, даже не опоздав, как ни в чем не бывало прибудет на стройку.

– Любопытно… и, возможно, правда? – отозвался поручик.

– Тогда я не придал этому особого значения и сказал: «Ты знаешь, Зигмунт, у нас своих забот полон рот, не бери себе в голову чужие. Для нас что главное? – вовремя получать бетон. А цементом пусть занимаются те, кому положено, – на комбинате. У них жесткие нормы, они знают, сколько бетона должно получиться из одной тонны цемента. Так что пусть уж они и контролируют. Дело это не твое». Но Зигмунт уперся: «Да что – количество?! Количество всегда получится: возьмут чуть побольше воды и щебня – вот тебе и количество. Воду никто не проверяет – бог ее знает, сколько залили, а щебень получают целыми составами, и контроль за ним не такой, как за цементом. На бетономешалках ничего не стоит выкроить несколько, а то и десяток мешков цемента за счет щебня и воды. При таких объемах потребления, как у нас, никто этого и не заметит. Даже специальный анализ и то вряд ли выявит существенную разницу. А ты знаешь, сколько сейчас стоит на черном рынке мешок цемента? Хватит не только на выпивку».

– Тут он был прав: месяца не проходит, чтобы милиция не накрыла расхитителей стройматериалов, – согласился поручик.

– А я, честно говоря, тогда разозлился на Зигмунта – вечно ему надо совать нос не в свои дела. «Вот и пойди, – сказал ему, – к директору бетонного завода, а то и к самому генеральному, только мне голову не морочь. У меня и своих забот хватает – некогда на чужие подворья заглядывать, сотни людей под началом, и за каждым присмотри, а ты тут цепляешься за какой-то мешок цемента».

– Ну а что он?

– Сказал – пойдет, только сначала соберет факты, чтобы все было ясно.

– И ходил?

– Не знаю. Мне вскоре пришлось выехать в командировку в Чехословакию, а когда я вернулся, Стояновский уже погиб.

– А вы сами не интересовались на комбинате или у дирекции, имели у них место факты хищения цемента?

– Нет, лично я не интересовался и не знаю, обращался ли к ним Стояновский, хотя думаю, что его предположения могли иметь основания. Если говорить откровенно, я и сам не раз задумывался, откуда люди, строящие теплицы, берут цемент, стекло, жесть, а тем более железную арматуру, которую достать еще труднее, ведь она почти не бывает в розничной продаже. И не секрет, что частные строения растут порой куда быстрее, чем многие наши заводские корпуса, строящиеся государственными организациями, которые в принципе не должны иметь недостатка в стройматериалах. Весь этот разговор с Зигмунтом пришел мне на память только сегодня, и я тут же позвонил вам, так что у меня не было даже времени проверить какие-либо факты.

– Ну что ж, может быть, даже лучше, что об этом никто не знает, – решил поручик. – Если инженер Стояновский нащупал верный путь раскрытия махинаций и его смерть с этим связана, предпочтительнее, чтобы наш разговор остался в тайне – для вашей личной безопасности. А мы по своим каналам проверим, насколько основательными были предположения Стояновского.

– Вы полагаете, они могли его за это убить?

– Если речь идет не о мелких хищениях, а о крупном деле, поставленном на широкую ногу, то замешанные в нем люди из опасения быть разоблаченными могли не остановиться и перед убийством.

– Крупные хищения на бетонном заводе возможны только с ведома и с участием его руководства. Директора завода, инженера Верначика, я хорошо знаю. Это безусловно честный человек.

– А другие? Вы тоже готовы поручиться за их честность?

На лице Адамчика отразилась неуверенность.

– За последний год у них много людей сменилось, особенно инженерного состава, и я знаю не всех. Но многих, работающих давно, знаю хорошо и не думаю, чтобы они оказались способны на столь неблаговидные дела.

