355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Эшли Макнамара » Всё началось со скандала » Текст книги (страница 14)
Всё началось со скандала
  • Текст добавлен: 22 сентября 2021, 15:30

Текст книги "Всё началось со скандала"


Автор книги: Эшли Макнамара



сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

– Ты не слышал?

Хлоп! Еще немного подобного вздора, и к тому времени, как они доберутся до Друри-лейн, первый акт уже начнется.

– Опять собираешь сплетни?

– Младшая сестра сбежала. Для тебя это ничего, пустяк?

– Да, я знаю.

– Знаешь?

– Конечно. Мисс Сент-Клер чуть не заболела от переживаний, когда ее сестра исчезла. – Он знал все эго из первых уст. Весь вчерашний вечер провел в доме Сенг-Клеров, подставив Софии свое плечо, пока все дожидались возвращения ее отца с новостями. Хайгейт оставался допоздна, но Сент-Клера так и не дождался. – Надеюсь, поход в театр поможет ей развеяться.

Отвисшая кожа на шее у Марии затряслась от негодования.

– Ты знал о скандале и ничего не предпринял? Даже не счел нужным сообщить мне?

– Кажется, никакой необходимости в этом не было, верно? Ты все выяснила сама. Поздравляю тебя с умением узнавать последние сплетни, но боюсь, я уже опаздываю.

– И для тебя не имеет значения, что ее сестра бросила своего жениха и сбежала с каким-то бывшим кавалерийским офицером? Более того, их застали при порочащих обстоятельствах!

Руфус внимательно посмотрел на Марию. Последние слова несколько неожиданны. Об остальном он и сам догадался. Хотя, разумеется, известие о том, что их застали, может быть ложью. Молоденькая злыдня, на которую они вчера наткнулись, распустила сплетни по всему городу. С другой стороны, Сент-Клер уже должен был вернуться в город.

– Что ж, прекрасная новость. А теперь, если ты не против, я должен идти.

– Ты не можешь сохранить эту помолвку!

– Могу и, безусловно, сохраню. Даже если я не хотел бы больше настаивать на браке с мисс Сент-Клер, джентльмен не разрывает помолвку.

Мария сделала еще один шаг в его сторону.

– Джентльмен может устроить все так, что леди сама разорвет помолвку. Но эта девица даже не помышляет об этом, верно? Несмотря на смазливую внешность, у нее не осталось ни малейшей надежды подцепить другой титул. А если хорошенько подумать, как вообще можно быть уверенным, что в тот вечер у Послтуэйтов она действительно упала в обморок?

Вздохнув, Руфус натянул перчатки.

– Я намерен провести вечер в театре с молодой леди, которая, несмотря на все свое окружение, идеальным образом подходит мне в качестве жены. Проще говоря, я гроша ломаного не дам за мнение светского общества, поскольку собираюсь уехать в свое имение сразу же после обмена обетами. И если мои отношения с этим семейством тебя смущают, то это только твоя проблема.

Трепет Марии перешел в настоящую дрожь.

– Я сделаю это твоей проблемой, если ты не в состоянии выбрать себе более подходящую жену!

– В таком случае в моем имении тебе больше делать нечего.

– Но я же не могу провести целое лето в городе, где мне не с кем будет даже поговорить!

Руфус окинул взглядом холл: привезенный из Италии мрамор, позолоченные обои – все здесь кричало о безупречном происхождении обитателей. Городской дом принадлежал покойному лорду Уэксфорду, но не входил в майорат. Мария так и не родила своему мужу наследника, поэтому все его владения перешли дальнему родственнику. Если она хочет избежать жары и грязи летнего Лондона, то будет вынуждена просить одолжения у брата или надеяться на редкие приглашения знакомых.

Руфус поддернул кожаную перчатку.

– Насколько я понимаю, у тебя есть два варианта. Прими мой выбор супруги и, более того, отнесись к ней с уважением или ищи себе нового мужа.

– Что? В моем возрасте?

Он позволил себе улыбнуться. Ей уже перевалило за сорок, она никогда не отличалась особой красотой и, видимо, была бесплодной.

– Возможно, мужу удастся улучшить твой характер.

– Да уж, муж, – раздраженно фыркнула сестра.

