Текст книги "Суета сует"

Автор книги: Эрнст Бутин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Егор осторожно спустился с крыльца, запахнулся в тулуп и рухнул в розвальни, скосоротившись от боли.

– Чего моего-то запряг? – устраиваясь поудобней, спросил он. – Сколь Дурачок-то протрюкает…

Митрий Митрич передал Марье вожжи, потер ухо и, пританцовывая от холода, удивленно посмотрел на Егора:

– Здрасьте, я ж за жеребца головой отвечаю.

– А ты разве не поедешь с нами? – Егор заморгал пораженно.

– Зачем? – Митрий Митрич поднял непонимающе плечи и замер в такой позе. – С тобой Марья едет. А там тебя доктора, сестрички встретят. Без меня управитесь. Чего ж и выходные терять буду? Ехал в такую даль, отдых предвкушал, так сказать, – и вот тебе раз. Не резон.

Марья поджала губы, зыркнула на брата из-под нависшего над глазами платка и, неуклюжая от множества одежек, взгромоздилась в сани.

Егор подумал, согласился неохотно:

– И то верно. Разве затем ты ехал, чтоб со мной вошкаться. Отдыхай… Ну, трогай, Маня.

Марья чмокнула, с силой шлепнула вожжами по широкому лоснящемуся крупу мерина. Тот дернулся, вскинул голову, отвернувшись наконец-то от волков, и резво затрусил со двора.

Митрий Митрич вдруг хлопнул себя по лбу, побежал, спотыкаясь, за розвальнями.

– Слышь, Егор! – он замахал рукой. – С волками-то что делать?

Егор повернулся к нему, отогнул воротник тулупа. Крикнул:

– Тебе дарю, на память! – Он, закашлявшись, рассмеялся.

– Чего? – Митрий Митрич подался вперед, приложил к уху ладонь.

– Чего хочешь, то и делай, говорю, – уже издалека долетел голос Егора.

Митрий Митрич крякнул, выпрямился, развернул плечи.

– На память, говоришь, дарю? Что ж… Вот уж нежданно-негаданно привалило.

Он долго, пока видна была все уменьшающаяся и уменьшающаяся, затем слившаяся с синей полоской дальнего леса фигурка лошади, смотрел вслед сестре и ее мужу. Потом, повеселев, пошел, не спеша, по-хозяйски, во двор. Теперь уж без боязни приблизился к крайнему волку, пнул его в оскаленную пасть. Поплевал на ладони, схватил зверя за хвост и поволок его одеревеневшее от мороза, худющее тело к сараю. Потом подтащил и остальных. Аккуратно, один к одному, сложил их в сани, укутал старательно рогожей и стал запрягать жеребца.

Егор с Марьей долго ехали молча, Егор постанывал, когда сани мягко ныряли под горку, вытирал со лба липкий, едкий пот.

– Егорушка, – Марья опасливо посмотрела через плечо. – А ведь Митька-то волков, поди, сдаст.

Егор нахмурился, соображая, посмотрел недоверчиво в глаза жене.

– Не посмеет, – сказал он с надеждой и отвел взгляд.

– Митька? – удивилась Марья. – Кабы ты еще не отсулил ему их…

Егор помолчал, посопел.

– А и шут с ним. Пущай подавится.

– Оно так, – Марья вздохнула. – Обидно только. Ты пострадал, а он деньги получит… Большие деньги.

– Знамо, получит, – неохотно согласился Егор. Усмехнулся: – Может, и нам отколется… – И, разозлившись, заорал: – Да погоняй ты этого ирода! Чего он у тебя еле-еле ползет?!

Марья яростно закрутила над головой вожжами, вытянула ими мерина. Дурачок обиженно мотнул головой и сделал вид, что побежал быстрее.

Друза горного хрусталя

Совещанье подходило к концу. Представитель треста спил очки, протер их и, близоруко щурясь, оглядел присутствующих.

– Ну что ж, – сказал он. – Ваш проект я считаю удачным, доводы разумными, о чем и доложу руководству и чем могу, – он устало улыбнулся, – постараюсь помочь.

