Текст книги "Дар на веревочке (СИ)"

Автор книги: Евгения Гордеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 29 страниц)

Глава 2

Всё идёт хорошо, только мимо

За время пути Падуб не услышал от Дельки ни единого звука. Девочка молча сидела перед ним на коне, не просила ни есть, ни пить, ни сбегать в кустики. Она напоминала жрецу куклу – марионетку из вертепа. Дёрнешь за ниточку, поднимется рука, потянешь за другую, повернётся голова. А ещё вчера это был жизнерадостный смеющийся ребёнок, в глазах которого сияла жизнь.

Жрец всю дорогу думал, правильно ли он поступил, забрав у сестры сироту на служение? С одной стороны, работа в храме являлась платой казне за содержание сироты в приюте. Служба продолжалась лет пять, а для девчонок и того меньше. Потом они в храме практически не задерживались. Редко, когда в хозяйстве находилась работа для выросшей девицы. Храмы в основном нуждались в крепких мужских руках, а с работой полегче справлялись подростки. А вот если у девушки обнаруживался магический дар… Да-а-а, в этом случае её забирал какой-нибудь Орден. Бывало, девицы выходили замуж, но таких было мало. Какому мужчине нужна сирота – бесприданница? Дальнейшая судьба основной массы бывших храмовых служек была, мягко говоря, незавидна. Нет, попадались, конечно, уникальные барышни, которым удавалось начать своё дело, выбиться из нищеты, скопить приданое. Тогда они уже сами выбирали себе женихов. Но чаще Падуб встречал знакомые, раскрашенные лица в придорожных кабаках…

Ну, этой такая участь не грозит. Отработает свой долг и вернётся в Гдеглинку. Малуше же лучше. Не надо тратиться на содержание девчонки, а года через три получит хорошо обученную помощницу себе в хозяйство. И чего сестра так на него обиделась? Сама не понимает своей выгоды!

Та часть души, которая отвечала за долг служения храму, убеждала Падуба в верности принятого решения. Он, божник, исполнил то, что надлежало… Но вторая, гораздо меньшая часть, кричала о несправедливости, чёрствости, бездушии и много о чём ещё. Самым неприятным для Падуба было чувство, которое поселилось в глубине сердца, и которое он бы назвал чувством самосохранения. Не страха, не опасности, а именно – самосохранения. Это чувство просило, нет, требовало, избавиться от девчонки!

Падуб, в который раз внимательно рассмотрел сироту, безучастно сидящую перед ним. Какую тайну хранит эта девочка? Почему она вызывает в его душе незнакомое, неведомое доселе чувство? Жрец отогнал неприятные мысли и сосредоточился на своих насущных проблемах.

Колодезь был достаточно большим городом, центром провинции. Как и все города, выросшие вокруг храма силы, он имел круговую застройку с улицами – лучами, разбегающимися в разные стороны от храмовой площади. Один квартал-сектор прямо за храмом занимали хозяйственные и жилые строения для божников и служек. Собственность храма была обнесена высоким каменным забором, примыкавшим к задней части собора. Жрец величественно въехал во внутренний двор и свистнул пробегавшему мимо служке.

– Что угодно, господин Падуб? – К коню подскочил крепенький мальчишка с каштановым ёжиком коротко остриженных волос. Карие глаза подобострастно уставились на жреца.

– Отведи Бурана в конюшню, – божник спустил за шиворот прямо на брусчатку двора безвольное тело Дельки, которое мешком осело под копыта скакуна, потом ловко спрыгнул сам, – посторожи эту… Я за ней кого-нибудь пришлю. Торбы отнесёшь потом жилой дом.

Отдав распоряжения, Падуб направился к заднему крыльцу храма. Когда жрец скрылся за дверью, мальчишка осмелел и тронул девочку за плечо.

– Эй! Ты кто?

– Делька, – безучастно отозвалась та.

– Из какого приюта?

– Я не из приюта, – буркнула девочка, – я из семьи.

– Врёшь! – возмутился парень. – Служек только из приютов привозят! Или тебя родня сдала?

– Нет! – зло выкрикнула Делька. – Они меня любили! А этот… – она не могла найти слов для поименования человека, так безжалостно лишившего её семьи, – отобрал меня. Грозил храмовую стражу прислать!

