Текст книги "Обитель зла"

Автор книги: Эрл Стенли Гарднер

Соавторы: Раймонд Чэндлер,Корнелл Вулрич,Норберт Дэвис,Ричард Сэйл,Фредерик Небель,Карлтон Стивенс Монтеньи,Рауль Уитфилд
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 27 страниц)

2

Следующим вечером оба джентльмена и леди сидели за столом в простенькой гостиной дешевой квартирки на Десятой авеню. Шипел и мерцал газовый рожок, стол украшала пустая бутылка из-под виски. Запах перегара смешался с дымом сигарет.

– Ты уверен, что не оставил никаких следов? Точно следовал моим мудрым наставлениям? Стал ли ты идеальным преступником?

Мартин Клюг дернулся на своем шатком стуле.

– Ну так! Все сделал, как ты велел. Даже горелые спички подобрал.

– Грабеж, – вздохнул Лотт, – это от пяти до двадцати лет. А убийство – это уже стул с подогревом. Ты совершил существенную ошибку, Мартин Клюг. Не надо было убивать эту женщину.

Девица засмеялась.

– А что ему оставалось? Как только он вытянул из-под кровати сундучок, старая ведьма открыла глаза и разинула пасть. Как она заверещала!

Лотт горестно покачал головой.

– Ну связать. Пасть заткнуть. Но не убивать же!

Матрин Клюг тоже вздохнул.

– Да, я погорячился. Противная старуха… Я привык к грузовикам, а не к спальням! Взял это я сундучок. Смотрю – старая карга на меня уставилась. Глаза рыбьи, холодные, мертвые. Да как завопит! Ну я и… прижал ей глотку маленько. Только шея хрустнула…

– Плохо, ой плохо… – сокрушался Лотт. – Что ж, теперь ее не воскресишь. Что сделано, то сделано. Тащи деньги, Беатриче.

Девица отошла в угол комнаты, вернулась с газетным свертком и бухнула его на стол. Лотт развернул, разделил.

– Девять тысяч долларов. Делим на три части. По три тысячи на каждого.

– Я не вижу, за что тебе вообще платить. Тебя там не было, – проворчал Мартин Клюг. – Что ты-то сделал?

Лотт скривил губы в ухмылке.

– Предлагаешь отдать тебе мою долю за то, что ты ухлопал старуху? Что я сделал? Ничего, всего-навсего составил план преступления. Гонорар за идею – вот что такое эти три тысячи. Как ты считаешь, Беатриче?

– Не Беатриче я. И ничего не считаю. Бери свои бабки и давай мне мои.

– А ты юморист, мой юный убийственный друг, – укоризненно покачал головой Лотт, глядя на Клюга. – Держи деньги в руках, а язык за зубами. Беатриче, сокровище короны моей, держи. Небо видит, ты их заслужила.

Девица прижала сверток к своей тугой груди.

– Мои денежки, мои! И это еще не все! Глянь-ка!

Она вскочила, вытащила из кармана что-то скомканное, белое и длинное.

– Видишь? Перчатки! Длинные, до локтя, и белые.

Мартин Клюг хмыкнул.

– Она их увидала у зеркала. И сразу – хвать! Как будто они дороже денег. Смешной народ, эти тетки.

Девица прижала перчатки к лицу.

– Как раз такие, о каких я мечтала! Цирк, да и только. Я пахала, чтобы такие купить, а старая ведьма как раз их носила. Ну, теперь-то они ей ни к чему… И к шляпе моей идут. Когда он спичкой чиркнул, я их сразу увидела.

Лотт задумчиво скреб подбородок.

– Послушал бы ты, как она верещала, – вдруг ухмыльнулся Клюг. – А как потом булькнула, как будто старая раковина…

Он стукнул кулаком по столу.

– Так. Бабки поделили. Теперь давай делить бабу. Я ее хочу. Ты ее хочешь. Кому она достанется?

Лотт вдохнул очередную щепотку.

– Я кайфую, не мешай… Дама… прекрасная дама… Кому владеть божественной Беатриче? Спроси ее. Пусть сама выберет.

