Текст книги "Всё началось со скандала"

Автор книги: Эшли Макнамара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

София легонько всхлипнула. Будь проклят этот человек, неужели нельзя проявить хотя бы капельку такта?

– Боже мой, но я не могу! – выпалила Джулия, прежде чем мать успела вмешаться.

Глаза Ладлоу расширились, а ноздри раздулись. Джулия подавила усмешку. На такое он точно не рассчитывал. Пожалуй, она первая женщина в Англии, решившая отказать ему.

– В таком случае завтра, – ровным голосом произнес Ладлоу, – раз на сегодня у вас уже есть договоренность.

Миссис Сент-Клер пронзила дочь многозначительным взглядом.

– У нее нет договоренностей, во всяком случае, мне о них неизвестно.

– Но мама. – Джулия бросила выразительный взгляд на Софию и снова повернулась к Ладлоу. – Мне очень неловко, но дело в том, что от лошадей я чихаю.

Он вскинул золотистую бровь.

– Чихаете?

Джулии захотелось пнуть себя – уж наверняка можно было придумать что-нибудь более убедительное.

– Да, это так, но я уверена, что София с радостью составит вам компанию на прогулке. Сожалею, но боюсь, сама я не могу.

– В таком случае, может, просто пройдемся?

Джулия встала. Разумеется, Ладлоу не собирается сдаваться так быстро.

– Надеюсь, от меня вы не чихаете? – добавил он.

Джулия театрально закашляла.

– Кажется, я простудилась.

Миссис Сент-Клер гневно сверкнула глазами на дочь.

– Что за вздор. До этой минуты ты была совершенно здорова!

Судя по улыбке, Ладлоу прекрасно осознавал ее намерения.

– Почту за честь сопроводить вас в любое место по вашему выбору.

Джулия посмотрела ему в глаза.

– Сожалею, но я вынуждена отказаться.

Прежде чем он успел произнести хотя бы слово, рука матери опустилась и крепко сжала предплечье Джулии.

– Извините, мы на минуту, мне нужно обменяться парой слов с дочерью.

Ладлоу поклонился.

– Разумеется.

Джулия не произнесла ни звука, пока мать выталкивала ее из гостиной.

София шумно вздохнула.

Почему Ладлоу из всех существующих женщин выбрал именно Джулию? А мама поощряет его – это же настоящее предательство. Ладлоу выбирает себе жену и даже не обращает на нее никакого внимания – это так несправедливо. Да будь все проклято, ведь она ждет его со своего первого сезона и прекрасно знает, что он любитель пофлиртовать. Так почему же ее откровенный отклик остается незамеченным?

Ладлоу кашлянул и чуть подался вперед. Ну уж нет, она не позволит ему уйти. Джулия продемонстрировала полное отсутствие интереса, так что теперь он, черт побери, должен обратить внимание на девушку, сидящую прямо перед его безупречно прямым носом.

София улыбнулась.

– Позвонить, чтобы принесли чай?

– Нет, спасибо.

Проклятие. она ведь уже предлагала ему чай, и последовал отказ. Но тут, впервые за пять долгих лет Господь совершил чудо. Вместо того чтобы встать и откланяться, Ладлоу откинулся на резную спинку стула и бросил оценивающий взгляд на Софию.

– Мне вдруг пришло в голову, раз уж я здесь, нам нужно обсудить один вопрос.

Она выпрямилась и сложила на коленях руки – полное олицетворение скромной, вполне пригодной к замужеству мисс. Мама могла бы гордиться ею, если бы не была сейчас занята с Джулией. Ладони внезапно вспотели и сделались скользкими.

– Да?

– Вы меня извините, это не мое дело, но я не могу стоять в стороне, наблюдая, как такая прелестная молодая леди кидается на шею типам вроде Хайгейта.

При слове «прелестная» в лицо бросился жар, но в то же мгновение София осознала остальную часть фразы.

– Но... я ничего подобного не делала.

Как Ладлоу смеет сомневаться в ее поведении, если все случившееся – исключительно его вина? Он оставил их наедине, а сам помчался к своей потаскушке!

– Вчера вечером все выглядело именно так.

София открыла рот, собираясь возразить, но он поднял руку.

