Текст книги "Стражи Красного Ренессанса (СИ)"

Автор книги: Евгений Шкиль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)

Глава 12

Финальная партия Владислава Черноземова

22августа 2091 года

Влад сидел без наручников на стуле из сверхлегкого сплава за столом из того же материала. Он сразу догадался, что находится в труфоруме, в "комнате правда". И теперь, пока в помещение не появился дознаватель, нужно было принять решение.

Страж прекрасно понимал, что просто так никто пленников не отпустит, и выбор у них не велик: сотрудничество или смерть. Под смертью Влад подразумевал не только физическое уничтожение. Несмотря на то, что последние тридцать – сорок лет никаких хоть мало – мальски значительных открытий в области химии, впрочем, как и во всех остальных науках, не наблюдалось, тем не менее, способов разговорить клиента, превратив его затем в послушное животное, за человеческую историю накопилось немало. Именно это вэки и любили проделывать со строптивцами. Можно сказать, фирменный почерк слуг Корпорации, мать их.

Стражи, безусловно, кто‑то раньше, кто‑то позже, догадаются, что их допрашивают в труфоруме, и тогда наверняка замкнуться в себе. Вряд ли за такое вэки их будут бить током, загонять под ногти иголки, пытать раскаленным железом, морить голодом или бессонницей. Нет, они используют наркотические препараты и, как крайний вариант, операцию на мозге. Слава об изощренных пытках заплечных дел мастеров, работающих на глобальный бизнес, давным – давно ходит по миру в виде жутких историй об армиях зомбированных полудурков, трудящихся и воюющих на благо WEC. И вот здесь встает вопрос: можно ли выдержать эти пытки? Ответ однозначен: нет. Любой даже сверхподготовленный в психическом отношении человек рано или поздно будет сломлен. Деградируя и забывая подробности, одурманенные стражи все же успеют многое рассказать о Тайном Управлении ВАСП. О том, что официально и не существует вовсе, о том, о чем никто ничего не знает, даже спецслужбы крупнейших акторов и государств.

Почти к любым сывороткам правды у стражей Шестого отдела привит иммунитет, но есть вещества и пострашнее. Осы Капитолия, например. И вот сейчас, именно сейчас необходимо было принять решение.

То ли Герберт Спенсер, то ли Чарльз Дарвин впервые выдвинул концепцию о выживании наиболее приспособленных. Среди стражей своего звена Влад был лучшим. Он сознавал это как факт, без излишнего самолюбования. Но парадокс заключается в том, что наиболее приспособленным коллективом, при равнозначности всех остальных факторов, является тот, в котором наиболее приспособленный индивид готов пожертвовать собой ради этого самого коллектива. Влад страстно желал дать своим товарищам хоть небольшой шанс. Из цепких лап Корпорации почти невозможно вырваться. Однако попытка – не пытка. Да и нелепую игру под названием жизнь нужно достойно закончить. Говорят, никто не может обмануть труфорум. Что ж, посмотрим. Страж понял, как он поступит…

Послышался дверной лязг в комнату вошел мужчина с пепельной шевелюрой. Он был высок и моложав. Он липко улыбался.

"Типичный холуй Корпорации", – подумал Влад.

– Здравствуйте, – сказал мужчина по – русски, – мое имя Леонард Хосман. Агент Леонард Хосман. Я веду ваше дело.

Влад улыбнулся в ответ, стараясь, чтобы его улыбка выглядела также липко и гадко, как и у вэка.

– Здравствуйте, – сказал страж.

– В ваших интересах, – продолжил говорить агент, – сотрудничать с нами. Если между нами возникнет взаимопонимание, вы и ваши товарисчи, сможете неплохо устроиться здесь.

– Звучит заманчиво, – задумчиво произнес Влад.

Хосман внимательно посмотрел на пленника, будто не ожидал, что тот так легко пойдет на сближение.

– То есть, – спросил он, – вы согласны отвечать на поставленные вопросы.

– А разве у меня есть другой достойный выход из сложившейся ситуации? – ответил вопросом на вопрос Влад.

