Текст книги "Создания Света (ЛП)"

Автор книги: Эмили Б. Мартин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

И гнев. Гнев и паника.

– Селено… – тихо сказала я.

– Не стоило идти с тобой, – сказал он, глядя, но не видя, на разрушенный гипс. – Не стоило покидать Каллаис, – он провел руками по лицу и оставил их там. – И теперь нам придется вернуться ни с чем.

– Это… не ничто, Селено, мы хотя бы видели настоящие фрагменты, – сказала я. – Это уже что-то. Есть больше, и если мы найдем их и сравним…

– Исследования нас не спасут, Джемма! – резко сказал он, сжимая руками лицо. Он застонал сквозь пальцы. – По глупой причине я подумал, что это может все изменить, дать повод совету перестать спорить о твоем приговоре…

– Но если мы можем… – я замолчала. – Остановить спор совета? Из-за чего они спорили?

Он вскинул руки, показывая бледное осунувшееся лицо.

– О, не знаю, но они не дают мне покоя с твоим приговором после Мрачного луга.

– Но, – разум туманился он множества вариантов. – Но… ты уже его подписал.

– Что подписал?

– Указ о казни!

– Я его не подписывал, – потрясенно сказал он. – Акса и Телецеран ходили за мной неделями, выбегали из-за углов… потому я и убежал с тобой.

Я смотрела на него.

– Что?

– Ты сказала мне об этом в спальне. Что-то про посещение твоей казни. Я думал, ты знала, что они пытаются заставить меня подписать это.

– Я думала, ты уже подписал, – сказала я ошеломленно. – У Шаулы был документ с твоей подписью. Она высылала его генералам, чтобы они поймали меня.

– Я не подписывал смертный приговор. Я неделями избегал этого, пытаясь что-то придумать, но я попадал в тупики. Я думал, это мой шанс.

Воздух звенел в тишине. Я смотрела на него большими глазами, приоткрыв рот, держа лампу высоко, словно от этого стало бы яснее. Он смотрел на меня, хмурясь, и я видела, что он лихорадочно размышляет

– О, – он вдруг понял. – Погоди…

– Ты его не подписывал, – пробубнила я.

– Все это время… – начал он.

– Но у нее был документ…

– Ты думала, что я…

– Она сказала, что, наконец, получила его.

– Джемма, ты думала… – он выпрямился. – Джемма… ты же не думала, что я прикажу казнить тебя?

– Ну… думала, если честно! Я уже была в Пристанище. Это было логично… – я покачала головой. – Ты знаешь, что это значит? Шаула подделала твою подпись. Она не просто действует от твоего лица, а подделывает приказы. Это вопросы жизни и смерти!

Он отвел взгляд, смотрел на обломки гипса на полу, не видя землю.

– Н-нет, – робко начал он. – Зачем ей? Как она смогла бы?

– Потому что ты не сделал бы это сам, – сказала я.

«Он это не делал. Он не приказывал убить меня».

– Потому что ей казалось, что ты действуешь против Пророчества.

Он откинул голову.

– Как казнь моей жены связана с Пророчеством? Она никак не связана.

– Для Шаулы все связано с Пророчеством, – я кое-что поняла. – Ты приказывал военный призыв в Сиприяне?

Он развел руки, голос звенел в растущей тревоге:

– Это не имеет смысла… зачем она это сделал?

– Селено. Призыв в Сиприяне.

– Какой призыв? – спросил он. – Я помню лишь тот, что Совет обсуждал до того, как мы решили поговорить с королевой Моной в Лилу. Но ты убедила их повременить, это было месяцы назад.

Я закрыла глаза.

– В Сиприяне Ро связывал мятеж и с грядущим призывом. Губернатор получил приказ раньше, чем мы прибыли в Лилу. Когда я впервые услышала, я подумала, что Шаула убедила тебя подписать указ, не сказав мне.

– Когда бы я такое делал?

Мои глаза открылись.

– Всегда? Моего имени нет в документах! Только твое имеет значение! Только твой выбор важен!

– Но я никогда не говорил тебе… – он понял мои слова. – Ты же так не думаешь?

– Твои действия диктует Пророчество, – сказала я, стараясь убрать горечь из голоса. – Мои – нет, Селено. Это всегда было истиной.

