Текст книги "Создания Света (ЛП)"

Автор книги: Эмили Б. Мартин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

Крики становились четче, потому что Валиен приближался, пробираясь среди обломков. Он кричал мое имя. Я ускорилась, поскальзываясь на кусках разбитой плитки. Терраса дымилась, огонь от бомб Лиля еще трепетал. Белой статуи больше не было – Ама Аластейр лежала кусками в воде.

– Джемма! Джемма, стой!

Я побежала, одичав, заметила красный пояс, черную ткань среди черных камней.

Голос Валиена стал четче и пронзительнее.

– Нет, Джемма, назад! Не смотри. Назад. Джемма, не смотри!

Глава 17

Звучало много криков.

Думаю, это была я.

Глава 18

Я шла по доске к покачивающемуся флагману, не глядя на ряд арбалетов, нацеленных на меня сверху. Правое ухо все еще звенело, я не слышала той стороной, и мир разделился на две половины. Я несла белый флаг в кулаке, с грязной ткани порой сыпался жемчуг, оставляя за мной блестящий след. Солдаты Алькоро стояли у борта, растерявшиеся от резкой паузы в наступлении. Я рявкнула на них, и они разбежались, пропуская меня.

Шаула неслась по палубе, ее черный плащ с меховым подбоем раздувался за ней. Капитан корабля и офицеры были с ней, но они не были важны. Я шла к ним, матросы разбегались с пути, как тараканы от света лампы.

– Что это? – загудел капитан корабля, его шлем блестел на утреннем солнце. – Что вы делае…

– Тихо – резко сказала я ему. – Больше не говорите.

Он захрипел, раскрыв рот. Я махнула на грот-мачту.

– Пусть флот прекратит огонь и причалит в реке.

– Капитан этого не сделает.

Я посмотрела на Шаулу, что строго, как всегда, смотрела на меня. Это неодобрение было в ее взгляде, когда я вывалилась из шкафа матери, всхлипывая.

– Если бы вы были умны, – сказала я, – вы бы опустились на колени.

Она не двигалась, как и офицеры.

– Джемма, – таким тоном она ругала меня в детстве. – Ты – предательница своей страны уже не меньше пяти раз. Боюсь, ты не можешь управлять тут.

– Кто приказал наступление? – спросила я. – Осада или движение армии не может происходить без королевского указа.

– У меня есть указ, – сказала она. – И ты, как всегда, забываешь, что Прелат может действовать за монархию, когда того требуют обстоятельства. Это основная форма равновесия между монархией и советом.

– Я не забыла, – сказала я. – Я хотела напомнить офицерам, – я указала на палубу. – На колени.

Она все еще не двигалась, на лице презрение сменилось гневом.

– Хватит, Джемма. Где король? Отвечай, или мы будем стрелять, пока он не вернется.

– Вы убили своего короля, – сказала я.

Все на борту затрепетали, вдохнув, озираясь. Офицеры переминались, солнце блестело на золотых эмблемах Седьмого короля на их болеро. Шаула прищурилась.

– Ты опустилась до такого, чтобы обойти…

– Он был убит ударом бомб по террасе Черного панциря, – сказала я. – Он шел к краю, чтобы остановить корабль и атаку, когда требюше выпустили снаряды. Если его не убил взрыв, то это сделали обломки.

Девушка среди офицеров сжимала плащ кулаками. Капитан быстро бормотал капитану корабля. Шепот окружил меня, потерялся из-за звона в правом ухе.

– Прошу прощения, – сухо сказал капитан корабля. – Но Прелат направила корабли к озеру Люмен по откровению Света. Не было никаких указаний, что король и королева тут. Откуда она могла знать, где вас найти, если нам не суждено быть здесь?

– Чудеса происходят вокруг Прелата, да? – пробормотала я, глядя на Шаулу. – Столько чудес, что можно даже поверить, что они направлены божеством. Где мое письмо?

Она вскинула голову с отточенным презрением и сказала:

– Какое письмо?

– Вы его уничтожили, да? – спросила я. – Письмо для меня.

Она вдохнула.

– Я не знаю, о чем ты.

– Потеряно, – я пожала плечами. – Зато никто не использует его против меня.

Приманка сработала. Шаула никогда не упустила бы шанс обвинить меня.

– Ты бы это заслужила, – ядовито сказала она. – Оно явно было не первым. Обмениваться любовными письмами с жителем озера, нашим врагом. Неблагодарная мелкая королева, ты никогда не подходила Седьмому королю.

