Текст книги "День освобождения (ЛП)"

Автор книги: Энди Макнаб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

Я слышал, как он причмокивает, открывая и закрывая рот пару раз, прежде чем пробормотать: «Моя жена».

Я открыл телефон, и в темноте засветился тускло-голубой дисплей. «Вот это да!» Большим пальцем правой руки, испачканным в крови и смоле, я набрал цифры 001, а затем остаток номера в Массачусетсе.

В Марблхеде уже полдень, и ей пора домой. Ей нужно было быть дома – сегодня её день – присматривать за гостиницей.

Прозвучало три или четыре гудка, и я услышал её голос: «Алло?»

«Кэрри, это я. Пожалуйста, не вешайте трубку».

"Ой."

"Мне нужна помощь."

«Я тебе это уже несколько месяцев говорю», – её тон изменился. «Итак, Ник, что мы теперь будем делать?»

«Слушай, мне очень нужна твоя помощь». Я попытался сдержать кашель.

«Ты в порядке, Ник? Ты слышишь… с тобой кто-нибудь есть?»

«Да, я так и сделал». Я помедлил, а потом понял, что у меня нет выбора. «Послушай, я всё ещё работаю на Джорджа». Я отодвинул телефон ото рта и на этот раз снова закашлялся кровью.

"Ник?"

«Я в порядке. Позвони отцу от меня. Скажи ему, что я приду с сегодняшним сбором, и что он уже готов. Скажи ему, что нам обоим нужна медицинская помощь, и как можно скорее. Ты можешь это сделать? Можешь с ним связаться?»

«Конечно, его пейджер. Но…»

«Пожалуйста, просто позвоните».

"Конечно."

«Пожалуйста, сделайте это сейчас – это важно».

"Ник?"

«Мне нужно идти – сделайте это сейчас же, пожалуйста». Я нажал кнопку выключения, но оставил телефон включенным на случай, если у телефона есть код доступа.

Эспаньолка кашлянула и прочистил рот, прежде чем заговорить. «Твоя жена?» Он лежал и ждал ответа.

«Ты умираешь. Скоро нас подберут и попытаются спасти, но только потому, что ты им нужен живым. Они хотят знать то, что знаешь ты. Не знаю, что будет потом, но ничего хорошего не будет».

Наступила пауза. Он ничего не сказал, но я слышал, как его голова двигалась вверх-вниз по холсту, а запах его дыхания волнами то появлялся, то исчезал.

«А я пойду домой. Всё, конец, если не считать того, что кто-то нас обоих обманул. Те двое, которых ты похитил в магазине, они и были настоящими коллекционерами». Я снова услышал, как он повернул голову. «Мы были там, чтобы проследить за ними, добраться до тебя – и сделать то же самое, что я делаю с тобой сейчас. Так что моя работа выполнена, но мои два друга мертвы. И твои тоже, и, скорее всего, ты больше никогда не поговоришь со своей женой. Расскажи мне, кого ты видел в Жуан-ле-Пен в среду вечером и что они сказали». Я немного поразмыслил, прежде чем продолжить. «Слушай, ты влип, но я могу кое-что сделать для нас обоих».

Мимо по дороге проехала машина, и я позволил своим словам впитаться в себя. «Тебе нечего терять, ты уже всё потерял».

Он издал звук, похожий на всхлип, но затем попытался взять себя в руки. Он повернулся ко мне, и во мне снова появился прогорклый запах. «Он сказал, что знал о сегодняшнем сборе денег… Он сказал, что сборщики – не настоящие ребята. Они пришли украсть деньги, но у них был правильный код. Он также сказал мне, что за ними будут следить другие ребята, чтобы защитить их».

«Как выглядел этот человек? Он был белым? Чёрным?»

«Араб».

«С длинными седеющими волосами?»

«Нет, нет. Смазанная спина». Он закашлялся, и я услышал, как в его горле хлюпает жидкость. «Я должен был сделать то, что сделал. Ты же понимаешь? Просто назови мне свою цену и отпусти меня. Я заплачу тебе денег, больше, чем ты можешь себе представить. Никто не узнает, что произошло. Можешь сказать, что я сбежал. Сколько ты хочешь?»