Руфус знал, что означает ее непрекращающаяся дрожь. Это не столько лишний вес, набранный с годами, и не убежденность в собственном нравственном превосходстве. Это страх. Страх, что если она перестанет цепляться за штурвал пресловутых стандартов, то утратит направление, цель в жизни, положение в обществе.

Но об этом он даже заикнуться не мог. На протяжении всей истории их взаимодействий как брата и сестры это было так же невероятно, как если бы он вдруг сделал предложение судомойке. Поэтому Руфус ограничился ожидаемым ответом – таким, который лучшим образом характеризовал их взаимоотношения с самого детства. Точнее с того момента, когда он узнал о ее боязни пауков, услышал вопли сестры и с наслаждением раздавил испугавшего ее членистоногого, а остатками долго изводил Марию.

– Тебе нужен мужчина, чтобы его перевоспитывать и облагораживать, – с удовольствием добавил Хайгейт. – Я слышал, лорд Чадли как раз нуждается в подобном.

Грудь Марии раздулась перед неминуемым взрывом.

– А если ты отказываешься взяться за такую грандиозную задачу, то в кабинете лежит роман. Насколько я помню, называется «Гордость и предубеждение». Думаю, ты сочтешь его достаточно поучительным. А теперь извини, но мне пора, иначе я опоздаю.

Руфус оставил сестру бормотать что-то нечленораздельное на пороге, а сам запрыгнул в ожидавшую его коляску. Копыта громко застучали по влажным булыжникам мостовой и направились в сторону Болтон-роу. Пронизывающий ветер дополнял очередной дождливый вечер.

Как бы сильно он ни противился это признавать, но в одном Мария была права. Сегодня вечером им действительно лучше не ходить в театр, даже с компаньонкой. Конечно, выход в свет мог бы развлечь Софию, но он предпочел бы не подставлять ее под любопытные взгляды общества.

Карета с грохотом остановилась около дома Сент-Клеров. Как только лесенку опустили, Руфус выпрыгнул наружу, под туманный моросящий дождь, и поднялся по ступеням к парадной двери. Он постучался, и Биллингз распахнул дверь почти мгновенно.

– Полагаю, мисс Сент-Клер ожидает меня, – сказал Руфус, потому что дворецкий остался в дверях, закрывая проход.

– Я должен справиться, не изменились ли ее планы.

– Понимаю. – Руфус не понял, но ему не оставили выбора, и пришлось ждать в фойе, пока дворецкий наведет справки.

Через несколько минут по лестнице спустилась София, белая как полотно, все еще одетая в дневное муслиновое платье.

– Прошу прощения, милорд, но сегодня я никак не могу пойти в театр. Только не после случившегося.

Руфус стянул с руки перчатку.

– Я тоже пришел к такому выводу.

– Но вы не знаете всего. Когда Джулия вернется домой, разразится ужасный скандал.

– Кажется, мы с вами уже справились с этим?

– Я уверена, все обернется гораздо хуже, чем предполагалось. Джулия больше никогда не посмеет показаться в обществе. Только не после сплетен, которые Эленор уже распустила повсюду.

Руфус непонимающе посмотрел на Софию.

– Эленор?

– Да, из вчерашнего магазина. Племянница леди Уитби. Боюсь, что при сложившихся обстоятельствах...

Она замолчала и уставилась в пол. Волосы у него на затылке встали дыбом.

– При сложившихся обстоятельствах что?

София трясущимися пальцами подергала рукав.

– Вы и сами должны понимать, что теперь наш союз невозможен. Вам, разумеется, не нужно, чтобы ваш титул связывали с... ну, с такими, как Сент-Клеры.

Руфус вскинул бровь.

– Вы разрываете нашу помолвку сейчас? Без свидетелей, которые могут это подтвердить?

– Прошу вас.

К удивлению, он заметил, как дрожит ее нижняя губа. Это была не игра, не изображаемая обида ради проформы. София говорила серьезно, и, если его догадка верна, она очень несчастлива в связи с открывающейся перед ней перспективой.

Руфус взял ее за подбородок, приподнял и посмотрел в глаза. В этих широко распахнутых голубых глазах закипали слезы.

– Ну, и что это значит?

