Текст книги "Всё началось со скандала"
Автор книги: Эшли Макнамара
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)
Г лава 19
Миссис Сент-Клер обрушилась на младшую дочь в ту же секунду, как та переступила порог. Она кричала и бушевала, пока Биллингз помогал Джулии снять плащ. Схватив дочь за руку, мать протащила ее по всем трем пролетам лестницы в спальню. Закрыв за собой дверь, миссис Сент-Клер топнула ногой, подбоченилась и приступила к долгой, славной выволочке.
Джулия сидела на кровати, потирая место на руке, где утром, скорее всего, появятся синяки, и выслушивала брань молча, как полагается, но при этом ждала, когда мать замолчит, чтобы перевести дух. Она очень быстро потеряла счет тому, сколько раз мать повторила слова «скандал», «обесчещена», «позор» и «полнейшая катастрофа».
В какой-то момент миссис Сент-Клер произнесла нечто, подозрительно похожее на вопрос: «Ты вообще понимаешь, как усердно я трудилась, чтобы этого добиться, и все ради того, чтобы ты потом отказалась?»
Джулия не стала утруждать себя ответом. Никаких оправданий тут быть не могло. Должно быть, прошло не меньше получаса, пока мама добралась до финала:
– Ну? Что ты можешь сказать в свое оправдание?
– Ничего.
Миссис Сент-Клер моргнула. Ее прическа давно рассыпалась, и волосы теперь беспорядочно падали на раскрасневшееся лицо. Она явно рассчитывала услышать какие-нибудь оправдания.
– Ничего?
– Я не могу сказать ничего такого, о чем не говорила раньше, – объяснила Джулия так, словно обращалась к маленькому ребенку. Как будто это она была родительницей. – Поэтому и говорю – «ничего».
– А что же будет с нами? Ты понимаешь, что мы как семья погибли? Мы банкроты? Понимаешь? – Голос матери достиг высот, какие обычно свойственны только самым знаменитым сопрано. – Ты могла бы нас спасти!
– Прошу прощения, но это не моя забота.
– Не твоя забота? Не твоя забота?!! – Миссис Сент-Клер снова набрала полную грудь воздуха и словно раздулась. Новый взрыв был неизбежен, со всеми возможными вариациями слова «неблагодарная».
Отлично. Пора ее оборвать и проверить, действует ли командирский тон Джулии на кого-нибудь, кроме Бенедикта.
– Да, это не моя забота. Папе не следовало попадать в такое положение.
Она вспомнила мрачное уныние, скрытое в отцовских словах, когда он отчаялся предоставить жене желаемое. Мой бог, а ведь отец, должно быть, когда-то любил маму. Может быть, до сих пор по-своему любит. Спустя более двадцати пяти лет брака он все еще пытается достичь для своей жены невозможного, старается добиться ее одобрения. Интересно, мама хотя бы догадывается об этом?
– Конечно, не следовало, – ответила миссис Сснг-Клер. – Но что будет с нами теперь?
– Я, безусловно, буду пристроена. Бенедикт намерен на мне жениться.
– Надо думать. – Тут она прищурилась. – И не вздумай его отвергнуть. Только не после такого бесстыдного поступка.
– Не отвергну. Считай, я уже замужем.
– И София пристроена.
Да, лучше бы Софии тоже выйти замуж. Проклятие. Сестра собирается расторгнуть помолвку, но Джулия не могла рассказать об этом матери, тем более сейчас. Нужно найти способ убедить Софию выйти за Хайгейта с учетом неминуемого скандала.
– Кстати, где София?
– Уехала с Хайгейтом в театр. И не пытайся отвлечь меня этими пустяками. Возможно, наши затруднения кажутся тебе ничтожными, раз уж вы обе умудрились найти себе мужей, но ты хоть на минутку задумалась о своих отце и матери?
– Папа заставил меня пообещать, что я позабочусь о твоем будущем.
– О моем будущем? – Между бровями появилась морщинка. – Почему о моем будущем, как будто самого отца в нем не будет?
Джулия посмотрела матери прямо в глаза. Уж лучше выложить все напрямик.
– Может, и не будет.
– И что это значит? – В отличие от предыдущего взрыва, миссис Сент-Клер задала этот вопрос негромко, почти робко, словно боялась, что ответ ее уничтожит.
