Текст книги "Разоблачение (ЛП)"

Автор книги: Эвангелина Андерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц)

– Ты чертовски права, возбуждает, – прорычал Раст. – Все в тебе возбуждает меня.

– Я… я чувствую то же самое по отношению к тебе. – Надия осмелилась погладить его по щеке. Она была шершавой и теплой.

Он поймал ее руку и впился горячим, нежным поцелуем в центр ее ладони.

– Значит, ты хочешь услышать больше?

Надия молча кивнула.

– Я бы погладил твою грудь, может, немного подразнил соски. – Глаза Раста были полуприкрыты от вожделения.

– Подразнил их? Как? – прошептала она.

– Облизал их. – Его взгляд остановился на декольте, в V-образном вырезе белой рубашки. – Пососал. Делал бы это очень медленно.

– Ты бы так сделал? – Она вдруг почувствовала себя неловко, ощущая свою грудь так, как не чувствовала её раньше. Соски напряглись и болели, а когда она сдвинулась, тонкий белый материал рубашки потерся о них так, что это было и раздражающе, и приятно одновременно.

Раст кивнул.

– О да, я бы однозначно пососал их. Сосал бы до тех пор, пока они не стали бы упругими, темно-розовыми и очень… очень чувствительными. Я мог бы даже пощипать их, очень нежно, вот так. – Подняв ее руку к своей, Раст слегка прикусил конец ее указательного пальца, чтобы продемонстрировать щипок.

Надия сглотнула стон и стала ерзать на диване, пытаясь устроиться поудобнее, но почему-то не смогла. Ее тело напряглось, а дыхание стало слишком прерывистым. И все же ей хотелось большего.

– Продолжай, – смогла выдавить из себя. – Что… что бы ты сделал дальше?

Он поцеловал кончик ее пальца – тот, который укусил, – и улыбнулся.

– Ну, когда я буду уверен, что ты готова, опущу руку вниз и поглажу твою сладкую маленькую киску.

Надия плотно сжала бедра, ощущая прилив тепла, от которого едва не задохнулась. Никто никогда раньше не говорил с ней так. А от того, как Раст смотрел на нее, словно хотел съесть, ей стало невероятно жарко.

– Что… что дальше? – спросила она. Надия почти чувствовала, как его большая, горячая рука обхватывает ее, держа эту самую чувствительную и секретную часть ее тела, как будто это было нежное сокровище, которое он не хотел повредить.

– Я бы сжал ее… а потом раскрыл тебя. – Раст уже почти похотливо рычал. – Чтобы смог просунуть пальцы глубоко в твою киску и понять, насколько ты мокрая.

– Мокрая? – пробормотала она.

Его бровь взлетела.

– Ты ведь понимаешь, о чем я говорю. Твоя киска становится влажной, когда ты возбуждена. Я уверен, что это происходит, когда ты ласкаешь себя ночью, верно?

Надия опустила взгляд на свои колени.

– Я никогда… это запрещено.

– Запрещено кем? – нахмурился Раст. – Это твое тело, Надия. Ты имеешь право доставлять себе удовольствие.

– Я… я никогда не думала об этом, – покачала головой

Надия. – На Транк Прайм нас учат верить, что наши тела принадлежат нашим парам. Это было бы похоже на… использование чужой собственности в незаконных целях.

– По мне, так на Транк Прайм не хватает женской свободы, – пробормотал Раст.

– Что?

– Неважно, – покачал он головой. – Просто… не бойся и не стыдись прикасаться к себе, хорошо? В этом нет ничего плохого – нет ничего, за что можно было бы чувствовать вину или стыд.

Поскольку всю жизнь ее учили по-другому, Надия с трудом воспринимала эту мысль. Она отложила ее в сторону, чтобы обдумать позже.

– Я бы предпочла услышать о том, как ты хочешь прикоснуться ко мне, – пробормотала она, чувствуя себя смелой. – Конечно, если ты не возражаешь.

