Текст книги "Титаник. Псалом в конце пути"

Автор книги: Эрик Фоснес Хансен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)

В пожаре был виноват сам Петронио: уходя, он забыл погасить лампу…

Жизнью Петронио стала дорога. Он выступал во многих бродячих труппах и даже в цирке. В цирке он стал контрабасистом – однажды вечером он потерял пиджак со всеми своими сбережениями и, чтобы не умереть с голоду, согласился на первую предложенную работу, хотя играть на контрабасе он не умел и честно сказал об этом директору цирка. Тем не менее его все же взяли.

Так он сделался музыкантом и одновременно путешественником, а его дорога превратилась в пестрый калейдоскоп людей и событий, под которым тлело то, что ему открыл призрак. Иногда Петронио подолгу удавалось не вспоминать об этом пророчестве, потом оно снова всплывало и, наконец, когда Петронио уже постарел и перешел на работу в судовые оркестры, стало для него непосильной ношей. Он искал убежища и нашел его в безумии.

10 апреля 1912 года Петронио поднялся на борт «Титаника», приписанного к Ливерпулю. Это произошло по чистой случайности: за несколько дней до отплытия один из музыкантов заболел, а Петронио волею судеб заглянул в контору импресарио. Он поднялся на борт и в первое же воскресенье услышал в своем контрабасе чей-то голос – словно в инструменте скрывался призрак.

* * *

Такова была история Джованни Петронио Вителлотеста.

 
Я шел назад, священною волной
Воссоздан так, как жизненная сила
Живит растенья зеленью живой,
Чист и достоин посетить светила.
 

Данте. Божественная Комедия.

Чистилище, песнь XXXIII

(Перевод М. Лозинского)

14 апреля, 1912 г.

41°46′северной широты, 50°14′ западной долготы, 23.32

Холодно и ясно. Ночью судно идет со скоростью двадцать с половиной узлов. Сверкают звезды. Ночь такая ясная, что небесные тела становятся видны, едва они поднимаются над горизонтом.

Море совершенно спокойно.

В «вороньем гнезде» на фок-мачте сидят два матроса, впередсмотрящие Фредерик Флит и Реджинальд Ли, они вглядываются в темноту, вися между землей и небом на высоте пятьдеят футов над верхней палубой. Они заступили на вахту в десять вечера, им осталось наблюдать за морем еще полчаса. Нынче от них требуется особое внимание из-за поступившего предупреждения об айсбергах и необычно тихой погоды.

Впередсмотрящие не разговаривают друг с другом. Они поделили между собой мир на две сферы обзора.

Спокойствие воздуха и моря внушает тревогу. Из-за отсутствия движения наблюдать трудно, нет световых бликов, нет никаких очертаний. Море похоже на черные чернила.

– Туман, – неожиданно говорит один из них.

Расплывчатая, туманная дымка вдруг наплывает на верхнюю палубу. И сразу же веет ледяным холодом. Матросы, прищурившись, смотрят вперед.

23.40. Впередсмотрящий Флит бьет в сигнальный колокол – три резких удара: прямо по носу какой-то предмет! Потом хватает телефон, соединенный с мостиком, и кричит в трубку: – Алло! Алло! Есть там кто?

С капитанского мостика отвечает металлический голос.

– Да… Что видите?

– Прямо по носу айсберг, сэр.

– Благодарю вас.

Офицер на мостике кладет трубку. Впередсмотрящие, оцепенев, видят, как перед судном из мглы вырастает что-то большое и темное. Это айсберг, он выше верхней палубы, его вершина – на уровне «вороньего гнезда». Морозную дымку относит в сторону, словно вуаль. Теперь айсберг находится прямо перед судном, должно быть, он был ярдах в ста, когда Флит заметил его.

– Мы идем прямо на него, – шепчет Флит, и оба крепко хватаются за поручни. Впередсмотрящие выполнили свой долг, теперь им остается только сидеть и смотреть. Они знают, что внизу, на мостике, под ними и немного сзади, отдается команда. Рулевой перекладывает штурвал, офицеры вглядываются в темноту.