– Вы правы, господин Троянов, – одобрительно кивнул вэк, – это единственно правильное решение.

Страж попытался изобразить удивление. Не "внешне", не для дознавателя, а "внутренне" для датчиков труфорума. Откуда, мол, известна моя настоящая фамилия? Владу показалось, что у него это получилось не очень хорошо.

– Я рад, что рациональное в вас сильнее мнимых ценностей, – сказал агент Хосман.

– А это правильно? – стражу вдруг подумалось, что упражняться в дискурсе ему больше уже никогда в жизни не придется, так почему бы не поразвлечься в последний раз?

– Конечно, – рефлекторно ответил вэк, – прагматизм и рациональность всегда, в конце концов, берут верх над абстракциями.

– Видите ли, – произнес Влад таким тоном, будто общался не с заклятым врагом, а со вспыльчивым товарищем Лешей Планкиным, – это очень спорный вопрос. Разумеется, в философии, истории и политологии можно с легкостью обосновать правдивость любых аргументов, а затем также просто их разоблачить, доказав, что все вышеприведенные доводы есть не что иное, как сущая ересь. Но иррациональность доминирует над рациональностью даже с точки зрения математики.

– Да? – поднял брови агент Хосман.

– Да, – подтвердил Влад, – сложив два иррациональных числа можно получить рациональное, в то время как из суммы двух рациональных чисел вы никогда не получите иррационального. То же касается вычитания, умножения и деления.

Влад с удовольствием мог бы развить тему дальше, связав мнимые ценности с мнимыми числами, иначе именуемыми комплексными, но, видя как напрягся Хосман, решил, что этого делать не стоит.

– Почему же вы сотрудничаете с нами? – настороженно спросил агент. – Из‑за иррациональной ненависти ко всему русскому?

Влад, не выдержав, засмеялся:

– Нет, просто сложение и вычитание чисел никак не отражается на моей карьере и моем кармане. Да и жить охота, знаете ли.

Хосман одобрительно кивнул, а затем неожиданно вытащил из пиджака сигару.

– Курить не хотите?

– Бросил, – ответил Влад.

– А ваши анализы говорят, что вы курите сигары, – заметил Хосман и подхихикнул.

– А я только что бросил, – нашелся Влад.

– Тогда, – сказал вэк, – займемся насущным. Попрошу вас отвечать без запинки.

Влад так и сделал. Сперва были тестовые вопросы для фиксации различных эмоциональных состояний. Страж изображал интенсивные переживания, озадаченность, заторможенность и так далее. Глядя на лицо агента, Влад сделал вывод, что симулирует он не очень хорошо, но в то же время и не совсем бездарно. Видимо, на фиксатор и психосканер выводится противоречивая информация. То ли врет, то ли не врет – пятьдесят на пятьдесят.

"Продолжим в том же духе", – подумал страж.

Допрос длился примерно полчаса. Влад рассказал, что зовут его Ипполит Троянов, что он является специальным агентом КОБ, что был выслан с группой с заданием вернуть по горячим следам или, в крайнем случае, уничтожить ренегатку Марию Зайцеву. Надеясь, что остальные стражи будут молчать, Влад назвался главным в группе. Кратко поведал о структуре подразделений КОБ. В общем, рассказал все то, что могло быть известно в WEC и без него. К концу допроса на лбу агента Хосмана появилась испарина. Он постоянно склонял голову, устремляя взгляд в виртуальную даль. Видимо через микрофон до него доходили противоречивые сведения. Пятьдесят на пятьдесят. Ну, даже если семьдесят на тридцать, все равно это очень недостоверно.

Не выдержав, дознаватель объявил перерыв. Влад остался наедине с собой и холодными, но весьма чувствительными к чужим переживаниям стенами труфорума.

"Сейчас они применят какое‑нибудь радикальное средство, – подумал Влад, – и мне нужно будет реагировать соответственно".

Через двадцать минут два человека в белых халатах и масках вкатили массивное кресло на колесиках, следом за ними в помещение вошли охранник в экзоскелете и Хосман.

