Текст книги "Ради Инглиш (ЛП)"

Автор книги: Э.М. Харгров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

«Козел».

С меня хватит. У меня и так сейчас непростое время, так теперь я еще встречаю грубых людей. Настолько грубых, что практически уверена, что скоро начну выпрыгивать из своей шкуры. Но этот парень для меня загадка, именно поэтому я не могу перестать думать о нём. Ну и, разумеется, еще из-за его необыкновенного ребенка, которого я вижу каждый день. Как могло получиться, что такой грубый, мрачный человек произвел на свет такую необыкновенную, общительную, очаровательную маленькую девочку?

– И что заставило тебя так сильно нахмуриться? Твои брови практически превратились в одну. – Мишель стоит рядом со мной с её новым парнем на час.

Я отмахиваюсь.

– Ничего такого. Хорошо провели время? – подмигиваю я ей.

– Конечно. Надеюсь, ты тоже веселишься.

Я понимаю, о чём именно она говорит. Она чувствует себя виноватой за то, что покинула меня, но со мной всё в порядке. Ей тоже нужно веселиться.

– Все отлично.

Я осматриваюсь вокруг.

– Подожди. Ты нашла его?

– Что-то типа того.

– Что блин, это должно значить?

Мне не хочется погружаться во всё это, поэтому я сменяю тему.

– Оливер, ты отсюда родом?

– Не совсем. Я вырос в часе езды отсюда. А переехал сюда лишь полгода назад, но мне нравится. Я работаю в IT-компании.

– Стой! Я что-то запуталась, – говорю я.

Он рассмеялся.

– Говоришь, как Мишель.

Эти двое так мило смотрятся вместе, что я не удивляюсь, когда они опять отправляются танцевать. Кто-то подходит ко мне с предложением потанцевать, и я соглашаюсь. Мы практически не разговариваем, потому что музыка на самом деле очень громкая, но хорошая. Несколько песен спустя, я жестом прощаюсь с ним и направляюсь в сторону бара за ещё одним прохладительным напитком, чтобы утолить жажду. Возле бара столько народу, что самое удобное место оказывается возле мистера Загадки. Я наконец-то могу протиснуться чуть ближе и оказываюсь рядом с ним.

– Что я могу вам предложить?

– Мне…

– Водка, содовая и лайм.

Бармен смотрит на меня для подтверждения заказа, и я могу лишь кивнуть, поскольку нахожусь в полном шоке. Неужели он так внимательно следил за мной, что обратил внимание на то, что я пью? Немного жутковато. Бармен придвигает ко мне только что сделанный напиток, и я почти полностью осушаю его.

Я практически допиваю напиток до льда, когда передо мной снова появляется бармен, и я киваю ему, чтобы повторил.

– Мне кажется, вам стоит притормозить.

Произносит Бек глубоким, хриплым голосом. Мне не хочется отвечать ему, но я все-таки говорю:

– Не-а, все отлично. Сегодня пятница, – ухмыляюсь я. Но ухмылка получается какой-то однобокой.

Мишель привлекает мое внимание, стоя через три ряда людей от меня. Одними шубами она произносит:

– Мы уходим. Ничего, если я оставлю тебя? Ты можешь поехать с нами в такси.

– Нет, я в порядке. Повеселитесь, – должно быть, я кричу это слишком громко, поскольку мистер Загадка странно на меня смотрит.

«Не веди себя с ним, как полная идиотка. Шеридан Л-У-З-Е-Р. И так всегда. Я подожду, пока они не уедут, и сама поймаю такси».

– Лузер, ха?

Я отшатываюсь, когда смотрю на него. Комната немного кружится. Алкоголь ударяет мне в голову.

– Что вы имеете в виду?

– Вы сказали, что вы идиотка и лузер.

Я тут же открываю рот и одновременно прикрываю его ладонью.

– Я сказала это вслух? – Это звучит, как «Яскзлаэтвслх»?

Он опускает и поднимает голову. Один раз. Я не собиралась говорить это вслух. Какого дьявола! Должно быть я напилась. Думаю, пришло время уезжать. Стоп. Потянувшись за сумочкой, я вспоминаю, что не брала её. Все мои вещи у Мишель. А Мишель уехала. Теперь у меня серьезные проблемы.

– Да чтоб меня дрючили!

– Что простите?

