Текст книги "Живой товар"

Автор книги: Эрнест Маринин

Соавторы: Андреас Дорпален
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц)

Глава 7
НА КОВРЕ

Шеф наш человек вполне приятный – и выслушает, и поможет, слова дурного мы от него никогда не слышали. Но прекрасно известно, что к любому начальнику лучше приходить с хорошими новостями. А не с такими, как сегодня.

Это Галка наша первой вычислила: идешь к начальству платежки подписывать – оно чернее тучи, зарплату относишь – сияет как солнышко.

Ну не любит человек плохих вестей – и все тут! И есть у него еще одна черта специфическая: упрямый как осел. С этим уж ничего не поделаешь, другого и ждать не приходится – декабрьский он, Козерог. Не поверит, пока сам в стенку рогом не воткнется. Словами убедить нельзя, он только фактам верит, которые промеж рог лупят.

Все это я передумала, пока по коридору к нему в кабинет шла, все двенадцать секунд. Значит, спокойно и только по делу!

Постучалась, дверь приоткрыла:

– Можно, Виталий Валерьевич?

Он голову поднял, улыбнулся:

– Заходи, конечно.

Вот такой у нас начальник – демократ. Мы к нему на «вы», он к нам на «ты» – это у него с комсомольских времен осталось. Они там в горкоме все друг друга только по имени и на «ты», невзирая на лысины и жиры. А я так не умею – проклятое воспитание не позволяет; будь ты хоть на ступеньку выше меня по служебной лестнице, уже только на «вы» и по батюшке! Правда, пока ситуация не потребует – для психологической убедительности…

– Аська, ты чего, плакала уже?

Во глаз! А Валька еще говорила, что все в порядке.

– Ага, было дело…

– И чего? Из-за мужика?

– Да нет, Виталий Валерьевич. Из-за женщины.

– Слушай, вроде я тебя никогда ни в чем подобном не замечал!

Ах, остряк ты наш! Ну, я тебе сейчас выдам! И выдала все по порядку – как пришла мамаша, что говорила, чем грозила.

Смотрю, а он – вождь-то наш – и ухом не ведет. Не понял, видать.

– А чего ж ты рыдала-то?

Вот тут меня и понесло:

– А ты где был, шеф? Почему не защитил сотрудницу, которую по матушке покрыли в три слоя? Я тебя отмазала, дуру эту крикливую на себя взяла, до тебя не допустила… А ты еще спрашиваешь?

– Ну-ну, успокойся. А чего она от нас-то хочет? Мы тут при чем?

– Трудно сказать, чего она хочет от нас. Мне показалось, что ей просто нужно крайних найти. Ей вроде как уже и дочка не важна – главное, найти виноватого во всех бедах…

– О’кей. Значит, ее умница-дочка уехала к жениху, а попала в публичный дом?

– Да. И год там проторчала.

– Так. Во-первых, наша фирма тут точно ни при чем. Тем более что целый год прошел…

– Ну, не целый…

– Неважно. Все наши клиенты знают, что добросовестность и честность намерений женихов – и невест, кстати, тоже – мы проверить не можем. И клиенток наших об этом честно предупреждаем.

– Даже под роспись.

Вот именно. И где была голова у мамочки целый год? Что это она раньше не забеспокоилась?

– Так она же письма получала. И посылки.

– Кстати, о посылках: чего это вдруг ты ей начала деньги предлагать?

Видимо, слово «деньги» подняло Лаврука – он подхватился на ноги и заметался по своему крохотному кабинетику.

– А вы бы что на моем месте сделали? Конечно, мамаша – хамка, а дочка – дура набитая… А может, даже и не дура – неважно, беда с человеком, и пусть не по нашей вине, но с нашим участием…

Он остановился, глянул на меня, и я моментально сообразила, что еду не в ту степь.

– Орала бы она на вас так, как на меня, посмотрела бы я, что вы бы ей наобещали!.. Наехала, как трактор, вы мне за все заплатите, кричит…

– А ты бы ей сказала…

– Уже не сказала, – отрезала я, он заткнулся и захлопал глазами. Приучены они командирские нотки различать, школа! – Так, шеф. Это все чудесно, все вы правильно говорите, но дело-то действительно пакостное: попросту говоря, работорговля. Международный скандал! Не дай Бог, до столицы дойдет! Мы с вами в конкретностях копаемся, а там вытащат на свет самую сущность (такие слова до него ясней доходят): наше молодое независимое государство своими руками выдало разрешение на торговлю живым товаром!