Мои мысли были заняты другим. Я слышал всю эту чушь миллион раз за эти годы. Я вспомнил свой первый визит в квартиру Гриболла. Он меня не ждал, и именно поэтому пытался спрятать сумки с теннисными принадлежностями. Я думал, он пытается скрыть от меня шприцы, когда запихивает их под кровать, но дело было совсем не в этом: он собирался забрать из них деньги. На лестничной площадке даже лежала пара ракеток. Их план был проще простого: они были готовы пожертвовать даже этой коллекцией, чтобы сохранить две другие – Монако и Канны.

Я снова открыл телефон, мысленно повторяя номер пейджера. Первые четыре цифры пропали из телефона, и я замолчал. Что, если они всё ещё в порту или где-то рядом с реальными людьми? Я не мог этого сделать. Мне нужно было остановить движение денег, но это был мой гнев, а не работа. Я мог что-то организовать с военного корабля. В конце концов, у них на борту было достаточно техники, чтобы найти что угодно и где угодно.

Я держал телефон в окровавленной руке, когда Эспаньолка снова зашевелилась. «Пожалуйста, передай моей жене… пожалуйста, позвони ей».

Я подумала, не солгать ли ему, чтобы он почувствовал себя лучше. Потом вспомнила обгорелую руку Хуббы-Хуббы, просунувшуюся сквозь кованые ворота. Я снова повернулась к нему в темноте. «Иди на хер».

Он не ответил, лишь выкашлял ещё больше крови, чем я, и начал дышать очень часто и поверхностно. Я заставил себя приподняться на заднице, чтобы хоть немного облегчить боль в груди, и почувствовал, что дышу неритмично. Я прикрыл нос и рот руками.

На холм с рёвом поднялась ещё одна машина, и я проверил трассировку. Было восемь двадцать семь.

Я снова сползла вниз и легла рядом с Эспаньолкой.

Все, что мне оставалось, – это ждать, пытаться контролировать свое дыхание и надеяться, что нас подберут прежде, чем мы оба умрем.

Глава 56

Еще один автомобиль спустился с холма, но на этот раз замедлил ход, приближаясь к въезду на трассу.

Кто бы это ни был, он резко остановился, заглохнув двигателем. Я услышал пронзительный визг сдающей назад машины; затем смесь красного и белого света пронеслась по куче мусорных мешков рядом с нами. На секунду воцарилась тишина, прежде чем двери распахнулись. В их эхе было что-то такое, что заставило меня подумать, что это фургон, а не машина. Должно быть, это они. Затем послышался хруст шагов, и красный свет пробивался сквозь рухнувшую цепь ограждения.

Я не пошевелился. Может, это просто кто-то собирался ночью выбросить мусор. Если это был Тэкери, он бы знал, где нас найти: я не хотел его спугнуть, вдруг он и его дружок вооружены. Мне хотелось забраться в фургон целым и невредимым.

Эспаньолка шевельнулась, и я наклонился и прикрыл ему рот рукой. Я понял, что телефон всё ещё у меня в другой руке, и сунул его в карман джинсов.

На фоне мягкого красного свечения появились два силуэта с оружием наготове и начали пробираться сквозь мусор. Тот, что справа, первым нас заметил. «Чёрт! Нас двое!»

Другой приблизился и пнул Гоути. Я не понял, ждал ли он реакции или просто ради развлечения.

Хаваллада ответила глухим стоном и ещё сильнее сжалась. Мне этого совсем не хотелось: я не знала, выдержат ли мои грудные клетки. Я подняла взгляд и понизила голос: «Вы здесь именно из-за него. У него огнестрельное ранение в живот».

Тень наклонилась ко мне.

«Это я его доставил. Этот человек...»

Удар прижал мой нос к лицу. Глаза заслезились, в голове замелькали белые звёзды. Я лежал, пытаясь восстановить дыхание, когда чья-то рука пробежала по моему телу, проверяя, нет ли оружия. Телефон нашли и конфисковали.

Другой сделал то же самое с Гоути, затем они оба подняли его и понесли за руки и ноги к фургону за кусты. Я надеялся, что они вернутся за мной, но на всякий случай я поднялся на четвереньки и пошёл следом.

Мой путь был вымощен ржавыми банками и битым стеклом.

Я добрался до рельсов, когда две тени снова появились. Я поднял руки, сдерживая боль в груди. «Я один из вас», – выдохнул я. «Мне нужно на корабль».

