Текст книги "Всё началось со скандала"

Автор книги: Эшли Макнамара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Руфус внезапно оттолкнул ее. В ушах стучало: тук-тук, тук-тук. В полном замешательстве София открыла глаза и посмотрела на него из-под полуприкрытых век.

Его обычно аккуратно причесанные волосы торчали во все стороны. Это что, она такое сделала? Тук-тук. София посмотрела на свои руки, ожидая увидеть между пальцами земные пряди.

– Мы играем с огнем, София.

Нельзя позволять ему называть себя по имени. Вообще ничего нельзя ему позволять. Она открыла рот, собираясь возразить, но Руфус приложил палец к ее губам.

– Учитывая обстоятельства, я полагаю, меня можно простить за то, что я зову вас по имени. В вас столько невинности и столько страсти. Как бы мне хотелось поехать вместе с вами к себе домой и позволить вам не спеша познать собственные глубины.

Обещание запретного, прозвучавшее в его настойчивых словах, прожгло душу и хлынуло в кровь. В эту секунду она жаждала запретного.

– Но нужно понимать, если мы продолжим, то вы и в самом деле будете обесчещены, а нашей помолвке придется завершиться браком.

Безрассудность подтолкнула ее к ответу.

– Я гроша ломаного не дам за свою репутацию. Только не после сегодняшнего вечера. Замуж я теперь никогда не выйду, поэтому рядом со мной не будет никого, кто узнает, сохранила я целомудрие или нет.

Руфус пальцем приподнял ее подбородок.

– Я узнаю. И не могу рисковать, наградив вас ребенком. На моей совести и так достаточно всего.

При намеке на его брак София зажмурилась.

– Я не верю, что вы убили свою жену.

– Ваше доверие согревает мне сердце, но если быть до конца честным, то в известном смысле именно я ее и убил.

София ахнула.

– Не верю! Вы не могли этого сделать.

Мрачная усмешка исказила его черты.

– Благодарю за ваше доверие.

– Но ваша сестра...

– Верно. Если бы я схватил свою жену за шею и задушил ее, моя сестра лично отправила бы меня в Ньюгейт[6]. Причем не за убийство, а за скандал, навлеченный на семью. – Он постучал по крыше, делая знак кучеру отправляться на Болтон-роу.

– Вы бы не... – София замолчала и сглотнула. – Я понимаю, что это не мое дело, но вы бы не могли объяснить, почему считаете себя виновным в ее смерти?

– Мне не следовало жениться на ней. Нужно было дать ей возможность отказаться.

– Но вы говорили, что ее семья настаивала.

– Да, но они могли бы смягчиться и отступить, скажи я им хоть слово. Увы, я был уверен, что со временем мы заживем счастливо вместе. Но она не переносила меня с самого начала. Ее карета перевернулась, когда она пыталась сбежать от меня, чтобы увидеться с Ладлоу.

София посмотрела на его шрам. Исходя из сплетен, это результат той самой катастрофы.

– Да, я был там. Как последний дурак кинулся за ней в погоню. Я только хотел, чтобы она прислушалась к голосу разума. Лучше бы просто позволил ей уехать.

София положила ладонь на его рукав.

– Она бы все равно попала в ту аварию.

– Может, и нет. Если бы не погоня, кучер не гнал бы лошадей с такой головокружительной скоростью.

Руфус замолчал. Мускулы на его руке напряглись под обтянутыми перчаткой пальчиками Софии. Что она заставила его заново пережить? Его боль действительно неизмеримо тяжелее, чем ее. Внезапный приступ робости заставил ее убрать руку.

Она не имеет права прикасаться к нему.

Руфус молча накрыл ее руку своей ладонью.

– Не отстраняйтесь. Это то, что сделала она.

Боже праведный, какая боль кроется за этими словами! София не могла отказать ему, но и подходящего ответа у нее тоже не было. Она молча, не шевелясь, сидела рядом, и только грохот колес и ровный стук копыт заполняли ландо.

Спустя несколько минут экипаж дернулся и остановился. Руфус выглянул в окно.

– Мы приехали, это ваш дом. Правда, не думаю, что кто-нибудь уже вернулся от Пендлтонов.