– Ой, какие громкие слова!

– Громкие? В самый раз! Лицензия есть? Есть! На какой вид деятельности? На работу Международного клуба знакомств. А не на то, чтобы шлюхами торговать!

– Замолчи, Аська, что ты за фигню несешь!

А вот это что-то новенькое. До сих пор шеф как-то попристойней изъяснялся. Значит, достали его мои слова? Вот и хорошо. Я-то помолчу, а вот ты подумай!

Лаврук действительно начал думать – сигарету вытащил, закурил. Глаза тупые – и вправду думает. Думай-думай, полезное занятие, развивает.

А я в который раз обвела глазами его кабинет. Ничего не скажешь, удобно он устроился. Комнатка небольшая, такая же, как у нас с Юлькой, и ковер такой же, но столик всего один, вокруг просторно. И на столике просторно – несчастных полторы бумажки. Ну, еще телефон и пепельница представительская, без этого никак.

А вот стены у Лаврука не такие, как у нас, – чуть зеленоватые. Красиво. И одно-единственное украшение в комнате: зеленая малахитовая вазочка. Ничего не скажешь, Виталий Валерьевич – мужчина со вкусом. Не то что мы, плебейки, – и цветочки, и плакаты какие-то, кошечки-собачечки. Раз в неделю шеф все это аккуратно со стен снимает, мы понемножку снова лепим – все развлечение.

Что-то долго руководство думает… О, надумал!

– Вот что, Анна Георгиевна. Оставляю тебя за старшую. А я поехал к Манохину. ЧП серьезное, надо хозяина лично в известность поставить.

Ну, слава Богу! Начальству нельзя приказывать, максимум – подсказывать, да деликатно, да незаметно, а лучше всего – как бы невзначай наталкивать на нужные выводы. Все правильно, господин Лаврук – человек не маленький, руководитель самостоятельный и в стандартных ситуациях прекрасно решает все проблемы… Которые и без него прекрасно решились бы. Но в экстраординарных случаях нужно, чтобы генеральный был в курсе. Сейчас как раз такой случай, может, они там в две руководящие головы быстрей решат, чем мы, клуши…

Шеф встал, надел пиджак. Наверное, когда-то, в комсомольские времена, был он высок и строен. А сейчас фигура немножко грушу стала напоминать (в газетке недавно писали, будто фигура грушей полезней для здоровья, чем яблоком. Пусть утешается). И одевается прилично – а все равно вид уже не тот, что прежде.

Даже начальство с годами не молодеет – тут оно с простыми смертными наравне. А говорят, мало в державе демократии!

Виталик как-то отшучивался, что теперь ему пленять некого, за девчонками бегать – не молод уже, а жене он и такой сойдет. Ну, насчет не молод – это враки, он всего на четыре года меня старше. А насчет жены – не знаю, что и думать. Она у него красавица, восточная такая женщина, очень привлекательная. Преподает в экономическом, и студенты (это я точно знаю!) ее предмет учат, как сумасшедшие. И на лекции к ней ходят, и цветы таскают, а дипломники, чтобы к ней попасть, даже дрались как-то (парни-дипломники, конечно). А Лаврук, хоть и знает все это, и в ус не дует…

Хм, может, Манохин его потому и поставил на брачную контору, что жена красавица? Меньше на клиенток будет заглядываться…

– Так, Анна Георгиевна, я поехал. Вы тут заканчивайте по-быстрому – и по домам. Анечка пусть закроет.

– Так рано же…

– Брось, Аська, дела сегодня уже не будет. Вали домой, отоспись, в себя приди. Кстати, Галка там зарплату раздает, а ты за слезами своими такое мероприятие пропускаешь.

Зарплата – это святое. Значит, есть еще порядок в этом мире и в этой фирме. Скандал – скандалом, наезд – наездом, но раз тебе зарплату все равно дают, значит, дело это житейское и лежит в пределах служебных обязанностей… И в самом деле, не дурила бы ты, Анна Георгиевна…

Тут в дверь постучали, заглянула Валя.

