Текст книги "Последние флибустьеры"
Автор книги: Эмилио Сальгари
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)
Глава XXV
СОКРОВИЩЕ ВЕЛИКОГО КАСИКА
На следующий день, еще до восхода солнца, лодка остановилась у берега, на котором горели многочисленные костры. Водопады Маддалены были всего в нескольких сотнях шагов; столбы воды, на которые и смотреть-то было страшно, низвергались с таким шумом, что он мог испугать даже очень смелого человека.
Там, на берегу, собрались флибустьеры, среди которых были Буттафуоко, Равено де Люсан и графиня ди Вентимилья; все были заняты сооружением из веток и тростника больших корзин.
Напрасно флибустьеры пытались обойти водопады берегом. Страшные скалы и бездонные пропасти остановили их буквально в нескольких шагах от Дарьена.
Можно представить, что трех храбрецов, отсутствовавших так долго, ждал очень горячий прием. И самой большой наградой для них было пожатие руки графини.
– Теперь мы свободны, – рассказывал дон Баррехо Равено и Буттафуоко, – так как маркиз погиб, а мы привели с собой подданного покойного касика. Теперь, когда никто не сможет задержать нас в пути, не следует медлить с вступлением в Дарьен.
– Как только нам удастся преодолеть водопад, мы не будем терять ни одного дня, ни единой минуты, – ответил вождь флибустьеров. – Но я не думал, что перед нами окажется такое трудное препятствие.
– Надеетесь одолеть его?
– Да, надеемся справиться с ним при помощи изобретенных мною корзин. Спуск, однако, будет ужасным, и я могу предвидеть, что многие из моих людей предпочли бы скорее умереть, чем подвергать себя такому кошмарному испытанию.
– Если хотите, первыми пройдем испытание я и Мендоса. Мы отлично плаваем, а кроме того, умеем с честью выходить из любых, даже самых гибельных ситуаций.
– Видел я, как вы добрались сюда после стольких приключений, – ответил Равено. – Мы уже считали вас погибшими.
– Нас!..
– Повешенными маркизом де Монтелимаром.
– Между тем, сеньор Равено, маркизу пришлось сводить счеты с моей драгинассой на рыцарской дуэли, как это принято у меня на родине. Если судьба была против него, мне нечего сказать.
– Гасконцы всегда верны себе, в каком бы уголке света планеты не находились, – сказал присутствовавший при беседе Буттафуоко. – Впрочем, этот Монтелимар доставил нам слишком много беспокойства. Мир его душе.
Тем временем изготовление корзин шло быстро. Сначала делали каркас, потом скрепляли его лианами. Каждая корзинка была высотой в полтора метра, а в окружности достигала метра. В каждую корзинку должны были сесть два человека.
Но прежде чем попробовать преодолеть в этих конструкциях водопад, флибустьеры, которые, в сущности, очень дорожили своей жизнью, особенно теперь, когда в их руках вот-вот должны были оказаться сказочные богатства великого касика, проделали серию экспериментов, которые должны были показать, можно ли вообще довериться новому типу суденышек.
Флибустьеры спустили на воду штук пять-шесть корзинок, загрузив их крупными камнями, так что вес корзинки примерно соответствовал весу двух крупных мужчин. Все эти «лодчонки» успешно преодолели водопад, перевернувшись только у его подножия. Ну а поскольку все флибустьеры были превосходными пловцами, купание в реке их не беспокоило.
Но перед главной проверкой страх охватил даже тех из флибустьеров, кто не раз смотрел в глаза смерти. Этот скачок с высоты более двадцати метров в быструю стремнину пугал всех. Но больше всего страшил ужасающий рев, поднимавшийся из бездны.
И вот корзины были готовы; их хорошо промазали хвойной смолой, но никто из этих смелых мужчин не решался войти внутрь.
На счастье, среди флибустьеров оказались два бесстрашных гасконца и Мендоса.
– Раз другие не решаются, попробуем мы, – сказал дон Баррехо. – В конце концов речь ведь идет всего лишь о неприятном купании. Не так ли, Мендоса?
Баск поморщился.
– А если эти корзинки стукнутся о скалы, разлетятся и нас, беззащитных, выбросит в водопад?
