Текст книги "День освобождения (ЛП)"

Автор книги: Энди Макнаб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

Лифт поднимался так медленно, что трудно было понять, движется ли он вообще. Глядя на него сзади, я заметил, что джинсы слишком плотно обтягивают живот. Складки на животе болтались по бокам, натягиваясь под рубашкой и загибаясь на пояс. На левом запястье, на идеально ухоженной руке, висели золотые часы «Ролекс» и пара тонких золотых браслетов. На правом запястье тоже была пара браслетов, а на мизинце – перстень с печаткой. В общем, он выглядел как жиголо, который уже давно за горами и считает, что ему всё ещё двадцать один.

Он застегнул сумку и вытер пот с шеи. «Здесь никого нет», – заверил он меня. «Я обещаю».

Двери лифта открылись, и я подтолкнул его на полутёмную лестничную площадку. «Хорошо. Какой номер?»

«Сюда. Сорок девять».

Я протиснулся к нему сзади, готовясь снова выхватить правой рукой свой 9-миллиметровый револьвер, когда он вставил ключ в цилиндровый замок тёмно-коричневой лакированной двери. Она открылась в небольшую комнату, размером, наверное, десять на десять футов. Солнце изо всех сил пыталось пробиться сквозь тюлевые занавески, закрывающие стеклянные раздвижные двери балкона, но безуспешно. Он вошёл, а я остался ждать, держа руку на рукояти пистолета. Он повернулся ко мне, обвёл комнату руками: «Смотри, всё в порядке».

Таково было его мнение. Пусть он и был мистером Гуччи, разгуливающим по бульварам, но это место было наводкой. Слева от меня была дверь на кухню. Она была обставлена выцветшей бело-голубой пластиковой мебелью 1970-х годов, местами стёртой до ДСП. Переполненная пепельница стояла на недоеденном багете. Раковина была завалена грязными кастрюлями и тарелками.

Я захлопнула входную дверь каблуком, входя, и кивнула ему головой: «Запри её».

Я отошла в сторону, когда он послушался, тяжело дыша.

Слева была ещё одна дверь. «Куда она ведёт?»

«Спальня и ванная».

Он направился к ней, желая угодить. «Отпусти меня и…»

«Стой, мы пойдём вместе. Я хочу видеть каждое твоё движение. Понял?»

Я шёл за ним на несколько шагов, пока его туфли скрипели по светло-серому искусственному мрамору. Обе остальные комнаты были в похожем состоянии. В спальне кровать едва помещалась, а остальной пол был покрыт газетами, грязным нижним бельём и парой теннисных сумок Slazenger, всё ещё в пакете из Декатлона. Он не выглядел теннисистом, но два использованных шприца, лежавшие поверх сумок, были очень в его стиле, поэтому он и старался запихнуть всё это под кровать, чтобы я не заметил. Он явно активно вносил свой вклад в героиновые доходы «Аль-Каиды».

Пара шкафов была забита яркой одеждой и обувью, всё выглядело новым. В спальне пахло лосьоном после бритья и сигаретами, но не так сильно, как в крошечной ванной. Там были выцветшая жёлтая раковина, унитаз и типичная французская туалетная комната с ручным душем. Все поверхности были усеяны бутылками с шампунем, одеколоном и краской для волос. В ванной вокруг слива скопилось столько лобковых волос, что ими можно было бы набить матрас.

«Видите, всё правильно. Безопасно».

Я даже не стала проверять, смущён ли он, когда мы вернулись в гостиную. Я протиснулась между мебелью и подошла к окну, похожему на патио, которое выходило на балкон с видом на дорогу, по которой мы только что прошли. К перилам прислонялись несколько теннисных ракеток, а на балюстраде висела пара скомканных пляжных полотенец.

К этому времени он нервно сидел на зелёном диване, который, вероятно, установили одновременно с кухней. Он стоял у левой стены, лицом к грязной деревянной стенке, заставленной огромным телевизором и видеомагнитофоном. Всё было покрыто такой пылью, что я даже видел отпечатки его пальцев вокруг кнопок. Видеокассеты и всякая ерунда были разбросаны по полкам. Маленький CD-плеер стоял на полке над телевизором, окружённый морем дисков, вытащенных из коробок. На видеокассетах не было названий, но я мог догадаться, что он любил смотреть.