– Почему? – Мальчишка почесал курносый нос, с недоверием глядя на странную девчонку.

– Я – сирота, – вздохнула Делька. – Должна отслужить в храме…

– А-а-а, так бы сразу сказала! А то путаешь людей! Тебя как зовут?

– Делька! Ты уже спрашивал!

– Точно! А меня – Томка или Том. А тебе сколько лет?

– Одиннадцать. Ты чего такой любопытный? – буркнула Делька.

– Тю-у-у! Одиннадцать?! А не врёшь?

– Я никогда не вру! – насупилась девочка.

– Да ладно! – Махнул рукой Томка. – Не обижайся! А мне – девять лет, только ты никому не говори. Ладно?

– Не скажу. А почему?

– А мне в приюте год прибавили, чтобы я быстрее в служки ушёл. Я ж здоровый! – похвалился мальчишка. – А чё, тут лучше, чем в приюте! Еды полно…

– Но хуже, чем дома, – грустно вздохнула Делька.

– Сравнила, – согласился паренёк. – Так ты всё равно сюда ненадолго! Чего нюни развесила?

– Ничего я не развесила, – обиделась Делька. – Я просто не хочу идти в храм!

– Почему? – не понял Томка.

– НЕ ХОЧУ! – почти прорычала девочка.

– Почему не хочешь? – не унимался мальчишка. И в самом деле, сидит тут, посреди двора и твердит: не хочу, не хочу!

– Мне там плохо! Очень плохо! – Делька стала зло хлопать ладошками по булыжникам двора. – Мне даже здесь плохо! Мне дышать трудно!

– Делька, ты чего? – перепугался парень. – Ты, часом, не чокнутая?

– От-тойди! – прогремел над детьми мужской голос.

Обладателем громоподобного баса оказался здоровенный детина, с внешностью деревенского дурачка. Он сграбастал Дельку на руки и понёс, словно котёнка, в храм. Девочка забилась в его руках, словно раненый зверёк. Томка с удивлением наблюдал, как Тын не может справиться со своей разбушевавшейся ношей.

– Чокнутая! – определил новенькую мальчишка, подхватил торбы и понёсся к жилому дому.

Тын, не получивший от Пресветлых ума, но получивший огромную силу, не мог понять, как удаётся мелкой девчонке сопротивляться ему. Он упорно, шаг за шагом продвигался к храму, еле удерживая извивающееся тело Дельки. А когда она пронзительно закричала, выплёскивая наружу свою боль, детина, словно сам ощутил её состояние. Острая боль вскрыла его череп, вонзаясь в мозг тысячами шипов. Перед глазами, ослепляя, вспыхнул огненный шар. Руки безвольно разжались, опуская затихшее тельце на ступени храма, ноги подкосились, и Тын замертво свалился рядом.

Томка оглянулся на странный звук, раздавшийся со стороны храма. Глаза его расширились от ужаса, который предстал его очам. Храм распадался на части… Сначала обрушился великолепный резной карниз, украшавший купол. Его обломки заблокировали дверь, из которой пытались выбежать жрецы. Потом стали расходиться стены, раскрываясь, словно лепестки лилии. В завершении огромный купол рухнул вниз, погребая под собой всех и всё, что находилось в этот момент в храме. Столб пыли взметнулся вверх, заполняя пространство двора удушьем. Том инстинктивно прикрыл нос и рот рукавом, пытаясь разглядеть то место, где должна была быть новенькая девчонка и Тын. Но там были только камни.

На звук страшной катастрофы из хозяйственных построек и жилого дома выбегали люди. Началась жуткая суматоха. Кто-то отдавал приказы, кто-то бросился их исполнять, кто-то, ничего не понимая, метался по двору… Томка, словно окаменел. У него перед глазами стояла Делька, которая безостановочно произносила одну и ту же фразу: 'Мне дышать трудно! Мне дышать трудно! Мне дышать трудно!..'

– Истома, не стой столбом! – Ему протянули мокрую тряпку. Мальчик недоумённо уставился на храмового стражника. – Обмотай лицо и иди разбирать завалы!

Поняв, что от него требуется, Томка кинулся выполнять приказ.