Погрузившись во всё то дерьмо, которое со мной происходит, я не обращаю внимание, что мистер Загадка пристально следит за моими разглагольствованиями.

– И что мне теперь делать? Во имя всех паршивых членов в этом клубе, как меня угораздило так вляпаться? Отсосите, придурки.

Я начинаю бить себя по голове, но потом перестаю. Подняв голову, я вижу огромные глаза. Он слышал мой бубнеж? Господи всемогущий, надеюсь, что нет.

– У вас какая-то проблема или вы разговариваете так и со своими учениками?

Он слышал. Каждое слово. Мои щёки тут же вспыхивают, как огни на девятом кольце ада. На моем лбу и верхней губе выступает пот. Я хватаю лежащую на барной стойке салфетку, и недолго думая, начинаю яростно вытираться. Уверена, пот буквально струится у меня по рукам. Когда до меня наконец-то доходит, чем я занимаюсь на публике, меня сразу накрывает волной стыда. Из меня извергается поток слов, который я не в силах остановить.

– Я… я… я идиотка. Моя подруга уехала, а все мои вещи были у нее, и я не смогу добраться до дома. И теперь я не знаю, что мне делать. Я живу слишком далеко, поэтому собиралась заказать такси, но не смогу это сделать, потому что у меня нет телефона, кредитной карты или наличных, и я не могу позвонить ей, чтобы она меня забрала отсюда. А если я уйду, им придется вызвать полицию, так как я не заплатила по счету, а она, скорее всего, заплатила только за свой, и у неё моя кредитка, и она уехала, и я верещу, как глупая курица. О, боже, появись, пожалуйста, сейчас в этом баре и спаси меня от полнейшего унижения.

– Уже слишком поздно, вам не кажется? – Эта лишенная любых эмоций фраза застревает у меня в голове.

Если я ожидала, что он придет мне на помощь, я дико заблуждалась. И что же я делаю? Я разворачиваюсь и направляюсь в противоположную сторону. Держа голову прямо и делая вид, что у меня всё под контролем. Только я понятия не имею, что мне делать. Моя гордость не позволяет просить о помощи. Да я бы никогда и не сделала это. Я выхожу на улицу и прохожу несколько кварталов в сторону дома в этих мать его сапогах, которые решила сегодня надеть. Рядом со мной останавливается машина, и я слышу голос:

– Забирайтесь в машину.

Глава 9

Шеридан

За очень короткое время мое состояние от веселого и расслабленного переходит в слегка опьяненное. Услышав его голос, я делаю все возможное, чтобы не шлепнуться своей пьяной задницей на землю.

– Я? – указываю большим пальцем на свою грудь.

Окно со стороны пассажирского сидения опущено, и Бекли наклоняется ближе.

– А с кем еще я могу здесь разговаривать?

– И правда, с кем? – бурчу я. – Ты ведь так многословен.

– Залезайте.

Подняв руку, я машу ею в воздухе, но жест получается слегка дурацким.

– Пфф. Со мной все в порядке. Я могу и прогуляться. – И как только эти слова выскакивают из моего рта, я спотыкаюсь и еле ловлю равновесие, чуть не впечатавшись лицом в асфальт. – Упс, – хихикаю я.

– Мисс Монро. В машину. Живо.

Уперев руки в боки, я разворачиваюсь к нему лицом и заявляю:

– Вы мне не начальник. К тому же, вы мне не нравитесь. – Я горжусь тем, что смогла противостоять ему. Удостоверившись, что крепко стою на ногах, продолжаю свой путь домой, пока каблук не застревает в трещине асфальта, и я не подворачиваю лодыжку. В школе я занималась спортом и знаю, что означает этот звук.

– ААА, трахните меня дважды большим и толстым фаллосом. И что мне теперь делать? – Каблук сапога застревает в трещине тротуара, и я плюхаюсь на задницу. Я слышу звук останавливающегося мотора и хлопнувшей двери, но больше меня интересует, как я смогу добраться до дома со сломанным каблуком и подвернутой лодыжкой. Из-за того, что мысли скачут с места на место, я не обращаю внимание, как меня обхватывают две накаченные руки и поднимают с земли.

– Господи, да вы, должно быть, невероятно сильный, раз смогли поднять такую огромную задницу, как моя. – В следующий момент я понимаю, что сижу в удобной машине, в которой пахнет кожей. – Здесь гораздо удобнее, чем в такси, на котором я приехала. Но я не хочу ехать в вашей машине. Я тебя ненавижу. Ты придурок.