Вот и хорошо. Сегодня она не может посмотреть Джулии в глаза. Даже столкнувшись с реальной необходимостью преодолеть свои чувства к Уильяму, София видела свое будущее унылым и гнетущим. Выйдет она замуж или нет, но на каждом светском приеме и на семейных сборищах ей не удастся избежать встреч с Джулией и Уильямом.

Руфус обещал помочь ей. Но сможет ли она потом расторгнуть с ним помолвку?

Г лава 12

– Мог бы и догадаться, где тебя искать. Надо было сразу заглянуть сюда.

Бенедикт приоткрыл один глаз и посмотрел на стоявшего у стола Аппертона. Он давно потерял счет времени, знал только, что уже поздно, возможно, настолько, что в городской дом он вернется только на рассвете.

Не дожидаясь приглашения, Аппертон подтянул стул и сел. Несмотря на поздний час, его вечерний костюм по-прежнему выглядел безукоризненно. Даже волосы все еще сохраняли тот художественный беспорядок, на достижение которого лакею, очевидно, потребовалась вечность.

Бенедикт знал, что рядом с другом выглядит как жалкий пьянчуга из Уайтчепела. Галстук развязан уже несколько часов назад, полурасстегнутый жилет свисает с плеч, одним словом, пьяная развалина.

Аппертон откинулся на спинку стула и принял отработанную беспечную позу.

– Мне кажется, в последние несколько вечеров ты слишком увлекся этим стулом. Не думал сходить на какой-нибудь светский прием?

Бенедикт взял графин с бренди, чтобы наполнить бокал, но обнаружил, что сосуд пуст.

– Проваливай к черчу.

Аппертон проигнорировал это.

– Я приехал прямо от Пендлтонов. Ну, не считая времени, которое провел, прочесывая игорные дома в поисках тебя. Забавные веши можно узнать, посещая балы.

Бенедикт моргнул. Над столом царила атмосфера ожидания. Аппертон улыбнулся и скрестил на груди руки. Бенедикт. нахмурившись, наморщил лоб, но друг продолжал молчать.

– Ой, ну ладно. Выкладывай, что ты услышал, и кончай с этим. Думаешь, у меня вся ночь впереди?

– Это вряд ли. Сейчас пять утра.

Снова пауза. Ухмылка Аппертона стала шире. До чего он раздражает!

– Напомни, почему я не вышиб тебе задницу через рот в первый день в Итоне?

– Был слишком занят с идиотом Бэттенклиффом. – Точно. Слава бог у, что Аппертон повел себя дипломатично и не стал напоминать, что в той драке Бэттенклифф его побил. – К счастью для тебя, я появился вовремя и отвлек его своим невероятным остроумием.

– Забавно, а я и не знал, что остроумие является синонимом паршивенького левого хука.

Аппертон прижал руку к груди и наклонил голову

– Ваш верный слуга. Я счастлив видеть, что чувство юмора тебя не покинуло. Пожалуй, оно тебе сейчас пригодится.

Бенедикт выпрямился – довольно сложное занятие, если учесть, сколько бренди он поглотил за эту ночь. Больше всего на свете ему хотелось уронить голову на локоть, заснуть и не просыпаться, пока все не выветрится. Однако тон Аппертона требовал пристального внимания, ну, или хотя бы такого, на которое Бенедикт был способен в своем состоянии.

– Мне потребуется еще бутылка.

– Возможно, ты захочешь еще одну, а вот потребуется ли она – другой вопрос.

– Что ты слышал?

– Наш приятель Кливден думает, что выиграл пари.

Бенедикт махнул рукой.

– Конечно, думает. Нужно быть полным идиотом, чтобы держать пари без уверенности в выигрыше. Но Джулия куда умнее. Она никогда не согласится...

– Она согласилась.

Бенедикт стукнул кулаком по столу.

– Что за чертовщину ты несешь!

– Согласилась. Она согласилась. Я собственными глазами видел ее на балу у Пендлтонов, они стояли там вместе. Все, что говорилось, я не расслышал, но слухи разлетелись быстро. Ее отец объявил о помолвке.

– Нет. Должно быть, ты неправильно расслышал. Ее сестра помолвлена с Хайгейтом. Я присутствовал на обеде, когда семейство обсуждало планы, как объявить об этом в обществе.

– Ревелсток... Бенедикт... – Аппертон потянулся через стол и положил ладонь на руку друга. – Сегодня вечером они объявили о двух помолвках.