Девица все не могла налюбоваться своим приобретением.

– И ведь как раз мой размер. И как раз старые износились. И как раз…

– Ответь на вопрос. Кого выбираешь?

– А? Ну… Вы оба хороши. Вы мне оба нравитесь.

– Нет, выбирай, – строго велел Лотт. – Оба – это полигамия, нарушение закона. Ты должна выбрать одного. Которого?

Лицо девицы стало серьезным. Она помолчала.

– Знаешь, если ты перестанешь называть меня Беатри… Тогда я тебя выберу.

Лотт щипнул нижнюю губу.

– Перестал. Значит, ты со мной.

Мартин Клюг тяжело поднялся.

– А вот хрен тебе!

Он нанес тяжелый удар… но промазал. Лотт оказался быстрее. Вскакивая, Лотт уклонился, схватил бутылку за горлышко и встретил налетающего блондина метким и мощным ударом по голове.

Клюг со стоном свалился на стол, скатился на пол и замер.

Лотт хмыкнул.

– Вот идиот! Что ж, еще три тысячи нам. Похоже, я его убил. Да и ладно. Кто он такой? Речная крыса… Одевайся, Беатриче. Прячь деньги. Надо сматываться поскорее.

Девица послушно забегала, а Лотт в очередной раз нюхнул своего зелья и пнул Клюга носком башмака.

– Никакого воображения. Все равно что…

Девица стояла перед ним с дорожным мешком и в шляпе.

– Только перчатки натяну. Такие мягонькие… Какая прелесть… Ах, как хороши…

Она натягивала перчатку, Лотт запихивал тело Клюга под стол.

– Куда ты дела старые перчатки? – спросил он рассеянно.

Девица согнула руку и в очередной раз полюбовалась эластичной кожей.

– Куда? Да выкинула. Там же и выкинула, на кой они мне, двадцать раз в чистку сдавала…

Лотт нахмурился и уставился на часы.

– Где выкинула?

Она принялась за вторую перчатку.

– В мусорную корзину в бабкиной спальне. Да какая разница!

Лотт схватил ее за руку, порозовел, покраснел.

– Пусти, больно! – Она попыталась вырвать руку. – С ума сошел?

– Ох и идиотка… – простонал Лотт. – Ох и…

Он выпустил ее руку, закрыл глаза и прислушался. Даже голову наклонил. Что-то в его позе заставило прислушаться и ее. Сначала она ничего не услышала, но вот вроде раздались шаги. Кто-то поднимался по лестнице. И не один.

Лотт безнадежно вздохнул.

Дверь распахнулась, и на них уставились два револьверных ствола. Две шляпы, четыре немигающих глаза, и грубый окрик:

– Руки! Дэвис, Главное управление. Вы оба задержаны по подозрению в убийстве миссис Каблер, богатой вдовы.

Лотт медленно поднял руки над головой, не отрывая взгляда от съежившейся девицы.

– В му… в мусорную корзину, – пробормотал он.

Детектив, подошедший к нему с наручниками, благодарно хрюкнул.

– Точно-точно, в мусорной корзине, спасибо. Ни следа, ни отпечатка во всей квартире… И вдруг – на тебе! Нет, не бывает преступлений без следов. Выудили мы перчатки из корзины, а на них номеров видимо-невидимо… Ну, прошлись по чисткам, целый день потратили. И вот, час назад отыскали.

The Crimes of Richmond City
Frederick Nebel

Преступления в Ричмонде
Фредерик Небель

Работая в самый разгар Великой депрессии, Фредерик Небель (1903–1967) много писал для «Черной маски», «Грошового детектива» и других дешевых журналов, создавая десятки сравнительно реалистичных увлекательных рассказов. Их непременными персонажами были ирландец Кардиган, беспощадный детектив из агентства «Космос» в Сент-Луисе, и крутой сыщик Донни Донахью, работающий на детективное агентство «Интерстейт». Наиболее значительной была серия рассказов о капитане МакБрайде и вездесущем репортере по имени Кеннеди, который часто оказывается в центре повествования и раскрывает не меньше преступлений, чем полицейский.

