Текст книги "Живой товар"

Автор книги: Эрнест Маринин

Соавторы: Андреас Дорпален
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 26 страниц)

Глава 10
НАЙТИ ТО, НЕ ЗНАЮ ЧТО

Я понимала, что его вопросы были чисто риторическими и никаких ответов не требовали, – он просто призывал к осторожности. Да и в любом случае ответить мне было нечего. Как-то скомкала разговор, проводила его до дверей и вернулась к себе.

Что он имел в виду? Какую сознательную поддержку? Да и возможно ли такое вообще – не с нравственной точки зрения, а с чисто технической?

И я мысленно вернулась назад, помолодев на несколько лет. Вспомнила тот день, когда в «Курьере» прочитала объявление о том, что в фирму требуются офис-менеджеры. К тому времени я уже от домашних стен просто выла – еще бы: больше двух лет шить, не поднимая головы, не видя ничего вокруг. Нет, заработок был приличный – на все хватало и даже чуть больше… Но сама мысль, что и дальше так, из года в год… В общем, навела я на себя марафет по полной программе – и пошла.

Принимал и беседовал сам шеф. Я заполнила анкету, как положено… На разные вопросы отвечала, кокетничала даже немножко.

А через неделю мне позвонили и пригласили на работу. И стала я офис-менеджером в недавно открывшейся фирме «Татьяна». На первых порах приходилось делать все, что только может делать в офисе женщина: и переписка, и бухгалтерия, и клиенты… Хорошо хоть все умела. Чему-то в старой конторе научилась, чему-то на курсах. Даже будущих сотрудников на работу принимала. У меня до сих пор в тамошней дирекции куча подружек осталась.

Потом из одной комнаты стала фирма разрастаться. Сначала занимались только недвижимостью, но делали это умно и старались – по закону. Потом директор наш, Манохин, бюро переводов открыл – я и там работала, правда не переводчицей, а на бумажках – заказы принимала. Потом появился отдел туризма, потом газетка… Всего понемножку печатали – и рекламу, и рецепты тортов, и светские сплетни. Удачно получилось – она, газетка наша, недорогая, и покупают ее с удовольствием до сих пор…

А потом, чуть больше двух лет назад, появился у нас Лаврук. Они с Манохиным с давних комсомольских времен знакомы, вместе в науке работали когда-то… Так и возникло наше агентство «IFC» – Международный клуб знакомств.

Идею эту давно Манохин вынашивал, а тут он и директора нашел. Потом мне, как «аксакалу», предложил стать старшим менеджером. Я и согласилась.

А что – хоть и дальше от дома, но ездить удобнее, метро чуть ли не до дверей, и работа приличная…

Кому-то из «Татьяны» даже пару нашла – это еще до Юлькиного появления было. Когда я одна с клиентами работала. До свадеб дело пока не дошло, но живут вместе – и на том спасибо. Выходит, есть у меня в гендирекции не только подружки, но и должники. Образно выражаясь.

Во всяком случае, если мне какая-то тамошняя информация понадобится, я и к Витке подойти могу, и к Оксане. Оксанка у нас сейчас секретарша генерального. Через нее такие сплетни проходят, что нам и не снилось. А с Генкой у них уже все нормально, и Генку, между прочим, я ей нашла. Недавно вместе на Майские за город ездили – теперь уже они меня с каким-то Генкиным приятелем знакомили, глупенькие…

За стеной что-то грохнуло – судя по звукам, упал Сережа. Он у нас немножко неуклюжий, вечно спотыкается о ножки столов и стульев. А когда один метр и девяносто два сантиметра костлявого мужика падает (или хотя бы собирается упасть), это всегда довольно шумно, и звук специфический.

Значит, он уже всю информацию распечатал и к Валюхе в кабинет принес.

Если у меня клиента нет, я запросто могу услышать, о чем откровенничает с Валентиной очередная невеста.