– Вы были без чувств большую часть нашего разговора, поэтому не знаете, что там происходило. Ваша мать, по сути, подписала брачный договор.

София вцепилась в безделушку на золотой цепочке н почувствовала, что завтрак вот-вот выскочит наружу.

Она с большим трудом проглотила комок в горле, пытаясь сохранить самообладание.

– К счастью, подобные вещи остались в прошлом. – Собственный голос показался ей слишком тонким, но хотя бы не дрожал.

– Если Хайгейт сделает предложение, у вас, вероятно, не останется выбора.

Рука, сжимавшая безделушку, задрожала, и София крепче сжала кулачок.

– Я не ставила себя ни в какое неприличное положение, и вам это прекрасно известно. Вы там были и знаете, что ничего предосудительного не произошло.

– Да, я знаю. – Его голос перекатывался по комнате, гладкий, как мед, такой же сладкий и липкий. – Но очень трудно остановить волну сплетен и начавшийся скандал.

– И все же его можно избежать, рассказав правду.

Ладлоу с непроницаемым лицом долго и внимательно смотрел на Софию.

– Я попытаюсь сделать все, что в моих силах. Можете на это рассчитывать.

Она уронила руки на колени и стиснула их.

– Спасибо.

– Но вам следует вести себя как можно осмотрительнее.

София переплела пальцы.

– Прошу вас, объясните, что это значит?

– Полагаю, вы слишком молоды, чтобы знать старые сплетни. – Ладлоу пристально осмотрел ее, но взгляд был холоден. – Да, вы тогда еще в классной комнате сидели.

София буквально заставила себя посмотреть ему в глаза и при этом оцепенела. Почему же эти яркие голубые глаза не смягчатся хотя бы чуть-чуть, почему не потеплеют?

– Какие сплетни?

– Вы наверняка заметили шрам на лице Хайгейта.

– И что с того?

– Он утверждает, что это последствие несчастного случая, в результате которого погибла его жена.

– Так говорят все в обществе. – София взмахнула рукой. – Кажется, вы не верите?

Ладлоу подался вперед и громко стукнул по полу тростью.

– Я слышал много разного о Хайгейте.

– Общество переполнено слухами и сплетнями.

– Согласен, только в некоторых из них немало правды. – Он поднялся на ноги. – Его жена погибла при ужасных обстоятельствах, а сам он спрятался в загородном поместье и провел там куда больше времени, чем требовал траур. Что бы тогда ни случилось, осмелюсь заметить, ничем хорошим это быть не могло.

Сжимая руку Джулии мертвой хваткой, миссис Сент-Клер остановилась, едва соблюдая приличия – прямо рядом с дверью в утреннюю гостиную, и проскрипела:

– Что ты делаешь?

Младшая дочь бросила взгляд в сторону Ладлоу.

– Не поощряю нежелательное внимание.

Миссис Сент-Клер вздернула подбородок. Свет, падающий сквозь окно, засверкал на ее тщательно завитых серебристо-белокурых волосах.

– В твоем возрасте ты уже не в том положении, чтобы не поощрять чье-либо внимание. Не знаю, кто хуже, ты или твоя сестра. Отказываться от таких выгодных партий! А теперь еще и скандал. Ты понимаешь, что Софию вчера застали с мужчиной?

Джулия скрестила руки под грудью.

– С каким мужчиной?

– Она что, тебе не рассказала? Надо полагать, ей очень стыдно.

– Стыдно? Почему?

Губы миссис Сент-Клер растянулись в мрачной усмешке.

– Мне следует быть довольной. По крайней мере, одну из вас мы пристроим, как положено. Иди и развлекай своего гостя. И я не потерплю, чтобы ты опозорила своего отца и меня неучтивым поведением.

– Мама, это Ладлоу. Он пришел с визитом ко мне. Ко мне! И ты хочешь, чтобы я вернулась в гостиную, зная, что испытывает к нему София, и начала хлопать глазками, словно в восторге от того, что приглянулась ему?

– Совершенно верно.

– Мама!

Миссис Сент-Клер подошла ближе и понизила голос.

– Чувства твоей сестры в данном вопросе не имеют значения.

– Да как ты можешь такое говорить?

