Текст книги "Звездный страж (Авторский сборник)"

Автор книги: Эрик Фрэнк Рассел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 44 страниц)

Глава десятая

Эммануэль Торстерн обитал в громадном замке из черного базальта. Замок был выстроен в те давние уже времена, когда гладкие высокие стены в шесть футов толщиной служили надежной защитой от агрессивных обитателей джунглей. Маленький отряд пионеров упрямо цеплялся в этом месте за отвоеванный у планеты плацдарм, пока не прибыла следующая волна переселенцев.

Той же цели служили в свое время и семь других таких же замков, разбросанных по планете. Когда они сыграли свою роль, люди покинули их, и теперь черные замки стояли как памятники самых мрачных дней этого мира, брошенные на волю ветра и вечности.

Один из них и занял Торстерн. Он укрепил стены, надстроил башни. Он не жалел средств, словно хотел этим скомпенсировать незаметность своей власти. В результате и возник тот зловещий архитектурный монстр, который сейчас неясно вырисовывался в густой дымке, напоминая о давно минувшей эпохе в истории Земли, когда какой-нибудь феодал держал в страхе всю округу.

Задумчиво пощипывая мочку уха, Рейвен стоял среди шевелящегося тумана и изучал возвышавшуюся громаду. Отчетливо проступало лишь основание, остальное неясно угадывалось во мгле. Взгляд Рейвена скользил все выше, словно он мог видеть детали, недоступные обычному глазу.

– Настоящая крепость, – проговорил он. – Как он ее назвал? Императорский дворец? Коттедж Магнолия? Или как-нибудь еще?

– Сперва это место было известно как Четвертая База, – ответил Чарльз. – Торстерн переименовал его в Черный Камень. Теперь так называют сам замок. – Он посмотрел вверх так, как только что смотрел Рейвен. Очевидно, и он умел видеть невидимое. – Ну, что дальше? Пойдем к нему? Или подождем, когда он сам к нам выйдет?? – Войдем. Не хочется торчать тут всю ночь. Неизвестно, что будет утром.

– Я тоже так думаю. – Он показал на высокую башню. – Поиграем в скалолазов? Или поищем способ полегче?

– Войдем как джентльмены, как цивилизованные люди, – решил Рейвен. – То есть через главный вход. – Он еще раз взглянул на цель их путешествия. – Только давай условимся – теперь твоя очередь держать меня за руку и пускать слюни. Каждый должен побыть дураком.

– Благодарю, – ответил Чарльз. С важным видом подойдя к воротам, он позвонил. Рейвен стоял сбоку.

Четыре мозга, присутствие которых ощущалось поблизости, немедленно откликнулись градом проклятий. Все четверо были обычными людьми. Ни одного мутанта., Этого следовало ожидать. Не обладая паранормальными способностями, но наделенный недюжинным умом, Торстерн мог использовать мутантов, однако сам в их обществе не нуждался. Очевидно, что общество, населявшее замок, должны были составлять заурядные люди, приближенные к боссу за различные заслуги.

В отношениях с ними хозяин вел себя как равный. Все обычные люди, умные или глупые, смотрели на мутантов косо и старались держаться от них подальше. Это была естественная реакция, в основе ее лежал скрытый комплекс неполноценности Человека Сегодняшнего перед теми, кто олицетворял собой Человека Завтрашнего. Земляне, руководимые Герати и Джеферсоном, могли бы в пику оппонентам сыграть на этом инстинктивном антагонизме – но это означало бы дальнейшее разделение человечества на касты, тогда как их целью было его объединение.

Кроме того, настраивать массы против могущественного меньшинства мутантов означало подстрекать их к бунту – в то время, когда еще не забылись расовые волнения прошлого. Никто не мог поручиться, что события не выйдут из-под контроля. В конце концов, на Земле имелись свои мутанты!

В толще стены открылась дверь, и оттуда выглянул мордастый детина, типичный образчик болвана. Он был приземист и широкоплеч, раздражен, но достаточно вышколен, чтобы этого не показывать.

– Кого надо? – спросил верзила сквозь толстые прутья решетки.

– Торстерна, – небрежно сказал Чарльз.

– Для вас – мистера Торстерна, – поправил охранник. – Вам назначено?

– Нет.

– Без приглашений он кого попало не принимает. Он человек деловой.

– Мы не кто попало, – вмешался Рейвен, – мы кое-кто.

– Не важно. Он занят.

Чарльз сказал:

– Раз он такой деловой, то захочет принять нас без задержки.