Вот так у нас работа организована: все начинается с Сереги. Он умело и успешно заклинает свой «Пентиум» и, как через мясорубку, гонит через него всю переписку и информацию – или, более красивый образ, через это сердце протекает вся кровь нашего агентства. А еще бухгалтерию вместе с нашей Галиной ведет, – они и сидят вместе в бункере, за немногими у нас капитальными стенами.

Вот сижу я, значит, и думаю. О каком таком Папанове говорил Колесников, как тут можно химичить, что-то там на крючок насаживать, когда все на виду?.. Глупости все это.

Может, только в одном есть смысл: не болтать пока, чтобы никого не обидеть. В конце концов, я и сама многое могу сделать.

Ну, почти сама. Сначала надо будет с Сережей посидеть – посмотреть, как он из сетей информацию добывает. Вовсе не требуется особых шпионов искать, и так ясно, что какие-то козлы включаются, а мы их обрабатываем как всех порядочных.

Допустим, а как этих козлов вычислить? Единственная ниточка – компьютерный адрес женишка, который обязательно должен быть в деле этой дуры несчастной… И если кроме него есть еще и другие, можно искать по аналогии: какие особые требования предъявляют…

Для начала я сунулась в картотеку – она у нас самая обыкновенная, как в библиотеке, длинный ящичек с каталожными карточками по алфавиту, – но, как и ожидала, никакой Гончаровой не нашла. Задвинула ящик обратно в шкаф, дверцу прикрыла, вернулась на родное рабместо.

Что и следовало доказать: у нас их добрая треть под псевдонимами. Люди постарше, обремененные благоверными, не спешат объявлять направо и налево, что ищут отдушину на стороне или достойную замену, молодые, особенно девчонки, от папы-мамы прячутся, чтоб не лезли с попреками и советами, а некоторые – просто так, для романтичной загадочности…

Тут мои размышления прервала Юлия, влетевшая в комнату как тайфун. При ее габаритах невольно возникают мысли о необратимых последствиях и катастрофических разрушениях.

– Аська! Ты чего сидишь, в стену пялишься? Скоро два часа, народ пойдет, а мы еще чаю не пили!..

– Иду, Юлька, иду. Скажи девчонкам, я оладьи принесла…

– Твои коронные, с грушей?..

– Ага.

– Зайка моя! – И Юлька уже в коридоре.

Она всегда так носится. Ну ладно, можно и в самом деле чайку попить. А то потом – головы не поднимешь…

Валентина уже разворачивала наши свертки.

– Ну что, Валюшка, – во мне всколыхнулись ночные страхи, – что твой-то сказал?

– Да ничего, – она безразлично пожала плечами. – Ничего он не сказал. Пришел поздно, я уже волноваться начала…

– Ну?

– Но спокойный. Все в порядке, говорит. Ты не волнуйся, Ась. Пусть шефы работают. А мы уже сделали все, что могли. Ты чайку лучше попей.

Я кивнула. Нельзя сказать, что она меня совсем успокоила, но… Не будет ведь жена генерального так хладнокровна, если фирме неприятности грозят… Но я все-таки проверю. Хорошо бы я во всем неправа оказалась, во всех своих страхах…

На характерные звуки или запахи чаепития пришел шеф. Его чашка ждала на почетном месте – рядом, как обычно, гора бутербродов. Для шефа чаек или кофеек – это любая еда, кроме супа. Мы с ним когда-то вместе на курсах были, за городом, с тех пор и запомнилось, как вдохновенно Лаврук относится к идее покушать. Почти как мой бывший.

Короче, дохлебал шеф свой чай, быстро, обжигаясь. Видно, торопился куда-то.

– Так, девочки, я убежал. Буду около пяти. Вы тут без меня держите оборону. Да, Асенька, тебе от Манохина благодарность за вчерашнее. Он сказал, что ты сделала все совершенно правильно.

– Спасибо.

– Так, а теперь меня уже нет. Работайте…

И убежал.