Целую неделю рудник лихорадило. Целую неделю этот тучный, тяжело дышащий педант, который приехал на месте ознакомиться с проектом новой шахты, рылся в документах, проверял сметы, недоверчиво хмыкал, слушая объяснения, подозрительно косился на плановиков. Он все ждал какого-нибудь подвоха, искал неточность в расчетах, ошибку или недосмотр и нагнал на всех страху. Особенно досталось главному геологу. Участок, на котором предполагалось проходить ствол шахты, был малоизученный и сложный. Разведочные скважины не внесли ясности. Что ствол нужно проходить именно там, где наметили, для главного геолога было бесспорно, но в этой бесспорности необходимо было убедить и трест. И Василий Ефимович, главный геолог, терпеливо разъяснял «человеку сверху» особенности залегания даек и красичных жил, раскладывал перед ним огромные листы разрезов и планов, разворачивал длинные ленты документации скважин. В душе он боялся этого дотошного толстяка и нервничал от того, что тот бесстрастно посасывая леденец, терпеливо рассматривал все, что ему подсовывали, делал какие-то пометки в блокноте и молчал. Василий Ефимович иронически улыбался, пренебрежительно щурился и ждал вопросов.

– А что, Василий Ефимович, – спросил как-то представитель треста, – вы уверены, что структура рудного поля выглядит именно так? Там, под землей?

Главный геолог растерялся.

– Должна так выглядеть, Артем Иванович, хотя наверняка знает один господь бог. А так как бога нет… – Василий Ефимович пожал плечами и драматически развел руки.

– Ну, ну, – Артем Иванович неодобрительно поджал губы и задумчиво посмотрел в окно.

Ездили они и на местность, неизвестно зачем. Много ли там увидишь? Артем Иванович, астматически похрипывая, побродил по порыжевшей выгоревшей траве, поковырял носком ботинка сухую, рассыпающуюся в пыль глину, посмотрел тоскливо на серевшие вдали окраинные избушки рудника, на перекопанную, словно окопами, землю, заросшую чахлым кустарником. В войну все вокруг перековыряли старатели. Главный геолог стоял рядом, ссутулившись, и его лицо со впавшими щеками, с черными, обычно хитро поблескивающими, глазами было скучным.

– Место хорошее, – неуверенно сказал Артем Иванович.

– Хорошее, – согласился главный геолог.

Так и не понял он: одобряет представитель треста проект или нет?

…И вот теперь все, кажется, стало на свое место. Артем Иванович, добросовестно разобравшись, одобрил проект.

Участники совещания облегченно вздохнули, зашумели, задвигали стульями. Василий Ефимович, ликуя в душе, поднялся с безразличным видом со своего места и, пряча под насупленными бровями радостные глаза, направился не спеша к двери.

– Василий Ефимович, задержитесь, пожалуйста, на минутку, – Артем Иванович поднял глаза от бумаг, которые положил перед ним на подпись директор рудника.

Главный геолог вернулся, сел на свое место. Артем Иванович не спеша дочитал бумаги, подписал их, неторопливо сдвинул в сторону и крепко потер лоб.

– Я вас вот почему задержал, Василий Ефимович. Вы знаете, что геологическая часть – самая уязвимая в вашем проекте. Согласны?

Он выжидательно посмотрел на геолога увеличенными стеклами очков глазами. Тот мрачно ждал.

– Поэтому, – продолжил Артем Иванович, – прошу вас составить кратенькую докладную записку – приложение к проекту. В ней вы дадите обоснованный, аргументированный расчет, что потери руды в околошахтной зоне, которую нельзя разрабатывать, будут минимальными.

– Подсчет запасов в охранных целиках? – удивился главный геолог. – Но ведь это есть в проекте.

– Правильно, есть, – Артем Иванович досадливо поморщился. – Но там расчет сделан на самый благоприятный вариант залегания пород, а вы дайте на случай, если ваши прогнозы не подтвердятся.

Главный геолог хотел было возразить, но, поймав умоляющий взгляд директора, сдержался.

– Хорошо, – согласился он, – сделаем.

Артем Иванович, обдумывая что-то, невидящими глазами смотрел на него.

– Может, стоит дать образцы пород? Чтобы там, – он ткнул большим пальцем куда-то за спину, – геологи видели, чем представлено ваше рудное поле.