– Господин Троянов, – сказал агент, – сложилось впечатление, что вы пытаетесь обмануть нас, или, по крайне мере, не договариваете что‑то. Мы вынуждены провести комплексный фармакологический допрос. Пересядьте, пожалуйста, на кресло.

– Как скажете, – улыбнувшись, страж выполнил приказ агента.

Пока Владу стягивали ремнями руки и ноги, он расслабился, сосредоточился. У любого стража Шестого отдела в подкорке головного мозга были записаны несколько безымянных личностей. Сейчас Влад должен был "вызвать" одну из них, дать ей имя "Ипполит Троянов" и оставить вместо себя на время психоделической экзекуции. Главное вовремя среагировать на наркотик.

Один из белохалатных людей поднес Владу капсулу.

– Вам следует ее проглотить, – сказал Хосман.

– Не разжевывая?

– Как хотите.

Затем стражу сделали укол в правую руку. Влад почти сразу же почувствовал накатывающую на него сонливость, однако с помощью внутреннего сосредоточения подавил первую волну дурманящего воздействия. Рано еще. В свое время Черноземов на тренировках умудрился в течение нескольких часов оставаться в трезвом уме и здравой памяти, несмотря на слоновью дозу ЛСД у себя в крови. Но одно дело бороться с лизергамидом и совсем другое с веществами, применяемыми вэками для допросов.

Один из белохалатников поднес стражу ингалятор.

– Сделай глубокий вдох, – приказал Хосман, почему‑то перейдя на "ты".

Влад понял, что пора. Он вдохнул стальной запах и "провалился" внутрь себя, в бескрайние черные глубины микрокосма, оставив на поверхности славного парня по имени Ипполит Троянов. Человек, ни разу не испытывавший или не помнящий пережитого в измененных состояниях сознания, еще может представить в своем воображении, что значит выйти из тела, но понять как это, "провалиться внутрь себя" он не способен. Это как объяснять девственнику, который даже суррогатным онанизмом никогда не занимался, что такое удовольствие от секса. Словно ты громадное здание, и фундамент под тобой ровно посередине вдруг начинает проседать, тело будто сворачивается в точку, а затем выворачивается наизнанку в бесконечную пустоту. И все это длится считанные мгновения.

Осознав себя в непроницаемой мгле, Влад помыслил. В своем собственном микрокосме можно быть богом. Первое, о чем подумал страж – о свете. Тьма тут же исчезла. Он захотел оказаться в гигантском зале, немеблированном, без украшений, без окон и дверей с потолком, излучающим голубоватое сияние и полом в шахматную клетку. Вот так. Неплохо. Далее Влад решил, что в глухой вселенной жить не очень комфортно. Он подумал о звуках и тут же услышал отдаленное эхо, похожее на голос агента Хосмана:

– Твое имя?

– Ипполит… Ипполит Троянов… – послышался гулкий, но заторможенный ответ.

– Место работы?

– В КОБ, в Комитете Общественной Безопасности. Дальневосточный сектор…

Влад щелкнул пальцем, и голоса исчезли. Ипполит Троянов сам разберется, что к чему.

Зато теперь по безбрежному пустому залу разносилась музыка. "Революционный этюд" Фредерика Шопена. Черноземов почему‑то всегда любил этого польского композитора и вот сейчас в последний раз решил насладиться мелодией. Он вдыхал голубоватое сияние, он впитывал кожей мятежный этюд для фортепиано до минор. Он чувствовал силу, и знал, что не отступит. Наступает финальная игра.

Наконец, наслушавшись вдоволь, Влад погасил мыслью музыку и, осмотревшись, принялся визуализировать людей. Тех, кто оставил в его жизни хоть какой‑то след. Пришло время прощаться.

Он подошел к кучерявому пятилетнему Максимке, детсадовскому товарищу. Тот что‑то лепетал на суржике. Целых два года они были лучшими друзьями. Потом пути их разошлись. Влада отдали в специнтернат, Максимка пошел в обычную школу. Страж махнул рукой, и мальчишка растворился.

