Текст книги "Муза (ЛП)"
Автор книги: Эмма Скотт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)
Ты в ударе, грустный мальчик.
«В любом случае, мне пора идти, Люс. Много дел».
«Хорошо», – сказала она, нотка беспокойства снова закралась в ее тон. «Но звони мне в любое время. Буквально, в любое время».
«Позвоню. Люблю тебя».
«Люблю тебя, Коул. Правда люблю. И если тебе что-нибудь понадобится...»
«Хорошо, спасибо. Пока, Люс», – сказал я и повесил трубку.
Я отбросил телефон в сторону. Тишина была гнетущей, и я вдруг почувствовал себя оторванным от всех и всего. Я никогда не знал своего отца, а моя мать уехала, когда мне было тринадцать. Моя бабушка, Маргарет-Энн, была моей единственной семьей, а теперь ее не стало. Даже Люси, которая жила в Нью-Йорке, могла находиться за миллион миль отсюда.
Я смотрел на холодный серый свет, соседние здания окружали меня. Окружающие меня. Нет денег. Нет места, где жить. Ни семьи. Картины, прислоненные к стене, были единственным, чем я мог похвастаться за образование в Лондонской королевской академии. Недостаточно.
Я недостаточно хорош.
Мои мысли мчались вот так, по кругу отчаяния и неуверенности в себе, закручиваясь все туже и туже, пока сердце не начало колотиться в груди, как молот. Через несколько секунд удары стали слишком быстрыми, чтобы отличить один от другого. Я вцепился в свою рубашку, которая была мокрой от пота.
«Черт, не сейчас».
Я откинулся на подушки и сосредоточился на потрескавшемся потолке. Мой бешеный пульс медленно успокаивался, по одному вдоху за раз. Я найду новое жилье и новую работу. Лучшую работу. И Вон будет помогать мне. Все было так, как он сказал – у меня был тяжелый период. Вот и все.
Через несколько часов паническая атака прошла, оставив меня опустошенным. Было только шесть часов вечера, но я забрался под одеяло, чтобы попытаться погрузиться в сон, который не давал мне покоя уже несколько месяцев.
Завтра будет лучше. Обязательно будет.
Я держался за эту мысль, пока милосердно дрейфовал, ухватившись за нее обеими руками, в то время как другая, казалось, ехидно улыбалась.
Ты уверен в этом?
Перевод: https://t.me/justbooks18
Глава 2
«На колени, мальчик!»
Я делаю, как приказано, и вздрагиваю. Забрызганный кровью камень неумолим к моей обнаженной человеческой плоти. Но если я отделаюсь лишь несколькими синяками, то буду считать, что мне повезло.
Асмодей, эрцгерцог ада, восседает на троне из костей, вокруг пылают костры, возникающие ниоткуда и отовсюду сразу. На него страшно смотреть. Хуже того, когда его видят. Три пары глаз с трех его голов – барана, человека, быка – устремлены на меня, и каждый горит едва сдерживаемой яростью.
Он кажется веселым.
«Ты знаешь, почему ты здесь», – говорит Асмодей своей средней человеческой головой.
Он ползает в моих мыслях; я должен быть осторожен.
«Я догадываюсь, мой господин».
«Астарот – твой создатель – мертв. Отправлен в Забвение».
«Ужасный позор. Он был мне как отец».
Отец, сделанный из змей и чье дыхание могло убить мелких животных, но нельзя быть слишком придирчивым.
«Кассиэль, Повелитель Ночи и твой непосредственный начальник, сбежал от нас». Он пристально смотрит на меня. «Вы были близки с ним».
Это не вопрос.
«Я служил Кассиэлю более двухсот человеческих лет», – осторожно отвечаю я. «За это время у меня появилась определенная... привязанность к нему».
На левой стороне его массивной шеи бычья голова фыркает дымом.
«Кассиэль живет как человек с женщиной, Люси Деннингс, свободный от своих обязанностей перед нами. Астарота больше нет. Это существенные потери для нашей иерархии, и ты был единственным свидетелем того, что произошло». Асмодей наклоняется вперед, все три пары глаз устремлены на меня, его когтистые руки вцепились в подлокотники черепа. «Вы не сделали ничего, чтобы подорвать наши планы? Хорошо подумай над своим ответом, Амбри».