– Обычно любая преступная группа, – заметил поручик, – начинает с мелких краж и хищений, а затем, когда воочию убедится, что отработанная ею система хищений – совершенна и раскрыть ее никому не удастся, «дело» разрастается, а привычка преступников к легкому и быстрому обогащению приводит к непомерному росту аппетита. Такова история всех крупных дел, связанных с хозяйственными преступлениями. Вспомните аферы с мясом, с текстилем, громкое «ртутное» дело и другие. Сам директор может быть кристально честным человеком, а расхитители будут орудовать за его спиной. Достаточно, если в сговор войдут кладовщики, сторожа, шоферы и лица, осуществляющие контроль за использованием цемента. Документация при этом всегда будет в полном ажуре. Директор ведь не может неотлучно находиться подле бетономешалок и лично контролировать, сколько в них загружается щебня или заливается воды. А полученные за их счет излишки цемента тем временем будут спокойно уплывать за ворота.

– Да, но качество бетона периодически проверяется.

– Думаю, экспертизы в условиях нестационарного производства вряд ли отличаются особой тщательностью. Да и тот, кто осуществляет эти экспертизы, тоже может входить в состав преступной группы.

– Ну, все это, конечно, возможно, не берусь спорить, – согласился Адамчик. – Во всяком случае, вспомнив свой разговор с Зигмунтом, я счел своим долгом передать его вам.

– Вы правильно поступили, и я благодарю вас за эту информацию. Но договоримся считать наш разговор сугубо конфиденциальным, хорошо?

Вернувшись со стройки, Чесельский поспешил с докладом к полковнику Немироху. «Старик» внимательно все выслушал.

– Мы столько раз оказывались на ложном пути, быть может, на этот раз напали наконец на верный… – раздумчиво проговорил Немирох. – Возможно, здесь и кроется с таким трудом искомый нами мотив преступления. Свяжись с майором Лискевичем, начальником отдела по борьбе с хищениями. Он в этих делах разбирается лучше нас. Пусть проверят.

Майор Лискевич воспринял сообщение поручика без особых эмоций.

– Да, конечно, – сказал он, выслушав Чесельского, – проблемой хищений строительных материалов на государственных предприятиях мы занимаемся и кое-каких результатов добились. Но никому еще никогда не удавалось ликвидировать хищения и спекуляции только путем директив и мер пресечения. Изжитие дефицита – вот ключ к решению проблемы полной ликвидации черного рынка. А в настоящее время, при столь напряженных планах строительства, государство пока не в состоянии обеспечить цементом розничную торговлю. И в этом – главное… Нам известно, конечно, о массовом строительстве частных теплиц, дач, вилл… Но что касается теплиц, то для их строительства требуется сравнительно немного цемента – только на фундамент да пол. Притом, надо сказать, это строительство в принципе поощряется и определенное количество материалов для него продается по вполне легальным каналам. Другое дело – хватает ли этого… На бетономешалках, работающих на Торуньской трассе, хищения цемента маловероятны. И вы знаете почему?

– Нет, конечно…

– Все дело в мешках, в обыкновенных мешках.

– То есть как – в мешках?

– Да вот так: чтобы украсть цемент, его надо в чем-то вывезти за ворота завода.

– Но ведь цемент обычно упакован в бумажные или целлофановые мешки по пятьдесят килограммов.

– В такой таре он доставляется на мелкие стройки. А на крупные его развозят прямо с цементных заводов в больших цистернах. Здесь он либо складируется в специальные емкости, либо сразу загружается в бетономешалки. В обоих этих случаях за счет нарушения технологии, установленных норм преступник действительно может получить на заводе избытки цемента. Но как его вывезти?

– В цистерне, в которой цемент доставлен.

– Частный покупатель вряд ли станет приобретать насыпной цемент Ему, как правило, требуется всего несколько, ну десятка два, мешков. А цистерной перевозится тонн двенадцать – количество, достаточное для строительства средних размеров кирпичного здания, а не какой-то там теплицы или дачи. Кроме того, цистерна – громадный специализированный автомобиль и слишком уж бросается в глаза, так что частный покупатель не рискнет впускать ее на свой участок. Как свидетельствует наша практика, ворованный цемент чаще всего доставляется в простых грузовиках, а то и просто в багажниках легковых автомобилей.

