Текст книги "Живой товар"

Автор книги: Эрнест Маринин

Соавторы: Андреас Дорпален
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц)

Глава 4
АНКЕТА

Ничего себе заявочки… «Дима»! Но положение обязывает – и я только милостиво улыбнулась: как хочешь, мол.

– Ну вот, Анна Георгиевна, я закончил. Можете теперь познакомиться со мной.

И он протянул убористо заполненный листок. Я начала читать, а мой собеседник теперь смотрел на меня, чему-то улыбаясь.

Первые несколько пунктов никогда и ни у кого сомнений не вызывают. Но я здорово удивилась. А Диме-то действительно ближе к сорока – тридцать семь. Так почему он «пенсионер»?

Я позволила себе спросить:

– Простите, Дима, почему вы пишете о себе: пенсионер?

– Потому что я военный пенсионер. Смотрите, там написано: закончил училище химзащиты, здешнее. Три года послужил тихо-мирно, а потом бабах – Чернобыль. Правда, мы туда попали не в мае, а в сентябре. Но тоже – хватило вот так…

Он чиркнул пальцем по горлу.

Вот теперь, когда у него прорвались на волю эти слова, мне он стал гораздо интереснее – стало видно, как потрепала его жизнь, как она изжевала совсем ведь молодого парня!

– …Ну, вылечили меня – как-то. Звание очередное присвоили, наградили даже. А служить не могу – лучевая болезнь все-таки была. Отправили на пенсию. Пошел я в юридический – чернобыльские льготы поступить помогли. Но устроиться на работу после института не сумел – времена изменились, а идти постовым милиционером…

Он помотал головой. Замолчал, о чем-то задумался. Я его не перебивала – это моя работа: молча слушать и стараться понять, что за человек перед тобой. А Дима-Вадим тем временем отхлебнул уже, наверное, совсем остывшего кофе и рассказывал:

– …Потом приятели привели меня в агентство по недвижимости, может, помните, было такое – «Кров»?

Я кивнула – еще бы не помнить: шуму в городе было много. Кого-то там они кинули, кому-то продали несуществующую квартиру, денежки под процент принимали. Было такое…

– Ну так вот, я в этом «Крове» много крови себе попортил, – Дима сам усмехнулся своему нехитрому каламбуру, – хотя поначалу все шло нормально – платили как надо и относились прилично. Я еще им помогал по всяким юридическим вопросам, тем более что в вузе среди прочего и гражданским кодексом занимался очень много. А потом мне один знакомый – вот у человека нюх на неприятности! – посоветовал уходить, пока не поздно… Я и ушел. А они через неделю развалились – скандал, то-се… Директор в бегах, бухгалтерия опечатана, проверки всякие. Вот только сегодня и смог получить у них окончательный расчет – и все равно обдурили… Да уж Бог с ними…

– А теперь вы где работаете? – Мне и вправду было интересно.

– Да так, в одной лавке, ну ее…

– А кем?

– Завсектором.

Развивать он не стал, я поняла, что говорить на эту тему больше не надо, прикусила язык и продолжила чтение.

Вот это жених! «Умею по дому все!» Недурно. Хоть для себя придержи…

– Дима, вот вы пишете, что умеете по дому все. Что это значит?

– Это значит, что проблем нет никаких – я себе квартиру сам всегда ремонтирую. И друзьям тоже. Вот вы согласитесь принять мое пре… приглашение в гости – увидите, что можно сделать из стандартного хрущевского трамвайчика…

Что он имеет в виду? Какое пре-при? В гости! На ком он тут вообще жениться собрался?!

– Дима, я вас не поняла. – Я постаралась, чтобы мой голос звучал строже. – Что вы имеете в виду?

– Да так, ничего – к слову пришлось, хотел похвастаться.

А вот этот пункт анкеты люди почти всегда пустым оставляют, особенно мужчины. Непонятно почему, но описать свои черты характера для человека иногда просто невозможно! Как же мне клиента узнать, если он сам о себе ни слова рассказать не хочет?

А этот расстарался – и порядочный он, и спокойный, и не боится правду говорить. Ну что ж, поверим на слово. В конце концов, не мне проверять.