При жизни писателя были опубликованы два его детективных романа – «Вагоны идут на восток» (1934) и «Пятьдесят дорог, ведущих в город» (1936). «Преступления в Ричмонде» впервые вышли в виде пяти отдельных эпизодов в «Черной маске» в период с сентября 1928–го по май 1929 года.

В то время в «Черной маске» из номера в номер часто публиковались крупные вещи; в частности, здесь были опубликованы четыре первых романа Дэшила Хэммета – в их числе знаменитый «Мальтийский сокол» и «Стеклянный ключ», – а также произведения Пола Кейна и Кэррола Джона Дэйли.

Суровый закон
Raw Law

1

Капитан Стив МакБрайд был высок, широкоплеч и прожил на свете сорок более или менее трудных лет. У него были грубовато вытесанные черты лица, прямой решительный взгляд, крючковатый нос, крупный, твердо очерченный рот; после многих лет борьбы, которую капитан вел с миром и с самим собой, возле губ залегли жесткие складки. Щеки краснели ярким румянцем, словно МакБрайд имел обыкновение часто и энергично намывать лицо с мылом. Уже восемнадцать лет он работал в полиции Ричмонда, а это нынче довольно-таки беспокойный город с населением сто тысяч человек.

МакБрайд находился в собственном кабинете в Полицейском управлении. Сидел у натертого воском дубового стола во вращающемся кресле, покуривая потемневшую вересковую трубку, и читал последний выпуск городской газеты «Фри пресс». В углу позвякивал и шипел паровой радиатор. За спиной капитана вдоль стены выстроились с полдесятка стульев. Цементный пол был голый, потолок – высокий, выкрашенный в скучноватый светло-коричневый цвет, так же как и стены. Скудно обставленный кабинет казался пустым, однако он был опрятным и чистым и выглядел рабочим местом весьма дельного сотрудника. Слева от МакБрайда были два окна; недавняя метель нанесла на рамы снег, и он белел на стеклах неровной каймой. Однако в самом кабинете было тепло и, если бы не позвякивал радиатор, очень тихо.

Читая газету, капитан то и дело ерзал в кресле, а порой вынимал изо рта трубку и поджимал губы – мрачновато или насмешливо. Один раз что-то пробурчал сквозь зубы, невнятно, как будто слова родились и умерли глубоко в горле. Наконец он отложил газету и откинулся на спинку кресла, попыхивая трубкой и скользя отрешенным взглядом по доске с фотографиями на стене. С фотографий смотрели люди, которых разыскивала полиция, – грабители и убийцы.

На столе зазвонил один из телефонов. Капитан снял трубку, выслушал, что ему сказали, и коротко ответил:

– Пусть идет.

Затем он снова удобно откинулся назад и развернулся в кресле лицом к двери. Она вскоре открылась, и вошел человек в элегантном синем пальто и мягкой серой шляпе, с сигаретой во рту. У него было моложавое лицо, на котором гуляла неопределенная улыбка, и умный циничный взгляд.

– Привет, капитан. – Вошедший пяткой захлопнул дверь и привалился к ней с утомленным видом, словно порядком устал от жизни.

– Привет, Кеннеди, – кивнул МакБрайд. – Присаживайся.

– Спасибо. – Кеннеди плюхнулся на стул, расстегнул пальто, однако снимать его не стал.

МакБрайд пошевелился в кресле, так что оно громко скрипнуло, поглядел на недавно читанную газету на столе и с коротким смешком проговорил:

– Спасибо за передовицу.

– Пожалуйста, Мак.

– Твоя газета желает раскритиковать нас в пух и прах?

– Наше дело – критиковать всех, кого можно и нельзя.

– Угм. Понятно.

Кеннеди стряхнул пепел с сигареты.

– Разумеется, тебе нелегко. – Он насмешливо улыбнулся, повел плечами. – Я же знаю, что у тебя руки связаны.