– Значит, наша версия несостоятельна?

– Ну, так категорически я утверждать не берусь, – возразил майор, – изобретательность расхитителей не знает границ. Они вполне могли измыслить какие-нибудь методы хищения насыпного цемента. Одним словом, мы тщательно исследуем этот вариант. Проведем проверку на бетонозаводе. Направим туда группу наших сотрудников, возьмем под контроль дороги, ведущие с завода и на завод. Похищенные материалы проще всего обнаружить при их перевозках.

В последующие дни сотрудникам майора Лискевича пришлось немало потрудиться. Патрули задерживали и проверяли все автомашины, проходившие вблизи завода. Владельцы теплиц на разные лады объясняли, где и как они приобрели строительные материалы.

Как обычно, такого рода проверки выявили самого разного рода нарушения и преступления. Одни из них сразу же подлежали передаче в прокуратуру, за другие накладывались соответствующие штрафы. Однако ни одного доказательства, свидетельствовавшего о незаконном вывозе цемента с бетонозавода, получить не удалось.

Майор был прав, считая, что воровать насыпной цемент трудно. Теоретически существовала, конечно, возможность того, что на заводе насыпной цемент фасуется в мешки. Но занятие это слишком хлопотное и заметное. А кроме того – где взять мешки?

Поручик Чесельский, ознакомившись с докладом майора о результатах проверки, только горестно покачал головой – бедняга стал привыкать к провалам всех своих версий по этому делу.

Со дня убийства Зигмунта Стояновского прошло больше месяца, а убийца все еще оставался на свободе, и ничто не предвещало возможной в ближайшее время перемены.

Однако…

Глава X
БАНДЕРОЛЬ С КНИГАМИ

– Поручик Чесельский, на ваше имя пришла бандероль, – сообщила по телефону сотрудница канцелярии.

– Какая бандероль? Служебная?

– Нет, из книжного магазина «Книга – почтой». Бандероль с книгами.

– Я не заказывал никаких книг.

– Не могу вам ничего сказать. На обертке ваше имя. Две книги, перехваченные бумажной лентой, два толстых тома. Из-под наклейки видно название – «Великая коалиция»[5]5
  Широко популярная в Польше книга В. Т. Ковальского «Великая коалиция, 1941–1945».


[Закрыть]. Вы сами придете или вам принести?

– Передайте с кем-нибудь при оказии ко мне в кабинет.

– Дежурный сейчас будет разносить почту, он вам и занесет.

– Спасибо.

Поручик положил трубку и, обращаясь к Шиманеку, сказал:

– Чертовщина какая-то: на мое имя из магазина «Книга – почтой» пришла бандероль с книгами. А я никаких книг там не заказывал. Любопытно, кто это решил сделать мне такой подарок?

– Что за книги?

– Сказали «Великая коалиция»…

– Везет же людям: за ней сейчас все гоняются, она буквально на вес золота; говорят, на черном рынке стоит семьсот злотых, а по официальной цене едва двести. Может быть, это прекрасная Ирена решила преподнести тебе такой приятный сюрприз? Кстати, как у нее дела?

– Не знаю. Думаю, она здорова.

– Как тебя понимать?

– Да так и понимать: я не виделся с ней со дня выписки из больницы.

– Не может быть!

– Честное слово, не виделся. И даже по телефону не говорил.

– И не отнес ей букетика цветов с благодарностью за спасение тебе жизни и за все, что она для тебя сделала?!

– Полковник же официально выразил ей благодарность…

– Ну знаешь, ты просто кретин или, скорее всего, обыкновенный чурбан!