Проходит вечность, прежде чем судно начинает разворачиваться вправо. По вибрации они понимают, что дан задний ход. Идут секунды, нос медленно отворачивается от ледяной горы. Судно скользит мимо. Успели! Айсберг с шуршанием трется об обшивку. Звенят упавшие на палубу куски льда. По судну пробегает слабая дрожь, она передается мачтам. Потом воцаряется тишина, темная масса скрывается во мгле за кормой. Машины застопорены.

– Чуть-чуть, – говорит Реджинальд Ли.

Прошло меньше минуты с тех пор, как в поле их зрения появился айсберг.

Капитан спит чутко. Как только вибрация от машин изменилась, его веки дрогнули. Сквозь сон он чувствует мягкое, неестественное движение вдоль борта судна.

Он просыпается. Надевает китель, форменную фуражку и выходит на мостик.

– На что мы наткнулись? – спрашивает он.

В глубине судна звучит сигнал тревоги. Двери в водонепроницаемых переборках задраиваются, как предписано правилами. Мигают красные лампы. Кочегары и машинисты поднимаются по запасным трапам и скрываются в люках.

В противоположность офицерам на мостике они знают, что произошло. Пробоина в правом борту превышает в длину триста футов, в нее хлещет вода, заливает форпик, первый, второй и третий отсеки, а также пятую и шестую котельную.

Создатель судна Томас Эндрюс работает в своей каюте А-36. На столе перед ним лежит кипа синек, чертежей, спецификаций, реестров и судовых инструкций. Эндрюс курит трубку и пишет. Он собирается скоро лечь спать, но так занят своим отчетом, что не замечает ничего вокруг. Несколько минут назад раздался низкий свистящий звук, словно в водопроводную трубу попал воздух. Инженер отметил его про себя, на минуту встревожился, но звук затих. И он продолжает писать.

В дверь каюты стучат. Так поздно? Эндрюс откладывает бумаги и поднимается не без труда.

Снова стучат, уже настойчивей.

– Да-да, иду!

За дверью стоит Макэлрой, распорядитель рейса.

– Добрый вечер, Макэлрой, чем могу быль полезен?

– Капитан Смит просит вас немедленно подняться на мостик, сэр.

– Сейчас? – Эндрюс смотрит на часы.

– Да, сэр. Сейчас же. Мы в темноте с чем-то столкнулись.

Полночь. Старший радист Филипс только что передал наушники своему помощнику Брайду, который по доброте душевной согласился сменить его за два часа до конца вахты. День у Филипса был трудный, теперь он готовится отдохнуть. Спустив подтяжки, он стоит у своей койки в маленькой каюте рядом с радиорубкой. Но кто-то врывается в его каюту. Он зевает и оборачивается:

– Что?.. Капитан! Сэр?

– Радист, несколько минут назад мы столкнулись с айсбергом. В ближайшие минуты я жду подробного рапорта. Пожалуйста, будьте готовы передать нашу просьбу о помощи.

Филипс мгновенно вспоминает все сообщения о льдах, полученные им в течение дня, в том числе те, которые так и не попали на мостик. Он смущенно снова надевает подтяжки.

– Слушаюсь, сэр…

– …ситуация ужасающе проста: судно может держаться на плаву при двух затопленных водонепроницаемых отсеках; какие именно отсеки будут затоплены, значения не имеет. – Инженер Эндрюс нервно посасывает трубку. – Оно может держаться на плаву и при трех носовых затопленных отсеках, а в тихую погоду – даже при четырех. Но если будет затоплено пять носовых отсеков, оно пойдет ко дну.

На мостике воцаряется тишина.

– Как известно, – продолжает Эндрюс, – в силу ряда причин водонепроницаемые переборки не полностью разделяют судно снизу доверху. Они доходят только до палубы «Е». Пять передних отсеков сейчас заполняются водой, и, похоже, довольно быстро, но сколько воды попадает на судно за одну минуту, сказать трудно. Размер пробоины неизвестен. Когда пять передних отсеков заполнятся целиком и судно даст дифферент на нос, вода по коридорам палубы «Е» неизбежно начнет заполнять сначала шестой, а потом и седьмой отсеки.