– Он вызвал Кливдена на дуэль.
– Он? Вызвал Кливдена? – Она выпрямилась во весь рост и снова обрела голос. – А это еще что за вздор? Если кто и должен кого вызвать, так это Кливден Ревелстока!
Что ж, видимо, мама предпочитает такой сценарий, потому что он все еще может предоставить ей возможность получить желаемое.
– Ты в самом деле настолько корыстна, что хочешь подставить Бенедикта под пулю?
– Что? Нет! – Миссис Сент-Клер всплеснула руками. – Я вообще никого не хочу подставлять под пулю. А твой отец... – Она снова беспомощно всплеснула руками.
Долгие наблюдения за матерью как в обществе, так и дома заставили Джулию считать ее очень сдержанной женщиной. Рассчитано все: каждое движение, жест, выражение лица. Да вот хоть сегодня, когда она отчитывала дочь за побег, каждое ее слово имело только одну цель – вызвать чувство вины.
Миссис Сент-Клер знала, какое положение в обществе она хочет занять, и вела себя так, словно уже достигла своей цели. Даже возражения против свадьбы со старым другом подавались исключительно в рассудительной, цивилизованной манере. Очень много лет назад она приняла правила подобающею поведения и стала в некотором роде их олицетворением. И такое ее замешательство и растерянность, пожалуй, слегка пугали.
– Мама. – Джулия встала с кровати и положила руку на мамино плечо. Кожа на ее шее была холодной и влажной. – Мама, все будет хорошо. Бенедикт согласился стать папиным секундантом, и папа уже стрелялся раньше.
Миссис Сент-Клер прижала ко лбу раздвинутые пальцы, указательный и большой.
– Та старая дуэль. Он тебе рассказал?
Дочь подалась к ней еще ближе.
– Он сказал, что вызвал Челтенхема.
Неужели мама и вправду покраснела? Румянец сбросил с лица лишние годы, и Джулия внезапно увидела юную девушку, делающую свои первые шаги в светском обществе. Должно быть, ее красота заставляла всех мужчин оборачиваться, а у других юных леди вызывала припадки ревности и зависти. Примерно как это происходило с Софией.
– Что еще он тебе рассказал?
Услышав настороженность в голосе матери, Джулия навострила уши.
– Только то, что он счел необходимым защитить твою честь.
Щеки миссис Сент-Клер ярко заалели, даже лоб покраснел.
– Этот романтичный старый дурак, – пробормотала она.
Джулия уронила руку. За все годы наблюдения за родителями она ничего подобного и вообразить не могла. Они всегда относились друг к другу с чопорной вежливостью в тех случаях, когда вообще общались. Но увидеть, что из-за какого-то воспоминания мама краснеет, как школьница...
– А что тогда случилось?
– Никого не ранило, если ты об этом. Небольшое чудо. В их состоянии ни один не мог стрелять нормально. Оба были мертвецки пьяны.
Джулия сжала губы в попытке представить себе молодого отца, пьяно покачивающегося и целящегося из пистолета куда-то примерно в сторону противника.
– А почему он это сделал, как ты думаешь?
У нее имелись свои мысли на этот счет, но о чем догадывается мама?
– Этот человек был без ума от меня.
Этот человек. Не твой отец, не Чарлз – этот человек. Он не тот мужчина. И даже спустя четверть века мама испытывает горечь.
– Как по-твоему, он до сих пор без ума?
– Что это еще за вопрос? – рявкнула миссис Сент-Клер.
– Важный. – Да, очень важный. Неделю назад ей бы даже в голову не пришло об этом спрашивать.
– После всех этих лет? Сомневаюсь. – Мать тяжело вздохнула. – Полагаю, в самом начале все еще можно было исправить. Но теперь слишком поздно. Слишком поздно для всего. – Миссис Сент-Клер на мгновение закрыла глаза и сглотнула. Затем поднесла пальцы к щеке Джулии, прикоснулась легко и прохладно. – Знаешь, ты пошла в отца.
– В смысле?
– Твоя внешность, твой темперамент. Он тоже всегда скрывал свои чувства. – И с этими словами миссис Сент-Клер вышла из комнаты.
