Текст книги "Стражи Красного Ренессанса (СИ)"

Автор книги: Евгений Шкиль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

– Как вам обстановка? – спросил Хосман.

– Прекрасно, – сказал Влад, делая вид, что осматривает комнату.

Внутрь вошли только два охранника, двое других остались за дверью. Вэк еще что‑то хотел сказать, но вдруг замер, уставившись в стену. Страж сообразил, что он получает сообщение в мининаушник, который, может быть, и вовсе не был вставлен в ухо, а просто напросто вживлен в костную ткань. Хосман резко посерел, потом побледнел.

– Мистер Троянов, – медленно произнес он, не глядя на собеседника, – я вынужден вас покинуть на время. Поговорим позже.

Влад понял: настал момент истины.

– Какие‑то проблемы, мистер Хосман, – приветливо осведомился страж.

– Жизнь – это сплошная проблема, – озадаченно проговорил агент, повернувшись к двери и собираясь выходить.

– Это потому что вы не знаете того, что знаю я, – заметил Влад, в голосе его слышалась ирония.

Хосман резко остановился и посмотрел на стража. Лицо агента приобрело нездоровый, угловатый вид. Как у покойника.

– Что вы имеете в виду, мистер Троянов?

Черноземов по – детски добродушно улыбаясь, почти вплотную подошел к вэку.

– Я знаю чит – коды от этой жизни, – сказал Влад, корпус его был неподвижен, лицо озаряла улыбка, но пальцы уже успели незаметно вскинуть полы пиджака Хосмана и нащупать рукоять пистолета.

В следующее мгновение рука выдернула оружие из кобуры. Щелчок предохранителя, лязг затвора – грянул выстрел. Вэк, протяжно взвизгнув, начал заваливаться на бок – нога ниже колена у него была прострелена. Влад отскочил в сторону, выпалил в лицо первому охраннику. Второй громила соображал туго и успел лишь дернуть рукой. Пуля раздробила ему переносицу. И только через долю секунды послышался глухой стук раненного Хосмана о жесткий пол. Дверь в это время начала отъезжать вбок. В комнату ломились два оставшихся бойца в экзоскелетах. Выстрел – и на месте глаза у одного из них оказалось красное пятно. Дверь уже полностью открылась. Последний полузомби левой рукой закрывал забрало, а правая с длинным пистолетом была направлена на Влада. Уходя в бок, страж понимал, что катастрофически не успевает. Два выстрела грянули одновременно.

Черноземова крутануло – он упал. Но тут же поднялся. Все четыре охранника были мертвы. Хосман корчился от боли, заливая пластиковый пол кровью. Влад почувствовал теплое и липкое сбоку слева, но не стал смотреть, он и так знал, что бронированный олигофрен зацепил его. Черноземов подбежал к вэку, схватил его за шкирку, подтащил к двери.

– Заблокируй, – приказал страж агенту, – и без глупостей, иначе тебе не выжить.

Хосман прислонил руку к сканеру и прохрипел по – английски:

– Ситуация сорок восемь. Полная блокировка.

– Умница, Леня, – похвалил агента Влад, – теперь включаем ноут.

Пока загружался компьютер, страж, посадил бледного вэка на стул и, морщась от боли, поставил кровать на попа, прикрыл ей дверь – защита так себе, но две секунды лишнего времени подарит.

– Здесь есть камеры наблюдения, Леня? – спросил Влад. Его немного пошатнуло, сказывалась потеря крови, но страж подавил приступ дурноты.

– Да, – не задумываясь ответил Хосман.

– Отключить можешь?

Агент колебался.

– Учти, придурок, – сказал как можно ласковее Черноземов, – я намного круче ваших "комнат правды", если увижу, что врешь и пытаешься отлынуть от моих приказов, буду тебя убивать. Медленно. Очень медленно. Поверь мне, я умею.

Ничего не говоря, Хосман поводил по клавиатуре, ввел пароль.

– Что‑то вы лажанулись, – сказал Влад, – это ведь и я мог додуматься до такой хрени. При наличии навыков хакера, разумеется.

– Нет, – прохрипел вэк, – это особый ноутбук, он сканирует мои биотоки.

– Круто, – заметил страж, – теперь расскажи, Леня, где мои товарищи?

– Их отправили во Флориду.