– Зачем? – Василий Ефимович пожал плечами. – Если мы пишем в проекте «хлориты», например, то они одинаковы и у нас, и в Бразилии, и где бы там ни было…

Артем Иванович покрутил в руках карандаш, аккуратно поставил его в стаканчик.

– Пожалуй, вы правы, – он рассеянно посмотрел на главного геолога и вдруг радостно улыбнулся, словно вспомнил что-то приятное: – Но вообще-то вы могли бы подобрать коллекцию минералов? Не обязательно большую, но интересную, чтобы видно было, чем богат седой Урал?

– Подберем! – бодро заверил директор рудника.

– Вам, я думаю, нетрудно, – Артем Иванович покосился на директора и снова посмотрел на Василия Ефимовича. – У вас есть свой минералогический музей. Это ведь ваше ведомство?

– В принципе мое, – осторожно ответил главный геолог.

– Почему в принципе? – удивился Артем Иванович.

– Там всем заправляет Ольга Владимировна – старший геолог из промразведки. А я, как английский король, царствую, но не управляю.

Артем Иванович улыбкой оценил шутку и, посерьезнев, заметил:

– Музей у вас богатый.

– Какой там музей, – отмахнулся Василий Ефимович. – Так себе, выставка, коллекция образцов.

– Не скромничай, не скромничай! – довольный совещанием директор благодушно улыбнулся и погрозил Василию Ефимовичу пальцем. Тот хмуро поглядел на него. Директор сделал страшное лицо и умоляюще уставился на главного геолога. Василий Ефимович заворочался, засопел. Нахмурившись, обдумал что-то.

– Хорошо, – твердо сказал он. – Подберем вам коллекцию. Даже полировки дадим. Пусть в тресте видят состав наших пород.

– Только вы уж, пожалуйста, постарайтесь.

– Будьте спокойны. Дадим образцы всех характерных для нас пород.

– Вот спасибо. И кстати, – Артем Иванович, помявшись, засмеялся, – совсем не обязательно характерных. Главное, чтобы они были покрасивее, поэффектней.

Василий Ефимович непонимающе заморгал.

Артем Иванович откинулся на стуле и мечтательно прищурился.

– Есть там у вас друза горного хрусталя. Прекрасный экземпляр!.. Помните, Василий Ефимович?

Еще бы не помнить. Главный геолог мог бы обидеться, если б его не напугал интерес «человека сверху» к этой друзе.

Друза появилась у них в прошлом году. Однажды главному геологу позвонила Ольга Владимировна и каким-то странным, радостно-взволнованным, голосом попросила зайти к ним в промразведку. Василий Ефимович поворчал, но к геологам в промразведку зашел. И там он увидел друзу. Она стояла на столе, неправдоподобно красивая, сказочно царственная, холодная и притягательная. Солнечный свет дробился в гранях ее кристаллов, искристо переливался, пятнал радужно стены. Огромные идеальные кристаллы властно вырывались из серо-голубого кварца, осыпанного россыпью крохотных веселых кристалльчиков. И было что-то гипнотизирующее в совершенной правильности, в хрустальной прозрачности, в сверкающей гладкости граней этих остроконечных сгустков света, солнечных зайчиков, бликов и голубого застывшего воздуха. Казалось, что, несмотря на размеры, друза невесома, что она, светясь изнутри мягким переливающимся светом, плывет над столом.

– Ого! – Василий Ефимович изумленно вскинул брови.

Ольга Владимировна заглядывала ему в лицо смеющимися глазами, и сдерживаемая улыбка пряталась в ямочках на ее щеках.

– Ну как? – не выдержала она.

– Откуда это? – Василий Ефимович осторожно провел по кристаллам кончиками пальцев.

– С пятой шахты. Третья диагональная жила. Чудо, не правда ли? – Ольга Владимировна склонила набок голову, любуясь. – Но это еще не все. – Она замерла, подготавливая очередной эффект. – Вы посмотрите, что внутри кристаллов!

Главный геолог надел очки, нагнулся над друзой и, рассмотрев ее, резко выпрямился. От удивления рот его приоткрылся. Ольга Владимировна восторженно рассмеялись, прижав к груди кулачки.

– Золото? – Василий Ефимович бережно взял друзу в руки и еще раз осмотрел ее.