С гудящей головой Джулия опустилась на кровать. «Я не хочу становиться такой, как она», – промелькнуло в сознании эхо старого разговора с Софией. В этих словах содержалось нечто более важное. Она не хочет превращаться в копию своей матери – красота с годами увядает, хотя внешность остается приятной глазу, но внутри все по-прежнему кипит желчью о прошлом, которое невозможно изменить.
Нет, Джулия не хочет становиться таким человеком. Перед ней сейчас будущее, будущее с Бенедиктом, и, как он заметил, ей всего лишь нужно определиться и решить, каким будет их брак. Требуется только открыть свое сердце.
К тому времени, как в спальню, вальсируя, вплыла София, младшая из сестер уже переоделась в ночную рубашку и забралась под одеяло. Джулия села в кровати и обняла колени. Какой прием ей окажет сестра? Скандал с Софией будет отличным завершением идеально несчастливого вечера.
– Как спектакль? – рискнула Джулия прощупать почву.
Старшая из сестер на мгновение застыла.
– Ты дома. – В голосе звучало лишь удивление.
– Да, дома.
– О, Джулия! Прости меня за мое поведение тем вечером! Я так беспокоилась, когда ты сбежала, и думала, что это из-за меня...
– Ну что ты, конечно, не из-за тебя! – Джулия откинула одеяло, вскочила и крепко обняла сестру. – Я сбежала, потому что ни за что, никогда не выйду за Кливдена.
– Да, но... – София сильно вздрогнула в объятиях сестры. Несмотря на все заверения, она, кажется, собиралась разрыдаться.
– Никаких «но». Расскажи мне про театр.
– Театр? – София подняла голову и вытерла покрасневшие глаза. – Ах да, театр.
Джулия внимательно смотрела на сестру. Щеки Софии раскраснелись, обычно аккуратные кудряшки, растрепавшись, сбились над ушами, а на фарфоровой коже шеи ярко выделялось подозрительное темное пятно,
– Мама сказала, что ты уехала с Хайгейтом в театр.
Услышав это имя, сестра легко вздохнула и прислонилась к стене, обхватив себя руками за талию. Голубые глаза уставились куда-то вдаль.
– Вы до театра-то доехали?
– Что? – София вздрогнула. – О, нет. Хайгейт подумал, что лучше мне не появляться на людях, учитывая... – Она неопределенно махнула рукой и замолчала.
– И куда же вы поехали? Прости мою бестактность, но ты выглядишь, как будто... – Ей не хотелось говорить, что сестра выглядит как женщина, которую только что удовлетворили, но выглядела она именно так. Джулия легко узнала симптомы.
София подплыла к кровати, раскинула руки и упала на матрас.
Джулия в тревоге замерла.
– С кем ты сейчас, собственно, была?
Ресницы Софии затрепетали, глаза приоткрылись.
– Как с кем? Конечно, с Хайгейтом.
– И чем вы все это время занимались?
На губах сестры заиграла лукавая улыбка.
– Помимо всего прочего, кое-что обсуждали.
– О, София, что ты наделала? – Джулия вытерла повлажневшие ладони о белую ночную рубашку. Какая ирония!
Старшая из сестер приподнялась на локтях.
– По правде говоря, ничего такого, чго бы меня окончательно погубило... О, но было восхитительно и греховно, но я думаю, ты и сама все знаешь.
Измученно улыбнувшись, Джулия опустилась на кровать. Какое облегчение, что ей есть с кем об этом поговорить, с кем-то, кто не будет бранить ее за отказ от шанса получить титул и, что еще хуже, за вовлечение семьи в скандал.
– О, София, что я натворила? Должно быть, мама уже строит планы, как отослать нас обеих гнить в деревню. Если нам очень повезет, мы сможем показаться в городе лет через десять.
– Мне казалось, ты любишь деревню.
– Люблю, но ведь я и твое будущее разрушила.
– Как это? Ты же не собираешься замуж за Кливдена, правда?
– Конечно, нет. Но, должно быть, ты знаешь, что он погнался за нами. – Джулия поводила пальцем по стеганому покрывалу. – И после того что он там увидел...
– А что именно он увидел?
– Бенедикта и меня... в постели... вместе.
София пискнула.
– Достаточно, чтобы вырвалось единственное слово, и я уже никому никогда не буду нужна.