– Конечно, нет. Извини, что мы все время отклоняемся от темы. – Он придвинулся ближе, его голос стал ниже и мягче. – На чем я остановился?

– Ты… ты ласкал меня здесь. – Надия кивнула на свои плотно сжатые бедра. – Между моих ног. Ты ласкал мою… мою киску.

– Верно, – он снова сдвинулся. – Боже, я почти чувствую, какой мокрой, скользкой и мягкой ты была бы. Такая возбужденная и чувственная. Жаждующая того, чтобы я попробовал тебя на вкус…

Сердце Надии колотилось с такой силой, что готово было выскочить из груди.

– Ты… ты что-то говорил об этом раньше. Ты… ты действительно хочешь…

– Попробовать твою киску? – закончил за нее Раст. – Безусловно, дорогая. И я бы делал это очень медленно. Сначала притянул бы тебя к краю кровати, чтобы твои ноги свесились. Затем встал бы на колени на пол перед тобой, чтобы оказаться прямо между твоих бедер.

– Кажется, ты все продумал, – закусила губу Надия.

– Если ты имеешь в виду, что я фантазировал об этом – о том, чтобы попробовать тебя, – то ответ, черт возьми, да, – вздернул бровь Раст. – И позиция, которую я описываю, была бы лучшей, потому что в ней удобно обоим. Ты можешь смотреть, а я могу долгое, долгое время облизывать твою киску.

Местечко между бедер, о котором он говорил, – ее киска – уже пульсировала в такт биению сердца. Надия еще крепче сжала бедра, хотя на самом деле ей хотелось раздвинуть ноги шире и впустить его.

– Ты… ты каким-то определённым способом… ну, будешь пробовать меня?

– Конечно, – кивнул он. – Сначала я бы потерся о тебя щеками, чтобы почувствовать твое тепло, впитать твой запах. Ничто не пахнет лучше, чем возбужденная женщина – я бы хотел, чтобы твой запах был повсюду. А ещё хотел бы оставить свой запах на тебе… но позже.

Надия рассеянно подумала, что эти слова очень походят на то, что сказал бы Киндред. Она знала, что запахи для них очень важны – может, и люди такие же? Она не знала, да и ей было все равно, хотелось просто, чтобы Раст продолжал.

– А потом? – спросила она.

– Потом я бы поцеловал тебя – поцеловал бы внешние губки твоей киски. Медленно и нежно, так же как целовал бы твой рот. – Раст снова провел большим пальцем по ее нижней губе, заставив тихо застонать. – Я бы делал это так медленно, как ты захочешь, клянусь, милая. Я бы не торопился и убедился, что ты готова, прежде чем раздвинуть складочки и попробовать на вкус внутренние лепестки твоей киски.

– Как… как бы ты узнал, что я готова? – тихо спросила Надия.

– Так же, как и раньше, – я смотрел бы, насколько ты мокрая. – Раст поймал ее взгляд своим. – Скажи мне, Надия, сейчас ты мокрая?

Надия прикусила губу и сжала бедра вместе.

– Я… я не знаю.

– Ты позволишь мне посмотреть? Если я пообещаю не трогать?

– Я… я думаю, да, позволю. – Медленно, чувствуя себя более открытой и возбужденной, чем когда-либо в своей жизни, Надия откинулась назад и раздвинула бедра.

– Хорошо, – глубокий голос Раста звучал грубо от вожделения. – Теперь просто подними подол рубашки и дай мне посмотреть на себя.

Он видел ее обнаженной всего несколько мгновений назад, но сейчас все совершенно иначе – это было сексуально. Раньше Раст пытался ее утешить. Теперь он хотел действительно посмотреть на нее, увидеть, какая она сексуальная. Какая она влажная. Чувствуя себя по-новому обнаженной, Надия приподняла подол белой рубашки и задрала ее высоко, почти до пупка. Раст наклонился вперед, но, верный своему обещанию, не прикоснулся к ней.

