Текст книги "Создания Света (ЛП)"

Автор книги: Эмили Б. Мартин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Я остановила слугу для подсказки, и хотя его ответ был напряженным, он звучал понятно – Черный панцирь не казался большим местом. Но я вскоре поняла, что размер компенсировался поворотами. Я заворачивала за неожиданные углы и попадала на узкие лестницы, скользила пальцами по перламутровой плитке и гобеленам с водными существами, их глаза-жемчужины блестели в тусклом свете. Я восхищалась искусством, забывала, сколько поворотов сделала, вскоре заблудилась. Я надеялась, что шла в главное крыло замка, где смогу найти направление. Я попала в короткий зал портретов с видом на озеро. Я не была близко к нужному месту.

Я замерла, пытаясь решить, идти дальше или вернуться, смотрела на ближайший портрет. Я сосредоточилась и поняла, что это королевский портрет давних правителей. Я смотрела на стиль рисования с узкими глазами и маленькими ртами, с ручками, сжимающими камыши. Несмотря на старую технику, я узнала темно-золотые волосы, что были у Аластейров и сейчас. Я посмотрела на другую картину. Стиль был схожим, но у короля теперь были веснушки и большие круглые глаза. Я посмотрела на третий портрет, где заметила, откуда пошел подбородок Моны. Фигура вышла из-за угла, уткнувшаяся в документ. Мы подняли головы и вздрогнули. Это был Валиен. Я не услышала его тихие шаги.

– Королева Джемма, – поприветствовал он. – Как вы?

– Заблудилась, – честно сказала я.

– Ах, – он понимающе кивнул. – Я тоже. Я снова пошел в оружейную длинным путем.

Я улыбнулась. Он мог шутить, чтобы мне стало легче, но я была благодарна.

– Я искала библиотеку.

– Уже недалеко, думаю, – сказал он. – Как и лестница, которую я ищу. Поищем вместе?

– С радостью, – я пошла за ним. Мы миновали другой портрет, я посмотрела туда на шестерых членов семьи с веснушками.

– У нас есть такой же зал, – сказал Валиен. – Хотя я стараюсь там не ходить, это напоминает мне, что я должен зачесывать волосы, – он прижал серебряной короной черные пряди. – Общая черта моей семьи – пышные волосы, – он указал на ближайшую картину, где стиль стал проще и ярче. – А еще у нас тоже есть кольцо, что на всех портретах.

Я заметила кольцо с печатью из перламутра с вырезанными камышами на картинах, как и кулон Моны. Я заметила и его кольцо на пальце – зеленый камень в серебре.

– У нас шестиконечная звезда, – я кивнула на его ладонь. – А у вас?

Он протянул руку, вырезанный символ мерцал.

– Светлячок. Одно из маленьких – как там? – созданий света?

– Да, это… о! – я неуместно воскликнула и прижала пальцы к губам. – Прости… но твоя рука в порядке?

– Что? О, – он повернул ладонь, показывая старый шрам, что паутиной шел между его пальцев. – Ничего. Детская рана. Уже почти не беспокоит, хотя Элламэй любит напоминать, что из-за этого я криво стреляю.

Я нервно рассмеялась, смутившись, что заставила его показать. Я дернула за край левого рукава.

Если его и беспокоило, он не показал. Он опустил руку, мы подошли к последнему портрету, и он сказал:

– Ах, малыши Аластейры. Мона уже готова принять трон. Даже в шесть. Да?

Я замерла и посмотрела на последний портрет. Стиль был уже реалистичнее, а не стилизованным, как до этого. Арлен был на руках королевы, король был сгорбленным и бледным. Но Мона и Кольм стояли впереди, держали в кулаках камыши и держались за руки. Камыши были и на юбке Моны, как и на кольцах с печатками на пальцах у нее и Кольма, слишком большие для их ладошек. Я смотрела на их серьезные лица, даже в детстве Мона держала голову высоко, а Кольм хмурился.

– Она выглядит готовой править страной, – согласилась я.

– Думаю, мой портрет в этом возрасте выглядел так, словно я хотел убежать, – сказал он, открывая дверь в коридор и придерживая для меня. Я прошла мимо него и оказалась на площадке лестницы. Небо над озером было угольным, вода пенилась от ветра над ним. Шел снег.

