Текст книги "Последние флибустьеры"
Автор книги: Эмилио Сальгари
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)
Испанцев было человек пятьсот. Командовал ими опытный пожилой валлонец.[80]80
Валлонец – житель Валлонии (южной области современной Бельгии). Во времена действия романа Валлония была частью Испанских Нидерландов.
[Закрыть] Этих двух обстоятельств было вполне достаточно, чтобы горстке флибустьеров пришлось бы долго сражаться за победу. Но увидев противника, спускавшегося сверху, тогда как его ждали из горловины ущелья, испанцы перепугались и побежали, будучи в полной уверенности, что им противостоит крупный отряд. Солдаты, находившиеся в траншеях, разом ставших бесполезными, некоторое время отчаянно сопротивлялись, а потом тоже побежали вниз, надеясь спастись в Сеговии-Нуэве, но наткнулись на ловушки, приготовленные для флибустьеров.
На склонах горы завязалась отчаянная схватка, которая очень быстро перешла в побоище, потому что испанцы просто перестали защищать свои жизни от посягательств существ, которых они считали дьявольскими созданиями, и позволяли себя убивать без какого-либо сопротивления, хотя некоторым все же удалось скрыться в чаще леса.
Среди погибших оказался и тот опытнейший в военном деле валлонский офицер, который командовал экспедицией. Губернатор Коста-Рики, по договоренности с маркизом де Монтелимаром, хотел предоставить в его распоряжение восемь тысяч солдат, расквартированных в Сеговии-Нуэве, но валлонец взял с собой только полторы тысячи, полагая, что этого вполне достаточно для того, чтобы справиться с кучкой авантюристов и прикончить их, не выпустив из долины. В кармане офицера нашли письмо, в котором он утверждал, что если флибустьеров относить к людям, то для преодоления скал и пропастей им потребуется не менее восьми дней; ну а если они демоны, то любые меры против них будут бесполезными. Теперь испанцы получили возможность убедиться, что флибустьеров следует считать не людьми, а злыми духами, изверженными адом на муки человечеству.
И – невероятное дело! – в этом бою, продолжавшемся несколько часов, флибустьеры не потеряли ни одного человека, и только двое из них получили ранения! Но описываемое сражение – исторический факт.
В то время как испанцы из укреплений позволили уничтожить себя фактически без сопротивления, те три сотни солдат, которых отправил губернатор Тусиньялы для преследования арьергарда флибустьеров, отважно поспешили к месту сражения, пытаясь неожиданным появлением изменить ход противостояния.
Убедившись, что большая часть неприятелей покинула вершину горы, испанцы смело бросились вперед, но в последний момент вдруг решили вступить в переговоры, хотя легко могли справиться с теми восемьюдесятью флибустьерами, которые защищали лагерь. Испанцы послали одного солдата, чтобы он рассказал флибустьерам о неудаче атаки, предпринятой отрядом из двухсот человек, и убедил защитников лагеря сдаться, потому что вся округа находится под контролем правительственных войск.
Для защитников лагеря наступил трудный момент. Они слышали перестрелку в долине, но радостные крики их товарищей до них не доносились, потому что место сражения находилось слишком далеко. Они тревожно переглядывались, спрашивая себя, в самом ли деле погибли их друзья или же им все-таки удалось прорваться.
Равено де Люсан и Буттафуоко, перед тем как покинуть лагерь, предупредили восемьдесят остающихся сотоварищей, что им самим придется заботиться о своем спасении, если они подвергнутся нападению. Флибустьеры из арьергарда, решив, что они уже предоставлены самим себе, не колебались. Они отвергли предложение сдаться и гордо ответили посланцу испанцев:
– Ваши товарищи уничтожили две трети наших сил, но у последней трети осталось достаточно мужества, чтобы противостоять вам.
Флибустьеры раздумывали, как им спуститься в долину, когда до них наконец-то донеслись победные крики их товарищей, принесенные слабым дуновением ветерка от залитых кровью траншей.
И пока испанский посланец возвращался к своим, чтобы передать полученный ответ, флибустьеры быстро организовались в походный порядок, поместив в самую середину графиню, и стремглав бросились в долину, беспорядочно паля из ружей, чем надеялись испугать те три сотни испанцев, которые собирались разрушить лагерь.
