Текст книги "Муза (ЛП)"

Автор книги: Эмма Скотт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

Я оттолкнулся от стены и, пошатываясь, пошел в толпу танцующих, ища его. Клуб был размыт светом стробоскопов и чужими лицами. Я проклинал себя за то, что был слишком пьян, что позволил себе выйти из-под контроля и что утопил свою боль вместо того, чтобы встретиться с ней лицом к лицу.

Я добрался до бара и спросил остальных, не видели ли они Амбри.

«Не могу сказать, что видел», – сказал Пико, улыбаясь. «Присаживайся, Коул. Мы как раз собираемся поставить еще одну порцию».

«Нет, черт возьми, с меня хватит», – сказал я. «Я возвращаюсь в отель. Может, он пошел туда».

Они пытались уговорить меня остаться, но я проигнорировал их и отправился ловить такси. Вернувшись в номер, я назвал имя Амбри, но ответа не последовало. Бумаги, которые Кассиэль помог мне найти, были разбросаны по полу перед портретом.

Я был слишком пьян, чтобы сделать хоть что-то, кроме как упасть лицом на кровать и попытаться заснуть. Мне казалось, что я не спал больше нескольких часов в течение нескольких недель. Я закрыл глаза, и, когда темнота начала забирать меня, меня охватил ужас, что темнота пришла и за Амбри.

Я проснулся от света, резанувшего по глазам, отчего головная боль запульсировала сильнее. Я поспешил в гостиную и обнаружил, что Зерин храпит на диване, а на его плече лежит голова Дэвы, отсыпающейся после их собственных пьяных возлияний.

Пико стоял у окна с расстроенным видом.

«Что ты здесь делаешь?» спросил я. «Как ты сюда попал?»

Зерин и Дэва сразу же проснулись, преувеличенно моргая и потирая глаза. Как плохие актеры в пьесе.

Пико повернулся, мрачный. «Мы немного увлеклись прошлой ночью, Коул. Прошу прощения, но...» Он протянул лист гостиничной бумаги. «Я думаю, это для тебя. Письмо от Амбри».

Я ворвался в номер и выхватил его из его рук. «Что ты с ним делаешь?»

"Я нашел его здесь, у окна, и не знал, что это такое", – сказал Пико. "Но... это его почерк, не так ли?"

Я взглянул на письмо и кивнул. Это был элегантный почерк Амбри. Пико встал рядом с Зерином и Дэвой на диване, все трое были торжественны и молчаливы, но по мере того, как я читал, они отступали. Все апартаменты, весь Рим, весь гребаный мир сгорел, пока я читал письмо Амбри.

Дорогой Коул.

Не стоит удивляться, что это маленькое приключение подошло к концу. Мой портрет написан – браво! Все именно так, как я надеялся, но это напомнило мне о важном факте: я больше не состою из жалких человеческих слабостей. Теперь я могущественен, а я уже забыл. Твой портрет напомнил мне о том, почему я вообще выбрал это существование.

Это было весело, но одного человека (тебя) никогда не будет достаточно, чтобы удовлетворить меня. У меня есть все время, чтобы играть в их мире. И их так много, они ждут меня, чтобы завлечь, прикоснуться, лизнуть и трахнуть, и я потратил слишком много времени, отдавая его тебе.

Прощай, Коул. Не волнуйся! У нас всегда есть Париж.

С уважением,

Амбри.

Бумага выпала из моих дрожащих пальцев и покатилась по полу. Я уставился на людей в своем номере, не видя их.

«Что-то не так. Все не так».

Дэва наклонилась вперед. «Плохие новости, дорогой?»

Зерин придвинулся и встал рядом со мной. «Любовь непостоянна. Приходит и уходит. Трудно сказать, что из этого настоящее». Он предложил бокал с каким-то ликером. «Это поможет унять боль».

Я взял его и уставилась в стакан. Я мог бы нырнуть и утонуть в нем. Именно это я и делала. Что еще могло заставить утихнуть эту неистовую агонию в моем сердце?

«Все выходите».

Они стояли мгновение, обмениваясь неуверенными взглядами.

«Убирайтесь!»

«Да, возможно, нам стоит оставить Коула наедине с его мыслями», – сказал Пико.

Они поспешили к двери.

«Мы будем рядом, если мы тебе понадобимся», – добавила Дэва. «Только позови, и мы прибежим».