– Где вы живете? – спрашивает Бекли.

– А что, если я не скажу вам? Тогда вы не сможете отвезти меня домой.

– Мисс Монро. – Его голос не мягкий и не дружелюбный, поэтому я сдаюсь.

– Возле Publix¹.

Он бурчит что-то в ответ, но я не слышу, что именно. Прикрываю глаза, потому что сидения в машине такие удобные, и я просто не могу сопротивляться. Мне очень хочется спать.

– Мисс Монро, какой у вас адрес?

Я тараторю ему свой адрес, и мы едем дальше. Вскоре я чувствую, как меня трясут.

– Приехали.

Моргая ото сна, я выглядываю в окно и спрашиваю:

– Куда?

– К вашему дому.

– Это не мой дом.

Он сейчас, вероятно, очень зол. Беркли издает звук похожий на то, будто он сдерживается из последних сил.

– Вы назвали мне именно этот адрес.

– Да, но здесь нету Publix. – Я указываю большим пальцем себе за спину. – И дом, который мы снимаем – белый.

– Какой у вас адрес? – шипит он сквозь стиснутые зубы.

Я называю адрес.

– В тот раз вы назвали другой.

Наконец, мы добираемся до моего дома, но у меня нет ключей. Черт, придется сказать ему об этом. Как же меня это бесит. А потом я смотрю на него с таким лицом, на котором и так все написано.

– Что еще?

– У меня нет ключей.

Он ударяет руками по рулевому колесу. Потом смотрит на меня, улыбнувшись.

– Может ваша соседка уже дома?

– Оо, я бы не надеялась на это.

Я открываю дверь, и когда делаю шаг, стопу пронзает резкая боль, прострелившая по всему позвоночнику

– Ай! – Я падаю вперед на колени. – Я в норме. Все отлично. Видите? – И ползу в сторону двери.

– Мисс Монро, можете прекратите это?

Я останавливаюсь, когда передо мной оказываются две длинные ноги. Кажется, я смотрю на гору Эверест, пока поднимаю голову в поисках его глаз.

– Ну, да здравствует растяжение. – Он даже не усмехается. Господин Сама серьёзность.

– Не двигайтесь. Я проверю вашу ногу.

Как бы не так.

– Вскрывать будем?

Он смотрит на меня как на слабоумную, какой я, очевидно, и являюсь.

– Я не собираюсь этого делать. – Он вытаскивает свой телефон. – Звоните своей подруге.

– Не могу.

– Почему?

Корчу гримасу и говорю, конечно, глупость, но правдивую:

– Я не знаю ее номера.

Он проводит рукой по волосам.

– Невероятно.

– Она стоит у меня на быстром наборе. Запоминать ее номер нет нужды.

– Вот умора. Даже моя шестилетка знает мой номер.

– Да, да, я поняла. – Блин, голова начинает болеть с той же силой, что и лодыжка. Я поднимаюсь и прыгаю мимо него к порогу. – Посмотрите, я в полном порядке. Я останусь здесь, пока она не вернется, и все будет окей.

– Вы, должно быть, шутите.

– Нет, но я сейчас плохо соображаю. Я много выпила, и у меня болит голова и лодыжка. И все, что я хочу – это поспать. – Мои слова звучат невнятно, хотя и стараюсь произносить их четко.

– Что насчет родителей? Уверен, вы помните телефон мамочки с папочкой? – от его острого сарказма я вздрагиваю.

– Нет, – шепчу я.

– Вы ведь не серьезно. Вы не помните даже свой домашний номер?

– У меня нет родителей, это мой дом.

Внезапно я чувствую себя раздавленной. Даже в своем пьяном состоянии я понимаю, что он не заметит этого. Обычно люди говорят что-то вроде: «Я сожалею», даже если это не так. Он же не говорит и слова.

– Забирайтесь в машину.

– Нет!

– Вы не можете оставаться здесь всю ночь. Это небезопасно.

– И куда же мне податься?

– Вероятно, мне стоит отвезти вас в больницу. Чтобы осмотреть лодыжку. Вы не можете на нее наступать.

Я непринуждённо взмахиваю рукой.

– Пфф. Это всего лишь растяжение. У меня была их целая куча, когда я бегала или участвовала в марафонах. Все в порядке. Клянусь.