Мужчин у нас в фирме мало, но они зато отборные такие – крупные. То есть Лаврук и высокий, и полный, а Серега только высокий… Так что, когда они быстро двигаются, возникают ассоциации со стадом африканских слонов, спасающихся от пожара в джунглях.

В общем, убежал он. Тут стрелки часов к трем подошли – перерыв кончился и покатился нормальный рабочий день. Клиент за клиентом, и хоть нас двое, но посторонних мыслей уже никаких не осталось – работа съела все страхи и сомнения.

Глава 11
ЛЮДИ ДОБРА НЕ ЗАБЫВАЮТ

Инна Васильевна металась по квартире, как зверь в клетке. Пересилила себя, хватило выдержки, чтобы не скандалить на улице, а культурно уехать домой из этого клуба вонючего.

Подумать только: эти сволочи до сих пор работают как ни в чем не бывало! Конечно, всех купили, ни прокуратура, ни милиция их и пальцем не тронет. И еще эта шлюха рыжая – нашли кого посадить с людьми работать! Рыжая, наглая, юбка такая короткая, что просто стыдно… И, главное, не испугалась, деньги еще предлагать начала, гадина! Что мне твои деньги, я, может, побогаче вас всех буду. Главное – на чистую воду вас, жуликов, вывести!

Но как?! Как отомстить за Ирку-то?

Вопрос, как девчонку домой вернуть, Инну Васильевну не занимал. А что там возвращать – на то и сидят наши дипломаты за границей, им за это зарплату такую платят! Сами привезут, как космонавтку, на «Ту-104» с красной ковровой дорожкой.

Космонавтка! Дура, прошмандовка, сикуха такая! Сама уехала, ничего слушать не хотела, да еще перед отъездом хлебало раскрыла – хватит, мол, мою жизнь молодую гробить, дай хоть что-то в жизни самой решать! Вот и дорешалась, стерва.

Инна Васильевна пересела в кресло у журнального столика. Телефон стоял на кружевной салфеточке, еще несколько таких же украшали заполненный хрусталем и фарфором сервант. Нигде ни пылинки – грязь она терпеть не могла, даром, что ли, всю жизнь при химии? А тем более сейчас, выйдя на пенсию, все свое время посвящала стиркам-уборкам.

Нетронутой оставалась только комната дочери, куда мамочке с салфеточками и вазочками входа не было. Здесь царила совсем другая атмосфера – модные журналы, кассеты, плакаты на стенах: страшно мускулистые мужики и не менее мускулистые, хоть и более красивые, девки, обязательный «Терминатор» и полуобнаженный красавчик Ван Дамм… Единственная уступка уюту – тахта с клетчатым пледом и большое зеркало со столиком, оснащенным по всем правилам косметического искусства.

Мамочка долго не могла понять, зачем дочке два одинаковых крема. Ира двадцать раз толковала ей, что это РАЗНЫЕ кремы – один грим снимает, другой за кожей ухаживает, но Инна Васильевна все равно ничего понять не хотела.

И хоть проработала мамочка всю жизнь на фармзаводе (потому и на пенсию вышла рано – производство-то вредное), но тонкости искусства украшать себя были ей чужды. Она все так же мыла голову детским мылом, дезодорантов не признавала в принципе. Правда, денег дочке на все эти глупости не жалела.

А чего же – в доме всегда был достаток! На своей работе Инна Васильевна могла достать любое лекарство – хоть наше, хоть импортное. И доставала – как можно людям не помочь, это ж не мебель или шмотки модные, лекарство, дело святое. Этими ее возможностями многие пользовались – благодарили, конечно, ей ведь тоже не даром доставалось. Она тоже пользовалась связями своих должников, особенно если нужно было достать что-то остродефицитное.

Но жизнь изменилась – и исчезло понятие дефицита. Ничего, связи-то не исчезли! Люди добро помнят, а кто забудет, тому и напомнить не грех – наоборот, грех доброту чужую забывать… И сейчас Инна Васильевна лихорадочно перелистывала страницы пухлого блокнота: кому бы позвонить? Кто из старых знакомых может помочь в сегодняшней беде?