'Ей трудно дышать… надо её вытащить… трудно дышать…'

Тело здоровяка Тына откопали довольно быстро. Основная масса камней скатилась по ступеням, несильно завалив парня. К удивлению храмовых служек, ничего не знавших о поступлении новенькой, под Тыновым боком обнаружилась живая девочка.

– А это откуда? – поразился стражник. – Отнесите её к жилому дому. Том, позаботься!

Мальчик мокрой тряпкой обтирал бледное лицо Дельки, успокоившись после известий, что она жива. Собственно, выживших в храме было мало. Одним удалось спрятаться в ниши, другие нырнули в подвал, а кто-то успел выбежать из храма через главный вход. Но таких было единицы. А вот погибших было много. Очень много. В храме как раз заканчивалась вечерняя служба, много прихожан принесли амулеты на 'освящение'. Они столпились вокруг источника силы, где божники совершали обряд. Так все и сгинули под обрушившимся куполом. Настоятель храма погиб в своём кабинете, который как раз покидал его заместитель – жрец Падуб, доложивший начальству о выполнении задания и новой служанке, доставленной им в храм.

Делька исподлобья смотрела на завалы. В предыдущий раз Малуша спасла её от этого жуткого зрелища. Девочка не видела искарёженные мёртвые тела, не слышала плача родных погибших, не чувствовала запаха смерти. В этот раз она хлебнула этих ощущений по-полной. Осознание произошедшего ввели её в ступор. Том пытался вывести её из этого состояния, но на голос Делька не реагировала. Она очнулась только после того, как ей на голову вылилось ведро холодной воды. Мальчик предусмотрительно отскочил в сторону, ожидая негативной реакции, но её не последовало. Девочка только подняла на него хмурый взгляд.

– Ты в порядке? – Том осторожно приблизился.

– Дурак! – Делька отвернулась, утёрла мокрое лицо и шмыгнула.

– Я думал, ты умерла, – доверительно сообщил парень.

– Я живучая, – под нос себе пробормотала Делька, но Том услышал.

– Пойдём в дом, а то простудишься ещё.

– Я здесь не останусь, – заявила девчонка.

– Вернёшься в свою деревню? – предположил Том.

Делька вздохнула и задумалась. Вернуться в дом Малуши и Курьяна, вернуться к Ташу… Это было бы для неё счастьем. Но… Обещание Падуба прислать в их дом храмовую стражу врезалось в мозг девочки крепко. А ей очень не хотелось причинять новые страдания своей… потерянной семье.

– Нет. Это опасно, – по-взрослому ответила Делька. – Найду какую-нибудь другую деревню… А потом, когда всё забудется… – она кивнула на груды камней, недавно бывших храмом, – вернусь.

– А чего при храме остаться не хочешь? – недоумевал Том. – Нас в другой отправят. Не в приют же!

– Ты что, не понял? – набросилась на него Делька. – Я НЕ МОГУ находиться в храме! Ни в этом, ни в другом! НЕ МОГУ!

– Не кричи, я понял.

– Понял… Я ухожу, – девочка встала, слегка покачиваясь, и упёрлась в стену дома. – Ты про меня не говори никому, ладно? Ведь только ты теперь знаешь об этом. Другие… умерли, – она закусила губы, чтобы не разреветься.

– Не скажу, – пообещал Том, и по привычке почесал нос. – Вот что, я с тобой пойду! – неожиданно выпалил парень.

– Зачем? – вытаращила на него глаза Делька.

– Да мне тут тоже не больно-то интересно, – почесал затылок мальчишка, – И вдвоём веселей!

– Угу, – согласилась девочка. – А где моя торба?

Пожитки Дельки и вещи Падуба валялись под стеной, там, где их бросил Том. Девочка порылась в торбе и нахмурилась.

– Еды бы взять…

– Так, сиди здесь, – Том втолкнул её в какой-то тёмный закуток, – никуда не высовывайся и жди меня.

Делька послушно опустилась на пол и прикрыла глаза. Сон тут же окутал её мягким крылом, закрывая от трагических событий дня. Сколько времени собирался Томка, Делька не знала. Проснулась она от холода, сковавшего её тело. Зябко поёжившись, девочка выглянула из своего укрытия.

– Иди за мной, – раздался над головой шёпот Тома.

Делька послушно потопала за мальчишкой по тёмным коридорам здания.

– Куда мы идём?