– Виталий Валерьевич…

– Значит, так, Валентина, я тут распорядился – по домам!

Валентина вошла, расплылась в улыбке, под козырек взяла:

– Слушаюсь, командир! Вдвойне подает подающий вовремя!

– Я в ваши края еду, в генеральную дирекцию.

– Ой, Виталий Валерьевич, так, может, подбросите меня до центра, это ж по дороге?..

Вот такая у нас Валька. Хоть и жена генерального, а лишнего себе никогда не позволит. Кстати, и работает не прямо у мужа, хоть и там ей дело бы нашлось. Нет, правда, баба без всяких закидонов. А какие торты печет! Особенно медовый – поэма в тесте, прощай талия. Или вот еще – вяжет лучше всех в фирме и нас понемножку обвязывает – кому шапочку, кому шарфик. Мне на день рождения жилет по последней моде исполнила – длинный, ажурный…

– Подброшу, Валентина Дмитриевна. Иди собирайся. А ты, Аська, не бери в голову! У тебя что, своих дел мало? О неприятностях пусть шефы думают.

Словечко «шеф» сам Лаврук к нам принес. Раньше мы все больше начальником его называли. А какой он начальник, если больше на белого медведя похож? А «шеф» – вроде и уважительно, и по-свойски…

Это у меня в голове так блуждало, вроде паразитных токов, пока я от Лаврука по коридору брела. Валя уже собралась, клетушку свою запирает.

– Все, Аська, я исчезаю! А ты успокойся и не кисни, в крайнем случае позвони мне вечерком.

– Ну уж нет, Валюша. Сама знаешь, я к Господу Богу не звоню.

– Брось дурить!

Я похлопала ее по плечу и пошла в нашу комнату – собираться.

А там злостно нарушались должностные инструкции.

Глава 8
БАБСОВЕТ

Куда уж злостнее: все наши девочки, включая Сережу Шварца, торчали у меня в комнате и болтали. На столе чашки из-под кофе, полная пепельница окурков – и хохот стоит.

Хорошо хоть шеф не видит – последние ЦУ Анечке дает. Валя уже вышла – каблучки по лестнице вниз процокали, значит, и Лаврук через минуту выйдет. Теперь я за старшую осталась – а тут такой непорядок.

Я вошла в комнату и скомандовала:

– Господа сотруднички! Шеф приказал по домам отправляться. И вообще, нельзя ли ржать потише?

– Потише – это пожалуйста.

Везет же мне сегодня! Четвертый мужчина за день – и у всех голоса низкие. Ну, с Сережкой, положим, мне каждый день везет, у него голос прямо-таки инфракрасный, ему бы медуз перед штормом пугать.

– Чего это он расщедрился? – удивилась Галка. – То у него раньше на полчаса уйти не допросишься, а тут сам выпроваживает среди дня…

– Не знаю, – я пожала плечами. – Кстати, Галина, а где мои денежки?

– У тебя на столе, в конвертике. И ведомость там же, распишись, ты у меня одна осталась.

Я расписалась – и она тут же улетела в свой бункер, сейф опечатывать, пока начальство на месте. Они с Лавруком каждый вечер этот ритуал исполняют – и правильно делают, там у нас информации столько, что никаких денег не хватит ее по новой собрать.

Ну, наконец! Ушел шеф! Сразу легче жить стало. Вот ведь как устроено: как будто и не вредный он у нас, а все равно без него как-то проще.

А народ расходиться и не собирается. Опять кофе сварили. И мне тоже – вот спасибо! Из банки варенье ложками уже таскают, кофейком балуются – и беседуют.

Солирует Анечка – а песня-то старая!

– Нет, правда, чего она убежала? Чем плохо? И деньги, и работа…

– Киска ты наша…

Это Сережа – задумчиво так.

– Для этой работы здоровье нужно лошадиное иметь – и душевную склонность.

– Какую склонность?

Анечка не прикидывается – она и в самом деле такая простая.

– Нет, правда. Какую такую особенную склонность? Ну мужики… Разные ведь… Ну подумаешь… Молодая она еще.