К полудню оба маленьких отряда объединились, расположившись в укрепленных траншеях, построенных для того, чтобы преградить путь флибустьерам; теперь же эти укрепления стали неприступными для самих испанцев.
Глава XII
В ПОИСКАХ ЗАПАДНИ
Энтузиазм флибустьеров, вызванный такой крупной и неожиданной победой, был недолгим, потому что им удалось только завладеть траншеями и выходом из долины, но проделать проход они не сумели. Содержавшееся в письме старого валлонского офицера известие о том, что в городе Сеговия-Нуэва находятся шесть тысяч солдат под командованием маркиза де Монтелимара, заметно отрезвило победителей. Новое сражение могло превратиться в ужасное побоище, потому что флибустьеры в конце концов были только людьми, ничем не отличавшимися от испанцев, и никакой талисман не защитил бы их от пуль.
Равено де Люсан и Буттафуоко, дойдя до последних траншей, быстро осознали серьезность положения. Город находился всего в нескольких километрах от них, втиснутый в похожую на раскрытую раковину впадину, и закрывал все проходы. Больше того, на склонах гор испанцы воздвигли форты, вооруженные пушками, которые готовы были поразить любого противника, если бы тот решился спуститься в долину.
– Дорогой, – обратился Равено к Буттафуоко, – мы одержали почти без потерь блестящую победу, но она нам принесла лишь массу трупов и погнутого железа. Что нам теперь делать? Вернуться назад? Никто из моих людей не примет подобного предложения, даже если они будут уверены в том, что лишатся здесь жизни и своих богатств.
– Если бы в Сеговии-Нуэве не было маркиза де Монтелимара, я бы решительно настаивал на штурме города, пользуясь страхом, охватившим врагов после нашей громкой победы.
И в этот самый момент кто-то оказавшийся позади командиров отряда спросил:
– Вас беспокоит маркиз?
Буттафуоко и Равено обернулись и увидели перед собой гасконца и баска, внимательно разглядывавших кирасы с великолепной чеканкой, которые флибустьеры сняли с мертвецов.
– Что вы хотите сказать, дон Баррехо? – спросил Равено, удивленный словами гасконца.
– Что вы, дорогой мой сеньор, слишком часто забываете о том, что в вашем отряде есть некий гасконец и некий баск, – ответил бывший трактирщик.
– Прошу вас объясниться попроще.
– Я сказал, что когда человек доставляет беспокойство, его необходимо отыскать и поставить на место. Вам мешает маркиз де Монтелимар. Так почему же вы не скажете нам: «Сеньоры, пойдите схватите его и доставьте ко мне»? Заложник подобного ранга сразу же откроет нам путь, куда угодно. Одновременно мы избавимся от опасного конкурента в погоне за сокровищами великого касика Дарьена.
– Вы с ума сошли!..
– Ничуть, сеньор Равено. Черт побери!.. Мозги гасконцев с рождения хорошо закручены на все гайки.
– Ладно. Так что же вы хотите сделать? – спросил немного нетерпеливо француз.
– Спросите об этом у моего дружка. Говори, Мендоса.
Баск опустил на землю кирасу, которую он держал в руках, и, посмотрев на командиров, сказал с ошеломляющим спокойствием:
– Что мы хотим сделать? Да черт возьми!.. Мы пойдем в город, схватим маркиза и доставим его сюда.
– И дадим себя повесить, – заметил Буттафуоко.
– Ба!.. Басков и гасконцев не так легко повесить. Я с доном Баррехо в один миг выполним наш план. Маркиз украл у нас графиню ди Вентимилья, как говорится, из-под носа, теперь мы хотим в свое удовольствие похитить его самого, раз уж этот господин стал душой обороны города. Сколько дней вы нам даете?
– Вы сошли с ума, – повторил Равено де Люсан, который не мог не восхититься смелостью двух грозных забияк.
– Дайте нам десять дней, – сказал дон Баррехо. – Мы не просим ни людей, ни ружей, хотя и того, и другого у вас здесь в достатке. Нам достаточно двух испанских костюмов и двух кирас с касками, не так ли, дружище?
– Хорошо сказано, дон Баррехо.
– Мы не оставим этих укреплений, пока не появится какой-либо возможности атаковать Сеговию-Нуэву, – сказал Равено де Люсан.