Валиен указал на коридор, ведущий от площадки.

– Думаю, библиотека там. А оружейная, наверное, там.

– Спасибо, – сказала я. – Я ценю помощь.

– Если к обеду тебя никто не увидит, я попрошу их отправить поисковый отряд, – сказал он, спустившись на пару ступеней. Он посмотрел на меня, серый свет из окна блестел на короне под его волосами. – И… Джемма, если что-то нужно, дай нам знать.

Я не могла решить, как сказать ему, что разговор о кольцах и портретах оказался тем, в чем я отчаянно нуждалась.

– Спасибо, – сказала я, он спускался по ступенькам почти бесшумно из-за мягкой подошвы.

Я повернулась к коридору и почти сразу попала к двойным дверям, за ними оказалась стена полок с книгами. Я выдохнула с облегчением и пересекла порог. Библиотека была маленькой и темной… и пустой. Там было четыре длинных стола, что были отполированы и не использовались, кроме одного в конце, где царил порядок – стопки книг по названиям, пергамент рядами, запасные перья и промокашки. Я посмотрела на аккуратный почерк на верхней страницы. Почерк Селено был неразборчивым, а когда он был взволнован, то почерк становился еще и наклонным, но годы обучения сделали его официальным, хоть и неровным. Почерк Кольма был размеренным, завитки букв тянулись под остальными буквами в словах.

Он, похоже, разбирал сведения о давней королеве Люмена, героине историй, объединившей два воюющих острова, которой подарили корону, что должна была затмить звезды. Я поражалась его организации, он собирал данные из разных источников – исторического текста, длинной баллады, книги с народными песнями, нечитаемых журналов и гравюр короны из легенд. Я вспомнила белую статую на террасе. Может, то была та королева.

Я улыбнулась, оценив его аккуратную работу, но пришла не за этим. Я задержалась, пока искала это место, но тут никого не было. Я опустила бумаги и пошла к двери. Небо темнело за окнами, кружились снежинки, но у меня была еще подсказка. Я пошла по лестнице, по которой Валиен спустился в оружейную, поняла, что ошиблась, вернулась и как-то оказалась в башне. Я снова растерялась, повернулась к окну, пытаясь найти путь. Я была почти над большой террасой в трех этажах внизу. Если посмотреть вправо, я видела мачты кораблей из-за стены замка. Я спустилась по лестнице, надеясь, что найду дверь на террасу.

А нашла я Элламэй и Мону.

Мы столкнулись в тесному углу, Элламэй схватила меня за запястье раньше, чем я отшатнулась.

– Хо! – сказала она. – Порой я издаю звук предупреждения, когда поворачиваю – этот замок запутанней кроличьей норы.

– Это старый замок, – возмутилась Мона. – И в нем меньше сквозняков, чем в Лампириней.

– Но я могу найти там путь без компаса, – сказала Элламэй.

Мона поправила жемчужину-кулон, что я видела на всех портретах.

– Пока за тобой не побежит твоя стража.

Элламэй отпустила мое запястье.

– Уж прости. Мы добрались до Огнепада.

Я посмотрела на них, боясь, что вызвала давнюю вражду между ними. Но их тела были расслаблены, в глазах были улыбки, хоть и не на губах. Я не понимала дружбу между этими разными королевами. Я думала, как изменить тему разговора.

– Я пыталась добраться до пристани с кораблями, – сказала я. – Лучше идти по террасе?

Элламэй поежилась.

– Ох, не обходи только деревню, там буря воет.

Мона посмотрела в окно, но не на небо, а на конец террасы, где камни встречались с водой.

– И… – она звучала почти украдкой. – Вход в замок лучше террасы. Так ты сразу будешь на нужном пути.

Я проследила за ее внезапным взглядом, но не увидела ничего на террасе, кроме белой статуи и пары лодок на воде.

Я кивнула на статую.

– Что это за фигура? – спросила я. – Она из легенды?

Она посмотрела на меня.

– Кто? Что?

Я пожала плечами, смутившись от ее тревоги.

– Порой легенды стран схожи. Было бы интересно увидеть, есть ли у нас такая фигура в звездных легендах.

Она кашлянула, и Элламэй тоже выглядела неуютно.

– Это героиня Люмена, – сказала Элламэй. – Это точно.