В синеватой прозрачной глубине некоторых кристаллов сверкнули веселыми желтыми огоньками вкрапленники золота. Василий Ефимович знал, что встречаются кристаллы с крупицами золота, но видеть их ему не приходилось. Он, поворачивая друзу, долго и любовно разглядывал ее, потом осторожно поставил на место, отошел на шаг.

– Да-а, вот это-то и называется удачей, – сказал тихо, не отрывая глаз от горного хрусталя. – Смотрите, – он строго глянул на Ольгу Владимировну, – вы мне за этот образец головой отвечаете.

С тех пор гостям, приезжавшим на рудник и имевшим отношение к геологии, Василий Ефимович, после обязательной официальной части, говорил неизменно: «Ну, а теперь пойдемте посмотрим геологическую Каабу», – и вел к друзе. Заехавшая на рудник минералогическая экспедиция МГУ два дня обхаживала Василия Ефимовича, уверяя, что хранить здесь такое сокровище преступно, что этот экземпляр должен быть в Москве, в университете, что там друза нужней и что не понимать этого – дикость. Василий Ефимович со всеми их доводами соглашался, поддакивал даже, помог москвичам собрать огромную коллекцию образцов, но друзу не отдал. Приезжали и из Свердловска, из горного института. Поохали, поахали, но просить даже и не решились.

Об этой-то друзе Артем Иванович спрашивал главного геолога: помнит ли тот ее?

– Вот если бы вы, – продолжал Артем Иванович, – смогли дать нечто подобное. Редкостный образец.

– Подобное – невозможно. Он оттого и редкостный, что встречается редко.

– Ну что вы, – пренебрежительно, недоверчиво улыбнулся Артем Иванович. – У вас ведь тут сокровища под ногами.

Василий Ефимович желчно скривился. Вот всегда так! Все думают, что здесь, на руднике, стоит только походить не торопясь да внимательно посмотреть под ноги, и – бац! – самородок величиной с кулак или пригоршня самоцветов тут как тут, прямо в пыли валяются. Некоторые просят подарить кусок малахита, и когда объясняешь, что здесь его нет и быть не может, улыбаются иронически: рассказывайте, мол, кому другому, а мы сами грамотные – сказы Бажова читали, знаем, как бывает!

– Сокровища-то, конечно, сокровища, – раздраженно буркнул Василий Ефимович, – но вторую такую друзу мы вряд ли найдем.

– Почему? – Артем Иванович насторожился.

– Уникальный экземпляр. Геологический феномен в своем роде. Там в некоторых кристаллах вкраплено золото, а это – явление весьма редкое и плохо объяснимое.

– Вот как? Интере-е-есно, – Артем Иванович оживился, даже глаза заблестели. – Это придает друзе особую ценность. И никак нельзя… – он помялся, подбирая слово поделикатней. Но главный геолог понял его.

– Никак нельзя. У нас эту друзу кто только не просил, Всем отказали.

– М-да, конечно, раз так… – Артем Иванович сухо откашлялся.

– Ничего, придумаем что-нибудь. – Директор забарабанил пальцами по столу. – Придумаем.

Василий Ефимович зло сверкнул на него глазами, но промолчал. Директор нахмурился и, незаметно для гостя, покачал осуждающе головой.

Артем Иванович снял очки, и лицо его приняло какое-то обиженно-беспомощное выражение. Он крепко потер уставшие глаза и, снова надев очки, сразу стал строгим и официальным.

– Хорошо, – сказал холодно. – Нельзя – так нельзя, забудем об этом… Я еще на пару дней задержусь: надо в райкоме, в исполкоме побывать – узнать их мнение, возможности. Было бы желательно, – он повернулся к директору, – чтобы вы тоже присутствовали.

Расстроенный директор кивнул.

– А вас, Василий Ефимович, я попрошу не тянуть с докладной запиской. Мне надо еще здесь с ней ознакомиться, сами понимаете.

– Она уже почти готова. Мы ведь и самые бесперспективные варианты рассчитывали… Перепечатаем и принесем завтра.

– Вот и прекрасно, – Артем Иванович решительно поднялся из-за стола. – Только обязательно приложите планы и разрезы, – пожимая руку главному геологу, напомнил он и пошел к двери.