Я тяжело сглатываю, жалея, что мне не разрешили сохранить свою демоническую форму. В своем человеческом теле я слаб и хрупок... именно поэтому Асмодей так распорядился. Он может отправить меня в Забвение одним взмахом кулака.
Но я не совсем беспомощен. У меня есть свой арсенал оружия, так сказать. Чтобы быть правдоподобным, хорошая ложь должна быть дополнена фактами. Эти маленькие крупинки правды приправляют ложь так, что она становится легкой. Вкусной.
А я – мастер кулинарии.
Быстро соображая, я состряпал небольшое блюдо, в котором в основном правда, опустив неприятные кусочки, из-за которых меня, скорее всего, убьют.
«Кассиэль устал от бессмертия и искал Забвения. Ужасная потеря. Но он любил Люси Деннингс. Я решил, что если она станет одной из нас, Кассиэль останется, поэтому я снабдил Люси средствами для вызова Астарота, чтобы он обратил ее к нашему темному делу. Я не мог предвидеть вмешательства ангела. Этот святой призрак уничтожил Астарота и освободил Кассиэля из наших рядов. Я сделал все возможное, чтобы спасти их обоих». Я изобразил свою самую победоносную улыбку. «Если посмотреть на это с другой стороны, то я в некотором роде герой».
Баран, бык и человеческая голова смотрят на меня черными глазами, а я только и могу, что держать подбородок поднятым и взгляд непоколебимым. Секунды тикают, отсчитываемые моим пульсом, пока я жду, проглотит ли повелитель демонов мою историю или выплюнет ее обратно.
«Я слышал, ты умный», – наконец говорит Асмодей. «Хитрый, как таракан. Умеешь ускользать от неприятностей. Выживаешь, пока все остальные погибают».
Я обижаюсь на инсинуацию. «Очень мило с твоей стороны, но я больше жук, чем...»
«Астарот был небрежен. Он позволил Кассиэлю слишком долго пребывать в увлечении человеческой девушкой и не присматривал за тобой. Как твой новый сеньор, я не допущу той же ошибки».
Отлично.
Асмодей снова сел на свой трон. «Я чувствую, как ложь срывается с твоего умного языка, Амбри. Я должен вырвать его из твоего рта и скормить тебе обратно. Я должен содрать плоть с твоей человеческой шкуры». Он задумчиво покачал головой. «Или, возможно, я сожгу ее, дюйм за дюймом. Как в старые времена...?»
«Клянусь, мой господин, я ничего...»
«Да, ты ничего не сделал. Ты потерпел неудачу. Или, что еще хуже, ты предал нас. Ты – таракан своего аникорпуса, жук под моим сапогом».
«Жук», – бормочу я себе под нос.
«Если ты хочешь спасти себя от тысячелетней боли, Амбри, ты должен доказать свою преданность Тьме».
«Все, что ты пожелаешь от меня, повелитель. Все, что угодно. Скажи слово, и я...»
«Я хочу человека», – говорит он. «Свежий. Чистый. Человек, который ярко сияет сквозь Завесу».
«Считай, что это сделано», – говорю я с облегчением. «Развращать людей – мое любимое занятие. Я могу делать это во сне. На самом деле, я предпочитаю именно так. Не нужно вставать с постели...»
«Меня не интересуют твои плотские подвиги, Амбри. Ты приведешь ко мне человека. Вот.»
Я нахмурился. «Мы не можем убивать, лорд Асмодей».
«Ты принимаешь меня за дурака?» – гремит он в три голоса, и сам эфир дрожит от его ярости. «Ты станешь агентом их Перехода. Уговаривать. Шептать. Соблазнять. Это твоя сильная сторона, не так ли?»
«Я склоняю их к грехам похоти, мой господин. А не... на собственную смерть». Я нахмурился. «Могу я предложить Маммону? Он гораздо лучше подходит для такой задачи. Или, может быть, Кали? Кровожадная маленькая гадюка. Однажды она соблазнила человека съесть его собственный член...»
«Молчать!»