– Разве вы не такого исхода хотели? Мы же договаривались о разрыве помолвки, просто это случилось раньше, чем планировалось, но при сложившихся обстоятельствах...

– Да к дьяволу обстоятельства! Пойдите и принесите свой плащ.

София уныло взглянула на помятое платье.

– Я не могу появиться в обществе. Не сейчас и не в таком виде. Да еще без компаньонки.

– Там, куда я вас приглашаю, нас никто не увидит.

Она отошла, разорвав физический контакт, и Руфус уронил руку. София повернула голову влево, настороженно наблюдая за ним краем глаза.

– И куда же вы меня приглашаете?

– На прогулку в моей карете. Мне бы хотелось обсудить наше соглашение, если вы не против.

Когда они тронулись с места, София сгорбилась, укутавшись в плащ. Она сама не могла поверить, что поехала с ним, никому не сообщив куда. Да она такая же отважная и бесстыдная, как Джулия!

Сидевший напротив Хайгейт откашлялся.

– Позвольте мне с самого начала кое-что прояснить. Не нужно волноваться из-за того, что скандал затронет и мое имя. Во-первых, мне уже довелось пережить нечто худшее. Во-вторых, вы не совершили ничего постыдного.

София огляделась по сторонам, остро осознавая, что они абсолютно одни. В голове всплыли воспоминания об их прошлой поездке в карете без компаньонок, и губы внезапно заныли от тех ощущений.

– Если только не считать обстоятельств нашей первой встречи.

Он махнул рукой – тень, промелькнувшая в полутьме.

– Правила светского общества слишком нелепы, если мужчина, пришедший на помощь леди, при этом ее компрометирует. Разве не так?

– Мы с вами оба знаем, что ничего предосудительного не произошло, но...

– Злые языки, которым нечем заняться, кроме как, развлекаясь, придумывать всякое вранье про порядочных молодых леди, существовали всегда и не исчезнут в дальнейшем. Мы с вами не в состоянии им помешать, но зато можем не обращать внимания.

София посмотрела на Руфуса из-под ресниц.

– Вы собираетесь игнорировать собственную сестру?

Его губы растянулись в лукавой улыбке, и с лица вдруг спал груз прожитых лет. Руфус не стал выглядеть по-настоящему молодым, и все же казался достаточно свежим, но при этом знающим и умудренным жизнью.

– С годами я выработал привычку игнорировать свою сестру при любой возможности и не вижу причин прекращать это сейчас.

Внутри закипел смех, и София перестала сдерживаться. А когда успокоилась, снова наткнулась на взгляд темных глаз. На его лице по-прежнему играла лукавая улыбка.

– Вы такая красавица, когда смеетесь. Жаль, что мне не так часто удается это увидеть.

По ее щекам пополз румянец, улыбка исчезла. София опустила голову.

– Спасибо. Боюсь, в последнее время у меня было не так много поводов для смеха.

– А вообще были?

Она внимательно посмотрела на собеседника, пытаясь разгадать, что означает выражение его лица. Руфус наблюдал за ней с напряженной заинтересованностью, какую она до сих пор встречала лишь на лицах своих поклонников. От этой мысли дыхание перехватило, а сердце пустилось вскачь.

– Да, разумеется.

– Расскажите хотя бы об одном. – София уже открыла рот, чтобы ответить, но он поднял руку. – Подождите. У меня есть условие. Ни одно из них не должно касаться Кливдена.

Она поджала губы.

– Вот об этом можете не беспокоиться. Он ни разу не предоставил мне повода улыбнуться. Разве только крайне редко и непродолжительно. Легко улыбаться мужчине, если хочешь завладеть его вниманием, но, осознав, что он на тебя даже толком не смотрит, что, скорее всего, он ни разу по-настоящему тебя не увидел, улыбаться становится гораздо тяжелее. – С ужасом София поняла, что последние слова с трудом проталкиваются сквозь сжавшееся горло. – Простите. Вы пытаетесь отвлечь меня радостными мыслями, а я опять начинаю слезливо жалеть саму себя. Почему же у меня никак не получается преодолеть свои чувства?