…На следующий день Василий Ефимович отправился к геологам в промразведку. Пошел пешком, хотя идти было далеко. Но он хотел сосредоточиться и обдумать по дороге предстоящий разговор с Ольгой Владимировной. Ему не нравилась затея с друзой и своя роль в этой истории.

Вчера вечером, после того как ушел Артем Иванович, директор, пряча глаза, сказал сердито:

– Отдай ты ему эту друзу.

Василий Ефимович чертыхнулся, простонал:

– Нельзя. Она действительно редкая.

Директор нервно прошелся по кабинету, остановился напротив главного геолога.

– Знаю, что редкая. Но что поделаешь, надо, надо отдать.

– Почему это?! – возмутился Василий Ефимович.

Директор улыбнулся, словно удивляясь его непонятливости.

– Ты что, маленький, что ли?.. Зачем дразнить гусей?

Он опять прошелся по кабинету и, круто повернувшись, резко провел ребром ладони по горлу:

– Нам сейчас союзники вот как нужны! Пока этот проект утвердят, у нас с тобой семь потов, если не семь шкур, сойдет… Ты вон какой худой, а к утверждению от тебя вообще один скелет останется. Тогда тебе не до геологических уникумов будет. Тебя самого можно будет сдать в музей. В анатомический… А этот Миронов – человек с весом и, кажется, толковый. Поддержит. От него много, ой как много зависит!

Василий Ефимович заморгал, соображая, и вдруг, поняв, восторженно расхохотался, хлопнул себя по колену.

– Ты чего? – удивился директор.

– Так ты ему взятку, что ли, предлагаешь? – сквозь смех спросил геолог. – Ну, голова! Я бы не додумался – взятку геологическим образцом!

– Какую, к черту, взятку! – директор обиделся. И рассердился. – Но скажи, зачем человека против себя настраивать? Зачем?!

– Ты что же, сомневаешься в проекте? – вытирая слезы, поинтересовался Василий Ефимович.

– Ни вот настолько, – директор подскочил к геологу, показал кончик пальца. – Я знаю, что проект в конце концов утвердят, но если еще и Миронов начнет палки в колеса вставлять, то инфаркт я тебе гарантирую.

– Ну-ну, не пугай, – поморщился Василий Ефимович.

– Вот вспомнишь меня… Ну что тебе эта друза! – директор в отчаянии всплеснул руками. – Хороша, не спорю, но… – тронул геолога за плечо, заглянул ему в глаза, – но пойми ты, упрямый человек, надо отдать ее. Сделай, пожалуйста, это хотя бы для меня. Хоть мое-то здоровье пожалей, если свое не бережешь.

Василий Ефимович, набычившись, рассматривал руки И соображал. Он чувствовал, знал, что отдать придется – слишком многое связывал он с будущей шахтой. Вспомнил, сколько было борьбы за проект и как этот проект создавался, представил то, что ждет впереди, увидел все будущие совещания и заседания во всех инстанциях, когда, злые, издерганные, накурившись до одури и нанервничавшись до головной боли, они с директором будут драться за каждый рубль сметы и каждый день сроков. Сколько раз в отчаянии готов будет он проклясть тот день, когда родилась идея проходки новой шахты, а назавтра с новой ожесточенностью примется доказывать, убеждать, поддакивать и не соглашаться… Директор прав. Зачем наживать врагов, да еще таких, как этот настырный Миронов? И потом, – неуверенно успокаивал себя Василий Ефимович, – ведь не куда-нибудь, а в трестовскую коллекцию попадет друза, а там ею будут любоваться умные, знающие цену этому геологическому чуду люди. Но как не хотелось, если бы только знал директор, как не хотелось расставаться с друзой…

– Ладно, – он решительно выпрямился. – Отдадим. Будем считать, что у нас ее и не было.

– Верно, – обрадовался директор, – верно! Ведь мы могли ее и не найти. Будем считать, что и не находили.

– Теперь только Ольгу Владимировну уломать, – вздохнул главный геолог и покрутил головой…

Ольга Владимировна не ждала главного. Только позавчера она была у него, приносила для трестовской комиссии дополнительные материалы по северному участку. Поэтому она удивилась, когда в дверях выросла высокая, сутуловатая фигура Василия Ефимовича.

