Текст книги "Никодимово озеро"

Автор книги: Евгений Титаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

– Много, однако?

– Трех, – сказал Сергей. – Килограмма на полтора...

– Каждый?.. – уточнил Гена, опять поворачиваясь к огню. Но заинтересованность в его глазах уже пропала, уступив место прежнему невеселому безразличию.

– Не!.. – сказал Сергей. – Всего.

Бородатый Владислав, раскуривая сигарету, презрительно хмыкнул:

– По здешним местам это кошке на завтрак!

– Ты вон Геннадия попроси! – Тронув Сергея за плечо, Павел кивнул на Гену, который, отстраняясь от разговора, пробовал с кончика ложки уху, осторожно, со свистом втягивая ее через вытянутые губы. – Он всю вашу Никодимовку рыбой обеспечит!

– Так он сеткой, – сказал Сергей. – Сеткой – конечно...

Павел опустился рядом на корточки, сверкнул глазами.

– А у тебя что: батька или брат в рыбнадзоре?

– Сознательность губит, – ответил за него Владислав.

Сергей натянуто рассмеялся.

– Да нет!.. Просто не интересно сеткой. Да и зачем мне ее много, рыбы?

Он старался увидеть себя, и этих людей со стороны – взглядом беспристрастного человека: есть в его новых знакомых что-нибудь неестественное, фальшивое или эту фальшь он придумал в своей теперешней подозрительности? Но за беспредметным, по сути, разговором, за случайными взглядами, которыми обменивались эти трое между собой, какими смотрели на него, чудилась ему та же непонятная настороженность, какую он испытал по отношению к себе на вчерашних именинах. То ли выражение туповатого равнодушия на лице Гены было причиной этого, то ли скользкая ирония Павла,– то ли продуманность, с какой пристроился у огня бородатый Владислав, все свое внимание сосредоточив на кончике сигареты... Он и покосился-то, когда опрашивал: «Что там у вас стряслось?» – можно сказать, не в сторону Сергея, а в сторону его мокрых джинсов.

– Как там, ложки не пора тащить? – явно чуточку издеваясь над Геннадием, окликнул его Павел. И подмигнул Владиславу: – На счастье нам бог послал хозяина, а то бы загнулись уже с голодухи!

– А вы что, разве не вместе приехали? – воспользовавшись моментом, спросил Сергей.

Пыхнув сигаретой, Владислав хотел что-то сказать ему, Гена потребовал:

– Давай ложки...

Пригнувшись, чтобы не удариться о притолоку, Владислав с неожиданной для него энергией метнулся в избушку. Ответил Павел:

– Мы тут, старик, с бору по сосенке, каждый сам по себе! Хоть и компанейский народ. Гена вон... Откуда ты, Гена? А! Из этих – Свинуш. Слыхал такой поселок? – Сергей слышал. – Вы бы его, Гена, в Лебедянск или Павлинск переименовали! А?.. Владик – ваш, из-под Сосновика где-то, а я, брат, москвич. Понял?

Сергей понял, оправдался:

– Я думал – студенты. Тут всегда студенты останавливаются.

Павел беззвучно рассмеялся. Настроение у него было наичудесное.

– Я, старик, в молодости целых два семестра был студентом! Но чести много, а денег мало. Народ здесь собрался самостоятельный. Разве что Гена еще подастся куда-нибудь грызть науки. Сколько у тебя классов, Гена?

Гена снял котелок с рогатулин, ложкой выплеснул из него клочья пепла, не ответил.

– Извиняюсь. – Двумя пальцами, указательным и средним, Павел чуть прикоснулся к лакированному козырьку. Объяснил Сергею: – Не в духе. У него тут до нас еще кореш был. Так, говорит, рванул позавчера. Что рванул – ерунда. А вот что по ошибке Генин плащ прихватил с собой и адреса не оставил – это уже свинство. Так, Гена?

Сергей напрягся, ожидая, что скажет Гена. А тот помедлил как бы в раздумье – отвечать или не отвечать, пробасил:

– Чо адрес... Наш он, белогорский, соседи... Вернусь – встречу, однако.

– А зачем он сбежал? – некстати и глупо спросил Сергей, слишком глупо, чтобы заподозрить его в чем-нибудь.