Дальнейшие соображения подпоручика на этот счет прервал капрал Ябковский, доставивший Чесельскому бандероль. Действительно, это оказались два толстых тома, перехваченных лентой из плотной оберточной бумаги. На ней – белая наклейка с машинописным текстом: «Варшавское городское управление милиции, дворец Мостовских, поручику Анджею Чесельскому».

Посылка была перевязана цветным шнурком, какой обычно используется в книжных магазинах. Поскольку бумажная лента была значительно уже, чем книги, поэтому можно было прочесть на корешках: «Великая коалиция», а чуть ниже – на одном томе римская единица, а на другом – двойка. На оберточной ленте с задней стороны шариковой ручкой написано: «Книга – почтой», ул. Сверчевского, Варшава.

Чесельский повертел бандероль, достал ножницы, собираясь разрезать цветной шнурок.

– Погоди-ка минутку.

– Ты чего?

– Положи, не трогай…

Чесельский, не переча, положил книги на стол, но взглянул на приятеля с удивлением.

– Что-то берут меня сомнения насчет бескорыстных доброхотов, – проговорил Шиманек. – Один раз тебя уже пытались укокошить, а теперь вот эта непонятная бандероль. Черт ее знает, что в ней! Ну подумай сам: ты не заказывал – и вдруг тебе приносят самую дефицитную книгу. Ты с кем-нибудь говорил о ней? Просил кого-нибудь достать ее? Нет! Вот то-то и оно!

– Пока я десять дней валялся в больнице, мы с Иреной много говорили о литературе. Точно не помню, но вполне возможно – я называл эту книгу. У меня дома есть в библиотечке несколько книг о второй мировой войне, а вот «Великую коалицию» я как-то прозевал и не подписался на нее.

– Раз такое дело, звони сейчас же Стояновской и спроси, не от нее ли этот подарок.

– Не буду я ей звонить.

– Ты просто идиот! Вы что – поссорились?

– Да нет, не буду я ей звонить, и все.

– В таком случае я позвоню. – Шиманек нашел в справочнике номер телефона кафе «Аида». Ему повезло – Ирена была на работе. Она подошла к телефону.

– Пани Ирена, говорит подпоручик Шиманек. Я хотел бы узнать у вас, в последнее время вы не делали, часом, какого-нибудь подарка Чесельскому.

– Я? Подарка Чесельскому? Нет! – в голосе Стояновской звучало удивление.

– Вы не посылали на имя Анджея по месту его работы два тома «Великой коалиции»? – продолжал допытываться Шиманек.

– Нет, а почему вы об этом спрашиваете?

– Дело в том, что Анджей получил эти книги и не знает, кого за них благодарить.

– А сам он не мог меня об этом спросить?

– Я сказал ему то же самое, но он постеснялся вас беспокоить.

– Никому никаких книг я не посылала! – Стояновская положила трубку.

– Нам не остается ничего другого, как обратиться для вскрытия бандероли за помощью к специалистам-пиротехникам.

– Не дури, – возразил Чесельский, – не смеши людей. Ты, похоже, насмотрелся или начитался американских детективов… А впрочем, знаешь, давай доложим полковнику, пусть он решает, как поступить.

Полковник полностью поддержал Шиманека и даже запретил обоим офицерам находиться в комнате, где лежала таинственная бандероль, а сам занялся поисками специалиста, который сумел бы обезвредить вполне возможно находящееся в бандероли взрывное устройство. Проблема оказалась не столь уж простой, поскольку в Польше, к счастью, такого рода преступления встречаются редко. И все же в Главном управлении милиции отыскался человек, который, будучи по профессии сапером, специально занимался изучением технических средств, применяемых при таких преступлениях. Капитан Лясковский, узнав, о чем идет речь, искренне обрадовался, что его теоретические познания могут принести наконец практическую пользу, и без проволочек, тотчас же, явился в городское управление. Он принес с собой довольно увесистый чемодан со множеством всяческих приборов и приспособлений, которые могли понадобиться в его трудной и опасной работе.