– Я просто спросила, потому что у нас есть принцесса с короной из звезд…

– Ее зовут Ама, и она спасла озеро Люмен, – сухо сказала Мона. – Идемте отсюда, в этом коридоре слишком холодно, как по мне. И мне нужны твои мерки.

Я растерялась из-за странных ответов, но пошла с ней за угол.

– Мою одежду не нужно подшивать, – сказала я, пока мы шли по коридору. – Она хорошо сидит.

– У меня есть платье, что хорошо тебе подойдет, – сказала она. – Оно слишком светлое для меня – я в нем выгляжу как кусок льда – но тебе подойдет.

– Первое правило политики Люмена, – серьезно сказала Элламэй, – неправильный цвет обречет дипломатию еще до начала.

Мона нетерпеливо цокнула.

– Некоторым такое нравится. А ты снова в коричневом.

– Я взяла эту тунику для тебя, – сказала Элламэй, пригладив короткую юбку над штанами, что были немного другого оттенка коричневого. Мона недовольно сжала губы.

– Я ценю щедрость, – сказала я, – но зачем мне платье?

Элламэй охнула и сжала грудь в насмешливом оскорблении, но Мона игнорировала ее.

– Обычно в солнцестояние после света Маяка мы устраиваем пир и празднуем в музыкальном зале. Я перенесла это на сегодня. К вечеру тебе будет лучше?

– О, – я покраснела, из-за нас она перенесла празднование. – Да, это будет честью.

Она кашлянула, явно пыталась решить, как лучше продолжить. Я поспешила сказать за нее:

– Селено лучше остаться в постели.

Она расслабилась.

– Хорошо. Что ж. Думаю, платье тебе подойдет. Если пройдешь со мной в комнату портной, она точно подошьет платье к ночи.

Я бросила взгляд наружу, отчаянно желая продолжить поиск Кольма. Но я не могла отказать щедрости Моны, особенно когда знала, как сложно ей было относиться к Селено как к гостю, а не пленнику. Я подозревала, что она так извинялась за напряженный разговор вчера ночью. Я выдавила с неохотой благодарную улыбку.

– Спасибо.

Мы пошли по лестнице, я оказалась в том же коридоре, что и библиотека. Мы пошли в другой конец, минуя окна.

Я посмотрела на темнеющее небо, что красило все в мрачный серый А потом вспышка света привлекла мое внимание. Я посмотрела на берег.

– Что-то горит, – сказала я в тревоге, глядя в окно. – О… нет, прости. Это Ро.

Мона повернулась к окну.

– То есть, не он горит, – быстро сказала я. – Он просто делает это…

Она чуть расслабилась, глядя на него.

– Крутит.

Я видела, как Ро крутил два пылающих фитилька в Сиприяне, когда я была в комнате с видом на пристань. Для меня это казалось опасным – крутить огонь на цепях, словно он надеялся разжечь их сильнее. Но у речного народа и народа озера не было таких костров, как в Алькоро каждым летом. Я попыталась расслабиться, но, хотя Ро был окружен водой и снегом, я не могла.

– Он так смерть поймает, – сказала Элламэй, глядя в окно. – Представляешь, как ему будет больно, если он сляжет с простудой?

Мона вздохнула.

– Не больше обычного. Ему тут не нравится.

– О, нет, Мона.

– Да, – она выпрямилась. – Я все думаю, что он сорвется и убежит по реке.

– Не в ближайшее время, пока в Сиприяне проблемы, – сказала она. – Но мне кажется, что даже эти огни не прогонят его от тебя.

Она вдохнула.

– Он идиот.

– Я никогда не перечила.

Сарказм Элламэй мог все ухудшить. Я помнила, как Мона была сломлена, когда попыталась поставить Ро на место. Я коснулась ее руки.

– Он не уйдет внезапно, – сказала я. – Он слишком хороший для этого. И он явно хочет остаться с тобой надолго.

– Он идиот, – сказал она с дрожью в голосе. – Что ему здесь? Вы видите в нем короля?

Мы молчали.

– Нет, – согласилась она. – Не потому что он не подходит. Он мог бы, хоть и говорит иначе. Он систематично завоевывает восхищение всех в моей стране одной улыбкой. Я никогда не встречала человека, которого так любили бы, – она покачала головой. – Но он не может быть королем озера Люмен, потому что он ненавидит его.