Гена посмотрел на него, как на неодушевленный предмет, и, взяв котелок, молча направился к середине поляны, где бородатый Владислав прямо поверх развернутой «болоньи» Павла уже настлал газет, выложил хлеб, ложки, лук, еще какие-то свертки. Надо отдать ему должное – с этой работой справлялся он ловко. И чрезмерную осторожность в нем Сергей предполагал напрасно, потому что на его нелепый вопрос Владислав, нарезая толстыми ломтями краковскую колбасу, среагировал первым:

– Я так думаю, что это он бабку вашу спалить надумал! Красивая была бабка, а? Хромые тоже бывают красивыми! Может, влюбился парень!

Павел по-своему беззвучно рассмеялся. Даже Генины губы на секунду скривила улыбка.

Сергей всеми силами хотел и не мог уловить в лицах что-нибудь похожее на откровение. Каким-то десятым чувством он угадывал фальшь, а разглядеть ее не мог. Но теперь хоть одно оправдывало его подозрительность: позавчера, то есть накануне пожара, здесь был четвертый. Теперь его нет.

– Вот у кого учись, Гена, – съязвил Павел,– прическа модерн, а голова под прической – палата лордов. Ты бы сварил так на голодный желудок?

– А что? – вдохновился Владислав. – Я эту идею еще мильтам продам! Как думаешь, заплатят, старик? – адресовался он к Сергею.

– Их там и так полно... – будто, между прочим отозвался Сергей, переставляя у огня подсохшие с одного боку босоножки.

– Или правда спалил кто? – удивился Владислав. Гена поднял голову, посмотрел на Сергея выжидающе.

Сергей пожал плечами.

– Кто его знает... Перерыли там все. Они же не отчитываются! Каждое бревешко прошарили.

Павел присвистнул.

– Да у вас там события! А мы от скуки тут умираем. – Он хлопнул Сергея по плечу. – Слушай, старик, ты нас на своей каравелле перекинешь, а?.. Плоскодонка? Выдюжит!

От ухи Сергей отказался, хотя запах у нее был отменный. Почему-то не хотелось глотать варево, которое готовил небритый Гена. Да и ничего другого Сергей не хотел трогать в этой компании. А что бы он съел теперь – так это кусочек хлеба, который поджаривала Алена... Уж лучше ехала бы она в этот раз к Черному морю!..

Гена откупорил четвертинку водки, выпил ее один, никого не приглашая, – видно, разговор по этому поводу уже был, и Владислав с Павлом пить отказались.

В газетных свертках были сыр, буженина, кофе в брикетах, яйца.

По очереди зачерпывая из котелка и с аппетитом обсасывая рыбьи головы, новые приятели Сергея от ложки к ложке приобретали все более благодушное настроение, и кое-что из их болтовни помогло Сергею уточнить немаловажные для него подробности о каждом.

Небритый и слегка пришибленный Гена работал шофером РТС в Свинуше. В Кирасировке у него раньше жил дядька, теперь помер. (Комментарий Павла: «Все помрем, старик!») Других родственников у Гены нет. Ездит сюда каждый отпуск по привычке. Отпуск берет весной или осенью, когда самая охота. («Сохатых, Гена, как пить дать, заваливал? Пульки твои я видел, старик!») Отпуск его еще впереди. Накопилось шесть дней отгула, поселился на заимке утром в пятницу, когда здесь был четвертый.

Четвертый исчез между семью-десятью часами вечера, пока Гена выбирал место для сетки, пока ставил...

У Павла отпуск: Работает в Метрострое. Повстречал знакомого геолога – тот ему и посоветовал местечко, где еще лесом пахнет. А с геологами он достаточно походил на своём веку. («Вот где заработки, старик!») Надумал еще раз подышать хвоей – и «Москва —Сосновск», на ТУ-104. Если надоест – махнет к морю. В заимку направили кирасировские мужики. Приехал вчера, немногим раньше Владислава.

Владислав сбежал от возлюбленной. («А у тебя еще нет девки, старик?») Работает мастером на заводе арматуры, она преподает в школе музыку, пение. Два года назад были здесь вместе, на этот раз она закапризничала. («Никогда не связывайся, старик!») Владислав решил проучить. Собрал чемодан – и на автобус...