– Джемма, – потрясенно сказал он. – Я все тебе рассказываю. Чем бы я был без тебя? Все решения ты помогла мне принять. Так было, даже когда мы были учениками. Я ничего не подписывал, не спросив твоего совета. Никогда.

Это не имело смысла, но кусочки выстраивались в идеальный ряд. Я тряхнула головой. Лампа раскачивалась в моем кулаке, кристаллы сверкали.

– Ты снял наш свадебный портрет, – выдавила я.

Он ответил не сразу.

– Я не мог на него смотреть. Я не мог смотреть на него без тебя.

Тишина давила на нас, смешанная с запахами влажного камня, минералов и пота. Мой разум кипел от новой информации – он не приказывал убить меня. Это была Шаула, и она сделала это без его ведома. Он задерживал указ, призыв…

Что еще?

От чего еще он отказывался, но это проходило через Совет?

Как давно это продолжалось?

Как я это упустила?

Я сжала губы. Я не упустила. Я всегда видела это и принимала как часть своей роли. Я всегда полагала, что не знаю всего. Я думала, что эти решения правитель принимал без меня.

Селено медленно выдохнул, потирая лицо.

– Нужно вернуться, – сказал он слабым голосом. – Мне нужно вернуться в это крысиное гнездо и что-то придумать. Мы там, откуда начали.

Не там. Мы сделали новые открытия. Собрали данные. И мы были в горах Стелларандж, окруженные сияющими червями, живыми кристаллами и вырезанными символами. Кто-то – Призм или один из его последователей – прошел так же, как мы. Кто-то пролез сюда так же, как мы. Если камень не подвинулся так за последние сотни лет.

Или…

Я посмотрела на конец, теряющийся во тьме.

Только если не было другого входа.

Другого выхода.

Селено все еще смотрел на петроглифы, опустив плечи. Я заметила, что его руки снова дрожат, грязная ткань его плаща трепетала от этого.

– Отдохнем немного, – сказала я. – Поедим и поспим. Мы начнем, когда сможем думать яснее.

Он шумно выдохнул и без возражений опустился на землю. Стены были в шипах из кристаллов, к ним не прижмешься, так что он опустился на бок, обхватив голову руками.

Он оставался так, пока я достала еду, развернула спальные мешки. Он съел пару кусочков мяса и сделал глоток воды, а потом забрался в спальный мешок. Потом он отвернулся, спрятал голову плащом. Его дыхание было хриплым.

Но я не ложилась. Я сидела на спальном мешке, кристаллы отражали слабый свет лампы. Я развернула карту мамы. Я сидела так долго, думала, смотрела, считала, догадывалась. Я скользила по расстояниям пальцами. Я смотрела на петроглифы. Я водила пальцами по теплым кристаллам, думая о смысле гипса и камня, астрономии и истории культуры, многоножках и сияющих червях. Думая о людях, людях, людях.

Я посмотрела на ближайшие кристаллы. Несмотря на то, что я сказала Селено, я отломила толстый кристалл. Я смотрела на него, отломанный край оставил белый порошок на моей коже.

Может, нам придется вернуться.

Но, может, при этом мы могли пойти вперед.

Глава 8

– Селено, проснись.

Он пошевелился, когда я осторожно потрясла его, его лицо расслабилось ото сна. Мне не нравилось будить его, но я дала ему столько времени, сколько могла, а теперь тревожилась и хотела идти дальше.

– Проснись.

Он сонно моргнул, хрипло прокашлялся.

– Джемма? Который час?

– Понятия не имею. Но ты проспал пару часов, нам пора идти.

Он вяло сел.

– Ты спала?

– Немного. А еще осмотрелась. Это не тупик, – я указала на тени, где угасал свет лампы, сверху блестели кристаллы и сияющие черви. – Проход ведет дальше, он с метками. Я проверила по карте, он должен привести нас, куда нужно.

Он вгляделся во мраке.

– Уверена? Не хочется идти по непроверенному туннелю.

– Я же сказала, там есть метки. Я отходила на полчаса туда, и там есть Х, где не растут кристаллы. Коллега мамы, наверное, прошел чуть дальше.

– Если есть метки, почему мы полезли под камень?