– Нет, ты ошибаешься. Я ни за что не поверю, что Джулия пошла на такое.

Но произнося это, он ощутил дурноту. Все выпитое бренди зловеще устремилось к горлу. Она же сама призналась ему, что хочет замужества без любви. Может быть, поразмыслила и приняла предложение Кливдена? Но это не похоже на Джулию, которую он знает. Джулия, которую он знает, очень близка со своей сестрой.

Она никогда не предаст Софию. Или предаст?

– Казалось, она не возражала против происходящего. Во всяком случае, так мне показалось.

Очевидно, да.

– Раз ты не слышал, о чем там говорили, значит, и стоял не очень-то близко.

– Я знаю, что видел. Она выглядела совершенно согласной со всем, что там творилось.

Бенедикт дернул себя за волосы.

– Джулия ему отказала. Джулия сама мне сказала!

– Должно быть, передумала. Сколько лет мы с тобой знакомы? Клянусь, я бы в жизни не стал врать о таком.

Сердце Бенедикта словно пронзило ледяными иглами.

– Знаю, что не стал бы. Только мне ужасно хочется, чтобы ты ошибся.

– Лучше бы тебе признать, что ошибки нет. Но рассказал я тебе не для этого. Хочу узнать, что ты намерен предпринять?

Бенедикт вскочил на ноги. Комната покачнулась, и он схватился за стол.

– Что я намерен предпринять? – Ответ был очевиден. Ему известно, что Джулия о нем думает. – Да ни черта не намерен.

Аппертон поднялся куда медленнее.

– Ты просто поднимешь ручки? Вот уж не думал, что доживу до такого.

– Да тебе-то что за дело? – Бенедикт с трудом выдавил слова, так сильно сжалось горло. – Кажется, у тебя нет тут никакого личного интереса.

– Есть, если мне придется выплачивать Кливдену пять тысяч чертовых фунтов, которых у меня нет.

– Ты подписался на пари? – Бенедикт схватил Аппертона за лацканы и сильно тряхнул. – Значит, ты еще больший идиот, чем Ладлоу... Кливден... – он оттолкнул Аппертона. – Или как там, дьявол вас всех побери, мы называем его на этой неделе.

Остановившись перед отцовским кабинетом, Джулия набрала полные легкие воздуха и медленно выдохнула. Она собиралась войти на единственную мужскую территорию в этом доме женщин.

Запретную территорию, личное святилище Чарлза Сент-Клера. Даже мать не осмеливалась заходить в эту часть дома, если у нее не возникало действительно неотложного дела. А если именно эта комната оказалась свидетелем их поцелуя с Бенедиктом, что ж... Джулия отогнала подальше воспоминания о его губах, языке, руках. Отцу об этом знать ни к чему.

Сейчас нужно решить неотложное дело. Эта необходимость давила на нее с момента объявления о помолвке с Кливденом, помолвке, которая, если повезет, останется в прошлом уже сегодня.

Сделав еще один успокаивающий вдох, она поскреблась в дверь. Послышалось негромкое бурчание, приглушенное толстой панелью, и Джулия переступила порог.

На стенах – тяжелые красновато-коричневые панели, зато на окнах – драпировки цвета лесной зелени. В комнате витают ароматы сигар и бренди – единственное место во всем доме, где эти запахи разрешены.

За столом хмурится отец, глядя в бухгалтерскую книгу Несколько редких клочков седеющих волос стоят дыбом. Когда Джулия подошла, он снял очки.

– Что привело тебя сюда так рано? Я думал, ты будешь ожидать визитеров.

– Я велела Биллингзу говорить всем посетителям, что меня нет дома.

Мистер Сент-Клер приподнял белоснежную бровь.

– Даже тому бродяге, Ревелстоку?

– В особенности ему.

– Вот и славно. У твоей матери до сих пор перья взъерошены из-за того, что он без приглашения явился на обед по случаю помолвки Софии. – Отец замолчал и промокнул лоб носовым платком. – Даже не знаю, когда она перестанет возмущаться.

Джулия вздернула подбородок.

– У него было приглашение. Мое.

– Однако ты не желаешь, чтобы он тебя поздравил?

– Если он и придет, я очень сомневаюсь, что с поздравлениями.