Я смотрела, как он вертит огонь двумя кругами над головой.

– Ну…

– Это так, – возразила она. – Ты слышала его в комнате прошлой ночью. Он сделал вид, что это шутка, но в его шутках есть доля правды. Он верен своему правительству, своему народу. Оковы монархии – еще и чужой – сведут его с ума. А если я возьму на себя все, а он будет просто фигурой, он возненавидит это еще больше. Он застрял тут вдали от Сиприяна, не может участвовать в действиях правительства, которому так помогал, всегда под моим надзором… он будет презирать меня через год.

– Ты спрашивала его мнение? – спросила я.

Она затихла на миг, глядя на него, в ее глазах была далекая печаль.

– Мы ходим кругами, – сказала она. – Он сперва спорит, что не знает, как быть королем, что не думает, что будет хорошим, а я возражаю. Я потом мы меняемся, и я начинаю спорить, что не могу держать его там, где не хочет быть.

– И что он говорит на это? – спросила я.

– Что он готов остаться, – сказала она. – Что это того стоит.

– Потому что он хочет быть с тобой, – согласилась я.

– Я не могу верить, что это надолго, – спешно сказала она. Она повернулась ко мне. – У вас это было долго?

Я моргнула от ее смелого вопроса. Элламэй издала смешок.

– Как завернула, Мона… Почему не сказать прямо?

– Я серьезно, Мэй, – Мона посмотрела на нее. – Ты всегда говоришь, что из тебя плохой монарх, но доказательства говорят об обратном. Тебе нравится быть королевой.

Элламэй задумалась на миг, поджав губы.

– Да, – сказала она. – Конечно, этикет и ожидания двора могут целовать мои сапоги, но королевой быть мне нравится. И я все еще Лесничая при этом. Мне нравится, что я могу исправить ущерб, нанесенный отцом Вала.

Мона посмотрела на меня.

– А тебе нравится быть королевой?

Я смотрела на нее.

– Я думала, ты возразишь, что дело не в том, чтобы это нравилось.

– Не в том, – сказала она. – Но у вас был выбор. У меня – нет. И теперь я оказалась перед необходимостью попросить другого человека о таком решении. Я не знаю, с чего ему это хотеть.

– Отчасти из-за брака на любимом человеке, – сказала я.

– Но это не все, – ответила она.

Я смотрела на круг огня внизу. Ро крутил огни ближе к телу, переводил за спину и вперед.

– Мне нравилось быть королевой, – сказала я. – Когда-то мне очень нравилось. Принимать решения, участвовать во всем… как тебе, Элламэй. Но это потерялось где-то в пути, стало танцем вокруг Пророчества. Я потеряла возможность делать что-то самой. Решения, что были раньше простыми, стали паутиной религии и мотивов. Все нужно было делать от имени Селено, иначе это не имеет значения, – я посмотрела на них. – И я не думаю, что все можно измерить своим отношением. Но это не важно, потому что я больше не королева.

– Пока что, – сказала Мона. – Но я того же мнения – ничего простого в этом нет. Я – королева. Такой меня растили, и я не могу любить это или ненавидеть. Я не могу не быть королевой. И я не просто не могу убрать титул. Я ничего другого не знаю.

– О, знаешь, – Элламэй явно хотела поднять ей настроение. – Ты можешь нырять, плавать, писать договоры, а еще шить штаны и туники.

Мона недовольно посмотрела на одежду Элламэй.

– Я не против наряжаться, – сказала Элламэй. – Но мне не нравится, что я не смогу отреагировать, если что-то пойдет не так. Это повлияло изгнание.

– Мы в безопасном месте в моей стране, – Мона взмахнула руками. – На что ты собираешься реагировать?

Элламэй вскинула руки.

– Злые выдры и цапли-изменники, лабиринты коридоров, если на то пошло. Хотя сейчас я так оделась, чтобы позлить тебя.

Мона закатила глаза.

– Хотя бы честно, – она вздохнула и махнула на коридор. – Идем, Джемма. Снимем мерки. Осторожно, Мэй, я могу направить их снять мерки и с тебя.

– Я буду бороться, – пригрозила Элламэй.

Улыбаясь от их странной, но сильной дружбы, я пошла за Моной, оставив наш разговор о королях и королевах за замерзшим окном.