Когда в номере стало тихо, я вдохнул. Потом еще один, но боль в груди не утихала. В ней словно застрял нож, тяжелый и колющий при каждом движении.

Я опрокинул рюмку спиртного, взял бутылку с журнального столика и пошел в импровизированную художественную студию.

Вон Риттер однажды сказал мне – целую жизнь назад – выплеснуть свою боль в работу. Я рисовал, пока руки не свело судорогой, а глаза не заболели. Я рисовал, пока бутылка становилась все светлее и светлее. Проходили часы, а я не приближался к тому, чтобы найти конец боли.

Я знал, что никогда не найду.

Лондон

Тур закончился неделю назад, а от Амбри не осталось и следа.

Потому что я чертов идиот, думал я, стоя в беспорядке, который был моей спальней/студией в его квартире.

Я решил забыть, что он был демоном. Я стер его истинную природу, потому что это было неудобно для моего грандиозного плана покончить с одиночеством. Потому что с ним у меня было гораздо больше. Была любовь. Настоящая любовь.

Я думал, что она у меня есть.

Я думал, что она настоящая.

И я чертовски ошибался.

«К черту все».

Я отбросил кисть и поднял бутылку виски.

Вопреки всему, коллекция была почти готова. Я рисовал и пил, а когда не мог больше ни минуты, Пико был рядом, чтобы удовлетворить мои фармацевтические потребности в подкреплении сил.

Я знал, что хожу по краю бритвы, но что меня волновало?

Ничего

Это тоже ложь.

Я слишком сильно переживал. Я разрушил барьеры вокруг своего сердца, и теперь оно было разорвано в клочья. И я бросал разорванные куски на холсты, как кровь, позволяя версии монстра, преследующего Амбри, становиться все более чудовищным. Более опасным. Тьма поглотила его, и меня тоже поглотила.

Я изучал текущую картину. Когда она будет закончена, останется только одна. Самая важная.

Нельзя рисовать Амбри на подоконнике, будучи пьяным или под кайфом. Ты ведь знаешь это, верно?

Я сделал глоток спиртного. Может, и нет, но какое это имело значение? То, что я видела его тогда, было ложью.

В ту ночь я рухнул в свою пустую кровать и попыталась уснуть, но без особой надежды. Моя кровать превратилась в поле боя, где я боролась с ядовитыми мыслями в своей голове, которые не давали мне покоя.

«К черту все», – пробормотал я и потянулся за бутылочкой «помощников сна» Пико. Мне не нравилось принимать их – я понятия не имел, что это такое, – но парень может так долго не спать.

Я выпил две таблетки и запил их водой, которую держал на тумбочке для ибупрофена после перелома. Я погрузился в подушку. Время искривилось и стало скользким; я проснулся после того, как мне показалось, что я проспал всего час.

В моей комнате кто-то был.

Я медленно сел и вгляделся в силуэт тени. Высокий мужчина, стройный и изящный.

«Амбри?»

Он шагнул в лунный свет, необыкновенно одетый в черное. Свет вырезал контуры его лица и сверкал в золоте его волос, делая их серебряными.

Он не двигался и не говорил. Я сбросил одеяло и подошел к нему.

«Ты... вернулся?»

Он улыбнулся тем безумным, сардоническим изгибом губ, который я так любил, и протянул мне руку. Я взял ее, и он притянул меня к себе, а затем прижался своим ртом к моему.

Я прильнул к нему, обхватив его руками. Он поцеловал меня крепко и глубоко, и мое облегчение от того, что он вернулся, тут же свернулось, как прокисшее молоко. Он был кислым на вкус. И холодный. Его руки вокруг меня были неправильными. Он чувствовал себя совсем не так.

Я попыталась отстраниться, но он держал меня крепко, его рот был запечатан на моем. Его глаза были черными-пречерными, но мертвыми, без искры жизни. Его язык в моем рту стал щекотным. Крошечные лапки, трепещущие крылья...

Я пыталась закричать, не обращая внимания на жуков, заполнявших мой рот и проникавших в горло. Потом руки Амбри вокруг меня растворились – он растворился в рое, который вливался в меня. Я упал на колени, отпрянув, задыхаясь и захлебываясь, мое тело билось, сопротивляясь вторжению. Я смутно осознавал, что в комнате есть и другие тела, теневые фигуры с крыльями, стоящие надо мной в безмолвном, злобном веселье.