– Благодаря ее поведению прошлой ночью на балу у Послтуэйтов уже ничего исправить нельзя. София больше не может претендовать на Ладлоу. Он никогда не возьмет ее в жены. Господи, он все видел своими глазами!

– И что же Ладлоу видел?

Джулия не могла поверить словам матери. София всегда вела себя очень осторожно и заботилась о своей безупречной репутации. Все это объяснялось довольно просто – она берегла себя для Ладлоу. А если не сможет получить его, то проживет остаток жизни старой девой.

Последние пять лет Джулия наблюдала, как сестра угасает из-за этого человека, видела боль и слезы в моменты, когда надежды Софии сводились к нулю. Она пыталась обращать внимание старшей сестры на других мужчин, но ни один из них не интересовал Софию. Любая девушка, будучи свидетелем всей этой боли, начнет оберегать свое сердце от нежных чувств.

Что уж говорить о дальнейшем... Если Джулия примет ухаживания Ладлоу, то страдания сестры только усилятся. И пусть София иногда ведет себя глупо, еще больше боли ей причинять нельзя. При этом совершенно не важно, скомпрометировали ее или нет.

– Теперь это не имеет никакого значения. – Миссис Сент-Клер решительно кивнула. – Что сделано, то сделано. Но если мистер Ладлоу заинтересовался тобой, то, клянусь богом, ты сейчас же вернешься в гостиную и будешь вести себя так, как подобает твоему положению. Уверена, слухи до тебя уже дошли. – Она подалась вперед, словно собиралась сообщить особенно пикантную сплетню. – Эго твой шанс стать графиней.

– Я не стремлюсь стать графиней.

На безупречных щеках матери появились два красных пятна, она приоткрыла рот, собираясь ответить. Джулия приготовилась к привычному словесному потоку. Последние несколько дет мать донимала ее утверждениями о том, что положение женщины в обществе ключ ко всему.

Красивая дочь состоятельного горожанина, миссис Сент-Клер в юности имела шанс приобрести титул, но граф Челтенхем в последний момент пошел на попятную и разорвал помолвку. Из-за низкого происхождения всю тяжесть скандала пришлось выдержать именно ей. Позже она вышла замуж за Чарлза Сент-Клера, обычного мистера, слишком далекого от аристократических предков, чтобы иметь титул.

Произошедшее только подтвердило ее точку зрения. Положение – это все, и миссис Сент-Клер была полна решимости сделать так, чтобы София и Джулия приобрели статус, который ей самой так и не достался. Титул – это власть. Джулия могла продекламировать эти слова, как вечную молитву.

Однако, вместо того чтобы начать ожидаемое нападение, миссис Сент-Клер поджала губы, поймала взгляд дочери и заговорила негромко и настоятельно:

– Я не хотела беспокоить тебя этим, но, видимо, у меня нет выбора.

У Джулии волосы встали дыбом. То, что могло отвлечь мать от напористых попыток убедить дочерей в необходимости выйти замуж, не сулит ничего хорошего.

– Чем «этим»?

– Твой отец... – Быстро оглянувшись, миссис Сент-Клер подошла еще ближе.

– Что на этот раз?

– Недавно он потерял значительную сумму денег.

Джулия сглотнула, руки сжались в кулаки.

– Опять?

– Да, опять! Он обанкротит нас уже до конца года, но если ты примешь предложение мистера Ладлоу, то еще сможешь нас спасти.

– Почему именно мистера Ладлоу? Может, выставить меня на аукцион на следующем же балу по самой высокой ставке?

– Я не потерплю подобной дерзости. – Миссис Сент-Клер говорила по-прежнему негромко, но в голосе ощущалась вся сила ее характера. – Если бы вы обе не были столь чертовски упрямыми и не отказывались годами от прекрасных предложений, мы не оказались бы в такой ситуации.

Джулия открыла рот и снова закрыла, не представляя, что ответить. В некотором смысле мать права. Несколько сезонов подряд требовали платьев, вееров, шляпок – все это, включая аренду городского дома, истощило семейный бюджет. Попытки отца пополнить запасы с помощью игры в карты только усугубили проблему.

В следующее мгновение Ладлоу поднялся со стула, избавив ее от необходимости отвечать. Постукивая тростью по половицам, он подошел и склонился над рукой матери.