* * *

Когда портниха сняла мои мерки, подобрала мне обувь и осудила с Моной украшения – и потом Элламэй присела в боевой стойке, когда портниха приблизилась – наступил обед. Я не могла отказаться от их приглашения, желудок урчал, словно завтрака не было. После обеда Мона предложила переговоры, раз все мы успели отдохнуть. Я попросила час, сославшись на усталость после пути. Я поспешила по коридорам Черного панциря, пока не нашла вход в замок.

Я была глупой – буря только ухудшилась, а я была все еще в одной шали. Не желая тратить время на поход за плащом, я шла среди свистящего ветра, опустив голову и прижав руки к груди, поднимая взгляд, чтобы увидеть мачты над крышей.

Я не знала, как найду там Кольма, среди лабиринта сухих пристаней и троп. Но переживать не стоило. Я подошла к первому кораблю, его бока окружали строительные леса. Я уловила песню среди порывов ветра. Как и утром до этого – после пещеры прошел всего день? – я пошла на голоса. Дрожа, я обогнула скелет корабля и подняла голову.

Корабли были пустыми, кроме одного, где кипела активность. Люди цеплялись за нок-реи, балансировали на веревках и поправляя большие паруса, что хлопали на ветру. Я смотрела, голова кружилась от наклона трех мачт, но кораблестроителей это не поражало. Они пели, припев повторялся, ритм совпадал с тем, как они тянули за тросы.

Кольца меди, шипы из олова,

Вы тяните, каждый свой трос.

Впереди ярды, впереди буря.

Поднимайте, а потом вниз.

Я искала среди людей Кольма и нашла его на палубе, он работал с веревкой толщиной с мое запястье. Он широко расставил ноги, передвигал руки в такт с остальными, рукава были закатаны до локтей, несмотря на снег.

Чашка горячего, пинта другого,

Вы тяните, каждый свой трос.

Закончим работу, пока не поздно.

Поднимайте, а потом вниз.

Я пошла к кораблю, на боку желтым было написано «Дикий индиго». Я надеялась найти хорошее место для ожидания, где на меня не будут смотреть любопытные работники. А потом я поняла, что не одна хожу по пристани – место сузилось, и я столкнулась с фигурой, спешащей по пристани, укрывшись капюшоном. Вблизи я узнала повязку на голове.

Арлен.

Я подошла слева, не подумав, и он не повернулся через левое плечо, а крутнулся вокруг правого, посмотрел на меня неприкрытым глазом.

– О, – он удивился. – Королева Джемма.

– Здравствуй, – сказала я. – Прости, не хотела напугать.

– Нет, я просто не ожидал… что ты тут делаешь?

– Надеялась найти Кольма, – сказала я.

– Он здесь? – он задрал голову, но сейчас нам было видно только тросы.

– На палубе с остальными, – сказала я. – А зачем тогда ты здесь?

Он заерзал, и я поняла, что вопрос личный. Он поднял голову, взгляд искал, а потом нашел кого-то высоко на снасти.

– Я понял, что им будет сложно в такой ветер, – сказал он. – Они повесили последний вчера, и я думал…

Я пыталась сменить тему.

– Не поздно вешать паруса?

Это не ослабило его дискомфорт.

– Ах, обычно мы прекращаем до смены ветров в ноябре, но Мона хотела нас продолжать, на случай если…

Точно. Они защищали озеро от атаки Алькоро. Я решила не говорить об этом дальше.

Нас уже ждут в центре бури.

Вы тяните, каждый свой трос.

В одиночку в буре хуже.

Поднимайте, а потом вниз.

Я украдкой проследила за взглядом Арлена к дальнему парусу, где трое балансировали на веревках – нескладный юноша, крупный мужчина с косами в бороде и женщины с густыми кудрявыми волосами, что не пускал на лицо красный платок. Их паруса были последними, натянулись. С последним «вниз!» раздался свист, высокий и долгий. Женщина с кудрявыми волосами развернулась и спрыгнула, держась одной рукой.

Арлен судорожно вдохнул.

– Ненавижу, когда она так делает.

Паруса были закреплены, и работники спускались с корабля на пристань. Некоторые кивали Арлену или касались их шапок. Некоторые смотрели на меня, замечали смуглую кожу, украшение на волосах. Они узнавали мой народ, многие отводили взгляды или хмурились. Я постаралась скрыться за Арленом.