– Должно пройти время. Это все равно что оплакать смерть кого-то близкого. – Руфус перевел взгляд на окно, и София поняла, что он думает о погибшей жене. – Бывают дни, когда вам сложно справиться с необъятным гневом. Дни, когда вы испытываете глубочайшую печаль, которая окрашивает все вокруг в серый цвет. Дни, когда ловите себя на мыслях об этом человеке и задаетесь вопросом: почему такое случилось. – Он повернулся и посмотрел на нее. – Я человек терпеливый. И готов предоставить вам столько времени, сколько потребуется.

Ее сердце странно подпрыгнуло, все равно что от шока, смешанного с каким-то непонятным чувством. Нет, это не может быть надеждой. Ей больше не на что надеяться.

– И что это значит?

– Я вам уже говорил. Мне бы хотелось, чтобы вы пересмотрели наше соглашение.

– Какую его часть? – Но едва задав вопрос, София начала мучиться подозрениями о его намерениях. Руфус явно собирался снова сделать ей предложение. Пульс на шее лихорадочно заколотился.

– Думаю, вы уже знаете, но если вам так удобнее, скажу прямо. Мне бы хотелось, чтобы вы всерьез подумали стать моей женой.

– Но почему? Вы же знаете, что я не люблю вас. Зачем вам еще один несчастливый брак?

– Потому что, дорогая моя, я не верю, что наш брак окажется несчастливым. Совсем напротив, мы с вами чудесно ладим. Мы умеем разговаривать друг с другом и оба любим книги и садоводство. Вам понравится мое имение в Дорсете.

– Вы говорите только о разуме. А как же чувства?

– Если их подпитывать и развивать, они придут. Я уже знаю, как можно разбудить вашу страсть.

София поплотнее закуталась в плащ, словно прикрываясь щитом.

– В тот вечер у меня случилось помутнение рассудка. Я была слишком расстроена.

– А. – Руфус снова перевел взгляд на улицу. – В таком случае надо полагать, для вас главное в мужчине – это внешность.

София резко выпрямилась.

– Я ничего подобного не говорила!

Руфус подался вперед, и теперь его лицо находилось всего в нескольких дюймах.

– И вы рассчитываете, я поверю, будто снова не смогу вызвать у вас такую же реакцию?

София вздернула подбородок, отлично понимая, что он только что бросил ей вызов.

– Да!

– Тогда давайте проверим.

Руфус не дал ей возможность ни ответить, ни возразить. Он обрушился на нее, как ястреб, мгновенно заключив в свои объятия и прильнув губами к ее рту с настойчивостью, не допускающей отказа. Его язык, прижавшись к ее губам, требовал впустить, и все мысли об отказе куда-то улетучились. Руфус втягивал ее в водоворот ощущений, где главными были желание и потребность.

София таяла в его объятиях, ее пальцы скользили по широким плечам, переплетались у него на затылке, а глубоко внутри настойчивый пульс уже выстукивал собственные шокирующие требования, создавая перед ее внутренним взором картинки, где они были только вдвоем и их не разделяла даже одежда. При этой мысли она оторвалась от его губ, хватая ртом воздух. Он продолжал целовать ее подбородок, мочку уха, шею, груди.

София выгнулась и уронила голову на спинку сиденья, когда его теплое дыхание овеяло обнаженную часть грудей над лифом. Из горла вырвался стон. Его рука скользнула по ребрам и накрыла грудь. Та удобно поместилась в его ладонь, а сосок затвердел под ласкающими пальцами. От этих прикосновений София заерзала на сиденье, сильно сжимая бедра, но томление внутри не ослабло.

Руфус целовал ее в шею, поднимаясь вверх, и снова с жаром завладел губами. Все ее косточки словно расплавились, и она упала на бархатные подушки, а он почти лег на нее сверху.

Все было так, как ей хотелось, и так, как должно быть.

– Так скажите, моя дорогая, – прошептал Руфус, упершись лбом в ее лоб, – сегодня вечером вы тоже расстроены?

– Да.

В его груди зарокотал смех, низкий и чувственный, и этот рокот пронзил ее, словно огненная стрела.

– Врушка.

– Нет, я правда расстроена.

– Только потому, что я прав, а вы не желаете этого признавать. Однако согласен, одно очко за вами.