Это последнее, что она могла бы от него услышать. Джулия предпочитала не представлять себе реакцию Бенедикта в момент, когда известие о помолвке дойдет и до него.

– Эго почему же? Ничего удивительного, что новости уже разлетелись. Конечно, те, кого на вчерашнем балу не было, захотят пожелать тебе счастья. – Отец показал на стул около сгола, словно перед ним стоял деловой помощник – рабочие интересы всегда были выше собственных дочерей. – Садись.

– Думаю, я лучше постою. – Раз уж ей приходится вести этот разговор на его территории, то лучше иметь хотя бы слабое ощущение контроля, глядя на него сверху вниз.

Между бровями отца появилась моршина.

– Что-то неладно?

Джулия всплеснула руками.

– Неладно? Ты согласился на помолвку, даже не сказав мне, а теперь спрашиваешь, что неладно? О чем, ради всего святого, ты вообще думал?

Его грудь раздулась, и живот под ней тоже.

– А ну, послушай меня. Я достаточно терпел весь этот вздор от тебя и твоей сестры. Тебе двадцать два года – давно пора замуж.

– Ты по меньшей мере мог оказать мне любезность и позволить самой сделать выбор.

– Все эти годы я предоставлял вам с сестрой полную пюбоду выбора, и чем все закончилось? – Он привстал с кресла и посмотрел на нее сверху вниз. – У вас была тьма времени, чтобы найти женихов себе по вкусу. Но вы отвергали одного за другим. София, к примеру, имела возможность выйти за маркиза Питертона.

Мистер Сент-Клер помолчал, снова промокнув брови.

– За маркиза, ради всего святого, с десятью тысячами в год! Она ему отказала. Мне пришлось иметь дело с воплями и припадками твоей матери несколько недель подряд.. И позволь тебе заметить, что на такое я не подписывался.

Джулия уперлась руками в полированную столешницу, глядя ему в глаза.

– А ты знаешь, почему она отказала маркизу? Потому что любит Кливдена с самой первой секунды, как его увидела!

Отец громко фыркнул.

– Это не любовь. Просто нежные чувства, одержимость.

– Эта одержимость длится пять лет. Пять лет, папа! – Разумеемся, он ничего не замечал. Ведь это время он провел в своем клубе, проигрывая в вист и повергая семью в банкротство. – И мне приходилось утешать ее после каждого светского приема, где он не обратит на нее никакого внимания. Или, упаси господи, хоть как-то замечал. Тогда ее надежды воспаряли, но тут же падали обратно, стоило ему отвернуться, чтобы пофлиртовать с другой девушкой. А теперь ты ожидаешь, что я радостно соглашусь на этот брак, наплевав на чувства Софии? – Джулия зажмурилась и сглотнула. Этим утром сестра не сказала ей ни единого слова. – Я не могу, папа! Не могу вот так ее предать!

Мистер Септ-Клер отошел назад, морщина между бровями сделалась еще глубже.

– Если она, как ты говоришь, была влюблена в Кливдена, то почему приняла предложение Хайгейта?

Джулия стиснула зубы, чтобы не выпалить первое, что пришло ей в голову, – ругательства, которые бормотал Бенедикт, вытаскивая ее из передряг, и которые отец точно не одобрит.

– У нее не было выбора. Их застали наедине. Это единственная возможность избежать скандала.

Джулия вовремя замолчала, не успев проболтаться о том, что София планирует разорвать помолвку. Раз уж отец так твердо намерен выдать замуж сразу обеих, он, конечно, найдет способ заставить Софию предстать перед викарием, прежде чем она успеет опомниться. Особенно если обнаружит, что Хайгейт по-настоящему богат.

Мистер Сент-Клер потер подбородок.

– София не могла так сильно любить Кливдена, если позволила себе оказаться в таком положении. Но это уже неважно. Она выйдет замуж, причем за графа, и ты тоже. Ваша мать на седьмом небе от счастья, и я не допущу, чтобы вы разочаровали ее после стольких душевных терзаний, которые она вытерпела из-за вас. Вы обе будете замужем еще до конца сезона, и больше мне сказать нечего.

– Папа, ты не можешь...