Охранник нахмурился. Его коэффициент интеллектуальности не превышал семидесяти и в основном определялся желудком. Ему не хотелось браться за телефон и беспокоить начальство, чтобы не нарваться на выговор. Больше всего на свете он хотел бы придумать для посетителей простую, но верную отговорку и отвязаться от них раз и навсегда. Причина была уважительной: его оторвали от игры в самый ответственный момент, когда он уже почти выиграл призовую бутылку.

– Ну? – воинственным тоном подстегнул Чарльз. – Будешь держать нас тут до понедельника?

Медлительный мозг охранника реагировал с явным недовольством. Отговорка никак не приходила на ум, и он мрачно смотрел на эту пару, словно они подталкивали его туда, куда он совсем не желал идти.

Охранника грызли сомнения. Разнообразные дела Торстерна постоянно приводили к этим воротам разных людей, хотя в такую темень это случалось не часто. Одних пускали, других нет, и сплошь и рядом бывало, что всяких сомнительных типов принимали, а важным на вид персонам давали от ворот поворот.

Облизав губы, верзила хрипло спросил:

– Имена?

– Не имеет значения, – сказал Чарльз.

– Ну а по какому делу?

– Это имеет значение.

– Я не могу доложить так, черт побери!

– Попробуй и увидишь, – посоветовал Чарльз.

Охранник в нерешительности переводил глаза с одного на другого, постепенно успокаиваясь, сам не зная почему. Он вернулся обратно в стену.

Товарищи в караулке встретили его общим гулом. Мысли их были отчетливо слышны по другую сторону толстой базальтовой стены.

– О боже, сколько можно ждать? Тебе сдавать.

– Кого там принесла нелегкая в такое время? Темней, чем в кошачьем желудке.

– Кто там, Джесмонд? Что-нибудь важное?

– Они не говорят, – угрюмо сообщил тот.

Подойдя к вмонтированному в стену видеотелефону, он включил его и подождал, пока экран не засветился. Через минуту, покраснев как рак, он положил трубку, выдавил из себя жалкую улыбку, предназначавшуюся ухмылявшимся товарищам, и вышел в быстро сгущавшуюся темноту. Тот импульс, который заставил его потревожить начальство, исчез, но его отсутствие он ощущал не сильнее, чем присутствие.

– Эй, вы двое…! Охранник осекся. За две минуты его отсутствия ночь значительно укрепила свои позиции, видимость упала ярдов до четырех. В этих пределах никого не было.

– Эй! – крикнул охранник в туман. Никакого ответа. Опять, громче: – Эй!

Ответом был лишь тихий звук капающей с черных стен воды да еле различимый шум города в двух милях отсюда.

– Проклятие! – Он уже взялся за ручку двери, как вдруг в голову ему пришла мысль, что случалось не часто. Он вернулся, проверил, заперты ли ворота, подергал их, осмотрел засовы и запорное устройство. Все было в порядке. Он глянул вверх. Четыре ряда трехдюймовых шипов делали стену практически непреодолимой. – Черт бы побрал эту игру в прятки! – произнес охранник с необъяснимой тревогой и вошел обратно.

В центре внимания находилась заветная бутылка. Он не подозревал, что сильнейшее звено главных ворот является одновременно и слабейшим и что самый хитрый замок открывается с любой стороны, если имеется ключ – или подходящая нематериальная отмычка.

Когда последние слабые отблески ушедшего дня погасли, темнота стала полной, словно на небосвод надвинулась гигантская заслонка. Как обычно, наступление ночи пропитало туман сотней экзотических запахов.

За воротами находился длинный узкий дворик. Видимость в нем не превышала длины руки. Два непрошеных гостя, проникнув за ворота, остановились. Справа в стене была широкая дверь со множеством запоров. Видеть ее они не могли – все вокруг надежно скрывал туман, но знали, что дверь находится именно там. Они подошли вплотную и осмотрели дверь.

– Очень милая дверь, – пробормотал Чарльз. – Хитрющий замок с четырнадцатью выступами, сигнализацией, которая завоет на весь мир, если кто-нибудь попробует ее открыть, и наконец, эту самую сигнализацию можно отключить только из караульного помещения. – Он громко фыркнул. – Изобретательность, доведенная до идиотизма.

– Вовсе нет, – возразил Рейвен. – Это рассчитано на людей, таких же, как они сами. И этого вполне достаточно, пока не имеешь дело с денебианами или такими, как ты и я. Тут уж нужны совсем другие запоры. Торстерну и прочим потребуется чертова уйма времени, чтобы это понять.