– Валька права все-таки. Чего она целый год терпела?

Это уже Галя.

– А если раньше не могла? Может, за ней сперва строже смотрели? – не выдержала я. – И потом, надо же ей было подготовиться, узнать хоть, куда бежать и к кому. Она мамочке из посольства звонила – а туда еще добраться как-то надо, может, из другого города ехала, может, ей надо было денег на дорогу скопить…

– Да ну, денег! У этих путан денег столько, что весь свет объехать можно!

Золотая у нас девочка, четко усвоила современные ценности.

– Анечка, она ж не от себя работала, а на хозяина, он ей, может, вообще не платил, сам кормил и одевал и под запором держал. Ее и сейчас, наверное, там ищут.

– Нет, все равно не понимаю… – сказала Анечка.

– И не надо, вырастешь – поймешь.

У Сережки от долгого общения с компьютерами комплекс появился: каждый живой человек у него любовь вызывает. Даже наша секретарша с ее куриными мозгами.

– Слушай, Аська, а какая она, Гончарова эта? – спросила Галя. – Ты же их всех помнишь…

– Ни черта я не помню, я сейчас и не соображаю толком.

– А в картотеку еще не смотрела?

– Галка, имей совесть, дай опомниться. Я никуда пока еще не смотрела, я даже не знаю, кого искать, может, она вообще не Гончарова, это мамочка у нее Гончарова, а может, она под псевдонимом числилась… И какая разница, что там в бумажках написано… Отстань, Галюнчик, сделай одолжение, я что-то до сих пор не в себе…

Отстала. Но не сидеть же человеку, тупо глядя перед собой, – включилась в диалог Анечки с Сереженькой, через минуту снова хиханьки да хаханьки пошли – развеселились… Ну как же, животрепещущая тема – психология и мироощущение штатной сотрудницы борделя, всю жизнь их эти проблемы волновали… Дети, чистые дети, дай им только о клубничке потрепаться… Дурачки наивные!

– Ничего страшного, сама не будет много болтать – никто и не узнает, а там и пристроится. Из проституток самые любящие и верные жены получаются, известный факт…

Ну Сережа, ну Шварц, ягненочек беленький… Начитанный мальчик. Может, все так и есть, – только до этого еще дожить надо. Сейчас главное – как эту девочку оттуда вытащить? Без денег, без документов… Жуть. И жалко ее, и досадно… Черт… Что же делать?

– Аська, ты о чем задумалась?

– Угадай…

– Слушай, ну уймись ты. Пусть шеф думает. Успокойся…

Конечно, пусть шеф с шефом думают – только, боюсь, они больше будут думать про ПРИСТЫЖ фирмы, а не про то, как девчонку выручать. А ведь престиж только повысится, если фирма о своей клиентке позаботится. Железный принцип, на курсах учили: «если не знаешь, как поступить, поступай благородно». Вот только Лаврук с Манохиным на эти курсы не ходили… Ну, может, Валентина благоверному подскажет, хотя кто их знает, какие у них в семье отношения, кто там кому подсказывает и кто кого слушает – мягкие, деликатные и интеллигентные мужчины большими боссами не становятся… Нет, так совсем свихнуться можно!..

– Знаете что, господа дамы, давайте-ка и на самом деле по домам…

Народ уже исчерпал свои познания и мнения по обсуждаемой проблеме, так что на мой призыв откликнулся с пониманием.

Мы довольно быстро собрались и вышли из конторы. Я посмотрела на часы – около шести. Давно я так рано домой не возвращалась. Вот и хорошо, отосплюсь.

Прав шеф – надо успокоиться. А то всех клиентов распугаю…

На Вознесенском рынке народу было еще довольно много. И черешня попалась такая, как я люблю, – крупная, желтая, с розовым бочком. Сегодня себя и побаловать можно – с получки и для успокоения нервов. И немного хереса дома осталось… Красота!

Я шла от метро домой медленно: и торопиться некуда, да и ноги за день устали: номинально работа сидячая, а натопталась за день на каблуках – сесть, встать, клиента встретить, проводить, соку подать, кофе принести… Дождик вроде и прошел, но короткий, не разрядил атмосферу – духота висела в воздухе, сильно давило. Я решила, что мне домой тоже нужны цветочки, и, оглядываясь, как начинающий воришка, сломала несколько веточек жасмина.