Слезы текли по моему лицу, а перед глазами плясали звездочки от недостатка кислорода. Мои внутренности ползли, раздувались, растягивались, пытаясь сдержать рой. Пошатываясь, я поднялся на ноги и попытался бежать. Спастись. Но бежать было некуда. Я согнулся пополам, боль пронзила меня. В тот момент, когда я думал, что потеряю сознание, рой извергся из моего открытого, задыхающегося рта.

Я отплевывался, мои внутренности сжимались, и когда последний жук исчез, я закричал...

...Я очнулся на полу в своей комнате, мой крик замирал в горле, а в гостиной звонил телефон.

«Господи Иисусе...»

Поздний утренний свет струился в окно. Был день. Ни жуков, ни теневых фигур... Это был всего лишь кошмар.

Ты уверен в этом?

Я подполз к тумбочке и схватил стакан с водой, чтобы вымыть кислый вкус изо рта.

Мой телефон зазвонил снова.

У меня было искушение отпустить его, но мне вдруг понадобилась связь с внешним миром. Это не были краски, демоны и тоска по Амбри, когда я едва могла дышать, а потом все это стало сниться в кошмарах.

Пошатываясь, я дошел до гостиной. Мой телефон замолчал, а потом зазвонил снова, когда я подошел к нему.

Люси.

Она звонила уже неделю, и я нарушил свое обещание не закрывать ей рот. Я не хотел, чтобы она слышала меня таким, но под гневом, болью и выпивкой какая-то часть меня нуждалась в том, чтобы она услышала меня именно таким.

Я сел на диван и постарался звучать более трезво, чем чувствовал. «Привет, Люс».

"Привет, Коул", – сердито сказала она. "Господи Иисусе, я звоню уже целую вечность. Я знаю, что ты теперь большая знаменитость, но я подумала, что могу заслужить хотя бы сообщение, которое даст мне знать, что ты все еще жив".

«Прости».

"Ну... что происходит? Ты в порядке? Что случилось?"

«Ха. Сколько у тебя времени?»

«Для тебя? Вечность», – сказала она настороженно. «Но ты говоришь как пьяный, а там еще даже не полдень».

Я чуть было не сказал ей, чтобы она отвалила, что я не в настроении читать нотации. Но ее приятный голос был тем спасательным кругом, в котором я нуждался. В последний раз, когда я пытался справиться с этим в одиночку, я закончил тем, что смотрел на Темзу с моста Блэкфрайерс.

«Черт, Люс», – сказал я. «Все это превратилось в огромный беспорядок, а я – гребаный идиот».

Она вздохнула с облегчением, что я заговорил. "Расскажи мне все".

И я рассказал. Я объяснил все, что произошло с Амбри, и его письмо, и странный момент в клубе.

Люси издала расстроенный звук. «Коул... почему ты не позвонил мне раньше? Неужели ты забыл, что я тоже там была?»

«Ну... нет. Может быть». Я потер глаза. «Я не могу думать. Я не могу спать. Я просто пью, рисую и жалею себя. Потому что все кончено. Люс... я никогда никого не любил так, как его, а теперь все кончено».

«Коул, послушай меня», – сказала Люси, и я никогда не слышал, чтобы она говорила так серьезно. «Ничего не кончено. Ты не можешь ему верить. Ни одно слово в том письме не было правдой».

«Это его почерк. Он написал его. Он приложил чертову ручку к бумаге и написал это дерьмо, чтобы я прочитал...»

«Я знаю, но ты должен мне поверить. Кас пытался сделать то же самое со мной. Чтобы защитить меня. Амбри пытается защитить тебя. Вот и все. Я бы поставила на это свою жизнь».

«Защитить меня от чего?»

«Я не знаю. Для меня это был другой демон. Не просто мысли в моей голове, а монстр из плоти и костей».

Мгновенно в моей голове всплыли Пиколлус, Дэва, Зерин и та женщина, Эйшет.

«Подожди, подожди...» сказал я, пытаясь думать сквозь муть виски и бессонницы. «Есть эти люди – но нет, Амбри знал бы, если бы они были демонами. Он бы предупредил меня или оградил от них, а он не сказал ни слова».

«Может быть, он не мог», – тихо сказала Люси.