Но увы! Таких пока не находилось. И виновата была в этом сама Инна Васильевна: сразу после отъезда дочери в Магомабад не поленилась – обзвонила всех подруг-приятельниц, похвасталась, мол, дочка-то у меня девка не промах, за богатого иностранца замуж выходит! Как же им теперь скажешь, что не замуж она вышла, а целый год в борделе проторчала, срам-то какой! И добро бы – сразу приехала, а так… Целый год! Потаскуха!

Инна Васильевна откинулась на спинку. Кресло жалобно скрипнуло.

Кому же позвонить? Кому?!

Но недаром говорится в народной песне – «кто ищет, тот всегда найдет». Нашла Инна Васильевна, нашла!

Клавдия Гавриловна! Вот кто выручит и болтать не станет!

А болтать не станет потому, что Инна Васильевна в свое время услугу ей нешуточную оказала – и промолчала, никому словечка не сказала, хоть и могла.

Попросила как-то Клавдия Гавриловна (она женщина интеллигентная, хоть и влиятельная) достать какому-то своему родственнику, а может, просто знакомому, лекарство редкое. Инна Васильевна в лепешку расшиблась – достала. Только все улыбались почему-то, когда суетилась она. Ну, отдала, деньги получила… Потом только ей сказали, что лекарство это – от заразы венерической… А она ж всем говорила, что лекарство для себя ищет!.. Но стерпела стыд, никому ни слова, особенно ей, Клавдии Гавриловне. Знала, что та оценит и запомнит.

Вот ее и можно было сейчас потревожить и всю правду рассказать.

Клавдия Гавриловна выслушала сбивчивые рыдания в телефон, подумала и говорит:

– Знаете что, Инна Васильевна, а вы им отомстите – все дела их грязные журналисту опишите. От такого скандала они век не отмоются и уж точно не откупятся. А если опровержение дадут, вот тогда народ и поймет, что в газете одна голая правда и написана.

– Ой, дорогая Клавдия Гавриловна! Мне бы такое и в голову не пришло. Только как это сделать? Припрусь в редакцию с улицы – кто меня там слушать станет?

– Нет, конечно. У меня племянник – журналист. Он умница, работает много. С разными газетами сотрудничает. Ему можно доверять, слова лишнего кому не надо не скажет и спьяну не проболтается.

– А как мне с ним встретиться?

– Я, дорогая, ему ваш телефон дам. Скажу, что у вас к нему дело. Он позвонит вечерком – вы обо всем и договоритесь. Не стесняйтесь его, он мальчик умный и тактичный.

– Ой, спасибо вам, родная!

– Не стоит. Да, зовут его Андрюша, Андрей Игоревич Родимцев.

– Спасибо вам, миленькая…

– До встречи, Инна Васильевна. И не волнуйтесь – все образуется…

Мамочка положила трубку. Ну вот – теперь только с этим Андреем надо будет правильно поговорить. И про шлюху Ирку послезливей рассказать.

«Карточки покажу, – решила Инна Васильевна. – Она же у меня красивая, зараза. Вот и буду говорить, что такую красоту, мол, эта проклятая фирма погубила ради бумажек зеленых…»

После сильных переживаний у мамочки всегда аппетит исключительно разыгрывался. Она решительно прошла на кухню и добрых сорок минут жевала, отрешенно глядя в окно, хоть привычное время ужина пока не наступило – вечер только начинался, даже не темнело еще.

А сразу после ужина племянник Клавдии Гавриловны и позвонил. Выслушал, повозмущался, посочувствовал, твердо заявил, что таким мерзавцам спускать с рук нельзя, пошелестел бумагой – видать, блокнот-ежедневник листал – и назначил время визита.

Теперь Инна Васильевна, почти успокоенная, прилегла перед телевизором. Оставалось только дождаться субботы. Часиков в одиннадцать он придет, а там…

«А там – отольются вам мои слезки, всем отомщу, за все!» – еще раз подумала она и устроилась поуютней – начиналась сто тридцать вторая серия.