– Чего? – МакБрайд впился в него взглядом.

– Ты слышал, Мак. Уж поверь, мне много чего известно. Ты и сам в курсе, что ты не начальник в нашей полиции.

МакБрайд плотно сжал губы.

– Лично ты, – продолжал Кеннеди, – с большим удовольствием надел бы наручники на этого мерзавца, на Кавалло. Разве нет?

У МакБрайда сузились глаза, он вынул трубку изо рта и ответил вопросом на вопрос:

– А разве да? – При этом пальцы его сомкнулись вокруг горячей чашечки трубки.

– Еще бы. Но… – репортер сделал выразительную паузу, – ты этого не можешь.

– Послушай, Кеннеди, ты зачем пришел – насмехаться?

– Не знаю, зачем я пришел. На улице холодно, а у тебя тут всегда тепло. Ну… я и подумал, не зайти ли перекинуться парой слов.

– Ты подумал, не разузнаешь ли чего новенького. Выкладывай уж как есть. Однако мне нечего сказать. Новостей у нас не густо. Зато в твоей газетенке кишмя кишат остряки. Джинк Кавалло живот надорвет, читая эту статью. Урод паршивый!

– Что-нибудь непременно случится, Мак. Когда этакий мерзавец, торгующий контрабандным спиртным, начинает править городом, подминает под себя полицию, что-нибудь обязательно произойдет.

– Меня-то он не подмял! – рыкнул МакБрайд.

– Черта с два не подмял. Ты будешь мне рассказывать! Мак, я не новичок в своем деле и все понимаю. Ну, может, Кавалло не самолично тебя взнуздал – но все равно руки у тебя связаны. Кавалло кем-то распоряжается, этот человек командует кем-то еще, а тот уже отдает распоряжения тебе.

– Кеннеди, ты несешь чушь.

– Едва ли. Согласен: я не могу сам все это проверить и доказать, зато я умею шевелить мозгами. Кое-что я знаю точно и всего-навсего делаю очевидные выводы из простых фактов. Мне известно, что Джинк Кавалло – башковитый итальянец с револьвером в кармане. Он женат на сестре Тони Диорио, а Диорио – президент Клуба стойких, а Клуб имеет на выборах две тысячи верных голосов и еще тысячу потенциальных. И ни для кого не секрет, как крепко эти итальяшки держатся друг за друга. У нас на заводах большинство приезжих рабочих – итальянцы, и они безгранично верят Клубу. И обрати внимание, Мак: именно Клуб пропихнул Поццо в муниципалитет, а Малроя – в государственные прокуроры. А твое управление как раз государственному прокурору и подчиняется. Худшего начальника у вас в жизни не было. – Кеннеди перевел дыхание и продолжил: – Ты ничего не можешь предпринять, Мак. Ты получил приказ: руки прочь. Куда тебе податься? Ты капитан. Проработал в полиции восемнадцать лет. Есть жена и ребенок, и, если тебя отсюда пометут, ты окажешься на мели. Я знаю, что ты всей душой ненавидишь Кавалло и мечтаешь с ним покончить. Или хотя бы попытаться его прищучить. Конечно, Мак, тебе нелегко.

Пока Кеннеди говорил, МакБрайд и бровью не повел. Ни взглядом, ни движением не выдал, с какими чувствами он слушает репортера. Он лишь задумчиво посасывал трубку, глядя куда-то вниз – то ли на собственный крючковатый нос, то ли дальше в пространство. Однако в душе у него клокотала ярость, она вздымалась и билась, словно огромные волны в шторм. Потому что Кеннеди был прав; каждая его фраза попадала в точку. Но МакБрайд был не из тех людей, что принялись бы ныть и жаловаться; подвести родное управление он тоже не мог. С давних-предавних пор капитану была присуща неколебимая верность – верность своему долгу полицейского.

– Ты высказался? – осведомился он небрежным тоном. – Тогда проваливай. Я занят.