– Сколько у нас времени? – спросил капитан.

Эндрюс быстро подсчитал на бумаге.

– Час-полтора. Если повезет, чуть больше.

Капитан смотрел на него. Последний рейс, думал капитан. Он кашлянул, перевел взгляд на своих офицеров и повысил голос:

– Итак, господа, приказываю: все наверх! Приготовить спасательные шлюпки. Разбудить пассажиров и приказать им занять места в шлюпках… – Он помолчал. – Я вот о чем подумал…

Все понимали, о чем он подумал.

– Скажите, старший помощник, – тихо спросил капитан, – какова вместимость спасательных шлюпок?

– Почти тысяча двести мест, сэр, если, конечно, все места в шлюпках будут заняты.

– А пассажиров по списку?

– Тысяча триста двадцать, сэр.

– И больше семисот человек команды, – добавил капитан.

– Все согласно инструкциям, сэр. И в соответствии с тоннажем.

– Приказываю: женщины и дети в первую очередь. Следите за порядком. Никакой паники. Офицеры должны вооружиться – на всякий случай. Повторяю: никакой паники. Принимайте любые меры.

– Простите, капитан, – вмешался Эндрюс. – Значит, вы намерены скрыть от людей истинные размеры опасности?.. Думаю, мало кто из пассажиров обратил внимание на толчок, по крайней мере на верхних палубах…

– Мы должны избежать паники, – ответил капитан. – Нам нужен порядок. Сейчас я передам радисту текст сообщения и наши координаты. А тогда нам останется только молиться Богу и надеяться, что мы продержимся на плаву до прибытия помощи.

– К северо-западу от нас находится судно, – сказал второй помощник капитана Лайтоллер. – Я видел его огни, когда выходил на крыло мостика. Оно как будто стоит на месте.

– Пустите ракеты и дайте сигнал лампой Морзе. Все понятно?

Офицеры подтвердили в один голос.

– Приступить к исполнению, – сказал капитан. Последний рейс, думал он. Последний рейс.

Come Quick Danger. [20]20
  Идите Скорее Опасность ( англ.).


[Закрыть]С «Титаника», 00.12:

CQD… CQD… CQD… CQD 41°46′ СЕВЕРНОЙ 50°14′ ЗАПАДНОЙ ПРОСИМ ПОМОЩИ СТОЛКНУЛИСЬ АЙСБЕРГОМ ТИТАНИК CQD

С «Парижанина», идущего на восток:

ПРИВЕТ СТАРИК ИМЕЮ КУЧУ СООБЩЕНИЙ СО СТАНЦИИ КЕЙП-КОД ДЛЯ ДАЛЬНЕЙШЕЙ ПЕРЕДАЧИ ТОЧКА ПЕРЕДАВАТЬ?

С «Титаника»:

CQD ЭТО CQD 41°46′ СЕВЕРНОЙ 50°14′ ЗАПАДНОЙ

С «Парижанина»:

СООБЩИТЬ КАПИТАНУ? ТЫ ПРОСИШЬ О ПОМОЩИ?

С «Титаника»:

ДА ПОЖАЛУЙСТА НЕМЕДЛЕННО ИДИТЕ НА ПОМОЩЬ ТОЧКА

С «Принца Фридриха Вильгельма», идущего на запад:

ЧТО СЛУЧИЛОСЬ СТАРИК?

С «Титаника»:

СТОЛКНУЛИСЬ АЙСБЕРГОМ ТОЧКА МЫ ТОНЕМ ТОЧКА

Понедельник, 15 апреля 1912 г.

Полночь. Каюта музыкантов. Корма, левый борт

Давид проснулся, сам не понимая почему. Они ведь совсем недавно легли. Но что-то его разбудило. Звук, движение. Словно кто-то тихо потряс его за плечо.

Ему приснился один из тех легких снов, что снятся сразу, как заснешь. София и ее комната в доме фрау Мельхиор в Вене. Она стояла перед окном с семью розами. Сон был очень ясный и спокойный.