– Ко второму выходу. Он в проулок выходит. Там нас никто не заметит, – Том взял Дельку за рукав платья и удивлённо спросил. – Ты чего вся мокрая?

– Сам же меня облил!

– Так чего же ты не переоделась, дурная?

– Я уснула…

Мальчишка смерил спутницу изучающим взглядом и, ничего не сказав, начал рыться в своём мешке. Вытащил от туда вещи и протянул Дельке.

– Одевайся!

– Так это мальчишеское!

– Ну да! Мальчишеское. В штанах теплее и удобнее. Ну, чего ждёшь?

– Отвернись!

– Так у тебя же ещё ничего нет… – возмутился Том, но отвернулся

Делька переоделась в рубаху и штаны Тома, аккуратно сложила свои вещи и засунула в свою торбочку. Пригладила ладошкой короткие, обрезанные по плечи, волосы и тронула мальчика за плечо.

– Я готова.

Том одобрительно кивнул, и они тихо выбрались на сумеречную улицу. Делька полностью доверилась своему новому знакомому. Они шли по вечернему городу, стараясь успеть найти место для ночлега в тот небольшой промежуток времени, когда благочестивые горожане уже отправились по домам, а преступные элементы и нечистики только собираются на свой ночной промысел. Том привёл их в какой-то каретный сарай. Выбрав карету с самыми мягкими лавками, Том и Делька устроились на ночлег.

– Встанем с рассветом.

– Угу.

Ставр и Маер склонились над древней картой, пытаясь разобрать полустёртые надписи на ней. Торфий нервно вышагивал вдоль стола, нетерпеливо поглядывая на коллег.

'Чего они там разглядывают? И с первого раза было понятно, что смещённый источник не возвратился в исконное русло! Пусто там было. Пусто! Инерционная отдача швырнула поток в неизвестном направлении, и напрасно маги трёх Орденов целый год мотались по этой треклятой степи, выискивая место, где теперь сила выходит на поверхность. Но как ощущалась магия!!! Словно силой залило всё пространство степи от края и до края. По ночам даже свечение наблюдалось…'

– Трэй… тирэй… – пыхтел над картой Маер.

– Тиилэй, – поправил его Ставр, – третий!

– Третий источник, – недовольно пробасил сзади Торфий, – и без карты этой знаем, что в Колодезе был Третий источник!

– Не ворчи, Зубр, – передёрнул плечами Ставр.

– Вы старое место определили? – вклинился между магами Торфий. – Вот это что? Холмик?

– Это овражек, – передразнил того Маер.

– А разве источники силы выходили на поверхность во впадинах? Обычно же на возвышенностях находились!

– Это их переместили на возвышенности, чтобы храмы строить удобнее было! Иди, Анналы перечитай! – Злобный взор Орла смутил Торфия.

– Перечитаю! Только, я думаю, что мы и в этот раз реликтовый не отыщем. Распылилась сила, распался поток!

– Ты о чём это? – Маер внимательно посмотрел на главу Зубров. Они со Ставром всегда считали, что интеллектом, в отличие от силы, Торфий не блещет. При принятии решений Зубр чаще отмалчивался, соглашаясь с их мнением. Теперешний вывод коллеги заставил Маера по-другому взглянуть на богатыря. – Кто и как определил, что источник распылился?

– В первые дни после трагедии в Загорье степь по ночам светилась, – Торфий спокойно выдержал взгляды коллег и продолжил. – Это видел я, Тур и Марал.

– Ничего там не светилось! – возмутился Ставр. – По крайней мере, я, – сделал он упор на свою личность, – ничего не видел!

– Ты когда в степь наведывался? – сощурил глаза Зубр. – Когда твои орлы даром две недели зря потратили?! – Маер поморщился. Сам он в степь явился только через месяц. – А я в тот же день там был! И своими глазами видел, как слои переливались. Думал, перемешаются они, соединятся снова вместе и стекут в реликтовый.

– Так чего ты раньше молчал? – накинулся на него Маер. – Если ты слои видел, может и куда сила потечёт, заметил бы!

– А ваши, что, этого не видели?

– Видели, не видели… Собирайтесь!

– Куда?

– В Колодезь!