Гена, судя по всему, колебался, идти ему в Никодимовку или остаться на заимке. Долго, тщательно мыл котелок, маскировал хворостом свою надувную лодку, потом трижды заново подпирал еловым комельком дверь избушки, словно бы она становилась менее доступной от этого...

Владислав первым добровольно сел на весла.

Павел привычно острил, подгоняя медлительного Гену. Пристраивая около себя ружье, спохватился:

– А ведь ружье-то нам лучше бы операм не показывать, а? – И сам же нашел выход: – Мы их в твоей лодке, старик, оставим!.. – Потом вспомнил: – Я же собирался на зорьке посидеть опять! Ты мне, старик, одолжи лодку, а?.. Или на твоей невыливашке, Гена?

Когда вышли на чистую, сверкающую гладь озера, все приумолкли.

Павел опустил в воду кончики пальцев и смотрел, как разбегаются от них искристые, солнечные струи. Владислав греб и смотрел на весла. Гена, ссутулившись за его спиной, утопал взглядом где-то в синей полоске леса по правому берегу Никодимова озера.

Сергей сидел на корме рядом с Павлом. И в этом недолгом молчании ощутил он себя тоскливо-беспомощным лицом к лицу или рядом с кем-то из этих трех, кто знал, где теперь четвертый,– тот самый четвертый, что еще нынешней ночью, возможно, был под обломками пожарища. Ведь какая-то логика должка существовать в событиях?! И в том, что четвертый целый день жил рядом с Геной, и в том, что Павел собирается ОПЯТЬ позоревать в камышах, то есть еще раз, как и прошлой ночью, когда исчез труп, и в том, что пижонистый Владислав побежал от своей музыкантши не туда, куда обыкновенно стремятся пижоны, а в глушь, в тайгу, где пижонить не перед кем...

Сергей не отваживался называть своих спутников но именам и, уловив наконец обращенный в его сторону взгляд Гены, безадресно спросил:

– А Лешку вы давно знаете? – спросил в лоб, так что уйти от вопроса было некуда.

Гена в каком-то медленном удивлении поморгал на него из-под грязновато-желтых соломенных полей.

– Какого Лешку?

– Ну – чья это лодка... Вы говорили – видели.

– Видел, а знать – откуда знаю? – Гена нахмурился, досадливо передернув плечами, и опять отрешился, глядя в синеву по правому берегу озера. – Может, в этот раз видел, а может, раньше...

– Я думал, знаете... – пробормотал Сергей.

Павел и Владислав прислушивались к ним, когда они заговорили. Потом ни к селу ни к городу Владислав сказал:

– Я на Байкале был – вот озеро!..

– Мне экзотики скоро уже хватит, сыт по горло – в Сочи она удобней, – без обычной усмешки ответил Павел.

Что-то объединяло этих людей и вместе с тем разобщало, усложняя отношения, которые держались в рамках непринужденности лишь благодаря какой-то удобной, молчаливо принятой всеми форме... И это, в свою очередь, тоже напоминало атмосферу дома Галины.

Сергей оказался в замкнутом кругу, по одну сторону которого были гости и брат Галины, может быть – она сама, по другую сторону – эти трое. И там и здесь мог каким-то образом присутствовать Лешка. Он бы разомкнул цепь загадок, а Сергею было не проникнуть в них!

* *

*

Алена в одиночестве сидела у озера.

Толпа около пепелища хромой бабки Татьяны все не убавлялась, а даже росла. Бывшая усадьба стала местом сбора для никодимовских женщин. А за ними сюда тянулись и мужнины. Эти, правда, останавливались поодаль, за кольцом женщин, оставляя между собой и пожарищем расстояние, якобы пропорциональное достоинству пола.

Переворошив черные головешки на месте бабкиных сараев, участковый и следователь ушли, предоставив мальчишкам хозяйничать на пепелище как им вздумается. Мальчишки, однако, сразу утратили интерес к бабкиным владениям. Попробовали есть картофель из чугунка, что остался на плите флигеля, картофелины прогорели насквозь и легко разламывались в руках, как обыкновенный уголь.

Некоторое время Алена ходила между группами женщин. Но ее спортивный костюм и непокрытые, вызывающе роскошные волосы бросались в глаза. Мужчины обменивались репликами в ее адрес, женщины косились. Может быть, они косились на нее и раньше. Но раньше она никогда не бывала одна. А кто и как посмотрит в их сторону, когда рядом Сергей и Лешка, ее не трогало. На этот раз обращать на себя внимание впервые было и неловко и неприятно. Алена ушла к озеру, за кусты вереска.