– И?

– Только что с левимагом, который их перевозил, была потеряна связь.

– Верю, – Влад взглянул на мокрую от крови штанину Хосмана. Туфля агента была погружена в темно – красную лужицу.

Нужно было поторопиться, еще чего доброго клиент потеряет сознание.

– Теперь, – страж повел пистолетом в сторону ноутбука, – пошустри‑ка своими биотоками и сотри всю информацию обо мне и товарищах. Всю, и чтобы нельзя было восстановить. Все наши ДНК – тесты и прочую хрень, все записи. Ты меня понял?

– Послушайте, – голос Хосмана истончился, – вы ведь все равно меня убьете…

– Ты ведь рациональный человек, Леня, – назидательно произнес Влад, подавив очередной приступ слабости, – ты должен понимать, что жизнь, твоя жизнь, самое дорогое, что у тебя есть. Если ты сейчас будешь выделываться, я тебя по – любому укатаю в могилу. А так, есть еще шанс. Давай, у нас нет времени, – Черноземов ткнул агента стволом в ухо.

Немного помешкав, Хосман принялся выстукивать по клавиатуре.

– Все, я сделал это, – сказал он сорок секунд спустя.

– Нет, – не согласился Влад, сглотнув вязкую слюну, он чувствовал как тяжесть, образовавшись в левом боку, расползается по всему телу, – я вижу, по твоим лживым глазкам, Леня, что есть копии. Давай, уничтожай.

– Мне… мне конец, если я… – пролепетал Хосман.

Влад несильно ударил агента в ухо. Тот пошатнулся, но удержался на стуле.

– Я тебя сейчас начну убивать!

Из‑за двери доносились голоса и какое‑то ерзанье.

– Пожалуйста, – взмолился Хосман, – все еще можно поправить, я буду ходатайствовать о вас, я…э… хм…

Вэк не смог договорить фразу, поскольку в его рот воткнулся стальной ствол пистолета.

– Не беси меня, Леня, – сказал Влад, – уничтожай копию.

Агент подчинился. Черноземов вытащит пистолет изо рта Хосмана, отошел на шаг.

– Включи комнатную камеру наблюдения, – Влад не мог быть уверенным, что вся информация о стражах стерта, но времени не оставалось на выяснения. За дверью послышалось резкое шипение автогена.

– Зачем?

– Не задавай дерьмовых вопросов, Леня.

– А что теперь? – спросил бледный Хосман, когда выполнил приказ стража. Вытаращив глаза на стража, он дрожал.

– Хочу, чтобы остальные вэки смотрели на твою смерть и ужасались.

– Вы же обещали, мистер Троянов, – голос агента ослаб, по щеке потекла слеза.

– Это вам урок, – Влада пошатнуло, но говорил он твердо, – если бы ты, Леня, был иррациональным человеком, ты бы уже погиб как герой. А так как ты рациональный, то все равно сдохнешь, но еще и подосрав родной Корпорации. Отсюда вывод: иррациональным быть выгодно. Доказано математикой.

– Пощадите… – прошептал Хосман, выставив вперед руки, – пожалуйста, пощадите, у меня дочь…

– Ты спрашиваешь что теперь, – не слушал и не слышал агента Влад, стражу хотелось эффектно закончить игру, и чтобы это было запечатлено в видеоанналах Всемирной Энергетической Корпорации:

– Теперь мы возвращаемся домой, и да здравствует Советская Конфедерация!

Жуткий, полный смертельного ужаса вопль оборвал выстрел. Агент Хосман свалился со стула безвольной куклой. Влад же почувствовал облегчение. Сознание его прояснилось. Он лег на пол, закрыл глаза. Вовсю шипел автоген. Главное сейчас не потерять сознание. Он прислушался к своему сердцу.

Удар… удар… удар…

Через несколько секунд он уже превратился в пульсацию. Тело его было неподвижно, но Владу казалось, что он сотрясается в такт перестукам живого насоса, непрестанно работающего уже тридцать с лишним лет.

Удар… удар… удар…

А теперь: стоп! Страж начал медленно погружаться в беззвучную темноту. Три десятилетия игр закончились.