Я увидела, как некоторые хмурятся, а девушка-офицер оказалась смелой и громко спросила:

– Так… письмо было?

– Тихо, лейтенант, – сказал капитан корабля. Он смотрел то на Шаулу, то на меня. – Но…. письмо было?

Шаула нахмурилась, но быстро взяла себя в руки.

– Свет по-разному проявляет себя, Прелат не обязан описывать все способы. Но ты все дальше уводишь нас от важного дела. Мы узнаем, где скрывают короля. Мы заметили тюрьму на берегу и на каждом острове. Мы будем действовать соответственно…

– Король разводился? – перебила я. – Он подписывал такие бумаги?

Шаула лепетала, растерявшись.

– Совет о таком говорил? – продолжила я.

– Есть указ о твоей казни, – сказала она. – Подписанный королем после твоего побега из заключения.

– Нет, – сказала я. – Он подписан вами, но король не оставлял подпись, указ не действенен. А когда король погибает, власть переходит королеве, не Прелату. Я ведь все еще ваша королева? – спросила я и скользнула взглядом по офицерам. – Я все еще ваша королева?

– Да, – чирикнула девушка-офицер.

– О, Свет, – пробормотал капитан корабля.

Шаула дернула рукой, словно хотела пробить набухающую панику.

– Это не может происходить без…

– ВСТАТЬ. НА. КОЛЕНИ.

Она вздрогнула от моего голоса, от моего шага к ней. За ней заскрипели кожаные сапоги, зашуршала форма, девушка-офицер опустилась на палубу. Остальные последовали примеру. Я заметила движение краем глаза и знала, что матросы, что до этого стояли, раскрыв рот, опускались на палубу.

Шаула медленно поправила черную юбку и опустилась. Она хмурилась, смотрела вперед и о чем-то думала.

– Капитан корабля, – сказала я.

– Да, моя королева.

– Пусть флот прекратит огонь и причалит на реке.

– Да, моя королева.

Капитан корабля поспешил по палубе. Шаула посмотрела на меня. Она была ниже, но все равно выглядела властно.

– Ты не можешь убрать меня, – сказала она. – Ты не можешь обращаться со мной, как с простолюдинкой. Титул Прелата обеспечивает…

– Я ничего от вас не хочу, – сказала я. – Я передам вас королеве Моне Аластейр, чтобы вас судили за военные преступления против озера Люмен. Вы забыли, как всегда, что, когда Прелат заменяет монархию, то он и платит возмещение. Это основа равновесия против продажного титула.

Я отвернулась от нее и махнула солдатам, что стояли на коленях у борта.

– Вы четверо, ко мне. Остальные – уберите оружие. Солдаты Люмена вот-вот придут на борт арестовать Прелата. Не мешайте им. Ваша работа – удерживать Прелата на месте, пока Люмен не заберет ее. Корабль причалит у реки, и вы будете ждать дальнейших указаний.

Руки в перчатках трепетали, они безмолвно отсалютовали мне. Я оглянулась. Капитан корабля стоял у штурвала и говорил с человеком с сигнальными флагами. Я опустила взгляд на офицеров вокруг Шаулы, а потом на девушку. Она смотрела на меня, но тут же опустила голову.

– Лейтенант? – спросила я.

– Младший лейтенант, – ответила она.

– Лейтенант. Идемте со мной.

Повышенный офицер поспешила встать, я развернулась и пошла к трапу. На грот-мачте подняли сигнальный флаг.

– Джемма!

Голос Шаулы был потрясенным. Несколько солдат встало с колен, когда я проходила, чтобы, видимо, не пустить ее, когда она вскочила на ноги.

– Джемма! – снова потребовала она.

Я шла, не оглядываясь. Я шла, пока не спустилась по трапу, пока не достигла дальнего края пристани. Ее голос затерялся в шуме ветра и звоне в ухе.

* * *

Мона стояла в конце пристани, обвив себя крепко руками, глядя на дымящиеся развалины вокруг замка. Три требюше разбили угол замка рядом с террасой, куски интерьера – изогнутая лампа, обожженная штора, кусок стула – усеивали разбитые камни. Элламэй была рядом с ней, прислонялась к столбику, вытряхивала пыль из формы. Ее правая нога неловко торчала, ей в спешке наложил шину Валиен из обломков балок и кусков своего плаща. Еще одна полоска ткани была у него на лбу, хотя кровь на его лице вытерли. Он не замечал свою рану, он нависал над плечом Элламэй, порой прижимая пальцы к разным частям ее тела, словно убеждался, что она жива.