Я падаю назад, когда Асмодей внезапно становится размером с гору, затмевая свой трон. Позади него небо кипит черными тучами, пронизанными пурпурными молниями. Огонь извергается огромными рвотными потоками из всех трех его ртов, но я слышу его слова, исходящие из земли, неба, изнутри моей собственной головы, угрожая разорвать ее на части.
«Докажи мне, Амбри. Докажи, что ты верный слуга ада. Доведи человека до полного отчаяния. Убеди их прекратить свое жалкое существование, а затем направь их ко мне. Не справишься, и ты познаешь вечную агонию».
Я падаю на колени, боль сжимает мою голову в тисках с такой силой, что слезы темными каплями текут по щекам и падают на камень подо мной.
Не слезы, а кровь.
Кровь течет из моих глаз, носа, ушей. Я держу голову, как будто могу удержать ее от взрыва. Я зажмуриваю глаза, чтобы они не выскочили из черепа. Агония продолжается до тех пор, пока мое тело не прижимает к окровавленным камням невидимая сила Асмодея. Словно рука придавила меня к земле.
«Мой господин...» прохрипел я. «П-пожалуйста...»
В тот самый момент, когда я чувствую, что мои кости вот-вот треснут, давление ослабевает. Воздух снова поступает в мои легкие, и мои кишки разжимаются. Медленно я заставляю себя встать, дрожа, обнаженный и недостойный.
«Спасибо, мой господин», – говорю я, вытирая лицо, и тыльная сторона моей руки становится пунцовой. «Я не подведу тебя».
«Астарот был вялым», – говорит Асмодей, мгновенно возвращаясь к своему нормальному размеру. «Кассиэль был влюбленным дураком. Я не такой».
«Конечно, нет, мой господин», – говорю я, кланяясь. «Ты – Асмодей, Отец Гнева. Асмодей, Пожиратель Душ». Я тяжело сглатываю. «Асмодей, милосердный...»
«Милосердный». Голова быка фыркает. «Подведи меня, Амбри, и ты забудешь, что когда-либо знал значение этого слова».
Я выхожу из разрушающейся крепости из костей и крови Асмодея и сразу же перехожу на другую сторону. В течение человеческой секунды я оказываюсь в своей роскошной квартире в Нью-Йорке. Вокруг меня возвышается полуночный город, небоскребы сверкают в моих окнах.
Я тащусь в ванную и смотрю на свое отражение в стекле.
«Чертовы демоны».
Я смываю с себя грязь, кровь и копоть потустороннего мира, и с еще влажными золотистыми локонами закутываюсь в шелковый халат и падаю на свою кровать королевских размеров. Демоны не спят, но я должен ждать, пока усталость от Перехода не покинет меня. Я делаю это достаточно часто, чтобы долго не ждать, а ночь только начинается.
Я встаю и иду к своему шкафу, чтобы просмотреть дизайнерскую одежду и дорогие одеколоны для сегодняшнего веселья. Возможно, я найду бедную душу, которую мне предстоит завлечь на верную смерть, в одном из секс-клубов или тайных баров, которые я часто посещаю для своих ночных завоеваний. Асмодей был, так сказать, в тумане по поводу сроков. Нет смысла лишать себя возможности сначала немного развлечься с моей жертвой.
Моей жертвой...
Мысль о том, чтобы подтолкнуть человека к лишению жизни, оставляет у меня неприятный привкус во рту. Конечно, я презираю людей. Эти паразиты причиняли мне только боль, когда я был одним из них. Теперь я мщу им, выжимаю из них удовольствие, пока они не изнемогают, но умоляют о большем. Больше меня. Моего внимания, моих прикосновений, моего языка на их коже. Я повелеваю их телами, контролирую, искушаю, дразню. Я подталкиваю их к разрядке, но даю ее только тогда, когда хочу.
Восхитительно.
Это все, чем ты для меня являешься...
Воспоминание укололо меня; рана, которую Арманд нанес мне в конце моей человеческой жизни.
Я не обращаю на это внимания, надеваю черный костюм и рассматриваю себя в зеркале. Если человек хочет умереть и возродиться к бессмертной жизни, то двадцать четыре года – идеальный возраст. Я почти два метра ростом (шесть футов для янки) и покрыт тонкими мышцами. Мои волосы цвета золота, густые и объемные. Мои человеческие глаза сине-зеленого цвета и окаймлены длинными темными ресницами. Полные губы, прямой нос, скулы на несколько дней...