– Это окольный путь, – сказала я. – Он ведет по большой дуге, это дольше, но не так тесно, – я посмотрела на темную брешь, откуда мы вылезли вчера. Я вдохнула. – Я… не могу еще раз туда лезть, Селено. Я не смогу себя заставить. Этот путь длиннее, но выглядит больше, даже больше, чем проход вдоль Молочной реки.

Он вздохнул и провел пальцами по грязным волосам.

– Хорошо. Мне тоже не хочется пролезать там. Но, Джемма, если что-то будет не так, если мы пойдем не туда, нам придется вернуться, ладно? Лучше пролезть под камнями, чем умереть от города под Стелларандж.

– Хорошо, – я протянула руку. – Идем.

Я взяла его спальный мешок и прикрепила к его сумке, и мы отправились. Путь казался ярче, кристаллы гипса покрывали стены, отражая луч нашей разбитой лампы и сияние червей сверху. Яркость помогала игнорировать тревогу, хотя она заглядывала мне за плечо, заставляя передумать.

Но я уже много думала, пыталась представить возможные события, что могли произойти, вернись мы в Алькоро. Даже в лучшем случае – если мама убедит Совет обыскать Шаулу – оставалась угроза войны. Увольнение Шаулы может стать кровоточащей раной в замке, но это не уберет союз соседей, не остановит их от нападения на наши войска, что уже зашли намного дальше наших границ. Мы не сможем отвлечься на исследование Пророчества без мнений заинтересованных, политиков и служителей.

И это в лучшем случае. Вероятнее всего, мама все еще пытается получить разрешение Совета – на это могли уйти недели, и это не учитывая армию. Если ее слова не прозвучат убедительно – а заявление, что Прелат хранит сияющих жуков, чтобы травить врагов, было близко к безумному – ее смогут арестовать раньше, чем она свяжется с моим старым учителем.

Несмотря на возможность такого варианта, я старалась не думать об этом, иначе я была близка к тошноте. Если Шаула раз уже продлила срок сестры, чтобы укрепить свое влияние, что она сделает, если Рана возникнет и обвинит ее в убийстве? Я в тревоге начала просчитывать, какой срок дадут, но заставила себя отвлечься на путь перед нами.

К счастью, путь был широким и почти чистым – проблемой были места, где гипс рос на земле, заставляя нас обходить шипы и цветы. Мы много раз поскальзывались, ударялись о кристаллы, но они все-таки не резали нашу кожу. Порой приходилось наступать на них, и мы оставляли следы из разбитых кристаллов, как снег.

Мы почти не говорили в пути, и я была благодарна. Я слишком устала, чтобы распарывать раны без лекарства в поле зрения. Мои секреты тоже давили на плечи. Пачка писем под моей рубашкой шелестела и хрустела от моих движений, напоминая, что Селено не узнал еще всей правды. Слишком много разговоров прогнали мою решимость. Было все еще рано. Многое было неизвестным, оставалось много вопросов и препятствий. Лучше выждать, пока я не соберу больше информации, а потом я все выложу, четко и последовательно, понятно, как в научной статье. Все будет на местах – дата, обсуждение, рекомендации. Действие. Так это работало.

«Только бы сработало».

Я не знала, о чем думал Селено – наверное, о петроглифах, о беспорядке в доме. Он часами молчал, хрипел за мной, но даже остался тихим, когда мы остановились на ночлег. Он сказал только, когда я делила еду:

– Мы не соединились с проходами, где были раньше.

– Нет, – сказала я. – Но мы идем в верном направлении.

– Я не видел меток.

– Для них не было места, – сказала я, кивнув на ковер гипса даже на полу – мы осторожно устроились на сумках из-за колючего покрова. Эта ночь точно будет неудобной. – Но сияющие черви здесь, значит, мы не ушли дальше. Наверное, соединимся завтра.

Поверил он или устал спорить, но он проглотил два кусочка еды, лег на спальный мешок и отвернулся от меня. Терзаемая тревогой и сомнениями, я сделала так же, смотрела на колонии арахнокампы, пока они не стали жечь глаза.

Через пару часов пути на следующий день – я обязательно указала на белые Х для Селено – мы вышли из бокового проема и оказались у края Молочной реки. Она была шире, чем раньше, удобный выступ позволял идти вдоль нее. Сияющие черви висели в паре футов над нашими головами, корчась немного от света нашей лампы. Я вела нас бодро с утра, так что на развилке я устроила Селено у стены и проверила путь немного дальше.