– Тогда я отвезу вас к себе домой. Полагаю, вариантов больше нет.

– Я не могу поехать с вами. У вас ребенок. Как это будет выглядеть, если ее учительница нагрянет в подвыпившем состоянии?

– Да уж, действительно, и как это будет выглядеть? – ехидно замечает он. Знаю, что заслуживаю порицания, но не думаю, что ему нужно добавлять излишних издевок к своим комментариям.

– Я не поеду. Тем более, вы живете не один.

Мы смотрим друг на друга, пока он не произносит:

– Вам не стоит волноваться насчет Инглиш. На этих выходных она у бабушки и дедушки.

Сдавшись, я уже начинаю идти в сторону машины, когда он снова поднимает меня на руки.

– Если вы не хотите ехать в больницу, то вам нужно, по крайней мере, приложить лед к лодыжке.

Черт, он прав. Я очень надеюсь, что не сломала ее.

Движение машины убаюкивает, и я засыпаю. Бекли трясет меня, когда мы приезжаем, и я поражена размером этого места. Чисто мужской стиль. И мне это нравится. Вход в дом расположен и в гараже. Мужчина помогает мне выбраться наружу, потому что я настаиваю на том, что смогу идти самостоятельно. Огромная кухня переходит в гостиную, где стоит большой диван. Бекли передает мне пакетик со льдом и располагает мою ногу на кофейном столике, приказав положить лед сверху.

– Вам стоит взять один пакет с собой в кровать.

– Эм, я могу поспать и здесь.

– Нет уж, у меня есть гостевая спальня.

– Я не хочу вас напрягать.

Его брови взлетают вверх. Знаю. Прозвучало дерьмово. С учетом того, что я все время его напрягаю.

– Серьезно. Этот диван больше моей кровати.

– На чем же вы спите? В люльке что ли?

Это первый раз, когда он говорит что-то отдаленно смешное, и я сама смеюсь. А потом смех становится еще сильнее, хотя шутка и не настолько удачная, но я не могу перестать. Слезы катятся по щекам и мне кажется, что я сейчас умру.

– Не настолько это и смешно. – Его пуританский образ возвращается.

– Неа. Вы ведь практически ничего не говорите, а когда говорите, то абсолютно ничего смешного в этом нет. Должно быть, кто-то украл у вас все веселье. А потом вы выдаете это. И даже если фраза не была настолько смешной, она все равно оказалась таковой, поскольку сказали ее вы, Весельчак.

– Я говорю смешные вещи.

– Нет.

– Да.

– Заткнитесь. Это глупо, – говорю я ему.

Он дотрагивается до моей ноги и расстегивает молнию сапога.

– Что вы делаете?

– Поджариваю яичницу. Что я еще, по-вашему, могу делать? Снимаю эту штуковину с вашей ноги.

– Штуковину?

– Ага. Если б вы носили что-то более нормальное, никогда бы не ушиблись.

– Значит, нормальное? Полагаю, вам бы понравилось больше, ходи я в бабушкиных калошах?

Он переключает внимание на мое лицо:

– Вы пытаетесь лезть на рожон со мной?

– Инглиш не знает, что такое «лезть на рожон»?

– Хм. Что ж, надеюсь, она также не знает, что значит «что б меня дрючили», «паршивые члены», «отсосите придурки», и «трахните меня дважды большим и толстым фаллосом».

Я тут жк вспыхиваю от мгновенного унижения.

– Ох, блядь. Это ужасно. Вы не должны были это слышать. Простите меня. И Инглиш никогда не услышит подобного от меня. Клянусь.

– Да уж, а все учителя выходят повеселиться в пятницу вечером, напиваются и ругаются как сапожники? Мне стоит начать волноваться за дочь?

Я кладу руку себе на грудь, у меня практически начинается тахикардия.

– Нет, господи, нет. Я бы никогда не подвергла ребенка такому риску. – И вот именно тогда я вижу, как приподнимается уголок его рта.

– Боже мой. Он улыбается.

– Конечно, он улыбается. Послушать вас, я полностью соответствую образу людоеда.

– Так и есть. Когда я в первый раз вас встретила, вы мне чуть голову не откусили.

– Все потому, что вы практически обвинили меня в том, что я употребляю слова сексуального характера в присутствии дочери. А сейчас выясняется, что вы ходячий лексикон, – он произносит все это шутя, поэтому тяжело сохранять строгое лицо.