– Но разве ты не этого хотела? И не говори «никому». Если Бенедикт тебя обесчестил, он, как джентльмен, должен жениться.
– Он уже получил специальную лицензию.
София потянулась и погладила сестру по руке.
– Ну и все.
Пораженная иронией ситуации, Джулия уставилась на Софию. Ее сестра, мечтательная и взбалмошная, практично рассуждает о скандальной неразберихе, хотя всего несколько минут назад едва не поддалась слезливому приступу.
– Кстати, насчет свадьбы...
– Если Ревелсток получил специальную лицензию, вы можете пожениться, когда пожелаете.
– Нет, я имею в виду твою свадьбу. Теперь ты не можешь расторгнуть помолвку.
– Но Хайгейт заверил меня, что я не обесчещена. – София приподняла голову и стала разглядывать свои руки. – Хотя он просил меня хорошенько подумать.
– Ты должна. Это не имеет никакого отношения к Хайгейту, зато имеет прямое отношение к пари.
Руки Софии внезапно похолодели, и она закутала их юбкой в тщетной попытке согреть.
– Пари? – Даже голос ее зазвучал совсем слабо. – Какое пари?
– Кливден был так уверен в моем положительном ответе, что заключил пари на то, что я стану его графиней. Это случилось еще до предложения и вообще до того, как я узнала о его намерениях!
София пристально посмотрела на сестру.
– Он сделал предложение? Когда?
– Да вечером, во время обеда по случаю твоей помолвки. – В голосе Джулии зазвучала тревога.
Конечно, она думает, что София сейчас разразится слезами, как это часто случалось в прошлом при разговорах о пренебрежительном отношении Кливдена. Но больше этого не случится. Больше София не прольет ни слезинки из-за этого человека.
– Ты же знаешь, я никогда об этом не просила! – Джулия вскочила на ноги. – И никогда его не поощряла. Я даже не знала, что Кливден проявляет ко мне интерес, до того бала у Послтуэйтов, и ты знаешь, ты знаешь об этом. Я всегда подталкивала его к тебе!
– Знаю, – прошептала София. Ее голос отказывался звучать громче. Джулия шагнула к сестре, ее подбородок дрожал.
– Кливден никогда не любил меня и не собирался любить. Знаешь, почему он выбрал из всех именно меня?
Джулия замолчала, расхаживая по комнате взад и вперед, но София не могла заставить себя дать ответ. Нездоровое любопытство подталкивало ее к тому, чтобы узнать причину. Что бы там ни было, она справится с этим.
– Кливден не хотел жену, которая будет его любить. Он сказал, что выбрал меня, потому, что я его не люблю и, что еще важнее, никого никогда не полюблю. Видишь ли, как оказалось, среди джентльменов общества у меня особая репутация. Они думают, что я сделана изо льда.
– И поэтому он сделал тебе предложение? – Вопрос прозвучал равнодушно. Хотя годы все нарастающей боли должны были с неистовым жаром вырваться наружу, словно прорыв плотины или вспышка ярости. Но почему-то Софию охватило спокойствие. Только подумать – речь о том, как Кливден сделал предложение другой женщине, ни много ни мало ее сестре, но почему-то ее это совершенно не волнует.
– Прости. Тогда я подумала, что лучше тебе этого не рассказывать. Знала, что ты расстроишься.
– Я не расстроилась, честно.
– Я отказала ему наотрез, – продолжала Джулия, словно сестра ничего не сказала. – Тем вечером папа с Кливденом меня просто ошеломили. Они тайком заключили соглашение, а я ни о чем не подозревала. Я же не могла устроить сцену посреди бального зала, в присутствии всего общества! Да частично я была просто в шоке, даже не могла поверить в действительность происходящего.
– Джулия, на этот раз я плакать не собираюсь. Правда.
Но младшая из сестер еще не договорила. Она наклонилась вперед и положила руку на плечо Софии.
– Мне жаль, что все это причинило тебе такую боль, но, пожалуйста, пойми одно: это дело рук Кливдена, а не моих. Так было всегда, все пять лет.
– Знаю, – прошептала София. – Теперь я это понимаю.