Они приблизились, и в левом ухе у меня раздался хриплый нью-йоркский рык. «Заткнись, чёрт возьми!» Меня схватили и наполовину подняли, наполовину втащили в кузов фургона. Боль была невыносимой, но я не жаловался. Одна из теней забралась к нам, и дверь закрылась. В мягком красном свете задних фонарей я видел, как он разрывает липучки на аптечке. Когда мы тронулись, он включил свет в салоне, и я наконец увидел лицо Тэкери.

Он полностью проигнорировал меня, сосредоточив внимание на Гоути в смешанном свете белых и красных фар, высвечивавшихся сзади, когда мы, подпрыгивая, возвращались на дорогу.

На нём была почти такая же экипировка, как в «Кэп 3000». Я дёрнул его за джинсы. «Это я. «Кэп 3000», помнишь? Контакт с кисточкой, цвет был синий. Это я…»

Он разорвал зубами пластиковую упаковку полевой повязки.

«Вы меня узнаёте?»

Он кивнул. «Ты в порядке?» Он говорил как один из группы поддержки Долли Партон.

«Не уверен». Я капнул крови на толстовку спереди, словно показывая ему, что имею в виду. Мы круто спустились вниз и наткнулись на первую крутую виражь.

Тэкери, держа повязку на животе Гоути, потянул его на себя, чтобы найти выходное отверстие. Не найдя его, он начал энергично наматывать бинт на живот хаваллады. «Что, чёрт возьми, здесь происходит, друг мой? Нажали какие-то кнопки, и нам приказали как можно быстрее забрать пулю».

Водитель резко затормозил. Тэкери удержал Эспаньолку на месте, а я оперся руками о пол фургона, чтобы не упасть, когда мы снова резко повернули направо, и я сбил с ладоней ещё немного подсыхающего верхнего слоя кожи. «Произошёл какой-то бардак. Мне нужна твоя помощь».

Он продолжал накладывать повязку, проверяя, не перекрывает ли язык Эспаньолки дыхательные пути. «Эй, чувак, я не знаю, в чём дело, и знать не хочу. Мы ничего не знаем, просто делаем то, что делаем».

На белом фоне появилось еще больше красного света, когда водитель резко затормозил перед следующим поворотом.

«Мне нужно, чтобы ты отправился в порт Вобан».

«Мы только и делаем, что забираем и отвозим людей, мужик. У нас даже нет связи с ребятами внизу».

«Послушайте, у тех, кто убил остальных членов моей команды, есть деньги, есть лодка. Мы должны их остановить, иначе всё это будет напрасно. Они ещё не знают, но ребятам внизу нужно знать, где это. Вот почему я здесь, вот почему у вас есть фастбол для раннего подбора. Нам нужна ваша помощь, времени просто нет!»

Он закончил перевязывать рану и пристально посмотрел на меня.

Я объяснил про 9 мая. «Мне нужно знать, там ли он ещё. Если нет, бейте по другим лодкам, размахивайте оружием, кричите – делайте всё, что нужно, чтобы выяснить, что с ним случилось».

Он помедлил и вернулся к осмотру Эспаньолки. «Как с вами связаться?»

«У тебя есть мобильный?»

Он кивнул. «Впереди».

«Оставь мой, а я заберу твой. Узнай, что происходит в Вобане, а потом звони себе».

Он кивнул и отодвинул люк на переборке. «Эй, Грег, у нас тут проблема. Нам нужно надрать задницы в Антибе после высадки».

Я смотрел в люк, пока мы продолжали спускаться. Мы уже пересекли главную улицу и направлялись в Вильфранш. Люди гуляли повсюду, рестораны были открыты, мигали неоновые вывески.

Затем слева от нас я увидел военный корабль, все еще освещенный, как рождественская елка, в центре залива.

Телефон Тэкери вернули, и люк закрылся. Он включил телефон и передал его мне.

Грег постучал по переборке, и Тэкери сказал: «Мы на месте».

Машина остановилась, затем проехала ещё десять-пятнадцать ярдов и снова остановилась. Снаружи раздался американский голос: «Свет!». Тэккери открыл заднюю дверь и скрылся в левой части машины, когда на стене замерцали последние флуоресцентные лампы. Мы находились в каменном здании с высокой терракотовой крышей; я никого не видел, но вокруг фургона, приближающегося к Тэккери, раздавались всё новые голоса американцев.