И вот так, сквозь мои пьяные воспоминания пробился фрагмент из клуба в Риме. Последние слова Амбри, обращенные ко мне.

...не твои друзья...

«Он», – вздохнул я. «О, черт, он пытался предупредить меня... а я не слушал. Я был пьян и захвачен туром, своим успехом и счастьем с ним. Черт возьми, Люс. Я создал маленький пузырь дерьма и пытался оставаться в нем как можно дольше...»

«Конечно, ты это сделал», – сказала Люси. «Потому что ты любишь его».

Холодный камень ужаса поселился в моем нутре. «Подожди... если письмо – ложь, то, где же он?» Мой голос превратился в придушенный шепот. «О Боже, Люси, где он? Что они с ним делают?»

«Коул, сохраняй спокойствие. Ты не знаешь, что он в беде», – сказала Люси, хотя в ее голосе тоже не было уверенности. «Он умный. Он мог обмануть их или... я не знаю. Но ты должен обезопасить себя».

Я покачал головой, почти не слушая. «Они утащили его. Они забрали его обратно и... и, черт возьми, ему сейчас больно. Они причиняют ему боль из-за меня».

«Нет», – сказала Люси. «Из-за них. Из-за того, кто они и кто он. Но я верю, что надежда еще есть, и ты тоже должен».

Я схватился за грудь, сжав в кулак рубашку. «Надежда», – прошипел я. «Я ничего не делал, только любил его месяцами. И я думал... мне казалось, что он тоже любит меня. Что для этого нужно?»

«Я не знаю, но они демоны. Амбри сам себя поместил в их мир. Выбраться будет нелегко. Это не было для Каса и меня. Это было жестоко, но, возможно, так и должно быть».

«Правда?» огрызнулся я. «Ты просто случайно обронила, что это должно быть...»

"Не было ничего случайного в том, чтобы смотреть, как мужчина, которого я люблю, умирает у меня на руках", – огрызнулась она с такой яростью, которую я не помнил, чтобы слышал от нее. Не до того, как в ее жизни появился Кас.

«Мне жаль. Мне так жаль, Люси. Я веду себя как мудак, потому что боюсь за него. Я чертовски напуган, и я ничего не могу сделать».

«Я знаю, что ты такой, дорогой. Но лучшее, что ты можешь сделать для него, – это игнорировать худшие мысли и страхи. Это они. И это именно то, чего они хотят».

«Это не просто мысли», – сказал я. «Они реальные люди, и я никогда не знал. Никогда не подозревал».

«Как ты мог, когда они держат тебя пьяным и забивают твою голову Бог знает чем? Это то, что они делают. Если бы их было легко игнорировать, больше людей так бы и делали. Но это должно прекратиться, Коул. Ты слышишь меня? Приходи сюда, если нужно, но уходи от них. Немедленно.»

«И что потом?» спросил я беспомощно. «Что будет с Амбри?»

«Честно говоря, я не знаю», – сказала Люси. «Но ты должен оставаться на свету, Коул. Это единственный шанс для него найти дорогу обратно к тебе».

Я не мог покинуть Лондон. Бегство казалось неправильным. А вдруг я понадоблюсь Амбри, а меня не будет рядом? Кроме того, бегство от дерьма никогда ни к чему не приводило. Если бы он столкнулся с чем-то ужасным, я бы тоже столкнулся. Я бы встретил это лицом к лицу и боролся. Я выбросил всю выпивку в раковину, прибрался в квартире и постарался остаться при свете.

Мой сон все еще был дерьмовым – шепот в моей голове не прекращался, но они изменили свою мелодию. Вместо того чтобы шептать, что я самозванец, а критики со дня на день поумнеют, они терзали меня сомнениями.

Что, если Люси все неправильно поняла?

Что, если Амбри был в сговоре с демонами?

Что, если он имел в виду то, что сказал в письме?

Что, если он никогда не любил меня?

Ведь он никогда не говорил этого. Я обнажил перед ним свое сердце, а он не сказал ни слова.

Ты позволяешь страху испортить то, что ты знаешь как правду, Дорогой. Не позволяйте этому.

Но все, что я знал, это страх. Страх за то, что Амбри может страдать, и этот страх был дверью, которая позволяла этим мыслям проникать внутрь.