GAME OVER…

Или EPIC WIN…

Или и то и другое одновременно…

Ах… неважно…

Глава 13

Попутчик Джохара Махмудова

22–23 августа 2091 года

С шумом втянув в себя белую дорожку с капота черного джипа "Тойота" через скрученную в трубочку пятисотдолларовую банкноту КША, великолепный дон Антонио Мануэль Гарсия де Тихуана Фернандес де Сан – Хосе, так, по крайней мере, его представил один из боевиков Народно – освободительной армии Северной Мексиканской Республики, наконец‑то соизволил повернуться к уцелевшим после авиакатастрофы девяти пленникам. Был он небольшого роста, метр шестьдесят, если не меньше. Под толстым накокаиненным носом дона Антонио имелись черные с проседью усы – единственная растительность на его голове. Череп предводителя повстанцев был лыс и отражал полуденное солнце.

– Ну, кто тут у вас главный? – спросил он нетерпеливо по – испански. Глаза его излучали наркотический блеск.

Джохар осмотрелся. Боевиков было человек двадцать. Вооружены в основном короткоствольными автоматами. Невдалеке стояли четыре японских джипа и похожая на гигантский бронетранспортер машина с высокой полупрозрачной кабиной и длинным стволом. Называлось это чудо техники плазмострел "Тацумаки". Махмудов не хотел задумываться над тем, откуда у мексиканцев такое вооружение. Его мутило. То ли от голода, то ли от жары, то ли от удара во время падения левимага, то ли от всего сразу. Страж радовался, что, во – первых, он не главный, а во – вторых, что среди выставленных в один ряд пленников, он оказался дальше всего от дона Антонио. Разговаривать с этим экзальтированным клоуном, возомнившего из себя великого острослова, не было никакого желания. Тем более за предводителем следовал малыш Панчо – гигант – индеец ростом далеко за два метра. В руках этого аборигена мачете казалось перочинным ножиком.

"Чем‑то похож на легионного сержанта Рауля Санчеса, – подумал Махмудов, – только на полголовы выше…"

– Я главный, сэр, – из середины строя отозвался парень в помятых брюках и выпачканной жемчужной рубашке. Он улыбался во все свои тридцать два белых идеально ровных зуба и, несмотря на плачевное положение, довольно‑таки бодро проговорил, – я Рэдбаклер, сэр.

Предводитель скорчил гримасу, как будто его только что оскорбили самыми жуткими ругательствами, какие только могут существовать в великом и могучем испанском языке.

– Как ты меня назвал, козел? – воскликнул дон Антонио и направился к молодому человеку. Следом шел индеец, на фоне которого главарь выглядел сущим карликом.

– Сэр, – с лица парня исчезла улыбка, – вы не поняли, я Рэдбаклер. Вы можете условиться о хорошем вознаграждении за…

Договорить парень не успел, поскольку получил оплеуху от малыша Панчо, рука которого была почти с голову несчастного вэка. Джохару удар показался слабым, почти дружеским, однако молодой человек, надрывно всхлипнув, рухнул наземь, подняв столб коричневой пыли.

– Какой я тебе на хрен сэр, рогоносец? – главарь энергично зажестикулировал. – Еще раз так меня назовешь, я тебе яйца отрежу, изжарю и заставлю съесть. Я сеньор, а никакой не сэр. Ты понял меня, гринго? Сеньор, а не сэр! Понял или нет?

– Да, сеньор, я вас понял, – ответил ошарашенный Рэдбаклер по – испански, коверкая слова и схватившись за покрасневшую щеку, – но вы не должны со мной так обращаться. Вы понимаете, к какой фамилии я принадлежу? У Корпорации договор с Нью – Мексико…

Вместо ответа дон Антонио с разбега ударил парня ногой по лицу. Вскрикнув от боли и неожиданности, молодой человек покатился по земле, совершив два полных оборота. Его рубашка жемчужного цвета окончательно превратилась в серую.

– Нужно говорить не Нью – Мексико, а Нуэво Мехико, долбанный ты мудило! – главарь извлек из кобуры пистолет. – Ты понял меня, тупой еврейский гринго?

– Ты ответишь за это, стручок бобовый, – отчетливо прошептал парень, выплевывая кровь вперемежку с пылью.

– Мне насрать, кто ты! – громогласно произнес дон Антонио, размахивая пистолетом. – Рэдбаклер, Фэлсхауэр или сам Барух! Мне не нужны твои вонючие деньги! Я и так неплохо зарабатываю.