– Если бандероль доставил в управление почтальон, а в кабинет принес дежурный, то сам собой напрашивается вывод, что ее без опасений можно взять в руки. Часовой механизм здесь, пожалуй, исключается. Вероятнее всего, установлен взрыватель, срабатывающий при вскрытии бандероли. Притом мину, надо думать, заложили только в одну из книг, вторая останется вам, поручик, на память об этом событии.

– А я лично думаю, все значительно проще: кто-то из знающих о моем увлечении историей решил сделать мне приятный сюрприз.

– Сюрприз? Пожалуй, похоже… Но вот – приятный ли? Ну что ж, сейчас посмотрим. Только для этого нам придется выехать в какой-нибудь пустынный уголок на берегу Вислы; на пляжах в эту пору, слава богу, ни души, а заряд здесь вряд ли большой силы, на открытом воздухе не причинит особого вреда. Надо сказать, такого рода бомбы у нас изготовляются редко и крайне примитивно, не то что на Западе, где в этом смысле изощряются на все лады.

– Ошибиться вы не боитесь, капитан?

– А вы знаете поговорку: сапер ошибается только один раз. Впрочем, о такой возможности в данном случае я не думаю – я почти твердо знаю, какое именно устройство обнаружим мы внутри: примитивный ударный механизм с пружиной, который, высвобождаясь, разбивает капсюль. Мне встречались «игрушки», сконструированные по этому принципу. Их называют – «медаль за отвагу». Медаль кладется на видное место, скажем на стол, а соединенный с ней пакет со взрывчаткой прячется поблизости. Когда кто-нибудь, заинтересовавшись медалью, берет ее в руки, чтобы получше рассмотреть, раздается довольно громкий взрыв. В данном случае наверняка нечто подобное.

Капитан спокойно зажал бандероль под мышкой и в сопровождении обоих офицеров вышел из здания управления. Они поехали на пляж в Саской Кемпе. Выбрав место поукромнее, Лясковский раскрыл свой чемодан, достал из него разные приспособления: целую коллекцию разнообразных ножей и ножичков, спиц и тонких прозрачных пластинок из пластмассы.

Затем осторожно принялся срывать бумажную ленту. Внимательно осмотрел шнурок. Взяв длинный тонкий нож, он попытался просунуть его между страницами обеих книг В том с римской цифрой «II» нож вошел без труда и конец лезвия вышел с другой стороны. Не встретило тонкое лезвие сопротивления и между двумя томами. Но когда дело дошло до первого тома, то нож вошел между страницами всего на каких-нибудь два сантиметра и сразу же уткнулся в препятствие. При попытках ввести его с других сторон повторялось то же самое – острие неизменно наталкивалось на какую-то преграду.

– Все ясно, – сказал капитан, проведя все эти манипуляции, и подошел к офицерам, с безопасного расстояния наблюдавшим за его действиями.

– Итак, в первом томе. Притом бомбочка именно такой конструкции, как я и предполагал. Второй том в порядке.

Теперь капитан спокойно разрезал цветной шнурок, которым были связаны книги, крепко зажал первый том, отложил его в сторону и придавил сверху каким-то грузом, а второй том спокойно перелистал и протянул Чесельскому.

– Первый том придется, поручик, поискать в магазинах, – сказал он с улыбкой, – тот, что вам прислали, не годится для чтения.

Настал самый ответственный момент. Лясковский осторожно просовывал тонкую прозрачную пластинку под обложку книги, не давая в то же время той раскрыться. Когда пластинка установилась наконец в нужном месте, капитан, сильно прижав ее, открыл обложку, а пластинку придавил грузом.

– Идите сюда, – позвал Лясковский офицеров, – взгляните на это «чудо современной техники».

Чесельский с Шиманеком подошли. В раскрытой книге под прозрачной пластинкой просматривалась какая-то металлическая банка с прикрепленной к ней стальной пружиной в форме греческой буквы «омега». Рядом из банки чуть высовывался латунный капсюль, какие обычно используются в охотничьих патронах.