– Хорошие новости, – сказала я, примчавшись к нему через двадцать минут. – Метки там есть. Мы идем в верном направлении.

Его глаза были закрытыми, еда, что я оставила ему, была нетронутой.

– Хорошо, – сказал он с сильной усталостью в голосе. – Я начинал сомневаться. Странно идти вниз, да? Разве мы не должны подниматься?

Я посмотрела на проход, озаренный арахнокампами.

– Тут все странно. Мы можем подниматься вверх, не понимая этого, и теперь мы должны наверстать подъем.

Он выдохнул.

– Если там метки, то все хорошо, – он приоткрыл глаз. – Прости, что сомневался в тебе.

Вина сдавила желудок.

– Ничего, – тихо сказала я. – Я еще не вернула твое доверие.

Он потер лоб.

– Притворяться не буду, я не понимаю всего, что пошло не так между нами, но, Джемма, мы долго были напарниками. Ты давно заслужила мое доверие.

Я кусала губу. Может… уже пора ему рассказать?

– Селено – медленно начала я. – Знаю, дома беспорядок…

Он тяжко вздохнул.

– …но, – продолжила я, – если мы можем выбрать другой вариант?

– Ты о Пророчестве?

– Нет, – сказала я. – Я о том… а если мы объединимся с соседями? Уберем армии, оставим Сиприян…

– Люди с ума сойдут, – перебил Селено со старым недовольством. – Ты знаешь, сколько людей работает в Сиприяне, а еще там наши военные.

– Но, – не сдалась я, – вдруг мы сможем изменить эту поддержку, а не обрезать ее? А если использовать ее в другом?

– В чем? – спросил он, раскинув руки. – Нет ничего. Ты это знаешь. У нас всегда возникала эта проблема, Джемма. Шахты, сельское хозяйство, торговля… нет того, что позволит оправдать освобождение Сиприяна и торговых путей. И мы теперь слишком далеко зашли. У нас слишком много врагов за нашими границами. Никто не будет объединяться с нами без давления или хитрости. Перемирие не обсуждается.

Я кусала губу, смотрела на белый кальцит, не видя его. Он искрился в свете червей.

– А если не так? – спросила я.

Он вздохнул и закрыл глаза.

– А если, а если, а если. А если Свет вдруг превратит Стелларандж в золото и затопит каньон серебром? Я не могу работать с «а если», Джемма. Кто с нами объединится? Озеро Люмен? Королева Мона скорее будет держать мою голову под водой, пока я не задохнусь. Сильвервуд? Королева Элламэй неделю была нашей узницей, оскорбляла меня каждые полчаса. Виндер? Пароа? Они связаны с озером Люмен. Сиприян? Уже бунтует против нас. Самна – единственная страна, где не должно быть личных обид, но нам нечего им предложить. У нас нет союзников, Джемма. Придется выбираться самим.

– Но королева Мона…

– У королевы Моны отвращения ко мне больше, чем у всех правителей Восточного мира! – его глаза выпучились. – Я этого не понимаю, Джемма. Как ты можешь и дальше считать ее возможным союзником? Доброта к тебе в Сиприяне была для того, чтобы переменить тебя, отделить от меня! Я не забуду твой выбор на берегу. Она смогла, да?

Я смотрела на него свысока, сжав кулаки по бокам. Его грудь вздымалась, злые слова стоили ему усилий, пот блестел на лбу. Я пыталась совладать с желанием выдать все тайны. Я отклонилась, конверт двинулся под моим болеро.

Все еще слишком рано.

Больше работы.

Больше времени.

– Нет, – сказала я. – Она не смогла. Я все еще хочу лучшего для тебя и для Алькоро. Только этого.

Он вздохнул и прижал потный лоб к ладони. Моя решимость вернулась, став мрачнее, я поправила сумку.

– Идем, – сказала я. – Мы должны быть близко.

Я протянула руку. Он ее не принял, встал, покачиваясь, на ноги и закинул сумку за плечо.

Мы шли дальше. Через сотню ярдов мы миновали первый белый крест, а потом еще один через пару минут. Я указывала на них Селено, он только хмыкал в ответ.