Влад шагал вдоль рядов одноклассников. Он шел медленно, вглядываясь в их лица. Как же давно это было! Но сейчас память воспроизводила товарищей с фотографической точностью. Впереди еще было множество людей, а за спиной стража не оставалось никого. Сзади человеческие фигуры бесследно исчезали. Влад остановился напротив инструктора по медитации. Седовласый голубоглазый мужчина выглядел суровым и будто смотрел сквозь бывшего ученика.

– Теперь вы уже не просто сопливые тринадцатилетние подростки, – сказал он, – вас отобрали из специнтернатов в школы особого обучения. Вы сделали первый в своей жизни серьезный выбор, подписали первый свой документ о неразглашении. Ближайшие восемь лет расслабляться вам не придется.

И далее сплошной ряд преподавателей: учителя иностранных языков, инструкторы по универсальному бою, стрельбе, вождению и так далее и тому подобное. Влад на мгновение остановился возле подтянутой тридцатилетней женщины. Она была тренером по тантрическому сексу. Даже девственности будущие стражи лишались под строгим надзором.

Закончились преподаватели и одногруппники. Влад остановился напротив шестнадцатилетней девушки. Она имела русые волосы и карие глаза. Она была невысокого роста и немного курноса.

– Здравствуй, Алиса, – сказал он, улыбнувшись.

– Ой!.. Привет! – обрадовалась девушка. – Я уже думала ты не придешь! Опять завис в тире?

Кандидатки в стражи сами выбирали своих первых партнеров. Им давалось на это полгода. Алисе очень понравился восемнадцатилетний Влад. Он также оказался не против. Они встречались целых три года. Разумеется, в свободное от учебы и подготовки время. А потом судьбы их разошлись. Жалко, конечно. Но это прошлое. Жизнь такая игра, в которой нельзя сохраниться и все переиначить в лучшую сторону.

– Люблю пострелять, – ответил страж, нежно коснулся щеки девушки, поцеловал ее в лоб, в глаза, в губы… и растворил.

Он шел дальше сквозь толпу. Семь экзаменаторов: пять мужчин и две женщины. По результатам двухнедельных тестов Влада распределили в Шестой отдел.

Вот первый звеньевой: седеющий узкогубый шатен с пронзительным взглядом. Под его руководством он прошел два года практики. Веселое время! Все ново, играет кровь. Еще нет опыта, еще нет стальной выдержки и незыблемого спокойствия.

И первый убитый им человек стоял немного в сторонке. Влад подошел к нему. Это был уйгур. Радикальный исламист и незаконный мигрант. Молодой страж проходил часть практики в Северо – Казахской автономии. И вот безумный синьцзянский воин аллаха вместе с двумя подельниками захватил автобус с детьми в Астане. Три снайпера одновременно произвели три выстрела и снесли головы террористам, превратив их в безмозглых ублюдков в прямом смысле этого слова. Одним из стрелков был Влад.

Уйгур смотрел с укором на своего убийцу. Страж улыбнулся и сказал:

– Даже если бы я знал, что буду гореть в аду, я поступил бы также. Я не раскаиваюсь, знай это!

Влад щелкнул пальцами – исламист исчез.

Наконец, страж остановился напротив четырех товарищей по звену. Педант Леша, разгильдяй Марик, хмурый Джо и Роб.

– Много с вами пережито, – произнес Черноземов. – Я тут собираюсь устроить маленькое шоу. Не знаю, поможет это вам или нет. Но, по крайней мере, на время облегчит страдания. А там вдруг кто‑то что‑то придумает или произойдет какая‑нибудь случайность.

Товарищи молчали. Влад дунул в их сторону, и они развеялись.

Впереди уже почти никого не оставалось. Страж подошел к Юле, к жене. Чертами лица и фигурой она напоминала Алису. На этом вся похожесть и заканчивалась. Характеры у них были совершенно разные. Однако внешнего подобия вполне хватило, чтобы соблазниться. Влад коснулся губами губ Юли, и она неохотно ответила на поцелуй. Черноземов засмеялся, и женщина растворилась в его руках. С прошлым нужно расставаться легко.