– Тогда мы сможем взять несколько дней отпуска, чтобы развлечься в городе. Разве можно не посидеть хоть немного в таверне, не так ли, дон Баррехо?
– На мой взгляд, этого не сделает только тот, кто никогда не был трактирщиком, – ответил гасконец.
Равено де Люсан вопросительно посмотрел на Буттафуоко.
– Пусть делают, что хотят, – ответил ему буканьер. – Я знаю, на что способны эти двое.
– А если испанцы их повесят? Мне было бы жалко потерять таких храбрых бойцов.
– Ну, эти-то умрут на своей постели, говорю я тебе: они ведь всегда сумеют выкарабкаться из любых затруднений.
– Если ты так считаешь, пусть поступают как хотят. И потом: мы ведь всегда сможем за них отомстить.
Пока шел этот разговор, баск и гасконец раздели двух испанских офицеров и облачились в их одежды, довольно удачно подошедшие к их фигурам.
– В этих кирасах мы будем иметь большой успех в Сеговии, – сказал гасконец. – Правда, было время одеться чуть-чуть поприличнее. Мой наряд изодран в клочья, да и твой, дражайший Мендоса, выглядит не лучше. Есть даже дыра, показывающая всему миру округлости, которые всегда должны быть прикрыты.
– Держу пари, ты, дон Баррехо, готовишься к новым победам в Сеговии.
– Только на этот раз это будет не кастильянка. Ты закончил?
– Да.
– Поищи парочку пистолетов.
– Я уже отложил в сторонку четыре.
– Тогда можем отправляться.
Двое авантюристов и в самом деле очень неплохо выглядели в ярких офицерских одеяниях, в украшенных гравировкой кирасах и касках, несмотря на длинные, неухоженные бороды, которые неделями не знали ни бритвы, ни ножниц.
– Сеньор Равено, – сказал гасконец, – надеюсь в скором времени снова увидеть вас и познакомить с маркизом де Монтелимаром. Это – видный мужчина, и на него стоит посмотреть, уверяю вас. Если решитесь атаковать город до того, как мы его поймаем, пройдитесь по тавернам, и в какой-нибудь из них вы нас найдете.
– Не делайте глупостей, – напутствовал их Буттафуоко.
– Нет у нас подобных намерений.
Двое авантюристов пожали руки обоим главарям отряда и покинули укрепления, к великому изумлению остальных флибустьеров, не посвященных в смелый замысел.
Пройдя мимо нескольких скоплений трупов, гасконец и Мендоса углубились в лес, занимавший весь склон обрывистой горы. Внизу, на самом дне раковинообразной впадины, шевелились чудом спасшиеся от гибели испанцы; они собирались в мелкие группы, а над их головами разносился по окрестностям гул набата, призывавшего жителей города к оружию.
Известие о разгроме военного отряда уже достигло ушей губернатора, и хотя эта весть наверняка показалась ему неправдоподобной, он все же отдал распоряжения о подготовке к отражению атаки. А чтобы дать понять флибустьерам, не имевшим никакого желания покидать отвоеванные позиции, что он все еще располагает значительными силами и даже артиллерией, установленной на склонах гор, губернатор приказал сделать несколько выстрелов из пушек, и эта канонада адским эхом прокатилась по межгорной впадине.
Дон Баррехо и Мендоса, нисколько не обеспокоенные этим грохотом, мирно продолжали свой путь, постепенно спускаясь в долину и намереваясь войти в город, по возможности, с последними группами беглецов.
– Ба!.. Не будем принимать это близко к сердцу, – сказал дон Баррехо, который уже засомневался, успеют ли они подойти к городской стене до поднятия мостов, поскольку склон был изрезан мелкими ложбинами и усеян обломками скал. – Они увидят издалека наши кирасы и не станут стрелять в нас.
– У тебя уже готов план? – спросил Мендоса.
– Да. Запомни только, что нас послал губернатор Тусиньялы. Если хитрость удастся, то маркиз попадет в нашу сеть и можно дальше оставаться в тени. Маркиз де Монтелимар сумеет узнать тебя даже в обличье испанского офицера, хотя я лично сомневаюсь, что после шести лет он вообще помнит про тебя. Прежде всего тебе надо изменить голос.
– Я буду гнусавить.