«У нас двое парней».

Тэкери не стал тянуть. «Тот, в толстовке, обмазанной смолой, – один из наших. Он ранен. Ему нужно поговорить с тем, кто здесь главный. Там ещё что-то происходит, он всё объяснит. У другого парня, пикапера, огнестрельное ранение в живот. Выглядит довольно плохо. Слушай, нам пора, он всё объяснит».

Затрещала рация, и вкрадчивый голос с Восточного побережья начал передавать информацию на корабль. Из задней части фургона появились три или четыре человека во главе с чернокожей женщиной с волосами, как у Венеры Уильямс, и листом бумаги в левой руке. Она была одета так, будто только что вышла из окна магазина Gap, если не считать пистолета Glock 45 на правом бедре.

«Ваше имя?» Она тоже была с Юга.

«Ник Скотт».

«Что вы доставили вчера?»

"Мужчина, Гумаа... Гумаа что-то. Парень в синем костюме".

«Какой следующий цвет аутентификации?»

Я не хотел всё испортить. Я пытался настроить мозги. Синим был контакт щётки, а красным – электронное письмо от Nice.

«Белый, он белый».

"Хорошо."

Она отошла в сторону, когда Гоути вытащили двое мужчин в джинсах и куртках-сафари с карманами, полными блестящих ножниц и других медицинских принадлежностей.

Она снова появилась, и я увидел, что в её руках оказалась распечатка моей фотографии из паспорта Скотта. «Ты в порядке?»

«Вы командуете?»

«Нет. Он на борту. Он знает, что ты здесь».

Один из сафари-курток вмешался: «Его что, накачали наркотиками?»

Я покачал головой и снова посмотрел на женщину. «Мне нужно туда».

Разговаривать с ней было бесполезно. Я не знал, на каком этапе пищевой цепочки она находится, а передавать информацию – просто тратить время, которого у нас не было.

Как только Гоути опустили на носилки, молодой парень ввёл ему в руку капельницу и прикрепил к пакету с жидкостью. Двое других обработали рану в животе.

Венера протянула мне руку. «Ты можешь пошевелиться?»

Я кивнул и опустился на бетон, прижимая к груди мобильный телефон Тэкери в тщетной попытке облегчить боль.

Теперь я видел, что мы находимся в эллинге. Серый военно-морской катер с жёстким верхом ждал нас у причала. В помещении раздавались тихие, но настойчивые голоса и стук ног по бетону, когда носилки поднимали на борт.

Венера обняла меня за талию, чтобы помочь мне добраться до катера, но это была не та помощь, которая мне была нужна. Я почти слышал, как рёбра трутся друг о друга. «Всё в порядке», – выдохнул я. «Я сам разберусь».

Откуда-то сзади раздался крик: «Свет!»

Мы погрузились во тьму, когда поднялись хорошо смазанные ставни, и фургон дал задний ход. Ставни снова опустились, и неоновая вывеска снова замерцала.

Стараясь держать спину как можно прямее, я поковылял к катеру. Венера пошла запирать и разбираться. Моё состояние никого нисколько не волновало. Они пришли ради Эспаньолки.

Я нажал кнопку на телефоне Тэкери, чтобы включить дисплей. Уровень сигнала был пять.

Я, спотыкаясь, как старик, забрался на борт и сел на жёсткую пластиковую скамейку, пока Гоутэ получал пятизвёздочное обслуживание. На нём уже была кислородная маска, и он получал больше травм, чем пострадавший в серьёзном ДТП (дорожно-транспортном происшествии).

Мы были готовы к отплытию. Венера снова нажала на кнопку, и ещё одна пара ставней открылась в сторону моря.

Катер тронулся с места, окутав меня парами дизельного топлива, а затем, как только девушка запрыгнула на борт, задним ходом отплыл в залив.

По мере того, как мы набирали скорость, ряд ресторанов вдоль набережной становился всё тише. Я снова уставился на экран телефона, моля о том, чтобы сигнал оставался сильным, и надеясь, что Тэкери и Грег не несутся на огромной скорости в сторону Антиба, рискуя попасть в аварию или быть остановленными полицией.