– Пожалуй, ты прав. По меркам этого мира сия дверь все равно, что каменная стена. – Чарльз снова осмотрел дверь и каменную кладку. Глаза его внезапно загорелись. – Видишь?

– Да, коридор за дверью сторожит инфракрасный луч. Стоит пересечь его, и сразу зазвонят все колокола.

– Торчим тут из-за ерунды, – проворчал Чарльз, который терпеть не мог никаких задержек. – Можно подумать, это сделано умышленно. – Он снова посмотрел на свое обширное брюхо, убедился, что от частых инспекций объем его не уменьшился, и грустно добавил: – Вот в какое дурацкое положение мы попали из-за этой маскировки. Не будь ее, вошли бы без проволочек.

– Только что мы так и сделали. Но мы имеем дело с людьми и поэтому должны вести себя как люди. – Рейвен с улыбкой взглянул на Чарльза. – Мы ведь мужчины, разве не так?

– Есть и женщины. – Ты знаешь, что я имею в виду, непоседа. Мы мужчины и женщины.

– Конечно. Но иногда я… – Его голос почти затих, полное лицо сморщилось, затем он проговорил: – Эта мысль опять, уже в который раз, приходит мне в голову, Дэвид. Никак она не отвяжется.

– Какая?

– Все ли лошади – настоящие лошади? Все ли собаки – на самом деле собаки?

– Давай сначала закончим с более важным делом, – сказал Рейвен. – А с этим разберемся потом, на досуге. Время у нас есть, века. – Он жестом указал на дверь. – Приступаем. Есть в этой маленькой мышеловке одно слабое место: когда дверь открывают изнутри, нужно всякий раз отключать сигнализацию. Но мне потребуется время, чтобы пройти по проводам и найти выключатель, особенно если он спрятан где-то в доме.

– Ты иди по проводам, а я займусь дверью. Каждый будет при деле, – предложил Чарльз и тут же приступил к выполнению своей части плана: выпрямился, сунул руки в карманы и напряженно уставился на дверь.

Точно с таким же пристальным вниманием Рейвен принялся вглядываться в толстую глыбу камня. На ее поверхности рассматривать было нечего, тем не менее зрачки его медленно двигались, как бы ощупывая стену.

Занятые каждый своим делом, они стояли бок о бок в полной тишине, не двигаясь, глядя прямо перед собой, словно прикованные к месту чем-то сверхъестественным, для всех остальных несуществующим. Спустя несколько секунд Чарльз расслабился и тихонько перевел дыхание, стараясь не мешать товарищу.

Рейвен присоединился к нему через минуту.

– Провода идут вдоль коридора, затем вниз и направо в маленькую комнатушку, – сказал он. – Выключатель довольно громко щелкает, хорошо, что в комнате никого не было.

Он взялся за ручку двери, и та беззвучно открылась. Они вошли, закрыли ее за собой и прошли по узкому коридору, освещенному встроенными в потолок лампами. Они вели себя так, словно купили этот замок на прошлой неделе и сейчас прикидывали, как его обставить.

– Между прочим, тут просвечивает психология Торстерна, – заметил Рейвен. – Засовы, сложные замки, лучевая сигнализация – все это может обнаружить любой мутант с хорошим сверхчувственным восприятием. Но обнаружить-то он обнаружит, только ни за что не справится. С другой стороны, телекинетик без труда пооткрывал бы все эти ловушки, если бы смог их увидеть. В том-то и дело, что это место раскрыто настежь только для универсального мутанта. Торстерн полагает, что таких нет. Он и представить не может, что ошибается.

– Он не ошибается.

– Пока не ошибается. Но скоро все может измениться. Тот парень, Халлер, считался пиротиком и никем больше. Однако, когда я с ним познакомился, он обладал зачаточной формой сверхчувственного восприятия. И до самого последнего своего часа он об этом так и не заподозрил. Кроме своего дара, у него было процентов десять другого.

– Уродец, – сказал Чарльз.

– Да, можно и так назвать. Только не жди от Торстерна любезности, когда он столкнется с двумя такими красавчиками, как мы. Он же болван, пешка, даром что очень умная. Его отношение к мутантам основано на подавляемом страхе, а не на ревности.

– Боюсь, это нам помешает. Потому что наша задача – убедить его заглянуть в суть дела.

– Ты попал в точку, Чарльз. Чертовски трудно будет образумить такого типа – он могуществен, он жесток, он обуреваем тайным страхом… А мы к тому же не вправе ему показать, почему его предпосылки неверны, а опасения беспочвенны.