И вот я начала читать описание предполагаемой избранницы. Так, понятно, возраст около тридцати пяти, невысокая, стройная, светловолосая… Это все просто. А вот черты характера, привычки? Около тридцати пяти – к такому возрасту женщине проще сменить мужчину, чем привычку!.. Но об этом ни слова. Иногда даже крошечный фактик из собеседников приходится клещами вытаскивать…

– Скажите, Вадим, а какие черты характера вам больше всего нравятся в женщине?

– Как вам сказать… Я обращаю внимание на женщин, заметных в обществе, – обаятельных, неглупых, непустых… А вот с кем бы я хотел жить?.. Нет, не могу так сразу сказать.

– Вам сразу и не надо. Но просто я должна же как-то представить, кого вам подыскивать. Давайте вместе разбираться. Хотели бы вы, например, чтобы ваша жена работала?

– Нет.

Вот так, сразу, резко и решительно.

– Почему?

Нет, действительно интересно, почему никто из женихов, приходящих к нам, не хочет, чтобы женщина работала?..

– Моей женщине должно быть хорошо дома.

Недурно! И как славно все-таки, что встречаются еще на свете мужчины, которые могут так сказать. Не потому, что, дескать, домашний очаг и все такое. А потому, что ей дома хорошо.

– Только дома?

– Нет, еще ей должно быть хорошо со мной.

– Так. А умная жена?

– Знаете, Анна Георгиевна, вот что я вам скажу. Я не знаю, какого будущего я хочу. Зато знаю, чего я не хочу. Я честно написал – разведен. Моя женитьба помнится мне сейчас как один сплошной экзамен: кто поет, почему ты на концерты не ходишь, а кто эту книжку написал… И потом, она всегда говорила первой, а меня вообще не слушала.

Вот оно в чем дело! «Не слушала»! Теперь понятно, почему ты здесь, ко мне на прием пришел…

Но следовало читать дальше. Наша анкета длинная, просматривать ее долго, да и не мое это дело – анализировать. Вот Валя придет и все по полочкам разложит.

Валя – это наш психолог. Очаровательная женщина, и к тому же жена нашего генерального. Мы сначала все ощетинились, когда она к нам пришла. А потом оказалось, что она в коллективе – просто чудо. И умница, и ведет себя прекрасно, и работает как положено. Ни капли, знаете, этого: «я – жена, поэтому вы за меня вкалывайте». Она и нам с Юлькой помогает, когда мы зашиваемся. Если Валя что-то сделала, можно не проверять.

Да, Валя настоящий психолог – не чета нам с Юлькой. Анкету полистает – и сразу говорит, где человек соврал, где правду написал. Мне гадать нечего, врет он или не врет, я должна только с клиентом познакомиться и выслушать его. А этот парень, по-моему, не сильно и приврал. Говорит откровенно, о себе много не распространяется, обдумывает вопрос, формулирует нормально. С ним легко работать будет. Найти ему кого-то – не так просто, а вот работать будет легко…

* * *

Сперва мне очень не понравилось, когда она подсунула эту бумажку. Зачем? Ну поболтали бы, записала бы что-то, и все понятно… А эта писанина зачем? Анкета! Столько я их за свою жизнь заполнил, вспоминать тошно. Ну да, даже пятая графа на месте. Ладно, я, допустим, тут спокоен, смело пишу «нет»… Но тут-то зачем, или у них тоже трехпроцентная норма? Хотя стоп, тут-то я малость заврался, в брачном деле национальность – вопрос не праздный, один (или одна) захочет себе пару только из своих, другой – наоборот… Кажется, это я в первый раз вижу ситуацию, когда пятая графа и впрямь нужна, по делу… Но остальное!