Его, конечно, в комнату не поставишь. Но все равно приятно – пусть в кухне постоит. Тем более что я там в основном и живу.

Дома было тихо, хорошо. За день так наобщаешься, что и разговаривать неохота. А сегодня можно и праздник себе устроить. Вот пока они там мелодии угадывают, я блинчиков нажарю. Фрукты есть, цветы в вазе пахнут…

А потом, после ужина, я завалилась в ванну по поводу внезапного включения горячей воды. Взяла новую книжку Кунца и с удовольствием покисла с полчаса.

Ванна – великое изобретение. Лучше нее – только сауна. Но о сауне теперь можно только мечтать, целый день ведь торчу на работе.

Вот раньше, когда нашего агентства еще и в помине не было, я работала в головной конторе, «Татьяна» называется. Тогда Манохин только-только директором стал, добрый еще был. Ну, мы этим и пользовались: раз в неделю с подружкой ездили в сауну – грели косточки, болтали, на тренажерах занимались. А потом столько работы навалилось, что не до тренажеров стало.

Глянула на часы – время к десяти. Вот и кончился мой праздник. Ночных фильмов я не смотрю – надоело, да и вставать рано. Фирма-то работает с восьми, значит, мне, хоть стреляй, подниматься надо в шесть. Соответственно и ложиться приходится рано – в десять, от силы в пол-одиннадцатого. Это если я себя уважаю и отвожу на сон хотя бы семь часов.

А не уважать себя нельзя – отсутствие любви к себе сразу на внешности сказывается, а внешность для меня – не просто ценность сама по себе, а орудие производства… Или, может, уже только орудие производства?.. Стоп-стоп-стоп, Аська! Нечего сопли распускать. Еще не вечер. И вообще,

 
…никогда мы не умрем, пока
качаются светила над снастями.
 

Себя надо любить и уважать, но ни в коем случае не жалеть!

А потому ровно в десять я недрогнувшей рукой накрутила будильник. Опустила голову на подушку – и уснула, как провалилась.

Глава 9
А ЕСЛИ ЭТО НЕ СЛУЧАЙ?

Меня разбудил телефонный звонок. Какому-то идиоту без четверти час понадобилась Люда. Пока я сообразила, что это не будильник, пока поговорила с идиотом, пока сходила в холодильник холодненького пивнуть, оказалось, что уже час ночи. Или еще час ночи, спать бы и спать, но сон как рукой сняло.

Осталось одно лекарство – книжку читать. Если уж сон пропал, лучше всего учебники читать. Мы так с Юлькой язык учили. А то дуры дурами: ну в самом деле, менеджеры в международном клубе, а двух слов по-английски ни в зуб ногой! Ничего, выучились чему-то. Теперь уже в зуб. Хорошо бы сейчас хоть немножко немецкого нахвататься, а после – испанского и французского, только лень…

Теперь я по ночам, если вдруг не спится, фантастику читаю. Ее нынче навалом, не столько, конечно, как слюнявых романчиков про любовь, но хватает. Переводы, правда, такие, будто переводчик язык учил по моему методу и до моего уровня. Оба языка – и английский, и русский. Но все же лучше, чем ничего.

Только на этот раз и читать не получалось. Все лезли в голову дурацкие мысли. А также лица и картины. Мамаша эта, что мне сегодня столько крови попортила, – не сегодня, уже вчера…

Потом дочка ее – эта без лица, но картинок хватало. Как там она сейчас?.. А что сейчас, сейчас уже ничего, в посольстве ее не достанут. Нет, ну правда, ну что я себе мозги сушу, уже не на улице она, не дадут в обиду…

Хотя черт их знает, что там за дипломаты, они же все новоиспеченные, независимые и суверенные… Ничего, зато к тому же они все – шпионы и должны соображать, как укрыть человека и вывезти. Лишь бы захотели возиться с какой-то, прости господи… А то еще перепугаются, что, мол, провокация местных властей или там каких-то служб, дескать, посольство ворует местных граждан – или подданных, кем они в этом Махдене считаются?..