– Боже, – тихо простонал он. – Просто посмотри на себя, Надия. Посмотри, какая сексуальная, мокрая и набухшая твоя киска.

Надия проследила за его взглядом и увидела, что он был прав – киска, которая все еще пульсировала от желания, была блестящей от соков. На самом деле, даже внутренняя поверхность бедер блестела и была мокрой от них. И это еще не все. Киска, как и говорил Раст, набухла от желания. Внешние половые губы набухли и раскрылись, как только она раздвинула ноги, открыв взору упругий бугорок, который подруги называли клитором.

– Такая манящая и влажная. Такая красивая, – хрипло пробормотал Раст, вырывая ее из самосозерцания. Он поднял взгляд на Надию. – Ты даже не представляешь, как сильно я хочу тебя прямо сейчас, милая. Хочу встать перед тобой на колени и вылизать весь этот сладкий мед с твоих бедер и киски.

И снова Надия почувствовала, что ее клитор пульсирует в такт биения сердца.

– Но разве… разве ощущение того, что ты лижешь… пробуешь меня… не сделает меня ещё более влажной Больше… мёда?

– О да, – кивнул он, мечтательно прикрыв глаза от желания. – Конечно, так и будет. Так что мне придется остаться там. Остаться между твоих бедер, чтобы продолжать сосать и вылизывать твой сладкий мед, пока ты не кончишь для меня… не кончишь мне на лицо. Боже, – покачал он головой и, казалось, заставил себя отвести взгляд. – Лучше опусти рубашку, милая, – сказал он приглушенным голосом. – Я не… не хочу терять контроль, но ты так чертовски красива, что не думаю, что смогу держать себя в руках, если буду продолжать смотреть на тебя.

– Хорошо, – медленно Надия сомкнула ноги и скромно опустила подол белой рубашки на бедрах. – Так лучше?

– Не особенно, – покачал головой Раст. – Я все еще могу видеть это – видеть тебя, всю мокрую и возбуждающую – в своем воображении. Но, по крайней мере, это снимает часть искушения потрогать… попробовать на вкус.

– Богиня, – задыхаясь, прошептала Надия. Она чувствовала, что он собирается закончить, прекратить этот разговор, но не хотела этого. – Расскажи мне больше, – умоляла она. – Расскажи мне, что ты сделаешь, когда… когда проникнешь в меня.

– Ты имеешь в виду, когда бы я трахал тебя? – Сами слова были резкими и грубыми, но низкий, мурлыкающий тон в его глубоком голосе заставлял их звучать как акт любви.

– Да, – она кивнула. – Как бы ты это сделал? Ты бы… не знаю… залез на меня сверху?

– Не в первый раз, нет, – удивленно покачал головой Раст. В первый раз лучше, если ты будешь сверху.

– Правда? – Надия удивленно распахнула глаза. – Почему?

– Чтобы ты могла контролировать ситуацию, – объяснил Раст. – Если будешь сверху, то опустишься вниз, чтобы мой член вошел в твою киску, ты сможешь контролировать, сколько возьмешь за раз. Как глубоко я вхожу, как быстро или медленно – понимаешь?

– Да, думаю, да, – кинула Надия.

– Так тебе не будет больно. – Раст легонько погладил ее по бедру, заставив подпрыгнуть. – Я бы никогда не сделал этого, Надия. Никогда не хотел бы причинить тебе боль. Я сделаю твой первый раз особенным, клянусь.

– Я знаю, что ты бы так и сделал, – прошептала она, касаясь его руки кончиками пальцев. – И поэтому ты хочешь, чтобы я была сверху?

– Поэтому и чтобы я мог смотреть, как подпрыгивает твоя грудь, и видеть выражение твоего лица, когда наполняю тебя, – Раст погладил ее щечку. – Я хочу увидеть это в твоих глазах, когда мой член войдет в тебя, когда буду полностью внутри твоей маленькой узкой киски, беря тебя в первый раз.