Глава 57

Борт военного корабля возвышался высоко над нами. С вершины трапа, примерно в шести-семи ярдах над ватерлинией, на нас светился прямоугольник красного света. Внизу, в ожидании спуска на воду, стояли две тени. Две чёрные, деловитые РИБ-лодки (жёстко-надувные лодки), каждая с двумя огромными подвесными моторами, покачивались на волнах рядом с ними.

Винтовые двигатели катера остановились, и мы медленно подошли к нему. Двое парней ухватились за наши боковые поручни. На них были водонепроницаемые мешки, чёрные шерстяные шапки и свёрнутые спасательные жилеты на шее. Венера поднялась на ноги, когда нас подтянули к борту. «Пойдём со мной». Она кивнула на носилки. «Туда, куда он направляется, тебе идти не стоит».

Я оставил Гоутэ на произвол судьбы и поднялся по трапу следом за ней. Я чувствовал слабость и тошноту, а солёная вода, когда я пытался ухватиться за ограждение, принесла мне облегчение.

Обхватив грудь руками, словно замёрзший ребёнок, я шагнул в красное свечение. Раздавался тихий гул радиопереговоров, и между дюжиной или около того тел, скорчившихся в небольшом, обнесённом сталью отсеке, шёл негромкий обмен сообщениями. Все они лежали в герметичных мешках, расстёгнутых для проветривания. Рядом с каждым на чёрной нейлоновой сбруе висел шлем Protect, какой носят каноисты, с магазинами для 10-миллиметровой версии Heckler & Koch MP5. У всех были набедренные кобуры с пистолетами Glock 45-го калибра. Красный свет предназначался для защиты ночного зрения; там, в темноте, должно было что-то произойти, и, судя по всему, это должно было произойти скоро.

Одно из тел стояло и тихо говорило с женщиной. Её звали не Венера, а Ниша.

Затем он повернулся к группе: «Белый свет, люди. Белый свет».

Все закрыли глаза и прикрыли их руками, когда он запер дверь в переборке и нажал на ручку. Из коридора хлынул белый свет, затмевая красный. Я последовал за Нишей; как только дверь закрылась, мы замерли, моргая, в коридоре, отделанном каким-то искусственным шпоном. Воцарилась полная тишина, если не считать тихого гудения кондиционера из воздуховодов над нами. Наши резиновые подошвы скрипели по начищенному до блеска линолеуму, пока я шёл за Нишей по коридору, ожидая в любой момент появления отряда имперских штурмовиков.

Я разматывал бинт, проверяя телефон. Сигнал внезапно исчез. «Стой!»

Она обернулась. «В чём проблема?»

«Я не могу идти дальше». Я начал поворачиваться к красной комнате. «У меня нет сигнала. Двое парней в фургоне направляются в Антиб – там лодка, нам нужно знать, где она. Мне нужен сигнал».

«Вы говорите о Девятом мая?»

Я кивнул.

«Получили. Выехали из Вобана пару часов назад».

«Вы уже отслеживаете его?»

«Мы нападём на него, как только он пересечёт границу и войдёт в международные воды». Она повернулась в ту сторону, куда мы шли. «Пошли. Там тебя ждёт кое-кто, чтобы поговорить».

Мы подошли к ещё одной стальной двери, обшитой шпоном, рядом с ней – система доступа из нержавеющей стали. Она набрала код, раздался тихий звонок, и она открыла мне дверь.

С трёх сторон комнаты на нас светились ряды радаров и компьютерных экранов. Должно быть, это был оперативный центр. Около дюжины человек, все в штатском, тихо переговаривались по рациям и друг с другом, изучая экраны.

Комната была небольшой, метров пять на пять, с проводами, примотанными скотчем к полу и стенам; это не было постоянным предметом. В центре помещения возвышался большой командный стол. Рядом с ним стоял седовласый мужчина лет сорока в зелёной рубашке-поло, сосредоточенно разглядывая схемы, карты и фотографии вместе с двумя другими серьёзными лицами. Все трое держали кружки с дымящимся напитком, и никто из них не поднял глаз.

Когда мы с Нишей приблизились, я смог разглядеть спутниковые снимки Вобана и BSM, а затем и увеличенную версию своей фотографии из паспорта.

Седой наконец-то заметил наше присутствие. Он поднял бледное, измученное, покрытое шрамами от прыщей лицо.