Рядом с исчезнувшей Юлей стояла Лидия Найденова. Диктор канала SU News. Светловолосая и прекрасная скандинавская богиня. Что ж, ты обещала Рагнарёк с экрана. И скоро он наступит. Но только для отдельно взятого человека.

– Я тянулся к тебе, – сказал Влад, – даже надеялся, что у нас может что‑нибудь получится, но… ты уж не забудь о моей просьбе…

Черноземов дунул в сторону Лидии…

Пришел черед родителей. И мать и отец были стражами первого поколения. Она глава Общественного международного фонда по правам эксплуатируемых классов имени Хьюи Лонга, он – профессиональный воин плаща и кинжала на службе восставшей из пепла страны. Волосы мамы выкрашены в черный цвет. Глаза у нее выцветшие, уставшие.

"С щитом или на щите", – будто говорили они.

– На щите, мама, на щите, – тихо произнес Влад, – мне не хватало твоей любви. Впрочем, – он усмехнулся, – я все понимаю, мы, стражи, не принадлежим себе.

Он посмотрел на отца. Крепкий старик с горящим взором.

– Я ничего о тебе не знаю, – сказал Влад, – я ни разу, ни разу в жизни не поговорил с тобой по душам. А теперь уже поздно. Да и пустяки все это. Прощайте.

Родители исчезли. И впереди остался лишь белобрысый мальчишка. И тут страж впервые почувствовал щемящую тоску в сердце.

– Папа, а мы пойдем на "Последнего кольценосца"? – спросил Игорек.

Влад присел на корточки, заглянул в большущие глаза пацаненка и тихо произнес:

– Нет.

– Почему? – в голосе Игорька слышалась обида.

"Я такой же, как и мои родители", – с горечью подумал страж.

Он понимал, что разговаривает с проекцией, сотворенной собственным бессознательным, а не с живым человечком. Настоящий Игорек никогда не узнает о прощании с ним отца. И все же Влад хотел оправдаться, объяснить мальчишке, почему ему придется лицезреть не папу, а жирного хряка, за которого мама Юля вышла во второй раз замуж.

"А вдруг, – мелькнула глупая мысль, – мои слова отразятся в сознании сына… телепатически"

Влад усмехнулся собственной нелепой надежде на чудо, но все же заговорил с виртуальным Игорьком:

– Я расскажу тебе сказку. Ты еще слишком мал, чтобы понять ее полностью.

– Я все пойму, – сказал мальчишка.

"Разумеется, – подумал, Влад и сердце его сжалось, – ты ведь всего лишь проекция, ты знаешь все, что знаю я и наоборот".

– Я все пойму, – повторил Игорек, – расскажи, папа! Пожалуйста!

Влад улыбнулся, заставив поверить себя в иллюзию, и произнес:

– Тогда, малыш, слушай…

* * *

Сказание о том, что случилось после того, как Кольцо Всевластия было брошено в жерло вулкана Ородруин

Однажды, в стародавние времена, о которых помнят только легенды, злой дух по имени Саурон выковал в огне Ородруина Единое Кольцо Всевластия. В Кольце том заключалась темная воля, которая могла подчинять себе тех, кто носил его. Но оно же давало силу и власть. Никак нельзя было уничтожить Кольцо, разве что только в жерле вулкана, породившего его. И много великих несчастий принесло оно народам Средиземья.

После долгих веков борьбы, после страшных сражений, после рек пролитой крови отважный хоббит Фродо добрался до жерла Ородруина и бросил в него проклятое Кольцо. Вместе с ним сгорел в кипящей лаве мерзкий Голлум. Голлум когда‑то был самым обыкновенным хоббитом по имени Смеагол. Но Кольцо подчинило его своей воле и превратило в гадкое, жадное и лживое существо.

Народы Средиземья обрадовались тому, что Кольцо Всевластия погибло. И многие эльфы, маги, люди, хоббиты и гномы решили, что черное Зло никогда больше не восторжествует в их землях. И лучшие из героев Средиземья отправлялись на Запад, в чудесный край бессмертных Валинор, пресветлую область Арды. И многие думали, что не за горами блаженные времена всеобщего процветания. Забыли они лишь об одном: если свет исходит только с Запада, а Восток погружен в беспроглядную мглу, значит скоро закат, значит скоро наступит Великая Ночь.