Прямоугольный журнальный столик из вощёной сосны в центре комнаты был завален старыми газетами, на нём стояла полупустая бутылка красного вина и тарелка из-под еды, которая также служила пепельницей. В компании этого парня я начинал чувствовать себя не только грязным, но и грязным.

Я перешёл к делу, чтобы не тратить на него слишком много времени. «Когда прибудет лодка?»

Он скрестил ноги и обхватил колени руками, чувствуя себя немного спокойнее, ведь, похоже, я не собирался отрывать ему голову. «Завтра вечером в Больё-сюр-Мер, в сторону Монако».

«Запишите». Я знал, где это, но хотел убедиться, что это правильное место. Он наклонился вперёд, нашёл ручку среди беспорядка на столе и написал на краю газеты каракулями, которыми гордился бы любой врач.

«Там есть порт, пристань, кажется, вы её так называете. Это недалеко. Её зовут «Девятое мая». Это белая лодка, довольно большая. Она прибывает завтра вечером». Он оторвал край бумаги – «Вот» – и подвинул её ко мне.

Я выглянул из окна и увидел сад одного из старинных домов напротив. Старик возился с огородом, прикрепляя кусочки серебряной бумаги к бамбуковым палочкам. Я не отрывал от него глаз. «Сколько человек будет на борту?»

«Их трое. Один всегда останется на лодке, а двое других заберут деньги. Они начнут в пятницу, это будет первый из трёх сборов. Они будут собирать по одному в день и в воскресенье отправятся в Алжир с деньгами. Они пытаются закрыть свои счета здесь, во Франции, – прежде чем вы сделаете это за них, не так ли?»

Я повернулся к Гризболлу. Он порылся в сумке и вытащил сигарету «Кэмел». Элегантно щёлкнув зажигалкой, он откинулся назад, выпустив из ноздрей струйку дыма. Он снова скрестил ноги и положил левую руку на спинку дивана, словно всем управляя. Он начал вести себя слишком самоуверенно. «А где же они тогда деньги возьмут, Гризболл?»

Он поперхнулся сигаретой, и дым неудержимо повалил из носа и рта. «Гризбол?» Собравшись с духом, он снова затянулся и на этот раз медленно выдохнул, улыбаясь своему новому имени. «Где? Этого я не знаю, и, может быть, узнаю только завтра вечером. Пока не уверен. Но я точно знаю, что они будут пользоваться только общественным транспортом, автобусами и тому подобным. Это безопаснее, чем Hertz. Водители автобусов не ведут учёт».

Мне это показалось разумным. «Знаешь, сколько это денег?»

«От двух с половиной до трех миллионов американцев».

Он сделал еще одну затяжку, а я снова стал наблюдать за тем, как старик копается в своих огородах, думая о количестве семей террористов-смертников с «Ленд Крузерами» со всеми дополнительными услугами, которые можно было бы профинансировать на такие деньги.

«Они собирают деньги с хаваллад?»

«Да, конечно. Эти ребята на побережье, те, кто будет передавать им деньги, – это люди из хаваллы».

Я отодвинул одну из тюлевых занавесок, чтобы лучше видеть.

«Во сколько прибудет лодка?»

«Знаете ли вы, что именно здесь собирались деньги на финансирование атаки на американское посольство в Париже?» Он сделал ещё одну затяжку, и в его голосе слышалась почти гордость. «Представляете, что бы произошло, если бы и это удалось?»

«Лодка, во сколько?»

Он поерзал на стуле, устраиваясь поудобнее. «Вечером, наверное, где-то, не уверен». Последовала пауза, и я услышал, как он тушит сигарету и достаёт из пачки новую. Я обернулся, когда он щёлкнул зажигалкой, и посмотрел на диски на настенном шкафу. Было очевидно, что он большой поклонник Pink Floyd.