– Всего доброго, миссис Сент-Клер. К сожалению, я должен вас покинуть.

Мать засияла, как юная леди на первом балу.

– Вы должны как можно скорее снова нас навестить.

– И я намерен сдеталь это. Мисс Джулия, надеюсь, вы передумаете.

Матери хватило такта дождаться, пока Ладлоу уйдет, и лишь потом обрушиться на дочь.

– Когда он придет в следующий раз, ты ему не откажешь. Поняла?

Позади послышался громкий всхлип. Джулия стиснула губы, повернулась и пошла утешать сестру.

Г лава 4

Бенедикт приехал в город не для того, чтобы стать участником общественных передряг. И уж совершенно точно не ожидал, что ему придется заниматься проблемами Джулии. Будь проклят этот Ладлоу с его пари.

Поскольку по Гайд-парку прогуливались толпы модно одетых людей, желающих себя показать и на других посмотреть, Бенедикт с большим удовольствием сбежал с переполненных людьми дорожек к месту, где Керзон-стрит переходила в Болтон-роу, Отсюда уже рукой подать до Беркли-сквер, где арендованный Сент-Клерами дом стремился присоединиться к избранным, куда более солидным соседям.

Бенедикт потрепал Артура по лоснящейся каштановой шее и перешел на медленный шаг, хотя до места назначения оставалось еще несколько улиц. Мощные мышцы коня напрягались от желания пуститься в галоп. Стук подков по булыжникам мостовой эхом раздавался по всему узкому переулку. Артур тряхнул головой, и пряди гривы взметнулись вверх.

– Тише, мальчик. Я знаю, что тебе не терпится, но придется подождать, пока мы не найдем местечко, где можно разбежаться.

Только не в Лондоне. Решив свой вопрос, Бенедикт уедет в имение в Кенте, где Артур может мчаться галопом многие мили, не встретив ни единой души. А пока они застряли в городе, и Бенедикт уже начал жалеть, что несколько месяцев назад, после Ватерлоо, продал свой офицерский патент.

Увидев карету, стоявшую перед домом Сент-Клеров, Бенедикт невольно крепче сжал поводья. Несложно догадаться, чей это экипаж.

– Ладлоу.

Словно дьявол, появляющийся при звуках своего имени, Ладлоу вышел из дверей дома. Бенедикт потянул поводья и заставил Артура остановиться. Что-то в походке будущего графа Кливдена говорило Бенедикту обо всем, что ему хотелось знать. Ладлоу шагал скованно, будто на деревянных ногах, как человек, которому только что отказали. А он не привык к отказам, особенно от леди.

Если бы Бенедикт был уверен, что Джулия видит его, он бы отсалютовал ей шляпой. Хмуро усмехнувшись, он развернул коня и пустил его рысью. Слава господу, его вчерашнее предупреждение не пропало даром. А пока Бенедикт опаздывает на встречу с человеком, который, возможно, заменит нынешнего проворовавшегося управляющего имением. На светские визиты времени не остается.

Грохот тяжелых колес за спиной заставил его пришпорить Артура и съехать на обочину. Четыре отличных гнедых, абсолютно одинаковых от копыт до звездочек на лбу, промчались мимо, лоснясь шкурами под бледным солнечным светом. Очевидно, Ладлоу большой любитель эффектных лошадей.

Бенедикт сжал губы. Ему не нужен повод восхищаться тем, кто так самонадеянно держит пари на Джулию, поставив на кон ее репутацию. Тогда в Итоне Бенедикт уже успел на собственном опыте разобраться, что за тип этот Ладлоу.

Он прищелкнул языком, и Артур тронулся с места. Копыта коня отбивали четкий ритм по булыжникам мостовой, а сам Бенедикт вспоминал свой первый год в школе. Хвала Господу за старшего брата, который защищал его от самого худшего. Дома по обе стороны дороги напирали, загораживая небо, и перекрывали доступ ветру. В городе можно просто задохнуться.

В сотый раз Бенедикт задумался, не напрасно ли продал патент. Пусть война с Бонапартом закончилась, но кавалерия предлагает молодому офицеру и другие возможности. Он мог бы оказаться далеко от Лондона, но в то же время далеко и от диких пастбищ Кента.