Кольм появился у борта, укутался в плащ. Он опустил взгляд и увидел нас, его взгляд на миг пересекся с моим, а потом скользнул к Арлену. Он посмотрел за плечо и махнул женщине с кудрявыми волосами. Она спустилась по доску, закрепляя свой плащ, ее щеки раскраснелись от холода. Ее глаза загорелись при виде Арлена, ждущего ее.

– О, – сказала она, радуясь. – Не нужно было приходить!

Он заерзал.

– Я просто подумал… ты забыла свою шапку. Тогда.

Он протянул вязаную шапку.

– Это не моя, – сказала она. – Это твоя.

– О, да? – он сунул шапку в карман плаща, не глядя туда. – Просто… я переживал с таким ветром.

Она встала на носочки и тепло поцеловала его. Несмотря на его смущение, он просунул руки под ее. Она впилась пальцами в его воротник, у нее было кольцо с печатью из перламутра, там были вырезаны те же скрещенные камыши, как и на королевских портретах. Арлен, наверное, отдал его ей.

– Сорча двигается на корабле увереннее всех, – сказал Кольм, спустившись к нам. – Такой ветер ее с канатов не стряхнет.

– Так получается, если по девять часов в день три года этим заниматься, – сказала она, отстранившись от Арлена. Она повернулась ко мне и окинула взглядом без смущения. – За это, думаю, благодарить нужно тебя.

Я потрясенно моргнула. Арлен кашлянул.

– Ах, кхм, Сорча…

– Не надо лекций, – сказала она ему. – Я была тут. Ты – нет, – она посмотрела на мой звездный обруч. – У твоего народа были проблемы с парусами, рвущими канаты. Они думали, что длина каната не та. Знаешь, в чем была причина?

– В чем? – спросила я, думая, что уже знала ответ.

– Я надрезала канаты, когда мы вешали новые паруса, – сказала она. – Они тратили на починку больше времени, чем плавали.

– Мы теперь работаем над перемирием, – сказал Арлен слишком громко.

– Ясное дело, – сказала она, надела капюшон на рыжие кудри. – А в реальности я бы хотела суп из фасоли.

Она пошла по дороге к Черному панцирю. Арлен виновато посмотрел на меня, развел руками и пошел за ней.

– Прости, – сказал за мной Кольм. – Я бы мог сказать, что не нужно принимать слова Сорчи близко к сердцу, но…

– Нет… – ее слова задели меня не так сильно, как я думала. А она надеялась, что задела меня. Я повернулась к нему. – Я хотела бы ее выслушать. Думаешь, она поговорит со мной?

– Возможно, но осторожнее с желаниями, – он надел капюшон и замер. – Где твой плащ?

– Я… – я хотела ударить себя, поняла, что сжалась от ветра и дрожала. – О, нет, Кольм, прошу. Не надо…

Но он уже расстегнул свой плащ. Он снял его с плеч и протянул мне. Его кольцо вспыхнуло под мрачным небом, стало видно два скрещенных камыша.

Я покачала головой, стараясь скрыть стук зубов, ощущая себя ужасно глупой.

– Прошу, не надо.

– Мне жарко, честно. Тот трос со шнурками не сравнить.

Я прикусила губу и вытащила руку за плащом. Он был не таким нарядным, как тот, что он дал мне вчера, темно-серый, без вышивки, плотный и водонепроницаемый. Я чуть покраснела, укутала им плечи и постаралась не вздыхать с облегчением.

– Спасибо, – сказала я, поднимая плащ, чтобы он не волочился.

– В замке найдем тебе свой плащ, – сказал он. Он кивнул вслед Арлену и Сорче. – Идем внутрь.

Мы пошли по снегу. Последние работники шли с нами к главной дороге. Они касались шапок и груди, проходя мимо Кольма, как делали с Арленом. Он кивал, приветствуя многих по имени.

Я искала безопасную тему, люди вокруг нас услышали бы.

– Зачем ты пришел сюда? Ради занятия?

– Ради полезного занятия, – сказал он. – Мона надеется удвоить флот к весне, так что собирали всех способных. И приятно строить что-то осязаемое.

– Что за песню все пели?