Воистину, я красивый дьявол.
Я выхожу в нью-йоркскую ночь, в воздухе витает ноябрьская прохлада. Но вместо того, чтобы направиться в одно из своих обычных мест, я сразу же обнаруживаю, что разбиваюсь на сотню кусочков, крылья трепещут. Я поднимаюсь в воздух жучиным роем и взлетаю в сторону района Адской кухни, как будто меня тянут за воображаемую ниточку.
Будь ты проклят, Кассиэль.
Я лечу среди зданий, пока не нахожу маленькую квартирку, спрятанную за другим зданием. Та, что с пустым участком сзади и шаткой лестницей, ведущей к двери. Пентаграммы, которую Люси Деннингс нарисовала в грязи, больше нет. Черная свеча, которую я поставил для нее, давно погасла. Как и моего создателя, Астарота, вызванного девушкой, а затем уничтоженного ее ангелом. Отправленный в Забвение.
Я не оплакиваю его, но Кассиэль...
Я подлетаю к теплому желтому свету окна второго этажа – пресловутый мотылек на пламя – и смотрю сотней пар глаз. Кассиэль и его любовь, Люси, обнявшись на диване, смотрят телевизор. Время от времени, незаметно для нее, его взгляд переходит на нее. Его любовь к ней ощутима, как запах на ветру, который я чувствую даже в своем проклятии.
Сотня крошечных сердец в сотне моих крошечных тел замирают одновременно.
Телефон на столе рядом с Люси звонит. Она целует Кассиэля в щеку и выходит наружу, чтобы присесть на задней лестнице.
Я быстро скрываюсь из виду и массово пристраиваюсь сбоку здания. Люси разговаривает с Коулом Мэтисоном, своим американским другом, проживающим в Лондоне. Я видел, как она разговаривала с ним раньше. Затем функция FaceTime показывает мне молодого человека с копной песочно-каштановых волос и угловатыми чертами лица. Красивый, но не чрезмерно. Уникальный. Глубокий голос, глубокие карие глаза за очками в черной оправе.
Судя по беспокойству Люси и гулу страдания, доносящемуся со стороны Коула, он недоволен и пытается это скрыть.
Потенциальный кандидат в команду Асмодея?
Он живет в Лондоне, на месте преступлений дорогого дядюшки...
Я поклялся вернуться в Британию только в случае крайней необходимости, но у меня было несколько миллионов фунтов в лондонском банке и прекрасная квартира в Челси, которую я не видел десять лет.
И я больше не тот испуганный мальчик в дядиной карете. Если бы он мог видеть меня сейчас...
Я отделяюсь от стены и снова взлетаю вверх, чтобы в последний раз взглянуть на Кассиэля. Он заснул на диване, его красивое лицо в профиль, глаза закрыты, на губах играет улыбка.
"Спит", – насмехаюсь я. Мне это не нужно. Но свернуться калачиком на диване с кем-то... Быть обнятым...
Мои сто жучиных крыльев подрагивают при этой мысли. Это слабость. Его слабость. Кассиэль был адским эрцгерцогом и все же позволил себе стать жертвой простой человеческой женщины. Да еще и ничем не примечательной. Я никогда не буду таким глупцом. Никогда не позволю никому поднять на меня руку, если только это не для того, чтобы удовлетворить мое собственное желание. Теперь я могущественен и ни за что не откажусь от этого.
На улице я превращаюсь в человека, иду и думаю. Я вернусь в Лондон, найду Коула Мэтисона и...
«Уничтожить его?»
Мои слова словно зависли, застыв, в прохладной нью-йоркской ночи.
Для Кассиэля и Люси будет мучительно, если я отправлю Коула на Другую Сторону. Асмодей будет доволен, что я не только выполнил его приказ, но и наказал демона, сбежавшего от него, и его человеческую возлюбленную одновременно. В общем, удовлетворительный результат.
Особенно для меня.
И все же...
Почему ты колеблешься? Люди жестоко убили тебя. Кассиэль забыл тебя. Они все заслуживают немного боли, которой тебя кормили всю жизнь.
Я смахнул последние капли нерешительности.