– На хлеб с кокаином хватает, – послышался тихий знакомый голос.

Джохар повернул голову. Рядом с ним в кандалах стоял Марик, за ним – Роб, а еще дальше негр в помятом костюме, тот самый, которой сопровождал Рэдбаклера во время посадки на левимаг на базе, принадлежащей ВЭК. К великому облегчению Махмудова главарь мексиканцев проигнорировал слова Марика.

– Знаешь, как я зарабатываю деньги? – спросил дон Антонио у избитого парня и щелкнул пальцами.

К строю пленников подбежал худосочный чернявый юноша в очках с портативной камерой.

– Начинай съемки, Хорхито, – сказал предводитель, а затем вновь обратился к распластавшемуся в пыли Рэдбаклеру:

– За сбитый левимаг я получу шесть миллионов долларов дикси. А за убийство такого важного корпа как ты еще столько же. Лишь бы все на камеру было снято.

– Вам дадут двадцать миллионов, – сказал молодой человек, садясь на раскаленную землю и вытирая кровь с лица.

– Да? – дон Антонио как будто заинтересовался заманчивым предложением. – Это интересно. Как зовут тебя, сынок?

– Натан, сеньор, – молодой человек поднялся. – Натан Рэдбаклер.

– Так вот, Натан Рэдбаклер, мне хватит двенадцати миллионов, – с этими словами предводитель боевиков выстрелил парню в голову. Тот повалился на землю, дважды дернулся и затих, а дон Антонио отошел на несколько шагов от свежего покойника, повернулся к строю пленников лицом и заорал во всю глотку, размахивая пистолетом:

– Сраные ублюдки, вы думаете все можно купить за деньги! Я честный и благородный сеньор, я убиваю за идею, а иногда даже за просто так, бескорыстно!..

Примерно с полминуты главарь возбужденно жестикулировал и выкрикивал какие‑то бранные диалектизмы, значение которых Джохару было незнакомо. Зато знакомой оказалась надпись на передней двери японского джипа, с капота которого дон Антонио потреблял кокаин: "Aqui no se habla ingles".

Немного успокоившись, предводитель подошел к чернокожему молодому человеку. Тот тяжело и часто дышал, по щекам его текли слезы.

– Твоя фамилия случайно не Рэдбаклер?

– Никак нет, сеньор, – ответил чернокожий парень, – я Амабо. Хуссейн Амабо, сеньор.

– Почему ты плачешь, негрита? – участливо спросил дон Антонио. – Я убил твоего парня? Он был твоим возлюбленным, да? Вы ведь там все гомики, в вашей Корпорации. Вас там всех трахают Рэдбаклеры, Фелсхауэры и Барухи! И неважно, кем ты являешься, сутенером или президентом, тебя один хрен сношают! Ведь правда же, да? Но ты не расстраивайся, малыш Панчо заменит твоего дружка. Тебе понравится.

Главарь повернул ухмыляющуюся морду в сторону боевиков. Те, оценив шутку предводителя, отрывисто засмеялись. Все, кроме самого малыша Панчо.

– Хуже гринго могут быть только черномазые педики, – заметил дон Антонио, – ты ведь любишь, негрита, когда в твоей заднице елозит большая и толстая колбаса? Признайся нам в своих грешках.

Спутник убитого Рэдбаклера молчал, кусая пухлые губы, а из стана мексиканцев слышались смешки.

– Ну же, негрита, тебе нечего стесняться, здесь все свои, – глаза дона Антонио сверкали стеклянным блеском, – я вот, например, люблю баб. А ты?

– У меня есть жена, – наконец выдавил из себя негр.

– И как ее зовут?

– Мишель, сеньор.

– Это по – нашему, значит, Мигель? – дон Антонио воткнул пистолет в грудь парня. – Я так и знал, что ты проклятый содомит.

– Нет, сеньор, нет, это женское имя, сеньор. Я гетеросексуал, – затараторил Амабо, – гетеросексуал, как и вы, сеньор.

Главарь мгновенно побагровел и нажал спусковой крючок.

– Сам ты пидор! – яростно проорал он и еще трижды выстрелил в оседающего парня. – Все слышали, как он меня оскорбил?! Хорхито, ты заснял это?