Ниша подошла к одному из экранов компьютеров. «Ты командуешь?» – спросил я.

Он окинул меня быстрым взглядом. «Ты в порядке?»

Я пожал плечами.

Он кивнул в сторону Ниши, которая теперь держала телефон. «Я бы не стал заставлять его ждать».

"ВОЗ?"

Он не ответил, но мне он и не нужен был. Когда он повернулся и велел кому-то позвать медика, я дотащился до Ниши, плюхнулся в мягкое вращающееся кресло, но не смог сдержать очередной приступ кашля. Слизь выходила наружу, но сплюнуть было некуда, поэтому я вытащил воротник толстовки и использовал её содержимое. Я вытер рот рукавом, прежде чем взять телефон. Я положил телефон на стол; на дисплее горели две полоски сигнала.

«Ник?» – спросил Джордж. «Где…»

«Коллекционеры? Они мертвы. На лодке были не они, я думаю, это…»

«Стоп. Мне сейчас нужны две вещи. Во-первых: где остальная команда?»

«Оба мертвы. Тела уже у полиции…»

«Ты уверен, что они мертвы?»

Я сделал долгий, медленный, мучительный вдох. «Я видел, как умирает один, и слышал, как умирает другой».

«Хорошо. Вы были частью инцидента в Л'Ариане?»

"Да."

«Хорошо, мы можем это сдержать». Я слышал, как он отвернулся от микрофона и обратился к окружающим. Это была операция, которую трудно было отрицать: они стремились перекрыть все пути, ведущие к нам. Лотфи и Хубба-Хубба больше не были активами. Их списали с баланса Джорджа.

Я слышал одобрительный гул голосов вокруг Джорджа, когда он закончил передавать замечательную новость.

«Хорошо. Второе: устройство всё ещё на борту? Наши люди его перехватят».

«Слушай, Джордж, дело не в сборщиках на борту. Я же тебе сказал, они мертвы. Дело в источнике и Рэмси. Они убили команду и сборщиков, а деньги забрали».

«Знаем, сынок, мы вчера узнали. Долго им это не продержится».

Мы узнали вчера? Они знали? Почему, чёрт возьми, мы не знали?

«Что? Мы могли бы всё сделать по-другому… остальные двое были бы живы».

«Я же тебе говорю, сынок, я даже Богу не всё рассказываю. А это чёртово устройство всё ещё на месте? Они ещё не знают о его существовании – им нужно знать, там ли оно ещё».

Я недоверчиво покачал головой. «Что происходит? Ты их поднимаешь?»

«Все, что нам нужно, – это деньги».

«Ты просто так их отпустишь? Из-за них наши ребята погибли…»

«Ладно, сынок, вот как всё происходит. Всё кончено. Их отпускают, мы получаем деньги, мы получаем хаваллады, ты получаешь медика и хороший сон».

«Моя команда мертва, Джордж. Ты собираешься отпустить этих ублюдков?»

Он даже не остановился, чтобы перевести дух. «У меня другие планы на этих двоих. Не подведи меня сейчас. Тебе есть что терять, а резервов у тебя не будет».

Я на мгновение замолчал. Я вспомнил, как парни на надувных лодках целовали в обе щеки Гризболла и Кёрли и махали им рукой, когда они исчезали в ночи.

Джордж словно прочитал мои мысли. «Сынок, мне стоит о тебе беспокоиться?»

«Нет, Джордж», – сказал я. «Я знаю, что мне нужно сделать».

«Хорошо. Расскажи им об устройстве. Скоро встретимся».

Телефон замолчал, и я вернул трубку Нише. «На борту взрывное устройство».

Она повернулась к Грейхеду: «Саймон, у нас на борту определённо есть устройство».

Он резко поднял взгляд от своего стола.

«На верхней палубе, в диване за рулём, засунут пластиковый цилиндр. Противоугонного устройства нет… просто поверните цилиндр, выньте две батарейки АА, и всё в порядке. Я нарисую картинку».

Ниша уже приносила мне бумагу, когда информация передавалась в красную комнату через одного из радистов.

Один из медиков прибыл в тот момент, когда я начал рисовать схему устройства и его местоположение, стараясь не испачкать его слишком большим количеством крови.