Давид лежал в темноте, но заснуть уже не мог. Слушал дыхание товарищей и храп Петрония.

Отчего он проснулся? Что-то изменилось.

Наконец Давид обратил внимание на тишину. Ни поскрипывания, ни вибрации, ни плеска воды за бортом.

Ему вдруг показалось, что они в порту. Он ощупью нашел часы, висевшие на крючке. Прищурившись, долго смотрел на циферблат и не мог разобрать в темноте, где стоит стрелка – час это или полночь.

С нижней койки послышался кашель, зашуршали простыни.

– Спот, – шепнул Давид, – вы не спите?

– Нет.

– Мы стоим?

– Похоже, что так.

– Почему?

– Не знаю. Я еще не спал. У меня бывают бессонницы. Минут пятнадцать назад нас немного тряхнуло, словно мы проехали по булыжникам… Потом машины дали задний ход и затихли. Минуты две они еще работали. Потом совсем остановились. С тех пор молчат.

– Как вы думаете, что случилось?

– Может, какому-нибудь встречному судну потребовалась помощь. Врачебная, например.

Снаружи послышался протяжный свистящий звук.

– Что это?

– Не знаю. Как будто из котлов выпустили пар.

– Вы бы говорили потише. – В голосе Джейсона не было и тени сна.

– Простите, мистер Джейсон, – извинился Давид. – Судно почему-то остановилось. И Спот говорит…

– Что происходит? – сердито спросил Алекс.

– Не знаю, – отозвался Джейсон. – Они выпустили пар. Может, кто-нибудь сходил бы и все выяснил…

В дверь постучали. Джейсон встал, босиком подошел к двери, открыл.

– Добрый вечер, капельмейстер, простите, но…

– Мистер Макэлрой, сэр?

– Разбудите своих музыкантов и немедленно идите на палубу «А».

– Что? Простите, мистер Макэлрой, но сейчас…

– Это приказ капитана.

– Что случилось, сэр?

– Пассажиров разбудили, и они немного напуганы. Возможно, музыка их успокоит.

– Вы разбудили пассажиров?

– Да. Пожалуйста, не задерживайтесь. Мы с чем-то столкнулись. Похоже, с айсбергом. Опасности нет, но на всякий случай пассажирам следует занять места в спасательных шлюпках. Если вы будете играть, они примут это за учебную тревогу.

Джейсон, оторопев, смотрел на распорядителя рейса. Тот был совершенно серьезен.

– Хорошо. – Джейсон зевнул. – Конечно. Мы сейчас придем.

– Большое спасибо, – сказал Макэлрой и ушел.

Джейсон зажег свет.

– Подъем! – сказал он. – Не знаю, что это означает, но мы должны подняться наверх и играть.

– Что еще? – послышался сонный голос Джима. – Играть? Ночью?

– Вставайте и одевайтесь! – скомандовал Джейсон. – Если поторопимся, мы еще сумеем спасти репутацию нашего оркестра!

– Что за глупости… – буркнул Жорж, а Спот сказал:

– Думаю, к отсутствию пианиста все отнесутся с пониманием…

– Наверх пойдут все, как один, – возразил Джейсон.

– И Петроний тоже? – мрачно спросил Алекс.

– Петроний в первую очередь. Эй, Петроний! Просыпайся!

– Это виски…

– Он пойдет с нами и будет стоять там хотя бы только для виду. Эй! Просыпайся! – Джейсон стал трясти Петрония.

– Айсберг? – тихо спросил Джим. – Он сказал айсберг? – В его голосе звучала тревога.

– Конечно айсберг, а что же еще! – вздохнул Спот, надевая форму.

– Ах! – с надеждой воскликнул Петроний, наконец открывший глаза.

В переполненных коридорах горничные и стюарды стучали в двери кают и будили пассажиров. Люди неохотно двигались к трапам и выходам; сбитые с толку, они переговаривались между собой, некоторые держали под мышкой спасательные жилеты. Кое-кто почувствовал толчок и понял: что-то случилось. Другие обратили внимание на почтовых служащих – почта была расположена ближе к носу, – старавшихся спасти мокрые мешки с почтой. Но большинство пассажиров сердились и не понимали, в чем дело.