Впрочем, начал писать – и с остальным кое-что прояснилось. Понемножку стал понимать, зачем они всем дают эту писанину, – заполняю графы и вижу, как все труднее становится отвечать, – нужно остановиться, подумать, правильно сформулировать… Как будто не им, а самому себе на разные вопросы отвечаешь…

Интересно, а как ее коллеги называют? Аня, Аннушка, Анюта? Не Нюра ведь… Нет, и Анюта ей не подходит… Походка, фигура – все на полную Анну тянет… Э, парень, о чем ты это? Не ее же тебе предлагают! И потом, она вообще наверняка замужем, и детей у нее трое, и муж – предприниматель…

А кольца на пальце все-таки не видно. И смотрит так… оценивающе… Наверное, в школе всегда Лису играла – рыжая, хитрая, молчит, слушает… Вот кофе у них действительно классный. Видать, не бедствуют, раз кофеем народ угощают. И коврик, и мебель…

Да, интересно у них тут дело поставлено. Этот долгий неторопливый разговор, участливый, спокойный – а с другой стороны, как еще составить мнение о приходящих сюда людях? Что у человека на душе – никакой рентген не покажет!..

Я так глубоко задумался, что вопроса ее не услышал. Пришлось переспросить.

Она еще раз повторила:

– Ну что, Дима, вы решили, как будете с нашими невестами знакомиться? На вечер общения не хотите пригласительный взять? Наши сверстники встречаются по пятницам, здесь, внизу, в кафе «Визит», очень удобно. Особенно если вы близко живете…

– Действительно удобно. Вы же читали мою анкету – знаете, что недалеко, – минут пятнадцать ходьбы. Возле базарчика, может, знаете, есть такой магазин «Сделай сам»? Вот над ним я и живу.

– Понятно.

А сама и ухом не ведет, хоть я ей уже яснее ясного объяснил, как ко мне идти. И что значит эта фраза «наши сверстники»? Она же на добрых десять лет моложе!.. Или это она вроде доктора выражается: «Как там наш гемоглобин?»

А как знакомиться с ними – черт его знает! Отвык я уже на танцульки ходить. Да и с кем знакомиться? Нарвешься на какую-нибудь дурочку с переулочка… Или старуху… Вот с этой рыжей я бы с удовольствием познакомился, но как? Совершенно четко дала понять, что она – только служащая. И никак иначе. Ну в самом деле, не выходить же ей за каждого клиента! А вот фиг, я не каждый, я товар штучный… М-да, что да, то да, на любителя…

– Да нет, не люблю я эти вечера встреч. Я уж лучше в ваших фотографиях покопаюсь, может, найду кого… – а заодно и с тобой лишний раз поболтаю, королева Анна.

– Как хотите, Вадим Андреич. Тогда к следующему вашему визиту я подготовлю выборку из каталогов – под ваши запросы. Попробуем решить вашу проблему.

Пока я обо всем этом думал, она вернулась из соседней комнаты – именно такая, как я и описал, невысокая, с хорошей фигурой, очень уверенная в себе. Счет принесла.

– Вы простите, что я о прозе жизни. Но вам придется за членство заплатить. Пройдите туда, в соседнюю комнату. Там бухгалтерия, Галочка уже ждет вас…

Когда так с тобой обращаются, даже деньги отдавать не жалко. Наверное, услуги у них круто стоят, но все равно приятно. Еще и кофейком угостили. И дождь за окном закончился…

Ну, пошел я, заплатил. Галочка действительно разобралась со мной в момент. Все, свободен… э, я ж не договорился, когда приходить, конечно, надо еще раз зайти к ней!

Только ручку повернул, шаг внутрь сделал, как грохнула входная дверь в офис, через холл пронеслась какая-то основательная тетка, меня отпихнула, влетела в комнату и как заорет:

– Продали, сволочи! Мою девочку продали!

Глава 5
МОЮ ДЕВОЧКУ ПРОДАЛИ!

От такого крика у меня уши заложило, и я сразу поняла – дело плохо. Но все-таки профессиональная выучка – великая вещь. Я тут уже два года тружусь, всяких повидала и разного наслушалась…

В общем, усадила я ее, виду не показываю, что меня эти крики напугали, а у самой внутри все трясется.

Повернулась к Диме, говорю:

– Спасибо, что пришли, Вадим Андреич. Заходите, не забывайте нас.

А он и отвечает:

– Так я прямо завтра и зайду.

Он что думает, мы тут ему за день принцессу Диану сыщем? A-а, хочет завтра – пусть завтра, не до споров сейчас.

– Пожалуйста. Мы работаем с восьми до восьми, думаю, найдете удобное время.

– Отлично. Я тогда перед работой заскочу, где-то в начале девятого.