– Понимаю, Мак. Я задел тебя за живое, да? Все правильно, ветеран ты наш. Ты должен молчать, как и все. С твоей стороны было бы глупо признать вслух, насколько Кеннеди прав. Ну да ладно. – Репортер поднялся и закурил новую сигарету. – Я все понимаю, капитан, и не обижаюсь. Но когда поднимется шум, не забудь обо мне. Мак, оно не может так долго продолжаться. Вот увидишь: кто-нибудь да совершит какой-то промах. Скажем, разинет рот на большее, чем может проглотить. Я уже видел подобную гниль в других местах – в Сан-Франциско, Чикаго, Новом Орлеане. Меня на мякине не проведешь; я стою в сторонке да посмеиваюсь в кулак. – Кеннеди глубоко затянулся. – В твоей команде есть один сумасшедший ирландец, который, того и гляди, выложит публике, что у него на душе. Его погонят взашей, да еще, возможно, он и пулю словит.

– Это ты о?..

– Да-да. О Джеке Кардигане. Пока, Мак.

– До свидания, Кеннеди.

Когда дверь за репортером закрылась, МакБрайд дал волю чувствам. Он встал, выпрямился во весь рост, широко расставив ноги, сжав кулаки; зло сощуренные глаза так и горели.

– Черт, Кеннеди, ты б только знал, как ты прав! – пробормотал капитан. – Будь я один… не будь у меня Анны и Джудит… Я же связан по рукам и ногам, будь оно проклято! И дома – и тут! – Он повалился в кресло, понурил голову, и с виду как будто мгновенно постарел на несколько лет.

2

Он все так же сидел у стола, в той же самой позе, когда спустя пятнадцать минут дверь внезапно распахнулась, и в кабинет, не постучавшись, вошел Джек Кардиган. Лет тридцати, высокий, худощавый, темноглазый. В полиции говорили, что Кардиган отчаянно храбр, что он – тертый калач и отменный стрелок. Так оно и было.

– Стив, ты как в воду опущенный, – заявил он с порога.

– Верно, Джек. Тут Кеннеди…

– А, этот парень!

– Кеннеди ко мне заходил. Вот уж хитрая бестия. Идеи у него прямо-таки роятся, причем каждая бьет не в бровь, а в глаз.

– Критиковал тебя и насмехался?

– А то! Джек, у него все готово. Вот пусть я ему только слово скажу – и он мигом выложит народу всю нашу грязную правду, и разъяренные толпы якобы ринутся в атаку на Полицейское управление. И он прав. Он верно все понимает. Джек, будь я на десяток лет моложе, я бы послал начальство к черту и рискнул. Этот паршивый итальяшка процветает, а его банда держит город в кулаке.

Кардиган присел на краешек стула. Он явно что-то задумал. Пальцы беспокойно барабанили по столешнице, губы крепко сжались, на скулах ходили желваки, а взгляд прищуренных темных глаз буквально ощупывал лицо МакБрайда.

– Стив, готовься, – проговорил он отрывисто. – Я новость принес; она тебя сильно огорошит.

– Что такое? – МакБрайд выпрямился в кресле.

Кардиган скривил губы.

– Я нарочно поднялся к тебе один. Сержант сказал: у тебя Кеннеди. Не заметил, ушел тот или нет. Вот я и двинулся – посмотреть, тут он еще или как.

– Кеннеди четверть часа как ушел. Что случилось?

– С меня хватит! – Кардиган неожиданно в ярости хватил кулаком по столу. – Эти гады достали Хэнли!

– Что?! – Кресло под МакБрайдом громко скрипнуло. Он подался вперед, положил ладонь Кардигану на колено, вдохнул – и не смог выдохнуть.

– Два выстрела – в сердце и в легкое! Стив, кое-кто за это поплатится! Джо Хэнли был мой напарник… муж моей сестры! Никто меня не остановит… никто! Я…

– Погоди, Джек, – мягко перебил МакБрайд. – Как это было?

Кардиган взял себя в руки, покусал губу.