– Сеньор Гарсия, осмелюсь заметить, – произнес юный оператор, – что гетеросексуал означает мужчину, который спит с женщинами. Исключительно с женщинами.

– Да? То есть это не то же самое, что пидор? – удивился дон Антонио.

С деланным сожалением он посмотрел на испускающего последний вздох чернокожего парня и произнес:

– Извини, негрито, я погорячился.

Затем главарь подошел к Роберту.

– А вы еще кто такие? – спросил он. – Почему ты в цепях, мучачо? За что тебя арестовали? Ты трахнул мамашу Натана Рэдбаклера прямо в синагоге? Или нассал на Тору?

– Мы работали на японцев, сеньор, и корпы нас арестовали по обвинению в сборе секретной информации.

Джохар оценил сообразительность шефа. Во – первых, он сразу перешел на сленг мексиканских повстанцев, с "вэков" на "корпов"; во – вторых, заявил, что сотрудничает с теми же силами, что и бойцы Нуэво Мехико, ведь мексиканцы оснащены японскими автомобилями и оружием, а плазмострела "Тацумаки" на черном рынке вообще нет, его возможно приобрести только с санкции самых высоких чинов Сферы Процветания; и, наконец, в – третьих, опровергнуть эту версию уже никто не мог: Рэдбаклер и его помощник мертвы, а остальные члены экипажа вряд ли хоть что‑нибудь знают об арестантах.

– Что‑то ты совсем не похож на узкоглазого, – заметил дон Антонио, сощурившись, – если ты мне врешь, малыш Панчо отрежет тебе башку, и мы сыграем ею в футбол.

На лице гиганта – индейца не отражалось никаких эмоций, он смотрел на Роберта, как смотрит работник фермы на домашнюю птицу. Мол, надо отрезать голову, значит, отрежем, чего уж там.

Звеньевого это не смутило. Он поднял руку с татуировкой в виде тройного "К" и произнес непонятные слова:

– Kokusai Kōryū Kikin.

– Что?

– Это аббревиатура Японского фонда, под прикрытием которого мы работаем, сеньор.

– Что?! – предводитель поморщился, недобро посмотрев на Роберта. – Что ты сказал? Абри… что?

Джохар подумал, что шеф сейчас разделит участь Рэдбаклера и его спутника, так как великолепный дон Антонио Мануэль Гарсия де Тихуана Фернандес де Сан – Хосе решит, что его в очередной раз смертельно оскорбили. Но в этот напряженный момент вмешался юный оператор Хорхито.

– Сеньор Гарсия, осмелюсь заметить, – сказал он, – "аббревиатура" означает сложносокращенное слово, образованное из начальных букв.

– Ты стал слишком умным! – рявкнул главарь. – Без тебя знаю, что такое абри… бри… бри… в общем, что значит эта херня. И вообще хватит тут снимать! Сворачивайся и пошел вон отсюда!

Вызверившись на юного оператора, дон Антонио повернулся к Роберту:

– Значит, ты работаешь на япошек? Этот твой кокосай, случайно не то же самое что кокс?

– Нет, сеньор.

– Жаль, – предводитель встал напротив Марика, – а ты кто?

– Меня зовут Маркос Леонсио Берсер Аранго, сеньор, – не моргая сказал Марик, – по матери я являюсь потомком великого мексиканского революционера Хосе Доротео Аранго Арамбулы, более известного как Франсиско Вилья.

"Во, задвинул!" – поразился Джохар.

Дон Антонио, повернулся туда, где еще недавно стоял Хорхито, видимо, хотел узнать, действительно ли был такой революционер. Но юный оператор, вняв гневному совету своего предводителя, убрался с глаз долой.

– Что‑то ты не похож на настоящего латинского мачо, да и говор у тебе нечистый, – сказал дон Антонио.

– Мой отец уехал в страну Басков из‑за преследования проклятых гринго, а там именно такое произношение, сеньор. Я вырос далеко от родной Калифорнии.

Если бы предводитель знал, как разговаривают по – испански в стране Басков, то ложь Марика с легкостью раскрылась бы, но на счастье стражей дон Антонио весьма плохо представлял, о чем вообще сейчас шла речь. Лицо его выражало недоумение и злость.

– Ну знаете, песня есть такая… – сказал Марик и негромко насвистел "La Cucaracha".