– Отлично, Мендоса. Вижу, что и баски стали большими хитрецами.
– Да они всегда были такими!..
– Мне что-то послышалось, – с комичной серьезностью произнес баск.
– Вот теперь я больше не признаю братьев с другого берега Бискайского залива. Ах, эти гасконцы просто невыносимы!..
Дон Баррехо только усмехнулся и ускорил шаг. Тем временем последние группы беглецов поспешно входили в город, и за ними тотчас поднимали мосты.
– Давай-ка и мы пробежимся, – предложил Мендоса. – Сделаем вид, что нас преследуют флибустьеры.
– Я только что хотел предложить тебе то же самое, – ответил дон Баррехо и начал резче отталкиваться своими длиннющими ходулями.
Они уже спустились в долину и выбежали на дорогу, ведущую в Сеговию-Нуэву. Заметив их, испанцы, высыпавшие на бастионы, сделали несколько выстрелов из аркебуз, но быстро осознали ошибку и снова опустили один из крепостных мостов, чтобы впустить двоих последних беглецов, посчитав за таковых наших авантюристов.
Дон Баррехо и Мендоса, не слыша больше свиста пуль, побежали быстрее и вскоре, запыхавшиеся, выбившиеся из сил, добрались до моста, где их уже поджидали несколько гарнизонных офицеров и пожилой майор. Бравые люди немало удивились, потому что никогда не видели в своих рядах этих офицеров.
– Откуда вы, кабальерос? – спросил их майор, в то время как мост быстро поднимался. – Среди подчиненных маркиза де Монтелимара вас не было.
– Да, сеньор, – с готовностью ответил гасконец. – Мы служим губернатору Тусиньялы.
– Значит, это он вас послал?
– Да, кабальеро.
– В хорошенькое время вы прибыли.
– Скажите лучше: в самое неудачное, потому что мы видели разгром наших соотечественников, едва перевалили за гребень последней горы. Чудом нам удалось избежать пуль этих разбойников.
– У вас есть какие-то поручения от губернатора?
– Да, и очень срочные. Для маркиза де Монтелимара.
Пожилой майор обернулся к одному из стоявших с ним рядом офицеров и сказал:
– Сеньор Рамирес, немедленно отведите этих храбрых кабальерос к его превосходительству.
«Гасконцы и баски, без сомнения, хитрее испанцев», – подумал дон Баррехо.
Оба авантюриста заняли места позади офицера, изо всех сил стараясь сохранить серьезный вид.
Весь город, казалось, перевернулся вверх дном. Жители, испуганные жестоким поражением, которое потерпели находившиеся в траншеях войска, готовились к бегству и навьючивали на мулов и лошадей самое ценное. Изо всех домов доносились пронзительные крики детей, громкие голоса женщин и мужчин, проклинавших негодяев, которых принесло ветром с берегов Тихого океана.
– Самый подходящий момент, для того чтобы Равено и Буттафуоко привели своих все еще опьяненных победой людей к стенам города, – пробормотал гасконец. – Даже маркиз де Монтелимар не сумел бы удержать этих охваченных ужасом людей.
Пройдя несколько грязных улочек, запруженных сгибавшимися под тяжестью грузов животными, двое авантюристов подошли к небольшой площади, которую защищал редут с несколькими пушками. Именно там находился маркиз де Монтелимар в окружении своих офицеров. Это был все еще красивый мужчина, хотя и заметно постаревший, но тем не менее сохранивший вид и осанку настоящего полководца. Он казался разгневанным, потому что в этот момент он нервно прохаживался взад и вперед по площади, то и дело отпуская отнюдь не христианские выражения.
Увидев Мендосу и дона Баррехо, маркиз резко остановился, положил жестом трагического актера левую руку на рукоять шпаги и грубо спросил:
– Кто такие?
– Посланцы губернатора Тусиньялы, – ответил гасконец, после того как отвесил глубокий поклон.
Маркиз вздрогнул.
– Вы прибыли из Тусиньялы? – изумленно и несколько вежливее спросил он.
– Да, ваше превосходительство.
– Одни?
– Наш эскорт изрублен тихоокеанскими бандитами, одновременно напавшими и на ваших солдат.
– А вам удалось спастись?