– Я же говорил – примитивная работа, – с чувством некоторого самодовольства заметил Лясковский. – Но заряда этой «игрушки» вполне достаточно, чтобы отправить любопытного читателя к праотцам. Стоило открыть обложку, как пружина сразу высвобождалась и ударяла по капсюлю. А поскольку взрывчатое вещество заключено в корпус нз металла, взрыв был бы довольно мощный.

– Что теперь делать дальше? – спросил Чесельский.

– Ну, остались сущие пустяки, – пошутил капитан. – Сначала нужно сдвинуть пластинку, чтобы захватить и извлечь пружину, а все остальное уже не более опасно, чем носить в патронташе охотничьи патроны.

Минуту спустя капитан с преспокойным видом прятал в свой чемодан извлеченную пружину и не представлявшую больше никакой опасности книгу.

– Наш музей в отделе криминалистики, – сказал он смеясь, – пополнится новым интересным и редким экспонатом. Очень рад, поручик, что среди ваших друзей есть оригиналы, присылающие столь редкостные и забавные презенты. На будущее – всегда к вашим услугам, – сказал он, улыбнувшись.

Капитан отправился к себе, на улицу Ксаверов, Шиманек и Чесельский с книгой под мышкой вернулись в свой кабинет.

– Пожалуй, эту книгу тоже следует отправить в отдел криминалистики, – решил Чесельский, – возможно, на ней удастся обнаружить какие-либо следы.

– А я вот прихватил с собой обрывки упаковки, – подал ему клочки бумаги и цветной шнур Шиманек, – отправь все вместе.

Позвонила Кристина и передала приказ полковника обоим немедленно явиться к нему в кабинет.

Немирох не скрывал скверного расположения духа.

– Ну вот, дело уже дошло до того, что в городское управление милиции стали присылать посылки с бомбами. А вы, кажется, по-прежнему недооцениваете серьезность положения и хотели сами вскрыть бандероль. Я так говорю?

– Все так, я действительно хотел ее вскрыть, – откровенно признался Чесельский.

– Я предупреждал вас о повышении бдительности или не предупреждал?

– Предупреждали. – Чесельский, хорошо изучивший своего шефа, знал, что, поддакивая и соглашаясь, скорее можно его разоружить.

– В отделе у меня одни ослы, а не офицеры.

– Так точно, пан полковник. – Про себя Чесельский не без юмора подумал, что у него сегодня «удачный» день: идиотом, кретином и чурбаном его уже называли. Теперь для полноты картины добавился еще и «осел». А ведь, судя по всему, еще не вечер.

– Ну, если и не совсем ослы, то, во всяком случае, – смягчился полковник, – люди крайне неосмотрительные, неспособные мыслить.

– Пан полковник…

– Ладно, помолчите… Я ведь однажды вам уже говорил: почему преступник стремится устранить именно Чесельского? Не меня, не Шиманека, а именно Чесельского! Надо думать, не из-за одной лишь любви к убийству, а с определенным умыслом, и вероятнее всего потому, что в руках у Чесельского ключ к разгадке тайны, но Чесельский не может его обнаружить. А не может – потому что не способен мыслить!

– Я только и делаю, что об этом думаю. Ищу мотив преступления, и Антек этим занят, но, увы, пока все безрезультатно.

– Анджей, повторяю тебе еще раз: только ты, один ты можешь раскрыть убийцу. Ни я, ни Шиманек, изучившие досконально все дело, как видно, не имеем никаких выходов на убийцу и не представляем для него какой-либо опасности. Только ты можешь найти убийцу. Это твое дело…

– Я отправил в отдел криминалистики второй том и упаковку бандероли. Возможно, на них удастся обнаружить какие-нибудь следы. Правда, и без того мы получили кое-какие сведения о преступнике.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, во-первых, мы знаем теперь, что этот тип занимается изготовлением бомб, может доставать капсюли и порох, значит, скорее всего – охотник. В качестве взрызателя в своей адской машинке он использовал пистон от охотничьего патрона.