По возвращении в Кент Бенедикт обнаружил, что управляющий сбежал, а имение, брошенное на произвол судьбы, разваливается. После самого необходимого ремонта он привел в порядок конюшни и приобрел племенного жеребца. Вот только производителю нужны кобылы, а лучшее место, где можно обзавестись породистыми лошадьми, – «Таттерсолз». Можно было купить парочку лошадок прямо на месте, но тогда он не вернулся бы в город, не узнал бы вовремя о намерениях Ладлоу и не предупредил бы Джулию.

Вспомнив об этом, Бенедикт бедрами сжал круп Артура, и конь рванул вперед, на более широкие, оживленные улицы Мейфэра, огибая кареты и прохожих. Вслед что-то кричали, но это было не важно.

В этом городе слишком людно, но, возможно, он отложит свой отъезд в завещанное матерью имение, только ради Джулии. Много месяцев назад Бенедикт вернулся из Бельгии и ожидал услышать, что она вышла замуж или, по меньшей мере, обручилась. Даже в своем возрасте после всех сезонов Джулия по-прежнему считалась завидной партией и, по слухам, решительно отвергала любые предложения. И почему, когда он узнал об этом, почувствовал огромное удовлетворение?

Бенедикт встряхнулся и, пришпорив Артура, поскакал в сторону Сент-Джеймс-стрит. Его совершенно не касается, замужем она или нет. Конечно, пока Джулия не примет предложение Ладлоу. Он так волнуется за нее исключительно в память о долгой дружбе, поэтому и хочет ее уберечь.

Но когда они вчера вальсировали, Джулия так безупречно двигалась с ним в паре. Его ладони до сих пор ощущали тепло от прикосновения к ней, пусть даже через преграду в виде платья и перчаток. Конечно, Бенедикт прикасался к ней и раньше: детьми они вместе бегали по лесу, помогали друг другу перебираться через речку, подсаживали на деревья. Он не раз спасал ее от падения, когда Джулия, догоняя его, спотыкалась о свои юбки.

Но вальс – это совсем другое. Вальс – это почти объятия. Боже милостивый, во время танца ему даже захотелось пофлиртовать с ней. С Джулией! Кажется, это оказалось даже большим потрясением, чем новость, что она не замужем.

– Как тебе этот зонтик? – Джулия показала на аксеессуар из персикового шелка, вручную разрисованный изображениями попугаев и отороченный павлиньими перьями. Он свисал с руки хихикающей юной мисс, что шла и нескольких ярдах слева от них.

София едва взглянула на него.

– Прелестный. Почему бы не поискать такой в магазинах?

– Потому что он омерзителен.

Кроме того, они не могли позволить себе никаких новыx трат. Эх, если бы она решилась принять предложение лорда Броклхерста. то избавила бы семью от двухлетних расходов на ненужные бальные платья. Но он. как и прочие поклонники, был чрезмерно к ней привязан, ухаживая с излишним энтузиазмом. Ни один мужчина не будет ухаживать за молодой леди без денег и связей, если не испытывает к ней искренних чувств. А градус обожания и любовный пыл в глазах Броклхерста разбулили в ней извечный страх.

София поморгала.

– Да, пожалуй.

Вздохнув, Джулия взяла сестру под руку.

– С таким же успехом мы можем вернуться домой.

Прогулка по Гайд-парку не улучшила настроения Софии. Она шла, бессознательно здороваясь со знакомыми в этой модной толпе, постепенно уклонялась в сторону от основных дорожек, и в результате они с Джулией оказались на одиноком, никому не нужном клочке травы.

София побледнела.

– Это обязательно?

Сестра придвинулась к ней.

– Я думала, моцион пойдет нам на пользу, но от него, очевидно, никакого толка.

– Почему, Джулия? Почему Ладлоу меня не замечает?

Джулия быстро осмотрелась. Несколько девочек-школьниц на берегу Серпентайна бросают уткам кусочки хлеба. Пара молодых барышень прогуливаются по дорожкам, демонстрируя наряды, сшитые по последней моде, а верховые джентльмены пытаются привлечь их внимание. Но все они достаточно далеко, чтобы разговор сестер не был подслушан.