– Ты когда-нибудь задумывался, какую прорву возможностей получил бы этот мир, если бы мы могли подкинуть хотя бы… Хотя бы десятую часть…

– Да, не раз. Но что толку думать об этом? Однажды денебиане наверняка сюда доберутся. Чем меньше они узнают, тем лучше.

– Они все равно ничего не найдут. У них один шанс из миллиона, не больше, – в своем мнении Чарльз был непоколебим. – Вспомни Ташгар, Люмину или скопление в Волопасе. Денебиане обнюхали множество миров, поработили десятки цивилизаций – и ничего не нашли. Все труды пропали даром. Они бы умом тронулись, если бы узнали, что они сто раз держали в руках то, что ищут, да так и не сумели это распознать. – Он саркастически усмехнулся. – Денебиане гениальны, но сложить два плюс два и получить четыре – не в состоянии.

– В данных обстоятельствах даже два плюс два сложить непросто, – подчеркнул Рейвен. – Иногда мне жаль денебиан. Окажись я в их шкуре, я бы уже давно дошел до ручки и…

Он оборвал мысль, когда, достигнув конца коридора, они свернули направо и столкнулись с пятеркой людей, шедшей им навстречу. Прежде чем кто-либо из этой компании успел заподозрить неладное, Рейвен спросил с лучезарной улыбкой:

– Простите, не подскажете ли, как пройти к мистеру Торстерну?

Ему ответил статный мужчина, по виду начальник:

– Первый поворот налево, вторая дверь.

– Благодарю вас.

Они посторонились, пропуская Рейвена и Чарльза, и молча проводили их взглядами. На их лицах ничего не отражалось, но заглушить мысли они не могли.

– ПОСЕТИТЕЛЕЙ К ТОРСТЕРНУ ВСТРЕЧАЮТ И ПРОВОЖАЮТ ОТ САМЫХ ВОРОТ. ПОЧЕМУ ЭТИ ДВОЕ РАЗГУЛИВАЮТ БЕЗ СОПРОВОЖДАЮЩИХ?

– ЗДЕСЬ ЧТО-ТО НЕ ТАК, – рассудил другой, – ОБЫЧНО ГОСТЕЙ НЕ ОСТАВЛЯЮТ ОДНИХ; ТАКОГО ЕЩЕ НЕ БЫЛО.

Третий говорил сам себе:

– МНЕ ЭТО НЕ НРАВИТСЯ. А СОБСТВЕННО, ПОЧЕМУ? ЧТО, У МЕНЯ СВОИХ ХЛОПОТ МАЛО? КУЧА! ДА ЧЕРТ С НИМИ, С ЭТИМИ ДВУМЯ!

– ВТОРАЯ ДВЕРЬ, ВОТ КАК? – говорил четвертый, ничуть не обеспокоенный и чем-то довольный, – МОЛОДЕЦ, ГАРГАН! ВОТ ПОЧЕМУ ОН НИКОГДА НЕ ПРОИГРЫВАЕТ, А ВСЕГДА ИГРАЕТ НАВЕРНЯКА.

Тот, кого звали Гарганом, послал свою мысль:

– ОНИ ЕЩЕ ТОЛЬКО ЗА УГОЛ ЗАВЕРНУЛИ, А Я УЖЕ ПОСЛАЛ БОССУ ПРЕДУПРЕДИТЕЛЬНЫЙ СИГНАЛ. Я СРАЗУ ПОНЯЛ – ТУТ ЧТО-ТО НЕЧИСТО.

Рейвен переглянулся с Чарльзом, нашел вторую дверь и остановился перед ней.

– Я могу выбрать и прочесть любую струйку из потока мыслей, но, бьюсь об заклад, за этой дверью никакого Торстерна нет. – Он кивнул на дверь. – За ней вообще никого нет. Там пусто. Ни души. – Он некоторое время изучал дверь. – Шесть кресел, стол и видеофон. Стены каменные. Дверь открывается и закрывается только дистанционно. Ну и ну!

– Мышеловка, – констатировал Чарльз. Вокруг его рта собрались озорные складки. Он стал похож на ребенка, собравшегося разбить чье-то стекло. – Знаешь, мне не терпится туда зайти. Очень хочется натянуть им нос.

– Мне тоже. – Рейвен толкнул дверь, вошел и, развалившись в кресле, взглянул на темный экран. Соседнее кресло просело под тяжестью Чарльза; тот тоже уставился на экран, но мозг его в унисон с мозгом Рейвена тщательно изучал обстановку, пытаясь отсортировать крохи информации из шумов, проникающих сквозь толстые каменные стены.