Мона повернулась ко мне и группе, идущей за мной.

– Она…

Я кивнула.

– Отправляй их.

Она махнула солдатам Люмена за собой, и они пошли мимо нас к «Блеску великолепия». Я посмотрела на Элламэй.

– Есть носилки?

Она кивнула.

– Хорошо, – я поманила солдат Алькоро и лейтенанта и пошла по пристани к замку.

Земли казались тихими после недавнего хаоса. Те части дворца, что не пострадали, выглядели мирно, снег сиял на солнце.

Терраса была тоже тихой, но не мирной. Стража из шести солдат Люмена окружала накрытое тело на земле. Двое придвигали носилки к плащу.

– Отойдите, – сказала я. Они подняли головы и без кивка Моны, что шла за нами, расступились.

Я опустилась на разбитые камни медленнее, чем до этого – на снегу и саже остались следы от того, как я бросилась на землю. Кровь на обломках не высохла из-за холода, добавила пятна моей уже грязной юбке. Я посмотрела на девушку-офицера.

– Лейтенант…?

– Ицпин, моя королева.

– Лейтенант Ицпин, понимаете, что вас пригласили проверить?

Ее губы были белыми, но решительно сжатыми.

– Понимаю, моя королева.

Удивительно спокойными пальцами я сжала край плаща и отодвинула, чтобы видно было только ей.

Она держалась поразительно хорошо. Я смотрела, как она запоминает вид, чтобы самой не смотреть вниз. Мне не нужно было видеть снова. Я никогда не смогу забыть кровь по сторонам его шеи от лопнувших барабанных перепонок, сломанную челюсть. Его глаза при этом были закрытыми, а волосы лежали кудрями на лбу. Казалось, что это раннее утро, и я проснулась, а он еще спал.

«Джемма, – послышался его привычный шепот. – Который час?».

Он всегда проверял, спрашивая, сколько у нас осталось времени – только у нас – пока не начался день.

Я указала на его запястье, лежащее рядом с сапогами лейтенанта. Она присела и прижала пальцы. После долгой минуты она поднесла ладонь к окровавленной шее, но замерла и потянулась к вене на его бедре. Не найдя пульс, она отклонилась.

– Вердикт?

– Мертв, – сказала она и добавила тише. – О, благослови его Свет, – она сняла шлем с пером.

Я опустила плащ и кивнула солдатам.

– Уложите его на носилки. Лейтенант Ицпин, проследите, чтобы его доставили в крыло целителей и охраняли, пока я не вернусь. Солдат покажет тебе путь, – я указала на рыжеволосого люменца с первого дня на озере, и он вздрогнул.

Я отошла и следила, как они осторожно поднимают накрытое тело короля на носилки и берут их. Они пошли за лейтенантом, держащим шлем под рукой, она шагала за рыжеволосым солдатом.

Тишина за мной была гробовой. Я повернулась к остальным. Элламэй прижималась к плечу Валиена, ее сломанная нога была на куске камня. Мона стояла как статуя. Они смотрели на меня с опаской, словно я могла взорваться в любой миг.

Я вдруг поняла, кого не хватает.

– Где Арлен? – спросила я.

– Повел солдат к реке, – сказала Мона.

– А Ро?

Ее глаза вспыхнули.

– Его никто не видел.

– Он был рядом с террасой?

– Никто не знает.

Я посмотрела на Элламэй.

– Твоих скаутов убили?

– Двух, – мрачно сказала она. – Остальные не ранены.

– Они могут его поискать?

Она кивнула, но не двигалась. Как и Валиен. Как и Мона.

– Давайте, – сказала я. – Он может быть ранен. Чего вы ждете?

– Джемма, – едва слышно прошептала Мона. Ее руки дрогнули в мою сторону. – Мне жаль.

Нет, я не хотела сейчас их общего сожаления. Элламэй ткнула мужа в ребра, и он помог ей добраться до меня. Она хотела обнять меня – Элламэй, что три дня назад прижимала Селено к полу, хотела обнять меня.