«Коул Мэтисон, так и есть».
Перевод: https://t.me/justbooks18
Глава 3
«Никакого шума после восьми вечера, никаких вечеринок, никаких девушек».
Я ухмыльнулся за спиной женщины, пока мы осматривали крошечную квартиру в подвале в Уайтчепеле. «А как насчет мальчиков?»
Велма Томас, моя потенциальная новая квартирная хозяйка, повернулась и прищурила на меня глаза, покрытые морщинами. На ней был поношенный домашний костюм, тапочки и вечная хмурость, вытравленная в ее щеках.
«Что ты сказал?»
«Ничего».
«Хмф. Арендная плата – первого числа месяца, ни днем позже. Кроме того, никаких домашних животных, никакой громкой музыки, никакого курения...».
Пока она рассказывала обо всех вещах, которые мне запрещено делать, я огляделся. Тускло, пыльно, сквозняк. Вряд ли это больше, чем квадратная коробка со стенами, выкрашенными в черный цвет, как будто мисс Томас проводила здесь вечера открытых микрофонов или преподавала импровизацию. Из одного окна был виден тонкий прямоугольник улицы. Среди прочих удобств были плита, мини-холодильник и ванная комната с занавеской вместо двери. Но в квартиру был отдельный вход по ужасной узкой лестнице, и мне не пришлось бы ни с кем делить эту крошечную ванную. Это была коробка из-под обуви, но, если я запихну все свои вещи – а их было не так уж много – на одну сторону, у меня останется место для рисования.
Света для рисования не было, но я бы спрыгнул с моста, когда до него дойду.
«Ну?»
«Я возьму его.»
Как будто у меня есть выбор.
Мисс Томас оставила меня распаковывать вещи – пятиминутное занятие – и я рухнул на кровать. Вокруг меня клубилась пыль, ветер свистел в окно, маленькие усики холодного воздуха пробирались внутрь через щели в замазке.
Зима предстояла долгая.
Ближе к полудню приятель из бара помог мне спустить мои портреты, каждый из которых был завернут в одеяла, по узкой лестнице и занести в квартиру. Я прислонил их к стене и потер подбородок, размышляя о работе всей моей жизни. Мой телефон молчал уже несколько дней – от Вона не было ни сообщений, ни смс. Я подумал о том, чтобы позвонить или написать обычное сообщение: «Привет, как дела?»
"Не будь таким жалким", – пробормотал я в своей крошечной квартире, но отчаяние было ближе к цели – Вон уезжал в Париж со дня на день.
Он обещал связаться с владельцем галереи через своего агента, но это не означало, что у меня не было работы. Я не мог полагаться на других людей, чтобы строить свое будущее. Я сняла пиджак и положила чистый холст на мольберт. Мои запасы были на исходе, но у меня было достаточно для новой работы. В Университете мои преподаватели всегда говорили мне, что я умею заглянуть внутрь портретируемого и увидеть его внутреннее "я". Мне нужно было лишь мельком взглянуть на человека, и он запечатлевался в моем сознании, позволяя мне рисовать его по памяти, если он не мог сесть за стол.
Казалось, это было миллион лет назад.
Мой карандаш на холсте застыл. У меня не было модели в голове. Ни одной идеи. Мои мысли были переполнены беспокойством, стрессом и неуверенностью в себе. Похвала профессоров должна была случиться с кем-то другим. Литературный журнал должен был редактировать кто-то гораздо более уверенный в себе, чем я. Одна моя версия поступила в Академию, а другая закончила ее. Которую я не узнал.
Я опустил руку. «Черт».
Ладно, сегодня был не день рисования. Но я все равно могу выйти и попытаться найти возможность. Выставку где-нибудь. Что угодно.
Я снова надел куртку и вышел.
«Не дайте двери захлопнуться!» крикнула мисс Томас из своего окна надо мной.
«Да, мэм», – пробормотал я.
Я сел на автобус до Гайд-парка. Хотя было почти четыре часа дня и грозил дождь, художники сидели за холстами, рисуя арку Веллингтона, город или платящего клиента, сидящего перед ними. Места для еще одного было предостаточно. Я мог бы вернуться завтра и открыть магазин.
Неужели до этого дошло?