Джулия строго посмотрела на Софию.

– Откровенно говоря, я не перестаю удивляться, почему Ладлоу после стольких лет все еще тебе нужен.

Нижняя губа Софии задрожала.

– Тебе не кажется, что если бы я могла перестать испытывать к нему чувства, я бы сделала это?

Джулия крепче сжала запястье сестры.

– Пойдем домой.

– Нет, только не домой.

– Почему же?

– Я не хочу... – Голубые глаза Софии уставились на что-то за спиной Джулии. – О нет!

Повернув голову и проследив за взглядом сестры, Джулия увидела нахмуренное лицо леди Уэксфорд, виднеющееся из-под козырька шляпки.

София напряглась.

– Проклятие, она нас заметила.

Джулия снова повернулась к сестре.

– И что такого?

– Ну вы и нахалка, показываться на публике после вчерашнего вечера, – неодобрительно прошипела леди Уэксфорд.

Вздернув подбородок, Джулия повернулась, чтобы встретить пожилую даму с высоко поднятой головой.

– И что это значит?

Леди Уэксфорд осмотрела Джулию с ног до головы, затем кивнула, точнее, слегка дернула головой.

– Ничего удивительного, что София вам не рассказала. Вряд ли то, что она сделала вчера вечером, является поводом для гордости. Существуют и другие способы привлечь внимание, которые не приводят к полному светскому краху. – Перья на ее шляпке затрепетали. Леди Уэксфорд шагнула вперед. – Если у вас имеется хоть капля здравого смысла, юная леди, вы будете держаться подальше от общества, пока дело не разрешится. Не понимаю, почему миссис Сент-Клер не держит вас в ежовых рукавицах. Ей следовало бы давно понять, где ее место, и объяснить это вам.

Джулия набрала побольше воздуха в грудь, чтобы ответить, но София сильно ткнула ее локтем в ребра.

– Пожалуйста, хоть ты не ввязывайся, – пробормотала София.

– И что все это значит? – спросила Джулия, когда леди Уэксфорд поплыла дальше по дорожке.

– Не здесь. – София взволнованно огляделась. – Мама возмущалась так громко, что не было ни малейшей возможности замять дело. Достаточно сказать, что из-за леди Уэксфорд мама считает, что я скомпрометирована.

Они проталкивались сквозь толпу, чтобы выйти на улицу. ведущую к дому. Сестры шли, а нарядно одетые дамы постоянно поворачивались в их сторону.

– О, теперь все на нас смотрят, – прошептала София. – Они уже слышали, я уверена, что слышали.

– А какое отношение леди Уэксфорд имеет к происшествию на балу у Послтуэйтов?

– Она его сестра.

Джулия остановилась посреди дорожки и вынудила модную толпу расступиться, обходя их с обеих сторон.

– Сестра? Тебя скомпрометировал граф Хайгейт? Почему же ты мне раньше не сказала?

Их мать была знакома с леди Уэксфорд, но, несмотря на это, о репутации Хайгейта Джулия знала лишь то, что он скорее был отшельником, чем повесой.

– Тс-с-с, – прошипела София, щеки которой уже пылали. – Хочешь, чтобы сплетен стало еще больше?

– Ты знаешь, что они будут сплетничать в любом случае. – Джулия взяла сестру за руку и направилась к выходу из парка. – Леди Уэксфорд что-то не спешила помочь тебе выпутаться.

– Эго так глупо. Ничего предосудительного не произошло, и если бы мама не подняла шум, все бы осталось незамеченным. – София вытерла ладони об юбку. – Да еще в присутствии Уильяма.

Возможно, именно поэтому София и не захотела рассказывать все до конца.

– Да, это нелепо, – согласилась Джулия. Любовь сестры к Ладлоу превосходила своей абсурдностью даже так называемый скандал, но Джулия не собиралась говорить об этом сейчас. Она и прогулку-то предложила только для того, чтобы отвлечь мысли Софии от поведения Ладлоу. – Пожалуй, я готова биться об заклад, что мама устроила весь этот спектакль только ради возможности манипулировать сложившимся положением.

София мрачно посмотрела на нее.