Она понимала гораздо больше – неприятную правду, куда более значимую, чем та, которую только что озвучила Джулия. Это не Кливден пять лет ненамеренно причинял ей боль. Он не имел к этому отношения по одной простой причине – Кливден будто не замечал, что София существует на свете. Если кто и делал ей больно, так это она сама, позволившая настолько укорениться своим фантазиям и иллюзиям, что они заслонили реальную жизнь.
– Но при чем тут моя помолвка с Хайгейтом?
– Папа задолжал Кливдену кучу денег. – Джулия снова подсела к сестре и посмотрела ей в глаза. – Если он не сможет расплатиться, наша семья обанкротится. Кливден согласился простить ему долг в обмен... ну, на меня.
– Нет!
– Это правда. Все это – чистая правда. Отец сам признался. И представляешь, что произошло, когда мама узнала? Она решила, что таким образом я должна выполнить свой долг перед семьей.
– Но как... как они могли? – София больше ничего не сумела сказать. Вспышка ярости, которая ожидалась чуть ранее, пронзила сейчас. Но глаза странным образом оставались сухими, словно от столь жарких эмоций слезы просто испарились.
– Как бы там ни было, я в первую очередь во всем виню Кливдена, ведь это его идея. Сумма заключенного им пари в точности такая же, как папин долг. Я думаю... нет, я уверена, он выдумал такой способ, чтобы возместить свой проигрыш.
– Мерзавец! Самый настоящий мерзавец! – София глотала прохладный воздух в надежде усмирить бушующее внутри адское пламя. – Только подумать, – произнесла она, когда смогла продолжить, – всего неделю назад я бы решилась на что угодно, лишь бы оказаться на твоем месте или хотя бы привлечь его внимание!
– В общем, раз уж мне удалось стать для него негодной, он твердо намерен отправить папу в тюрьму за долги. Вот почему ты должна выйти за Хайгейта. Если ты будешь замужем, то не пострадаешь от всего этого.
– А как же мама?
– Я уже пообещала позаботиться о ней. Папу это устраивает.
– А что же будет с ним?
– Это пока не известно. Для начала он должен пережить дуэль с Кливденом.
София потянулась к шее и подергала медальон.
– Дуэль? Папа планирует драться на дуэли?
– Да, а Бенедикт будет его секундантом. София... – Джулия наморщила лоб. – София, я только что вспомнила кое-что. Фамилия Китон тебе о чем-нибудь говорит?
– Китон помолвлен с той потаскушкой.
Казалось, что Джулия вот-вот рассмеется, но разве до смеха в сложившихся обстоятельствах?
– Правда? Интересно, что ему известно о Кливдене?
– Понятия не имею, зато Хайгейт многое знает о нем. Но почему ты спрашиваешь про Китона?
Младшая из сестер еще сильнее наморщила лоб, и София мгновенно узнала это выражение – оно означало, что Джулия обдумывает какой-то план. План, который способен принести огромные неприятности кому-то.
– Китон был там в ту ночь, когда отец проиграл последние деньги. А теперь ты говоришь мне, что Хайгейту что-то известно...
– Как оказалось, у них довольно богатое общее прошлое. И эта история не из приятных.
– Тогда ты лучше мне все расскажи. Может быть, нам удастся остановить предстоящее.
Руфус как раз шел по коридору, тянущемуся от фойе до оранжереи, когда Хейстингз открыл дверь, в которую кто-то постучался. Необязательно смотреть на высокие напольные часы, чтобы понять – для визитеров час слишком ранний. Заинтригованный Руфус подошел поближе. Кажется, дворецкий уже начал спорить с кем-то слишком маленьким, потому что Руфус не мог разглядеть человека из-за плотной фигуры Хейстингза.
– Это в высшей степени необычно. – В голосе Хейстингза прозвучали осуждающие нотки его нанимательницы. Несомненно, Мария выбрала его именно за эти качества.
– Но...
Услышав женский голос, Хайгейт застыл. На пороге стояла мисс, кажется Сент-Клер, и совершенно одна.
– Мисс, – продолжил Хейстингз, – это просто не принято.
Ну что ж, самое время вмешаться. Руфус вышел в фойе, громко постукивая высокими сапогами по паркету.
– Может, и не принято, но всегда можно сделать исключение.