Это была честная работа, но последние, предсмертные вздохи моего эго заставили меня достать телефон и позвонить Вону. Я приложил трубку к уху, дрожа в своей поношенной куртке.
Голосовая почта.
Приветствую! Вы позвонили Вону Риттеру. Пожалуйста, оставьте сообщение. По вопросам бизнеса, пожалуйста, свяжитесь с моим агентом, Джейн Оксли.
Я повесил трубку.
«Черт».
Я засунул холодные руки в карманы и начала переходить улицу, когда на углу увидел парня – невероятно красивого парня, который пристально наблюдал за мной. Он был одет в длинное черное пальто, воротник задрался под подбородком. Густые светлые волосы мягко развевались на ледяном ветру, а его глаза неотрывно смотрели на меня. Ленивая ухмылка тронула его губы, как будто он ждал, что я узнаю его. Или оценит его; он явно осознавал, насколько невероятно великолепен. Он носил это как пальто.
Даже если бы я не зарекся от мужчин в обозримом будущем, я был не в том положении, чтобы вступать в контакт с таким парнем. Все в нем кричало о деньгах и уверенности – двух вещах, которые у меня были в дефиците.
Я отвел взгляд и поймала такси до Шордича, маленького художественного района. В течение часа я бродил мимо дырявых галерей, клубов и магазинов, которые выстроились вдоль узкой улицы. Кроме баров, все было закрыто. Я осмотрел витрины галерей – иногда на стеклах висели объявления о наборе художников. Ничего. Дома я лучше поищу в Интернете, подумал я. Ночь быстро опускалась, принося с собой зимний холод.
На автобусе – больше никаких такси для меня – я вернулся в свой район и зашел в винный погреб за пакетом рамена и бананом.
«Ужин чемпионов».
В своей квартире в подвале я разогрел еду и ел ее медленно, чтобы хватило надолго. Мой желудок все еще урчал, когда я включил ноутбук. Я искал галереи с открытыми вакансиями. В черте города их не было. Запросы отнимали душу, но такова была игра. По глупости, я думал, что играть в нее будет намного легче.
Мой мозг грозился начать свое ночное кружение, разгоняясь от ненужных негативных мыслей. Я закрыл ноутбук и лег в кровать, надеясь так же быстро погрузиться в сон.
Я сгорбился под тонким одеялом, пахнущим пылью, и задрожал. Холодный воздух проникал в комнату, как длинные пальцы, полз по моей коже и пробирался под одеяло. С проклятием раздражения я приподнялся, чтобы проверить, не оставила ли я окно незакрытым, и от неожиданности отдернула руку от подоконника.
«Вот черт!»
На карнизе окна рядом с кроватью, залитый лунным светом, сидел жук. Он был гладкий, черный и размером с мою ладонь. Мягкие подкрылья жука трепетали под жесткими внешними крыльями. Его усики мерцали.
Все еще лежа в кровати, я вслепую потянулся и схватился за ближайшее оружие – одну из моих книг по истории искусств из стопки на полу. В твердой обложке. Медленно, с колотящимся сердцем, я поднял книгу и приготовился к предстоящему удару.
«Лучше бы ты этого не делал», – раздался голос от двери.
«Господи!» Я уронил книгу – один уголок ударил меня по бедру – и помотал головой.
Тот самый красивый мужчина, которого я видел на улице, теперь находился в моей комнате. Даже в полумраке я сразу узнал его; его голова с богатыми золотыми волосами была похожа на маяк. Небрежно прислонившись к стене, он наблюдал за мной, забавляясь и совершенно не обращая внимания на мою панику. Он вяло протянул руку. Жук на карнизе прожужжал через всю комнату и приземлился на его протянутую ладонь. Я уставился. Словно какой-то невозможный фокус, он слился с его кожей и исчез.
Ленивая улыбка искривила губы мужчины. «Как видите, я довольно привязан».
Какого черта...
Я попятился назад на кровати, вжавшись в угол, не в силах оторвать взгляд, когда мужчина сделал шаг вперед в косой лунный свет. Когда он перешел из тени в свет, его одежда изменилась. Он изменился. Элегантная одежда каким-то образом превратилась в бархатное пальто кроваво-красного цвета, черные брюки и белую рубашку с взъерошенным воротником.