– Еще как могу. Двое мужчин с титулами, оба графы, согласились взять вас с таким крохотным приданым, что и сказать стыдно. Такого шанса больше не выпадет никогда. – Он взял очки, водрузил их на нос, опустился в кресло и придвинул к себе гроссбух. – Все, иди отсюда.

Джулия смотрела на него с приоткрытым ртом. Отец просто выставляет ее из кабинета! Он не собирается принимать во внимание чувства дочерей, раз появилась возможность сбыть с рук сразу обеих. Кроме того, мама сможет хвастаться в обществе, что обе дочери стали графинями.

Графинями!

– Я отказываюсь выходить за Кливдена. И ты не сможешь меня принудить.

Он оторвался от гроссбуха и начал покусывать губу, щеки покраснели.

– Ты за него выйдешь. Уж такую малость ты мне должна.

– Должна тебе? – Джулия всплеснула руками. – И как же я оказалась у тебя в таком долгу?

– Да ты знаешь, во сколько вы обе обошлись мне за последние сезоны? Платья, шляпки, дом в городе?

– А во сколько тебе обошлась последняя партия и двадцать одно?

Мистер Сент-Клер побледнел. Рука его сжалась в кулак, челюсть ходила ходуном. Джулия зашла слишком далеко. До сих пор она не позволяла себе таких дерзостей, в основном потому, что отец оставлял матери разборки со своенравными дочерьми. А сам предпочитал скрываться в этом кабинете и делать вид, что его финансы находятся в куда более приличном состоянии, чем на самом деле.

– Я не хотел об этом говорить, но ты не оставляешь мне выбора. – Он будто выплевывал каждый слог. – Я должен Кливдену пять тысяч фунтов.

– Пять ты...

Мистер Сент-Клер ударил кулаком по столу.

– Должен добавить, пять тысяч, которых у меня нет! Кливден может отправить меня в долговую тюрьму! И где тогда окажетесь вы все, без покровительства мужей?

Пол под ногами Джулии поплыл, она вцепилась в стол. Покровительство мужа. Отец, безусловно, отлично потрудился, покровительствуя своей жене. Если он отправится в долговую тюрьму, она, мама и София окажутся на улице.

– Мама знает?

– Ей не известна общая сумма моих долгов, и я устроил так, чтобы она и дальше оставалась в неведении.

– Как? – Джулия так сжала деревянную столешницу, что даже пальцы заболели. – Как ты смог скрыть от нее такое?

– У меня договор с Кливденом. Он согласился закрыть глаза на вексель, если я обеспечу ему подходящую жену.

Джулия открыла рот и снова его закрыла, руки превратились в ледышки. Несколько секунд она не могла вдохнуть, тем более произнести хоть слово.

– И ты выбрал меня? – слабым голосом спросила она. – Но почему не Софию?

– Все очень просто. Кливден захотел тебя.

Он захотел ее. Разумеется, она знает причину, но неужели слухи о ее репутации дошли даже до отца? А если дошли, то почему он не поставил сплетника на место?

– А ты не задался вопросом, почему?

Отец сердито посмотрел на нее из-под очков.

– «Почему» в данном случае никакого значения не имеет. Кливден предложил мне выход из положения, и я им воспользовался. Иногда необходимо принести жертву ради общего блага.

Жертву. Слово эхом отразилось в голове. Отец решил принести в жертву ее, чтобы исправить положение, в котором виноват только он один.

Джулия дошла до спальни, и гнев вырвался наружу. Ее возражения даже не тронули отца. Чем больше Джулия протестовала, тем упорнее он настаивал на том, что она обязана выполнить дочерний долг.

Джулия делала четыре шага по спальне – один, два, три, четыре, поворот; один, два, три, четыре, поворот – и при каждом развороте впивалась ногтями в ладони. Когда она пересекла комнату в десятый раз, из-под небольших полукружий показалась кровь. Придется пойти на это. Она вынуждена принять предложение Кливдена, наплевав на чувства сестры. И все из-за пяти тысяч фунтов. Какая гадость.

Отец все равно что продал ее.

Глаза защипало, и Джулия посмотрела вдаль, пытаясь сдержать надвигающийся потоп. Ей необходим план, а не слезы.

Взгляд упал на миниатюру с изображением их с Софией, где они такие юные и невинные. Еще ничего не знают о мерзостях жизни. Нет, невозможно стоять и смотреть на этих улыбающихся детей.