– Хорошо, заходите, буду ждать.

Юлька тебя завтра ждать будет, брат Колесников. Ее это работа, не моя, ей с тобой и разбираться.

В нашей фирме принято клиента до дверей провожать. Проводила и его. На обратном пути записала у Юльки в тетрадке, что Колесников В.А. придет в 8.15. Ну и хорошо, что с утра, а то в среду у нас часов с трех народ косяком пойдет, головы не поднимешь…

Вернулась в кабинет, дверь прикрыла, чтоб, значит, никто не слышал. Кой там черт «не слышал»! Перегородки у нас – чистая видимость, пластик с алюминием. За каменными стенами у нас только шеф и, понятное дело, бухгалтерия. Галка даже жалуется, что, пока она в своем бункере сидит, все самое интересное мимо нее пролетает. И слава Богу, что пролетает, должность ответственная, Галка на всех наших финансовых секретах сидит, ни к чему ей нервничать…

Это я себя отвлекаю и успокаиваю, чтобы с горластой тетищей поровнее разговаривать. А те ведь и сорваться могу, а должность не велит, да и ситуация, кажется, тоже. Хорошо, хоть Юльки на месте нет, не на кого даме поливалку раскрывать, а то тут уже гремело бы на весь район. А так сидит в кресле, меня дожидается, на медленном огне закипает, сейчас извергаться начнет…

Ну, я и кинулась в бой первая:

– Позвольте предложить вам соку?

Стараюсь, чтобы в голосе никаких эмоций.

– Соку?! Я с тебя голову сниму, я с твоей лавочки штаны последние… соком она хочет отделаться, падла!

Голосок под стать лексикону, жлобус вульгарис, с шипом и визгом.

Соку я ей все-таки налила, на столик поставила. Может, выпьет, когда чуть успокоится, – а может, в меня стаканом запустит.

– Выпейте, успокойтесь немного и расскажите по порядку.

Да, заведена она до предела, рука трясется, стакан о зубы звенит. Перевела дух. Так, теперь не дать ей первой рот открыть.

– Так какую девочку мы продали и кому?

– Мою! Продали! Сволочи! Я вас выведу на чистую воду! Все узнают, чем вы тут занимаетесь!

Начало вышло не самое удачное.

– Можно чуть конкретнее? Кому продали, куда продали? Девочка – это ваша дочь? Или внучка?

Спросила – и тут же прикусила язык. Никогда не разучусь дразнить гусей. A-а, ну ее, орет тут…

– Вы мою дочку в этот проклятый Магомабад отправили, замуж выходить!..

– И что же?

– А там никакого мужа и нету, в публичный дом она попала, в бардак, понятно?!

У меня сердце оборвалось. Сколько тут работаю, столько этой пакости жду.

Ну вот, дождалась…

– Это еще год назад случилось…

Тон изменился, сейчас на смену крику слезы пойдут.

Тетка продолжала, всхлипывая и накручивая себя:

– Ну вот, поехала она, адресочек у вас купила… Я бы ей за такие деньги тут троих нашла!

Ну и искала бы…

– А сколько до того над собой изгилялась, чтобы козлу этому угодить! Язык учила, на гимнастику бегала, на хе… хореографию…

Ага, это точно наш кадр, только мы во всем нашем богоспасаемом городе столько услуг оказываем.

– Ведь говорила же я ей, говорила – не дури! На черта он тебе сдался, этот Исмаил, одно имя чего стоит! Теперь-то понятно, зачем ему это все от нее нужно было – и язык, и фигура, и жейпинг, прости Господи, и танцы эти похабные…

– Шейпинг, – поправила я машинально. А насчет танцев – в прошлом веке и вальс считался неприличным. Темпора мутантур.

– Я и говорю, жейпинг! Ну старалась девочка, ну занималась – ей бы в школе так заниматься, одних денег сколько угробила…

Да, некоторые наши инструкторы несусветные цены заламывают, а мы еще свой процент накручиваем…

– Вот, училась она, значит, училась. Потом оформила документы и уехала.

– И что, ни разу за целый год не написала?

– Ну да, стала бы я дожидаться год! Нет, она у меня девочка хорошая. Она мне эти ваши мейлы посылала… Посылочки иногда.

