Текст книги "Живой товар"

Автор книги: Эрнест Маринин

Соавторы: Андреас Дорпален
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц)

Глава 13
ЭТО ЖЕ МОЯ ИРОЧКА!

Как всегда после выхода газеты с нашей рекламой, в среду со второй половины дня нас захлестнул поток одиноких душ и любопытствующих. Клиентами из них станут, конечно, далеко не все, но каждому надо дать выговориться, каждому рассказать о нас, отрекламировать фирму… Обычно поток спадает в понедельник к вечеру, а сегодня только пятница. Но сейчас конец июня, господа студенты разъехались на каникулы, а они у нас составляют довольно значительный процент посетителей.

Уже минут десять, как у меня ни одного собеседника, и Юлька своего проводила. В ежедневнике всего три записи, а сейчас – я взглянула на часы – дело только к перерыву подходит.

В такую жару речь, конечно, ни о каком чае не идет. Хоть у нас и работают кондиционеры, но летний зной чувствуется.

Ввиду отсутствия посторонних мы с Юлией пиджаки сняли, сидим, голыми локтями сверкаем. Я, конечно, подвергаюсь нападкам и оскорблениям, изругана и обозвана кузнечиком, но терплю – привыкла уже.

На столе звякнул телефон.

– Алло!

– Будьте добры, Анну Георгиевну.

Странно, незнакомый голос.

– Это она.

Это действительно я, только чуть подтаявшая – жарко уж очень.

– Не узнал – богатой будете.

– Когда конкретно, не уточните?

А, вот теперь я, кажется, этот голос узнала. Дима Андреич Колесников. Да, не быть тебе богатым, брат Колесников.

– Колесников вас беспокоит, – подтвердил мою догадку голос в трубке.

– Я узнала вас, Вадим Андреич.

– Приятно.

Возможно.

– Анна Георгиевна, я узнать хотел, вы когда сегодня заканчиваете?

– А в чем дело?

– Да вот, думал, у вас по случаю пятницы короткий день, а я зайти собирался, но только вечером получается…

– Заходите. У меня для вас все готово. А коротких дней у нас не бывает – мы служба сервиса.

– Так что, вы, как обычно, до восьми?

– До восьми.

– Тогда я приду к вам вечером.

– Как вам угодно. Всего доброго!

– До встречи!

Ариведерчи, брат Колесников. Вон, у Юлии для тебя уже все готово – и заявка твоя, и выборка из каталогов. Жениться подано. А я твой вопрос больше не веду…

– Ась, ты чего?

– А?

– Ты чего так с ним разговаривала?

– Как – так?

– А так, будто тебя льдом обложили.

– Жарко…

– И сейчас сидишь какая-то сама не своя…

– Да нет, тебе показалось.

Прислушалась к себе – вроде не злюсь. Все нормально. Может, действительно просто устала к концу недели.

Хоть и лето, а народу у нас с той среды тьма перебывала. Мы вечерами уходили с работы молча, только рты разевали, как рыбки, – до того за день наговаривались, что сил на личное общение уже не оставалось.

Юлька-то гончаровский скандал прозевала, только слышала краем уха, что, дескать, был тут шум, пока она отпрыска своего спасала. За делами я ей и рассказать толком ничего не успевала – посетители чуть ли не в очереди стоят. Кто-то новенький пришел, мама дочке решила мужа найти, мальчишки какие-то хотят с фанами переписываться… В общем, вавилонское столпотворение в сумасшедшем доме.

Так что Юлия ко мне и не совалась – знает, сбивать с настроения нельзя. Сцепила зубы, сидела и сгорала от любопытства. И вот настал подходящий момент.

– Ась, так что за скандал был во вторник? Мне девочки в подробностях ничего не рассказали, велели у тебя спросить…

– Ну да, как же, не рассказали они, небось уже наврали с три короба. Ладно, слушай из первоисточника.

И я в искомых подробностях поведала своей соратнице о визите и угрозах мамочки, о Лавруке, о его реакции, в смысле полного отсутствия таковой. Юля слушала, почти не перебивая, только ахала в положенных местах.

Потом спросила:

– Гончарова?

– Да… – я была даже несколько удивлена.

– И уехала в Махден?