Солнце лилось непрерывно, щедро, и во влажном воздухе начал скапливаться зной.

Алена разыскала сухой пенек и, подперев голову руками, стала глядеть на воду.

Слева от нее по мелководью время от времени хрустел камыш, а прямо и в обе стороны за камышом в покойном окружении распластанных по воде листьев белели кувшинки. Еще дальше от берега, пронизав гибкими, скользкими стеблями темную глубину, цвели желтые кубышки.

Алена смотрела и думала, что хорошо бы сесть в лодку, нарвать кувшинок – полную охапку! – и принести домой, поставить в летнике у Сережки...

Она знала, что не придется ей рвать кувшинки, не придется относить их в большой стеклянной вазе во времянку, но сидела и, сдерживая горечь, подступающую откуда-то из глубины груди, упрямо думала, как хорошо бы нарвать из лодки цветов и подарить Сережке... Назло, чтобы он хоть что-нибудь в жизни понял.

Это началось у нее весной, когда вскрывался лед на реке Сосновке. Алена стояла на берегу у обрыва, откуда были видны волнорезы железнодорожного моста, и на нее – прямо в лицо, в грудь – набрасывался ветер, тот прожорливый апрельский ветер, о котором говорят, что он ест снег, влагу. Река грохотнула с перекатами, будто взорвалась от истоков до поймы, лед разом вспучился и обрушил на барабанные перепонки оглушающий треск, скрежет... Вот тогда-то вдруг, ощутив сначала тесноту, а потом беспредельную, душную пустоту в груди, она поняла, что с нею ЭТО случилось. И вдруг очень захотелось плакать.

Нынешнее лето должно было стать для нее особым, единственным. Но не по той причине, по какой оно становилось особым теперь.

Времени прошло уже довольно много, а Сергея все не было. Алена не представляла, где он мог задержаться, и хотела вернуться к пепелищу, чтобы честно выполнять обязанности, ради которых, собственно говоря, и осталась она в Никодимовке. Но лишь поднялась на ноги, как оказалась лицом к лицу с Галиной, торопливо семенившей к ее убежищу со стороны усадьбы.

– Я так и знала, что ты где-то здесь! Уже и на том месте побывала, где мы вчера сидели. Здравствуй! – немножко радостным, немножко виноватым тоном проговорила она, уже с нескольких шагов протягивая руку.

– Здравствуйте... – ответила Алена, пожимая хрупкую, приятно сухую ладонь. Конец приветствия она проглотила, так что разобрать, на «ты» или на «вы» ее «здравствуйте», было невозможно.

– Мы и домой к вам стучали. Я с Николаем! – предупредила Галина. – Он там! – Показала в сторону пепелища. – Встретил кого-то, разговаривают. Костя заболел после выпивки! А где Сережа?

Она была в светло-сером костюмчик с узким, в три четверти рукавом. И светло-серый цвет делал еще приятнее для глаз ее ровный, в меру коричневый загар. Костюмчик на первый взгляд слишком плотно облегал грудь, талию, бедра, но, не стесняя движений, он лишь подчеркивал всю естественную миниатюрность ее тела.

– Сергей перемет выбирает, – ответила Алена, умышленно называя Сережку полным именем. С какой стати на второй день знакомства Галина вздумала фамильярничать?

– Пере... – Галина споткнулась. – Кого?

– ...мет, – добавила Алена. – Удочка такая. Рыбу ловит.

Галина приподняла брови.

– Рыбу?.. Ой... Как же это он, когда Леша… Еще неизвестно, чем все кончится... – И она слегка закусила указательный, палец, сама напуганная своим предположением.

– Он такой, – соврала Алена про Сергея, – Хладнокровный...– И глянула в сторону кувшинок за камышами. – Говорит: «Танцевать можно, а рыбу ловить нельзя?..» – Взял лодку и уплыл.

Галина заметно смутилась. Пригладила шелковистые пряди на висках, чтобы скрыть проступивший под коричневым загаром румянец.

– Я вчера пьяна была, Оленька! С самого утра. Нормальная я разве смогла бы танцевать?