Амбри был прав. Зловещий шепот демонов не возникал на пустом месте. Они собирали то, что уже было – наши собственные естественные сомнения в себе, страхи, тревоги – и питались ими.

Я должен был отсечь их, и я приступил к последней картине.

Я влил в работу свою боль и любовь, изо всех сил стараясь запечатлеть Амбри таким, каким я видел его на подоконнике в тот прекрасный момент. Я назвал ее «Утренний свет», и еще до того, как она была закончена, я понял, что это лучшее, что я когда-либо делал или когда-либо сделаю.

Даже когда на глаза навернулись слезы, я улыбнулся и отложил кисть.

«Я люблю тебя, Амбри. Вернись ко мне. Пожалуйста... вернись ко мне».

Но была только тишина, и солнце, проникающее через окно, как обещание.

Christie's выставил на аукцион мою первую коллекцию, и Джейн пригласила меня на обед, чтобы обсудить детали. Я согласился и встретился с ней в La Pergola, пройдя через все процедуры. Как только я увидел Джейн в ресторане, я понял, что она разразилась хорошими новостями.

«Тур был, мягко говоря, ошеломительным», – сказала она за едой, на которую у меня не было аппетита. «Если вы помните, оценка оценщика составляла три миллиона. Сегодня я получила окончательную цифру от „Кристис“. Вы готовы к этому?»

«Конечно».

«Ваша первая коллекция была продана почти за семь миллионов. Семь, Коул».

"Ни хрена себе", – сказал я. "Это большое число".

«Это славная цифра, но я думаю, что она будет меркнуть по сравнению с конечной ценой продажи твоей следующей коллекции. На этот раз я хочу продать ее через Gallery Decora, а не через аукционный дом. Вы почти закончили?»

«Да. Еще несколько дней».

«Чудесно. Мне не терпится увидеть ее. Я знаю, что это закрепит ваше имя в анналах мира искусства до конца времен».

Но вернет ли это Амбри?

«Это замечательно, Джейн. Спасибо.»

Она наклонила голову. "О, Коул, дорогой, мне так жаль. Я болтала без умолку, когда ты, очевидно, должна была услышать о Воне".

«Нет, я ничего не слышал. Что случилось?»

Джейн поджала губы. «Он... скончался. На прошлой неделе. Мне так жаль».

Я села обратно, мое сердце упало. «Как?»

«Передозировка наркотиков. Неясно, была ли она умышленной или случайной, но они склоняются к первому. Еще раз, мне очень жаль».

Она потянулась через стол, чтобы коснуться моей руки, но я едва почувствовал это. Ее голос затих, и моя голова словно набилась ватой. Я пробормотал что-то о плохом самочувствии и пошел обратно в квартиру. Яркое в тот день солнце скрылось за тучами, и мир снова стал темным.

А квартиру заполонили демоны.

Пико, Дэва и Зерин стояли посреди гостиной, несмотря на то, что я так и не дал им ключ. Теперь, когда я был чертовски бодр и трезв, казалось очевидным, кто они такие. Шокировало, что я не видел этого раньше.

«Коул, мой мальчик», – сказал Зерин. «Надеюсь, ты не против, что мы позволили себе войти, но прошло слишком много времени. Мы беспокоимся о тебе».

«Очень беспокоимся», – сказала Дэва, просунув свою руку в мою. По моей коже поползли мурашки, и мне стоило больших усилий не отстраниться от ее прикосновения и не вытереть руки о джинсы.

Пико придвинулся ко мне и обнял за плечи, отчего у меня по позвоночнику побежали мурашки.

"Послушай, – сказал он доверительно, как будто мы были старыми приятелями. «Я знаю, что тебе было тяжело с тех пор, как Амбри бросил тебя в Риме. Между нами говоря, он всегда казался мне засранцем. Полным самим собой, понимаешь?»

Я жестко кивнул, стиснув зубы.

«Но шоу должно продолжаться, верно?» Он раскрыл ладонь, чтобы показать мне бутылочку с белыми таблетками. «Мой подарок тебе. Немного того, что поможет тебе пережить последний рывок в твоей коллекции».

Он протянул бутылочку ко мне, и я вспомнил кое-что еще, что сказал мне Амбри – они не смогут причинить мне вреда, если я им не позволю. Пико не мог втиснуть бутылку в мою руку; я должен был добровольно взять ее у него.