– Ну да…

– Слушай, а не моя ли это Ирочка Гончарова? Ну, не помнишь, что ли? Высокая такая, с фигурой… – Юлия обрисовала в воздухе соответствующие контуры.

Я отрицательно помотала головой.

– Ну, ну, вспомни, Асенька! У тебя же не голова – компьютер. Ну, беленькая такая, глазки круглые…

Что-то такое я начала припоминать. А Юлька все теребила меня:

– Помнишь, я тогда еще только в фирму пришла, мы еще обязанности не поделили, а ты мне все на ошибки указывала…

Юлия теперь тоже страдает нашим профзаболеванием – никого забыть не может. Но у нее для запоминания есть еще и ежедневник, толстый такой, со всех сторон исписанный. Она его с собой в сумке таскает – даже дома о работе забыть не может. Вот сейчас она его и листала. А потом торжествующе заявила:

– Ну вот, точно, Ирэн – а в скобочках и написано: Ирина Алексеевна Гончарова. Последний раз была у меня в мае прошлого года…

– Юлька, а почему ты уверена, что это именно она?

– А у меня тогда заявки только из Махдена и были…

– Много?

– Нет, две или три. Стоящих, я имею в виду. Сама понимаешь, наших невест французиками восемнадцати лет, которые на пару недель приглашают, заинтересовать трудно.

Ну не помню я эту Ирочку, хоть стреляй! Но Юлька вспомнила, и то хорошо.

– Слушай, Юлия, ты мне девочку эту найди – в смысле, папочку ее. Чтобы шефы, если понадобится, сразу информацию получили.

Юлька кивнула.

– Так. И еще – под вечер должен к тебе человечек один подойти… Колесников фамилия.

– А, тот… Твой…

– Ну какой он мой! Твой он теперь. Это с ним я разговаривала сейчас.

– А чего же тоном таким отмороженным?

– Да так…

Я и сама себя не понимала. Парень этот, Колесников, хоть куда – и хозяин, и без работы не сидит. Вот только мне с ним работать не хочется… А почему? Как учили на курсах, от психолога тайн не должно быть. Тем более, если ты сама себе психолог. Задай точный вопрос – и дай прямой ответ, не увиливай…

Мое самокопание прервала Галка. Уж если она из своего бункера выбралась – дело действительно экстраординарное! И точно: пришел Меркулов. Ну, тот, что руками лечит. И привел своего приятеля – этот рамкой энергию в помещении меряет, геопатогенные точки выискивает. Только вряд ли Лаврук обстановку поменять позволит. Вот разве что Сережа кота своего принесет.

Кот – это отдельная история. Почти двухлетней давности. Мы тогда это помещение только-только получили, почти без ремонта, едва окна и двери сделать успели. Ну, решили принести кота – раз новоселье, то первым зверь должен в комнату войти. Принес Серега своего Мавра. Он и в самом деле Мавр – совсем черный. Но ничего, ласковый, холеный. Выпустили зверика, смотрим. Походил он, походил, потом лег. А что дальше? Что кот показывает, можно здесь стол рабочий ставить или нельзя? Долго гадали, потому что примет этих все равно никто толком не знал. В конце концов решили, что там нельзя кровать ставить, – ну, мы вроде и так не собирались… Потом, правда, выяснилось, что кот улегся не на зоне какой-то, а на сквознячке – дело в начале сентября происходило, это у нас в славном юроде Чураеве еще лето вовсю. Одно хорошее воспоминание от того новоселья и осталось – кот Мавр, уменьшительно-ласкательно – Марфушка.

Я вообще котов люблю очень. Дома у нас они всегда жили. Но у себя завести не могу. Раньше мой бывший истерики мне закатывал, аллергия у него, видите ли, на кошачью шерсть. Теперь вроде бы ничто не мешает – кроме моей работы. Я же домой только ночевать прихожу, зачем живое существо целый день одиночным заключением мучить? С моего восьмого этажа он через форточку гулять не пойдет…

Что ж, пока этот экстрасенс, приятель Меркулова, по офису ходит, можно и отдохнуть немножко. Перекурить, например. Хотя я практически не курю – так, легкие, ментоловые, две-три штучки в неделю. И то под настроение…

Юлия ушла в бункер – папку Ирэн Гончаровой искать, а я бездумно слонялась по офису, ножки разминала, благо посетителей не было.