Между тем Кольцо не погибло. Огонь Ородруина сначала расплавил его, а затем превратил в пар. И миллионы атомов Кольца Всевластья смешались с частицами сгоревшего Голлума и поднялись высоко в небеса. Долго ли, коротко ли блуждали они неприметной пылью вместе с облаками, но пришло время, и осели они холодными дождями на землях Арды. И многие эльфы, маги, люди, хоббиты и гномы вдохнули в себя смертоносные частицы и ничего не заметили. Но больше всего черной пыли оказалось в Валиноре. Так Тьма отомстила за себя.

Шли годы, и те, кто когда‑то впустил в себя частицы Кольца, стали вдруг превращаться в тощих уродцев с большими, светящимися глазами. Они не творили Зла в открытую, не собирали великих воинств на борьбу со Светом, они внушали эльфам, магам, людям, хоббитам и гномам, что ничем не отличаются от них. Они искали Кольцо, но не могли найти его, они не понимали, что злая пыль подчинила их своей воле. И тогда, не находя Прелесть, они стали жадны до благородных металлов, которые своим блеском напоминали Кольцо Всевластья. Они принялись честными и нечестными путями копить богатство. И так как больше всего голлумов обитало в пресветлом Валиноре, то начали туда стекаться со всей Арды корабли с золотом, серебром и прочими драгоценностями.

Пока голлумов было мало, они убеждали других в своей безобидности, они проповедовали терпимость. И многие эльфы, маги, люди, хоббиты и гномы были терпимыми. Потом, когда голлумов стало больше, они начали скупать по всему свету палантиры и магические зеркала и через них принялись очаровывать, одурманивать остальных жителей Арды. Они внушили обитателям Средиземья, что позорно эльфу гордиться тем, что он эльф, что отвратительно человеку быть человеком, что нельзя хоббиту чувствовать себя хоббитом, что гномы должны каяться за то, что они гномы. А в самом Валиноре те из магов, которые пытались бороться с наползающим Мраком были убиваемы голлумами – одиночками, которых тут же объявляли сумасшедшими и умерщвляли свои собратья, чтобы таким образом замести следы. И многие эльфы, люди, хоббиты и гномы добровольно вдыхали в себя частицы Кольца, превращаясь в уродцев.

Одержимые жаждой золота, голлумы сперва опустошили восточный Мордор и Южный Харад. Затем пришел черед Прирунья, Рохана и Рованьона. Наконец, уродцы истощили все Средиземье. А когда больше некого было ограбить в Арде, голлумы принялись разрушать приютивший их край – пресветлый Валинор. И тогда на Западе погас последний луч, и наступила Великая Ночь. Солнце больше не светило, и ужасающая Тьма объяла всю землю. Засеянные поля не всходили, деревья не давали плодов, скот не множился, но погибал от холода и голода. А в бедах, постигших землю, уродцы обвинили тех, кто не захотел стать такими, как они. И началась охота на непокорных. Те, кто не являлся голлумами были объявлены исчадиями Тьмы и подлежали насильственному обращению или же смерти.

Оставшиеся в живых эльфы, маги, люди, хоббиты и гномы стали собираться в Мордоре, возле вулкана Ородруин, потому что свет и тепло во всей бескрайней Арде давал теперь только он. Здесь были возведены крепости, здесь были построены теплицы, только здесь рождались дети и деревья приносили плоды. В огне Ородруина маги, верные своим заветам, выковали Мечи Силы и стали стражами вулкана. Так Мордор из первой обители смерти превратился в последний оплот жизни. Не нужно было собирать армии, не нужно было освобождать Средиземье, не нужно было сражаться на чужих землях, но нужно было лишь отстоять свои границы и не пустить к себе уродцев. Ведь голлумы всегда жили за счет других, а когда не осталось никого кроме них, они начали вымирать. И чтобы прожить еще какое‑то время за счет отвергших Прелесть эльфов, магов, людей, хоббитов и гномов, они собрали огромные армии и двинули их на Мордор. И вижу я, что грядет Великая битва, и ведомо мне, что исход ее неизвестен, и знаю я, что лучше быть мертвым стражем Ородруина, чем живым голлумом; и это – мой выбор. А потому, сын, мы с тобой никогда не свидимся, но хочу я лишь одного: помни, не все золото, что блестит, и не все свет, что ослепляет, и чтобы противостоять Злу, порой приходиться ковать мечи в жерле адского вулкана и не опускать оружия из рук своих до тех пор, пока не забрезжит новый рассвет на Востоке…