На трапах музыканты заметили, что их ноги соскальзывают со ступенек.

– Трап перекосился. Судно наклонилось вперед, – определил Джим. – По-моему, оно дало дифферент на нос.

Они добрались до салона на палубе «А». Их встретили аплодисментами. Тут собралось много пассажиров, одни еще не успели снять вечерние костюмы, другие были раздражены тем, что их разбудили.

Появление оркестра разрядило обстановку. Джейсон Кауард и его шесть музыкантов прошли к стоявшему тут пианино. Спот, принесший контрабас Петрония, отдал его хозяину и сунул ему в руки смычок. Петроний крепко сжал свой инструмент.

Они начали с регтаймов, которые явно имели успех. Пассажиры решили с юмором отнестись к тому, что их так бесцеремонно разбудили. Когда оркестр заиграл последний шлягер Ирвинга Берлина, несколько молодых пар пошли танцевать. Выдернутые из коек официанты сонно бегали среди гостей, предлагая прохладительные напитки.

В окна салона была видна шлюпочная палуба. На ней вдоль поручней правого борта что-то белело. Лед. Двое мужчин в смокингах стояли на палубе со стаканами виски с сельтерской и разбивали кусок льда о шезлонг, чтобы бросить лед в виски. Они смеялись. Оркестр заиграл вальсы.

На палубе возле шлюпок озабоченно возились матросы.

* * *

На северо-западе у горизонта виднеется какое-то судно. На правом крыле капитанского мостика «Титаника» рулевой Роу по приказу капитана пускает сигнальные ракеты с интервалом в одну минуту. До этого уже использовали лампу Морзе, но безрезультатно. Без четверти час. Ракеты взлетают вверх и с треском взрываются высоко в небе. К этому времени нос «Титаника» уже заметно погрузился в воду.

Незнакомое судно не реагирует на ракеты. Это единственное судно, которое не бодрствует в эту ночь. Точно слепой глаз, оно будет виднеться на горизонте еще много часов.

– Вы должны сесть в спасательную шлюпку, сударыня. – Офицер почти в отчаянии.

– Глупости. Ни в какую спасательную шлюпку я не сяду. Во всяком случае без мужа.

– Сожалею, сударыня, но таков приказ. В первую очередь женщины и дети. Ваш муж сядет в следующую шлюпку.

– Не понимаю, зачем это нужно. Я буду жаловаться в пароходство. Море спокойно, электричество работает, музыка играет. Сейчас очень холодно. Я предпочитаю остаться в своей каюте. Доктор говорит, что для моего бронхита…

– «Титаник» тонет, сударыня.

– Вы преувеличиваете!

Без четверти час с правого борта была спущена первая спасательная шлюпка под номером семь. Она могла взять шестьдесят пять человек, но так как пассажирки первого класса не проявили интереса к спасательным мерам, в ней находилось всего двадцать восемь женщин, когда офицер приказал спустить ее на воду. Шлюпку спустили главным образом для примера, чтобы пассажиры поняли серьезность положения.

Точно так же в десять минут второго с правого борта была спущена шлюпка номер один всего с двенадцатью пассажирами; среди них были сэр Космо и леди Дафф Гордон, которые сочли, что им следует покинуть судно. С левого борта была спущена шлюпка номер восемь с тридцатью девятью пассажирами.

Шлюпка номер шесть левого борта приняла двадцать восемь пассажиров, а в шлюпке номер пять правого борта еще оставалось двадцать четыре свободных места, когда ее спустили на воду.

Потом уже за места в шлюпках началась драка.

В глубине судна начинают рушиться переборки, коридоры наполняются водой, в ней плавает багаж.