Хайгейт погладил ее грудь, и глаза Софии закрылись. Он мог бы легко взять ее, и она не оказала бы сопротивления.

– Что? – вздохом сорвалось с ее губ.

– В прошлый раз я от вас такого отклика не добился.

– Правда?

– Да. – Руфус наклонил годову и поцелуями стал прокладывать дорожку от ее уха к основанию шеи. – Сегодня ваша страсть намного глубже и ярче. Что же я в вас пробудил?

В самом деле, что? Голод по нему, подобного которому София никогда не испытывала, что-то, прячущееся не в желудке, а глубже.

Всхлипнув, она запустила пальцы в его волосы, удерживая Руфуса на месте. Он низко, по-звериному зарычал. Его зубы царапнули нежную кожу, но ласковый язык тут же погладил это место.

София целиком растворилась в мире, созданном Руфусом там, где существовали лишь эта карета и этот диванчик.

И Руфус, он был сама чувственность, абсолютная и раскаленная. Она запрокинула голову и вверилась ему целиком. Искусные пальцы скользили по обнаженной коже над лифом, играли на ключицах, а затем направились вверх, к шее, и дальше по спине к застежкам платья. Всего несколько быстрых движений, и Хайгейт справился с ними. Пальцы нырнули под тонкий муслин, спуская его с плеч вместе с бретельками сорочки и корсета. Холодный воздух охватил обнаженную грудь, вызвав мурашки, и соски затвердели, превратившись в бугорки.

Руфус резко втянул в себя воздух. Ресницы Софии затрепетали, она приоткрыла глаза и увидела, как он рассматривает ее тело глазами, потемневшими от желания, с лицом умирающего от голода человека, оказавшегося на роскошном пиру.

Он скользнул руками по ее телу и накрыл ладонями обе груди, словно взвесив их, а потом легонько сжал. Она следила за происходящим, как завороженная. Его загорелые руки составляли резкий контраст с бледной кожей, которую, кроме самой Софии, никто никогда не видел.

Взгляд Руфуса скользнул вверх, он заметил, что за ним наблюдают, и порочно улыбнулся.

– Ты такое чувственное создание, моя София. Только подумать, как мне повезло узнать об этом.

Он наклонил голову и втянул в рот сосок. Софию пронзило желанием, губы со вздохом приоткрылись. Руфус отозвался более настойчивым поцелуем, посасывал, покусывал, ласкал рукой вторую грудь. Пламя в животе разгоралось все ярче, с ревом вздымалось выше, расплавляя Софию, и она обмякла на подушках, ослабев и желая лишь одного. Ожидая следующего наслаждения, следующего ощущения.

Подхватив Софию на руки, Руфус усадил ее к себе на колени, продолжая жадно целовать разгоряченную кожу, задевать соски, чуть прикусывать чувствительные места, и наконец она даже представить себе не могла, что он сделает дальше.

Ее пальцы впились ему в плечо, она позволила Руфусу делать то, что он хочет, и вести ее за собой. Жалкие вспышки рассудка предостерегали: если она еще и не обесчещена до конца, то это вот-вот случится, если его не остановить.

Пожалуй, следовало прекратить все это давным-давно. Но вызванные им ощущения были слишком восхитительны, всеобъемлющи и порочны, тело наслаждалось каждым его поцелуем, и София была рада полностью погрузиться в это распутство.

Прохладный воздух снова овеял ее кожу – на этот раз бедра. Если Хайгейт сумел задрать на ней юбки, его действительно нужно остановить. Сильная рука скользнула вверх по внутренней стороне бедра, и ноги Софии невольно раздвинулись шире, не препятствуя ищущим пальцам.

Она набрала в грудь воздуха, чтобы запротестовать, но сумела лишь ахнуть, потому что в этот момент он прикоснулся к ее самому интимному месту.

– Хайгейт!

Он всмотрелся в ее лицо со странной напряженностью, словно чего-то ожидая.

– Вы не заставите меня поверить, что не желаете моих прикосновений. Реакция вашего тела доказывает обратное. – Произнес Руфус, прерывисто дыша.

Его пальцы скользнули внутрь, о боже, так легко! Раздвинули скользкие складочки плоти и начали исследовать, изучать, спровоцировав вскрик.