Василий Ефимович присел к столу, осмотрелся.

– Ну, как дела? – поинтересовался вяло.

Ольга Владимировна пожала плечами.

– Тридцать вторая скважина дала интересный керн. На пятьдесят девятом метре подсекла, как мы и предполагали, жилу. Смотрите, что вырисовывается. – Она со стуком положила на стол огромный планшет, но Василий Ефимович удержал ее.

– Потом, потом… Я к вам по другому делу.

Ольга Владимировна с недоумением покосилась на него. Чтобы Василий Ефимович не обрадовался подтверждению прогнозов – такого еще не было.

– Потом – так потом. – Она сцепила на столе руки и приготовилась слушать.

– Вчера комиссия треста закончила работу. Наш проект Миронову понравился.

– Слава богу.

Василий Ефимович посмотрел на нее исподлобья.

– Завтра они уезжают. Надо подобрать им образцы наших пород. Повезут в трест.

– И только-то? Ради этого вы шли? Достаточно было позвонить, мы бы приготовили. Вы же знаете, у нас есть специальный фонд.

Ольга Владимировна улыбнулась, вспомнив, как возник фонд. Ежегодно, с первыми теплыми днями, на рудник косяками шли геологи-любители. Туристы, студенты, школьники бродили по окрестностям, ползали по отвалам, заискивали перед шахтерами, а потом шли к промразведке и слезно выпрашивали у Ольги Владимировны образцы. И она отдавала все, что можно было отдать. Возникла необходимость в постоянном запасе на эти случаи. И фонд все время пополнялся. Так что Ольгу Владимировну нельзя было застать врасплох.

– Да нет, – Василий Ефимович кисло поморщился. – Тут камешками не отделаешься. Нужны образцы люкс.

Меж бровей Ольги Владимировны легла строгая вертикальная морщина.

– Что ж, с витрины им, что ли, отдавать?

– Может, придется некоторые и с витрины. Пойдем, посмотрим, – Василий Ефимович покосился на сотрудников Ольги Владимировны.

Те делали вид, что прилежно работают, и с удовольствием прислушивались. Некоторые уже приготовили улыбки, предчувствуя схватку.

– Пойдемте, – недовольно согласилась Ольга Владимировна. Резко встала со стула и первой вышла из комнаты.

В большой светлой прихожей блестели чисто вымытыми стеклами стеллажи с образцами, зеленели на тумбочках огромные глыбы лиственита, металлически мерцали желтые кубы пирита, жирно чернели, поблескивая, куски галенита, искрились, похожие на окаменевшую икру, бледно-фиолетовые и золотистые пласты халцедона.

Василий Ефимович медленно прошел вдоль витрин, заложив за спину руки. Над некоторыми образцами наклонялся, внимательно, словно впервые, разглядывая их. Ольга Владимировна шла за главным геологом, упрямо сдвинув брови.

– Ну вот что, договоримся, – Василий Ефимович решил взять строгий официальный тон. – Ты казанскую сироту из себя не строй. В этот раз действительно надо… И никаких расспросов! Я буду показывать образцы, а ты их потом соберешь. Если есть равноценная замена – отлично, заменяй.

Ольга Владимировна поджала губы.

– Показывайте.

Василий Ефимович повернулся и зашагал вдоль витрин, тыча изредка пальцем: «Этот… этот… этот…» Ольга Владимировна, вытягиваясь на цыпочках, заглядывала через плечо и презрительно фыркала.

– Все? – спросила она.

– Все.

– Дадим половину.

– Дадим все! И никаких возражений!

– Зачем? – удивилась Ольга Владимировна. – Если это нужно к проекту, то необходимо дать характерные гранитоиды, вмещающие породы, а не эти красивые, но вовсе не типичные для нас образцы. Если в трестовскую коллекцию, то у них такие образцы должны быть. Если кому-нибудь в частную, то, бог с ним, подберем что-нибудь из фонда.

– Кончила? – иронически улыбаясь, спросил главный геолог. – А теперь приготовь все, что мы отобрали.

– Не дам!

– Это еще что за тон?! – Василий Ефимович знал, что Ольга Владимировна права, но ее настойчивость разозлила его. – Если угодно – это приказ!