– Я ее совсем не понимаю. Она могла промолчать. Все, что ее волнует, – это положение человека в обществе. Она вообще не думает о любви, а ведь могла бы вспомнить свое прошлое. Ей следовало бы все это прекратить.

– Тот граф ее бросил. Вряд ли он отвечал ей взаимностью, раз так легко отказался от мамы.

Кроме того, Джулия не была уверена, что сама мать любила графа за что-нибудь, кроме титула, и точно знала, что эта тема приведет только к ссоре. София же хотела верить, что мать страдала от такой же неразделенной любви, какую она сама питает к Ладлоу.

– Почему из этого никогда ничего хорошего не получается? – Голос Софии дрогнул. Если эта прогулка и принесла поначалу какую-то пользу, то теперь все улетучилось.

– Думаю, у некоторых получается, – твердо заявила Джулия в надежде предотвратить очередное рыдание.

– Правда?

– Правда. Забудь о сердечных страданиях и выбирай мужа среди тех, кем восхищаешься и кого уважаешь.

София возвела глаза к небу из-под полей своей шляпки.

– Дальше ты скажешь, что я должна искать себе в пару мужчину цивилизованного и разумного.

– Верно.

– И ты действительно веришь, что такой брак сделает тебя счастливой?

В чем-то София права. Такой брак не принес счастья матери, но, с другой стороны, безрассудная страсть Софии к Ладлоу ничем не лучше. Где-то в водовороте чувств и сантиментов должна присутствовать твердая почва. Джулия подозревала, что отыщет ее в углу бального зала, среди других старых дев.

Г лава 5

Бледное солнце пробивалось сквозь дымку, но тепла не приносило. София плотнее закуталась в накидку, спасаясь от резкого ветра., больше похожего на февральский, чем на апрельский. Его потоки проникали лаже в крохотный сад городскою дома.

Хотя весна в Лондон явно нс спешила, София пришла сюда, чтобы выполоть прошлогоднюю поросль. Пора готовиться к грядущему лету. В любом случае приятнее дрожать среди кустов роз, чем сидеть в доме, с ужасом ожидая визита Хайгейта.

По всем правилам он должен был нанести визит еще вчера, вместо Уильяма. Если она пробудет снаружи достаточно долго, терпеливо обрезая сухие ветки и обрывая завядшие листья, то даже сможет убедить себя, что Хайгейт не придет вовсе. А если он не придет, то, может быть, вся эта история просто забудется.

Как будто такое может случиться.

Тут секатор соскользнул, острое лезвие распороло кожаную перчатку и вонзилось в мягкую подушечку указательного пальца. Пытаясь сморгнуть слезы, София стянула перчатку и сунула порезанный палец в рот.

– Черт возьми. – Если бы мама услышала такое неподобающее для леди слово, ее бы хватил удар. – Чертовщина и проклятие. – Так даже лучше, жаль, мама не слышит. Это она виновата в том, что София попала в такое нелепое положение. Если бы мама промолчала, они бы с легкостью скрыли скандал. Но на это нет ни малейшей надежды, если миссис Сент-Клер преисполнилась решимости выдать дочь ради титула.

– Это китайская роза? – послышался низкий мужской голос. Тот самый голос.

София нехотя подняла глаза.

Граф Хайгейт склонился над кустом, который она подрезала.

– Очаровательный экземпляр. И очень редкий.

Он опустился рядом с ней на колени, поднял с гравийной дорожки секатор и несколькими ловкими движениями срезал все лишнее.

– Ну вот, так гораздо лучше. Если оставить сухие ветви, они не будут цвести должным образом. – Хайгейт повернулся и поймал ее взгляд. – Но, подозреваю, вы это уже знаете. Должно быть, летом тут очень славно – такой небольшой мирный оазис среди городской суеты.

София вынула палец изо рта.

– Обычно я не бываю тут до конца июня. Мы всегда посещаем каждый из домашних приемов, на который маме удается получить приглашение.

Хайгейт сел на корточки.

– Жаль тратить столько времени на уход за розами, если у вас нет возможности ими наслаждаться.

София небрежно дернула плечом.

– Мне нравится за ними ухаживать. Это помогает чувствовать себя полезной.