– У тебя, приятель, тысяча своих резонов, у меня – тысяча своих. Ты хочешь вернуться теперь, когда Дарьен у нас перед носом? Мое мнение, что это предприятие закончится, как обычно, прекрасно. Де Гюсак отправится с индейцем, а ты – со мной.
– Хотите показать пример? – спросил Равено, которого, похоже, также охватил немалый страх.
– Ну, разумеется, сеньор мой, ведь гасконцы и баски всегда идут впереди всех.
– Если вам повезет, следите за корзинкой, куда сядут графиня ди Вентимилья и Буттафуоко.
– Мы их поймаем на лету, уверяю вас, – бойко ответил дон Баррехо.
Потом, возвысив голос, он закричал:
– Занять места!..
На воду спустили две корзины, снабженные шестами. Гасконец номер один и Мендоса вошли в первую, погрузив ее своим весом в воду до половины; Де Гюсак и индеец заняли места во второй.
Воодушевленные такой смелостью флибустьеры трижды прокричали «Ура!» в честь Гаскони и Бискайи.
Графиня ди Вентимилья, сильно растроганная, махнула своим платком, приветствуя четырех смельчаков.
– Пошли!.. – крикнул дон Баррехо, схватив один из шестов. – Посмотрим, что там находится ниже водопада.
Корзины подхватило течение и быстро понесло к водопаду, который чудовищно грохотал, поднимая вверх целую завесу из водяной пыли.
Четверка прежде всего попыталась не потерять равновесие, поскольку корзинки были сделаны из коры легкого дерева. Внезапно, когда они меньше всего этого ожидали, смельчаки оказались над водопадом. Никто из стоявших на берегу не смог удержать крика ужаса при виде этого пугающего спектакля.
Воды реки низвергались с ужасным шумом несколькими потоками, словно река стремилась поскорее вырваться из этой западни и восстановить свой спокойный бег. Две корзинки покрутились немного, оказавшись в противостоянии противотечений, а потом их швырнуло мощным толчком вниз.
Гасконцам и баску чрезвычайно повезло, потому что они, сами не зная как, оказались под уступом водопада, среди корзин, каким-то чудесным образом уцелевших при испытаниях. Они правили к берегу, отчаянно отталкиваясь шестами, а достигнув его, подали знак флибустьерам, смотревшим на них сверху, приглашая тех, в свою очередь, пройти испытание.
Этот знак послужил сигналом к общему отправлению.
По команде Буттафуоко, сформировалось несколько маленьких флотилий, в которых корзины были связаны между собой крепкими лианами, чтобы люди могли попеременно оказывать друг дружке помощь.
Водопад заглатывал корзины ежесекундно, потому что теперь все флибустьеры стремились как можно быстрее оказаться у его подножия. Не всем, однако, это удалось, и некоторые корзины разбились при падении вместе с людьми, находившимися в них. Еще несколько корзин перевернулось, но таким опытным пловцам, как флибустьеры, удалось спастись, однако при этом они потеряли все плоды своей разбойной деятельности, которые бережно несли с собой от самого тихоокеанского побережья.
Равено де Люсан в своих записках дает весьма эмоциональное описание этого приключения; мурашки бегают по спине, когда читаешь эти строки.
Он писал, что самые отчаянные храбрецы в отряде, привыкшие бросать вызов любой опасности, дрожали как мальчишки, бросая взгляд на неудержимо низвергающиеся в бездну струи. Флибустьерам приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы остаться в наиболее благоприятном, самом близком к берегу потоке.
Если это удавалось, флибустьеры брали более или менее попорченные корзины и складывали в них то небольшое количество провизии и оружия, которое они смогли уберечь. Когда корзины уносило течением, их ранее спустившиеся товарищи бросались за кладью вплавь.
Через два часа отряд собрался на опушке леса, у больших костров, которые разожгли для того, чтобы высушить прежде всего порох, а также вяленое мясо, единственный съедобный продукт, который у них был, хотя вообще-то они ели всё.
В лагере находилась и графиня ди Вентимилья, отважно выдержавшая удачное испытание в компании Буттафуоко.
Самые именитые флибустьеры, как это было принято в их обществе, собрались на совет, чтобы обсудить план действий. Почти все приняли предложение послать индейца в сопровождении двенадцати вооруженных флибустьеров по крупным деревням племени великого касика; посланец должен был сообщить своим соплеменникам, что наследница вождя наконец-то объявилась и ожидает приветствия своих подданных на границе владений касика.