Он ждал, на его лице была натянутая улыбка. Остальные тоже. Наблюдали. Их дружелюбные выражения скрывали злобу, которая теперь казалась такой очевидной.

Медленно, я взял бутылку и притворился благодарным. «Спасибо, Пико. Я ценю это».

Он засиял, и остальные расслабились.

«Там, откуда они пришли, еще много всего. Я здесь ради тебя. Мы все здесь. Что бы тебе ни понадобилось». Он сжал мои плечи. «Мы не оставим тебя, Коул. Мы будем рядом с тобой, несмотря ни на что. Толстые, как воры».

Думать как воры...

Я проглотил всхлип и сжал в кулаке бутылку. «Спасибо за это, Пико», – осторожно сказал я. «Я собираюсь приступить к работе. Может, вы, ребята, зайдете попозже?»

«Конечно», – сказал Зерин. Его глаза были холодным голубым льдом, впивающимся в меня. «Когда?»

«Скоро. Я почти закончил с этой коллекцией, и тогда мы сможем отпраздновать».

«Праздник!» Дэва захлопала в ладоши. «Одна хорошая, длинная, сумасшедшая вечеринка».

«Именно», – сказал я. «Вечеринка в конце всех вечеринок».

Все трое обменялись взглядами. Похоже, им понравилось, как это прозвучало.

"Конечно, мой друг!" сказал Пико. "Мы оставим тебя. Но крикни, если тебе понадобится еще немного подзарядки".

«Обязательно».

Они вышли и закрыли за собой дверь. Я подождал несколько мгновений, затем поспешил набросить замки. Но что это даст? Они могут влететь в окна или материализоваться из воздуха.

Я издал придушенный крик и швырнул бутылку с таблетками в камин, где она разбилась о кованое железо и кирпич. Затем я сполз по двери и заплакал. Я плакал до тех пор, пока не почувствовал пустоту. По Вону. Он достался Близнецам. Или, может быть, какой-то другой демон. Они заполучили его, и у них был Амбри. И я ничего не мог с этим поделать, кроме как попытаться сделать то, что сказала Люси, и держаться света.

Но как долго? Как долго Амбри будет страдать?

Я выкрикивала его имя, тихо, потом громче, потом кричала его голосом своей души.

Перевод: https://t.me/justbooks18

Глава 30

Правое.

Потом левое.

Правое.

Потом левое.

Правое крыло вырвано, затем левое.

Пока мое левое крыло лежит в куче окровавленных костей и перьев, голем убирает ногу с моей спины и ждет. Он знает, что я никуда не денусь. Я обездвижен болью. Меня пронзила боль, как будто между лопаток мне вбили шип в каменистую землю. Жук, зажатый в витрине.

Я не могу пошевелить руками. Я пытался один раз.

Один раз.

Моя обнаженная алебастровая кожа покрыта грязью и черной кровью. Мои ногти оторваны, когти скребут по камню, но они отрастут, как и мои крылья. По моим расчетам, на их регенерацию уйдет около двадцати четырех часов человеческого времени, но точно сказать трудно. Постоянная, непрекращающаяся агония делает человека нечетким в деталях.

Правое.

Потом левое.

Когда боль утихает, а мои огромные, прекрасные крылья отрастают, нога на спине возвращается, и процесс начинается заново. Потому что это и есть быть на Другой Стороне.

Узрите славу бессмертия.

Я всегда стараюсь сдерживать свои крики и всегда терплю неудачу. Иногда меня рвет. Не каждый раз, но иногда. Я люблю, чтобы все было интересно.

Правое крыло.

Это рвота. Моя щека прижата к земле, но черная кровь выплескивается с впечатляющей силой. Расстояние лучше, чем в прошлый раз.

Затем левое.

Второе крыло отрывается, а вместе с ним и мой крик.

Я лежу, задыхаясь, в луже собственной желчи, содрогаясь в агонии. Двадцать шесть раз упал, осталось 3624. Плюс-минус.

И тут я слышу это.

Крик страдания. Эхо моего собственного.

Коул...

Я закрываю глаза и слушаю. Крик больше не повторяется. Очень медленно, каждое движение приносит осколок боли, я поднимаю голову и смотрю сквозь вуаль, быстро ища Коула.