– Я сегодня обедал у Джо, на Вебстер-роуд. Мэрион была порядком расстроена. Ребенок у них сильно простудился, и она переживала – ну, как она всегда переживает. Я помню: она еще пять лет назад уверяла, что в жизни не выйдет замуж за полицейского. В то время она бесконечно тревожилась обо мне. И не то чтобы полицейский был плох – упаси боже. Но Мэрион твердила, что, если станет женой полицейского, будет ночами лежать без сна и бояться за мужа. Ну и, как истинная женщина, она вышла за Джо; а мы с Джо – друзья с детства. Да ты сам это знаешь. И она стала бояться за нас обоих.

А сегодня Мэрион была просто сама не своя. Джо над ней посмеялся. И я тоже. Она перехватила меня в прихожей, чтобы Джо не услышал, и попросила за ним приглядеть. Она вечно об этом просила. Я отшутился. А Мэрион сказала, что ей не до смеха, у нее предчувствие – дескать, вот-вот случится беда. Когда мы собрались уходить, она прильнула к нему и все не могла отпустить… Господи!

– Джек, успокойся.

– Да, конечно. Ну и вот, мы с Джо потопали пешком к парку, чтобы на автобусе ехать в город. Автобуса не было, и мы двинулись по Вебстер-роуд, ожидая, когда он подъедет. Место там безлюдное, кругом ни души. И вдруг сзади едет машина, ее мотает на дороге вправо-влево, и мы слышим женский крик. Обернулись, подняли руки, чтобы водитель остановился. Он вильнул в сторону, чтобы нас не сбить. Да и нырнул в кювет. Дал газ, пытаясь выбраться. Мотор ревет, девчонка в машине вопит как резаная. Видим: выскочила наружу. Автомобиль кое-как выполз на дорогу и уже начал набирать ход, как вдруг Джо метнулся к машине, выхватил револьвер. Оттуда грохнули два выстрела, Джо упал. А у меня в руках – эта девчонка. Машина рванулась с места, но ее занесло, она вломилась в кусты.

Я к тому времени револьвер уже вытащил – и к ним. Двое, что на заднем сиденье, выпрыгнули и кинулись в те самые кусты. А шофера я сцапал. Без оружия, но тоже пытался улизнуть. Совсем уж было вырвался, и пришлось дать ему по башке, чтобы лежал смирно, пока я займусь Джо. Однако делать было уже нечего. Джо был мертв. Девчонка – совсем еще подросток – верещала и вся тряслась, едва на ногах держалась. Ее изрядно потрепали, порвали одежду. А потом я остановил проезжающий автомобиль.

– Погоди. Ты сказал, что задержал шофера?

– Ну да. Он говорит, его фамилия Кларк, и он там внизу, орет и требует адвоката.

– А девушка что?

– Ее зовут Перл Kapp. Малолетняя умница, которая вообразила, будто поступает мудро, садясь в чужую машину. Она ожидала автобус – так она мне объяснила, – как вдруг подкатывает большой прогулочный автомобиль, и один из парней любезно предлагает ее подвезти. Она, разумеется, полезла внутрь, а парни ну к ней приставать.

– Ты их узнал?

Кардиган зарычал, как рассерженный пес.

– Это двое подручных Кавалло, или я совсем дурак. Судя по описанию, что дает девчонка, один из них – Берт Джир, расфранченный пижон. Помнишь, два года назад Джира задержали по подозрению в убийстве девушки; ее нашли задушенной в Сент-Луисе, в парке. Но он тогда выпутался. Второй мерзавец, как девчонка его описывает, похож на Бернса-Обезьяну. И я записал номер машины. Поглядел у нас внизу записи и выяснил, что номерные знаки были украдены две недели назад. Если эти двое – в самом деле Джир и Бернс, то и самому Кавалло крышка, потому что они – его ближайшие помощники. Коли мы упечем их за решетку, они потянут за собой Кавалло, а с ним – Диорио и Поццо, и наш почтенный государственный прокурор Малрой тоже попадет в этот клубок, и тогда начнется черт-те что. Но все это уже – без меня, Стив, и гори прокуратура синим пламенем! Джо был мой друг, он был мне ближе, чем брат… муж моей сестры. Господи… да ты только представь себе Мэрион!