Джулия подошла к прикроватной тумбочке, схватила портрет и швырнула его в стену. Деревянная рамка с треском развалилась. То время ее жизни безвозвратно испорчено, как и миниатюра, как и отношения с сестрой.

Она подавилась рыданием, внезапно перекрывшим горло.

София никогда не простит ее, если Джулия согласится на замужество. Сестра будет тыкать ей в лицо Кливденом на каждом шагу.

В итоге все сводится к выбору между Софией и безответственным транжирой-отцом. Если он губит себя, то только по собственной глупости, почему же другие должны расплачиваться за его ошибки: Джулия, София, мама?

Она глубоко вдохнула, и дрожь слегка улеглась.

Джулия могла бы как-нибудь выплатить эти деньги, конечно, не все сразу, но по частям должно получиться. И если она выйдет замуж, то сможет обеспечить будущее и сестры, и мамы. Но прежде необходимо придумать, как избавиться от назойливого жениха.

Отец хочет, чаобы она устроилась в жизни? Если быть дo конца честной, это сейчас волнует ее меньше всего, и если ей необходимо выти замуж, она выйдет, по только не за Кливдена.

Г лава 13

Джулия покрепче запахнула плащ, съежившись у входа для слуг. Снаружи стеной лил дождь и хлестал ледяной ветер. Ей придется туда выйти, причем быстро, даже если это угрожает смертельной простудой.

Одним ухом она повернулась в сторону кухни, прислушиваясь к надвигающемуся року, или, в ее случае, к уверенным шагам Биллингза. Хоть он и слуга, но если заметит ее попытку к бегству, то сразу отправится наверх и доложит матери.

Звук шагов раздавался по коридору, ведущему к запасной лестнице. Ближе, ближе... больше откладывать нельзя. Собрав все свое мужество, Джулия выскочила на улицу.

Ревущий ветер швырнул в лицо обжигающие капли дождя и вырвал весь воздух из легких. Леди не появляются на улице в такую погоду, если их не ожидают карета и лакей, готовый раскрыть зонтик и защитить от стихии.

Но сегодня Джулия не леди. В этот момент ее поведение скандально. Но именно сегодня она берет будущее в свои руки.

Поскользнувшись, огибая глубокую до щиколоток лужу, разлившуюся по булыжному переулку, Джулия метнулась на Болтон-роу и торопливо зашагала в сторону Керзон-стрит в надежде поймать по дороге кеб. Остатки дневного света быстро таяли, и она ускорила шаг. Конечно, они живут в центре Мейфэра, да и людей на улице сейчас не встретить, но грабителей тут достаточно. Кроме того, появление на улице одинокой леди просто немыслимо.

По булыжникам загрохотали колеса. Джулия отступила в сторону, провалившись по щиколотку в ледяную лужу. Карета прогремела мимо, но при виде герба на дверце сердце ее подскочило прямо к горлу – Джулии показалось, что она узнала герб Кливденов.

Она торопливо зашагала дальше. Плащ промокал с такой скоростью, что еще чуть-чуть, и будет неважно, найдет она кеб или нет. Даже если придется всю дорогу идти пешком, вряд ли она доберется до места назначения уже более несчастной и испачканной.

Полчаса спустя промокшая насквозь Джулия дошла до дома Ревелстока, ее зубы стучали, а пальцы не чувствовали ручек ридикюля. Облегченно выдохнув, она зашлепала вверх по ступеням к внушительной дубовой двери, взялась за бронзовый молоток и один раз ударила. Затем обхватила себя руками, тщетно пытаясь согреться и молясь, чтобы дворецкий не принял ее за попрошайку и не прогнал прочь.

– Пожалуйста, поскорее. Пожалуйста, будь дома, – бормотала Джулия сквозь стиснутые зубы, а ветер трепал на ней одежду.

Джулия уже собралась постучать еще раз, как дверь распахнулась. На пороге появился Фиппс и, наставив на нее свой орлиный нос, стал внимательно всматриваться.

– Да? – Он нахмурил брови.

– Лорд Бенедикт дома?

– Я должен справиться. А кто, позвольте уточнить, его спрашивает в столь поздний час?

Из-под плаща Джулия вытащила намокшую визитную карточку. Дворецкий, презрительно засопев, взял ее. Мгновением позже он удивленно вскинул брови.