– Мы прорвались через бандитский заслон, сражаясь как сорвавшиеся с цепи дьяволы, ваше превосходительство, – ответил гасконец.
– А кто командует этими безумцами, вы можете сказать?
– Мы слышали это имя во время сражения.
– Так назовите его.
– Равено, если я не ошибаюсь.
– Вожак тихоокеанских корсаров, окопавшихся на Тароге? – спросил маркиз. – Я так и думал. У него много людей?
– Ваше превосходительство, их численность я определить не смог, но людей у него много, потому что за каждым кустом скрывалась шайка бандитов.
Маркиз подал знак своим офицерам, и они отошли в сторону. Тогда маркиз взволнованно спросил гасконца, потому что Мендоса, казалось, внезапно онемел:
– А видели ли вы среди флибустьеров девушку?
– Вы хотели сказать: индианку или, по крайней мере, метиску? – после некоторого раздумья вопросом на вопрос ответил дон Баррехо.
– Да, молодую и очень красивую.
– Именно так, ваше превосходительство. Она мужественно сражалась в рядах флибустьеров.
Ногти маркиза так впились в кожу, что под ними выступила кровь.
– Так я и предполагал, – едва выдавил он из себя.
Маркиз заложил руки за спину, склонил голову и сделал с десяток шагов, потом повернулся к гасконцу, старавшемуся насколько возможно прикрыть собой баска, и резко спросил:
– Так что же нужно от меня губернатору Тусиньялы? Вместо того чтобы посылать ко мне нескольких человек, он сделал бы лучше, направив ко мне тот кавалерийский отряд, что уже две недели находится в ожидании.
– Ваше превосходительство, губернатор, напротив, послал нас за помощью.
– Кто же ему угрожает?
– Взбунтовались индейские племена и сожгли плантации сахарного тростника, а также фактории; бунтари не щадили и владельцев, если только их удавалось поймать.
Маркиз пожал плечами.
– И губернатор Тусиньялы беспокоится из-за такой мелочи? Пусть он пошлет мне этих индейцев, а взамен заберет противостоящих мне демонов, которых никакая человеческая сила не сможет остановить. Вы же видели, как бьются эти флибустьеры?
– Великолепно, ваше превосходительство. Один вид их внушает страх.
– Да, знаю, – сказал маркиз. – И все же их не должно быть много.
– Я видел, как сражались четыре роты, ваше превосходительство, и в каждой было очень много флибустьеров, – сказал гасконец.
Маркиз ничего не ответил. Он нахмурился и опять зашагал туда-сюда, что-то бормоча под нос и время от времени притопывая ногой. Через некоторое время он снова остановился перед авантюристами:
– Пока что я не могу принять никакого решения. Сегодня вечером жду вас у себя в доме. Там вы сможете поужинать и переночевать. До вечера, храбрецы.
Гасконец и баск, довольные тем, что не вызвали подозрений, отвесили глубокий поклон и стали спускаться в город.
Когда прошел первый приступ страха, горожане начали успокаиваться, осознав, что в городе собралось достаточно войск, чтобы справиться даже с непобедимыми флибустьерами. Однако на всех лицах дон Баррехо и Мендоса читали глубокую озабоченность, овладевшую жителями.
– Дружище, – сказал гасконец, – я нахожу, что мы тоже немножечко взволнованы; пора утешиться какой-нибудь бутылкой. Известно ли тебе, что у меня в желудке уже семь суток и пять часов не было ни капли вина?
– Даже часы посчитал! – расхохотался Мендоса, и его смех вызвал удивление испуганных горожан, заполнявших улочку.
– Став собственником, я научился считать, чтобы не входить в дом дьявола без пиастров.
– И кто же это тебя научил?
– Жена.
– Да эта кастильянка стоит целого Перу.
– Так что теперь в этом деле я чувствую себя неплохо. Я был сыт по горло тем низким ремеслом, которое состояло лишь в том, чтобы приносить стаканы с вином.
– А также осушать их.
– Хорошеньких дыр наделал я в своем погребке, несмотря на протесты жены, которая боялась, что я пущу ее по миру… О!.. Посмотри-ка, какая любопытная комбинация!.. Да уж не сплю ли я?
Дон Баррехо остановился посреди улицы, задрав голову вверх и уставившись на старую деревянную вывеску, изображавшую быка.