Нет, надо отвлечься. Ночные мысли – дурацкие, без тормозов, с заумью и перепугом, утром вспоминаешь – ну и бред, все не так, все ясней и проще…

Проще…

Был один такой, все изрекал с апломбом: «Анхен, будь проще». Вон девчонки на работе – простой народ, им интересно узнать, как там в борделе дочечке платили – сдельно или повременно, и была ли премия за перевыполнение плана и отсутствие записей в книге жалоб. А что, тоже проблема, и душа от нее не болит…

Я валялась, книжку отложила, пялилась в потолок. Голова с недосыпу была тяжелая, картинки в глазах плавали смазанные, двоились и троились, и три мамашки Гончаровы разевали на меня три оскаленные пасти, и три дочечки в прозрачных гаремных шальварах рыдали невидимыми глазами на трех безликих лицах. Господи, ну почему трех, и одной хватает…

И тут я слетела с постели и застыла, вцепившись в простыню и стараясь прикрыться ею от всего враждебного мира.

Не-ет, не такие уж дурацкие мысли возникают ночью в расторможенных мозгах!

А ЧТО, ЕСЛИ ОНА НЕ ОДНА ТАКАЯ?

Что, если в эту минуту еще какие-то наши клиентки маются в азиатских публичных домах, что, если еще кто-то из наивных девчонок, мечтающих об экзотическом счастье и богатстве, пакует сейчас чемоданчики, собираясь в тот же Махден или Йемен, Сирию или Аравию, Боливию или Гондурас?

Запросто может такое быть. Мы же о тех, что уехали, почти никогда ничего не знаем. Они нам не сообщают, мы не интересуемся. Молчат – значит, все в порядке. Это плохие вести не лежат на месте, как любит нас поучать шеф, когда объясняет все три известных ему закона рекламы…

Нет, в самом деле, – этой хватило соображения или везения, она сумела вырваться, добраться, сообщить – а другой просто не повезло, не смогла сбежать и сообщить, проливает там слезы и только на чудо надеется… Как надеялась на чудо, когда туда собиралась…

Я как дура смотрела в черноту за окном, и мысли у меня были такие же черные и беспросветные.

* * *

Мерзкий звонок «Янтаря» выдернул меня из какого-то жуткого сна с погонями и чудовищами. В первую секунду я удивилась, почему горит свет и что вообще происходит, и только потом вспомнила все свои ночные мысли.

До ванной добралась на автопилоте, и только под душем начала приходить в себя. Мне даже показалось, что вместе с водой с меня стекает этот черный ночной страх.

Кофе вернул мыслям стройность, а летнее солнышко за окном привело в порядок настроение. Упаковала я вместе с бутербродами остатки своего вчерашнего пиршества и в более-менее спокойном настроении отправилась на работу.

В метро еще корила себя за ужасы, что пригрезились ночью. И вообще, самый лучший способ успокоиться – это все проверить. Так и решила: как только приеду на работу, сразу все проверю. Спокойно и без психозов. Тем более что сегодня среда.

Для нас среда – день переломный. По средам выходит газета с нашей рекламой. Вот человек утром газетку купит, днем позвонит к нам. Значит, четверг и пятница загружены теми, кто в среду вечером к нам не попал. В понедельник принимаем последних, а во вторник отдыхаем и в бумагах разбираемся…

Отдыхаем. Вот как вчера, например. Ничего, проверю документы и успокоюсь… Ничего…

Но с утра именно ничего с этим и не вышло – пришел мой вчерашний посетитель Вадим Андреевич, он же Дима. С самого утра, как и обещал. Человек слова.

Сначала мы по делу поговорили. Собственно, не поговорили, а так, я солировала, а он только кивал. Из такого общения удалось мне все-таки вычислить, что вечера встреч его не сильно интересуют. Не умеет он продать себя повыгоднее. Я тогда предложила ему доступ к нашим каталогам, он, слава Богу, согласился. Договорились, что приходить за информацией он будет раз в неделю, по вторникам.

Я бы его, честно говоря, Юльке переправила, но она еще не появилась – видно, с сыном что-то серьезное. Придется мне этого красавца сероглазого вести самой.