– Я ДЕРЖАЛ ДВУХ ТУЗОВ, КОГДА, БУДЬ Я ПРОКЛЯТ… ТИПИЧНАЯ МАРСИАНСКАЯ СМЕСЬ ХОЛОДНОГО ВОЗДУХА И ТЕПЛОГО ПИВА… ВЗЛЕТЕЛ НА ВОЗДУХ, И ВЕСЬ ГОРОД ЗАХОДИЛ ХОДУНОМ. МЫ СРАЗУ К ВЕРТОЛЕТУ, ПОКА ПОЛИЦИЯ НЕ ОЧУХАЛАСЬ… ЗЕМНЫЕ ПАТРУЛИ НОСИЛИСЬ КАК БЕШЕНЫЕ… МАЛО ТОГО ЧТО ЭТОТ ВОНЮЧИЙ ДЕФЕКТИВНЫЙ ЧИТАЕТ МОИ МЫСЛИ, ТАК ОН ЕЩЕ НАСМЕХАЕТСЯ НАДО МНОЙ ПРИ ДАМЕ… ДА, ГИПНОТИЗЕР СТИН. ОН ИМ ПОЗАРЕЗ НУЖЕН, НЕ ЗНАЮ ЗАЧЕМ. ГОВОРЮ ВАМ, ЭТИ ДЕФЕКТИВНЫЕ НЕ ДОЛЖНЫ… ЧТО ТАКОЕ?

– Сюда идут, – заметил Рейвен, облизав губы.

– ЭТОТ СТИН, ГОВОРЯТ, ОН… ГДЕ? ДВОЕ В КОМНАТЕ ДЕСЯТЬ? КАК ОНИ ТУДА ПОПАЛИ? ДА ЗАТКНИТЕСЬ ВЫ ПРО СВОЙ МАРС ХОТЬ НА МИНУТУ! НЕ ЗНАЮ, КАК ЭТИ ПАРНИ МОГУТ… ХОРОШО, ГАРГАН, ПРЕДОСТАВЬТЕ ВСЕ МНЕ… КОГДА ЗАКОНЧИТЕ СВОЮ ЗЕЛЕНУЮ БУТЫЛКУ, МОЖЕТ, ТОГДА… НЫРНУЛ ГОЛОВОЙ ВНИЗ ПРЯМО В ДЖУНГЛИ И ПРОБИЛ ДЫРУ В ДВАДЦАТЬ ФУТОВ ГЛУБИНОЙ.

Щелк! Дверь дрогнула, сработали реле, и десяток тяжелых запоров вдвинулись в пазы. Экран ожил, и появилась чья-то физиономия.

– Так, значит, Гарган оказался прав. Что вы тут делаете?

– Сидим и ждем, – сказал Рейвен. Он вытянул ноги с таким видом, словно находился у себя дома.

– Вижу. Правда, выбор у вас невелик. – Неприятная ухмылка перекосила лицо на экране, обнажив ряд зубов. – Охранник у ворот клянется, что никого не впускал. Однако вы здесь. Есть только одно объяснение: вы гипнотизеры. Вы обработали его и стерли все следы в его мозгу. – Ухмылка перешла в грубый смешок. – Умники нашлись! Посмотрим, как вы загипнотизируете монитор.

– Неужто ты считаешь, что быть гипнотизером – преступление? – спросил Рейвен, сразу нащупав больное место этой типичной посредственности.

– Преступление для гипнотизера использовать свою силу в противозаконных целях, – возразил тот. – А если вы до сих пор не знали, могу напомнить, что врываться в частное владение – тоже преступление.

Понимая, что пререкаться с болваном – пустая трата времени, Рейвен резко произнес:

– Я считаю не меньшим преступлением, когда тупоголовая мелкая сошка забавляется как ребенок, в то время как его хозяину грозит веревка. – Его лицо потемнело. – Мы пришли говорить с Торстерном. Лучше позови его, пока тебе не отвесили пинка по заднице.

– Ах ты, крикливая болотная вошь! – начал было тот, побагровев. – Да я тебя…

– Что ты его, Винсон? – раздался вдруг из динамика глубокий бархатный голос. – Большая ошибка – терять выдержку. Всегда и везде нужно владеть собой. Всегда, Винсон. С кем это ты разговариваешь?

Чарльз подтолкнул Рейвена.

– Похоже, сам всемогущий Торстерн.

Лицо на экране повернулось в профиль и приобрело подобострастное выражение.

– Пара дефективных, сэр. Они как-то проникли внутрь. Мы изолировали их в комнате десять.