– Мендоса, читай!.. – сказал он, потрясенный.
– Таверна «Эль Моро».[81]81
Слово moro означает в испанском языке не только мавра (или мусульманина вообще), но и крупного животного черной масти – в данном случае черного быка. Одновременно этим же словом называют неразбавленное вино.
[Закрыть]
– Tonnerre!.. Кто этот негодяй, который похитил название моей таверны? Я оборву ему уши!
– И что это испанцев вечно приводят в ярость быки!.. Что удивительного, если и здесь нашлась вывеска, похожая на твою?
– И правда, животные ведь так похожи, – сказал гасконец. – Будет лучше, если мы пойдем и свернем шею паре бутылок. Попортим себе немножко кровь.
Он пихнул ногой дверь и вошел в низкое помещение с почерневшими стенами и шатающимися столиками. Резкий запах горелого масла, забродившего мецкаля и caña[82]82
Caña (исп.) – сахарный тростник.
[Закрыть] ударил в нос, сдавливая дыхание. Услышав стук двери, хозяин таверны выскочил из-за стойки с ругательствами, потому что после пинка гасконца дверное стекло разлетелось вдребезги.
Хозяину было под сорок; нос у него загнулся дугой, словно клюв попугая; густые усы украшали лицо; он был худ и высок, словно дон Баррехо, и весь состоял из нервов и мускулов.
– Канальи! – заорал он. – Моя таверна не собачья конура, чтобы входить таким образом, порази вас сто тысяч молний!.. Я не потерплю здесь насилия даже со стороны офицеров.
Дон Баррехо застыл на месте, ошеломленно разглядывая трактирщика, потом хлопнул себя здоровенным кулаком по каске и закричал:
– Де Гюсак!..
– Баррехо!..
– Tonnerre!..
– Сто тысяч дьявольских молний!.. Что ты здесь делаешь? Я же всего три года назад видел тебя хозяином таверны в Панаме.
– Ах ты, каналья! Ты украл мою прославленную вывеску «Эль Моро».
Трактирщик рассмеялся и пожал гасконцу руку.
– Я надеялся, что она принесет мне удачу, – промолвил он.
– Что-то у тебя чересчур пусто.
– А что ты хочешь, приятель? Солдаты уже три месяца не получали жалованья, и я посчитал, что лучше уж мне самому опустошать мой винный погребок.
Дон Баррехо повернулся к Мендосе, с интересом глядевшему на эту поразительную встречу, и сказал взволнованно:
– Видишь, друг, что уготовила печальная судьба великим гасконцам, уехавшим искать счастья в Америку? Вот маленький благородный человек нашей благородной земли, тысячелетиями кормившей гасконцев, тоже вынужден носить бокалы с мецкалем, подавая напитки даже грязным индейцам. Полагаю, что в Центральной Америке больше не найдется гасконцев, да и те опустились до такой степени, что стали трактирщиками!..
– Ужас!.. – сказал баск. – Для забияк, превосходно владеющих шпагой, такое занятие не назовешь удачным.
– Погибла Гасконь!.. – воскликнул дон Баррехо, и глаза его увлажнились. – Земля храбрецов вымирает.
– Да брось ты, дружище, – сказал трактирщик. – Гасконь никогда не умрет, хотя ее сыновья вынуждены торговать вином и повесили свои ржавеющие шпаги на прокопченные стены или над камином. Но наши руки сохраняют способность наносить быстрые уколы.
– Ты прав, друг, – согласился дон Баррехо, с готовностью расставаясь с внезапно нахлынувшей тоской. – Мы навсегда останемся самыми грозными дуэлянтами Франции. Эй, Мендоса, протяни свою пятерню моему соотечественнику, и ты, Де Гюсак, сделай то же. Пожми руку одного из самых знаменитых флибустьеров, которые только жили под американским небом.
– Флибустьер, ты сказал?
– Тс-с! Помолчи пока. Принеси лучше нам выпить, если у тебя в погребке еще остались бутылки.
– Для друзей всегда найдется, – ответил трактирщик, исчезая в соседнем помещении.
– Где ты с ним познакомился? – спросил Мендоса у дона Баррехо.
– В Панаме, где он, по-моему, продавал бананы. А что ты хочешь? Америка не создана для гасконцев.