«Зеральде нравилось, чтобы я привозил ему новую кассету в каждую поездку. Конечно, я забирал и мальчиков». Он склонил голову набок, оценивая мою реакцию. «Ты видел, как я ехал обратно к дому в тот вечер? Я надеялся, что ты к тому времени закончишь работу. Но он всё время звонил мне на мобильный. Он не любил, когда его заставляли ждать…»

Этот ублюдок улыбался и издевался надо мной.

Я потянул за раздвижную стеклянную дверь манжетой толстовки, чтобы проветрить помещение, и меня встретил шум машин с главной улицы, а также шум старика, расчищающего проходы. Я удержался от соблазна подойти и хорошенько врезать Гриболлу по зубам и снова выглянул. «Значит, вам нравилась одна и та же музыка и одни и те же парни?»

Он снова выдохнул дым, прежде чем ответить. «Тебе это противно, но ты хочешь сказать, что это хуже, чем отрубить человеку голову? Ты же не против использовать таких, как я, когда нужно, правда?»

Я пожал плечами, всё ещё глядя на старика. «Я здесь, потому что это моя работа, поверь мне. И «отвратительно» – неподходящее слово для описания того, что я о тебе думаю».

Я услышал что-то похожее на презрительное фырканье и повернулся к нему.

«Будь реалистом, друг мой. Ты можешь меня ненавидеть, но ты здесь, не так ли? И это потому, что ты чего-то от меня хочешь».

Он был прав, но это не означало, что я собираюсь пользоваться его зубной щёткой. «У тебя есть что-нибудь ещё для меня?»

«Это всё, что я знаю на данный момент. Но как мне сообщить вам о сборах?»

«Я приду сюда сегодня в одиннадцать вечера. Убедитесь, что вы здесь, и больше никого нет. У вас внизу есть колокольчик, который звонит, да?» Он кивнул и допил последний кусочек «Кэмела». «Хорошо. Открой дверь».

Он двинулся к выходу. Я подошёл к журнальному столику и взял адрес пристани для яхт, а также газету. Больё-сюр-Мер – я знал это, и любой другой, кто взял бы газету, тоже. Отпечаток был чётко виден на нижних страницах. Наклонившись, я увидел нижние полки настенного шкафа и дважды взглянул на несколько полароидных снимков. Я знал, что он любит рок, но это было нечто другое. Гриболл был в баре, пил с одним из гитаристов Queen. По крайней мере, так выглядел этот парень. Кем бы он ни был, у него были такие же безумные кудрявые волосы.

Пока я ждал, когда он отодвинет засов, Гризболл пытался понять, что привлекло мое внимание. «Эти люди, те, что на лодке… Ты собираешься сделать с ними то же, что и с Зеральдой?»

Я проверил свой 9-миллиметровый, чтобы убедиться, что он спрятан, когда он открыл дверь и выглянул наружу. Я не стал оглядываться. «Одиннадцать. Если ты не знаешь, я вернусь утром». Я прошёл мимо него, левой рукой готовясь поднять толстовку.

Направляясь к лифту, я увидел лестницу и решил пойти туда, чтобы быстрее подняться на этаж. Проходя мимо, я толкнул локтем выключатель. Через пару этажей меня окутала тьма. Я подождал немного, а затем нажал следующую кнопку.

Я спустился на первый этаж и направился к главному входу, когда молодая женщина в красных спортивных штанах и толстовке укладывала плачущего ребёнка в коляску на лестничной площадке. Снова оказавшись на солнце, я прищурился, проверяя кнопку звонка на доме номер сорок девять. Названия дома не было, но кто захочет признаться, что живёт в таком месте? Выходя, я размышлял, как сообщить Лотфи и Хаббе-Хаббе, что причиной был Гризболл.

Глава 12

Возвращаясь по бульвару Карно, я понимал, что мне придётся уехать из отеля. Он находился слишком близко к квартире Гризболла, и я не хотел, чтобы он меня даже увидел, не говоря уже о том, чтобы узнать, где я остановился.