– В самом деле? – Голос был холоден и нетороплив. – Для этого были причины?

– Они сказали, что хотят говорить с вами.

– Вот как? Но я совершенно не вижу причины удовлетворить их пожелание. Тем более что это создаст прецедент, и отныне мне придется ожидать стука в дверь от любого фокусника, который сумеет просочиться сквозь эти стены. Они что, думают, что я всегда разговариваю со всеми, кто пожелает встретиться со мной?

– Не знаю, сэр.

Невидимый собеседник сменил гнев на милость..

– Ну, хорошо. При условии, что этот случай не послужит примером для повторения, я готов их выслушать. Нельзя исключить ничтожный шанс, что я узнаю что-нибудь полезное. Но им не поздоровится, если окажется, что они просто дурачатся.

– Да, сэр.

Прежнее лицо исчезло с экрана, и на его месте возникло другое, крупное, с резкими чертами и квадратной челюстью. Торстерн был старше среднего возраста, с гривой седых волос, под глазами висели мешки, но в облике его все еще сквозила мужская привлекательность. Его характер был выгравирован на этом грубом лице. Характер умного и честолюбивого человека.

Оценивающие глаза с головы до ног изучили сначала Чарльза, затем прошлись по его товарищу.

Без малейшего удивления Торстерн выговорил:

– А! Вас я знаю. Всего минуту назад я получил вашу фотографию. Вас зовут Дэвид Рейвен.

Глава одиннадцатая

Рейвен пристально посмотрел Торстерну в глаза:

– Чего ради вам понадобилось мое фото?

– Мне оно не нужно, – парировал Торстерн, быстро реагирующий на все, что могло дать повод заподозрить его в каком-либо соучастии. – Мне его переслали из полиции, которая на этой планете довольно расторопна. А раз вашу фотографию рассылают всем подряд, значит, полиция заинтересована в вашей персоне.

– Хотелось бы знать почему? – приняв озадаченный вид, спросил Рейвен.

Прочистив горло, Торстерн продолжил:

– Человек в моем положении был бы серьезно озабочен, обнаружив у себя дома того, кого разыскивает полиция. Поэтому, если у вас есть, что сказать, говорите побыстрее, времени у вас в обрез.

– А потом?

Торстерн пожал широкими плечами. С таким видом императоры Древнего Рима опускали книзу большой палец, обрекая на смерть раненого гладиатора.

– А потом вас заберет полиция, я ведь за вас не отвечаю.

Он сказал это так, что не возникло сомнений в том, почему он ни за что не отвечает. Ясно было, что местная полиция у него в кармане.

Легкого кивка этого человека было достаточно для ареста, а одного движения ресниц – чтобы кого-то убили выстрелом в спину, якобы при попытке к бегству. Поистине Торстерн обладал огромной властью.: – У вас сильный характер, – откровенно любуясь им, заявил Рейвен. – Жаль, что вы хотите нас отфутболить.

– Вы дерзите, – произнес Торстерн. – И неспроста. Надеетесь вывести меня из равновесия? Но я не ребенок. Эмоции – это роскошь, которую могут позволить только глупцы.

– Но вы не отрицаете обвинения.

– Я не считаю нужным ни подтверждать, ни отрицать сущий вздор.

Рейвен вздохнул:

– Что ж, если это ваше кредо, наша задача становится только труднее, но остается столь же важной.

– Что еще за задача?

– Убедить вас прекратить необъявленную войну, которую вы ведете против Земли.

– Великое небо! – Глаза Торстерна расширились в притворном изумлении. – Неужто вы думаете, будто я поверю в то, что Земля пошлет двух бандитов интервьюировать бизнесмена о какой-то выдуманной войне?

– Война идет, и ведете ее вы при помощи здешних и марсианских марионеток.

– Доказательства?

– Их не требуется, – спокойно ответил Рейвен.

– Почему?

– Потому что вы знаете, что это правда, даже если предпочитаете считать наоборот. Доказательства необходимы, когда требуется убедить третью сторону. Третьей стороны здесь нет. В курсе дела только вы и мы двое.

– Как лицо, чей бизнес и финансовые интересы весьма обширны, – заметил Торстерн, поскучнев, – я неизбежно служу мишенью всякого рода слухов и обвинений. Я привык на них не реагировать. Они меня не задевают. Это цена, которую человек платит за свой успех. Завистники и недоброжелатели всегда были и будут, и они недостойны даже презрения. Но должен признать, что голословное и абсолютно бездоказательное обвинение в том, что я исподтишка разжигаю войну, – это самое оскорбительное, что я до сих пор слышал.