«Мейлы» – это значит, что отправляла девочка сообщения электронной почтой, а мамочка их получала. Ничего себе! Это, конечно, у нас услуга недорогая, но чтобы целый год… Мамочка не из бедных, значит, не так сильно дочка своим отъездом ее бюджет подкосила!

– А вы что же – не волновались совсем? Ведь виза-то у нее всего на три месяца была?

Нервы у мамочки, видать, стальные. Уехала дочка на чуть-чуть – и застряла… Тут никакие письма не помогут! Мою бы маму, не дай Бог, на твое место – та бы уже горы своротила, из-под земли меня бы достала! А эта только сейчас психовать начала. С чего вдруг?

– А что ж мне волноваться? Она ж писала, что жених серьезный попался, захотел, чтобы она с семьей познакомилась, с обычаями ихними. И все оплачивал, как порядочный, – она ж домой какие подарки посылала!

– Какие?

– Куртку кожаную! И обувь мне! И всякое…

– Да, хорошие подарки.

– Я и говорю – хорошая она у меня…

Это уметь надо – слезы ручьем, а она еще и говорит. И вроде успокоилась слегка. Одного я понять не могу – чего она к нам-то пришла? Мы ее, что ли, уговаривали, девочку твою, насильно выталкивали? Мы про нее и не знаем ничего – кстати, а хоть зовут-то ее как?

Как только у наших клиенток дела налаживаются, мы сразу теряем с ними связь. Если плохо, они нас с Юлькой часами осаждают, на жизнь жалуются… А как дело на лад идет – все, нет их. Иногда только известия какие-то стороной доходят.

Смотрю я на собеседницу свою – она уже вся обрыдалась: помада до уха размазана, по щекам черные слезы текут. Ей бы не сок, а валерьянку… Хорошо, хоть орать перестала.

– А вы – такую хорошую, добрую – продали!

Ну вот, накаркала.

– Да куда продали-то? – теперь уже я заорала.

Короче, сквозь визги и рыдания сумела я разобрать, что «девочка» уехала к жениху в страну Махден, город Магомабад, а жених этот ни на ком вовсе и не собирался жениться никогда, а просто по дешевке добыл экзотическую северную красавицу-блондинку для своего непотребного заведения.

И вот эта чудо-девочка целый год там торчала, а потом все же исхитрилась сбежать – и добежала, умница, прямо до посольства, домой к маме проситься.

Кстати, а мама-то опять чуть поуспокоилась, можно дальше расспрашивать.

– А как вы узнали?

– Так позвонила же она, сегодня в час дня дозвонилась! Ничего, вы мне за горе мое заплатите! И за честь ее поруганную тоже! Кому она теперь такая нужна, всю жизнь девочке поломали, счастье еще, что живая, ничего, я из вас денежки вытрясу, сами натворили делов, сами и расхлебывайте!

Ну, это мы еще подумаем, а пока что надо ее чуть утихомирить, а то эта дамочка нам, пожалуй, натворит делов, по всему городу раззвонит, всю клиентуру распугает. Вовсе нам такой скандал не нужен…

– Найдется наша вина – заплатим. Пока не о том речь, сейчас надо ее домой вернуть поскорее, вот тут мы поможем – и связями, и деньгами.

– Знаю я ваши связи! Нет уж, я свою кровиночку сама вызволю и верну, а вы мне, сволочи, за беду мою, за слезы, за все, до последней слезиночки!..

Ну, положим, платить нам пока что не за что. Девочка твоя в анкетке два раза расписывалась – один раз, что сама тут все написала, а второй – что прочитала текст в рамочке:

«Фирма IFC не несет ответственности за добросовестность лиц, предоставляющих о себе информацию».

И заявление на выезд твоя кровиночка сама подписывала, и билеты покупала тоже сама, и с арапом своим переписывалась… Не мы ее к нему выперли – сама уехала в этот бордель махденский…

Ладно, все это – потом, сейчас все-таки надо хоть что-то конкретное узнать.

– Простите, вы даже имя и фамилию своей девочки не назвали и сами не представились…

– Буду я еще всякой сучке представляться!