Я отпрянула от нее, и ее пальцы сомкнулись в воздухе. Она пошатнулась на здоровой ноге, Валиен поймал ее за локоть. Я посмотрела на Мону, стоящую в этот раз без расправленных плеч.

– Зато все завершилось, – сказала я.

Ее маска пошла трещинами, я почти видела, как они змеились, и куски отлетали. Я смотрела, как она ищет, что сказать, но она не смогла. Со стороны дворца раздался голос:

– Королева Мона! Он здесь. Мы его нашли.

Мы все повернулись, Элламэй впилась в рукав Валиена, несколько солдат махали с края развалин. Мона провела рукавом по глазам и поспешила к ним. Я за ней, Элламэй и Валиен медленно двигались следом. Мы добрались до группы, когда они убрали в сторону балку и вытащили пыльного Ро из груды кирпичей.

Он закашлялся, пыль отлетала в стороны. Он приоткрыл глаза и склонил голову, Мона опустилась рядом с ним.

– Ро, – сказала она.

Он закрыл глаза и опустил голову к разрушенной стене замка.

– Думаю, я все понял.

– Ты ранен?

– Ты голова, видишь ли, – продолжил он, хлопая по своим пыльным кудрям.

Мона посмотрела на нас с Элламэй с тревогой от его бреда. Но он продолжал:

– Ты во главе всего, управляешь всем, – он пошевелил рукой, голос был хриплым. – Мэй – руки. Она все делает. Действует, – он приоткрыл глаз и нашел меня. – А ты сердце, Джемма. Тук-тук. Голова и руки не могут работать без сердца.

– Ро, – строго сказала Мона. – Ты ударился головой.

Он повернул к ней голову.

– Знаешь, кто тогда я? Задница, – он издал смешок, который перешел в кашель, пыль облаками поднималась в воздух.

– Ро, – сказала Элламэй. – Селено мертв.

Ро подавил кашель. Его глаза открылись и уставились на меня, веселье тут же сменилось ужасом. После мига тишины он забился в груде кирпичей.

– Поднимите меня, вытащите из этой дыры, – он скользнул по обломкам и впился в рукав Моны.

– Ты не ранен? – спросила Мона. – Совсем?

– Балка оставила место. Меня ничто не ударило, но вылезти я не мог, – он встал на ноги. О, Свет, Джемма…

– Не надо, – сказала я и отклонилась от его протянутой руки, замершей в воздухе. Я отступила на шаг, скользнув на разбитом камне. Я посмотрела на каждого по очереди. – Не делайте это сейчас. Не думайте, что я не понимаю, что это значит, – они смотрели на меня. Я указала на озеро. – Все ведь исправлено? Решено. Вы… это сделает ваши жизни проще. Это вернет справедливость. Не учи меня, – сказала я, указав на Элламэй, которая уже вдохнула для этого. Я указала на Мону. – Не отчитывай меня. Я не хочу ваши слова.

Они молчали, смотрели на меня со своим видом потрясения. Оно проявлялось по-разному. Элламэй хмурилась, брови Валиена были приподняты. Пыльное лицо Ро исказила тревога. Мона была ошеломлена.

Тишина затянулась. Они не знали, что сказать. А потом Элламэй пошевелилась.

– Тогда… что мы можем сделать для тебя, Джемма.

Я вдохнула. Я не ожидала такой вопрос.

– Соберите всех, кто нужен для принятия важных решений. Совет. Арлена. Сорчу, я обещала ей, что она будет вовлечена. Я приведу нескольких своих. И, – я повернулась к Моне, – приведите Кольма.

Она вдохнула, а потом кивнула.

– На собрание уйдет время.

– Ничего, – сказала я, делая осторожные шаги среди обломков. – Оно мне потребуется.

* * *

Я выжала тряпку, ароматный пар поднимался над миской. Я осторожно подняла край простыни, что заменила плащ, и вытерла засохшую кровь на щеке Селено. Я уже умыла другую сторону, вычистив ухо, как могла. Когда я закончила, вода в миске стала розовой медным запахом. Я вылила это и наполнила свежей водой с травами.

Меня не было в комнате, когда стражи привели Шаулу опознать тело. Это произошло за пару минут до моего появления, и ее уже увели в тюрьму, когда я пришла. Часть меня знала, что она должна была увидеть его в крови и пыли, но я бы хотела успеть умыть его до ее появления.

Он бы не хотел, чтобы она видела его таким.