София дрожала, стоя на пороге, и сжимала края темно-синего плаща, наброшенного на плечи. Шляпка с широкими полями затеняла ее лицо, но не настолько, чтобы скрыть округлившиеся глаза и бледность. Она заметила его, и крепко сжатые губы слегка расслабились.
О, эти губы. Вчера ночью он пробовал их на вкус, буквально упивался ими, но недостаточно, чтобы утолить свою жажду. Даже кончики пальцев заныли при воспоминании о ее теле, плавившемся от его прикосновений и содрогавшемся от наслаждения.
– Милорд! – протестующе воскликнул дворецкий, врываясь в воспоминания. – Молодая леди одна!
– Молодая леди – моя невеста. Более того, присутствие в доме моей сестры полностью отвечает всем требованиям наличия компаньонки.
Он замолчал, не приказав дворецкому убираться, но тот и сам отлично понял намек. Презрительно хмыкнув, что граничило с неповиновением, Хейстингз повернулся и зашагал по коридору. Мария наверняка получит полный отчет до наступления следующего часа.
– К счастью, – добавил Руфус, когда дворецкий отошел достаточно далеко, моя сестра еще не вставала. Если нам повезет, она нас не побеспокоит. А теперь расскажите, что заставило вас рисковать своей репутацией и прийти сюда.
София положила руку в перчатке на рукав его превосходного сюртука, и Руфус вообразил, как тепло ее ладони просачивается прямо в его предплечье из четырех точек размером с кончики ее пальцев.
Сердце глухо стукнуло. Возможно, она приняла решение по поводу их будущего?
– О, Хайгейт. – Ее голос дрогнул. – Мы можем поговорить где-нибудь наедине?
Сердце стукнуло еще раз. Что-то в ее тоне наводило на мысль о зловещих новостях. Несмотря на все произошедшее между ними, несмотря на гадкие подробности о Кливдене, неужели она все-таки ему откажет?
– Да, разумеется, – машинально ответил Руфус, мысленно перебирая помещения. Не хотелось бы вести ее в утреннюю гостиную и ожидать там появления сестры. Мария, конечно, поведет себя невыносимо, как всегда. Мало того, что он не женится на Софии, которая, к великому разочарованию, ему вовсе не улыбается, так придется еще терпеть злорадство сестры.
Руфус повел гостью по коридору в комнату, которой пользовались крайне редко. Кабинет покойного лорда Уэксфорда стоял нетронутый со времени его кончины: мужская комната со стенами, обитыми темными панелями, и тяжелой деревянной мебелью. Шторы грузного бархата не пропускали внутрь слабый утренний свет. Довольно подходящая обстановка для того, чтобы оборвать едва возродившиеся надежды Руфуса на счастливое будущее.
Он встал у окна, краем глаза наблюдая за Софией, которая осматривала кабинет, прикусив нижнюю губу.
– Я пришла, чтобы попросить вас о помощи, – сказала она наконец. Руфус резко повернул голову.
– О помощи?
– Да, пожалуйста. Вы должны согласиться. Мы не сможем обойтись без мужского совета.
Он выгнул бровь. Лучше принять заинтригованный вид, чем скрывать беспокойство по поводу возможного разрыва помолвки.
– Думаю, вам лучше рассказать обо всем с самого начала.
– Видите ли, будет дуэль. Папа вызвал Кливдена.
Руфус резко выпрямился.
– Ваш отец и Кливден? Не Ревелсток?
– Нет, – сказала София. – Джулия лучше знает, как оно так получилось, но это сейчас не важно. Мы должны выяснить, где и когда состоится эта дуэль.
Он открыл рот, чтобы поинтересоваться необходимостью этого знания, и тут же закрыл. Руфус знал причину. София или, возможно, ее сестра либо, что еще хуже, обе задумали остановить дуэль.
– Нет.
– Нет? – Она шагнула к нему – Не может быть, чтобы вы это серьезно.
– Боюсь, серьезнее некуда.
– Но...
– Bы не можете им помешать. Это вопрос чести. – Руфус положил руки ей на плечи. – А когда честь будет защищена, все вернутся к своей обычной жизни.
– Вы имеете в виду – те, кто выживет. А если папу застрелят?
Руфус позволил себе погладить большими пальцами ее ключицы. По крайней мере, София не отшатнулась.