Закончили по делу общаться, и пошел у нас вольный треп. Он как-то на работу не особенно торопится, и у меня пока никого нет, можно и расслабиться.

– Ну что, Анна Георгиевна, какие у вас планы на лето? – спрашивает.

– Да честно говоря, никаких…

– Почему? В отпуск не пускают?

– Можно и так сказать. Дела разные…

– Что, даже на недельку вырваться не сможете?

– Вряд ли…

К чему это он об отпуске заговорил?

– Жаль, – Вадим вытащил из пачки сигарету. – Вы позволите?

– Погодите, я только кондишен включу – не люблю запах табака в помещении…

– Ну тогда я курить не буду… Жаль, говорю, что выбраться не сможете. Я бы вас по таким местам повозил!

– А какая у вас машина?

– Да никакой пока…

– А говорите «повозил», – я позволила себе легкую обиду в голосе.

– Конечно. На байдарке по речке. Тут недалеко – километров сорок – есть заказник и лесничество. Вот где красота! Речка… Камыши… Рыбка ловится.

– Ну, это не для меня… – И слава Богу.

– А вы больше по отелям привыкли?.. Бассейны, массажи, корты… Да?..

Ну и пусть он так считает… На самом-то деле мой отпуск – это родительская дача. Знаменитые шесть соток. Правда, у нас их больше. Мой массаж – это огурцы и помидоры, мой бассейн – летний душ, который из шланга набирать надо. А мой отель… Ничего, зато всю зиму – овощи. Я их сама консервирую. И варенье делаю, и желе. Причем на всех наших – в промышленных количествах. В прошлом году яблоки парша погубила, так я закрыла сорок банок груш… Вот такой у меня отпуск обычно.

Короче, я только кивнула в ответ на его слова. Но потом все-таки решила спустить его с небес на землю:

– Нет, Дима, вы меня неправильно поняли. Эти путешествия действительно не для меня – у меня аллергия на комариные укусы…

– A-а, вот оно что. Жалко. А я уж размечтался – вот в отпуск пойду, заберу вас…

Сколько раз уже такое бывало, что клиенты начинают нас с Юлькой снимать! Причем не стесняются делать это с первого же визита. Странные люди… Но ничего поделать нельзя – в смысле нельзя послать их подальше. Клиент, видите ли! Который всегда прав. Приходится приятно улыбаться… Чем я сейчас и занимаюсь.

А этот господин своими серыми глазами так и съедает меня – все надеется на душевные откровения вызвать. Не получится у тебя ничего, брат Колесников. И не мечтай.

– Слушайте, Анна Георгиевна, а что за скандал вчера заварился? У вас что, часто такое веселье?

Типун тебе на язык – «часто»! Только что это он так волнуется – сигарету, беднягу, сейчас в бублик скрутит…

– Вадим Андреич, вы бы закурили уж…

– А? Ну да…

Закурил. Пальцы длинные, только чуть подрагивают.

– Да нет, не часто. За два года, что я здесь работаю, этот скандал – первый. Раньше ничего подобного не случалось. Ужасно, если это правда!

– А что, собственно, случилось?

Он что, прикидывается? Может, и нет – это для меня все ясно стало с третьего слова, а он все же в нашем котле не варится… Нужно ли ему рассказывать? Не та история, которую хочется рекламировать. А с другой стороны, начну замазывать – сразу решит, что дело нечисто, вот тогда-то и пойдут разговоры…

– Девушка нашла у нас объявление мужчины из одной восточной страны, переписывалась с ним, поехала знакомиться с женихом – и попала в публичный дом.

– Ни фига себе!..

У него даже рот приоткрылся, но только на миг. Потом губы сжались в твердую линию, на челюсти проступили желваки, брови сошлись, между ними пролегла двойная вертикальная складка. Он глубоко затянулся – и я с удивлением заметила, что сигарету он держит не как все, а словно бы прячет в кулаке, и дым выдувает вниз, к земле. Так курят на войне, чтобы снайпер в темноте не засек, мне объяснил один клиент, прошедший Афган. Интересно, их там в военных училищах специально так учат или просто сами перенимают у более опытных, кто на настоящей войне побывал?..

Он молчал довольно долго, наконец поднял глаза и спросил уже другим тоном, очень сдержанным:

– И какие же вы действия предприняли?