Я сцепила зубы и сосчитала про себя до десяти. Ладно, среди прочего мне платят деньги и за это.

– Но раз мы с вами разговариваем, надо же мне знать, с кем я говорю, как к вам обращаться…

– Ничего-о, скоро узнаешь! Все вы тут Гончарову узнаете!

Есть люди, которые черпают моральную поддержку в площадной брани. То-то Александр Сергеич повертелся бы в гробу, услышав такую Гончарову!

Вдохновленная собственным лексиконом, Гончарова вскочила и, прошибая коваными шпильками ковровое покрытие, промаршировала на выход. Грохнула дверь, сотряслись, жалобно лязгая, алюминиево-пластиковые перегородочки, и уже из коридора донеслось:

– Ничего, вы у меня, падлы, все попляшете! Вы еще мое имя узнаете! Ах вы ж…

И дальше пошли термины и определения то ли из привычного обиходного лексикона мадам Гончаровой, то ли навеянные в эту минуту ассоциацией с профессиональными занятиями несчастной дочечки…

Глава 6
ЧТО ТЕПЕРЬ ДЕЛАТЬ?

Ася терпеть не могла, когда на нее орут. Тем более когда обвиняют непонятно в каких грехах.

Она тяжело опустилась в кресло и заплакала, тихо и очень горько.

Как только за горе-мамашей с грохотом захлопнулась дверь, в комнату менеджеров начали по одной сходиться «девочки» – весь штат агентства, включая и Сережу Шварца (с другой стороны, если в мужском коллективе работает одна женщина, она тоже откликается на возглас «братва»). Все, кто слышал этот скандал.

Первой явилась секретарша Анечка, удивленная внезапной тишиной, но она и рта раскрыть не успела – тут же в дверях возникла психологиня Валя, а за ней следом – Галочка-бухгалтерша с Сережей. Даже в их бункер проникли вопли и грохот.

Зрелище плачущей Аси было для этих стен, прямо скажем, не из привычных. Это она обычно утирала другим сопли, бегала за валерьянкой, утешала и с несгибаемым оптимизмом уговаривала, что все будет хорошо, вот увидишь.

А тут вдруг – сидит железная Аська и плачет! Устрашенный коллектив оцепенел.

Первой опомнилась Валя.

– Асенька, успокойся! Ты что?

Но Ася молча всхлипывала и все покачивала головой, как китайский болванчик.

Девочки поняли, что без капель не обойтись. Галка кинулась за лекарством, а Валя все оглаживала Асю по трясущимся плечам. Подождала немного, пока начнет действовать успокоительное, наконец спросила:

– Ну что случилось, Аська?

Та, все еще шмыгая носом, начала пересказывать историю незадачливой девочки, которую только что услышала от сбесившейся мамаши.

– Не морочь голову! Не из-за этой же дурочки ты ревешь!

– Какого черта… Какого черта она меня материла? Я-то ей что сделала? Я с ней вежливо, с этой дурой, на «вы», а она меня…

– Сама ты дура! Прекрасно понимаешь, баба не в себе, не соображает ничего, вот и оттягивается на первом встречном. Поставь себя на ее место.

Ася еще раз шмыгнула носом, утерлась платочком и произнесла крепнущим голосом:

– От дуры и слышу! Ладно, Валька, спасибо, ты мне оказала психологическую поддержку. Про эту… посетительницу я все поняла – только мне за что такая радость?

– Будем считать этот вопрос риторическим. А сейчас обойдемся со стрессом, как в учебнике написано: переведем проблему из правого полушария, которым ревут, в левое, которым думают. Излагай все толком и по порядку: она сказала, я сказала… Давай!

И Ася, успокаиваясь, начала еще раз сначала. Все – от первого выкрика мамаши при входе до не менее громогласного финала.

Валя слушала внимательно, не перебивала. Только курила. Вместе с ней дымили и все остальные, да и сама Ася тоже, хотя обычно запаха табака в своей приемной терпеть не могла, – но сейчас не до того было.

– Да, – Валя потушила сигарету. – Пакостное дело. Хорошо хоть фирму нашу упрекнуть не в чем…

– Фирму нашу, конечно, никто не упрекнет… Дело в другом: она, мамочка эта, растрезвонит по всему городу – и все наши клиенты – фью-ю… – и Ася показала, как именно исчезнут клиенты.