– Приказ? – изумилась она.

– Да, считайте так… И знайте, что от этого, быть может, зависит судьба проекта.

– Подумать только, – язвительно засмеялась Ольга Владимировна. – И вы верите этому?

Главного геолога передернуло.

– Я не намерен обсуждать… Делайте, что приказано.

Он направился к выходу и, проходя мимо друзы, деланно небрежно ткнул пальцем в стекло:

– И это тоже.

– Друзу?! – испугалась Ольга Владимировна.

– Да, да, друзу!

– Вы шутите, – уже спокойно сказала Ольга Владимировна.

– Я похож на шутника? – Василий Ефимович повернул к ней хмурое лицо и, увидев недоуменные глаза женщины, поморщился. Он знал, что делает подлость, и в душе даже хотел, чтобы Ольга Владимировна отстояла друзу, но отстоять ее она не сможет, это он тоже знал и оттого разозлился еще больше.

– Друзу приготовьте в первую очередь! – решительно распорядился он. – Этот горный хрусталь у нас как бельмо на глазу, какое-то яблоко раздора. Так уж лучше отдать ее и больше не думать о ней, не переживать.

Ольга Владимировна натянуто улыбнулась. Она все еще не понимала, шутит Василий Ефимович или нет… Дикое какое-то распоряжение.

– Да нет же, Василий Ефимович, это невозможно, – она вопросительно заглянула в глаза главному геологу и снова с надеждой улыбнулась. – Ерунда какая-то…

– Ерунда не ерунда, – избегая ее взгляда, перебил Василий Ефимович. – А давай-ка я ее сейчас и заберу, чтобы долго не канителиться. Где ключ?

– Что за неумная шутка, – Ольга Владимировна подошла к витрине, машинально открыла ее и провела пальцем по холодным гладким граням кристалла…

Друзу эту принес Миша Сафронов, пробщик с пятой шахты. Увидев тогда его исцарапанные, все в ссадинах руки, Ольга Владимировна ойкнула. Миша улыбнулся во весь рот и подмигнул:

– Сейчас не так ахнете, Ольга Владимировна.

И, посмеиваясь, стал разматывать огромный пакет, а когда развернул, Ольга Владимировна действительно ахнула, всплеснула руками, засмеялась тихим счастливым смехом. На ее вскрик сбежались геологи, маркшейдеры, чертежницы. Окружили стол и запричитали, зацокали языками, рассматривая сверкающую, сияющую красавицу друзу. А Миша стоял в сторонке и в сотый раз рассказывал:

– Я ее, заразу, на третьей диагональной нашел, в седьмом магазине. Всю смену выковыривал, руки вот в кровь изодрал. Хотел в институт отвезти, да передумал. Пусть у нас останется.

Миша собирался поступать в горный, изредка отвозил туда образцы и был в институтском музее своим человеком.

– Мишенька, золотце, – расчувствовавшаяся Ольга Владимировна чуть не расплакалась. – Мы тебе премию выпишем, благодарность объявим…

Но ни премии, ни благодарности оформить так и не удалось. Рудник – не музей, и поставлять образцы не входило в Мишины служебные обязанности.

…Ольга Владимировна еще раз погладила друзу, словно приласкала, и решительно захлопнула стеклянную крышку-дверцу. Отрубила твердо:

– Нет, ее отдавать нельзя, Василий Ефимович!

– И все-таки придется.

– Не отдам! – Ольга Владимировна прижалась спиной к витрине и со страхом посмотрела на главного геолога. – Что хотите делайте! Хоть увольняйте!

– Да ты что? – Василий Ефимович растерялся. Переступил с ноги на ногу. – Что же мне, силой, что ли, ее у тебя отбирать?

Ему стало смешно и стыдно. «Нелепость какая-то получается, – подумал он. – Как все глупо. Она глупо защищает, я глупо топчусь перед ней. Войдет кто-нибудь, увидит – и пойдут разговоры». Главный геолог покраснел от досады и на себя, и на Ольгу Владимировну.

– Хорошо, – Василий Ефимович махнул рукой, чтобы как можно скорей закончить разговор. – Давай друзу, а остальные образцы не надо. И так будет доволен.