Глава 12
ЗАПАХ СЕНСАЦИИ

Чутье моей тетушки никогда не подводило. И хотя все ее сенсации были не так уж и сенсационны по нынешним временам, но на этот раз она сказала совсем иначе:

– Андрюша, из этой истории может получиться стоящая публикация.

Значит, надо ей поверить. Хотя, конечно, с самого утра, да еще в выходной, тащиться на другой конец города страшно не хотелось, но я все-таки собрал слабые свои силы и поехал.

Тем более сейчас я сам себе хозяин – Яны с Ромкой уже две недели дома нет, я их в отпуск отправил. И сам отдыхаю – езжу только туда, куда считаю нужным, зря по редакциям не бегаю. Вообще лишних телодвижений не делаю. И ни перед кем не отчитываюсь.

Я трясся в троллейбусе и думал, что именно может сообщить мне мамашка этой красули. Тетя Клава так, слегка намекнула, о чем речь пойдет, вот я уже и прикидывал, что из подобного материала вытащить можно. Но потом вспомнил одного своего преподавателя с журфака. Тот всегда говорил, что у героев не должно быть головы, иначе они такого натворят, что ты и удивиться не успеешь.

Поэтому я попытался переключиться. Вот, например, адрес, куда я еду. Тоже ведь любопытная вещь. Раньше была такая приличная улица – Шиллера. У нас в городе вообще культуру уважают: не говоря уж об обязательном ассортименте (Пушкинская, Лермонтовская и Шевченковская), есть улица и Чайковского, и Шекспира, и даже Ромена Роллана. На Шекспира, например, во времена сухого закона по-советски был классный винный магазин: ни очередей, ни пьяной ругани, и выбор всегда отличный. А вот Шиллеру не повезло – под очередное празднование Дня Победы переименовали улицу в проспект Героев Ленинграда. Как потом ее только ни называли! А любители поострить до сих пор говорят (и пишут!): проспект Героя Ленинграда Шиллера. Раньше над этим даже смеялись. А теперь мы уже не смеемся над очень многим из того, что вызывайте смех раньше. Теперь вся жизнь – сплошной смех. Сквозь слезы…

Нет, дома здесь все-таки какой-то чокнутый нумеровал: почему, объясните мне, рядом с номером 59 стоит сразу 65? Куда подевались все остальные? Откуда мне, невинному прохожему, знать, что у этого пятьдесят девятого за спиной и стоит шестьдесят первый?.. У сестры еще хуже: она квартиру в новом районе купила, хата-то нормальная, но вот найти дом – целое дело… Тоже как здесь – идешь по улице: вот номер 25, значит, следующий, тот, что тебе нужен, будет 27. А вот фиг! Следующий 35. А твой номер 27 где-то в микрорайоне затерялся – ищи его…

Так я и шатался – искал дом этой самой Инны Васильевны. Да еще и время тянул: не годится даже ради самой шикарной статьи прибегать минута в минуту, как мальчишка на первое свидание. Цену себе знать надо.

Наконец нашел я этот дом – классическая хрущоба, подъезд с вечным кошачьим ароматом. Дверь самая обыкновенная, звонок, правда, приятный.

В глазке что-то мелькнуло. Дверь приоткрылась.

Вот это да! Все равно что встретить в крошечной прихожей памятник Шевченко в натуральную величину. Только монумент этот почему-то не серый, а в турецкий костюм втиснут, улыбается, приговаривает, сюсюкает.

Я представился. Она, конечно, сказала, что все-все мои статьи читала и вообще в восторге. Я тактично улыбнулся.

С трудом разминулись в коридорчике, и меня пригласили в «залу». Это, значит, самая большая комната, где людей не стыдно принять.

Сижу я в зале, по сторонам осматриваюсь – декорации изучаю. С каждой секундой все лучше девчонку эту понимаю: здесь не то что до восемнадцати дожить, здесь один день пробыть невозможно. А ведь придется.