Я зашёл в прачечную и забрал простыни. Теперь они лежали на стиральной машине, всё ещё мокрые. Пока я запихивал их в чёрный мусорный мешок, старушка начала ворчать на меня за то, что я оставил их там, когда меня ждали ещё четверо человек. Очевидно, я серьёзно нарушил правила пользования туалетом, поэтому я просто улыбнулся, извинился перед всеми, закончил собирать вещи и ушёл.

Я спустился с холма к пляжу. Мне нужно было связаться с Джорджем и сообщить ему о ситуации, а это означало зайти в интернет-кафе «Мондего» и выйти в интернет. Ему нужно было знать, где инкассаторы припаркуют свою лодку, а позже – где они заберут деньги. Окружающее меня пространство быстро стало очень интересным. Роскошные отели, похожие на гигантские свадебные торты, выстроились вдоль прибрежной дороги, набережной Круазетт, а магазины Gucci продавали всё – от мехов до бейсболок для собак. Я выбросил простыни в уличный мусорный бак, прицепив к нему пластиковый пакет. Продолжая идти, я скомкал газету, которую взял из квартиры Гризболла.

Возможно, это и был фешенебельный район города, но все, что торчало из тротуара, вроде паркомата или дерева, было украшено свежей собачьей мочой и парой коричневых комков.

Новые автомобили, мотоциклы и мотороллеры были забиты во все возможные и невозможные щели, а их владельцы, посетители кафе, выглядели чрезвычайно круто и элегантно в своих солнцезащитных очках, курили, пили и просто позировали без дела.

Здесь тоже было довольно много бездомных. Справедливо: будь я бездомным, я бы предпочёл спать в тёплом местечке с кучей симпатичных людей, особенно если они готовы подкинуть тебе пару баксов. Компания из четырёх-пяти бродяг сидела на скамейках рядом с потрёпанной старой дворнягой с красным шарфом в горошек на шее. У одного парня в кармане пальто лежала банка пива, и когда он наклонился, чтобы погладить собаку, её содержимое вылилось на землю. Его друзья-алкоголики выглядели охваченными ужасом.

Я никогда не пользовался этим кафе, чтобы выйти в интернет: обычно я ехал в Cap 3000, огромный торговый центр на окраине Ниццы. До него было всего сорок пять минут езды, с соблюдением скоростного режима, который я тщательно соблюдал, и там всегда было много народу. Но на этот раз мне нужно было немедленно сообщить Джорджу то, что я узнал. Я всё равно уезжал из Канн, так что больше сюда не придётся возвращаться.

Место выглядело довольно многолюдным, что было хорошо. Группа двадцатилетних в дизайнерских кожаных куртках и солнцезащитных очках позировала возле своих мотоциклов и скутеров или сидела на блестящих алюминиевых стульях, потягивая пиво. У большинства на столе лежала пачка «Мальборо» или «Винстон», а сверху – одноразовая зажигалка и мобильный телефон, который доставали каждые несколько секунд, чтобы не пропустить сообщение.

Я пробирался сквозь храм прохлады, мимо стен, заставленных скучными серыми компьютерами, к рядам сверкающих вывесок с напитками и дымящейся машине для приготовления капучино, стоявшей у черной барной стойки с мраморной столешницей.

Я указал на ближайший компьютер и попытался перекричать музыку. «Я хочу выйти в интернет… Э-э, parlez-vous anglais?»

Парень за стойкой даже не поднял глаз от разгрузки посудомоечной машины. «Конечно, заходите, платите позже. Хотите выпить?» Он был одет в чёрное и говорил по-скандинавски.

«Café crème».

«Иди, садись».

Я направился к свободному компьютерному столу, уселся на один из очень высоких табуретов и вошёл в систему. Вся информация на экране была на французском, но я уже освоился и сразу же зашёл в Hotmail. Джордж создал для меня учётную запись, зарегистрированную в Польше. Имя пользователя было BB8642; Джордж – BB97531, последовательность цифр, которую даже я не мог забыть. Он был таким же параноиком, как и я, и приложил немало усилий, чтобы сделать нашу переписку невозможной для отслеживания. Я бы не удивился, если бы он поручил Биллу Гейтсу лично удалять наши сообщения сразу после прочтения.