– Доложила директору.

– Естественно… – согласился он.

А я, не знаю уж зачем, пустилась защищать фирму, доказывать, что мы клиентов честно предупреждаем, особенно девушек, что мы ведь о тех, заграничных, совсем ничего не знаем, в глаза не видели, и все остальное эти девчонки уже сами решают, на свой страх и риск, мы только техническую помощь оказываем, если попросят, – что-то перевести с языка или на язык, оформить документы, заказать билеты… ну, услуги электронной почты…

Он слушал молча, кивал, показывал лицом, что понимает и одобряет, но все равно вид у него был какой-то отсутствующий. А зачем я ему вообще все это говорю, кто он такой, чтоб перед ним отчитываться и оправдываться?

– А что коллеги говорят? – вдруг поинтересовался он.

Не рассказывать же ему, что Анечка сама не против на такую работу попасть, а Галку волнует тамошняя система оплаты труда!

– Обеспокоены, конечно, расстроены.

– Ну да… – он опять покивал, опять курнул в кулак.

Но складка у него на лбу не разгладилась, и я вдруг поняла, что вот он действительно обеспокоен и… нет, не расстроен, но озабочен. Ну, казалось бы, что мне от его забот, но после хиханек и хаханек господ сотрудничков, после явного стремления Лаврука отмазаться, прикрыть задницу и закрыть проблему, – мне вдруг так захотелось поверить, что нашелся человек, понимающий и разделяющий мой тревоги…

И я, повинуясь этому минутному желанию, вдруг раскрылась:

– Знаете, Дима, мне вчера после всего этого не спалось…

Он вскинул левую бровь и чуть выпятил губу – еще бы, мол.

– …да, и вдруг стукнуло в голову, как кипятком ошпарило: а что, если это не единственный случай? Если еще кто-то там… томится… а кто-то только собирается туда…

– Совершенно не исключено.

Он это не просто так сказал, он это проговорил очень четко, отделяя слово от слова.

– Ну вот, и вы так считаете… Я вчера думала-думала и решила сегодня вместе с девчонками всю документацию перекопать: вдруг обнаружим еще какой-нибудь подозрительный случай, хоть предупредить…

– С девчонками, говорите? Ну и что сказали девчонки?

– Да я не успела еще, вы ведь прямо к открытию пришли…

– Ну, не прямо, положим, я вам десять минут на моральную подготовку дал… – он скупо усмехнулся, но тут же снова посерьезнел. Секунду помолчал, выпустил струю дыма. – Вот что, Анна Георгиевна. Проверить, конечно, нужно. А вот кричать о своих подозрениях, а особенно о намерении что-то проверять, – не советую.

– ?.. – уставилась я на него.

Он снова кивнул – серьезно и озабоченно:

– А если это не случай?

– То есть как не случай?

– Вы говорите «случай», подразумевая, что недобросовестные зарубежные деятели злоупотребляют электронной системой знакомств: закидывают удочку и ждут, пока глупая рыбка клюнет на их наживку.

– Ну да, а как иначе?

– А как в фильме: Никулин сидит на берегу с удочкой, а Папанов с аквалангом под водой ему на крючок рыбу сажает.

Я не сразу поняла эти его рыболовные параллели, а потом вскочила, как ошпаренная:

– Да вы что – с ума сошли?!

Я обычно себе такого не позволяю. Но он меня просто вывел!

– Вы соображаете, что говорите? Что, по-вашему, я, своими руками, отдала эту девчонку в лапы какому-то грязному скоту? Так, да?!

– Присутствующих в виду не имею, – он усмехнулся чуть на одну сторону. – Послушайте, Анна Георгиевна, вы можете на сто процентов исключить возможность в этом деле преступления? Я никого ни в чем не обвиняю, но предположите на миг, что какие-то люди отсюда сознательно поддерживают этот бизнес. Как вы думаете, понравится им ваш интерес?

Он поднялся.

– Простите, что расстроил с утра пораньше. Хотите искать – ищите. Но извещать о своих поисках всех вокруг не торопитесь. Времена сейчас такие, когда слушать и смотреть надо побольше, а рот раскрывать поменьше…