В глазах предводителя боевиков впервые за время недолгого знакомства с арестантами появился осмысленный жизнерадостный огонек.

– Да… – выдохнул он, – там, кажется про дурь поется.

– Именно, сеньор, – воодушевился Марик, – и там же поется про моего любимого пращура, благороднейшего дона Хосе Доротео Аранго Арамбулу, более известного как Франсиско Вилья.

– Точно, – дон Антонио ткнул пистолетом в грудь Марика, – я вспомнил! – и, повернувшись к мексиканцам прокричал, – я что‑то ничего не пойму, почему этот парень до сих пор в цепях?!

К Марику подошел брюнет. Его пыльные щеки были покрыты недельной щетиной. В одной руке он держал японский короткоствольный автомат, в другой – универсальную отмычку. К великой радости Джохара дон Антонио потерял интерес к разговорам, и до стража не дошла очередь отвечать на глупые вопросы.

– Сеньор Гарсия, осмелюсь заметить, – послышался крик Хорхито, высунувшегося из башни плазмострела, – что нам пора уходить, поскольку авиация Word Energy Corporation скоро будет здесь, а мой "Тацумаки" не сможет обеспечить должную дисгайз – маскировку, если они подлетят слишком близко.

– Долбанный ты щенок! Самый умный, да! – заорал красный как рак предводитель. – Если бы ты не был мне двоюродным племянником, я бы тебя давно на хрен пристрелил! И не смей разговаривать на языке гринго! И не называй меня по фамилии, сукин ты сын! Для тебя я просто Антонио, просто старый добрый Антонио!

– Ладно, сеньор Гарсия! – прокричал наглый юнец и скрылся в башне плазмострела.

Главарь зарычал, повернулся к арестантам, оглядел их свирепым взглядом, и скомандовал:

– По машинам! Этих трех забираем с собой, остальных в расход! Этого парня, – дон Антонио снова ткнул Марика пистолетом в грудь, – посадить со мной. Я хочу с ним поболтать.

Вдруг послышался жалобный голос на ломаном испанском одного из вэков, пухлощекого мужчины, склонного к полноте, одетого в светло – синюю майку навыпуск с короткими рукавами:

– Сеньор, сжальтесь. У моего отца мексиканские корни, а мать пуэрториканка, – спина толстяка была темна от пота.

– Да? – дон Антонио подошел к несчастному. – И откуда ты такой мучачо?

– Из Лос – Анджелеса, сеньор.

Больше ничего не спрашивая, предводитель выстрелил толстяку в голову.

– Ты жирный кусок говна, а не латиноамериканец, – сказал дон Антонио, – нужно говорить не Лос – Анджелес, а Лос – Анхелес!

* * *

Примерно три четверти территории штата Нью – Мексико находилось под контролем так называемой Северной Республики, весьма аморфного, но агрессивного полугосударственного образования. Около шести месяцев назад нортеньос захватили Санта – Фе, и единственной реальной силой в штате, способной противостоять реконкисте теперь оставалась только вольная коммуна Лос – Аламос. На этом основании Джохар сделал вывод, что их сбили где‑то в северо – восточной части Нью – Мексико, в районе, который не контролировался латиносами. Командир экипажа левимага по каким‑то неведомым причинам решил, что летательному аппарату ничего не угрожает и снизился до высоты менее двух километров, за что и поплатился.

Джипы, поднимая столбы коричневой пыли, мчались по почти незаметной среди чахлых серо – зеленых кустиков проселочной дороге. Полупустынная равнина казалась бескрайней, лишь изредка ровность ландшафта нарушалась остроконечными скалистыми выступами, окрашенными во все оттенки бежевого, и далеко на горизонте виднелась синеющая дымка гор. В салоне было прохладно – работал кондиционер. И все же Джохара по – прежнему мутило. Он был зажат с двух сторон давно не мывшимися бойцами Народно – освободительной армии, от одного из которых кроме всего прочего несло текилой. В салоне играла бравая латиноамериканская музыка в тяжелой рок – обработке, что тоже весьма раздражало.