У Грейхеда были другие мысли. «Экипажи, стоять на месте. 9 мая… Похоже, они перестали держаться берега и выходят в море. Должны пересечь линию через двадцать пять минут».

Сейчас в красной комнате кипела деятельность: члены экипажа надевали грудные обвязки, готовили оружие и, наконец, надевали средства защиты и спасательные жилеты.

Пока я сидел там, пытаясь отвлечься от гнева, заиграла мелодия из фильма «Миссия невыполнима». Все головы закружились, пытаясь понять, какой идиот пронёс мобильник в оперативный центр.

Я нажал зелёную кнопку, и Тэкери тут же заорал мне в ухо: «Лодка ушла, лодка ушла!» Я услышал на заднем плане голоса детей с «Ли». «На борту было двое: владелец лодки и его друг…»

Я огляделся по сторонам, когда ситуация начала накаляться. Экипажи были в шлюпках, готовые к отплытию. «Стой, приятель, всё уже сделано».

"Что?"

«Всё улажено, отбой. Спасибо, приятель, спасибо». Я нажал кнопку завершения вызова, закончил рисунок и передал его Нише.

Я сидел во вращающемся кресле, пока Грейхед подтверждал, что команды готовы в своих шлюпках. Как только они получат чертеж, он даст им старт. «Свяжитесь через тридцать три минуты». Он хотел убедиться, что они находятся в международных водах.

Джордж, конечно, был прав. Война обещала быть долгой, и «Гриболл» в будущем окажется ещё полезнее. Теперь, когда они обокрали «Аль-Каиду», Джордж крепко держал их обоих за яйца и мог направлять их в любом направлении, лишь бы ВИЧ не добрался до них первым.

«Контакт через двадцать девять минут», – раздался голос с экрана радара.

Мне было интересно, что происходит 9 мая. Кёрли, вероятно, будет вести машину, оставив Гриболла откупоривать бутылку хорошего шампанского. Следующая остановка, возможно, какой-нибудь греческий остров, где зарождается их собственная теория Большого взрыва.

Оперативный штаб продолжал следить за действиями двух своих бригад.

«Тот же курс. Связь через двадцать одну минуту».

Но тут моя улыбка исчезла. Ну и что, что они потеряли деньги? Они всё равно были бы живы: всё равно смогли бы добраться туда, куда направлялись.

Пока медик поднимал мою толстовку и рассматривал то, что осталось от моей грудной клетки, я представлял себе Лотфи и Хуббу-Хуббу в их резиновых костюмах в безопасном доме, которые от души смеялись, пока я изображал из себя шута. Они спасли мне жизнь и сдержали данное друг другу обещание. Теперь пришло время и мне сдержать своё.

Пока медик рылся в своей сумке, я начал нажимать кнопки большим пальцем правой руки. Каждый раз, когда я нажимал очередную цифру номера пейджера, раздавался тихий звуковой сигнал, словно я хотел, чтобы он всё ещё оставался в зоне действия.

Внезапно автоответчик затараторил что-то на французском. Я не понял ни слова, но понял, что это значит: «Дождитесь гудка, затем введите номер, который хотите отобразить на пейджере. После этого просто нажмите кнопку со звёздочкой».

Я дождался гудка и так и сделал: просто несколько раз нажал кнопку «восьмёрка», а затем «звёздочка». Я прижал телефон к уху и затаил дыхание.

Мы выполнили свою работу, и выполнили ее хорошо, так что к черту Джорджа и все, что он для меня имел.

Через несколько секунд мне ответил автоответчик, и на этот раз я понял каждое слово.

“Message bien reçu.”

Эпилог

СРЕДА, 5 ДЕКАБРЯ, 10:28.

Прибрежная дорога на север шла параллельно железнодорожным путям из Бостона. Я наблюдал из поезда, как он прорезал ледяные болота. День был пасмурным и серым, единственным ярким пятном был огромный звёздно-полосатый флаг вдали, развевающийся на флагштоке там, где земля встречалась с небом. Я гадал, насколько холодным будет приём в Стране Чудес, и будет ли он вообще.

Другие пассажиры серебристого пригородного поезда всё ещё смотрели на меня так, будто я только что сбежал из местного психушки, может быть, потому, что я был в том же грязном и небритом виде, что и в прошлый раз, может быть, потому, что на мне ещё виднелись синяки, а порезы на руках и голове ещё не зажили. Я был слишком измотан, чтобы волноваться.