Кристаллы гипса тут не росли, и стало темнее, несмотря на арахнокампов наверху. Их стало больше, и мы явно двигались в сторону открытого воздуха, как я и задумывала. Путь уверенно опускался, а потом сухую Молочную реку сменила вода, что сначала бежала в соседнем с кальцитом канале, а потом соединилась с порошком. Мы перепрыгивали ручейки белого цвета с оранжевыми и красными вкраплениями, скользили на камнях. Вскоре края кальцита пропали, поглощенные широким неглубоким ручьем.

День тянулся, проход становился шире, вел во тьму. Я еще видела участки слабого голубого света на потолке, но они были далеко, не помогали нам. Проход различить было сложно – кроме крепких стен тут были колонны и сталагмиты. Я жевала губу, пока мы обходили первые колонны. Все это напоминало лабиринт, проход извивался, превращался в зигзаги. Порой пути были затоплены, земля сменялась через пару шагов лужами. Они были прозрачными и холодными, лампа не могла озарить их дно. Мы обходили те, где были выступы, молясь, что не свалимся в невидимые глубины.

Я много раз переводила взгляд с круга света лампы на червей над нашими головами. Потолок был так населен, что напоминал мутное голубое небо. Больше личинок означало больше добычи – больше их родни. Как они сюда попадали? Где были трещины в мир снаружи?

Мы должны быть близко, да?

Губа трескалась от того, что я ее часто кусала. Я щурилась, глядя на колонну впереди, пытаясь решить, пойти вправо или влево, когда ноги зацепились о камень. Я склонилась, лампа раскачивалась в моей руке, и я рухнула на четвереньки на два фута в воду. Лампа тут же погасла, и мы оказались во тьме.

– Джемма!

Я отплевывалась – лицо оказалось под водой, и я успела сделать глоток. Селено схватил меня за плечи и потащил назад. Лампа задела камень, как мертвец.

Его ладони сжимали меня, словно я могла растаять в темноте.

– Ранена?

– Нет, – сказала я. Просто ободрала ладони и колени и была в панике. – Я в порядке.

– Лампа разбилась?

– Не знаю, – дрожа от холода и страха, я сняла сумку с плеч и поискала там огненную капсулу. С хрустом и облаком серы стеклянная капсула загорелась. Лицо Селено во мраке было напряженным. Его карие глаза посмотрели мне в глаза, а потом начали искать лампу.

– Еще одна стенка разбилась, – сказал он, указывая на красное стекло.

– И ручка погнулась, – я ощупала дно резервуара, – хотя масло не протекает. И все же… – я поднесла капсулу к фитильку, но она не загорелась. – Намокло.

Мы обдумывали это миг колебаний.

– Думаю, придется лампу высушить, – сказал Селено. – Надеюсь, вода не попала внутрь.

Капсула погасла, и мы оказались во тьме, перед глазами осталось размытое пятно. Я медленно опустила щипцы. Я вернула их в банку и убрала ее в сумку. Я сидела с банкой на коленях минуту. Тишина ходила вокруг нас бесшумным зверем, которого отгонял маленький круг огня. Колени болели там, где я упала на них.

– Где мы? – спросил Селено. Мои глаза еще не привыкли к полутьме, так что я могла разобрать лишь свет арахнокампы вдали, что доставал слабым сиянием до его волос. Остальное я понимала по его голосу и быстрому дыханию. – Джемма? – настаивал он.

– Не знаю точно, – сказала я.

Пауза.

– Ты не знаешь, когда мы выйдем, или не знаешь вообще?

Тишина душила меня. Я закрыла бессмысленно глаза, словно тьма век могла успокоить сильнее тьмы пещеры.

– Джемма, прошу. Где мы? Где была последняя метка? Мы можем вернуться?

Я провела грязным рукавом по носу, готовясь к слезам от стресса.

– Последняя метка была давно, – сказала я. – Мы не можем вернуться. Можно только вперед.

– После петроглифов было уже два дня? Больше? Мы можем туда вернуться. Я помогу тебе пролезть…

Я покачала головой, хоть он не видел. Всхлипнув, я открыла глаза и посмотрела на сияющих червей, созвездие живых звезд.