– У нас много таких, когда один запевает куплеты, а все присоединяются в повторениях. Они меняются от работы или погоды, поются снова и снова. Сейчас сложно найти тихое место.

– Потому что мой народ запрещал пение, – сказала я, решив, что это нужно признать.

Он склонил голову, мы догнали Арлена и Сорчу.

– Да, видимо.

– Все было проще в моей голове, – сказала я. – А теперь я вижу миллион мелочей, которые не учла.

– Все проще, пока оно не случается, – согласился он.

Мы оказались ненадолго без работников вокруг. Я понизила голос.

– Элламэй рассказала мне о петроглифах в Частоколе, – сказала я.

Он бросил на меня взгляд.

– Да?

– Вчера, – сказала я. – Она думает, стоит рассказать Моне.

– Мм, – он смотрел вперед. – Я не был уверен, стоит ли говорить Элламэй. Но иначе я не смог бы отправить письмо.

– Я его не получила.

Он выдохнул, дыхание собралось облаком.

– Мы особо и не надеялись, это не удивительно. Может, это даже к лучшему.

– Не знаю, но мы нашли другие петроглифы, – сказала я. – Мы с Селено по пути сюда. Потому мы и пошли в пещеры. Говорили, там другое Пророчество.

Он повернул голову ко мне.

– И?

– И… они были почти бесполезными, – сказала я. – Так размылись, что едва можно было увидеть что-то новое. Они не дали нам способ изменить Алькоро.

– Лишь дали понять, что была копия.

– Да, кроме этого, полагаю. Но будет сложно сделать из этого выводы. Потому мне нужно увидеть петроглифы в Частоколе, – я посмотрела на Арлена и Сорчу впереди. Мы почти их догнали. – Я просила Элламэй отвести меня туда как можно скорее.

Кольм посмотрел на мрачное небо.

– Придется ждать, если погода ухудшится.

– Это не может ждать, Кольм, – сказала я. – Мы не хотим, чтобы Алькоро послало отряды в Пароа или уничтожило при этом Сиприян.

Сорча оглянулась, держа Арлена за руку. Я притихла. Мы шли за ними, слушая обрывки их разговора. Стена Черного панциря приближалась.

– Новая классификация цикад, – сказал Кольм.

Я посмотрела на него из-за резкой смены темы.

– Ты смогла это сделать? – спросил он.

– Ты о моей работе? – спросила я.

– Да. Она закончилась только предположениями, что цикад нужно отличать от кузнечиков и сверчков. Ты смогла добиться изменений?

– О, да. Они теперь стали отдельным видом, – сказала я. – Полужесткокрылые, а не прямокрылые.

– Из-за природы их песни?

– Не совсем. Но это заставило меня задуматься об их классификации. Кузнечики и сверчки трещат крыльями для их звуков, но цикады используют тимбальные органы на брюшке для этого Другой механизм.

– Ясно, – сказал он, удовлетворенно кивая. – Умно с твоей стороны.

Я ощутила немного гордости – находка была умной, и я ее обосновала. Я подавила голоса, что были убеждены, что цикады – вид саранчи. Но они не могли перечить моим доказательствам. Я улыбнулась, вспомнив радость той победы, когда я увидела изменение таксономии и новые изучения. И все благодаря моему исследованию.

Я с трудом подавила улыбку.

– Это удовлетворило комитет, – я приподняла край его плаща, он ускользал. – А ты не писал диссертации?

– У нас другая система образования, – сказал он. – Дети получают основы у родителей, а потом ходят в школу до пятнадцати. У Моны, Арлена и меня были учителя, но у нашего народа нет научных журналов и публикаций. У нас есть только два переплетчика на двенадцати островах и несколько писарей.

– Что ты изучал бы, если бы мог?

– Историю культуры, – тут же сказал он. – Историю людей. Верования, и почему мы делаем нечто снова и снова. Как менялись убеждения и поведение, и как культура сохранялась при этом.

– Это поразительно, Кольм, – сказала я, не шутя. – Ты много работал. Какие источники ты используешь? Я могу некоторые знать.