МакБрайд сидел, крепко сжав губы, побледневший, мрачный. Это предел. Неужели даже теперь у полиции будут связаны руки?

– Кларк получил адвоката, как требовал? – осведомился капитан.

– Черта с два!

– Тогда веди его сюда. Где та девушка?

– Внизу, все еще рыдает. Я попросил одного из ребят добыть ей платье или какую иную одежку. И позвонил ее отцу; он скоро за ней приедет.

– Хорошо. Пусть она там остается, а Кларка давай ко мне.

Кардиган вышел. МакБрайд откинулся на спинку кресла, глубоко вздохнул и набил трубку свежим табаком. Когда несколько мгновений спустя дверь отворилась, капитан курил с безмятежным видом, хотя сердце его сжималось в болезненный ледяной ком.

Кларк ввалился к нему в кабинет, посланный мощным толчком в спину. Кардиган закрыл дверь, ухватил Кларка за плечо и грубо толкнул в кресло.

– Эй, полегче! – собачонкой взвыл задержанный – перемазанный грязью коротышка с совершенно невинным выражением на лице.

– Закрой пасть! – велел Кардиган.

Кларк простер руки к МакБрайду.

– Капитан, скажите ему, пусть оставит меня в покое. Уж он изгаляется! Сперва лупит своим револьвером, а потом знай себе швыряет туда-сюда, будто я ему тряпка, а не человек. У меня есть права. Я гражданин. Граждан нельзя лупцевать. У меня есть…

– Хватит, – оборвал его капитан. – Значит, тебя зовут Кларк. И как случилось, что ты оказался за рулем той машины?

– Крутил баранку, вот и все. Я ни при чем. Ничего не знаю. Я только за рулем сидел. И нечего меня швырять и изгаляться…

– Заткнись, – снова прервал МакБрайд.

– Отлично, я заткнусь. Это и сделаю. А вы дайте адвоката. У меня есть права. Гражданинские.

– Только послушай этого ублюдка, – хмыкнул Кардиган.

– Видите, да?! – Кларка опять понесло. – Он-то – большой умник, Ага. У меня права. Я еще дождусь, когда ты свое получишь, парень. Я вел машину. Да, правильно, вел. Но я все про вас знаю, про полицейских. И буду держать рот на замке.

– Ты заговоришь, Кларк, – зловеще предрек МакБрайд. – И хватит болтать попусту. Говори по делу, понял?

– Не буду. Не стану. Мне нужен адвокат. Дайте-ка телефон.

Кларк выбрался из кресла и потянулся к аппарату на столе. Кардиган ухватил его сзади за шею и с такой силой толкнул обратно, что тот опрокинул кресло и вместе с ним грохнулся на пол. Съежился, вжался в голый цемент и рыдающим голосом закричал:

– Не трожь меня, ты! Соображаешь, что делаешь?! Не трожь…

– А ну вставай, – процедил Кардиган. – Это еще цветочки; ягодки будут потом, если не расколешься. Встать, крысеныш! – Он рывком поднял Кларка с пола и бросил в другое кресло.

У Кларка стучали зубы, руки нервно дергались. Выпучив глаза, он хватал ртом воздух.

– Итак, – негромко произнес МакБрайд, – кто те двое, которые сбежали?

– Теперь не заставите меня говорить. Ни в жизнь! – Кларк вцепился в подлокотники, на шее набухли вены. – Я буду молчать. Да, да! Мне нужен адвокат – вот что. Мое право – заполучить адвоката. Так-то! – Он с вызовом задрал голову, выставив подбородок.

МакБрайд повернулся в кресле и поглядел на Кардигана. Тот кивнул, сжимая и разжимая кулаки.

– Отведи его в комнату для допросов, – сказал капитан. – И допроси хорошенько – с колотушками.