– Ты знал, – сказала я, – что у жителей Люмена есть определение оттенков воды в озере? Для воды, когда меняется свет и тень, когда она переливается. У нас таких слов нет.

Я ощущала смятение Селено.

– Ладно, – удивленно сказал он.

– Я читала об этом, – сказала я.

– Ладно, – снова сказал он.

– Порой я думаю, что так работает мир, – сказала я, понимая, что говорю бред, все сильнее понимая свои ошибки. – Свет озаряет все так, как мы не видим, как не понимаем, и мы строим правду на том, как это воспринимаем. Но все другое, у каждого человека, у каждой страны. Зачем нам название для оттенков воды? У Люмена есть, потому что это их правда, она у них существует. Но не у нас. Нам они не нужны. Зато у нас есть названия для каждого небесного тела. Мы ищем Свет в символах, что называют особенно нашу страну, нашего короля. И мы говорим, что те, кто так не делают, не просвещены, не способны сделать это. Но… а если это как оттенки воды? А если мы зовем правдой нашу ограниченную реальность?

– Мы заблудились? – выпалил Селено.

Я закрыла рот, подавляя зарождающуюся диссертацию. Голова кружилась и была легкой от усталости и тревоги, и глаза пылали от привычных слез.

– Не уверена, – сказала я. – Наверное. Тогда это моя вина. Я всегда забывала, что мои решения не так важны, как твои.

Он вздохнул, звук был тяжелым от смятения.

– Глупое правило, надеюсь, ты знаешь, что я никогда не верил в это, – его пальцы нащупали мою руку, нашли ладонь. – Джемма, я не знаю, что делаю. Ты должна знать это больше всех. И Шаула может рассказывать мне, сколько хочет, что моими решениями руководит воля Света, но я этого не ощущал никогда. Я всегда полагался на тебя. И мне жаль, что дошло до того, что ты не доверяешь своим выборам. Я верю.

«Не стоит. Правда, не стоит».

– Когда мы вернемся, все будет иначе, – продолжил он. – Мы разберемся с поддельной подписью, заставим обыскать Шаулу. Думаю, с новым Прелатом, что не так близок к тебе, ты будешь чувствовать себя лучше.

Я сидела прямо, вдруг сосредоточившись.

– Это все решит, – сказал он, не зная. – Никто не оспорит твою власть, никто не помешает нам править вместе, как раньше…

– Тише, тише, – резко прошептала я, сжав его руку. – Тихо.

– Я лишь пытаюсь…

– Тихо! – сказала я. – Слушай.

Он замер. В новой тишине я прислушалась, пытаясь понять, что слышала раньше. Сначала было слышно лишь капающую вдали воду, журчание горных ручьев. Но в просторной пещере раздавался другой звук, далекий и неясный, отражающийся от камня.

Голоса.

Там были голоса.

Мы тут же вскочили на ноги, все еще держась за руки. Звук утих, снова прозвучал, стал громче. Много голосов, смешавшихся, словно в песне. Звук доносился волнами, словно доходил сюда только при правильных нотах.

Я отпустила руку Селено и отыскала масло в сумке. Пальцы дрожали от волнения, я вытащила письма из-под туники. Я сняла конверт с них, скрутила его в толстый фитилек и обмакнула в масло.

– Что это? – прошептал Селено. – Уловка пещеры? Как тут могут быть голоса? Солдаты пошли за нами? Как они пробрались сюда, а мы не поняли?

– Вряд ли это солдаты, – хруст, вспышка, я раздавила огненную капсулу. Она жадно загорелась на конверте, пропитанном маслом.

– Тогда кто это? – спросил он. – Откуда эта бумага?

– Скорее, – сказала я, пряча все, кроме щипцов и горящего фитилька, в сумку. – Это не надолго.

– Куда мы? – он споткнулся, когда я потянула его. – На голоса?

– Мы выйдем отсюда, – сказала я, необъяснимая надежда пылала в груди.

– Откуда? Из этой комнаты? Джемма, погоди…

– Тихо, Селено, прошу! – мой голос дрогнул. – Я пытаюсь слушать!