Я тяжело вздыхаю. Несколько раз открываю и закрываю рот, но так не нахожусь, что ответить. Он прав. Я излила на него свой гнев из-за того, что сама же потеряла контроль на уроке. Инглиш играла в игру и называла слова, не обращая внимания на их смысл. Именно я сделала это. Схватив подушку с дивана, накрываю ею лицо.

– Ух, какой чудовищный день. Никто из детей не слышал подобных слов, и все вышло из-под контроля.

Я слежу за Бекли, когда он идет в сторону кухни, чтобы налить холодной воды в стакан. Именно тогда я обращаю внимание на комнату и осматриваюсь по сторонам. Чисто и уютно. Тут находятся вещи, говорящие о присутствии Инглиш, – потрепанный плюшевый заяц, ее туфли, толстовка и несколько раскрасок с карандашами. Но то, что действительно привлекает мое внимание, так это стены. Фотография за фотографией рассказывают об истории ее жизни, вплоть до самого младенчества. И эти фотографии определенно сделаны не простым любителем. И вдруг я вспоминаю, как она сказала мне, что ее папа делает картинки.

– Вы фотограф?

В ответ лишь кивок. Он протягивает мне стакан с водой.

– Послушайте, наверху есть гостевая комната с отдельной ванной комнатой.

– Нет, я действительно не хочу вас утруждать. Все более чем в порядке.

– Тогда устраивайтесь. Я тоже иду спать. Я принесу вам одеяло.

Мгновение спустя он возвращается с одеялом и подушкой в руках, а потом идет в сторону коридора, но останавливается.

– Сразу за кухней есть ванная.

– Ох, ладно. Спасибо. Спокойной ночи.

Пока я сижу и глазею по сторонам, замечаю еще несколько больших фотографий. По ним я понимаю, что он много путешествует и, вероятно, то, чем он занимается, приносит хороший доход, потому что дом выглядит отлично. Мне стоит отдохнуть, поэтому я ложусь на подушку, которую мне принес Бекли, и тут же проваливаюсь в страну снов.

Запах кофе проносится мимо моего носа, и я просыпаюсь. Голову пронзает боль. Я переворачиваюсь на другой бок и натыкаюсь на прекрасные глаза, наблюдающие за мной. Широко зеваю, от чего его ноздри раздуваются, как у пекинеса, который был у меня в детстве.

– Оставите и мне что-нибудь?

– Оставлю что?

– Кислород, например.

– Очень смешно, – бурчу я.

Он протягивает мне кружку, и я беру ее.

– Надеюсь, вы любите черный.

Я морщусь.

– По вашему выражению лица я понимаю, что нет.

– Я из тех девушек, которые предпочитают сливки и сахар.

Он выхватывает кружку из моих рук и идет обратно на кухню. Вернувшись, произносит:

– Держите, принцесса.

– Спасибо. – Оо, это божественно. И тут до меня доходит, насколько все это странно. – Эм, спасибо, что спасли меня прошлой ночью. Я не хотела сорвать вам вечер. – Я потираю глаза, которые чертовски сильно горят.

– Я знаю.

Приподняв свою задницу от дивана, вытаскиваю из-под нее плюшевого зайца.

– Передайте Инглиш спасибо за то, что разрешила поспать с ее другом, – говорю я, усмехнувшись.

Он забирает потрепанную игрушку из моих рук и кладет на стол. Глаза Бекли становятся темными, а губы сжимаются в тонкую линию.

– Не передам, поскольку она никогда не узнает о том, что вы были здесь. Я ясно выражаюсь? – Его тон резок, по чему могу сказать, что разозлила его.

– Простите, если сделала что-то не так. – И это была правда: я понятия не имела, почему он так разозлился.

Наши взгляды встречаются, но он не произносит ни слова.

– Если вы не возражаете, я отправилась бы домой.

Он кивает лишь раз, а потом уходит в сторону коридора. Мне нужно в ванную комнату, но когда поднимаюсь, понимаю, что моя лодыжка не в состоянии удержать мой вес. Я с трудом допрыгиваю до ванной, а потом ахаю, увидев себя в зеркале. Я похожа на енота с гнездом на голове. И понимаю, почему горят глаза. Я спала в линзах. Вот дерьмо. Я даже удивлена, что он не заорал, когда увидел меня. Волосы собрались в большой пучок, который свисает на одну сторону головы. Что бы я ни делала на том диване, выглядело это явно неприлично. Господи. Я даже не могу распутать их пальцами. Как могу, умываюсь, но, святые угодники, я в панике.