Семь лет спустя

Делька привычно месила глину, задумчиво глядя в окно. Пыльная улица упиралась в древние, почти развалившиеся ворота деревенского забора, покидала Большие Ключи, огибая небольшой погост, и бежала к Тракту. Туда, откуда они семь лет назад пришли с Томом в поисках лучшей доли.

Убегая из Колодезя, дети прибились к обозу, который направлялся до Вон-Вожа, родного города Истомы. Сначала они хотели обустроиться там, но паренёк смекнул, что один раз сдавшая его в приют тётка не преминет снова избавиться от племянничка. Чего уж говорить о чужой девчонке. Тогда они решили выбрать место для проживания по дороге. Где понравится, там и остановятся.

Самостоятельное перемещение по дорогам детей без взрослых почти не вызвало подозрений. Виной всему была трагедия в храме. Немало сирот осталось тогда. Кто-то к дальней родне перебирался, кто-то лучшей доли искал, спасаясь от участи попасть в приют. Томка вдохновенно врал про погибших под руинами родителей, про то, что направлялись они в гости к родне в Вон-Вож, про то, что родню эту никогда не видели, а адрес потеряли… Люди верили. Лишь один дядька недоверчиво поглядывал на странных брата и сестру.

– Эй, парень, подь сюды, – подозвал как-то мужик Тома, когда обоз остановился у придорожного трактира и уставшие люди направились ужинать.

Мальчик, подозрительно озираясь, подошёл к его телеге, но встал так, чтобы можно было в случае чего сбежать. Делька тоже вся напряглась и предусмотрительно притянула к себе торбы.

– Чё надо? – сплюнул Том себе под ноги и с независимым видом уставился на дядьку.

– Так ты говоришь, что эта девчонка твоя сестра, – усмехнулся мужик.

– Сестра, – подтвердил парень, – младшая!

– Ну, ну… Вы, конечно, похожи немного, – продолжал улыбаться дядька, – но, сдаётся мне, врёте вы, детки!

– А вот и не врём! – выпалил Том и попытался дать дёру от наблюдательного обозника, но мужик успел схватить его.

– Не спеши, малец, – дядька сжал его плечо своей лапищей, – я тебя в храме приметил… Ну, ну, тихо… Выдавать я тебя не собираюсь, покамест… Да не дёргайся ты!

– Отпусти, дяденька, – зашипел Томка, сверкая злыми глазками.

– Говорю тебе, не дёргайся! – мужик воровато оглядел обоз, не заметил ли кто его беседы с сиротой. – Вы мне без надобности. Ты мне только отдай то, что из храма прихватил…

– Что-о-о? – не понял мужика Том.

– Забирай! – неожиданно раздался звонкий голос Дельки, и на телегу мужика плюхнулись две торбочки.

Глаза мужика алчно блеснули, и он двумя руками стал вытряхивать содержимое сумок. Брезгливо поворошив сиротские пожитки, он с удивлением уставился на детей.

– А где храмовые сокровища?

– Сокровища? – выпучила на него глаза Делька, а Том согнулся пополам от хохота.

– Да! Чаши, амулеты… – брызгая слюной, перечислял обозник, – золотники, сребреники! Где это всё? Куда спрятали? Отвечайте!

Делька с жалостью смотрела на мужика, который снова и снова пытался обнаружить в их вещах вожделенные сокровища храма.

– Сирот обираем? – тихий вкрадчивый голос раздался сзади.

Мужик вздрогнул и оглянулся. За его спиной стоял мужчина в чёрном балахоне с опущенным по самые глаза капюшоном. Небольшая борода была словно разделена надвое. Одна половина тёмно-каштановая, вторая абсолютно седая. На левом плече висел тощий мешок, в правой руке резной посох. Почти обычный путник. Почти…

Дети с изумлением смотрели на нежданного заступника, а мужик задрожал и стал судорожно запихивать их вещи обратно в торбы.

– Я… нет, господин Странник… Я только… Вот… Упырь попутал…

– И на что же ты позарился? – сурово вопросил Странник. – На сиротские медники?

– Нет! Как можно?! Я думал… – мужик покраснел, как варёный рак, не зная, как признаться в своих преступных умозаключениях.

– Что они обобрали разрушенный храм?! – закончил за него путник. – Решил наказать воришек! Экспроприировать, так сказать, экспроприированное…

– Эк…про… чего? – напрягся дядька.