Я двигалась осторожно, чтобы не подвинуть челюсть, накрытую простыней. Лейтенант Ицпин была у кровати, медленно снимала высокие сапоги с его ног.

Я омывала его лоб.

– Вы хотите что-то сказать, лейтенант.

Она вздрогнула. Ее взгляд скользнул по четырем стражам, что стояли в десяти шагах, глядя наружу с поднятыми мечами. Они не двигались после того, как я пришла в крыло целителей.

– Просто… я не понимаю, – тихо сказала она. – Как это могло произойти?

– Плохо продуманная попытка осады без учета обстоятельств, – сказала я.

Она покраснела, сняв его второй сапог.

– Нет, я про… Пророчество Призма. Как это могло произойти раньше, чем оно исполнилось?

– А как вы думаете?

Она прикусила губу

– Может… Пророчество неправильное?

– Есть и такой вариант, – спокойно сказала я, промачивая кудри Селено мокрой тряпкой и расчесывая их пальцами. – Есть другие?

Она опустила его сапоги. Она разглядывала их, стряхнула пыль пальцем, а потом вытащила платок из болеро и начала чистить его сапоги.

– Может… – сказала она. – Пророчество было исполнено, просто мы пока не знаем, как?

– Тоже здравая мысль, – сказала я. – Я понимаю, как вы в таком юном возрасте стали лейтенантом. Итак, лейтенант Ицпин из королевского флота Алькоро, какой ответ верный?

Она начищала пряжки сапог, не видя их. После долгой тишины она посмотрела на меня.

– Не знаю, – сказала она.

Я посмотрела на наполовину прикрытое лицо Селено, я вычистила его, как могла. Я убрала кудри с его лба.

– И я не знаю, – сказала я.

* * *

Гул голосов в комнате совета Моны прекратился, когда я вошла в чистой юбке и блузке без пятен крови. Капитан корабля шел за мной, я выбрала из офицеров его для собрания. Он заметно опасался. Может, стоило взять лейтенанта.

Все успели привести себя в порядок – Ро уже не был в пыли, а Элламэй должным образом перевязали ногу, она лежала на стуле рядом с ней. Арлен сидел с белым лицом рядом с Сорчей, которая тут же посмотрела на меня, когда я вошла.

Не смотрел на меня только Кольм.

Он сидел в конце длинного стола, локти упирались в дерево, пальцы были сцеплены перед губами. Его глаза были закрыты. На лбу были морщины, но не гнева, а боли. Страж стоял у его плеча, напоминая, что он все еще приговорен. Но его руки хотя бы были без оков.

Он все еще был в моем плаще.

Мона отодвинула стул и встала, и это заставило встать остальных. Ножки стульев зашаркали. Элламэй, конечно, не встала. Кольм встал с остальными, но опустил голову и прижимал ладони к столу.

Я удивительно спокойно прошла к пустому стулу посреди собравшихся. Капитан корабля шел за мной, все сели со мной. Мона налила чай с подноса на столе, добавила сливки и мед и передала мне. Пар поднимался к моему носу, травяной и горячий.

Свет, я хотела чашку кофе.

– Итак, – начала Мона, такой неуверенной я ее еще не слышала. – Советники, союзники, мы собрались обсудить… будущее наших стран. Но сперва… минута молчания для Селено Тезозомока, седьмого короля Алькоро, убитого утром во время атаки.

Шорох пропал. Элламэй и Валиен склонились, перевернув ладони к потолку. Ро закрыл глаза, костяшки были у губ. Мона сложила ладони на столе перед собой.

Я терпеливо ждала, пока они закончат, глядя на чашку чая, где сливки еще не смешались полностью.

– Да будет он благословлен Светом, – сказала Мона. Остальные тоже это бормотали. Я подняла чашку и обожгла губы. Это была вежливость, Мона не верила в Свет.

Она кашлянула.

– И… кхм, королева Джемма, вы… может, хотите с чего-то начать?

Я опустила чашку.

– Да, тем несколько. Во-первых, я правильно понимаю, что меня считают монархом Алькоро все собравшиеся, несмотря на предыдущую путаницу?

– Да, – сказала Мона. Элламэй и Валиен кивнули, как и Ро. Я взглянула на капитана.

– Да, моя королева, – сказал он.

– Хорошо. Я хочу, чтобы вы поняли, что было по меньшей мере два случая, когда подпись короля на документах Алькоро подделали. Приказы, письма, что вы получали… – я повернулась к советникам Люмена, – нужно проверить их действенность, а потом выполнять их.