Появилась в комнате Инна Васильевна и хлестко пахнула знакомой, но уже подзабытой «Красной Москвой». А следом потянулся уже целый шлейф ароматов: корица, ваниль, мед…

Вот это я понимаю, это же совсем другое дело! И точно, она подала чай с домашним печеньем и тортом.

Ну, слово за слово, начала она свою опупею излагать. И разумеется, с самого детства доченьки своей ненаглядной, с предъявлением подтверждающего материала девять на двенадцать и тринадцать на восемнадцать. Девчушка крохой действительно была чудненькая, в активном возрасте – тоже вполне. Но что-то я в голосе мамашкином особо острой любви не услышал. И гордости за дочку тоже.

Зато она все печеньем этим, оказавшимся тошнотворным, меня пичкает и чайком поит. А чаек-то прозрачный, как слеза… Нет на вас, обожаемая Инна Васильевна, жены моей. Янка чай заваривает крепче кофе. А последние крохи сахару из нашего дома исчезли, по-моему, еще до свадьбы. Присоленные крекеры домашние – вот это вещь! Особенно если с этим жирным тортом сравнивать…

Так, наконец-то мамочка к текущему моменту перешла. Пора записывать. Нет, на память я не жалуюсь, но бумага помнит лучше. Диктофона я не прихватил, боялся, собеседница моя с непривычки при технике зажмется, слова из нее не вытащишь. Как же, остановит такую собеседницу техника! Разве что в глотку ей диктофон заткнуть…

Слушал я ее эмоциональное повествование и все пытался понять, зачем мамашке-то статья нужна. Дочку жалко, конечно. Влипла Ирочка, прямо скажем, основательно. Но статья-то моя ее из Махдена не вытащит! И в голосе слишком много яду, когда про фирму говорит.

Кстати, что-то название-то у фирмы знакомое… A-а, вспомнил. Янка из-под палки сыночка нашего, оболтуса, языку французскому учит. Так она в фирме этой пару адресочков купила – мальчишки его возраста друзей по переписке ищут… И что ж вы думали – теперь Ромка сам в словарях копается, старается лицом в грязь не ударить перед иностранными дружками…

Наконец все вроде как по местам становится: мамулька отомстить возжелала. Ну, будем говорить правду – история сенсационная. Не обмануло чутье тетушку. А если в фирме этой такие номера сознательно устраивают… Крутенько им придется. А если не сознательно, если они просто ничего не знают? Не потребуешь же у тамошних женишков справку о благонадежности?!

А какая разница? В конце концов, не мое это дело кого-то отмазывать и оправдывать. Мое дело – написать и продать. А из этой истории я смело могу журналистское расследование затеять. Ну, это еще как пойдет, но первую публикацию с руками оторвут, сам выбирать буду покупателя покруче…

Мысли эти у меня шли как-то параллельно с разговором. Я мамашку-то слушаю, головой киваю, чаек, так называемый, будь он неладен, попиваю, в нужных местах активно реагирую – а в голове уже строчка за строчкой складываются…

Наконец в пятом часу вечера откланяться удалось. Милейшая Инна Васильевна мне и с собой печенья насыпала, чтобы не обижать, значит, племянника «миленькой Клавочки Гавриловны».

До самого дома преследовал меня запах этого печева – жирный, приторный…

Значит, сейчас у нас – вечер субботы. До утра понедельника статья должна быть готова. А с понедельника начнем искать крутого покупателя. В «Вечерку» можно зайти, «Для тебя» тоже с руками оторвет – только им платить нечем… «Мэ и Жэ»? Ну их, эти начнут требовать клубнички побольше, а то и сами накрутят, у нас нынче времена вольные и редакторы лихие. «Зебра»? Те любят скандалы, но подумать надо – стоит ли с такой одиозной газетенкой связываться…

Как бы то ни было, теперь я знаю, как пахнет сенсация, – это жуткая смесь ванили, меда и пережженного масла.

А что, если бы кровью и порохом, было бы лучше?