Видимо, это было единственно правильное решение, потому что гордые индейские воины, встревоженные приближением такого количества белых людей, могли устроить в лесу гибельные засады. Индейцу сообщили о принятом решении, и он отправился в путь без промедления, гордый уже тем, что его сопровождает отряд из двенадцати белых людей, вооруженных «громыхающими трубками».
В течение трех дней в лагерь не приходило никаких известий о маленькой экспедиции; Равено и Буттафуоко уже начали беспокоиться, когда к полудню третьего дня индеец и флибустьеры вернулись вместе с шестьюдесятью индейских воинов, вооруженных луками и палицами и ведомых юнко, самым старым и почитаемым во всех племенах колдуном.
Испанский язык был привычен даже для дикарей, которые не могли из-за наводнений и лесных пожаров общаться с какими-нибудь чужими людьми, поэтому Равено и Буттафуоко быстро договорились с могущественным персонажем, который после смерти великого касика руководил племенем.
Графиню ди Вентимилья отвели в шалаш из свежесорванных веток и показали всем воинам татуировку, которую она носила на правом плече: треугольник из семи звезд, окружающих красную змейку.
Эта проверка была очевидной для всех, потому что о таинственной татуировке знали только колдуны племени да самые знаменитые воины; ее нельзя было сфальсифицировать, в особенности – женщине, прибывшей из-за моря, из стран, где восходит солнце.
– Ты именно та женщина, которую мы столь долго ждем, – сказал графине юнко. – Впрочем, и без этого знака ты так похожа чертами лица и горящими глазами на покойного касика. Все мы готовы повиноваться тебе.
– Сбор золотых яиц обеспечен, – прошептал дон Баррехо, присутствовавший на испытании вместе с Буттафуоко и Равено. – Значит, и благосостояние моей таверны обеспечено.
Воины соорудили из веток и лиан носилки, набросили сверху шкуры ягуара и кугуара, которыми они прикрывали плечи, и подняли королеву под громкий воинский призыв.
Их сопровождали все флибустьеры, сгоравшие от нетерпения увидеть сказочные богатства великого касика.
Переход через лес закончился успешно; в каждой деревушке, куда прибывала графиня, ей тут же устраивали церемонию встречи с принесением клятвы покорности; а флибустьерам несли обильные угощения.
– Похоже на настоящий триумфальный поход, – сказал Мендосе и Де Гюсаку дон Баррехо. – Я бы хотел, чтобы он продолжался месяцев шесть. Не думал, что эти дикари, которые совсем недавно ели человеческое мясо, могут быть такими любезными. Эх!.. Уж этим Вентимилья всегда чертовски везло.
– Ты, однако, не захотел бы стать ни Красным корсаром, ни Зеленым, – возразил ему баск, – а потому не забивай мне уши своей вечной болтовней.
– Но этой своей болтовней я завел тебя слишком далеко. Гасконцы много говорят, но и делают тоже много.
– А баски разве ничего не делают?
Дон Баррехо хмыкнул пару раз и рассмеялся.
– Ах ты мошенник!.. Когда я открою новую гостиницу, найду тебя и сделаю все возможное, чтобы отрезать тебе ухо.
– Ты стал людоедом, приятель? А что ж тут удивительного? Мы же находимся в краю бывших пожирателей человеческого мяса.
Добрый баск вместо ответа весело рассмеялся. Де Гюсак последовал его примеру.
На следующий день отряд прибыл в большой племенной корбет, то есть большую деревню, железной рукой властвовавшую над прочими, меньшими, селениями огромной страны. Прием, что легко себе представить, был восторженным.
Тысячи и тысячи воинов сопровождали до большой королевской хижины внучку усопшего великого касика, выказывая признаки самой безумной радости.
Флибустьеров разместили в других жилищах, предоставив им право пользоваться любой едой, которую они там найдут.
На третий день после прибытия отряда, согласно обычаю, в присутствии всех вождей деревни графиню и флибустьеров привели в обширную пещеру, где находились кучи золота. Великий касик оставил внучке миллионы пиастров в золотом песке и самородках.
По чистой случайности дон Баррехо при виде таких богатств не сошел с ума.
Теперь надо было доставить эти сокровища до побережья, но здесь хватало людей, чтобы соорудить ящики или выдолбить стволы деревьев, а после превратиться в носильщиков.