– Ищи ветра в поле – сколько в Польше охотников?

– И все же это кое-какой след.

– Далеко по нему не уйдешь. Иное дело, если удастся схватить преступника, тогда этот факт действительно может стать одной из улик… А вообще, Анджей, знаешь, что я тебе скажу?

– Что?

– Поезжай-ка ты, брат, на рыбалку или куда-нибудь в горы; отдохни как следует. В Закопане, к примеру, октябрь бывает на редкость хорош! Возьми с собой Иренку… Или уж в крайнем случае сиди себе в «Аиде», у окошка, да пялься на прохожих…

– Он с Иреной вообще не встречается.

– Серьезно?

– Так точно, не встречаюсь!

– Ну и дубина ты. Такая женщина. Да будь я помоложе…

«Вот, теперь есть и «дубина» – полный комплект», – чуть ли не с удовольствием подумал Чесельский, а вслух сказал:

– Я не забываю, что Стояновская у нас пока единственная подозреваемая по делу…

Немирох искоса взглянул на поручика и улыбнулся:

– Я всегда знал, что ты славный парень. Но, признаться, не ожидал, что до такой степени. Ну что ж, прости. Не сердись на старика.

– Пан полковник, да я…

– Ладно. С сегодняшнего дня мы берем тебя под охрану. Круглосуточно, и днем, и ночью. Как крайняя мера предосторожности. Отныне ты не имеешь права самостоятельно даже открывать дверь в собственную квартиру. Выходя из дома, каждый раз оставляй какой-нибудь знак, по которому можно будет потом отметить попытку проникновения к тебе в квартиру. Никаких посещений общественных мест. Ни во что не вмешиваться. Даже если услышишь крики о помощи или увидишь, как хулиган избивает беззащитного старика. Необходимые действия будет предпринимать твоя охрана. Ты – ни в коем случае! Ясно?

– Так точно, все ясно.

– И конечно, ни шагу без оружия.

– Слушаюсь!

– Притом знай: дело тут не в тебе. Дело в раскрытии преступления, раскрыть которое, повторяю еще раз, можешь только ты. В твоих руках все козыри. Хочешь не хочешь, но еще раз проанализируй все свои действия и поступки. Что-то самое важное в материалах дела проходит мимо твоего внимания, поскольку на первый взгляд кажется мелким и ничего не значащим. А меж тем именно этого больше всего опасается убийца Стояновского и потому, вероятно, будет и дальше предпринимать попытки устранить тебя.

– Не думаю, чтобы он посмел рискнуть еще раз…

– Знаешь пословицу: бог троицу любит, а я предпочитаю, чтобы третьего раза не было. Потому и сам поберегись, и мы тебя подстрахуем.

Поручик не воспользовался предоставленной ему свободой. Он не поехал ни на рыбалку, ни любоваться красотами польской осени в Татрах. Ежедневно в урочный час приходил на работу и вновь засаживался за изучение материалов дела. Увы – все впустую.

Не порадовали и результаты исследований, проведенных криминалистами. На книге были обнаружены микроскопические следы искусственной шерсти серого цвета – вероятнее всего, от женского платья – и следы темносиней шерсти с эланом, из какой чаще всего шьют мужские костюмы.

Капитан Лясковский сообщил, что бомба была заряжена обычным порохом, он продается в любом магазине охотничьих принадлежностей, заряд достаточно мощный для того, чтобы убить или, во всяком случае, покалечить. Причем взрыв произошел бы неизбежно: при проведении испытаний после удаления порохового заряда спусковое устройство каждый раз неизбежно разбивало капсюль. Металлическая банка под порох, как и вся книга-сюрприз, были, видимо, тщательно протерты, и никаких следов на них обнаружить не удалось.