Они согласно шептали за столом.

– Далее, – продолжила я, – мне нужны послания в Лилу, чтобы к нам присоединились представители Ассамблеи шести. Мы не можем говорить о репарациях без них. А пока мне потребуются документы об ущербе озеру Люмен и примерная стоимость восстановления.

Они молчали и смотрели. Лучше бы они смотрели на что-то другое. На руки, на стену, друг на друга, но они смотрели на меня так, словно я была планета, а они – на орбите.

– А еще, – сказала я. – Пока не начался разговор о репарациях, мне нужно сообщить о действии, что я планирую провести, вернувшись в Алькоро, чтобы вы знали.

– Какое действие? – спросила Мона.

Кольм открыл глаза и посмотрел на меня.

– Я собираюсь основать университет, – сказала я. – Как в Самне.

Вежливая тишина за столом. Мой капитан растерялся, словно пытался вспомнить, слышал ли о таком.

– Ясно, – сказала Мона. – У вас уже есть план?

– У меня есть письмо о сотрудничестве из Самны, – сказала я. – Там предложения об основании. Как только у меня будут деньги, они вышлют представителя, что поможет с остальным.

– Надеюсь, вы не просите деньги у нас, – сказала Сорча. Арлен покраснел. Мона кашлянула, чтобы приструнить ее, но я покачала головой.

– Нет, – сказала я. – Я не прошу денег. У меня они есть, точнее, будут, когда я верну долг правительству Сиприяна. Я ничего у вас не прошу. Я создам университет в Алькоро, интересно это вам или нет.

Элламэй чуть подвинула перевязанную ногу.

– И кого будут принимать в ваш университет?

– Всех, – сказала я. – Всех из Восточного мира, кто этого хочет.

– Вы… – начала Мона. – Я о том… у вас есть учителя? Знаю, у вас есть ученые, но хватит ли этого для обучения?

– У меня есть уже трое, – сказала я.

Она сжала губы, словно заставляла себя терпеть.

– Я, – сказала я. – И моя мама. Естественные науки.

– Это двое.

– И Кольм.

Она оглянулась. Он смотрел на меня со смесью горя и надежды. Его глаза пронзали меня.

Один из советников Моны заерзал на стуле.

– Кольм Аластейр ожидает суда за измену, и за такое его ждет тюрьма.

Я посмотрела на советника, а потом на Мону.

– Даже после всего… даже теперь?

– Ничего не изменилось, – тихо сказала она.

Было странно говорить так, когда все кардинально изменилось.

Ро кашлянул.

– Почему не начать с письма Ассамблее? Тогда я смогу отправиться утром к ним, и остальное мы обсудим вместе.

– Да, – с облегчением сказала Мона. – Я отправлю с вами отряд, чтобы сопроводить алькоранские корабли в море. Арлен может отправиться с вами, – она взглянула на меня, все еще действуя с колебаниями. – Кхм… это было все, Джемма?

Это было все? Да, это было все. Университет, война, половина монархии. Жизнь, смерть и состояние между.

– Пока что, – сухо сказала я.

Она кивнула и махнула остальным за столом.

– Советники, можете идти. Я набросаю письмо для вашего рассмотрения до вечера.

Они зашуршали и встали, солдат Люмена постучал по плечу Кольма. Без слов он встал, и я поняла, что его вернут в далекую и холодную маленькую камеру.

Мона кашлянула.

– Офицер, отведите его в его комнату и оставьте стража. Мы пока повременим с арестом. Никаких посетителей.

Солдат кивнул.

– Да, моя королева.

Кольм ничего не сказал ей или мне, пошел за советниками за дверь.

Я задержалась на пару секунд, Мона развернула пергамент и придвинула чернила. Пока дверь не закрылась, я отодвинула стул. Она и остальные посмотрели на меня, но я развернулась раньше, чем они заговорили. Я поймала почти закрывшуюся дверь и поспешила в коридор.

– Кольм, – сказала я.

Он и солдат обернулись у плотного окна. Морщины вернулись на его лицо, я подошла ближе. Его волосы озарял свет солнца, они были такими же, как на его свадебном портрете. Как сейчас могло светить солнце? Как небо могло снова быть ясным и ярким?