Зарегистрировавшись, я убедился, что шрифт самый мелкий, чтобы никто не мог прочитать через моё плечо, и проверил почтовый ящик. Он не получал информацию об этой работе откуда-то ещё. Он хотел её только от меня. Я был его единственным источником информации: всё остальное было бы опасно. Другого способа связаться с ним не было: у меня никогда не было его номера телефона, даже когда я был с Кэрри, я даже не знал, где он живёт. Я не был уверен, есть ли он у неё в последнее время.

В письме Джордж спрашивал, получил ли я его подарок, и просил не открывать его до Рождества. Он имел в виду снаряжение, оставленное для меня в DOP, и наркотики, которые мы собирались использовать, чтобы помочь хавалладам на пути к военному кораблю.

Я постукивал указательными пальцами.

Привет, спасибо за подарок, но я не уверен, что смогу дождаться Рождества. Представляешь? Я только что видел Дженни, и она сказала, что Сюзанна приезжает в город по делам, завтра вечером. Она пробудет в городе до воскресенья и проведёт три встречи, по одной в день, начиная с пятницы. Дженни выясняет детали, чтобы мы все могли собраться вместе и посетить то место, о котором ты всё время говоришь, то самое, где подают отличных белых русских. Мне так много нужно тебе рассказать. Ты был прав, бизнес Сюзанны стоит от 2,5 до 3 миллионов. Неплохо! Тебе лучше поторопиться, пока какой-нибудь жеребец не въехал. Я знаю, ты ей нравишься! Я буду завтра, хочешь встретиться выпить, скажем, в час дня?

Мне принесли кофе, и я отпил глоток пенки, не поднимая трубку. Это было второе письмо, которое я отправил Джорджу с момента прибытия в страну. Каждый раз при установлении контакта для подтверждения подлинности использовался цвет. Первый был красный, этот – белый, третий, контакт с кисточкой завтра в час дня, будет синим. Затем я начинал последовательность цветов заново. Всё в стиле звёздно-полосатого флага, всё в стиле Джорджа, но эти вещи должны были быть простыми, иначе о них забывали. Ну, по крайней мере, мной.

Джордж уже знал, что я встречался с источником, лодка прибывает в четверг вечером, и я хотел бы завтра связаться с ним, чтобы передать детали сбора. Такие вещи слишком конфиденциальны, чтобы передавать их в открытом виде, даже если бы Билл Гейтс был в клубе хороших парней.

Я закончил письмо словами: «Хорошего дня». В конце концов, я теперь почти американец.

Выйдя из Hotmail, я снова открыл его, используя адреса, которые я использовал для связи с Lotfi и Hubba-Hubba.

Любой, кто проверит подписчика, обнаружит, что он живет в Канаде.

В моём почтовом ящике не было писем от этих двоих, что было хорошей новостью. Как и я, они просто ждали момента, чтобы встретиться и приступить к делу.

Я пригласил каждого из них сегодня на кофе в четыре часа. Они будут проверять свои ящики примерно в час, так что получат сообщение заблаговременно.

Я обернул чашку кофе салфеткой и сделал глоток, размышляя, что делать дальше. Мне нужно было выписаться из отеля, затем отправиться в Больё-сюр-Мер и провести разведку до прибытия катера. Мне нужно было осмотреть важные места, прежде чем встретиться с Лотфи и Хуббой-Хуббой в безопасном месте в четыре часа.

Я сделал ещё один медленный глоток. Это было моё последнее тихое время, прежде чем я начну бегать вокруг, как бешеная собака.

Я подумал, чем сейчас занимается Кэрри, и минуту-другую просто смотрел на клавиатуру, пытаясь выбросить из головы последний образ её в гавани. В конце концов, я просто вышел из системы и протёр клавиши и ободок чашки салфеткой.

Мой отель находился прямо рядом с синагогой, прямо над кошерной пиццерией «Pizza Jacob», где можно было купить пиццу на вынос. Он был идеальным не только потому, что был дешёвым, но и потому, что пожилой менеджер принимал наличные. Моими соседями постояльцами были сомнительного вида продавцы расчёсок и карандашей, пытавшиеся сэкономить, ночуя в номере без телевизора и телефона, под очень тонкими одеялами.