– Это будет приятно? – тихо спросила она.

– Настолько хорошо, насколько я могу сделать это для тебя, милая. – Раст стал ерзать на диване. – Я… э-э… немного большой, если ты понимаешь, о чем я. Но пока ты была бы достаточно влажной и возбужденной, знаю, могла бы принять меня, – вздохнул он. – Это было бы воплощением мечты.

Щеки Надии стали еще краснее.

– Ты… ты фантазируешь о том, чтобы сделать это со мной? Заниматься со мной любовью? Трахаться со мной?

Медленно он кивнул.

– Боже, помоги мне, я знаю, что, наверное, не стоит. Из этого ничего не выйдет, но…

– Подожди минутку, – Надия подняла руку, чтобы остановить его. – Что значит «ничего не выйдет»?

– Именно то, что я сказал, – вздохнул он. – Слушай, Сильван предостерег меня от тебя, прежде чем мы уехали. Он сказал мне, что бы ни случилось, мне не позволено… э… менять цвет твоих глаз. И я поклялся, что не буду.

– Что? – Надия почувствовала себя так, словно кто-то опустил холодную свинцовую гирю в ее желудок. – Значит, даже если выиграешь испытание, ты не собираешься… остаться со мной?

– Я не могу, милая. Постарайся понять, – умолял Раст. – Я дал слово. Кроме того, Сильван рассказал мне, как важна девственность на вашей планете. Я не могу отнять ее у тебя – как бы сильно тебя ни хотел.

Надия отстранилась от него и села на край дивана.

– Так все эти… разговоры о том, что это мое тело, с которым я могу поступать по своему усмотрению, это ведь неправда?

Раст выдохнул в явном разочаровании.

– Конечно, это была правда. Это твое тело, делай с ним, что хочешь.

– Но только не могу отдать его мужчине, которого лю… мужчине, о котором забочусь, – сказала она, надеясь, что он не заметил ее оговорки. – Это так?

Он провел рукой по волосам.

– Послушай, я не имел в виду…

– Ты ничего такого не имел в виду. – Надия резко встала, внезапно придя в ярость. – Думаю, мне пора идти. Вы с Сильваном уже решили вдвоем, что для меня лучше, так что мне здесь делать нечего.

– Надия… милая, – умолял Раст, но она стряхнула его руку и пошла в конец корабля. Запершись в своей крошечной, размером с чулан, спальне, она бросилась на узкую кровать и закинула руки за голову.

Ее тело все еще пульсировало от желания, но теперь пульсировала и голова – совсем другой болью. Как бы ни старалась отогнать ее, Надия чувствовала, как на глаза наворачиваются горячие слезы. «Ложь, все, что говорил мне Раст, было ложью. На минуту мне показалось, что он действительно заботится обо мне. Может, даже любит меня. Но если бы он действительно хотел меня, если бы я была ему небезразлична, он бы не позволил ничему встать между нами», – с горечью подумала она. Надия забыла, что не хочет быть связанной ни с кем, кроме Киндреда, забыла, что возненавидела Раста, когда впервые его встретила.

Теперь в ее мыслях звучал только его мягкий, низкий голос, когда он описывал всё, что хотел с ней сделать… и выражение его лица, когда объяснял, что, как бы сильно он ее ни хотел, никогда не сделает этого.

Глава 11

Потребовалось почти три солнечных дня, чтобы разобраться в перемещающихся обломках, сброшенных со станции Скраджей, но наконец Меррик нашел то, что искал. Капсула представляла собой элегантный цилиндр размером не больше гроба и, как и все оборудование Скраджей, была мертвенно-черной со светящимися зелеными гравировками по бокам. Киндред втянул капсулу внутрь с помощью энергетической сети, и она едва поместилась в тесном пространстве шлюза.