* * *

Влад сидел на топчане. Слева от него прямо к серой стене был прикручен умывальник, справа находился унитаз в неплохом состоянии. Удобно, ничего не скажешь, все необходимое под рукой. Страж выжидающе смотрел на дверь. Скоро за ним должны прийти. Он будто чувствовал это. После фармакологического допроса прошло не менее шести часов. За это время Влад успел выспаться, ему принесли плитку, спрессованную из сверхпитательных веществ и кружку чая.

"Последняя еда", – подумал он тогда.

Большой и увлекательной игре длинною в тридцать один год приходил конец. Осталось пройти последнюю миссию.

Периодически его посещала шальная мысль: а не отложить ли финальную партию еще на одни сутки? А не поиграть ли еще немного в кошки – мышки с агентом Хосманом? Безусловно, слабость эта произошла от того, что Влад не смог растворить проекцию Игорька в измененном состоянии сознания. И теперь маленький крючочек так и норовил зацепить стража, заставить его хотеть жить, найти оправдание для продолжения своего бытия. Но это не его желание, это желание "эго". Своего сына он в любом случае уже никогда не увидит.

Многие века шекспировская дилемма "быть или не быть" будоражила человеческие умы. Но для истинного стража все подобные метания были нелепы, ибо задача решалась просто: в каждый момент времени существует одно – единственное решение. Двадцать, десять, пять лет назад и даже вчера имело смысл "быть", а теперь – "не быть". И очень важно не прозевать этот миг.

Владу вспомнилась обязательная для изучения во всех школьных программах Советской Конфедерации повесть писателя двадцатого века Василя Быкова "Сотников". Одним из главных героев был в ней белорусский партизан по фамилии Рыбак. Бойкий, шустрый мужик, настоящая находка для лесного отряда. И знал он, что всегда сможет выкрутиться из любой даже самой паршивой ситуации. Но, видимо, у каждого есть свой предел везения. Однажды бравый Рыбак попал в плен вместе с товарищем по оружию полудохлым Сотниковым.

Рыбак не из тех, кто так просто сдавался. Пока их везли в комендатуру, он думал о том, что выкрутится, сбежит. А потом на допросе решил: если будет юлить, говорить полуправду, то получит шанс, лишние часы для того, чтобы ускользнуть из цепких лап неприятеля. И когда осознал неизбежность расправы, попросился в полицию, ведь можно попробовать скрыться по пути к месту казни. Даже участвуя в повешении своего товарища, Рыбак все еще надеялся, что сумеет вернуться в лес к партизанам и продолжит воевать с ненавистным врагом. Только потом он понял: бежать теперь некуда, ибо, убив собрата по оружию, совершил предательство – худший из грехов. Так захлопнулась ловушка.

Мораль сей книги была проста: Рыбак, в отличие от Сотникова, не заметил того момента, когда "быть" превратилось в "не быть", и сохраненная жизнь вдруг обернулась тягостным, пустым и мучительным существованием.

Лязгнул замок, в помещение вошли два бронированных охранника и Хосман. Страж улыбнулся вэку. Периферийным зрением он заметил выпуклость под пиджаком на левом боку агента.

– Вы радуете нас, мистер Троянов, – деловито заговорил Хосман, – тесты показали, что вы вероятнее всего искренни с нами. И сейчас нам нужно начать более серьезное сотрудничество.