Я выписался и закинул дорожную сумку в багажник тёмно-синего Renault Mégane. Мусорный пакет, в котором всё ещё оставались обрывки газеты «Гриболл», которые я ещё не успел разжевать и проглотить, присоединился к паре бумажных стаканчиков, трём пустым банкам из-под колы и салфеткам в пространстве для ног пассажира. Я сделал поворот примерно на шестьдесят градусов и наконец-то смог выехать с маленькой и переполненной парковки сзади. Я надел солнцезащитные очки и тёмно-синюю бейсболку, прежде чем выйти на улицу. Солнце светило ярко, но я не от него защищался. Камеры видеонаблюдения были повсюду на этом побережье.

Я бы нашел себе новый отель, когда бы он мне понадобился и если бы у меня было время.

Глава 13

Я выехал на прибрежную дорогу, повернул на восток и направился в сторону Ниццы, окаймлённой железнодорожными путями и морем. Примерно в миле от Канн я остановился, наполовину заехав на бордюр за ряд других машин, принадлежавших рыбакам с удочками на пляже. Плохая парковка здесь была настолько распространённым явлением, что на неё даже не обращали внимания, а это означало, что я мог проверить, не зафиксировал ли я какие-нибудь устройства слежения за последние сутки.

Я пока ничего не ожидал, но всё же принял меры предосторожности. Купил баночку серебристой эмалевой краски для моделирования и кисточку, а также покрыл все болты крепления бамперов и номерных знаков. Если бы кто-то пытался что-то сделать, пришлось бы срезать краску.

Я осмотрел колёсные арки и днище. Затем поднял капот и осмотрел моторный отсек.

Если бы я нашёл устройство, я бы просто ушёл, и для меня это был бы конец работы. Остальным двоим пришлось бы продолжать.

Но всё было хорошо. Я вернулся за руль и поехал по прибрежной дороге, проезжая через всевозможные места, о которых слышал в песнях.

Сегодня море было почти совершенно спокойным и мерцало на солнце. Всё выглядело именно так, как и должно выглядеть на юге Франции, только песок был навален гигантскими кучами. Его завозили грузовиками из Северной Африки, и сейчас, очевидно, настало время привести пляж в порядок перед новым сезоном.

Никто не загорал, но многие катались на коньках, выгуливали собак и просто наслаждались отдыхом. Каменистый пляж снова взял верх, когда я приблизился к Ницце. Я обогнул аэропорт и Cap 3000, свой почтовый центр и место, где завтра должен был произойти контакт с водой.

Аэропорт находился на самом краю города, практически на пляже. Строился новый терминал, и большие красочные баннеры говорили мне, какое замечательное будущее это будет иметь для этого района.

Я въехал в город по широкому двухполосному шоссе, усеянному пальмами. Автоматическая система полива создавала радуги размером с пинту вдоль центральной разделительной полосы. Движение транспорта тянулось между отелями из стекла и стали и строительными площадками. Всё оживлённее и оживлённее, пока гонка не превратилась в «Безумные гонки» (Wacky Races), где участники то останавливались, то сновали, как сумасшедшие, перебегая с полосы на полосу и нажимая на клаксон.

Я включил англоязычное радио «Ривьера» и слушал, как голос Хью Гранта, похожий на голос Хью Гранта, превращал заключительные такты Барбры Стрейзанд в жалостливую рекламу финансовых и яхтенных услуг. Вскоре я даже узнал цену барреля нефти марки Brent и что происходит на Nasdaq. Было очевидно, для какой категории британских эмигрантов они вещают: для очень богатых. Но я всегда слушал это радио, потому что там был обзор американских газет после обеда, а также ежечасно передавали BBC World Service.

Я добрался до Английской набережной, главной улицы вдоль побережья. Это был роскошный участок, обрамлённый пальмами и роскошными старомодными отелями. Даже автобусы были безупречно чистыми: они выглядели так, будто их только что хорошенько отполировали перед тем, как впустить в город. Я продолжил путь по гавани, полной прогулочных лайнеров и паромов, следующих на Корсику и обратно, и начал замечать указатели на Больё-сюр-Мер.