Пассажиры третьего класса – матери со своими многочисленными выводками, мужчины с натруженными руками, бедные евреи, ничего не понимающие армяне – все они пытаются подняться наверх, чтобы там, если повезет, найти спасение. Они-то почувствовали, что произошло. Если на верхних палубах пассажиры ощутили лишь слабый толчок, обитатели нижних палуб правого борта, особенно ближе к носу, были оглушены грохотом, когда из-за столкновения с айсбергом в корпусе судна образовалась длинная пробоина. Некоторых эмигрантов выбросило из коек. Теперь они пытаются перебраться в более безопасное место – на палубу первого класса, где утром было богослужение. Однако двери, которые утром были распахнуты перед ними, теперь заперты, вахтенные матросы, строго соблюдая приказ, отказываются пропустить их дальше. Проход в первый класс запрещен.

– Ты хочешь, чтобы наши дети утонули? – яростно кричит какой-то ирландец. – Хочешь? Отвечай? – Однако пассажиры третьего класса послушно отступают. Их более семисот. Только глубокой ночью им удастся прорваться наверх, но тогда большая часть шлюпок будет уже спущена на воду. Лишь немногим женщинам удастся покинуть судно и только половине всех детей.

В неповрежденных машинных отделениях продолжают работать машинисты и смазчики – пока есть возможность, судно должно получать электрический ток. На палубах, где спускают на воду спасательные шлюпки, нужен свет, радиотелеграфу, посылающему в ночь сигналы бедствия, нужен ток. Машинисты самоотверженно трудятся. Из-за водонепроницаемых переборок слышится глухой грохот – металл уступает напору воды, машины рушатся. Люди покидают котельные и машинные отделения, когда в них начинает хлестать вода.

Лишь немногим из них удастся после этого увидеть звездное небо.

Save Our Souls, SOS – без четверти час: «Титаник» в первый раз передает новый международный сигнал бедствия:

SOS… SOS… SOS… 41°46′ СЕВЕРНОЙ 50°14′ ЗАПАДНОЙ МЫ ТОНЕМ СКОРЕЕ ИДИТЕ НА ПОМОЩЬ ТИТАНИК

Бескрайний пустынный океан вдруг заполняется голосами, сигналами, передаваемыми через огромные расстояния. Голоса звучат в наушниках радиста Филипса так близко, словно говорящие стоят рядом и шепчут ему на ухо.

Но все они далеко. Очень далеко. На «Олимпике», судне того же класса, что и «Титаник», недоумевают:

ЧТО СЛУЧИЛОСЬ СТАРИК? ИДЕШЬ НА ЮГ НАМ НАВСТРЕЧУ?

– Идиот, – стиснув зубы, ворчит радист, – я уже двадцать раз все ему повторил! – Он стучит ключом как одержимый:

ЖЕНЩИНЫ И ДЕТИ САДЯТСЯ В ШЛЮПКИ

Похоже, на «Олимпике» начинают понимать, что случилось. Сигналы передаются с одного судна на другое, летят дальше, принимаются на мысе Рейс, регистрируются в редакциях нью-йоркских газет, разносятся телеграфом по всему Американскому континенту, по трансатлантическому кабелю достигают Лондона. Слушайте! Слушайте голос «Титаника»! Он тонет. И тысячи голосов отвечают ему в эфире:

ИДУ К ТЕБЕ НА ВСЕХ ПАРАХ…

ПРЕДУПРЕДИЛ КАПИТАНА И ИДУ К ТЕБЕ ПОЛНЫМ ХОДОМ…

ПЕРЕДАЙТЕ ТИТАНИКУ МЫ ИДЕМ ЕМУ НА ПОМОЩЬ…

ПРОШУ ПЕРЕДАТЬ ТИТАНИКУ МЫ МОЖЕМ ПОДОЙТИ К НЕМУ ЧЕРЕЗ ТРИ ЧАСА…

Слушайте голос «Титаника». Около двух часов его сигналы становятся слабее:

…ВОДА ДОСТИГЛА КОТЛОВ… CQD…

* * *

Слушай. Слушай в ночи. Ты можешь услышать его, но не можешь подойти к нему. Он ускользает, исчезает в темноте. Ты слышишь?

Постепенно салон на палубе «А» опустел, и музыканты перебрались в салон шлюпочной палубы. Они выкатили гуда и пианино. Здесь они играли марши и веселые мелодии примерно до четверти второго. У пассажиров первого класса еще сохранялось хорошее настроение. Но по мере того, как суматоха на палубе усиливалась, они обращали на музыку все меньше внимания.