Рабочий день благополучно заканчивался. Хлопнула дверь в офисе напротив – они в семь шабашат. Значит, и нам домой скоро… А Колесников что-то не появился. Ну и не надо. Начнет ныть, почему я его к Юльке переправила…

Дело «Ирэн» я к себе в стол положила. Завтра посмотрю на свежую голову.

Слышно было, как Галка с Лавруком опечатывают сейф и переругиваются – что-то наши замки шалят, те самые, которые никогда не ломаются.

В воздухе явно витало настроение выходного дня. Юлька жаловалась Вале, что ребенок все время вялый. Та советовала созвониться с педиатром и дала телефон своей бывшей сотрудницы. Анечка мечтала от генеральной уборки дома увильнуть – ее приятели за город звали, а матушка борьбу за чистоту затеяла.

Я переводила Сереже аннотацию нового корма для котов – у нашего Шварца хорошо только с техническим английским, а животное, понятно, надо не файлами и схемами, а белком да витаминами кормить.

Бездельничали, в общем…

Наконец зарубежная ныне станция «Маяк» пропищала восемь вечера. Пора домой. И мы поодиночке стали выползать из опостылевшего за день офиса.

Глава 14
ИЮНЬСКИЙ ВЕЧЕР

Хоть и выходили из офиса поодиночке, но у подъезда все равно все встретились. Шеф сажает в машину девчонок – Галка почти рядом с Лавруком на Новоалексеевке живет, а Анечке лестно два квартала прокатиться. Новоалексеевка – это у нас в городе спальня такая, тысяч на двести народа.

Валентина давала Юльке последние указания. Серега журавлиными шагами удалялся в сторону метро. Я поправила ремешок на туфле: что-то натирать стал. Или просто ноги за день устали.

В этот самый момент сзади и раздался голос:

– Добрый вечер, Анна Георгиевна!

Ничего себе! Я в позе номер шесть, перекореженная вся, а он «добрый вечер» говорит. Но теряться в моем возрасте уже как-то неприлично.

– Здравствуйте, Вадим Андреич! Что вы поздно так?

– Да вот, раньше не отпустили.

– Жаль.

– И мне. А что, сейчас нельзя ваши каталоги полистать?

А в два часа ночи не хочешь? Ну, такого у меня еще не было, чтобы под подъездом караулили!

– Извините, Вадим Андреич, но наша информация – это наш хлеб. Поэтому каталоги мы из офиса не выносим – не полагается.

– Я понимаю, ноу-хау.

– Вроде того.

– Ну тогда разрешите мне вас хоть до дому проводить, раз уж побеспокоил зря.

Проводить – это хорошо. Давненько меня никто не провожал. Опять же, будет на кого сумку повесить. И хихикнула себе под нос – чего выделываешься? Ведь он-то именно для этого пришел, а не в чужие фото пялиться. Большая уже, понимать должна.

– Спасибо, Вадим Андреич, проводите.

И какой прекрасный повод, чтобы не стирать весь вечер! У меня уже много лет так: пятница – стирка, суббота – закупки и уборка… По натуре я ленивая, поэтому стараюсь от обязательной программы хоть на день, а увильнуть.

И с чистой душой я отдала Колесникову свой пакет. Сегодня он был особенно тяжелым – Валюша книжки вернула. Она фантастику очень любит и глотает просто тоннами. Вот эти тонны я и волокла бы сейчас домой на себе, если б носильщик не подвернулся.

Я усмехнулась.

– Ну, Дима, что же мы стоим? Пошли?

– Вы в метро собрались? – спросил он, видя, что я повернула влево.

– Да.

– А может быть, пешочком пройдемся? Хоть немного… Вечер сегодня какой!

Вечер был чудесный – это правда. Из скверика по соседству доносился запах акации – поздновато что-то в этом году расцвела, наверное, прохладно ей было. Темнеть еще не начинало, но у метро уже зажглись фонари. Воздух становился чуть прохладнее, однако от домов и асфальта ощутимо лучился жар, накопленный за целый день.

Идти мне было приятно. Во-первых, без сумок все-таки, а во-вторых, не одна…

– Ну, Вадим Андреич, как развлекать будете?