Восемнадцатый век... – бесполезно подсказал мой мозг.
Он подошел ближе. Лунный свет поднимался по его груди, по острому подбородку, который теперь был бледным, бескровно белым. Как фарфор. Свет поднимался все выше, и вместе с ним в моем горле поднимался крик. Его сине-зеленые глаза теперь были чернее черного. Ни белков, ни радужки, только...
Смерть.
Как будто весь свет и надежда в мире были втянуты в них и сожжены в инферно, которое никогда не прекращало гореть. Вечная...
Мой рассудок был уже на пределе, когда по обе стороны от него, словно крылья, протянулись тени. Потому что это были крылья. Черные пернатые крылья, блестящие в лунном свете.
Мой взгляд встретился с этими невозможными черными ямами. «Как...?»
Это ужасное, прекрасное существо теперь стояло над моей кроватью. Страх парализовал меня, окаменил. Я был тверд как камень во всем, включая член. Как будто мое тело не знало, что делать с тем, что я видел, и замыкалось в себе.
«Не задавай глупых вопросов», – сказал человек-вещь.
Его акцент был британским, а голос – гладким, как черный обсидиан. Как и его глаза, в которых я оказался в ловушке. Черные глаза, в которых не было ни радужки, ни зрачков, но я чувствовал, как они вбирают в себя мою эрекцию, натянувшую простыни. Медленная, ленивая улыбка расширила его рот, делая его еще более ужасным на вид и одновременно прекрасным.
«Что происходит?»
«Отпусти, Коул Мэтисон», – сказало существо. «Эта жизнь... боль, неудачи, одиночество... Отпусти все это и иди со мной».
«Пойти с тобой... куда?»
Он наклонился, его неестественно белое лицо было в нескольких дюймах от моего. Я чувствовала себя пьяным, зрение расплывалось под интенсивностью его глаз, я сгорал в них. Я гадал, собирается ли он поцеловать меня или убить. В любом случае я был беспомощен, меня сковывали ужас, шок и даже похоть. Горячий пар его дыхания коснулся моих губ, и, Боже, помоги мне, я хотел попробовать его на вкус.
«Пойдем со мной, и я дам тебе новую жизнь. Ты станешь могущественным. Бесконечно прекрасным. Свободным...»
Я не мог перевести дыхание. Мое сердце бешено колотилось, быстрее, чем при любой панической атаке.
Я умираю. Я умру...
Черные крылья развернулись, кровь прилила к ушам, и темнота поглотила меня полностью.
Перевод: https://t.me/justbooks18
Глава 4
Я рывком проснулся, сердце колотилось, а на коже выступил холодный пот. Паническая атака? Немного рановато для этого утра, но для меня это вполне нормально.
Затем все вернулось ко мне в порыве черных крыльев.
Я лихорадочно осмотрел свое маленькое жилище. Пусто. Из окна проникал водянистый утренний свет.
«Сон, дурачок», – пробормотал я. «Конечно, это был всего лишь сон».
Необычайно яркий сон, в котором мое воображение, ведомое темными и отчаянными мыслями, превратило красивого мужчину, которого я увидела в парке, в...
Падшего ангела? Демона?
Я вздрогнул от этого образа, а потом понял, что мне тяжело. Снова. Во сне я тоже был твердым – наверное, мое тело реагировало на страх. Я слышал, что такое может случиться. Но сейчас?
Я откинул одеяло и обнаружил, что не просто был твердым прошлой ночью, но и кончил во сне. С моих губ сорвалось проклятие, но я не удивилась. Я годами лишал себя мужского общества, и мое нынешнее психическое состояние не оставляло сил на то, чтобы взять дело в свои руки. Апатия отчаяния осела на мне, как тяжелый плащ. Каким бы страшным он ни был, сон прошлой ночи был самым захватывающим из того, что случалось со мной за последние сто лет.
«Захватывающим». Я насмехался. «Я думал, что умру».
В пустоте и тишине не было никакого ответа. Шепчущие обещания демонического существа заполнили мою голову, и мой пульс снова участился. Что именно пыталось сказать мне мое подсознание?