Как только корпус корабля снова стал герметичным, Меррик открыл внутреннюю дверь и втащил капсулу, стараясь не задевать ядовитые руны, бегущие по ее черным бокам. Они были сделаны из металла, наполнявшего ядро родного мира Скраджей, – Меррик знал не много веществ более смертоносных.

Не торопясь, он нажал на печати по бокам длинной черной капсулы и был вознагражден слабым шипением. Значит, по крайней мере, внутреннее содержимое, чем бы оно ни было, не повреждено. Это хорошо. Если это какое-то оборудование, Меррик мог бы продать его или даже модифицировать под свой звездолет. Скраджи были злобными ублюдками, но их оборудование всегда на высшем уровне. Также…

Но ход его мыслей резко оборвался, когда Меррик распахнул крышку капсулы и увидел, что находится внутри.

Внутри спасательной капсулы, как кукла в кукле, находился полупрозрачный цилиндр поменьше. Он был сделан из чистого молочно-белого кристалла и очень слабо гудел – тихий музыкальный звук, который даже острый слух Меррика едва мог уловить. Но не сам цилиндр, который он узнал как редкую и дорогую стазисную камеру, привлек его внимание. А то, что находилось внутри.

Внутри полупрозрачной хрустальной оболочки, словно птенец, ожидающий вылупления, свернулась калачиком маленькая, хрупкая на вид человеческая женщина.

От удивления у Меррика перехватило дыхание, и он опустился на колени, чтобы рассмотреть ее ближе. Девушка была полностью обнаженной и такой маленькой, что сначала он подумал, что это ребенок. Но полная грудь и округлые бедра убедили в обратном. Кроме того, аккуратно выбритые темные кудри на ее лобке говорили сами за себя – о да, девушка была полностью зрелой, совершенной, изысканно сформировавшейся женщиной.

Она больше не напоминала ему птенца, теперь Меррик думал о причудливых историях, которые рассказывала ему мать в детстве – историях о прекрасной девушке, зачарованной в волшебный сон в сердце драгоценного камня, который не может быть разбит, пока не придет подходящий мужчина, чтобы ее освободить.

Меррик провел рукой по тонкой хрустальной оболочке – она гудела, слабо вибрируя под его пальцами. Он покачал головой. Стазисная камера – неудивительно, что его приборы не обнаружили никаких признаков жизни. Камера замедлила все ее жизненные показатели до почти полного отсутствия. Возможно, девушка дышала всего один или два раза в день – если вообще дышала. И сердцебиение тоже было замедлено, вероятно, до одного удара в час.

Меррик хотел увидеть ее лицо, но облако длинных черных волос его заслонило. На одной стороне кристаллической камеры стоял ряд кнопок, и он осторожно нажал на них в указанном порядке. Раздался слабый музыкальный звон, и верхняя оболочка камеры растаяла, как снег под теплым солнечным светом. Наконец, женская фигура была полностью видна.

То, что увидел Меррик, когда открылась стазис-камера, заставило его мрачно нахмуриться. Кто-то бил эту женщину – возможно, даже пытал. Полупрозрачный кристалл скрывал синяки на ее руках и внутренней стороне бедер. Кроме того, ее бледная, фарфоровая кожа была испещрена крошечными жестокими ранками.

Меррик почувствовал неожиданный прилив жалости. Боги, что, черт возьми, с ней сделали? И кто это сделал?

Несмотря на то, что Меррик не отличался умением взаимодействовать с людьми, он не одобрял причинения вреда женщинам. Хотя они пугались его покрытого шрамами лица и грубого поведения, он никогда в жизни не прикасался к женщинам в гневе и лишь презирал тех, кто это делал. Это было ниже мужского достоинства – бить или причинять боль тому, кто не может защититься при нападения. Только подонки могли так поступать.