Руфус ликующе простонал что-то, и его пальцы начали безжалостное кружение на том самом месте.

София дрожала. О, как она жаждала его именно там, где эти знающие пальцы трогали, прикасались, кружили в неумолимом ритме! Она ахала и задыхалась, ее бедра напрягались, подаваясь к этим пальцам, а тряска кареты только добавляла остроты каждому движению. Этим чувственным штурмом он вел, видимо, по пути греха, но сейчас ей было все равно.

Пусть сознание не понимало, куда он ее ведет, но тело точно знало. Внутренние мышцы сжимались все сильнее, София извивалась, изгибалась и неудержимо дрожала, дыша поверхностно, резко и прерывисто. И наконец наслаждение достигло своего пика. София воспарила куда-то очень высоко, а потом оно обрушилось на нее. Тело содрогалось под его пальцами. Его губы впились в нее, заглушая стоны.

Она отвечала на его поцелуй, толком не осознавая, что делает, но вот он оторвался от ее губ. Открыв глаза, она увидела, что Руфус внимательно на нее смотрит.

Чувства постепенно возвращались. София ехала в коляске по Мейфэру, распростертая поперек сиденья, в расстегнутом, задранном до пояса платье, с растрепанными волосами. Щеки залило румянцем, она скрестила на груди руки, пытаясь хоть немножко прикрыться.

Руфус нежно взял ее за запястья.

– Жаль прятать такое совершенство, но боюсь, придется.

Пока он помогал ей сесть и застегивал платье, приводя его в порядок, София стыдливо качала головой.

– Но... – она не могла продолжать. У нее не было никакого опыта в подобных вещах, но смутные ощущения какой-то незавершенности не покидали ее. Каким бы сильным ни было наслаждение, оно досталось лишь ей одной.

София внимательно посмотрела на Руфуса, пытаясь понять, что теперь нужно сделать. Его лицо оставалось непроницаемым, даже в некотором смысле замкнутым, словно он изо всех сил сдерживался. София подняла руку, провела кончиками пальцев по его щеке, но он чуть сжал ее ладонь, прежде чем она успела погладить его.

– Я должен отвезти вас домой.

– Но... и это все? Я теперь обесчещена?

Руфус приглушенно засмеялся.

– Я изо всех сил стараюсь не обесчестить вас окончательно... – Он задрожал, и София ощутила эту дрожь переплетенными с ним пальцами. – В данный момент результат непредсказуем. Умоляю вас, не провоцируйте, не прикасайтесь ко мне.

Она посмотрела на их соединенные руки.

– О...

Руфус нежно приподнял ее подбородок.

– В мои намерения не входит принуждение вас к браку, хотя нам обоим это доставило бы невыразимое наслаждение.

Он провел пальцем по ее шее и остановился там, где бился пульс, и эта дрожь передалась его коже. Ноздри Руфуса раздулись, губы искривились в страдальческой гримасе и попытке обуздать себя.

– Я ничего так не хочу как сделать вас своей женой по-настоящему. – Хриплый голос прожигал ее насквозь. Никогда в жизни София не слышала такого голода. – Ваш сладкий отклик на мои прикосновения вызвал во мне страстное желание разделить с вами высшее наслаждение.

Томление в его голосе вновь разбудило желание, заставило хотеть, заставило жаждать.

Высшее наслаждение. Неужели есть что-то, превосходящее испытанное ею сегодня? Но глаза Руфуса действительно пылали обещанием.

Она может получить все, что он предлагает. Достаточно просто сказать «да».

Спустя несколько часов, во время которых обсуждалась будущая дуэль, они доехали до булыжных мостовых Мейфэра. Обычно оживленные, шумные улицы выглядели уныло под свинцовым небом, угрожающим в любую секунду разразиться ледяным дождем.

Джулия обхватила себя руками, стараясь согреться, пока Бенедикт с Аппертоном пытались изобрести способ вытащить Сент-Клера из финансовых затруднений – тогда честь будет защищена. Похоже, Кливден еще в школе вел себя бесчестно и гадко, с удовольствием натравливая сильных на слабых и жульничая в спорте.

Однако Сент-Клер только прищелкнул пальцами.