– Так это не в трест? Вы хотите преподнести ее в подарок этому чиновнику? – ахнула Ольга Владимировна. – И это предлагаете вы? Да как вам не стыдно! – В ненавидящих глазах женщины блеснули слезы. – Ведь ваш Миронов даже не геолог, он экономист! Что он понимает в минералогии, кристаллографии? Как он сможет оценить друзу? Ведь она для него так – красивый пустячок, экзотический сувенир… – голос ее дрогнул.

Василий Ефимович скривился, как от изжоги.

– Ну-ну, только без этих… без дамских штучек! – пытаясь выглядеть строгим, неуверенно прикрикнул он.

– Берите, все забирайте! – Пригнув голову, Ольга Владимировна выскочила на улицу.

Василий Ефимович посмотрел ей вслед, потом нагнулся над витриной, достал друзу. Она была тяжелой, и держать ее было неудобно. Острые кристаллы кололи и царапали ладонь. Василий Ефимович взял друзу под мышку, поудобней пристроил на руке и вышел. «Как вор…» – обозлился он на себя.

Ольга Владимировна стояла на крыльце, зябко ежилась. Она отрешенно посмотрела главному геологу в глаза, потом перевела взгляд на друзу и отвернулась.

– Ты вот что, – не глядя на Ольгу Владимировну, сказал Василий Ефимович. – Ты не расстраивайся, мы еще найдем, – но, чувствуя, что говорит не то, смутился и сердито закончил: – Когда успокоишься, приходи ко мне. Поговорим.

Ольга Владимировна, не дослушав, повернулась и ушла, с силой хлопнув дверью.

Вечером директор принес Артему Ивановичу докладную записку. Миронов, сложив губы трубочкой, бегло просмотрел ее, склонился над графическими приложениями.

– По-моему, весьма убедительно, весьма. Думаю, возражений в тресте не будет.

Директор облегченно вздохнул, вынул из угловато вздувшегося портфеля друзу и протянул ее Артему Ивановичу.

– Что это? – поднял тот недоуменные глаза.

– Не узнаете? – директор растерянно заулыбался. – Это же наша знаменитая друза.

Артем Иванович поморгал, соображая, и вдруг лицо его просветлело.

– Она, точно! А я уж, признаться, и забыл о ней. Раз, думаю, нельзя, значит, нельзя… – Он принял в руки друзу, полюбовался на нее. – Как это вы решились расстаться, а? Не ожидал, откровенно говоря. Ну, спасибо. – Качнул подарок на ладонях. – Однако тяжелая штуковина. Как же я ее повезу?.. Ладно, придумаю что-нибудь. Дареному коню, как говорится… – Он улыбнулся, поставил друзу на стол и, став серьезным, опять сосредоточенно принялся изучать бумаги.

А через два дня Артем Иванович, вернувшись домой из командировки, стоял, уперев руки в колени, перед сыном-пятиклассником и, загадочно улыбаясь, допытывался:

– Ну-ка, отгадай, что я тебе привез?

И вручил ему друзу. Сын поправил очки, вежливо обрадовался и умно наморщил лоб.

– Горный хрусталь? – полуутвердительно спросил он.

– Да еще какой, – довольно засмеялся Артем Иванович. – Уникальный экземпляр. Видишь там внутри крупинки золота? Это одна из загадок природы.

Сын поковырял ногтем грань кристалла и опять улыбнулся вежливо.

– Где, где золото? – заинтересовалась жена Артема Ивановича, которая со снисходительной улыбкой посматривала то на сына, то на мужа. Сверкнув кольцами, взяла друзу в руки. – И только-то… – протянула разочарованно, увидев скромные чешуйки, матово блеснувшие в прозрачной сини кристалла. Заметив тень обиды, скользнувшей по лицу мужа, сочла нужным исправить оплошность. Похвалила: – А впрочем, камень славный, красивый… Поставь его на телевизор, – приказала сыну. – Только салфетку подстели, чтобы не поцарапать.

Но практичный сын унес друзу в свою комнату.

– Будущий геолог! – гордо подмигнул ему в спину Артем Иванович. – Хотел нашему эрудиту настоящую коллекцию привезти, да подобрать не успели. Ничего, в другой раз… Ну, мать, готовь на стол. Проголодался я зверски.