– Все танцевали, – истины ради заметила Алена. – Не плакать же всем? – Она сдвинула брови.

– Нет-нет, – перебила ее Галина, – нормальная я ни за что не могу взяться – из рук валится...

– А я сегодня завтрак готовила... – сказала Алена.

Галина внимательно посмотрела на нее, вздохнула, отщипнув иголку от молодой елочки возле пня.

– А я даже на работу завтра не пойду, в больнице буду...

– В больнице? – переспросила Алена.

– Сегодня там Лешина мама, – как ни в чем не бывало разъяснила Галина, – а завтра она пойдет на работу – я буду. Уговорила начальство! Все-таки когда начальство мужчина, нам дороги везде открыты! – кокетливо, но осторожно пошутила она.

Алена шевельнула сомкнутыми губами.

– А если я попрошу начальство – мне разрешат?

– Что?.. – согнав улыбку, переспросила Галина.

– Ну, быть в больнице.

Галина смешалась.

– У Алеши?..

– Ну да! – подтвердила Алена. – Ведь некрасиво, правда, что мы приехали, отдыхаем...

– Ой, да зачем же вам! – обрадовалась Галина.– Я буду предупреждать вас, как там, что... Нескольким все равно нельзя!

Алена отвела за спину левую руку, пошевелила пальцами: сомкнула в кулак, потом медленно развела. Посмотрела на дальний берег у Горелого леса, чтобы скрыть неприязнь.

– Сережка вернется – мы собирались в Южный...

– Значит, поедем вместе! – с готовностью поддержала Галина. Ни в словах ее, ни в лице: за все время разговора не мелькнуло ничего предосудительного, что оправдало бы Аленину злость. Но ответила она не слишком приветливо:

– Нам надо переодеться. Да Сережа и пообедать должен...

– Мы подождем! – согласилась Галина. – Посмотрим пока: Тут что-то опять рылись. Искали что-нибудь?

– Не знаю, – сказала Алена. – Может, искали... А что там искать?

Галина засмеялась.

– Кто их знает! Идем. – Взяла Алену под руку. Красивая ты, Оля, честное слово! Счастливой, наверно, будешь. Я бы на месте Сергея шагу от тебя не ступила!

Поняла она Аленин намек или случайно назвала Сергея как положено?

* *

*

Лодку Сергей оставил на прежнем месте и, наблюдая со стороны, умышленно не помог своим новым приятелям оттащить «Наяду» ближе к тростнику, замаскировать камышом и осокой патронташи, ружья, втиснутые прикладами под кормовое сиденье.

– Не уведут?– поинтересовался Павел.

Сергей шевельнул плечами.

– Весла не уводят...

Они распоряжалась Лешкиной лодкой как собственной:

Сергея это новое знакомство тяготило не меньше вчерашнего. К тому же ему надо было разыскать Алену.

А попутчики его не очень торопились. Гена, засунув кулаки в карманы брюк, изучал камыши. Павел отмывал рукава своей кожанки. Владислав, сидя на борту лодки, сушил ноги, чтобы натянуть сначала полосатые желто-коричневые носки, лотом альпинистские, на рубчатой подошве, ботинки.

Подобрав гибкую тальниковую хворостину, чтобы насадить на нее язей, Сергей подошел к лодке. Туманно объяснил:

– Я побегу. Мне надо еще увидеться...

– А бабку поминать как? – оглянулся Павел. – Мы не заблудимся?

Сергей ткнул хворостиной с язями но направлению бывшей усадьбы.

– Вдоль берега. Я тоже туда...

К пепелищу подходил, держась прибрежных кустов, чтобы увидеть Алену, если она не одна, раньше, чем его заметят. И в своем новом качестве соглядатая оказался свидетелем еще одной – по многим причинам несимпатичной для него – сцены.

Тропинка вывела его к тому откосу на берегу, где до вчерашнего дня Лешка чалил свою «Наяду».

Алена стояла у самой воды, высматривая за камышами противоположный берег. А Николай и Галина поджидали ее возле кустов, буквально в нескольких метрах от Сергея. Он не видел, когда Николай положил руку на талию Галины, но видел, с какой осторожностью она убрала эту руку и тихонько отвела за спину...

Если бы она отстранилась при этом, оттолкнула его – это было бы еще можно понять. Но она задержала его руку в своей руке, когда отвела за спину.