Дорога шла в гору, пока от моря её не отделял лишь край обрыва и тридцатиметровый обрыв. Поднимаясь выше, я увидел горные хребты, которые, казалось, тянулись бесконечно. Наверное, радиостанция «Ривьера» была права, когда говорила, что утром можно быть на пляже, а днём – кататься на лыжах.

Ницца скрылась за моей спиной, когда дорога змеилась вдоль обрыва. У меня было такое чувство, будто я попал в ночной фильм; я ждал, что вот-вот сверну за угол и встречу Грейс Келли в родстере Alpine Sports, ехавшей мне навстречу.

Я круто повернул налево, и подо мной раскинулся Вильфранш с его огромной глубоководной бухтой. Здесь, где до решения Франции вывести свои войска из НАТО базировался Шестой флот США, это была одна из крупнейших естественных гаваней в мире. Американские и британские военные корабли до сих пор бросали там якорь, совершая визиты вежливости или увозя оттуда сильно накачанных хаваллад.

Тускло-серый силуэт военного корабля доминировал в заливе с большим регистрационным номером, нанесённым белой краской по трафарету на корме. У него было больше куполов и антенн, чем у звездолёта «Энтерпрайз», а вертолётная площадка на корме была достаточно большой, чтобы принять реактивный самолёт.

Экипаж понятия не имел, что происходит. Максимум, что они знали, – это то, что какая-то зона закрыта для посещения, а на борту находятся важные гости. Только капитан и несколько офицеров знали, в чём на самом деле суть визита доброй воли. Джордж, вероятно, прямо сейчас, используя информацию, которую я только что отправил, докладывал гостям. Сейчас они, должно быть, были взбудоражены, завершая последние приготовления в какой-нибудь маленькой комнате со стальными стенами, вдали от команды. Я очень надеялся, что мы оправдаем их ожидания.

За военным кораблём виднелся Кап-Ферра. Он выглядел очень зелёным и роскошным, с большими домами, окружёнными деревьями и высокими заборами. Я обогнул залив, прошёл через Вильфранш и проехал по небольшому левому повороту, круто поднимающемуся к горам. Дальше по этой дороге, чуть больше чем в шестнадцати милях, по другую сторону пары маленьких деревень и редких одиноких домов, находился Департамент охраны окружающей среды (DOP). Это была незаконная свалка, полная ржавеющих морозильников и бытовых отходов. Казалось, здесь можно было бы устроить самую большую распродажу на планете, и это было как раз то место, которое мне было нужно.

Через несколько минут я был в Больё-сюр-Мер. Порт находился на другом конце города, поэтому я пошёл по указателям к вокзалу. Это было небольшое кремовое здание со стоянкой такси и клумбами, настолько ухоженными, что казалось, будто у них есть личный стилист. Сделав пару кругов, я нашёл место и припарковался. Я вышел и достал из дорожной сумки цифровую камеру.

«Меган» идеально подходил для подобных задач: тёмного цвета, популярной марки и, судя по наклейке, которую я отклеил у дилера, у которого его арендовала компания, выглядел, пожалуй, самым неприметным автомобилем на свете. Он был достаточно мал, чтобы быстро припарковаться, но при этом достаточно велик, чтобы спрятать тело в багажнике. Поэтому, помимо личных вещей, в багажнике у меня лежали два рулона серебристой клейкой ленты. У Лотфи и Хуббы-Хуббы тоже была такая; мы хотели быть уверены, что, если тело поместится в машину, оно там останется.

Все три машины были переделаны, чтобы отключить фонари заднего хода и стоп-сигналы. Всё было достаточно просто: мы просто перерезали провода и добавили выключатель в цепь. Когда мы въезжали на хавалладе в DOP с выключенными фарами, меньше всего нам хотелось, чтобы включились стоп-сигналы или фонари заднего хода и все вокруг увидели, что мы задумали. По той же причине были вынуты все лампочки в салоне. Нам придётся вернуть машины в Alamo, или где там ещё две машины взяли свои, в том же состоянии, в котором мы их арендовали, но всё это заняло бы не больше часа.