– Джемма, – мрачно сказал он. – Джемма, я не могу даже описать, как мне жаль…

Я вытащила из кармана колечко. Он опустил взгляд на мягко мерцающий розовый жемчуг.

– Я не успела оставить его у статуи, – сказала я с комом в горле. – А теперь статуя разрушена. Разбилась от взрыва…

Он на миг накрыл мою ладонь своей, нежно сжал и забрал кольцо.

– Все хорошо. Правда, Джемма, не стоило тебя этим утруждать.

– Она была очень красивой, – сказала я. – И она выглядела с тобой счастливой.

Он не спросил, где я ее увидела, не улыбнулся. Ему стало еще больнее, если это было возможно. Он импульсивно сжал мою руку.

– Ты знаешь об этом счастье? – сказал он сдавленно. – Оно не пропадает. Это всегда помнится.

Время замерло в тот миг. Он смотрел мне в глаза, отчаянно желая поделиться этим мнением.

Не жалостью.

Сопереживанием. Он сам с этим столкнулся.

Солдат подтолкнул его локоть, и Кольм вдохнул, отклонился и отпустил мою руку. После паузы он повернулся и спрятал кольцо в карман.

– Прости, Кольм, – сказала я. – Я попробую…

Он покачал головой.

– Не переживай за меня, Джемма. Прошу, не переживай.

Он пошел за солдатом по коридору, его волосы сияли у каждого окна.

Я глубоко и судорожно вдохнула.

– Мне нужно о ком-то переживать, – сказала я ему вслед, но он ушел.

Глава 19

Я не вернулась в комнату совета. Я бродила. Свет потемнел в окнах, напоминая, что день смерти Селено все еще не закончился. Как ребенок, как девочка с кучей страхов, я боялась ночи. Ночь была сложнее всего, она нависала надо мной в комнатке служителя в детстве, я прижималась к подушке, чтобы не плакать громко. Я помнила тревогу и страх в наших комнатах. Я помнила, как ночь пробиралась в окна Сиприяна, напоминая, что время ускользает.

Ночь была временем воспоминаний и призраков.

Я пошла в библиотеку, но не сидела и не читала. Я бродила среди рядов. Я бродила по темным коридорам, водила пальцами по перламутровым плиткам. Я прошла в пустой музыкальный зал, от купола потолка отражалась тишина. Я прошла в зал с портретами, не смотрела в глаза поколениям монархии, а они следили за мной. Я поднялась по винтовой лестнице к башням, мысли преследовали меня.

Последние краски заката угасали за окнами башни. Я подошла к стеклу, замерла и чуть не отпрянула к лестнице – в окне было лицо, и это была Шаула. Я сжала перила, тело дрожало, а потом мысли прояснились. Лицо в окне было моим, отраженным из-за тусклого света лампы. Толстое стекло искажало его, делая мрачным. Или я так сейчас выглядела, может, горе сделало со мной снаружи то же, что и внутри. Я коснулась своего лица, в отражении Шаула задела свою щеку.

Я содрогнулась, затушила лампу. Комната башни погрузилась во тьму. Лицо Шаулы пропало. Но она не ушла, она словно была за мной, стояла в тенях и хотела рассказать о моих ошибках.

Королева Мона казнит ее. Она осудит ее за то, в чем обвиняла Селено, повесит без колебаний. Я закрыла лицо руками. А если это была самая худшая ошибка? Какое право я имела отправлять ее на смерть из-за моих действий? Она взяла меня. Не дала умереть в шкафу.

Она убила четверых, навредила многим другим.

Она убила короля.

Она убила короля.

Я хрипло вдохнула.

Или… это была я?

Я медленно опустила руки. Небо снаружи было в звездах, их чуть искажало толстое стекло. Дрожа, я шагнула вперед и посмотрела на озеро в сумерках.

Я использовала бы много черного, чтобы изобразить эту сцену. Я редко рисовала черным – редкое в природе было черным, чаще серым или коричневым, а то и темным оттенком другого цвета. Но солнце было за горизонтом, и силуэты островов были черными, не было ни точки цвета, ничего не выделялось.

Взгляд упал на поверхность озера, отражающее сумерки. Я бы назвала его синим. С оттенками, может, с вкраплениями лилового. Но я разглядывала стеклянную поверхность и поняла, что зрение все упрощало. Там были водные оттенки – ленты индиго и сливового таяли среди слоев серебристо-голубого и фиолетового. Зеленый мерцал среди них, рябь переходящих цветов появлялась и пропадала на поверхности.