– Не видно, Оля?

И уже в который раз Сергей почувствовал злость – глухую, обидную злость на Лешку, словно он один был виноват во всем.

Алена увидела его первой, когда Сергей хрустнул тальниковой хворостиной в руке, чтобы предупредить о своем появлении. Шагнул из-за кустов.

– Здравствуйте!

Они повернулись к нему, расступясь в очень естественном движении. Галина обрадовалась:

– Здравствуй, Сережа!

– Ты что так долго?! – упрекнула от воды Алена.

Яркие девчоночьи губы Николая тронула улыбка.

– Оля все глаза проглядела.

– Часа два всего-навсего, – не слишком удачно ответил Сергей, пытаясь угадать, как отнеслись к его появлению. Но физиономия Николая была замкнута для эмоций. А вот прозрачные, с поволокой глаза Галины задержались на его лице чуть дольше, чем того требовало обыкновенное любопытство, и были настороженны...

– Два часа из-за этих рыбок? – упрекнула Алена, подходя ближе.

Галина только теперь заметила его добычу.

– Ой какие большущие! – Ткнула пальцем в мягкое рыбье брюхо. – На целую сковородку!

Сергей протянул снизку Алене:

– Будешь жарить?..

Алена взяла согнутую пополам хворостину и передала Галине.

– Возьмите себе. Нам сегодня все равно некогда. А завтра, – мотнула головой в сторону Сергея, – он еще наловит.

Галина непроизвольным движением переняла хворостину и, подняв язей на уровень глаз, должно быть, раскаялась в своем восторге.

– Господи! Они ж испортятся! Если бы мы хоть на велосипедах.

– Ничего им не сделается, – утешила Алена, – даже если пешком.

– А у вас гоночный? – поинтересовался Сергей.

– У Николая гоночный, а у нас с Костей обыкновенные, харьковские, – ответила Галина, дважды перенимая хворостину с язями из руки в руку, чтобы Николай догадался взять у нее.

О велосипедах Сергей как-то не подумал ночью. Прикидывал, что шум мотора – будь то машина или мотоцикл – они с Аленой услышали бы. А о самом надежном, бесшумном транспорте не вспомнил! Ведь что– то привело их сегодня на пепелище? И он был почти уверен, что они придут. Алена тоже была уверена в этом, иначе ни за что б не отстала от него.

Таскать рыбу явно не хотелось Николаю, но снизку он взял у Галины. Саркастической улыбки, какую он хотел изобразить при этом, не получилось у него.

Сергей позлорадствовал про себя. Это он давно заметил: чтобы выставить какого-нибудь самовлюбленного хмыря в жалком виде, достаточно подсунуть ему самую элементарную работу– например, дать в руки хозяйственную сумку, с какими женщины бегают за картошкой, – спесь будто корова языком слизывает.

Тряхнув снизку так, что стало жалко язей, Николай спросил относительно велосипеда:

– А ты что, увлекаешься?

– Немножко, – сказал Сергей.

– Трек?

– Трека в Сосновске нет. Так. Для себя. Алена вон лучше меня гоняет! – добавил он, чтобы переключить внимание гостей на Алену.

– Оля у нас, кажется, ни одному парню ни в чем не уступит! – воскликнула Галина.

– А меня так и зовут: полумужик, – объявила Алена.

Галина немножко растерялась.

– Ну что ты... Какая глупость! Тебе любая девчонка позавидует. Спроси у них, – кивнула на Сергея и Николая.

– Они правды не скажут, – отпарировала Алена.

– Если приглядеться, по ним и так заметно! – скокетничала Галина, поведя узким плечиком.

Алена ответила без улыбки, не принимая ее игривого она:

– Я не приглядываюсь.

– Какая ты... – обиделась Галина. И, насупившись, глянула исподлобья. – Строгая очень!

Наблюдая за девчонками, Сергей невольно припомнил их первую встречу. Если тогда инициативой полностью владела Галина – теперь они поменялись местами, и Алена ни в чем не уступала собеседнице, держа себя несколько даже свысока по отношению к ней.

– Не строгая, а серьезная, – поправил Николай.

Галина фыркнула.

– Ну да, я одна легкомысленная! – покосилась на Сергея. Белки у нее были чистые-чистые...