– Да вы еще и порезались.

София посмотрела на палец: пульсировало уже не так сильно, но кровь тонкой струйкой все еще стекала вниз. Хайгейт сунул руку в карман и вытащил носовой платок. Не сказав ни слова, он взял ее за руку и замотал порезанный палец тонкой тканью.

Сильные пальцы сжимали ее ладонь. София смотрела на рыжевато-коричневую перчатку: ее белая ручка казалась совсем крохотной по сравнению с его. Ладлоу практически прямым текстом заявил, что этой самой рукой Хайгейт убил свою жену.

Краем глаза София рассматривала его обветренное лицо: ровные, слегка суровые черты, глубоко посаженные темные глаза, седые пряди в волосах – никто бы не назвал его красивым. Может быть, мужественным, но не красивым, только не с этим шрамом на всю щеку. Он излучал спокойствие или даже смирение, а когда заговорил на столь приземленную тему, как уход за садом, София уже с трудом могла помыслить о нем как о человеке, способном на насилие.

Хайгейт был добр к ней: он очень осторожно забинтовал порезанный палец, пожертвовав при этом своим носовым платком. Впрочем, и тогда на балу, когда она была для него совершенной незнакомкой, он беспокоился лишь о ее благополучии.

Он кажется довольно славным джентльменом, но, помоги господи, ей хочется, чтобы Хайгейт так и остался для нее чужим. И тогда, возможно, Ладлоу нанесет визит ей, а не сестре. София изо всех сил старалась отогнать мысль о том, что Уильям проявлял повышенный интерес к Джулии еще до того губительного обморока. Но эта мысль все настойчивее пробивалась наружу, как цепкая крапива, пытающаяся пролезть между булыжниками мостовой. Возможно, сестра сделала что-нибудь для привлечения внимания Ладлоу? В животе возник холодок, не имеющий ни малейшего отношения к погоде. Нет, Джулия не способна на такое предательство.

– Зачем вы пришли? – спросила София.

Хайгейт моргнул, но не отпустил ее руку.

– Простите мои дурные манеры, – торопливо добавила она. – Вы уже дважды проявляли ко мне доброту.

– Вероятно, мне следовало вовремя остановиться. – Во взгляде промелькнул смех, морщинки возле глаз углубились.

– Что это значит?

Уголок его губ дернулся вверх.

– Только одно: будь я чуть более бессердечен в тот первый раз. вы бы не оказались в столь сложном положении.

– О. – София покосилась на их соединенные руки. – Вы хотите скатать, что нужно было оставить меня без сознания лежать на полу?

Его смех отразился где-то в глубине нее. От кожаной перчатки исходило тепло, согревающее руку. Как это странно.

– С моей стороны было бы весьма эгоистично не сделать этого, вы согласны?

София невольно улыбнулась и подняла взгляд.

– Не смею вас винить. Оставь вы такое препятствие прямо посреди коридора, на вас бы обрушились все светские матроны.

Его улыбка исчезла, и Софию охватило странное разочаровапие. Хотелось, чтобы он снова засмеялся.

Она не могла вспомнить, когда в последний раз смеялась вместе с мужчиной просто ради удовольствия. София провела пять лет, избегая всех возможных ухажеров и тревожась только об одном: встретятся ли они с Уильямом, а если встретятся, то сможет ли она привлечь его внимание. За это время Софии уже забыла, как расслабляться и наслаждаться жизнью, поэтому ей очень хотелось, чтобы эти минуты продлились чуть дольше.

– А вместо этого из-за меня моя сестра выплеснула на вас свой яд. – В его голосе ощущалась горечь. – Приношу свои извинения за все, что она наговорила вам в парке.

– На говоритла? Но как...

– Она позаботилась о том, чтобы и я узнал об этом. Насколько мне известно, она назвала вас нахалкой.

София уставилась на свои пальцы, лежавшие в его ладони. В его устах слово «нахалка» неожиданно прозвучало комплиментом.

– Это ерунда.

– Ничего подобного, и вам это известно. – Хайгейт набрал в грудь побольше воздуха. – Вы должны узнать, зачем я пришел.

София попыталась выдернуть руку, но он держал ее крепко. Вздохнув, она перестала тянуть.