– Покайся, грешник! – Странник погрозил ему посохом. – Искупи вину свою, мздоимец!

– А как искупить-то? – жалобно спросил опешивший мужик, утирая выступивший пот со лба.

– Помоги детям! – требовательно провозгласил путник.

– Усыновить их, что ли? – разозлился дядька, проклиная тот миг, когда пришла ему в голову мысль, что бывшие служки сбежали из разрушенного храма, прихватив с собой ценности.

– Я думаю, что это им не понравится, – усмехнулся мужчина в капюшоне, – помоги им с домом!

Сказал, и, не оглядываясь, пошёл по дороге прочь. Дети с восхищением смотрели вслед Страннику, который так лихо приструнил дядьку. Тяжкий стон мужика вывел их из оцепенения.

– Зачем вы попались на моём пути? – зло плюнул он под ноги и стал выбрасывать из своей телеги вещи детей.

– Да не переживайте Вы так, – попыталась успокоить его Делька, – нам от Вас ничего не надо!

– Вам не надо, – продолжал яриться обозник, – ему надо, – кивнул он в спину Страннику и осёкся. Дорога, убегающая за холмы, была пуста. Путник исчез. Преодолеть такое расстояние за столь короткое время не мог никто из смертных, разве что маг. – Поди, ослушайся его теперь…

Делька собиралась задать дядьке ещё вопрос, но Том схватил её за руку, поднял с земли свои торбы и потащил девочку подальше от телеги мужика.

– Ты знаешь, кто это был? – зашептал парень Дельке на ухо. – Не знаешь? Это же был Вечный Странник! – благоговейно произнёс он. – Святой человек! Он вечность ходит по дорогам и помогает людям, а тот, кто ослушается его, привлечёт на свою голову тридцать три несчастья! А если эти тридцать три несчастья не успеют к нему до конца жизни, то оставшиеся перейдут на его детей, внуков… Так что этот дядька нам с тобой теперь дом должен!

– Ты шутишь? – округлила и без того большие глаза ошарашенная Делька.

– Не шучу! Вот нам с тобой повезло! – светился радостью парнишка.

– И ты веришь, что этот жадный дядька нам с тобой дом подарит? – не верила девочка. В её понятии, человек, позарившийся на чужое добро, не мог отдать что-то своё даром. Даже под страхом получить тридцать три несчастья.

– Куда он денется! – ехидно прокомментировал судьбу дядьки Том.

Никуда мужик, разумеется, не делся. Ослушаться Странника не мог никто! Его слово было строже княжеского. Попробуй, не послушай… А спустя время, появлялся этот загадочный путник у того человека, кому наказ выдал когда-то, и горе тому было, кто слов его не послушался, и тридцать три несчастья казались тогда пустяковиной. Вот и пришлось мужику, которого, кстати, звали Бодан, уступить сиротам старый дом своей бабки на окраине села Большие Ключи. Как не противилась его жадная натура, как не корил он себя за неосторожность, но приказ Странника исполнил.

Но не был бы Бодан Боданом, если бы и в этой ситуации не нашёл, где руки погреть. Дом-то он Тому и Дельке дал, но не за даром, а определил им плату – пять золотников. Не сразу, разумеется, потом, когда сироты обживутся, обустроятся. Рассчитывал мужик, конечно не на деньги, а на бесплатную рабочую силу. Девчонка, хоть и тощая была, но работу по дому могла выполнять. А вот парень – настоящий крепыш. Его можно было и в поле отправлять, и в лес… Эти доводы он приводил своей жене Тьяне, когда та вздумала орать на мужа за даром отданную избу. Только прогадал Бодан с батраками.

Где уж раздобыла Делька гончарный круг, знала только она, да Том. Глинистые залежи разведала, и начала горшки лепить на продажу. Поначалу селяне недоверчиво присматривались к малолетним пришельцам, но потом какая-то сердобольная баба купила Делькин горшок, да сварила в нём щи… В скором времени не осталось в деревне дома, где бы ни было сироткиной посуды. Злился на это Бодан, да только сам есть предпочитал из Делькиной же миски.