Конечно, открытие камеры нарушило стазис. Женщина снова начала дышать, и розовый румянец на ее коже свидетельствовал о том, что ее сердце работает в обычном ритме. Но хотя жизненные показатели приходили в норму, девушка все еще не проснулась. Подумав, не было ли на ее лице клейма, Меррик расчесал шелковистые черные пряди ее волос.

На ее щеках не было ран, но кто-то поставил ей фингал темно-фиолетового цвета под глазом, омрачающее тонкое совершенство ее черт. Его большие руки сжались в кулаки при этом зрелище, и Меррик почувствовал странное волнение в груди. Может ли это быть… жалость, которую он чувствовал? Это чувство ему не знакомо, но Меррик подумал, что оно должно быть примерно таким. Против воли его тронули следы насилия, обнаруженные на бледной коже маленькой женщины.

Девушка зашевелилась, и на этот раз Меррик подумал о кукле с идеально прорисованными чертами лица. Но ни одна из известных ему кукол не морщилась во сне от страха и боли. И ни одна кукла не вздрагивала и не плакала, умоляя оставить ее в покое.

– Нет, – стонала девушка мягким контральто. – Нет, пожалуйста… только не снова. Я сделаю все, что угодно, только не надо… – последние слова потерялись в сонном бормотании, но она начала биться в своей хрустальной колыбели, а лицо превратилось в маску агонии. Казалось, что девушка не просто вспоминает боль, причиненную ей, она все еще каким-то образом ее чувствует. Меррик не знал, откуда ему это известно, но был в этом уверен.

Обеспокоенный тем, что девушка может пораниться, он потянулся вниз, чтобы взять ее на руки. Она была такой легкой и маленькой, что казалось, будто он ничего не держит. К его удивлению, девушка сразу же затихла и прижалась к его груди. Ее длинные черные волосы, как шаль, укрыли его руку, и девушка прижалась щекой к его плечу.

И что ему теперь делать? Меррик неуверенно посмотрел на девушку в своих объятиях. Когда-то она должна была проснуться, но не хотелось, чтобы напугалась, когда это произойдет. И давайте будем честными, если она увидит его, обязательно напугается. Правда. Любая женщина, очнувшаяся после травмы и увидевшая его покрытое шрамами лицо и разноцветные глаза, была бы напугана, а не успокоена. Лучше положить ее обратно. Меррик стал укладывать девушку обратно в камеру… и остановился. Она казалась такой маленькой и хрупкой в его руках – изящное украшение, которое может разбиться, если он не будет очень, очень осторожен.

«Не будь дураком, – сказал он себе. – Она такая же женщина, как и все остальные. Уложи ее, пока она не проснулась и не закричала от страха». Но вдруг девушка прижалась к нему, прильнув ближе к его теплу, и его сердце словно пропустило удар. Богиня, что с ним было не так?

Она снова зашевелилась, и на этот раз ее синяк под глазом и скула прижались к его руке. С губ девушки сорвался слабый крик, а на нежном лице появилось выражение боли. Хотя обычно не обращал внимания на страдания других, тихий звук боли что-то тронул внутри Меррика.

В глубине сознания всплыло давно похороненное воспоминание. Меррик вспомнил себя, бегущего к матери с какой-то маленькой раной – так давно это было, когда еще жил его настоящий отец. И его мать… Она поцеловала ранку. Поцеловала ее, и после этого ранка уже не болела.

Меррик нахмурился. Сколько времени прошло с тех пор, как он вспоминал об этом – с тех пор как он позволял себе вспоминать то прекрасное, раннее время своей жизни до того, как все полетело ко всем чертям? Вероятно, много лет. Воспоминания прошлого было еще одной слабостью, которую Меррик себе не позволял. И иногда вспоминать хорошие времена больнее, чем плохие.

Меррик снова взглянул на синяк под глазом земной девушки. Не задумываясь, он прижался губами к темному синяку. Потом спросил себя, какого черта это сделал – особенно с женщиной, которую даже не знал.