В двадцать минут второго почти опустел и этот салон. Джейсон растерянно огляделся. Он дал музыкантам короткую передышку и вышел на палубу, чтобы найти распорядителя рейса Макэлроя и получить новые указания.

Вскоре он вернулся, лицо у него было растерянное:

– Это правда. Они садятся в спасательные шлюпки. Почти все шлюпки уже спущены на воду. И…

Музыканты, ничего не понимая, уставились на него. Джим нахмурился, но промолчал.

– Думаю, нам лучше перебраться на палубу и играть там. У нас не было распоряжения прекращать игру.

Они вытаскивают свои инструменты на холод, на левый борт. Хорошо, что им пришлось тащить маленькое салонное пианино, а не большой концертный рояль, стоявший в салоне первого класса на палубе «D».

Инженер Томас Эндрюс, криво улыбаясь, пробирается к ним сквозь толчею с охапкой спасательных жилетов в руках.

– Вот! – говорит он. – Наденьте! Пусть все видят, что вы в спасательных жилетах. – Он явно растерян. – Наденьте их!

– Неужели это необходимо?.. – начинает Спот.

– Категорически необходимо! – кричит Эндрюс. – Эти глупцы воображают, что они поплывут, как гуси. Почти никто не согласился надеть спасательные жилеты. Дамы сочли их некрасивыми, а один господин в шутку сказал, что предпочитает утонуть в смокинге, как джентльмен.

Музыканты переглядываются.

– Наденьте жилеты. Знаете, сила примера…

Спот встает с табурета, подходит к поручням, смотрит вниз и издает тихий свист. Вода уже почти достигла прогулочной палубы. Он поворачивается к своим товарищам.

– Мы тонем, – сообщает он. – В этом нет никакого сомнения.

– Что? – восклицает Давид. – Wie? Wie?

– Хватит, – говорит Джейсон. – Без паники. Спот… – Он незаметно делает Споту знак. – Садись на место. Будем продолжать.

– Продолжать? – удивляется Спот. – А разве мы…

– Надень спасательный жилет, – успокаивает его Джейсон. – Все наденьте. В шлюпках всем хватит места. Я видел, некоторые были заполнены меньше чем наполовину. И на правом борту тоже есть шлюпки.

Они зашнуровывают на себе спасательные жилеты.

Инженер Эндрюс уже скрылся в курительном салоне. Там он опускается в вольтеровское кресло, предварительно сняв спасательный жилет. И сидит там.

Теперь оркестр играет более спокойную музыку – «В сумерках», прошлогодний лондонский шлягер, отрывки из классических сюит и «Воспоминания об Уэльсе» Годфри.

В пять минут третьего начинается хаос. Музыку уже никто не слушает. Люди мечутся по палубе, кричат, падают, вскакивают и куда-то бегут. Некоторые еще сохраняют спокойствие, с удивлением глядя на тех, кого охватил страх.

На носу давка, там стали спускать на воду складную спасательную шлюпку «С». Толпа пытается взять ее штурмом, второй помощник капитана Лайтоллер делает предупредительный выстрел в воздух.

Наклон «Титаника» увеличивается, его нос уходит под воду. Небольшие волны заливают электрические лебедки на баке. За бортом плавают упавшие в воду предметы. Море – черное, чистое и холодное.

Небо бездонно, мерцают звезды. Ко на освещенных палубах из-за света прожекторов люди не видят звезд, они видят только тьму.

Дж. Брюс Исмей сидит в складной спасательной шлюпке «D» и смотрит на тонущее судно. С той самой минуты, как капитан ввел его в курс дела, а это было сразу после полуночи, Исмей находился на грани нервного срыва. Он-то знал истинную вместимость спасательных шлюпок. Исмей еще пытался взять на себя ответственность, отдавал приказы. Но какой-то офицер сделал ему выговор, когда Исмей помогал спускать шлюпки правого борта. Потом Исмей ходил по палубе и делал, что мог. Проходя мимо складной спасательной шлюпки «D», он, не думая, в последнее мгновение прыгнул в нее. Шлюпку тут же спустили на воду, Исмей уже не мог передумать. Теперь он убеждает себя, что в морском суде потребуются его показания.