– Вы не сможете заставить его забыть о долге из-за таких пустяков. Большинство титулованных джентльменов общества уже пытались. – Он поник плечами. – Лучшее, на что я способен – это убедиться, что мои дочери пристроены, а о жене позаботятся. После необходимо расплатиться за свои ошибки и понести наказание.

Все аргументы были бесполезны, и тогда Бенедикт с Аппертоном обратились к нудным подробностям того вечера, когда Сент-Клер дал Ладлоу, как его тогда называли, расписку на пять тысяч фунтов. Кто еще присутствовал? Как долго они играли? Сколько выпили? Мог ли Ладлоу сделать что-нибудь недостойное, а если да, то кто может это подтвердить?

Джулия изо всех сил старалась не слушать их, но тут среди прочих прозвучала фамилия «Китон», почему-то показавшаяся знакомой? Нет, она не позволит им втянуть себя в дурацкий разговор. Они еще до сих пор не разобрались с Аппертоном, подписавшимся под тем пари. И вообще, почему мужчины так рвутся решать разногласия средствами, способными обернуться гибелью?

Они высадили Аппертона около городского дома его семьи и поехали на Болтон-роу. Бенедикт спустился по ступенькам и просунул голову в карету.

– Сэр, позвольте мне поговорить с вашей дочерью. Я надолго не задержу вас.

С разрешения мистера Сент-Клера Джулия взяла его за руку и отошла к ступеням, ведущим в дом, достаточно далеко, чтобы не нарушать конфиденциальность диалога, но так, чтобы оставаться на виду у отца.

– Ты всю дорогу молчала. – Бенедикт всматривался в нее внимательно и настороженно. – Ты что-то хочешь мне сказать?

Она уставилась на свои руки, скромно сложенные, как полагалось любой воспитанной мисс.

– Ничего.

Это была ложь. Но правда все равно не изменит последующих событий, так какой смысл обсуждать? Мужчины уже и так много наговорили по пути домой.

– Посмотри на меня, Джулия. – Его голос прозвучал так властно, что она невольно повиновалась. – Ты должна решить, как будешь жить дальше, моя дорогая. Или ты расскажешь, из-за чего так чертовски злишься, или рискуешь разрушить все, чем мы стали друг для друга. Подумай хорошенько. Теперь у нас нет альтернативы, мы должны пожениться, и то, что ты сейчас выберешь, определит нашу жизнь на следующие сорок лет.

Каждое ледяное слово пронзало ее насквозь. Джулия сморгнула слезы, хотя понимала, что заслуживает презрения за свое поведение с ним со вчерашнего вечера, за исключением очень приятного часа сегодняшним утром.

– Почему мы не можем остаться друзами, как раньше? – Даже для нее самой собственный голос прозвучал неестественно, глухо и странно.

– Мы уже никогда не сможем вернуться к прежним отношениям.

– Но почему?

– Потому что я познал тебя интимно. Я даже подумать не могу о том, чтобы жениться на другой, ведь всякий раз, ложась в постель, я буду закрывать глаза и видеть тебя, Джулия. Именно тебя. И ничто не сотрет этих воспоминаний.

В его словах звучала та же убежденность, что и сегодня утром: «Я люблю тебя и всегда любил».

Она закрыла глаза и сглотнула.

Убежденность и уверенность. Бенедикт хладнокровно и безмятежно вложил свое сердце в ее ладони. Дал ей власть, какой она никогда не хотела, власть уничтожать, хоть намеренно, хоть нет. А в ответ не требует ничего... пока.

Но обязательно потребует. Женится на ней, а через некоторое время будет ожидать такой же открытости. Захлестнет своей страстью и станет постоянно призывать к отклику, которого так легко добился сегодня утром. Когда все это происходило, подчинение страсти казалось таким же естественным, как дыхание. Но сейчас, вспоминая... Сможет ли она открываться ему регулярно Допустит ли такую уязвимость?

Безусловно, Джулия ему доверяет, но сила чувств, которые он в ней пробудил, достигла пугающего уровня и временами казалась чрезмерной.

– И, как ты сказал, мы должны пожениться, – прошертала Джулия, признавая эту истину.

После случившегося сегодня утром она вполне может забеременеть, но даже без этого скандал замять невозможно.