Кларк застыл, на вдохе втянув в рот нижнюю губу. Затем он скорчился и завопил:

– Нет! Не вздумайте! У меня права. Граждан нельзя колошматить.

– Это ты – гражданин? – усмехнулся Кардиган. – Ты – ублюдок. Ты сидел за рулем автомобиля с крадеными номерами. И пытался удрать вместе с остальными, но проворства не хватило. Моего друга убили, ясно? А теперь выкладывай как на духу. Я все равно выбью из тебя их имена, Кларк, так что лучше помоги мне сам.

– Не выбьешь! Я нем как рыба! Боже милостивый, адвоката!..

– Хватит, Кларк, – оборвал его Кардиган. – Вставай и пойдем.

Он протянул руку к задержанному. Тот сжался – и вдруг со всей силы ударил обеими ногами. Один башмак угодил Кардигану в живот, и тот согнулся пополам от боли, с перекошенным лицом, но молча. МакБрайд взмыл из кресла, рванул Кларка и поставил на ноги так стремительно, что тот задохнулся. Дико вытаращив глаза, он пытался вырваться из крепких рук капитана; губы дергались, он хрипел и стонал.

– Не посмеете бить… Нет! Не выйдет! Ничего не скажу! Я имею права. Я… да…

– Я заберу его, Стив. – Кардиган перехватил его у капитана.

МакБрайд отступил. Кларк извивался, отчаянно пытаясь вырваться, но Кардиган неумолимо повлек его к двери.

На столе зазвонил телефон.

– Погоди, – остановил приятеля МакБрайд и взял трубку.

Кардиган задержался у порога.

– Слушаю. Что такое? – У капитана сузились глаза, губы жестко сжались. – Вы уверены? – Он глухо застонал, качнулся с пятки на носок. И наконец с горечью пробормотал: – Хорошо!

МакБрайд швырнул трубку на рычаг и вдобавок ахнул аппарат о стол. Затем обернулся к Кардигану:

– Бесполезно, Джек. Там внизу посыльный от «Коген, Фразер и Коген» – черт бы их взял! – а значит, этот ублюдок от нас ускользает.

Кардиган помрачнел.

– Откуда они прознали, что парень у нас?

– Это их работа. Главарь банды, к которой принадлежит Кларк, им немало платит за услуги.

Раздался уверенный стук в дверь, и вошли сержант и патрульный полицейский. Сержант предъявил МакБрайду письменное распоряжение, а патрульный вывел Кларка из кабинета. За ним убыл сержант, и МакБрайд с Кардиганом остались одни.

– Снова кто-то пустил в ход свои связи, – пробормотал Кардиган. – Этого парня в жизни не осудят.

– Конечно, нет, – мрачно кивнул МакБрайд.

– Ну и дела! Мы задержали преступника и вот-вот развяжем ему язык – но его вырывают у нас из рук. Зачем тогда вообще нужна полиция?

– Кларк – один из ребят Кавалло. Это несомненно. А нам только и остается, что сидеть да проклинать это все. Досадно проработать тут восемнадцать лет – и терпеть вот такое.

– Я понимаю, Стив: ты ничего не можешь сделать. У тебя жена и ребенок. Однако есть способ расквитаться с итальяшками; и это единственный путь. Они убили Джо и за это поплатятся. Сполна заплатят! Ей-богу, я их заставлю, а полиция с прокурором и все остальные пусть катятся к черту!

– Джек, ты не сможешь. Ты сыщик…

– Больше не сыщик. У меня нет семьи, я свободен и подаю рапорт об отставке. Стив, я намерен сражаться с Кавалло на его собственном поле.

– В каком смысле?

– Ты слышал. Я ухожу из полиции. Буду работать в одиночку и уничтожу Кавалло и всю его свору. Ричмонд увидит одну из крупнейших войн между бандами. Убив Джо Хэнли, они совершили огромную ошибку. И горько о ней пожалеют. Я обрушу им на голову тонну кирпича!

– Джек, у тебя ничего не выйдет.

– Посмотрим. – Кардиган усмехнулся; в темных глазах горел хищный огонек.