– Мм, вряд ли, – сказал он. – Я нашел мало книг по теме. Остальное – мои заметки после трех лет путешествий, – его голос не переменился, не напоминал, что из-за меня он был не дома. – Я слушал музыкантов и торговцев в Виндере и Пароа, обменивался историями с Мэй, сравнивал баллады и колыбельные в разных местах… и все это вдохновило меня. У нас годами было много историков и философов, но история сохранилась в словах – в песнях, историях. Я добавил нашу литературу, но немного, – он кивнул страже у ворот, мы миновали стену Черного панциря. – Я всегда думал, что попаду как-нибудь в Самну и увижу университет.

Я вздохнула.

– Я тоже всегда туда хотела. Мы с Селено хотели. Мы думали, что на это много времени.

Но его отец умер. Его мать отравила себя. Его короновали. Мы поженились.

Озеро Люмен.

– Я слышал, вода там такая чистая, что видно дно моря, – мы приближались к ступеням дворца. – И там игуаны, что отдыхают на деревьях как птицы.

Я улыбнулась.

– Я слышала, они растут до пяти футов в длину и могут нырять как выдры.

– Нырять… в воду?

– В воду.

Он дернул головой.

– Они не могут!

Я вскинула руку.

– Я такое читала.

– Это ящерицы!

– Как и аллигатор, – я издала смешок. – И многие змеи плавают.

Он покачал головой, улыбаясь.

– Народ озера воспевал всех зверей, что могут плавать, даже когда мы еще не умели плавать сами. Я никогда не слышал о плавающих игуанах.

– У вас их и нет! – я смеялась.

– Как и аллигаторов! – он открыл тяжелую дверь после Арлена и Сорчи и придержал для меня. – Уверен, если бы игуана могла плавать, это было бы в «Балладе о ныряющем зверинце», которую хор поет шесть часов, или в моей копии.

Я замерла перед ним на пороге, уперев руки в бока.

– Я поспорю. Надеюсь, у тебя есть копия книги.

Он посмотрел на меня с тенью улыбки – не как у Моны, а как тихое, но искреннее выражение.

– А если я выиграю?

Я задумалась на миг. Я не взяла с собой ничего, чем можно было торговать.

– Я нарисую для тебя игуану, – сказала я. – Радостно сидящую на дереве, а не в воде.

– Так и будет.

– Вряд ли, – ответила я.

Он рассмеялся, почти случайно. Его смех удивил и его, и меня. Он тут же подавил это, опустил взгляд на порог под нашими ногами. Я была ниже, так что видела, как его щеки округлились, пока он пытался подавить улыбку.

Через миг он поднял голову.

– Ты не такая, как я думал, – сказал он.

– На бумаге я точно смелее, – сказала я, думая о своей диссертации.

Он склонил голову.

– Даже не знаю.

– Я ощущаю себя смелее на бумаге.

– Как и я, – признал он.

– Сэр, – сказал голос.

Мы оглянулись, и я поняла, что мы так и стояли на пороге двери в замок. Снег пролетал мимо нас на плитку пола.

Слуга в зале прикрывал свечу от ветра, влетающего в дверь.

– Просто… жар…

– Конечно, прошу прощения, – мы быстро пересекли порог, Кольм закрыл за нами дверь. Стало тускло, слуга поспешил зажечь лампы. Другие проходили мимо, некоторые закрывали окна, другие носили хворост, чтобы запастись на ночь бури.

Внутри и среди людей я тут же подавила беспечное поведение. Откуда оно взялось? Я посмотрела на Кольма. Он уже не улыбался, оглядывал тусклый зал.

– Где мы можем поговорить? – тихо спросила я. – По-настоящему?

Он кивнул на главную лестницу.

– В библиотеке.

– Сейчас?

Стук острых каблуков отразился от стен. Кольм повернул голову раньше меня, узнав шаги сестры.

– Я-то думала, куда ты делась, – Мона подошла к нам. – Селено проснулся, но не говорит со мной или Мэй, – она окинула меня взглядом. – Это снова плащ Кольма?

Я быстро расстегнула его и сняла с себя.

– Это я виновата. Вышла без плаща.

– Я скажу подобрать тебе. Не думала, что ты выйдешь из замка, – она взглянула на Кольма. – Как корабли?

– «Индиго» почти готов, – сказал он. – Если будет неделя хорошей погоды, то к январю он поплывет.

– Хорошо. Не забывай о пении солнцестояния сегодня, – она махнула мне и повернулась, ожидая, что я пойду за ней. Я замерла и оглянулась на Кольма.