Сжимая фитилек щипцами, мы шли мимо колонн, спешили по камню. Мы замирали на каждом повороте, прислушивались к далеким голосам. Мы словно преследовали ветер, надеясь, что схватим его. Пару раз мы теряли звук, пытались утихомирить дыхание и биение сердец. Но звук становился громче. Вскоре он не доносился волнами, а стал уверенным хором. А потом мы различили мелодию.

Шум воды был с голосами, река во тьме бежала навстречу нам решительным темпом. Стало холоднее, воздух двигался, и огонь на пергаменте трепетал. А голоса звучали. Я слышала, как повторялся припев, что-то пели снова и снова, и я запоминала ноты.

Земля опускалась. Мы завернули за угол и уловили холодный воздух. Огонь на пергаменте потух с дымом. Но мы не были во тьме, мы увидели бело-золотое сияние.

– Великий Свет, – сказал Селено, держась кулаком за мой плащ. – Джемма… это свет дня.

Мы побежали вдоль реки. Колонн и сталагмитов больше не было, они не росли на ветру. Пещера, что была тихой, теперь звенела какофонией звуков – шум ветра, воды, пение поверх всего. Свет становился сильнее, я поскользнулась и схватилась за руку Селено. Это был лед, он был на полу участками, а потом постоянным покровом, пока мы не поехали к свету. Ветер над рекой уже жалил, приносил снег и оставлял сугробы в проходе.

Мы замедлились, двигались боком по берегу реки, прижимаясь ладонями к замерзшей стене. Реку покрывал лед, вода уже не бежала. Дыхание вырывалось паром, глаза слезились, привыкая к растущему свету.

Когда я завернула за последний угол, пришлось застыть и прикрыть глаза – казалось, зеркало сияло на солнце. Когда я посмотрела, смаргивая слезы, я увидела, что это даже не полный свет. Полоска неба сияла лилово-синим цветом, там была одна звезда. Остальное закрывала стена льда.

Селено хрипел от холодного воздуха, он придвинулся ко мне.

– Что это?

– Водопад, – сказала я, ноги хрустели на снегу, что собрался у основания. Я потянулась ко льду. – Замерзший водопад. А за ним… – я указала, и он посмотрел на одну звезду – рассвет или закат, я не знала, но сейчас и не было важно. Свет был сильнее, чем когда мы входили в пещеру. Я видела пепельный цвет его лица, прилипшие от пота и высохшие волосы. Он потрясенно смотрел на звезду.

– Мы снова нашли звезды, – сказала я, наполненная напряженным восхищением.

Он нахмурился.

– Не понимаю. Где мы?

Я придвинулась к толстому льду на реке, где была естественная трещина между водопадом и камнем. Сильный ветер свистел в ней, теплый воздух пещеры вылетал на холод. Я прижалась к трещине.

Плоская поверхность сияла сине-серым под тусклым небом, выступ темной земли немного закрывал вид. Поверхность мерцала и двигалась.

– Мы в озере Люмен, – сказала я.

– Где?

Ветер затих на миг, в относительной тишине я снова услышала пение. Я вытянула шею, разобрала силуэты лодок, покачивающихся на воде. Они были черными на поверхности, лампы на них не горели. Они были на месте, повернуты в одну сторону, словно чего-то ждали.

– Джемма! – голос Селено был полон тревоги. – Ты сказала, мы в озере Люмен?

– Да. Давай разобьем немного льда, так мы пролезем.

Я села на снег, не замечая от восторга холод, и начала ударять по каскаду замерзшей воды. Первые пару ударов только вызвали боль в ногах, но один удар попал у края и отломал кусок размером с тарелку. Я ударила снова и отбила осколок.

– Джемма… Джемма, стой.

Но я не ждала. Мне надоело ждать. Я била все сильнее, удары отдавались дрожью в спине, прогоняя смятение из-за моего молчания, моей лжи, отсутствия доверия, времени взаперти… осколок размером с окно отлетел на камни внизу. Мои глаза слезились, но не от стресса… свет становился все сильнее, сверкал на ледяном покрове и снеге. Было видно все больше – вершины горной гряды поднимались к розовеющему небу над озером.

– Джемма! – Селено сжал мое плечо. – Прекрати… Великий Свет, подумай, что ты делаешь!

Я понимала, что он имел в виду, но раздался треск. Полетели осколки, и я вскинула руки. Воздух стал ярче, каскад льда сиял бело-золотым светом. И я резко начала соскальзывать по льду, не могла ухватиться за что-то прочное.