– Да вот, подумал было вас к себе позвать… Обещал же показать, как из хрущевки что-то жилое сделать можно. Но…

– И правильно. Не пойду я к вам – не хочу. Сами же сказали – вечер хороший.

– Воля ваша. Тогда через Сад пройдемся – подышим. А там я вас в центре и на метро посажу…

– Согласна.

– Знаете, Анна Георгиевна, только давайте о работе не говорить. Я устал за целый день, вы тоже…

– Хорошо, не будем.

Он был прав – чего о ней в свободное время говорить…

– Давайте, Анна Георгиевна, я вам лучше о рыбалке расскажу.

– Почему? Почему именно о рыбалке?

– Очень люблю рыбку ловить.

Ну, это пожалуйста. Я люблю слушать, когда говорят о любимом деле. Особенно если самой помолчать можно.

Вышли на площадь. Она у нас большая и довольно красивая. Какая-то там в мире и Европе по размерам. Посередине – памятник социалистических времен. Смотрит на бывший обком, а рукой (без кепки, правда) на сортир парковый указывает.

Парк тоже неплохой – его Садом у нас называют. Рядом – университет. И биологи тут периодически всякие шедевры высаживают – упражняются. Получается довольно красиво.

Площадь брусчаткой выложена, на каблуках по ней идти – сплошная мука.

– Анна Георгиевна, обопритесь на мою руку, тяжело идти ведь…

– Спасибо. И знаете что, зовите вы меня попроще – не в департаменте же.

– С удовольствием. А как вас называют: Аней или Нюсей?

– Вообще-то Асей. Но за Нюсю спасибо. Все же не Нюра.

– Не стоит благодарности. А я – Дима.

– Я помню.

Вечерами в Саду довольно многолюдно – гуляют, сидят в кафе – пиво пьют или чего покрепче… Музыка играет, красота…

– Слушайте, Ася, я за день так проголодался! Да и вы, подозреваю, тоже – двенадцать часов на одном кофе не высидишь.

– Нет, не очень…

– Давайте в «Хрусталь» зайдем…

– Не хочу – душно.

Знаю я вашего брата: ужин в ресторане вы воспринимаете как ключик к спальне.

– А мы на веранде останемся. Мороженого съедим, может…

«Хрусталь» в нашем городе – заведение знаменитое. Первый кооперативный кабак. Мороженое там – закачаешься, сортов тридцать. И десерты всякие, и салаты фруктовые – рай для женщины, одним словом.

– Уговорили, Дима. Против мороженого устоять не могу. Только вы о рыбалке своей еще ни слова не сказали.

– Успею.

Он нашел столик на веранде, усадил меня, свалил все сумки и исчез где-то у стойки. Я сидела спиной, но повернуться не возникало ни малейшего желания. Пусть делает что хочет – большой мальчик. А я посижу – сто лет уже нигде не была.

Появилось у меня пока только одно желание – снять надоевшие за день туфли. И с колоссальным удовольствием я вылезла из кожаных лодочек. Только теперь почувствовала, как устали ноги.

– Ася, чего вы хотите на сладкое?

Братец Колесников, откуда такие замашки? Я-то думала, что съедим по разноцветному мороженому и по домам разойдемся, а у него, оказывается, грандиозные замыслы. Напору столько, словно не химиком был, а танкистом! Ну и ладно, злоупотребим… И я высказала свою давнюю мечту:

– Наполеон хочу…

Глаза у меня полуприкрыты, и поворачиваться не хочется. Кути, как хочешь, Вадим Андреич…

– Знаете, Ася, вы сейчас на лису похожи, которая на солнышке греется…

И этот туда же! Ну что мне со своей мастью делать? В вузе красилась в брюнетку. Но ни веснушки, ни глаза спрятать не могу. В группе все уважительно Патрикеевной звали. А бывший мой – так тот даже Рыжей Мордой… А, пусть. Да, рыжая!

– За сравнение спасибо, уважили. Только греюсь-то я под луной. А где обещанное мороженое?

– Сейчас принесут.