Он прислонился к двери нашей квартиры в Челси. Он не уехал из Лондона, как я ему велел. Он все еще там, в опасности, и рыдает из-за меня.

Потому что он любит меня.

Я не знаю, как и почему, но он любит. Любовь Коула ко мне прорвалась сквозь века моих собственных сомнений, стыда и даже моей демонической судьбы.

Я впустил его.

Лежа на том грязном, забрызганном кровью полу в аду, я позволил себе почувствовать его любовь ко мне. Она поразительнее, чем я когда-либо мог себе представить. Полнее и глубже, и такая богатая. Такая же богатая, как его карие глаза, его улыбка и красота его души, которая смотрит сквозь чудовище, в которое я превратился, чтобы увидеть меня.

«Спасибо», – шепчу я тому, кто меня слышит, потому что теперь я вижу путь к своему спасению.

Единственный способ пережить следующие тысячелетия этой пытки – рассказать Коулу правду. Рассказать ему о моем ужасном плане и о том, что я никогда не смогу его осуществить. Потому что я люблю его. Я люблю его всем, что во мне осталось, и всегда буду любить. Но я никогда не произносил этих слов, а теперь я должен их сказать. Я не могу позволить ему поверить, что он прошел через все это безумие в одиночку. Даже если он меня ненавидит, он будет знать. Мне просто нужно несколько драгоценных мгновений с ним, и они помогут мне пережить все, что будет дальше. Потому что Кассиэль был прав; я готов умереть тысячей смертей за Коула Мэтисона.

Я буду любить его и позволю ему любить меня.

Я прижимаюсь щекой к камню и жду, пока мои кости медленно срастутся. Разорванная плоть будет медленно затягиваться.

Вдох, выдох.

Время проходит в доме Коула. Его больше нет у двери. Может быть, он у Порока. Мои крылья и близко не исцелились, но я не могу больше ждать. Я снова вдыхаю и представляю, что вместо боли меня наполняет сила. Это немного, но этого должно быть достаточно; у меня будет только одна попытка.

В подземелье тихо. Асмодей мучает какую-то другую несчастную душу. Голем стоит где-то позади меня, ничего не делая, но ожидая, пока свежие, сильные крылья порвутся.

Отвали, камушек.

С мучительным криком я бросаюсь сквозь Завесу и Переход.

Я приземляюсь с тяжелым стуком в своей спальне в Челси. Мой крик прерывает вытолкнутый из меня воздух. Долгие мгновения я не могу пошевелиться, только тихонько поскуливаю. Я бы с удовольствием потеряла сознание от боли, но не могу, да и времени все равно нет.

«Амбри?»

Коул, зовет из другой части квартиры. Он не может видеть меня в таком состоянии. Я пытаюсь принять человеческую форму, но я слишком слаб.

«Амбри? Это ты?»

Он уже почти у двери. Отчаянным рывком я бросаю замок телекинезом. Ручка дергается, и он стучит по дереву.

«Амбри! Впусти меня. Впусти меня!»

Я тащу себя по полу на локтях, хрипя, сдерживая крики, пока не оказываюсь рядом с занавесками. Когда я тянусь к ним, меня тошнит, но во мне уже ничего не осталось. Я сжимаю материал в кулак. Дрожа и скуля от предстоящей боли, я стискиваю зубы и сильно дергаю.

Агония – это вспышка белого света, а затем кто-то кричит, как будто наступил конец света.

Я почти уверен, что это я.

Занавеска лежит передо мной грудой бархата, но теперь я слишком истощен, чтобы прикрыться. Все равно это бесполезно: Коул распахнул дверь и бежит ко мне.

Перевод: https://t.me/justbooks18

Глава 31

Часом ранее

Галерея Декора была переполнена. У меня возникло ощущение дежавю после моей первой выставки в галерее. Золотистый свет заливал пространство: художники, пьющие шампанское, галеристы, критики и покупатели бродили по залу, рассматривая коллекцию, которую я назвал «Трансформация».

Джейн то и дело появлялась у меня под локтем, чтобы проинформировать меня о продажах. Менее чем за час вся коллекция была распродана.

«Цифры еще не все, но похоже, что это будет около десяти миллионов, Коул», – прошептала Джейн. «Десять. Не то чтобы я была удивлена. Штормовой свет был невероятен, но это...» Она жестом обвела нас. «Это следующий уровень. Вы официально прибыли. Вы изменили свой стиль, изменили методику, экспериментировали, но сохранили то, что сделало вашу первую коллекцию такой особенной. Это гениально».