Я бродил между почтовым отделением и вокзалом, изображая из себя туриста, делая редкие снимки, пока водители такси стояли вокруг своих «Мерседесов», предпочитая разговаривать и курить, а не брать плату за проезд.

Вокзал был безупречен, как и все французские вокзалы. Я взглянул на расписание: поезда регулярно ходили в обоих направлениях вдоль побережья, либо обратно в Ниццу, Канны и Марсель, либо в Монако и Италию.

Я купил себе кофе на девять франков, сваренного в автомате, и старался не перевозбуждать трёх маленьких белых мохнатых собачек, привязанных верёвочками к газетному киоску слева от меня. Они посмотрели на меня так, будто наступило время обеда. Я обошёл их и подошёл к карусельной стойке с открытками. Открытки – действительно хороший источник информации для таких, как я, потому что на них обычно есть снимки мест, куда нелегко добраться. Для большинства агентов разведки это стандартная операционная процедура – собирать их во время поездок по миру, потому что агентства хотят, чтобы эти вещи были под рукой. Если, скажем, в аэропорту посреди Нигдешней страны произойдёт инцидент, им просто нужно открыть свои файлы, и у них будет набор визуальных материалов, к которым можно обратиться, пока не будет собрано больше информации.

Я взял несколько фотографий Больё-сюр-Мер, на которых была изображена пристань с разных ракурсов и высот, снятых при ярком солнечном свете, с красивыми женщинами и точеными мужчинами, прогуливающимися среди лодок. Рядом с каруселью висели карты города, поэтому я выбрал три разные. У продавца было большое круглое лицо и раздражающе счастливая улыбка. Я сказал ему: «Merci, au revoir» (до свидания) и ушёл со сдачей, которую французы, похоже, никогда не кладут в руки, а всегда оставляют на прилавке, на случай, если вы чем-нибудь заболеете.

Я вернулся к машине.

Пристань оказалась больше, чем я ожидал, глядя на открытки. Двести или триста блестящих мачт покачивались и блестели на солнце.

Перед самым входом я увидел автобусные остановки по обе стороны дороги и стеклянную телефонную будку. Кто бы ни был на борту, он выбрал место удачно: автобусы ходили и в Монако, и в Ниццу, а железнодорожный вокзал находился всего в десяти минутах ходьбы. Телефонная будка, безусловно, стала для нас приятным бонусом.

Большая синяя вывеска приветствовала меня, поблагодарила за визит, с нетерпением ждала моего возвращения и предоставила список доступных магазинов и услуг. Я свернул направо на подъездную дорогу – короткую аллею с аккуратно подстриженными живыми изгородями по обеим сторонам. Передо мной был небольшой круговой перекресток, а за ним – крупнейший в мире парк прогулочных катеров. Я повернул налево, к парковке.

Глава 14

В одноэтажном здании с плоской крышей располагалась целая аллея магазинов и кафе, тянувшаяся, наверное, на сотню ярдов по обе стороны от небольшого кольцевого перекрестка. Я медленно проезжал через череду «лежачих полицейских», мимо шикарных ресторанов со сверкающими бокалами и ослепительно белыми льняными скатертями, накрытыми к обеду. Было чуть за полдень, так что вскоре они будут заполнены, как только лодочники выйдут из магазинов одежды с сумками, полными поло и свитеров Lacoste.

Всего в нескольких метрах от воды за столиками сидели любители кофе, вероятно, мечтая оказаться на борту этих изящных и красивых лодок, до которых было рукой подать. Казалось, у всех судов были английские названия, вроде «Сантрейдер» или «Мечты Кэти», и, очевидно, в это время суток их владельцы выходили на палубу, чтобы выпить аперитив и насладиться завистью окружающих.

Я добрался до места, где набережная сливается с рядом административных зданий, граничащих с парковкой. Я остановился рядом с пустынным пляжем, у знака «Маленькая Африка», вероятно, потому, что песок был именно оттуда. Я оказался рядом с небольшой детской площадкой, которую уже наполовину отремонтировали.