Пару минут спустя, возвращаюсь в комнату, в которой меня уже ждет Бекли.

– Я уж подумал, что вы там умерли.

– Неа, просто мне потребовалось время, чтобы прийти в себя. – Я забыла снять контактные линзы, поэтому сейчас они по ощущениям как чипсы.

Не сказав ничего в ответ, он направляется к двери, которая ведет к гаражу. Я ковыляю за ним. Вероятно, я издаю какой-то звук, потому что он тут же останавливается. Повернувшись, говорит:

– Черт. Ну хоть сегодня следите за собой.

Он серьезно? Хоть сегодня следите за собой! Мне хочется его стукнуть, но я не могу этого сделать, поскольку он должен отвезти меня домой. Должно же в этом мужчине быть что-то хорошее. Не могло не быть. И прямо сейчас я пытаюсь это выяснить. От него прямо веет раздражительностью, пока он ждет меня у двери. Я тороплюсь как могу, но эта проклятая нога не хочет двигаться. А потом мне предстоит еще и несколько ступенек вниз. Там нет перил, а Бекли уже идет в сторону машины. Он не предлагает помочь, поэтому я сажусь на попу и начинаю спускаться на ней, ступенька за ступенькой. Дверь от гаража поднимается вверх, и он открывает водительскую дверцу своего дорогого внедорожника. «БМВ», если быть точной. Машины меня не впечатляли. Я бедная, и мне нужно выплачивать кредиты за обучение в колледже. У меня есть старая машина, которая, я надеюсь, прослужит, как минимум еще лет десять.

Направившись в мою сторону, он выглядит рассерженным. Не уверена, из-за чего именно. Может из-за того, что я так долго спускаюсь. Бекли делает еще несколько длинных шагов и оказывается возле меня, произнеся:

– Ни с места. Что это вы тут делаете?

– Пытаюсь добраться до машины. А на что еще это похоже?

Он бурчит себе что-то под нос, а потом просовывает руки под меня и поднимает.

– Простите, я доставляю одни неудобства, – говорю я.

Он опять что-то бурчит, но я так и не смогла разобрать, что именно, хотя прозвучало это очень впечатляюще. Он прав. Мне не стоило так много пить прошлой ночью. Черт, я облажалась.

После того как усаживает меня на сидение, он обходит машину. Я сжимаю переносицу пальцами. Плохая привычка, приобретенная от ношения очков. Обычно я так делаю, когда ношу очки долгое время, и они начинают давить. Сейчас же моя голова взрывается от поведения Бекли.

Сделав пару глубоких вдохов, я говорю:

– Простите, что стала для вас обузой. И спасибо еще раз, что позволили переночевать у вас.

Нет ответа. Подъехав к дому, он выбирается из машины, чтобы помочь мне. После того как мы добираемся до крыльца, я снова благодарю его. Не хочу, чтобы он подумал, что я неблагодарная. Если бы он не появился, мне бы пришлось идти домой пешком, что совершенно небезопасно.

– Вы действительно поступили благородно.

И снова тишина. Я сдаюсь.

– Что ж, еще увидимся.

Глава 10

Шеридан

Мистер Загадка трогается с места и исчезает. Именно тогда я осознаю, что мы еще ни разу не назвали друг друга по имени.

Добравшись до входной двери, я понимаю, что Мишель все еще не дома. Класс. Просто чудесно. И сколько мне теперь ее ждать? Я даже не догадалась посмотреть, сколько сейчас времени, а часы я не нашу. У нашего крыльца стоит небольшое плетеное кресло, и у меня не остается выбора, кроме как усесться в него.

Когда Оливер подвозит Мишель к дому, очевидно, что они хорошо провели время. Сидя на своем месте, я наблюдаю, как парочка вылезает из машины. Увидев меня, подруга спрашивает:

– Что ты здесь делаешь?

К тому времени моя кровь уже бушует. Я надеялась, что она хотя бы залезала в свою сумочку, чтобы обнаружить там мои вещи и телефон.

– Даже не знаю, что тебе на это ответить. Ты не могла бы открыть дверь, пожалуйста?