– Это не вымысел, – возразил Рейвен. – К сожалению, это прискорбный факт. И он вас отнюдь не оскорбляет. Напротив, втайне вы этим гордитесь. Вам льстит, что кое-кто оказался достаточно проницательным и распознал в вас Большого Босса. И к тому же вы помираете со смеху потому, что все внимание приковано к этой вашей кукле для дураков, Волленкотту.

– Волленкотт? – как эхо повторил Торстерн, по-прежнему не меняясь в лице. – Теперь я начинаю понимать. Очевидно, Волленкотт – неподражаемый актер, кумир толпы – наступил кому-то на любимую мозоль. А вы, недолго думая, отправились по ложному следу и пришли сюда.

– У меня нет привычки идти по ложному следу, – громко сказал Чарльз, шевельнувшись в кресле.

– Вот как? – Торстерн снова внимательно оглядел его, но увидел лишь только тучного человечка с круглым дружелюбным лицом и тусклыми заплывшими глазками. – Вы оказываете мне честь, приписывая мне главную роль в несуществующей войне.

– Если это можно назвать честью.

– Тогда, сэр, вы просто маньяк, и причем опасный! – Торстерн пренебрежительно взмахнул рукой. – На маньяков у меня времени нет. Пожалуй, нам пора распрощаться, и пусть вами займется полиция. – Его лицо посуровело, и ледяным тоном он закончил: – Как примерный гражданин, я пользуюсь полным доверием нашей полиции.

Презрительно фыркнув, Чарльз парировал:

– Вы, конечно, имеете в виду тех, кого подкармливаете. Их немало, и я знаю об этом. Они боятся своей планеты – и недаром. – Его лицо внезапно отвердело, и на несколько секунд он перестал казаться толстым и несерьезным. – Но мы их не боимся!

– Скоро у вас будет случай изменить свое мнение. – Торстерн вновь переключился на Рейвена. – Я отрицаю все ваши бессмысленные обвинения, и довольно об этом! Если Земля вознамерилась подтвердить свои права на Венеру, пусть она делает это официальным образом. Несомненно, Волленкотт – неудобная фигура для Земного Совета. Как они собираются с ним справиться – это их собственное дело, но не мое.

– Нас не обмануть ложными атаками и прочими отвлекающими маневрами! Если мы уберем Волленкотта, вы только от души посмеетесь и на следующий день замените его другой марионеткой из своей коллекции. Да вдобавок используете его арест в пропагандистских целях.

– Кто, я?

– Ну, не я же! Вы! Вы и мизинцем не пошевелите, чтобы спасти Волленкотта! Напротив, вы с самого начала уготовили ему столь важную роль – роль первого мученика Венеры. Но, уверяю вас, Земля придумает кое-что получше, чем снабжать местного божка святыми.

– Этот божок – я? – усмехнувшись, осведомился Торстерн.

– Именно, – кивнул Рейвен. – Мы рассуждали логически – нужно добраться до человека, который дергает за веревочки. Поэтому мы пришли прямо к вам. Сейчас нам приходится признать, что вы не прислушиваетесь к доводам разума, и нам ничего другого не остается, как заставить вас подчиниться другими средствами.

– Ну вот и угрозы начались! – Торстерн усмехнулся, показав крепкие белые зубы. – И, что удивительно, от тех, кто всецело в моей власти. Среди многочисленных ваших иллюзий есть еще одна – вы не понимаете, где находитесь. Тюрьма – это не только каменные стены! Ха!

– Зря радуетесь, – посоветовал Рейвен. – Время уже вышло.

– Я даже начинаю сомневаться в ваших врожденных преступных наклонностях, – продолжил Торстерн, проигнорировав последнее замечание. – Мне кажется, вы представляете интерес для психиатра. Вы одержимы навязчивой идеей, что я, Эммануэль Торстерн, преуспевающий венерианский финансист, представляю собой некоего Голиафа, при котором вы должны сыграть роль Давида. – Он посмотрел куда-то вниз и едко закончил: – Да, вижу, что ваше имя в самом деле Дэвид. Возможно, вы ему соответствуете.

– Не больше, чем вы соответствуете Тору или Эммануэлю. [5]5
  Тор – в германо-скандинавской философии бог грома, бури и плодородия. Эммануэль – любимый богом (древнеевр.).


[Закрыть]

Впервые на лице Торстерна отразилось замешательство. Мгновенно отбросив свое пресловутое хладнокровие, Торстерн нахмурился. Но и теперь он сохранял маску величавого достоинства.