Ого, как барственно! Я кивнула: хорошо, мол. А Дима тем временем действительно начал рассказывать о рыбалке. О голавле с вот такой глоткой, «как метро». Как ужик через реку плавает. Как его одна плотвичка гоняла, шестнадцать раз он закидывал в одно окошко между кувшинками, пока вытащил (а я-то думала, эти рыбаки закинут свои удочки и ждут часами, что приплывет, – а тут, выходит, есть какое-то единоборство!). Потом о лягушечках вспомнил, о том, что зрачки у них, оказывается, не вертикальные, а горизонтальные, как у козы…

Слушала я его с удовольствием. Мужчины всегда о любимом деле говорят интересно, образно. Смотрю я – а глаза у него вовсе не темно-серые, а серо-голубые. Лицо оживилось, и стал он лет на пять моложе. Нет, все-таки Марлен Дитрих была умной женщиной, это она открыла, что «мужчина никогда не бывает в лучшем настроении, чем когда говорит о себе». Ну, будем справедливы, этот все же не напрямую о себе…

Мои умозаключения прервал официант, принесший мороженое, которое в этот вечер состояло из обалденно пахнущих жареных «ножек Буша» (пардон, куриных окорочков), салатов и шампанского. Бутылка запотела, и на зеленых ее боках собирались капельки воды. Наполеон, правда, тоже присутствовал. Довольно крупный улов сегодня у этого рыбачка клюнул.

Торты в «Хрустале» пекут просто замечательные. У них сбоку есть прилавочек, и там эту радость обжор продают на вес. Даже довольно недорого. Особенно когда самой возиться неохота. А наполеон у них фирменный и получается почти как у моей мамы.

– Дима, а не слишком ли шикарно для случайного провожания домой?

– В самый раз. Не обижайтесь, я уже года восемьдесят два с красивой женщиной в ресторане не был, это для меня событие. А если уж выбрались в такое отличное заведение, не сидеть же голодными…

Это правда. И заведение нормальное, и кормят недурно.

В общем, приступили. Дима угадал и взял именно то шампанское, которое мне нравится, самое сухое – брют. Вино пузырилось в бокалах, курочка понемногу исчезала. А мы болтали.

После историй о рыбалке разговор как-то переполз на животных вообще. Я сообщила, что уже сто лет не была в зоопарке. А Дима поведал, что у него есть знакомая пара, которая ходит туда чуть ли не каждое воскресенье. Покупают два турецких батона для зверей, пиво для себя и идут гулять. А что, неплохо, наверное…

Потом заговорили еще о чем-то. И вскоре я поняла, что мой собеседник мягко так, ненавязчиво, расспрашивает меня о моих вкусах и пристрастиях – и какие книги, и какая музыка, и даже какой рисунок на обоях мне нравится…

Давненько со мной такого не бывало. И как приятно вот так просто сидеть напротив мужчины. Говорить глупости. А он слушает тебя и улыбается. И видно, что и ему приятно так вот болтать и интересно.

Я даже позволила себе вторую сигарету за сегодняшний день. Он ни слова не сказал: каждый делает то, что ему хочется…

Сам-то он, я заметила, почти не курит, но все же больше, чем я.

– Скажите, Дима, а вас не раздражает, когда женщина курит?

– Это вы анкету заполнять продолжаете?

– Нет, самой интересно…

– Знаете, Ася, я считаю, что человек сам хозяин всех своих поступков. Если бы вам не хотелось, вы бы не курили, так ведь?

– А вы?

– А я столько по госпиталям валялся, что почти бросил. До сих пор у меня первый симптом болезни – курить не хочется. Потом снова начал, но до крепких еще не дошел.

Я погасила сигарету в пепельнице и случайно посмотрела на часы у него на руке. Стрелки угрожающе приближались к полуночи.

Я почувствовала себя Золушкой, и примерно по той же причине. Платье при мне все равно осталось бы. А вот карета-тыква… метро вот-вот закроется. После такого пиршества я просто не имела право раскрутить Диму еще и на такси.

Поэтому я заторопилась:

– Пойду я, Дима, пора. Метро закроют.

– Вам далеко?

– Нет, на Черную гору.

– Так я вас на такси отвезу.

– Нет, Вадим Андреевич. Я поеду в метро. До свидания.

И я протянула руку для прощального рукопожатия.

– Нет, Асенька, одну я вас не отпущу. У вас такой район… Провожу. Пошли.

И мы довольно быстро подошли к подвалу со спасительной «М» на высоких столбиках. Отсюда ко мне всего-то три остановки. Так что приехали быстро.