– В чем это будет выражаться? – спросил Влад, отметив про себя, что вэки по – прежнему сомневаются. Однако он уже трансформировался из "товарисча" через "господина" в "мистера". И на том спасибо.

– Вы будете переведены в помещение с более комфортными условиями. Там будет душ, маленькая кухня, туалет и кабинет для работы.

– Что именно мне предстоит делать?

– Я вам объясню чуть позже.

Влад подумал, что это, скорее всего, еще одна проверка. Только долгосрочная, длящаяся от недели до пары месяцев. Однако страж столько жить совсем не собирался.

– Мистер Троянов, как рациональный человек, вы сделали правильный выбор, – ободряюще произнес Хосман, видимо приняв слегка задумчивый вид Влада, за муки сомнений, – в России таким людям как мы нечего ловить. Мой прадед вынужден был бежать из этой варварской страны после переворота тридцать четвертого года.

Тут страж внимательно посмотрел на вэка и понял, кем являлся его предок. Угадывалось сходство в чертах лица. Да, прадед агента Хосмана служил заместителем одного из главных идеологов либеральной тирании эпохи Реставрации по фамилии то ли Човэйз, то ли Чумазь, то ли еще как‑то, Влад не помнил. Все‑таки полезно знать историю антинародных движений. После Сентябрьской революции 2034 года в стране установилась так называемая тринадцатилетняя эпоха Троевластия: Российская Конфедерация была фактически поделена между Советами, олигархическими корпорациями и республиканскими националистами и этнонацистами. Но уже тогда самые одиозные либерал – шовинисты бежали в свои западноевропейские имения. Среди них был и тот самый престарелый то ли Човэйз, то ли Чумазь. Впрочем, за границей долго он не прожил. Он умер в своем особняке при загадочных обстоятельствах. Следствие установило, что это был инфаркт, однако в ротовой полости то ли Човэйза, то ли Чумазя судмедэксперты обнаружили государственную очень ценную бумагу номиналом в десять тысяч рублей.

– Разумеется, я сделал правильный выбор, – сказал Влад, поднимаясь с топчана. – Я готов.

В сопровождении эскорта страж вышел в коридор. Там его ожидали еще два охранника в экзоскелетах. Итого: четыре бронированных недоумка и один возомнивший из себя невесть что вэк. Пока они двигались вдоль пустого коридора, Влад принялся просчитывать ситуацию. Хосман и одетые в доспехи громилы были вооружены. Пистолеты неизвестной конструкции висели у каждого полузомби сбоку. Ну и у Хосмана, разумеется, под пиджаком. При всех своих достоинствах экзоскелеты имели и один маленький недостаток – в них снижалась скорость реакции. Доспехи практически неуязвимы для пистолетных пуль. Такие пробьет разве что легендарный доисторический Desert Eagle. Да и то не факт. Однако сейчас у всех четырех охранников подняты забрала. Значит, целиться нужно только в лица, рассчитывая на быструю и эффективную стрельбу по могучим, но интеллектуально неполноценным машинам для убийства. В Советской Конфедерации экзоскелеты почти не использовались, зато за последние сорок лет было разработано и внедрено множество психотехник, помогающих раскрыть те или иные способности индивида.

Влад усмехнулся про себя. Интересно, чья возьмет? Финальная миссия начинается…

Они поднялись на лифте на несколько этажей. В новом коридоре, более освещенном, попадались люди в белых халатах, которые невесело косились на стража, будто подозревая, что сейчас он вот – вот что‑нибудь эдакое взбрыкнет. Пройдя около сотни метров и несколько раз свернув в ответвления, эскорт во главе с Хосманом остановился напротив бледно – серой двери, по цвету мало чем отличающейся от стены. Агент приложил руку к сканеру, и дверь бесшумно ушла в сторону.

– Здесь мы с вами будем работать, – сказал вэк, войдя в помещение.

Комната действительно имела более приглядный вид, нежели камера, в которой последние несколько часов находился Влад. Здесь имелись полноценная кровать, стол с ноутбуком и двумя стульями, окно с голографическим видом на тюремный остров – музей Алькатрас. Туалет и душевая были отделены от остального помещения перегородками.