Плащ натянулся на горле – Селено, наверное, поймал его, чтобы остановить падение. Но он никак не мог удержаться на скользких камнях, так что мы оба полетели вниз через миг. Мир стал невыносимо ярким, ярче, чем днем, и ничего не было видно.

С хрустом, лишившим меня дыхания, я рухнула в сугроб. Я скатилась, ноги запутались в плаще, руки поранились о камни. Я остановилась там, где снег переходил в гальку пляжа, вода плескалась неподалеку. Между мной и водой были ноги, и все бежали в мою сторону. Черные сапоги с серебряными пряжками, кожаные сапоги с бахромой, сапоги на каблуках с жемчугом на носках и вышитый синий подол. Последние остановились в паре дюймов от моего лица.

– Что, во имя Света, такое?

Мона.

Глава 9

Я пыталась выпутаться из плаща и сесть. Королева Мона Аластейр присела передо мной, расшитый край ее королевского синего платья волочился за ней по влажной гальке. Ее лицо было охвачено испугом. Я была слишком рада, чтобы думать, как выгляжу – грязная и растрепанная с расцарапанными коленями и снегом в волосах, из глаз и носа текло. Мир был слишком ярким для рассвета.

– Джемма! – Мона не верила глазам. – Что… как…

– Двигайтесь, земля и небо! – вторая фигура отодвинула ее, опустилась на колени на камни, не переживая, что испачкает длинную зелено-серебряную тунику. Кожа Моны была бледной, как луна, и в веснушках, а у другой кожа была медной, темнее, чем у меня, а темные карие глаза были пронзительными от тревоги.

Элламэй.

Она схватила меня за рукав, начала сжимать руки, двигаясь вдоль них.

– Грохот неба, ты упала с тридцати футов… что болит? – она проверила мои глаза. – Поверни голову… Ты ударилась обо что-то?

– Я в порядке, – выдохнула я, пытаясь вырваться. – Селено… где Селено?

Лицо Моны стало белым и неподвижным, как мрамор. Она смотрела на меня еще миг, а потом подняла взгляд на снег за мной.

Я уловила другие звуки, что оглушали мой разум, отвыкший от этого. Хруст сапог на гальке, звон оружия, скрип лодок на пляже, кричащие голоса. Я отпрянула от Элламэй, что проверяла мою голову на шишки, и развернулась.

Я пригнулась – конечно, мир был таким ярким. Водопад за нами не просто был огромным, он стал колонной зеркал, отражал свет утреннего солнца, усиливая его в тысячу раз. Я сморгнула слезы. Селено пытался встать на вершине сугроба, два солдата в синем подняли его на ноги.

– Ты привела его сюда? – прошептала Мона.

Я развернулась и схватила ее за рукав.

– Дай мне время объяснить, – сказала я. – Нам нужно место, чтобы поговорить, и я объясню.

– Джемма, – сказала она, ее голос был мрачным, как и лицо. – Ты понимаешь…

– Ты сказала, что ответишь, – сказала я. – В Мрачном луге ты сказала, что, если я хочу мира, в моей силе сделать это, и если я обращусь, ты ответишь, – я сжала крепче. – Дай хоть это. И… у меня новости насчет Сиприяна.

Она смотрела еще миг, ее голубые глаза были напряжены. А потом она вдохнула и встала на ноги. Она протянула руку. Элламэй взяла меня под другую, и вместе они подняли меня.

Я встала и вдруг осознала, как много людей вокруг нас. Они не только собрались на берегу, но и были на лодках на озере. Лодки и парусники, каноэ, несколько кораблей с двумя мачтами. Все были вокруг полумесяца пляжа у основания водопада. Все смотрели в нашу сторону.

О, ради Света. Мы не могли прибыть еще эффектнее?

Я покраснела, опустила взгляд на народ на пляже. Элламэй придвинулась ко мне, ее пальцы проверяли мой пульс на запястье, а за ней были еще две фигуры – одна знакомая, другая нет. Незнакомец разглядывал меня, на его лице было вежливое удивление. У него была такая же медная кожа, как у Элламэй, черные волосы, почти полностью скрытые серебряной короной.