Наконец, после часовой езды джипы и плазмострел въехали в долину, расположенную между холмами. Здесь находился целый полевой лагерь, состоящий из сотен армейских палаток и жестяных времянок. В городке жили не только солдаты, но и женщины. Джохар даже заметил нескольких детишек, играющих с собакой. На склонах возвышенностей стояли столбы, на вершинах которых располагались огромные спутниковые тарелки, направленные вертикально вверх. Назывались эти устройства дисгайзерами. Благодаря им со спутника или с самолета, летящего на высоте более одного километра, невозможно было засечь поселение.

"И все это финансируется наркокортелями и японцами", – подумал Джохар. Нью – Мексико и прилегающие к нему территории воистину превратились в арену ожесточенной борьбы между мировыми и региональными игроками. Здесь пересекались интересы ВЭК, Японской Империи, Латиноамериканского Союза, Конфедеративных Штатов Америки, Северной Мексиканской Республики и государства Мормонов. Здесь уже почти сорок лет шла перманентная война всех против всех.

Плазмострел отстал от основной колонны, свернув к гаражам, а джипы подъехали к большой палатке, расположенной в центре долины и рассчитанной, наверное, человек на сорок – шестьдесят. Когда Джохар вылез из автомобиля, он увидел Марика в компании громко смеющегося дона Антонио и хмурого малыша Панчо. Марик увлеченно рассказывал какую‑то пошлейшую историю, сдабривая речь отборными испанскими ругательствами, а предводитель хохотал и хлопал новоявленного друга по плечу. Джохар заметил, что глаза Верзера посоловели. Не иначе мерзавец курил траву вместе с великолепнейшим из сеньоров.

Роберт стоял в одиночестве перед входом в палатку и сосредоточенно молчал. Только что в нее вошел молодой боец, известить командира о прибытии отряда дона Антонио. Джохар отлично понимал звеньевого. Ему сейчас придется выстраивать версию сотрудничества с японскими спецслужбами. Могло получиться так, что Роберта с легкостью тут же раскусят. Например, в лагере окажется военный советник из Сферы Процветания. А еще стражей могут допросить по отдельности. И уж тут никаких шансов…

Мрачные мысли Джохара прервало громкое ржание дона Антонио и пение Марика на испанском. В вольном переводе это звучало примерно так:

А тараканы, а тараканы

Разбежаться не смогли.

Все потому что, все потому что

Накурились конопли.

А тараканы, а тараканы

Разбежаться не смогли.

Все потому что, все потому что

На двоих лишь три ноги.

И далее шел припев:

А на Севере есть Вилья,

А на Юге есть Сапата,

А для блядской камарильи

Есть могилы и лопата.

В этот момент полы палатки раздвинулись и следом за молодым бойцом, исполняющим роль адъютанта, вышел мужчина со строгим взглядом. Он был коротко подстрижен, высок и подтянут, верхнюю губу окаймляли черные усы, слегка посеребренные сединой.

– Антонио, ты ржешь как жеребец, унюхавший кобылью течку, – сказал он, – тебя, наверное, слышно в Лос – Аламосе, а уж на двадцать пятом шоссе и подавно.

– Пусть слышат, Луис! – воскликнул предводитель. – Послезавтра мы возьмем Лас – Вегас, и двадцать пятое шоссе будет нашим!

– Много болтаешь! – процедил сквозь зубы командир, косясь на стражей.

– Не бойся, это свои ребята, – разулыбался дон Антонио, – мы их у корпов отбили. Они на япошек работают. Европейцы.

– По – моему, я инструктировал не вступать в контакт с противником.

– Но… – лицо предводителя вдруг резко поглупело, – не удержался, твой сынок Хорхито засек низко летящий левимаг, я и приказал срезать его с плазмострела. Нам ведь за это бабки отвалят…

– Если бы ты, Антонио, не был моим кузеном, я бы давно тебя расстрелял, – сказал Луис тихо, но отчетливо, глаза его яростно сверкнули. Затем командир, будто вспомнив, что нехорошо отчитывать предводителя отряда в присутствии рядовых бойцов, поманил благороднейшего из сеньоров и зашел в палатку.

Дон Антонио покорно поплелся за двоюродным братом. В нагрянувшей тишине послышался затухающий в недрах палатки голос командира:

– Ты опять коксом накачался…

Джохар почувствовал, как тонкая струйка пота стекает у него вдоль позвоночного столба. Нет, не из‑за страха – из‑за жары. Слишком многое он пережил за последнее время, чтобы бояться. Бойцы реконкисты курили и терпеливо ждали, когда предводитель получит нагоняй и их, наконец, распустят.