– На что ты жалуешься, плут? У тебя восхитительная жена и погребок с прекрасным ассортиментом, который приносит тебе много пиастров. Чего тебе больше желать?
– Чтобы больше ни один сын земли забияк не торговал вином, – ответил дон Баррехо трагическим голосом.
– Но ты же всегда готов пить его.
– Tonnerre!.. Задира, живущий только приключениями, всегда пьет как губка.
– Тогда оставь на время в покое свою великую Гасконь, которая никогда не была больше любой испанской провинции, и займемся маркизом. Мы пришли сюда не затем, чтобы спорить о твоих соотечественниках.
– Я часто становлюсь тупым, дружище, – сказал дон Баррехо. – Я совсем забыл, что мы пришли в Сеговию-Нуэву ради похищения маркиза де Монтелимара. Этот вельможа нам нужен, и повалим его, как свалили перед этим Пфиффера.
– К несчастью, маркиз не ходит пить в таверны, и хватать его придется не здесь.
– Положись на меня, – ответил дон Баррехо. – Пока что мы проникнем в его дом, и это уже много. Tonnerre!.. Гости маркиза де Монтелимара!.. Этот проклятый маркиз, в сущности, умеет ценить храбрость. Он – настоящий кабальеро.
В этот самый момент появился Де Гюсак с корзиной, полной бутылок довольно почтенного вида.
– Последние, – с грустной улыбкой сказал он. – Надеюсь, они из лучших. Можете спокойно осушить их; я берег их для друзей, а друзья сюда так и не пришли. Франция очень далека, да и у буканьеров Мексиканского залива, а они почти все мои соотечественники, есть достаточно оснований не появляться здесь. Даже в Сеговии-Нуэве веревок предостаточно.
Он открыл пару бутылок и наполнил кружки:
– Итак, за Гасконь!
– Раз уж нет трактирщицы, – ответил дон Баррехо, осушая одну за другой три или четыре кружки.
Он отер усы, прищелкнул языком, а потом уставился прямо в глаза своему соотечественнику и внезапно спросил:
– У тебя есть пустая большая бочка?
– Да они все пусты, и нет надежды на то, что когда-нибудь наполнятся! – рассмеялся в ответ Де Гюсак.
– Нам хватит одной, лишь бы она смогла вместить человека.
– Человека!..
– Мы затолкнем туда маркиза де Монтелимара.
– Разрази вас тысяча дьявольских молний!.. – испугался Де Гюсак. – Что вы готовите в нашем городе?
– Хотим похитить человека, которого зовут маркиз де Монтелимар, – ответил спокойным голосом дон Баррехо. – Ты считаешь, что мы не способны выполнить эту задачу? Я и мой друг, сидящий здесь, рядом со мной, делали еще и не то, когда были на службе у господина графа Энрико ди Вентимилья, сына одного из трех знаменитых корсаров.
– Значит, ты вступил в братство флибустьеров?
– Я устал торговать вином и смотреть, как моя драгинасса каждый день покрывается все большим слоем ржавчины, а потому оставил бочки и кружки, решив немного поразмяться. Ты же знаешь, что в наших гасконских телах сидит по тридцать дьяволов.
– Добавь к ним еще тридцать, – вмешался Мендоса, – и все равно не хватит.
– В таком случае и я дам пинок своим бочкам, которые все равно пустые, и уйду к флибустьерам.
– Не все выбрасывай: я же сказал, что одна мне нужна.
– Чтобы запихнуть туда маркиза?
– У нас такая привычка: перевозить наших пленников в бочках. Не так ли, Мендоса?
Баск, осушавший уже десятую кружку, утвердительно махнул левой рукой.
– Баррехо, – сказал Де Гюсак, открывая оставшиеся бутылки. – Я тебе нужен? Ты же знаешь гасконцев? Мы всегда идем до конца или умираем на поле боя. А поле сражения лучше винного погреба. Если захочешь, моя драгинасса будет в твоем распоряжении.
– Пока пусть повисит над камином, а ты оставайся трактирщиком без клиентов, – ответил муж прекрасной кастильянки. – Иногда таверны оказываются полезнее шпаг. Я это знаю по опыту. Давай выпьем, и с этого момента можешь считать себя принятым в братство флибустьеров Равено и Буттафуоко.