Я смотрела, как движется и меняется вода, очень долго, пока не стало слишком темно, чтобы различать краски. Я ждала слезы. Они не приходили. Я посмотрела на звезды сквозь стекло. Ничего.

Что со мной такое?

«Ты сердце, Джемма. Тук-тук».

«Знаешь о таком счастье? Оно не пропадает. Это всегда помнится».

Но Селено не был счастлив. Селено был так несчастен, что это лишило его здоровья и разума. Бодрый ученый, за которого я вышла, медленно сдался титулу, который оказался неправильным. И я только все ухудшила. Он думал, что мог мне верить. А забрала даже это.

Почему тогда я не могла плакать?

Я оставалась в башне, пока не застучали зубы, и я пошла к коридорам внизу. Я замечала стражей и слуг местами, ни стояли в углах и у дверей, но не говорили со мной. Я дошла до гостевого крыла.

Было поздно, и я думала, там будет темно и тихо, но свет лился из открытой двери. Я замедлилась, приблизившись, это была комната Элламэй и Валиена, но слышались не только их голоса.

– … она не плакала, да?

– Она все еще в шоке, мы дадим ей время.

– Это просто необычно… она всегда так легко плакала…

– Не говорите обо мне, – сказала я из теней.

Голоса затихли. Скрипнул стул, Мона появилась у двери, и свет за ней делал ее тень длинной и тонкой.

– Джемма, – сказала она. – Пожалуйста, проходи к нам.

– Не хочу.

– Знаю, но мы хотим тебе кое-что сказать. И у нас ужин. Сядь у огня, в башне было холодно.

Я вспомнила стражей и слуг не на местах.

– За мной следили, – возмутилась я.

Она спокойно кивнула и взяла меня за руку, повела в комнату. Там было тепло, что окутало мои замерзшие пальцы рук и ног. Я с облегчением поджала их.

Элламэй сидел в кресле у камина, нога была на подставке, костыль стоял рядом. Валиен был возле нее. Арлен прислонялся к камину. Он был без повязки, и было видно шрам на левом глазу. Ро подвинулся на диване и похлопал по подушке рядом. Посередине был стол с тарелками, над которыми поднимался пар.

– Чай? – спросила Мона, сев с другой стороны от меня.

– Нет, спасибо.

Она подняла крышку с одной из мисок.

– Суп? Ничего тяжелого, хороший бульон с овощами.

– Мы не отстанем, пока ты не съешь что-то горячее, – добавила Элламэй.

Я не сомневалась.

– Тогда суп.

Мона налила тарелку и передала мне. Я обхватила ее пальцами, пахло вкусно. Петрушка, чабрец и немного чеснока.

– Мы набросали послание Ассамблее, – сказала Мона. – Написано шесть писем, но печати на них еще нет. Хочешь их увидеть?

– Нет, – сказала я, водя ложкой в бульоне. – Уверена, они хорошие.

– Ро и Арлен отправятся завтра утром, – сказала Мона. – Мой флагман сопроводит твой флот по реке и причалит в Лилу.

Я кивнула и сделала невольно глоток супа. Он приятным жаром окутал мой язык.

Последовала тишина. Мона сжала пальцы на коленях. Ро провел рукой по лицу. Они не говорили, Элламэй заерзала в кресле.

– Джемма, знаю, об этом тяжело думать, – сказала она. – Но если твои корабли уплывают, что-то нужно решать насчет тела Селено.

– Ты можешь похоронить его здесь, – поспешила сказать Мона. – Но не знаю…

– Он этого не хотел бы, – сказала я.

Еще одна неловкая пауза. Я сделала глоток супа. В бульоне были белые луковки, маленькие и сладкие.

– Просто… – начала Элламэй. – Твой народ строит гробницы, да?

Выступы на утесе, полные сгорбленных фигур, тени пустыни плясали на солнце, дым можжевельника уносил ветер. Мы с ним дважды стояли бок о бок у королевских гробниц в одежде, лишенной красок, слушали бесконечную молитву о мертвых. Оба случая были жуткими – в первый раз мы были потрясены внезапным сердечным приступом его отца, а во второй мрачно готовились к коронации, что была через пару часов после похорон его матери. Вместо можжевельника и тишины улицы были полны шалфея и радостного шума из-за коронации Седьмого короля.