По лицу Мишель видно, что до нее наконец-то начинает доходить.

– Ох, черт. У меня же твои вещи. Прости.

Я поднимаюсь и практически тут же чуть не падаю из-за гребанной лодыжки.

– Что с тобой случилось? – спрашивает она, опуская взгляд.

– Просто открой дверь.

Как только путь свободен, я тут же направляюсь в душ. Помыться – первый пункт в моем списке. Второй – еда, а третий – отправиться в клинику и сделать рентген. Там то я и получаю плохие новости. У меня перелом с сильным растяжением и мне придется носить один из тех дурацких ботинок-фиксаторов, пока ортопед, которого я увижу только в понедельник, не решит, сколько именно мне предстоит с ним ходить. Просто потрясно – ну за исключением костылей, которые помогут мне передвигаться с этим ботинком.

Дома Мишель и новая любовь всей ее жизни собираются уходить. Я надеялась, что они останутся и мне не придется идти в магазин. Теперь этот план отпадает.

– Ну и? – спрашивает она.

– У меня перелом, и теперь я на костылях с этим ботинком.

– О нет. Кошмар.

– Да уж. Повезло мне. – Я пытаюсь посмеяться над ситуацией, но она меня сильно злит, а когда я злюсь – начинаю плакать. А злюсь я действительно сильно.

Мишель смотрит на Оливера и говорит:

– Мы собирались в кино, поэтому не будем мешать тебе. Звони, если понадоблюсь.

Звони, если понадоблюсь? Мне хочется, чтобы она сказала: «Эй, Оливер, давай отложим наши планы. Я нужна своей соседке, и мы можем сходить в кино в другой раз.» Но она этого не делает, поэтому я разворачиваюсь и иду в магазин, чувствуя себя развалиной из-за костылей и ботинка.

Оказывается, очень тяжело одновременно управлять костылями и продуктовой тележкой. Я добираюсь до Publix и сейчас пытаюсь управиться со всем этим, чуть не опрокинув тележку с яблоками. Правда-правда. Пока я стою и стараюсь передвигать костыли, – и при этом накладывать яблоки в пакет, – один из костылей падает на пол. И когда я наклоняюсь его поднять, тележка катится вперед. Я паникую, припрыгиваю вперед, чтобы остановить ее и практически падаю на пол. Рукой хватаюсь за полку с яблоками, и все они сыплются вниз. Яблоки раскатываются по всему полу, и ко мне на помощь сбегаются другие посетители. Но худшая часть случается тогда, когда я поднимаю взгляд и вижу его. Придурка века. Он стоит и качает головой. Я что, действительно выгляжу как лузер?

Две сильные руки поднимают меня за подмышки, которые, я уверена, уже влажные, и ставят на ноги. Потом он поднимает мои костыли и подкатывает тележку.

– Спасибо. Вы всегда оказываетесь в нужное время в ненужном месте, бормочу я.

Бекли проходит мимо меня. Я бросаю на него лишь взгляд и тут же жалею. Как же мне хочется, чтобы он не был таким привлекательным. Наоборот был уродом, неприглядным и противным, с бородавками и прыщами, и чтобы от него плохо пахло. Как от дерьма. Ну, или газов. И теперь его руки пахнут моими подмышками. Блядь. Что еще может со мной сегодня случиться?

Бедному продавцу приходится поднимать стенд с яблоками, а я направляюсь в сторону салата и бананов, тщательно стараясь ничего не уронить. К тому моменту, когда все нахожу, я полностью измотана.

Я встаю в очередь и догадайтесь, кто оказывается прямо передо мной с полностью наполненной тележкой. Господи, да у него тут еды на целый квартал.

И я не вру. Я разглядываю каждую вещь, которую он купил, и мне стоит признать, этот мужчина не покупает всякую фигню. Очко в его пользу.

– Проголодались? – спрашивает он. – Мне кажется, у вас по подбородку слюни текут.

Умник. Вообще-то я не ела с шести часов прошлого вечера, а сейчас около двух.

– Умираю с голоду. Я не ела с прошлого вечера.

На его щеках появляется легкий румянец. Хмм. Я смутила его. Я не хотела намекать на то, что это его вина. Я не потрудилась что-нибудь взять, когда уходила из дома.

– Почему ваша соседка не с вами?

– У нее свидание.

Как всегда, в ответ лишь кивок.