На улицах не было ни души. Я могла и сама совершенно спокойно дойти, но… Честно говоря, ужасно приятно было, что тебя провожают, что можно поговорить о разных глупостях. И с человеком этим хорошо было. Вот хорошо, и все тут.

– Ну вот, Вадим Андреич, мы и пришли.

– И высоко вам?

– Не очень. На восьмой.

– А если лифт не?..

– Ну, тогда пойду пешком – не в первый раз. Да, Дима, – я попыталась вернуть наше общение в чисто деловое русло, – если вы срочно хотите просмотреть то, что для вас отобрано, можете зайти завтра. Я выйду поработать на пару часов.

– Когда? – как-то уж слишком быстро поинтересовался он.

– Не знаю еще. Часиков в двенадцать, наверное.

– Я позвоню вам на работу.

– Договорились… И спасибо за приятный вечер.

Он отдал мне пакет, и я ушла в подъезд. Лифт, к счастью, работал, так что я вознеслась к собственной двери довольно быстро.

Гремя ключами, вдруг подумала, что очень обидно вот так одной возвращаться. Сапожник всегда без сапог – что я, что Юлька…

Да, вот какие мысли навеяла на меня сегодняшняя прогулка! И страшно захотелось завтра выйти на работу.

Захотелось, чтобы это произошло побыстрее. Вдруг он и в самом деле позвонит…

* * *

Взял я ноги в руки и успел на последний поезд метро; довез он меня только до центра, а дальше поехал в депо – отсыпаться. Предстояла еще прогулка домой – около получаса прямо вверх до самого дома. Ничего, что пока на пути к светлому капиталистическому будущему мы не особенно продвинулись: можно пройтись по ночному городу и сохранить в целости кошелек и жизнь. В центральном районе, по крайней мере. И вообще я больше о ноге беспокоился – но ничего, молчит. Значит, установился антициклон. Ну что ж, неплохо, несколько дней не будет погода сказываться на работе и личной жизни…

Кстати о погоде. Анна Георгиевна… Ася… а что, можно и Ася, сегодня чуть-чуть другой своей стороной повернулась. Под конец как будто помягчела, стала проще. Отложила щит и подняла забрало. Может, шампанское виновато? Да нет, вряд ли – сколько там она его выпила, слезы! Наверное, есть у нее этот счастливый дар – выходя из фирмы, оставлять на рабочем месте все служебные неприятности и конторскую протокольную сдержанность.

Похоже, ни мужа, ни детей у нее нет, и живет, скорее всего, одна – иначе позвонила бы домой, предупредила, мол, задержусь.

Нет, правда, приятно вечерок прошел – спокойно, без натуги, без демонстративного напора с одной стороны и демонстративного сопротивления с другой. Сидела нормально, почти не язвила, слушала с удовольствием всю эту чушь… да ладно, не такую уж чушь, я с ней как с другом говорил. Ни разу не перебила, только пристально глядела своими этими рыжими глазами…

За раздумьями не заметил, как почти пришел. Возле Дворца бракосочетания повернул, поднырнул под лесами. Тут уже шесть лет идет ремонт – зданию пытаются вернуть «исторический вид».

Вошел в подъезд, вытащил из ящика газеты и несколько конвертов. С новой своей работой к обилию корреспонденции стал уже привыкать – так ребята результаты своей работы за день мне сообщают. Телефону далеко не все доверить можно – не потому, что кто-то мне жучок может поставить, а потому, что наши АТС классно работают: сколько раз сам в чужие разговоры въезжал, а то вдруг посреди деловой беседы начнутся комментарии разговорным великорусским лексиконом…

Привычно поставил чайник, вскрыл первый конверт, прочел:

«Объект вышел из помещения в 20.13. Признаков постороннего наблюдения не отмечено. В 20.15 объект был встречен высоким сухощавым мужчиной 37 лет, глаза серые, волосы русые, левая нога болит, но хромоты нет.

Объект и мужчина пешком прошли от офиса в Сад, где ужинали. Затем отправились домой к объекту, используя метрополитен. Наблюдение прекращено».

Я покачал головой – наглецы сотрудники у меня, оказывается. Но правильно, что наблюдение прекратили, – кто знает, что еще наблюли бы… Я усмехнулся.

Она сказала, что завтра будет на работе, велела звонить. Конечно, обязательно позвоню…