– Подобные истории редко заканчиваются настоящими ранениями.
Она на мгновение возвела глаза к потолку. Ей совершенно нечего было ответить.
– Почему мужчины так глупы в подобных вопросах?
– Гордость, моя дорогая, просто гордость.
– Но... – София помолчала. – У вас-то имелась серьезная причина вызвать Кливдена на дуэль, но вы же этого не сделали.
София заметила, как он запустил руку в волосы, и они встали дыбом. Внезапно Руфус стал похож на мальчишку, что выглядело очаровательно. Ей захотелось пригладить торчавшие волосы.
– Какой в этом смысл, если моя жена уже погибла? Я не вернул бы ее и не смог бы изменить ее чувства, даже застрелив Ладлоу, как тогда его звали. Кроме того, она была виновата больше, чем этот мерзавец. Он оказался для нее подходящим. А если не он, то был бы кто-нибудь другой.
Софию внезапно стало знобить, и она плотнее сжала плащ у горла. Ей нужно его тепло, вдруг осознала София, нужно, чтобы Руфус обнял ее, поглаживая по спине. Ей хочется положить голову ему на плечо, вдохнуть его запах и забыть обо всем. Нет, не совсем так. Она хочет помочь забыться ему, хочет стереть прошлое и оставить только будущее.
– Вы много размышляли об этом, верно?
– В последние годы мне, в общем-то, больше не о чем было думать. В некотором роде это оказалось даже удобным. Как только Мария начинала изводить меня, напоминая о долге перед титулом, я, в свою очередь, напоминал ей об этом скандале. Ни одна приличная семья не захочет пятнать свою репутацию, связавшись с человеком с таким прошлым.
– И все-таки вы приехали в город на сезон.
Его губы искривились в безрадостной улыбке.
– Через какое-то время Марии удалось взять меня измором. Она стала утверждать, что за десять лет люди все забыли. Я приехал, чтобы, наконец, заткнуть ей рот, полагая, что дочерям из светского общества достаточно будет единожды посмотреть на мое лицо, чтобы начать меня избегать. Это только подтвердило бы мою точку зрения.
– А вместо этого вы оказались втянуты в наши дела.
Руфус просунул руки ей под плащ, длинные пальцы сомкнулись на талии. Простое тепло, исходящее от его голых, без перчаток ладоней, проникло сквозь тонкий муслин дневного платья, растеклось от точки соприкосновения и собралось глубоко внутри. Воспоминания об этих искусных, опытных руках заставили жидкое пламя закипеть.
– Я переживал и худшее. Подумал, оно того стоит, если мне посчастливится хоть на несколько коротких мгновений прикоснуться к вашей чистоте и невинности.
Щеки Софии залило краской.
– О.
– Действительно «о». – Его шепот повис в воздухе и отразился легким эхом от стенных панелей. А затем Руфус придвинулся.
Святые небеса, подумать только, что он может сделать своим ртом! До встречи с ним София даже не догадывалась, что такие тонкие губы способны на столь чувственные поцелуи. Она затрепетала при воспоминании о том, как легко они прикасались к ее губам, уговаривали, требовали открыться. И сейчас он собирается все повторить. О, как ей этого хочется! Но не время. Руфус уже и так почти заставил ее забыть о причине своего прихода.
В последний момент София опустила голову и уклонилась от поцелуя.
– Нет, я не позволю вам отвлечь меня от цели визита.
Его потемневший взгляд сосредоточился на ее губах.
– Так у вас имелась цель для появления здесь?
– Да. – Его руки все еще лежали на талии, поэтому Софии пришлось вывернуться. Чем дольше тянется физический контакт, тем больше шансов, что она поддастся искушению. – Пожалуйста, Хайгейт... Руфус...
Услышав свое имя, он с шипением выдохнул. София моргнула. Неужели столь простая вещь, как имя, может так на него подействовать?
– Руфус, вы должны мне сказать.
– О чем? – хриплым шепотом произнес он.
– Я должна знать, где состоится дуэль.
Хайгейт протянул руку и взял ее за подбородок.
– Вы с сестрой не сможете это остановить.
– Мы должны попытаться. – Черпая мужество в его реакции, она придвинулась совсем близко и положила ладони ему на грудь.
Мышцы под ладонями задрожали.