Дон Антонио, раскрасневшийся, выскочил из штабной палатки примерно через пятнадцать минут. Ничего не говоря, он пробился сквозь толпу партизан и поспешил скрыться подальше от чужих глаз. Следом за ним вышел командир.

– Я Луис Фернандес, – представился он, – на вас сейчас у меня нет времени. Поверить вам на слово я не могу, поэтому до выяснения обстоятельств вы будете содержаться под стражей. Вам выделят палатку. Учтите, по городку шляться запрещено. Еду вам будут приносить три раза в день. Малейшее неисполнение распорядка будет караться расстрелом на месте. Вопросы есть?

– А если поссать захочется, – возмутился Марик.

– Рядом будет биотуалет. Но работать он будет только в дневное время. Ночью придется делать дела в горшок. Еще вопросы?

"У них даже биотуалеты есть?" – удивился Джохар.

– И сколько продлиться наше заточение? – спросил Роб.

– Где‑то через неделю приедут советники из Сферы Процветания. Вот вас мы им и передадим, и пусть они выясняют. Если вы действительно работаете на Японию, вас переправят в безопасное место, если нет… – Луис Фернандес пожал плечами, – это уже будут не мои проблемы. Еще вопросы?

Вопросов больше не было.

* * *

– Вопросов выше крыши, – тихо произнес Роберт, допивая чай из пластиковой кружки.

Джохара клонило в сон. В животе было тепло и приятно – стражей наконец‑то накормили и дали переодеться в нормальную одежду. Смеркалось, и в палатке, несмотря на два окна, товарищи, сидя на раскладушках, с трудом различали друг друга. Дать керосиновую лампу или какой‑нибудь иной источник света им отказались. И вот когда Махмудов начал проваливаться в дремоту, когда он уже шел по тополиной аллее, когда тихо заиграла музыка Шумана, а перед его взором предстала Богиня, зовущая в бой, чей‑то назойливый голос выдернул его из грез об Асгарде.

– А что тут непонятного? Мы в Нью – Мексико, – Марик осмотрелся, будто его могли подслушать, – то есть в Нуэво Мехико, где‑то недалеко от ихнего нью – мексиканского, то есть нуэвомехиканского Лас – Вегаса. Послезавтра эти стручки начнут наступление, а через неделю приедут япошки, и нас сдадут на опыты. Те, как только узнают, что мы ненастоящие кокосаи, порвут нас на свой красно – лучевой флаг. Все просто, надо делать ноги.

– Самый умный? – раздраженно спросил Джохар, у которого сон как рукой сняло. – Что, вот так просто возьмешь и смоешься? Из центра лагеря, который находится в центре чужого континента? Сейчас окончательно стемнеет и палатку обмотают какой‑нибудь сигнализацией. А днем вообще забудь о бегстве.

– Ну почему, – возразил Марик, – можно свалить послезавтра, когда наступление будет. Можно вообще напроситься на войнушку, сказать, типа мы собственной кровью докажем преданность делу реконкисты. А там под шум и гам улизнуть. Скажем, ненавидим проклятых гринго или мормонов, или кто там сейчас в Лас – Вегасе.

– Мормоны оккупировали Лас – Вегас штата Невада, – подал голос Роберт, – а этот Лас – Вегас, если не ошибаюсь, под контролем коммуны Лос – Аламос и наемников Корпорации.

– Да похер кого, – небрежно бросил Марик в своем обычном стиле универсального пофигизма. – Меня другое волнует. Кажется, скоро мне захочется ссать, а уже ночь. Теперь что, до утра терпеть?

– Ты идиот, – сказал Джохар.

– На себя посмотри.

– Есть маленькая проблема, – Роберт не обратил никакого внимания на перебранку товарищей. – Лично у меня в плече под кожей датчик. Вэки вогнали. У вас ведь такие же?

Стражи ответили утвердительно.

– А значит, скоро сюда могут нагрянуть гости.

В палатке повисла тишина.

– Вообще‑то "Тацумаки" должен гасить сигналы, – наконец нарушил молчание Джохар, – а уж тут, на базе, тем более. Видели, какие тут дисгайзеры по периметру стоят?