На первых полосах их газет всё ещё были фотографии войск в Афганистане, где талибы теперь были в бегах. На обложке журнала Time значилось: «Внутри охоты на людей», а лицо бен Ладена смотрело на меня сквозь прицел снайперской винтовки художественного отдела.

Я ещё не видела Джорджа и всё ещё не знала, что со мной произойдёт. Я очень надеялась найти паспорт в рождественском чулке, но не слишком на это рассчитывала.

Поезд грохотал по Ревиру. Каждый раз, совершая эту поездку, я чувствовал себя словно на уроке американской истории: куда ни глянь, повсюду было что-то, напоминающее о том, как пару сотен лет назад здесь надрали задницы британцам. Я вспомнил, как сказал Кэрри: «Мы вернёмся, как только закончится срок аренды». Тогда это казалось довольно забавным, но сейчас я не мог выдавить из себя улыбку: я был слишком занят мыслями о том, сколько же сегодня надерут задниц британцам.

Военный корабль снялся с якоря через несколько часов после взрыва 9 мая, после того как команды лодок Грейхеда закончили попытки понять причину огненного шара, который они увидели вдалеке по мере приближения. Как только мы приблизились к западному побережью Италии, меня посадили в вертолет.

Штаб 16-й воздушной армии США, базирующийся в Авиано, находился примерно в полутора часах езды от Венеции, но я пропустил осмотр достопримечательностей. Три дня я провёл в ничем не примечательном офисном здании, слушая доклады двух мужчин и женщины под рев истребителей F-16 и постоянно отключающуюся кофеварку. Хорошо хоть кофе был горячее на обратном рейсе в Штаты благодаря ВВС США.

Мне сказали, что Джордж был в ярости из-за того, что «Гриболл» получил хорошие новости. Я потратил немного времени, объясняя, как работает устройство, но никак не мог объяснить, что вызвало детонацию. Может быть, ошиблись номером? Это всегда вызывало беспокойство.

Они кивнули и двинулись дальше, но я гадал, сколько времени пройдёт, прежде чем Джордж внимательно изучит записи телефонных разговоров Тэкери. Ну да ладно, придётся притвориться дурочкой: это было одно из моих лучших качеств.

Заточение в Авиано, по крайней мере, дало мне время дать отдохнуть моим двум сломанным ребрам, чему способствовал грузовик кодеина и сон в вертикальном положении на диване.

Гумаа и Гоати повезло меньше. Они, не теряя времени, сообщили следователям, кто у них был в США, и группа из шести человек, один из которых жил в районе Детройта, уже была тайно передана. И это ещё не всё: эти двое хаваллад выдавали информацию быстрее, чем Bloomberg.

Университет штата Аризона в Детройте планировал доехать до торгового центра «Молл оф Америка» в Миннесоте. В семь раз больше бейсбольного стадиона, с более чем сорока двумя миллионами посетителей ежегодно, это была идеальная цель для атаки с использованием «грязной бомбы». Их план был практически таким, как и опасался Джордж. Все шестеро собирались проникнуть в торговый центр в разное время, через разные входы, на разные этажи в разных секциях. Они планировали взорвать себя ровно в два часа дня 24 декабря. Там были бы десятки тысяч покупателей, дети в очереди за Санта-Клаусом и всё такое прочее рождественское.

Я думал, Лютфи и Хубба-Хубба были бы очень рады этому помешать. Жаль только, что их не было рядом, чтобы отпраздновать.

Их тела, вероятно, всё ещё лежат в морге в Ницце. Никто не придёт за ними; их, скорее всего, сожгут или похоронят французы в могилах для нищих. Я надеялся, что они оба получат свою частичку рая, о котором Лотфи так много времени говорил Богу, и что они смогут с широкой улыбкой смотреть на Девятое мая, когда оно обретёт своё.

Я представила себе, как мы втроём возимся со шляпами в безопасном доме, и Хаббу-Хаббу с этой штукой, словно сглаз, на шее, и невольно улыбнулась. И тут, словно из ниоткуда, я услышала его голос так отчётливо, словно он сидел рядом: «Он ненавидит это. Он говорит, что я не попаду в рай… Но, кажется, он ошибается. Надеюсь…»