Сергей подумал ни с того, ни с сего, что у многих девчонок такие. А у Алены – аж в просинь. И он посмотрел на Алену, чтобы удостовериться в этом.

Опровергнуть Галину никто не успел.

– Вот у него какие свидания, оказывается!..

Сергей оглянулся, узнав голос Павла.

Галина и Алена сразу объединились перед лицом вновь прибывших, отступили на шаг в сторону. Этого у девчонок не отнимешь: могут ненавидеть друг друга до белой горячки, но перед лицом общего противника (то бишь мужчины) изобразят, будто они сестры родные, водой не разольешь.

– Понятно, из-за кого он нас бросил! – насмешливо заключил Павел, одним быстрым взглядом с головы до ног окидывая девчонок, а заодно и Николая.

Владислав откашлялся, с ухмылкой пощипывая бородку. На Гену собеседницы Сергея не произвели оживляющего впечатления.

– Здравствуйте! – небрежно кивнул всем Павел. Владислав, здороваясь, поклонился, то есть слегка подал свой корпус вперед. Один Гена, бормотнув что-то неопределенное, остался недвижен как изваяние.

Николай ответил на приветствие со всегдашней интеллигентностью в лице, девчонки сказали «здравствуйте» и отступили еще на шаг. Секунд двадцать-тридцать происходил быстрый обмен взглядами: то ли взаимное прощупывание, то ли своеобразная дуэль. И опять Сергею в его теперешней подозрительности показалось, что все чего-то ждут: Николай – от подошедших, те – от него.

Возле бывшей усадьбы не хватало теперь лишь Кости да Анатолия Леонидовича.

Да еще Лешки, близ которого остался в Южном Костя...

Владислав подмигнул Сергею:

– Геннадию до тебя в смысле рыбалки, конечно; далеко! – Ему определенно хотелось перещеголять Павла в двусмысленностях.

А тот опять уставился на девчонок.

– Может, ты познакомишь нас?

И сразу в кольце присутствующих наметилось движение: Николай протянул руку Павлу, они назвали себя; Геннадий с неожиданной для него реакцией сделал шаг вперед и вытащил из кармана правую руку, словно приглашение к знакомству было адресовано главным образом ему; Алена требовательно воскликнула: «Сережа, пошли обедать! – и, сдвинув брови, категорически повторила для Павла: – Нам пора обедать»; Галя не очень настойчиво попыталась удержать ее.

Мы не собираемся вас задерживать! – насмешливо удивился Павел. – Мы хотели только представиться!

Владислав, ущипнув бородку, изрек в пространство:

– Друзья нашего друга – наши друзья...

Но Алена уже взяла Сергея под руку.

– Меня зовут Ольгой, – через плечо сообщила она. – Сережа не завтракал, а мне мама велела следить за ним. – И добавила уже для Сергея: – Нам, забыл, ехать еще?

Алена вела себя правильно. Однако Сергею в данной ситуации лучше было остаться здесь, не уходить. И краем глаза он продолжал регистрировать происходящее вокруг него.

Чуточку поспешивший Гена уже готов был спрятать заготовленную для пожатья руку, но вежливый Николай, едва освободясь от Павла, шатнул к нему и привычно, с той же приятностью в лице назвался, а уж затем дал подержать свою безвольную руку Владиславу.

– Меня зовут Галя! – предупредила Галина какую-то новую реплику Павла и даже слегка присела на одну ножку. – Мы тоже уходим!

– А вам зачем торопиться? – вмешалась Алена.

Сергей чуть не подтолкнул ее. Выручил Николай:

– Мы договорились ехать вместе. – То ли ему не хотелось оставаться рядом с пришедшими, то ли он демонстрировал свою непричастность к ним...

Сергея это в любом случае устраивало, тем более что Алена уже тянула его от бывшей усадьбы.

– Вернетесь – ждите нас в гости! – пообещал Владислав,

А Павел вспомнил про лодку:

– Ты хоть вечером нас домой перебрось! Не забудешь?

Сергей понял, что лодку он сегодня не увидит.

Когда отошли шагов на двадцать, Алена, пользуясь тем, что Николай и Галина поотстали, предупредила:

– Один ты больше никуда не пойдешь. Понял? То ли утонул, то ли еще что...