– О чем растрезвонит-то? О том, что дочка, дура безмозглая, по собственной умности в бордель уехала? И целый год там проторчала, а потом только сбежать вздумала?

Ася кивала.

– Да мамаша эта застрелится раньше, чем кому-то расскажет! Это же стыд какой!

В Валиных словах был, конечно, какой-то смысл. Но тут заговорила Анечка:

– Стыд, стыд… А какой стыд-то? Я бы и сама с удовольствием за границей пару лет поработала, подумаешь!

Галя засмеялась. Сережа хмыкнул. А Валя с Асей просто переглянулись, и без слов понимая друг друга.

– Ты, дитятко неразумное, помолчи пока… – Валя обернулась к Асе: – Ну, успокоилась? А теперь иди к Лавруку и расскажи ему все, как нам. Мы-то все равно ничего не решим и сделать не сможем – не наш это уровень.

– А зачем к нему идти? – робко спросила Ася.

– Ну, Аська, если бы я не знала тебя столько лет, подумала бы, что ты у нас с приветом, – и Валентина покрутила пальцем у виска. – Смотри: девочка вляпалась, так?

Ася кивнула.

– Мы ее своими силами – ты, я, Галка – вытащить не можем, так?

Ася опять кивнула.

– Значит, нужно подключать шефа, так?

– Так.

– А как же ты его подключишь, если ничего ему не расскажешь? Ну все, хватит, иди, умойся, глаза наведи – и вперед. Только не психуй больше – ты от этого совсем голову теряешь.

Ася безмолвно поднялась и медленно вышла из комнаты.

– Так, девочки, никому ни о чем ни слова. Спокойно расходимся по местам. А ты, детка, – Валя без малейшей симпатии посмотрела на Анечку, – о такой карьере и не мечтай – ты не в их вкусе.

И правда, Анечка была точно не в «их» вкусе – она черноволосая, а там, по слухам, блондинок предпочитают.

Тут появилась Ася – она весь макияж смыла и теперь перед визитом к шефу должна была лицо на место установить.

Занятие это, деликатное и ответственное, требующее большой сосредоточенности, ее немного успокоило. А пока она ресницы рисовала. Валя, выгнав остальных по рабочим местам, прочищала ей мозги:

– Ну какого ты черта разнервничалась? Плюнь. На каждую психопатку-мамашу никаких нервов не хватит! И потом – пусть о фирме шеф думает! Ты же зарплату вроде получаешь, а не процент с прибыли? Это ему надо побеспокоиться, чтобы клиента не спугнуть!

Ася посмотрела на Валю уже нарисованными глазами.

– Ох, Валька, хорошо хоть, что этот лай не услышал кто-то посторонний… А то сплетни бы сразу пошли!

– И верно… Подожди, а этот твой клиент? Ну, которого ты так лихо выпроводила?

– А-а, – Ася пренебрежительно махнула рукой, – он в городской клуб пришел. Ему жених в Канаде вроде не нужен. И потом, этот, – она подчеркнула голосом последнее слово, – болтать не будет.

– Откуда ты знаешь?

– Не тот человек.

– Ну, если ты говоришь… – Валя уже не раз убеждалась, что Ася – психолог от Бога: ее чутью можно было довериться. – Не будет – и хорошо.

– Ну, смотри: так можно к шефу идти?

Валя придирчиво осмотрела ее и успокоила:

– Все о’кей. Только волосы чуть подбери, лиса.

– Валька!

– Ну все, не буду. – Но не выдержала: – Ры-ы-ыжая…

Ася только один взгляд метнула в ее сторону. И Валентина поняла, что она уже в порядке. Спокойна и иронична, как всегда.

– Иди, пока шеф на месте… Иди-иди. Разъясни ему все толком, чтобы дошло. А когда дойдет – с ходу гони к Манохину, потому что сам Виталик ни фига не сделает, да и не его это уровень, тут надо на других ступеньках решать. Значит, поняла? Три задачи: во-первых, известить, во-вторых, напугать, в третьих – гнать к Манохину. Все, с Богом!