Угол наклона «Титаника» быстро растет; вскоре показываются винты, руль виден уже целиком.

Исмей смотрит на судно, в глаза ему словно попал песок.

На борту то возникает, то стихает паника. Пассажиры третьего класса уже прорвались на верхние палубы. На судне остается еще более полутора тысяч человек.

В радиорубке капитан Смит приказывает обоим радистам прекратить передачу сигналов и спасаться. Один из них, не обращая внимания на капитана, продолжает стучать ключом – где-то в ночной темноте его вызывают другие суда, но, очевидно, они больше не слышат его сигналов.

На корме, на шлюпочной палубе, католический священник собрал вокруг себя испуганных пассажиров второго и третьего класса.

Он выслушивает исповеди, дает отпущение грехов.

Семь минут третьего.

– Ну что ж, – говорит Джейсон, – думаю, мы можем закончить. Больше нет смысла играть. Нас уже никто не слушает.

Алекс кивает и откладывает скрипку в сторону.

Спот задумчиво сидит у пианино, прикрыв глаза. Джим и Жорж подходят к поручням, смотрят по сторонам. Давид очень бледен. Недалеко от них какой-то офицер кричит:

– Каждый спасается как может! Каждый спасается как может! Таков приказ!

– Гм. – Джейсон смотрит на Давида. – Не бойся…

– Не говори чепухи, – обрывает его Спот. – Теперь уже надо быть честным, Джейсон. В случае…

– Да, – соглашается Джейсон. Он улыбается Давиду и хлопает его по плечу. – Похоже, мы не попадем в Нью-Йорк в числе первых. Но тебе все равно не позволили бы сойти там на берег.

– Почему?

– Забыл сказать. Для этого тебе пришлось бы предъявить пятьдесят долларов.

– Я и не собирался сбегать. – Давид пытается улыбнуться.

– Вот и хорошо, – говорит Джейсон. Мимо проносится какой-то человек и чуть не сбивает с ног Петрония вместе с его контрабасом. Петроний будто просыпается.

– Вы слышали, что сказал офицер? – говорит Джейсон. – Каждый спасается как может. Постараемся по мере сил помочь друг другу, попробуем сесть в одну из шлюпок. Спасибо вам всем, и пусть нам повезет…

– Мы не должны прекращать игру, – неожиданно произносит громкий голос. – Еще не время.

Все поворачиваются к Петронию.

– Сперва, – говорит он, – мы должны исполнить финальный номер. Это необходимо. Что-нибудь подходящее к случаю.

Наступает тишина, музыканты в изумлении смотрят на контрабасиста, который с властным и решительным видом стоит рядом со своим контрабасом.

– Сыграем, Джейсон? – Алекс вопросительно смотрит на друга. Он улыбается.

– Хорошо. Минутой раньше, минутой позже – какая разница.

Джим и Жорж отходят от поручней и берут свои инструменты:

– Что будем играть?

Ответить должен Джейсон.

– Сыграем «Largo» Генделя, – говорит он. – Все помнят?

Музыканты кивают.

– Я разучивал его с матерью, – тихо добавляет он.

Они играют.

А потом все происходит очень быстро. Рушится труба, и тысяча человек вопит от ужаса. Одни сами прыгают за борт, других сметают в ледяную воду падающие обломки. Тысячи чашек, бокалов и тарелок летят на пол, пианино скользит вдоль поручней, взрывается ящик с шампанским. Из глубины судна слышится адский грохот – это паровые котлы сорвались с креплений и скользят вниз, круша все на своем пути. Больше уже никто не думает о музыке и не слышит, что напоследок играет оркестр. И неизвестно, о чем думали в последние минуты эти семеро музыкантов. Они потеряли друг друга из виду, когда побежали, пытаясь спастись.

Свет мигнул и погас. Судно и море окутала кромешная тьма.

И тогда они увидели звездное небо. Оно было необыкновенно чистое.

Так утонул «Титаник».