– Мисс Джулия, простите меня. Я не сразу узнал вас в таком виде. Вы одна? Это крайне необычно.

– Пожалуйста, Фиппс, мне бы спрятаться от дождя.

– Разумеется, мисс, разумеется.

Он отошел в сторону, позволив ей прошлепать в фойе городского дома Бенедикта. Точнее, дома, принадлежащего его старшему брату маркизу Энфилду, решившему на этот сезон остаться в деревне.

При виде лужи у ног Джулии темные глаза Фиппса округлились.

– Я даже не знаю, что сказать, мисс. Вам совершенно необходимо переодеться во что-нибудь сухое, пока вы не заболели, но...

– Но в доме нет ни одной леди, которая могла бы одолжить мне свою одежду, – договорила за него Джулия. Вот так она признала, что делает – наносит визит холостяку. Одна. – Пока мне бы хватило огня в камине.

– Я сейчас же отправлю к вам горничную с чаем. А может быть, кухарка приготовит что-нибудь более подкрепляющее. Боюсь, что в последнее время лорд Бенедикт проводит больше времени в клубе, чем здесь.

Сердце Джулии подскочило.

– Так его нет дома?

Секундное замешательство, щеки дворецкого чуть покраснели – эти мелкие признаки и выдавали неловкость Фиппса. Человек, не знакомый с этим семейством, конечно, ничего бы не заметил, но только не Джулия. В конце конздов, она выросла по соседству с Бенедиктом и забегала в его дом так же часто, как в свой собственный.

– Я уточню. Подождите, пожалуйста, в гостиной.

Вспомнив о толстом персидском ковре в той комнате, Джулия уныло посмотрела на свои ноги. Верный себе Фиппс с непроницаемым лицом потянулся за ее промокшим плащом.

– Идите греться, мисс.

Как только дворецкий скрылся в коридоре, Джулия поспешила в гостиную. Подойдя как можно ближе к пылающему огню, она постепенно начала согреваться.

Джулия потихоньку оттаивала, но в голове бушевал вихрь тревожных вопросов. А что, если Бенедикт уже ушел? Что, если он откажется увидеться с ней? Затем она сообразила: пожалуй, достаточно и одного ее присутствия здесь. Главное, суметь распустить слух об этом, что будет сложно. Из-за отвратительной погоды, благодаря которой она смогла выбраться из дома, большинство разумных людей на улицу и носа не высунули, не говоря уже о том, чтобы заметить ее.

Разумных.

Джулия всегда считала себя разумной. Разумной, практичной, заботящейся о своей репутации. И так оно всегда и было, но только до той минуты, когда отец в переполненном бальном зале объявил о ее помолвке.

А теперь она в отчаянии и, возможно, слегка тронулась умом. Иначе вряд ли бы решилась выйти из дома в такую погоду.

В коридоре послышались шаги. Уверенная, что это горничная с чаем, Джулия не отвела глаз от огня. Звук шагов становился громче, но тележки с чаем почему-то не было слышно.

Шаги затихли. Джулия повернула голову и обнаружила стоящего на пороге Бенедикта. Он нахмурил брови, рассматривал ее с головы до ног.

– Какой дьявол в тебя вселился, что ты притащилась сюда сегодня?

Услышав этот холодный голос, Джулия резко повернулась. Мокрая юбка прилипла к ногам.

Бенедикт уперся локтем в косяк и стоял в небрежной позе, с пренебрежительным видом. Черные волосы упали на лоб и выглядели куда привлекательнее, чем растрепанная прическа любого денди, над которой несколько часов трудился лакей.

Он не потрудился надеть жилет или пиджак, рубашка висела свободно, с незастегнутым воротником, выставляя напоказ завораживающий клинышек обнаженной кожи. На кадык у основания шеи падала тень от небритого подбородка.

У Джулии перехватило дыхание. Ни один джентльмен не должен появляться перед леди в полуодетом виде, и теперь она поняла почему. От подобного зрелища сердце ее затрепетало и почему-то стало трудно дышать. Это согрело ее быстрее, чем огонь и камине.

Пока Джулия стояла, приоткрыв рот, он оттолкнулся от косяка и надвинулся на нее. Бриджи из оленьей шкуры облегали его мощные бедра, как вторая кожа. Она закусила нижнюю губу и задумалась: почему же раньше никогда не замечала игру мускулов на его ногах?