Так и повелось у Тома и Дельки. Она горшки и кувшины делает, он глину возит, да по дому работает. А то, что они брат с сестрой, причём брат – старший, в селе никто не сомневался. Оба высокие, с каштановыми волосами, у одного глаза каре-зелёные, у другой жёлто-зелёные, носы прямые, кожа смуглая. Только девушка худенькая, как тростинка, а парень крепкий, широкоплечий. А так – похожи.

Через два года отдал Том Бодану первый золотник, пообещав второй отдать через год. Но не просто так вручил деньги, а на базарной площади, где полсела свидетелями были. Поиграл желваками Бодан, но говорить ничего не стал, только злобу свою давнюю затаил ещё больше. А Том, как ни в чём не бывало, домой отправился, пироги ставить. Хорошие пироги у него получались, по матушкиному рецепту.

В этом году последний, пятый золотник Том собирался отдать Бодану на ярмарке, которая традиционно проводилась в конце весны. Делька подготовила на продажу свой глиняный товар, вот только расписывать его цветами она так и не решилась. Словно не давало ей что-то взять в руки кисть, накатывало грустной волной, заставляя слезинки скапливаться в уголках глаз. Том тоже готовился к праздничной торговле. Так получилось, что пироги его и караваи полюбились селянам. Хозяйки удивлялись, как это у молодого парня такой хлеб получается? И рецепт брали, и не гнушались поучиться у него, да только не получалось у них так, как у Истомы. Сошлись на том, что всё дело в его силе. Какая же женщина так тесто вымесить сможет, как парень с пудовыми кулаками? А Том самозабвенно пёк хлеб, мечтая расплатиться с Боданом, и открыть свою пекарню.

Распродав на ярмарке всю выпечку и торжественно вручив Бодану пятый золотник, Том отправился домой готовить обед, пока Делька закончит свою торговлю. Горшки и миски её разбирались ходко, к обеду должна была управиться. Парень поставил в печь горшок с гороховым супом, намереваясь немного вздремнуть, когда в избу вбежала Делька. Растрёпанная, в порванном платье, с окровавленными руками и расширенными от ужаса глазами.

– Делька, что с тобой? – бросился к ней Том, подхватывая сестру, готовую упасть в обморок. – Не молчи! Делька!

– Я не могу, – прохрипела она сорванным голосом, – не могу так больше…

Девушка уткнулась в плечо парня и разрыдалась. Между всхлипами она пыталась что-то говорить, но Том разобрал только 'не могу', 'должна' и 'заплатят'. Чего она не может, что она должна, кто заплатит? Парень понял, что не добьётся от сестры внятного ответа, пока она не успокоится. Он усадил Дельку на лавку, дал ей воды и принялся успокаивать.

– Делечка, ну объясни, что такого случилось? Что тебя так расстроило? И почему твои руки в крови? О, Пресветлые! Ты не ранена? – Он бросился вытирать руки девушки полотенцем. А она, словно в трансе раскачивалась из стороны в сторону, и что-то невнятное бормотала себе под нос.

В дверь кто-то постучался. Не дожидаясь ответа, в горницу вошёл Гриня, их сосед из дома напротив.

– Как она? – Гриня с тревогой разглядывал серое лицо Дельки.

– Не видишь что ли, плохо! – огрызнулся Том, ополаскивая кровь с полотенца в бадейке. – Сказать толком ничего не может. А ты видел, что там случилось? – Гриня кивнул, не спуская напряжённого взгляда с лица девушки. – Так расскажи! – потребовал Том.

– Там это… маг прилетел…

– Как, прилетел? – опешил Том. – По небу?

– Нет, не по небу, а так… Я забыл, как это называется. Ну, знаешь, когда из ничего словно окошко открывается, а потом из окна этого появляется человек!

– Никогда такого не видел! – совсем сбитый с толку Том сел рядом с сестрой на лавку и нахмурился.

– Телепорт, – еле слышно прошептала Делька, глядя пустыми глазами куда-то вдаль.

Парни приняли это слово за очередной её бред, и Гриня продолжил.

– А тут целая карета с четвёркой лошадей посредине базарной площади появилась и понеслась к храму! А там же народу полно было, на площади-то! Делька, она чуть в стороне стояла, но как закричит: 'Гидра!'.

– Эгида, – так же тихо прошептала девушка.

И опять на неё никто не обратил внимания.