Он оплачивает покупки и уходит. Никакого взмаха руки, никакого «До свидания» или «Пошла ты к черту». Ничего.

Чем хорош Publix, так это тем, что они помогают вынести покупки. Погрузив все в машину, я отправляюсь домой, а теперь стою и думаю, как занести их внутрь. Может, повесить на шею? Огромным сюрпризом оказывается мистер Бриджес около моего дома.

– Я подумал, вам могут понадобиться лишние руки.

Я вылезаю из машины с намереньем открыть входную дверь, но он протягивает руку. Все так же не сказав и слова. Я кладу ключи ему на ладонь, и он хватает несколько моих пакетов. К тому моменту, как я добираюсь до верха, он открывает дверь и спускается за остальными покупки. Складывает все на кухонный стол, возвращает мне ключи и велит закрыть дверь. Я не успеваю ничего сказать, как он уже уходит. Какой же странный.

Полчаса спустя вибрирует телефон.

Я запер вашу машину.

Это мистер Бриджес.

Я тут же отправляю ответ:

Спасибо за помощь.

Эти костыли точно станут причиной геморроя на моей заднице.

Глава 11

Шеридан

Утро понедельника начинается с посещения ортопеда. Я надеюсь, он сообщит мне, что нужно носить ботинок и пользоваться костылями неделю или около того. Но нет.

– Мисс Монро, боюсь мне придется вас огорчить, но перелом находится в сложном месте, и вам потребуется носить ботинок по меньшей мере четыре недели. Естественно, никакой нагрузки на ногу.

Я шокировано на него смотрю.

– Я не понимаю. Я даже подумать не могла, что сломала ногу.

– Переломы бываю разными, но, если он заживет неправильно, вы можете потерять способность полноценно двигать лодыжкой.

Больше ни слова. Я буду пользоваться костылями, даже если ненавижу их. Четыре недели плюс еще две на ботинок. Затем он сделает повторный осмотр. Доктор выписывает мне еще обезболивающих, но из-за них я становлюсь заторможенной, поэтому не могу принимать их днем. Придется подождать до вечера, потому что «Ибупрофен» может и слона с ног свалить.

Около половины десятого я добираюсь до школы и сменяю подменяющего меня учителя. Каждый мой ученик хочет потрогать ботинок и задает кучу вопросов, поэтому я выделяю пятнадцать минут, чтобы удовлетворить их любопытство. Потом все идет своим чередом. К середине дня я так устаю, что мне требуются зубочистки, которые я могла бы вставить в глаза, чтобы не уснуть. Я считаю каждую минуту до окончания рабочего дня.

Приблизительно за час до окончания мне требуется выйти в уборную. Вернувшись через десять минут, я замечаю, что мой телефон пропал. Я всегда оставляю его на своем столе, чтобы не пропустить сообщения от директора. Когда я выходила из класса, телефон лежал на столе, сейчас же его там нет.

– Ребята, кто-нибудь брал мой телефон?

Все поворачивают головы в сторону Инглиш, но она продолжает молчать.

– Кто-нибудь может сказать, где мой телефон?

Все молчат. Мы находимся в классе, а учебное время подходит к концу. Я решаю сменить тактику и спросить каждого ученика лично. Инглиш шестая по очереди, и когда я называю ее имя, она начинает ерзать, а потом признается, что взяла его.

Звенит звонок, и дети вскакивают со своих мест.

– Инглиш, не могла бы ты задержаться, пожалуйста?

– Но меня ждет мой папа.

– Да, я знаю. Я могу получить назад свой телефон?

Она копается в своем рюкзаке, который разукрашен в яркие цвета, – как и у большинства учеников, – и вытаскивает оттуда телефон.

– Зачем ты взяла его?

Она продолжает стоять молча, переступая с ноги на ногу. Спустя пару минут я решаю написать мистеру Бриджесу.

Вы на улице у школы?

Мистер Б.: Да

Не могли бы зайти в класс, пожалуйста? Инглиш здесь со мной.

Я не жду, что он ответит, и оказываюсь права. Немного погодя он входит в класс размашистым шагом.

– Что такое? С Инглиш все в порядке?

– С ней все хорошо. Она взяла мой телефон и не хочет говорить почему, – отвечаю я.

Он хмурится, и я почти вижу, как мечутся его мысли. Это совсем на него не похоже, поэтому я так же озадачена, как и он.