Впрочем, Мексиканский залив был близок, и флибустьеры могли воспользоваться реками, тем более что индейцы предоставили в их распоряжение достаточно лодок, чтобы на них могли разместиться все пришельцы вместе с сокровищами.
Еще через три дня графиня, уже достаточно цивилизованная, чтобы жить среди дикарей, назначила своего наследника; им стал знаменитый воин, близкий друг великого касика.
Наконец, пробил час отправления. Наследство, аккуратно закрытое в полых стволах деревьев, положили на большие пироги; за весла сели могучие туземцы, не боявшиеся быстрин и порогов.
Тысячи растроганных индейцев пронесли к реке свою королеву, которую им наверняка не суждено будет больше увидеть.
Расставание было печальным. Даже неотесанные флибустьеры, привыкшие относиться к индейцам как к диким зверям, и те выглядели растроганными не меньше дикарей.
Пять дней спустя лодки наконец-то достигли вод Большого Мексиканского залива.[122]122
Как уже говорилось ранее, автор объединяет в своих романах акватории Мексиканского залива и Карибского моря. Здесь речь идет о северо-западном побережье Карибского моря.
[Закрыть]
Великое пересечение перешейка, такое опасное в те времена, было осуществлено с наименьшей потерей в людях, погибших по большей части в ужасном водопаде.
Флибустьеры разослали разведчиков по разным бухтам побережья, и фортуна, до тех пор благоприятствовавшая морским бродягам, не оставила их и в последний момент, потому что удалось захватить голландское судно, которое шторм заставил искать убежища от бешенства ветра и волн.
Его быстро зафрахтовали и отправились на нем в Ямайку, в порт, открытый в то время для мореплавателей любой нации; там было проще найти судно, идущее в Европу, потому что плодородный остров поддерживал оживленные отношения с метрополией.[123]123
Ямайка в те времена была английской колонией.
[Закрыть]
В распоряжение флибустьеров графиня предоставила миллион пиастров; в ее руках осталось еще несколько миллионов.
И дону Баррехо, и Мендосе денег вполне хватало для открытия гостиницы, о которой они давно мечтали, а поэтому гасконец и баск решили распроститься с опасными приключениями; в компанию с собой они взяли Де Гюсака.
Наша история закончилась.
Графиня ди Вентимилья через несколько дней высадилась в Европе в сопровождении тех флибустьеров, которые нетерпеливо ждали возможности вернуться в свои родные страны.
Тем временем оба гасконца и баск поднялись на борт каравеллы, направлявшейся в один из портов перешейка, откуда бы нетрудно было вернуться в края более населенные и более им знакомые.
С отбытием Буттафуоко и Равено иссякла раса таких своеобразных и таких страшных людей; не стало сообщества Береговых братьев ни в водах Мексиканского залива, ни на Тихом океане; не стало вообще флибустьеров, хотя еще многие годы спустя на побережьях центральноамериканских морей ходили рассказы о пиратах, которые в прежние времена своей отвагой заслужили славу грозных воинов, немало зла причинивших Испании.
Одна из пиратских групп устроила убежище на острове Провидения в Бермудском архипелаге;[124]124
Бермудский архипелаг состоит из полутора сотен островков и рифов, но относительно крупных островов не наберется и десятка. С 1684 г. Бермуды были объявлены коронным владением Англии. Вряд ли на такой небольшой площади англичане позволили бы долго существовать пиратскому сообществу. В современном списке островов архипелага нет острова с названием Провидение. Видимо, автор все же имеет в виду Нью-Провиденс, главный остров Багамского архипелага, кстати, куда более близкого к торговым океанским путям того времени.
[Закрыть] две женщины, оказавшиеся в этой группе, стали особенно известны, поскольку всегда мужественно делили со своими товарищами все трудности и опасности, включая жажду добычи. Обе они были англичанками.
Они одевались в обычные женские наряды, добавляя к ним только длинные морские штаны; они носили распущенные длинные волосы, на боку цепляли саблю, на грудь вешали два пистолета, а при абордажных схватках пользовались секирами, похожими на боевое оружие средневековых англичан. История запомнила их имена: Мария Рид и Анна Боней, однако летописцы ничего не говорят про их конец.
Возможно, их повесили вместе с другими морскими разбойниками, их товарищами.