– Крикнула она, значит это, и руками замахала. А кони прямо на торговый лоток Бодана несутся, – красочно рассказывал Гриня, помогая себе руками, – а у лотка дочка его младшая, Ани'чка, крутится. Уж не знаю, что коней напугало, но шарахнулись они в сторону, возница с козел слетел, да так неудачно… Прямо на Выри – кузнеца новую решётку, что он для старосты выковал, угодил. Ты видел? С такими пиками на концах? Так и повис, бедолага…

– Упырь! – внятно произнесла Делька.

– Ну, это конечно… – вроде как поддержал её Гриня. – Кто же в гущу народа на конях прёт?! Аничку погубил…

– Аничку? – задохнулся от жалости к маленькой девочке Том. – Жива?

– Нет, – отрицательно покачала головой девушка.

– Сразу дух испустила, – подтвердил её слова гость. – Делька к ней тут же бросилась, но помочь ребёнку уже никто не мог. Копытом в висок попало. А из кареты наместник провинции вылез, на кучера своего глянул и сомлел. Тут божники из храма выбежали, его уволокли. Это он к ним примчался по делам срочным…

Гриня замолчал, а Том задумался над давно забытыми, а теперь вдруг всплывшими в памяти словами про тридцать три несчастья тому, кто не исполнит наказа Странника. А ведь Бодан по своему выполнил приказ: дом дал, но плату потребовал. И как раз сегодня получил её сполна.

– Первое… – проговорил он в задумчивости.

– Первое, – эхом повторила сестра.

– Дельке тоже досталось, – продолжал самозабвенно рассказывать Гриня, не обращая внимания на слова Тома и Дельки, – оглоблей. Она обломилась и как треснет её по руке! Как бы перелома не было.

Но брат и сестра не обратили на его последние слова никакого внимания. Лица у обоих были сосредоточенные, словно решали они общую задачу, только вслух ничего не говорили. Гость посидел ещё немного и решил удалиться. Тем более что в этом конце села ещё мало кто знал страшную новость. А Грине, страсть, как хотелось, поделиться пережитым ужасом.

– Ну, я это… пошёл, – ответом ему было два молчаливых кивка.

Выходя из избы, Гриня не удержал дверь, и она громко хлопнула. От этого звука Делька и очнулась.

– Сволочи! Упыри поганые! Твари безжалостные! – выплёвывала она слова ругательств. – Выпоротки окаёмные!

Том с ужасом смотрел на такую незнакомую Дельку. Всегда спокойная и уравновешенная, сейчас она напоминала бешеную волчицу. Глаза горят зелёным светом, рот скалится. Ужас!

– Адель! Успокойся! – рявкнул он на сестру. Девушка перевела на него неистовый взгляд, поморгала, приходя в себя, и со вздохом опустила голову на сцепленные руки. – А теперь объясни, что с тобой случилось?

– Гриня же объяснил, – нехотя отозвалась Делька.

– Гриня рассказал, что случилось на площади, – терпеливо разъяснил Том, – а ты мне объясни, что случилось с тобой? Ведь неспроста ты так разозлилась?! Ну, рассказывай!

– Прости меня, Том, – после недолгой паузы, отозвалась девушка, – ты не спрашивал, а я не рассказывала…

– О чём? – устало вздохнул Том.

– О некоторых годах моей жизни… Я не говорила… Боялась… Между моей жизнью с мамой и приютом было три года обучения в магической школе. В Змеином замке.

– Да, об этом ты не рассказывала, – согласился брат. – Почему?

– Это очень больно.

– Если больно, то и не рассказывай, – обиженным тоном сообщил ей парень и полез в печь доставать горшок с супом. – Давай обедать.

– Я расскажу, – поморщилась Делька, словно ей было действительно больно. А, может, и было. Знала об этом только она. Девушка собралась с духом и начала рассказывать. – Ты помнишь день нашего знакомства? – Том неопределённо пожал плечами, что могло обозначать и 'забудешь такое', и 'нашла о чём вспоминать'. – Конечно, помнишь. Что я глупые вопросы задаю. Так вот тогда я поняла, что второй храм разрушила тоже я. Не знаю, как, но это произошло по моей вине, – недоверчивый взгляд парня, укоризненное мотание головой не остановили девушку. Она продолжила. – Я физически ощущала, как трескаются стены, выкрашиваются камни… Я всё это чувствовала своим телом!