– Ты собираешься мне ответить или я должен думать, что ты явилась сюда полюбоваться мной?

– Возможно, я бы охотнее ответила на твой вопрос, будь он задан чуть вежливее.

– Вежливости хочешь? – От его саркастического смеха пробежал холодок. – Ничего удивительного. Насколько я помню, твои прощальные слова были всего лишь данью этикету.

– Ты что, пьян?

Он подошел еще ближе.

– Пока нет, но мне бы очень этого хотелось.

Из выреза его рубашки виднелись волосы. Джулия сжала пальцы в кулак – ее своенравный мозг требовал, чтобы она подняла руку и потрогала их.

– Так ты что, только встал с постели?

Он насмешливо вскинул бровь.

– До чего ты проницательна. Да, в эти дни я весьма забавно провожу время.

В коридоре загрохотала тележка с чаем. Горничная коротко посмотрела на своего хозяина, развернула тележку к кушетке, кивнула и удалилась.

Бенедикт приподнял бровь и подошел к боковому столику, где стоял хрустальный графин, отражавший свет пламени. Взял бокал, плеснул в него янтарной жидкости и сделал глоток. Джулия проследила за тем, как дернулся его кадык.

На полпути ко рту его рука замерла, он посмотрел на Джулию поверх бокала.

– Не надо с таким неодобрением наблюдать за мной. А может быть, ты предпочтешь выпить это вместо чая? Очень неплохое, но слишком крепкое, если ты к такому не привыкла.

Джулия побрела к тележке.

– Нет, спасибо.

– Уверена? Так быстрее согреешься.

Она налила чашку чая, добавила сахар и с удовольствием сделала глоток.

– Я пришла не для того, чтобы пьянствовать с тобой.

– Жаль. Ну, я в любом случае намерен пьянствовать. – Чтобы не быть голословным, он допил бренди. – Но зато мы перешли к сути. Так зачем ты пришла? Точнее, почему ты явилась в дом убежденного холостяка без компаньонки? Разве твой жених не будет возражать?

Джулия крепче сжала чашку.

– Значит, ты слышал.

– Аппертону не терпелось мне сообщить. Ему казалось, что я буду счастлив кинуться тебе на выручку. – Бенедикт пожал плечами. – Он очень разочаровался, узнав, что это не так.

Сердце Джулии рухнуло в пятки.

– Надо полагать, тебе неинтересна причина моего прихода?

Он налил еще порцию бренди и выпил залпом.

– Сделай одолжение. У меня есть еще несколько минут до того, как пора будет идти в клуб.

Джулия расправила плечи и набрала полные легкие пропахшего табачным дымом воздуха. В глубине души она знала, что вся его отчужденность – игра. Как бы сильно Бенедикт ни старался изобразить равнодушие, от него исходило напряжение.

Как и чуть ранее с дворецким, благодаря продолжительному знакомству Джулия видела настоящее сквозь напускное.

– У меня к тебе предложение.

Он внимательно рассматривал узор на графине.

– Да неужели? И какое?

– Мне необходимо, чтобы ты меня скомпрометировал.

Его спина на мгновение напряглась, но Бенедикт тут же наклонил графин, и бокал заполнился янтарной жидкостью.

– Да ну? – Запрокинув голову, он влил в себя бренди. – Ах, отличная штука. Уверена, что не хочешь капельку? Конечно, гораздо крепче, чем ты привыкла, но я рекомендую.

Джулия поднесла к губам чашку.

– Я ограничусь чаем, спасибо. И возможно, тебе тоже не стоит так налегать.

– С чего бы это? Я еще и близко не подошел к нужной кондиции. Или ты беспокоишься из-за своего предложения? Боишься, я окажусь в таком состоянии, что у меня ничего не получится?

У Джулии приоткрылся рот. О чем, скажите на милость, он толкует?

– Должно быть, ты пьян гораздо сильнее, чем мне казалось, раз несешь такую чушь.

Бенедикт с громким стуком поставил бокал, в два шага подскочил к Джулии и навис над ней. Провел указательным пальцем по ее шеке, и щека запылала. Джулия невольно ахнула, но его лицо оставалось суровым и невозмутимым.