Меня снова прошиб холодный пот. Я придал своему отчаянию и неудаче физическую форму. Красивую и опасную, и я не мог выбросить ее из головы.
Отпусти...
Я схватил свой блокнот для набросков. Я должен была его вывести. Я рисовал и рисовал: пернатые крылья, тронутые лунным светом, алебастровая кожа, черные глаза с пламенем и смертью в их бесконечной глубине. Я пыталась запечатлеть его всего сразу и по частям: разные углы, разная степень падения света на него, линии его изящных, длинных пальцев, глянцевый блеск жука, изгиб его губ...
Когда руку свело судорогой от срочности наброска, я отложил ручку и понял, что заполнил демоном пять страниц. Память о нем – нет, образ, напомнил я себе, – все еще была со мной, но уже не так сильно; я чувствовал, что мне можно продолжать свой день.
«Что бы это ни влекло за собой».
Я отложил блокнот и взял телефон. От Вона ничего. Ни от кого.
Вставай. Выйти. Сделай что-нибудь.
Эти мысли были предупреждениями. Вспышки, пробивающиеся сквозь уныние тысячи других мыслей, которые задавались вопросом, какой смысл в чем-либо? Оставаться в постели или нет, какая разница?
Пойдем со мной...
«Нет».
Я не настолько далеко зашел, чтобы сидеть в своей постели весь день с собственными выделениями, сохнущими на моих пижамных штанах. Я встал с кровати и направился в ванную, проходя через пространство, где во сне стоял мой ночной гость.
Я почувствовал запах дыма. Нет, это был пепел. Мертвый огонь.
«Твое воображение», – сказал я себе. В конце концов, оно у меня было ярким. Я был художником. Или был им в другой жизни. Но теперь все кончено...
«Прекрати», – пробормотал я и прошел в крошечную ванную комнату.
Я разделся до пижамы, и моя кровь похолодела во всем теле. На моем бедре был синяк размером с четвертак.
Там, где угол художественного альбома ударил меня, когда я уронил его... во сне.
Раннее утро было люто холодным и серым. У меня был выходной в "Маллигане" – мой график работы в пабе становился тоньше с каждой минутой – и я ехал на автобусе в Гайд-парк, жонглируя маленьким табуретом, этюдником и кофе. Мне нужно было тепло, но от кофе меня мутило.
Вы могли получить синяк где угодно. При переносе портретов на новое место. Вы тогда не заметили этого, но сон дал объяснение. Вот и все.
Объяснение имело смысл; оно было гораздо более правдоподобным, чем альтернатива – что прошлой ночью меня посетило настоящее демоническое существо. Но его сверхъестественная реальность возражала больше, чем любой синяк, пока я не рассмеялся над собой.
Может быть, я схожу с ума. Это был самый правдоподобный аргумент из всех.
Я устроил магазин в Гайд-парке, повесил маленькую табличку с надписью, что я буду делать портреты за десять фунтов. Из своего рюкзака я достал кусок картона, на котором приклеил несколько портретов – в том числе моей подруги Люси – в качестве образца моего «таланта».
Чувство тревоги улетучилось под влиянием бессмысленности всего этого. Отчаяние проникало в каждое мое действие, делая мой мир еще более серым, чем небо. Кто будет сидеть на прохладном ветру ради портрета? Глупости. И неважно, что там были другие художники, обустроившие свои мини-студии. Неважно, что дорожки были оживлены пешеходами и туристами.
Меня даже напугало, насколько мало что имело значение. Кошмар начинал обретать смысл.
Я сидел, погрузившись в собственную апатию, и почти не заметил молодую пару, стоявшую передо мной, закутанную в тяжелые пальто и шарфы от холода, их руки были связаны. Американцы, судя по их акценту или его отсутствию.
«О, он хорош. Я хочу такой же», – сказала женщина.
«Давай», – сказал парень, слегка подтолкнув ее. «У нас есть время».
Она взволнованно повернулась ко мне. «Можно мне?»
«Да, конечно», – сказал я. «Вот.»
Я отдала ей табурет и опустился на колени на твердый камень в нескольких футах от нее. Я положил этюдник на бедро, пролистал мимо бешеных рисунков демона – демона снов, настаивал я; думать иначе было монументально глупо – и начал делать наброски.