Девушка в его объятиях напряглась, а затем потянулась, как кошка, очнувшаяся от сна. Меррик быстро отстранился и приготовился торопливо опустить ее на землю. Она вот-вот откроет глаза и впервые увидит его, а для женщин это никогда не было хорошей новостью.

Но когда ее веки, окольцованные густыми черными ресницами, наконец, дрогнули и открылись, обнажив большие темно-карие глаза, в них не было страха. Вместо этого Меррик увидел лишь облегчение.

– О, слава Богу! – хрипло прошептала девушка. К его удивлению, она бросилась ему на шею и прижалась сильнее. Меррик почувствовал горячие слезы на своей шее, а девушка снова зашептала: – Спасибо, спасибо, что ты пришел. Я думала, никто не придет. Я думала, он убьет меня. О Боже…

Меррик был в недоумении. Девушка видела его, но не закричала и не попыталась убежать. Вместо этого обняла его так крепко, что перекрыла ему кровообращение.

– Подожди минутку, – запротестовал он. – Подожди, черт возьми, подожди…

– Элиза, – закончила она за него. – Спасибо, большое спасибо!

– Элиза, – начал он. – Не уверен, за кого ты меня принимаешь, но я даже не знаю, кто ты, – Меррик нахмурился. – Я также не знаю, кто тебя ранил, но буду рад убить этого сукина сына за тебя, если укажешь на него.

– Тогда… тогда ты здесь не для того, чтобы забрать меня? Чтобы спасти меня? – Она отпрянула от него, ее тонкие черты исказились в гримасе боли и страха. – Пожалуйста, не оставляй меня здесь, пожалуйста. Он убьет меня – я знаю это! – Она снова обняла его, ее хватка на его шее была очень крепкой в панике, и Меррик почувствовал слезы на своем плече. – Пожалуйста, – прошептала она. – Пожалуйста, просто забери меня отсюда, подальше от него. Пожалуйста.

Меррик почувствовал облегчение от того, что не страдает слабостью других Киндредов – эту настоятельную потребность найти и заявить права на свою невесту. Если бы это было так, то ощущение крошечной, хрупкой женщины в его руках и ее тихие, отчаянные мольбы могли бы стать его гибелью.

Как бы то ни было, Меррик не знал, что делать. Он никогда не утешал девушек. Большинство женщин при встрече с ним убегали как можно быстрее – ни одна из них не искала убежища в его объятиях.

– Успокойся. Все в порядке, – грубо сказал он и осторожно похлопал Элизу по спине.

– Но он поймает меня! Он найдет меня!

Истерика маленькой женщины становилась все сильнее. Нужно что-то другое – он должен как-то успокоить ее, иначе она совсем потеряет рассудок. И последнее, что ему нужно на его звездолете, – это неуправляемая женщина.

– Нет, не найдет, – прошептал Меррик ей на ухо. Осторожно, чтобы не причинить ей боль, он крепко прижал девушку к себе, так нежно, как только мог. – Все в порядке, детка, – произнес Меррик, стараясь сохранить голос низким и успокаивающим. – Теперь ты со мной. Я больше не позволю ему причинить тебе боль.

– Это правда? О, спасибо! – Меррик почувствовал, как что-то мягкое коснулось его покрытой шрамами щеки, и удивился, когда понял, что это были ее губы – девушка оставила на его щеке поцелуй. – Спасибо тебе огромное. И… – она отстранилась, чтобы посмотреть на него. – И ты заберешь меня отсюда?

– Далеко, – твердо заявил Меррик. – Я клянусь.

Ее большие карие глаза наполнились облегчением.

– Спасибо… – начала Элиза говорить снова. Но тут ее прекрасные глаза закатились, и маленькое тело обмякло в его руках.

– Богиня! – Меррик с ужасом смотрел на безжизненное тело в своих руках. Девушка не дышала, и на этот раз стазис-камера не имела к этому никакого отношения.