– София.
– Мы должны попытаться остановить. – Она так понизила голос, что Руфус едва расслышал слова. – Если не дуэль, то хотя бы Кливдена. – София смотрела ему прямо в глаза. – В этом вы мне не откажете.
Замерзшая земля Гайд-парка хрустела под копытами Артура. Исключая порывистый ветер, заставляющий голые ветви деревьев трещать и превращающий нити тумана в призрачные водовороты, в предрассветном воздухе все оставалось неподвижным.
Бенедикт прищурился, вглядываясь в полумрак. Еще никто не прибыл, даже секундант Кливдена. Прищелкнув языком, он тронул коня.
Можно, конечно, было бы приехать на место встречи в удобной карете, но это казалось неправильным. Артур всегда сопровождал его на бой. Вместе они пережили худшие дни войны с Бонапартом. И сейчас, хотя ставки были значительно более личными, Бенедикт не видел причин изменять традицию.
Почувствовав напряжение хозяина, Артур всхрапнул и сошел с дорожки. Сжав бедра, Бенедикт заставил животное подчиниться. Затем подался назад, дернул поводья и остановил коня, всматриваясь в деревья вдалеке. В тумане виднелась чья-то фигура. Когда человек приблизился, конь опустил голову и ударил копытом о землю.
– По-прежнему намерен пойти до конца? – послышался голос Аппертона, донесшийся с порывом ветра.
Бенедикт коротко кивнул вместо ответа и спешился.
– У меня нет выбора. Я дал слово.
– Знаю, старина. Я имею в виду все остальное.
– Так или иначе, а я через это пройду. До конца.
Друг бросил на него неодобряющий взгляд.
– Будь я на твоем месте...
– Но ты не на моем месте. О Сент-Клере позаботился?
– Вчера вечером добавил ему в выпивку немного настойки опия и отвез домой. Сказал дворецкому, что он перебрал. К тому моменту, как Сенг-Клер очнется, сплетни уже могут утихнуть.
Слава богу, что отец Джулии – человек привычки. Отправить Аппертона в клуб на поиски было совсем просто.
– Хотя... – Аппертон переступил с одной ноги на другую и внимательно посмотрел на друга. – Ты уверен, что хочешь начать семейную жизнь с такой неприятной ноты? Сент-Клер не обрадуется тому, что собственный зять лишил его шанса защитить свою честь. Люди назовут его трусом.
Возможно, но позже Бенедикт найдет способ вернуть расположение Сент-Клера.
– Пистолеты привез?
– Вот они.
Аппертон вытащил из-под мышки темный деревянный ящик, откинул медную защелку и продемонстрировал пару пистолетов. Полированное дерево и металлические стволы тускло блеснули в слабом утреннем свете, Бенедикт взял один из них в руки и ощутил непривычный вес, представив, как пальцы сжимают рукоятку кавалерийской сабли. Ему не хватало ее равновесия и смертельного свиста рассекаемого воздуха при взмахах. Его сабля куда более изысканное оружие. Если с ней правильно обращаться, она убивает бесшумно.
– Уверен, что знаешь, как стрелять? – уточнил Аппертон .
– Знаю, не сомневайся.
– И попасть куда нужно сможешь?
Бенедикт положил пистолет на место.
– Это не имеет значения. Кливден выстрелит, к своему удовлетворению, и мы все продолжим жить дальше.
– И правда. А что насчет мисс Джулии?
– Здорово зависит от сегодняшних шагов, верно?
Лучше сейчас не думать про Джулию. Ему не следует отвлекаться.
Грохот колес избавил Аппертона от необходимости отвечать. Бенедикт повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как модная коляска дернулась и остановилась. Лакей в ливрее спрыгнул с запяток и опустил лесенку.
Кливден, безупречный в охотничьей куртке и накрахмаленной рубашке, выбрался из экипажа. Следом вышел еще один человек. Китон, если верить подписи на сообщениях, которыми Ревелсток обменивался с секундантом мерзавца – человеком, которому Кливден, с большой вероятностью, наставляет рога. Китон, удивительно и подозрительно ловко обращающийся с колодой карт. Китон, принимавший участие в той печально известной карточной игре в ночь, когда Сент-Клер потерял пять тысяч фунтов.