Он пожевал нижнюю губу и проскрежетал:

– Я ломал людей за гораздо меньшее! Я их сокрушал! – Он ударил кулаком по столу. – Я поступал с ними так, что потом никто не помнил, что эти люди вообще когда-либо существовали!

– Отлично! Я вижу, вы действительно знаете значимость ваших имен.

– Да, моего образования на это хватает. – Торстерн поднял кустистую бровь. – Но я всего лишь финансист, а не фанатик. Именно вы спятили, а не я. Я стремлюсь к могуществу, но только в мире вещей. Ваши оскорбления опасны – не для меня, но для вас!

– Ваши угрозы – пустяки. Дело-то в том, что вы можете сокрушать отдельных людей, но Землю не сокрушите никогда. Прекратите эту войну, пока еще не поздно.

– Иначе?

– Иначе Земля решит, что с нее достаточно и нанесет ответный удар. Хотите узнать какой?

– Я весь внимание.

– Она устранит ключевые фигуры противника одного за другим. Начиная с вас!

Торстерн не огорчился. И не рассердился. Тряхнув пышной шевелюрой, он быстро просмотрел какие-то бумаги, затем заговорил бесстрастным тоном:

– Поскольку совесть моя чиста, я не вижу причин оправдываться. Кроме того, все мы – земляне, мы подчиняемся земным законам, а по ним гражданин считается невиновным до тех пор, пока не предъявлены убедительные доказательства его вины. Такие доказательства представить невозможно, тем более если отсутствуют свидетели, в том числе вы оба.

– Встречная угроза, – заметил Рейвен.

– Если угодно. Вы не понимаете, в каком положении оказались.

– Мы знаем в каком. Вы уверены, что мы в западне.

– Вы находитесь в комнате с толстыми каменными стенами без окон. Единственная дверь снабжена множеством дистанционно управляемых запоров. Иначе как с моего пульта ее не открыть. Это специальная комната, она предназначена для встреч с паранормальными личностями, которые обладают неведомой мощью и имеют неясные цели. Время от времени такие сюда попадают.

– Очевидно.

– Я не настолько прост, чтобы полагаться на одни лишь бронированные ворота. Как выяснилось, их вполне можно преодолеть, ваш пример – тому доказательство. Но отсюда вы можете извлечь для себя полезный урок: кто бы мне ни угрожал, он нападет там и тогда, где и когда захочу я.

– Не много ли предосторожностей для дома честного финансиста? Вы не находите? – спросил Рейвен.

– У меня есть самые разные интересы, которые нужно защищать. И я перечислил далеко не все средства, отнюдь. Вы достигли только второй линии обороны. – Он наклонился ближе к экрану и самодовольно добавил: – В этой комнате я неуязвим!

Усмехнувшись, Рейвен сказал:

– Интересно было бы проверить.

– И у вас не будет ни единого шанса. Зарубите на своих любопытных носах, что обычные люди тоже не лишены способностей. Некоторые из них – а я в особенности – знают, как надо обращаться с мутантами. Я опережаю их на несколько шагов.

– Вы отстаете на несколько, но не знаете этого.

Не обратив на замечание никакого внимания, Торстерн продолжил:

– Если вы кичитесь своими телекинетическими способностями – валяйте, попробуйте их на дверных запорах! А может, вы случайно гипнотизеры? Посмотрим, сумеете ли вы околдовать меня через монитор. Или вы телепаты? Что ж, читайте мои мысли! Не получается? Вы даже не знаете, где я, в какой стороне и как далеко! Я могу находиться в десяти ярдах от вас, за экраном, не пропускающим мысли. Но с таким же успехом я могу говорить из другого полушария.

– У меня такое впечатление, что вы кого-то боитесь.

– Я никого не боюсь, – сказал Торстерн, и это была правда. Тело Торстерна действительно не знало страха. – Но я живу среди людей с паранормальными талантами и, значит, должен быть предусмотрительным. На Венере и Марсе много мутантов. Земле следует учесть это, пока она не заварила такую кашу, которую потом не сможет расхлебать.

– У Земли есть свои мутанты, – сообщил Рейвен. – И больше, чем вы думаете. По-моему, вы вообще переоцениваете роль мутантов. Наверное, это потому, что их у вас так много. Но кто впервые доставил людей на новые планеты? Земной космический флот! Во все времена пилотами были земляне. Каждый из них по пятнадцать-двадцать лет бороздил пространство, впитывая жесткое излучение. Результат очевиден – дети многих космонавтов отличаются от остальных детей.