«Спасибо, Джейн».

«А та последняя картина с его изображением в окне? Утренний свет?» Она промокнула глаз. «Господи Иисусе, у меня эмоции от одной мысли об этом».

«Ты ведь не продала ее, верно?» спросила я с внезапной паникой. «Скажи мне, что ты не...»

«Конечно, нет, дорогой», – сказала она, сжимая мою руку. «Я не забыла оставить его в бухгалтерской книге. Я понимаю, почему ты хочешь сохранить его, но это позор. Некий покупатель – не буду называть имен, но скажем так, у него есть титулы – предложил два миллиона только за него».

Я потягивал свою газированную воду. «Мне жаль, Джейн, но я не могу с ним расстаться».

Возможно, это все, что у меня осталось от него.

Это и «официальный» портрет, который я сделал. Две его жизни.

«Я восхищаюсь вами, Коул», – сказала Джейн. «Не знаю, смогла бы я так легко отказаться от двух миллионов».

Я оглядел заполненную галерею. Я был более финансово обеспечен, чем когда-либо мог себе представить. У меня был весь успех и обожание, с которыми я мог справиться... и я бы ушел от всего этого, если бы только я мог вернуть Амбри. Никаких денег или славы никогда не было бы достаточно. Он был бесценен.

Где ты, детка?

Я напряженно моргал, пожимал руки и вела светские беседы. Когда настал час, когда не будет считаться невежливым, если я уйду, я вернулся в квартиру.

Джером, как обычно, был на своем посту. Я улыбнулся.

«Добрый вечер, Джером», – сказал я, а затем задал тот же вопрос, который задавал каждый раз, когда выходил из дома на некоторое время. «Мистер Мид-Финч приходил?».

«Нет, сэр».

Всегда один и тот же ответ. Я направился к лифту.

«Спасибо, Джером. Спокойной ночи».

«Сэр?»

Это было что-то новенькое. Я повернулся. Возможно, это было мое воображение, но он выглядел так, словно боролся за самообладание.

Он прочистил горло. «Если вы услышите что-нибудь от мистера Мид-Финча, не будете ли вы так добры оставить весточку здесь, на столе?»

Я тяжело сглотнул. «Обязательно».

Наверху я снял пиджак и галстук и бросил их на диван. Никаких следов Пико и друзей. Я облегченно вздохнул и сел. Теперь, когда Трансформация была закончена, передо мной открывался длинный отрезок времени – вся моя жизнь. Я не мог позволить себе поверить, что Амбри в ней не будет, но если я потерял его навсегда, у меня было два варианта: сдаться, позвонить Пико и утонуть в своей боли, или жить и направить все это в свое искусство.

"Я чертовски боюсь, что второго варианта будет недостаточно", – сказал я портрету Амбри. "Я так по тебе скучаю".

Он оглянулся на меня, на его губах заиграл едва заметный намек на лукавую улыбку.

Господи, если бы я только мог поцеловать его еще раз...

Из глубины квартиры раздался грохот, сотрясая балки, и мое сердце разбилось вместе с ним. Я сорвался с дивана и помчался по коридору. Моя дверь была открыта, комната пуста. Другой звук – придушенный крик Амбри – доносился из его комнаты.

«Амбри? Амбри, это ты?»

Его дверь была закрыта, и как только я дотронулся до ручки, она заперлась. Я пошатнулся, затем постучал по дереву. «Амбри! Впусти меня. Впусти меня!»

Раздался еще один удар и нечеловеческий крик ужасной агонии, который разорвал мое сердце в клочья.

«Амбри!»

Я снова и снова ударял плечом в дверь, пока она не поддалась. Я вошел внутрь и чуть не упал на колени от ужаса. Амбри лежал на животе возле окна, голый и в своей демонической форме. Его бледно-белая кожа была заляпана грязью и, похоже, черной кровью, а спина...

«Господи Иисусе...»

Там, где были его крылья, теперь была раздробленная кость, торчащая из разорванной плоти, и все это было забрызгано той же черной кровью. Он лежал на полу, задыхаясь в агонии, одной рукой сжимая в кулаке занавеску. Потому что он пытался прикрыться.