Сергей хмыкнул, не найдя другого ответа.

– Где вы их подобрали, Сережа? – испуганно затараторила Галина, пристраиваясь по левую руку от Сергея. – Шайка какая-то! Один другого нахальней!

Николай со злополучными язями на хворостине шел сзади. Язи приобрели на солнце какой-то отечный, малосъедобный вид.

* *

*

Николай и Галина обосновались на лавочке у дома, от предложения Алены пообедать отказались, предоставив Алене и Сергею возможность побыть вдвоем, тем более что под этим удобным предлогом они сами оставались наедине.

Пока шли через кедровник, Сергей, отвечая Галине, рассказывал про заимку, где побывал из любопытства, о каждом из трех ее теперешних постояльцев: как познакомились, как оказалось, что следом за ним пришли на пепелище. Врать ему не было нужды.

Дома Алена сообщила в пространство, что Галина теперь все время будет около Лешки...

Сергей сидел у стола, переводя взгляд за Аленой, шагавшей из одного угла комнаты в другой, и никак не среагировал на ее сообщение.

– Что их тянет туда? – спросила Алена.

А он вспомнил недавний эпизод, свидетелем которого случайно оказался, и невольно съязвил в ответ:

– Любовь...

Алена остановилась напротив и долго откуда-то издалека смотрела на него.

– Любовь тянет... – мрачно повторил Сергей, раскаиваясь, что задел эту тему.

Алена отошла к окну, через которое Сергей уходил ночью в Южный, и стала глядеть на улицу.

В ожидании, пока это надоест ей, Сергей подумал, что с Аленой ему всегда проще на людях – там она хоть прикидывается тихоней, а с глазу на глаз он никогда не может предугадать, что ждать от нее в следующую минуту...

– Будешь обедать, Алена? (Она кивнула, не оборачиваясь.) Запсихуют... – напомнил Сергей.

Алена ответила тусклым голосом:

– Ничего с ними не случится...

Сергею стало жалко ее.

– Там, на заимке, Алена, был еще один человек...– Она медленно обернулась. – Они говорят, что он приехал раньше всех, раньше Гены. А в пятницу вечером исчез. Вроде захватил чужой плащ – и больше его не видели. А работает в двух шагах от Гены, в Белогорске. Зачем ему воровать у соседа? И я тебе скажу: все они что-то знают. Все! Галька тоже.

Алена отошла от окна к двери, у порога остановилась.

– Сейчас, когда я смотрела, из-за угла выходил Николай. Глянул во двор и на окошки.

Сергей прыгнул к окну.

– Вот гад!

– Давай обедать, Сережка... – сказала Алена и ушла в кухню.

Принесла в Лешкину комнату холодный борщ, пахнущую чесноком колбасу, банку малинового варенья.

И, пока ели, не глядя друг на друга, думали каждый о своем.

К борщу Алена едва притронулась, нехотя, без аппетита прожевала кусочек колбасы, потом намешала варенья в холодный чай и стала наблюдать за Сергеем. Хот не выдержал:

– Чего ты смотришь?

– Наелась. Талию берегу, – ответила Алена.

– Ну береги...

Она промолчала. Не спросясь, подлила ему борща. А потом, когда он взялся за бутерброд, сказала:

– Можно тебе один вопрос?

– Смотря какой.

– Тебе Галина нравится?

Сергей поперхнулся.

– Как женщина, – уточнила Алена.

– Вот еще! – фыркнул Сергей. – Там и глядеть-то не на что.

– А фигурка у нее...

– Придави ногтем – только щелкнет! Ее надо под микроскопом разглядывать. Левша – и тот не подковал бы!

Алена вздохнула.

– Врешь ты, Сережка. Она хорошенькая. И обаятельная. И ласковая. И женственная. Потому ты врешь.

– Хорошенькие котята бывают! – разозлился Сергей. – А насчет обаятельности, так это чтобы в любую дырку, что ли, пролезть? Ручки, губки там – все как нарошное! – Истины ради добавил: – Одни глаза разве...

– Глаза – это она атропин капает.

– Ч-что? – переспросил Сергей. – Лекарство?

– Ну да, – сказала Алена, – чтобы блестели. Не видел, у нее зрачки расширенные?

Сергей, хмыкнув, пододвинул к себе банку с вареньем.