– Прости за то, что я сказала о Кливдене. Просто это... – Джулия искала нужные слова. – Подумай о папе, вынужденном встретиться с ним лицом к лицу. Подумай о том, как я чувствую себя, узнав, что стала предметом пари.

– Я в этом не виноват.

– Знаю. Но разве нельзя было сказать мне сразу? И Аппертон! О чем ты думал, поощряя его в том пари?

– Тем вечером... – Бенедикт запустил пальцы в волосы, и они встали дыбом.

Джулия внимательно посмотрела на него, и его изможденный вид поразил ее в самое сердце. Он почти не спал этой ночью, а может быть, и вовсе глаз не сомкнул. Джулию захлестнуло чувство вины.

– В вечер бала у Послтуэйтов, – продолжал Бенедикт, мы были в клубе «Уайтс». Я даже не помню, что собирался написать в книге. Увидел, что этот болван упомянул твое имя в пари, и мог думать только об одном – успеть предостеречь тебя.

– Ты в самом деле решил, что он вскружит мне голову? Уж кто-кто, а ты должен знать, что я никогда бы не поступила так с сестрой.

– Я знаю, только... Тебе не понравится, но скажу как есть. С того момента, когда все это началось, я не мог мыслить здраво о касающихся тебя вещах. Бросил Аппертона и поехал на бал искать тебя. И если он подписал пари, это случилось после моего ухода из клуба.

– Так ты не сделал ничего, чтобы помочь другу выиграть немного наличных?

– Джулия, за кого ты меня принимаешь? – Левый уголок его рта задергался. – Вообще-то он просил. Приехал и рассказал мне о твоей помолвке. А я отказался. Но все-таки ты должна признать, что он здорово помог нам сбежать из города.

– Да только одежда, которую Аппертон для меня нашел, оказалась мала.

По лицу Бенедикта расплылась язвительная улыбка, от чего сердце Джулии невольно забилось быстрее.

– Если бы он подобрал платья, которые идеально тебе подходят, мне пришлось бы вызвать его на дуэль.

Она уже начала улыбаться в ответ, но при упоминании о дуэли улыбка увяла прежде, чем успела расцвести.

– Пожалуйста, не нужно об этом шутить. Достаточно и того, что папе придется встретиться с Кливденом.

– Этого нельзя избежать. Если бы не твой отец, он бы вызвал меня, и плевать, что этот идиот говорил раньше. Сбежав с тобой, я лишил его кучи денег: Аппертон не может быть единственным, кто подписался под тем пари.

– Сам виноват, раз был таким самоуверенным и поспорил на громадную сумму. Пять тысяч! До чего нелепо. Чтобы расплатиться со всеми, ему придется найти себе богатую наследницу.

– Может, он надеется, что твой отец его застрелит, тем самым избавив от неприятностей?

При обычных обстоятельствах это заставило бы Джулию расхохотаться, но не сегодня – отец тоже может погибнуть.

– Пожалуйста. – Голос дрогнул, и ей пришлось сглотнуть, прежде чем продолжить. – Пожалуйста, не говори такого.

– Ты же не беспокоишься за Кливдена, правда?

– Я думаю о папе, – прохрипела Джулия. Конечно, она злилась на него из-за всей этой неразберихи, но ей все равно не хотелось, чтобы отец рисковал своей жизнью.

Бенедикт потянулся, взял ее руку в свои ладони, и руке стало тепло.

– По его собственному признанию, это будет не первый раз, когда мистер Сент-Клер окажется под вражеским огнем.

– Да, но исход той дуэли мне уже известен. Папа выжил.

– Но ты же понимаешь, правда, что в большинстве этих дуэлей чести никто не пытается по-настоящему убить противника?

Как ей хотелось поверить ему! Но в глазах промелькнуло сомнение и лишило убедительности его голос. Весь предыдущий опыт Бенедикта с Кливденом подтверждал, что гаденыш вполне способен прибегнуть к насилию для достижения своей цели.

– Я не могу остановить эту дуэль, – произнес он, словно пытался убедить самого себя в счастливом исходе. – Ты это знаешь. Но я, черт побери, сделаю все возможное, чтобы никто не погиб.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю