Текст книги "Ради Инглиш (ЛП)"
Автор книги: Э.М. Харгров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)
– Я так рада, что ты – моя мамочка.
– Я тоже, милая.
– Обещай, что не оставишь нас.
– Обещаю, – говорю я, кивая.
Она тыкает Бека в живот со словами:
– И, папочка, не делай больше так, чтобы она уходила.
Я выпучиваю глаза, как лягушка, потому что понятия не имела, что он был так откровенен с ней.
– Не буду, Медвежонок. Обещаю. Я люблю ее, и буду показывать ей свою любовь всеми возможными способами.
– Давай нарисуем еще одну картинку, когда приедем домой, – предлагает Инглиш.
– Отличная идея, – поддерживает Бек, сжав мою и ее руку.
Пока мы жуем наши блины, Инглиш сообщает мне, что после завтрака мы поедем в парк с Бунниором, а потом она отправится к Анне и Деде, чтобы мы могли побыть с Беком одни – ее слова, не мои.
Когда мы завозим Инглиш к ним, Марк и Анна светятся от счастья. Они обнимают меня также крепко, как и Бек.
– Ох, Шеридан, ты даже не представляешь, как мы счастливы, – произносит Анна. – Мы с Марком так сильно волновались за тебя, и за Бека, разумеется, тоже. Хотя мы больше были злы на него. Мы очень рады, что вам удалось пройти через это.
– Инглиш приложила к этому руку, но сейчас все в порядке. Хотя ему предстоит еще много работы.
– Не позволяй ему вести себя так, будто ему принадлежит весь мир. У него есть привычка вести себя так из-за этого булыжника вместо головы. Поверь мне, это хороший урок для него. Но мне жаль, что тебе пришлось страдать из-за него.
– Мне тоже. Это на самом деле было невесело, но, если данная ситуация поможет сделать наш брак крепче, я смогу справиться с этим. Я знаю, что у него доброе сердце, но больше не позволю ему так себя вести.
Она улыбается.
– Повтори это еще раз. Я никогда не видела его таким несчастным. Никогда. И Инглиш тоже.
Мы еще немного болтаем о Бунниоре и о том, что еще он успел разодрать и сжевать, но Анна говорит, что это проблема Марка.
– Я предупреждала его, но он и слушать не хотел, насколько тяжело иметь в доме щенка.
– Должна сказать, я рада, что вы все вместе заботитесь о нем. У меня никогда не было щенка, и, боюсь, это оказалось бы катастрофой.
– Так, вам двоим пора уезжать отсюда. Пора вам побыть вместе и наладить отношения, – произносит она с намеком.
Бек слышит ее и берет меня за руку.
– Я заберу Медвежонка завтра.
А затем выволакивает меня из дома.
– Что это было?
– Я вытащил тебя из их дома, чтобы побыть с тобой наедине. Я голоден, Печенька.
– Ооо, я вижу.
– Не думаю.
Шины его машины взвизгивают, как только мы выезжаем на дорогу.
– Мне кажется, ты потерял несколько тысяч миль из-за этих шин.
– Ты думаешь, меня это волнует?
Мы въезжаем в гараж, и не успев выйти из машины, он начинает целовать меня. Со вкусом черничных блинчиков и с лёгким привкусом Мокко, его любимого напитка. Это только усиливает мой голод. До Бека я всегда задавалась вопросом, что такого люди находят в поцелуях. Для меня это были лишь слюнявые движения языков и ртов. Но не для Бека. Его поцелуи не такие. Это отточенные движения, направленные на то, чтобы заставить поджиматься пальцы ног. Позвоночник покалывает, матка дрожит, и я уже не говорю про мою киску. Мы вваливаемся в дом и почти падаем на пол, но Бек подхватывает меня за бедра и несет в сторону спальни.
Его щетина царапает мой подбородок, пока он целует мою нижнюю губу, а потом начинает спускаться ниже.
– Черт, Печенька, мне действительно нужно почувствовать свой член внутри твоей киски. Яйца ноют с самого твоего ухода.
Мое тело трепещет от желания в его словах. Брюки, рубашка и белье улетают в тот же момент. Мы не успеваем добраться до постели, как мои ноги уже обернуты вокруг его талии, а его член погружен глубоко внутри меня.
– Говори со мной, малышка. Мне нужно слышать, как ты выкрикиваешь мое имя. Умоляешь меня.
– Трахни меня, Бек. Пожалуйста. Мне так сильно это нужно.
– Вот так? – Он со всей силы врывается в меня по самые яйца.
– Еще. Сильнее.
Он выходит и повторяет снова. Я спиной ударяюсь о стену, а его таз бьется о меня при каждом толчке, но меня это не волнует. Мне хочется больше.
– Ты чертовски узкая для меня, Шеридан. Я так сильно скучал по этому. – Он врывается в меня еще раз, мы бьемся друг об друга, мокрые от пота и моего желания.
– Мне нужно, чтобы ты кончила, потому что я не продержусь долго. – Бек вновь вонзается в меня, прикасаясь ко всем чувствительным местам, что приводит меня к сокрушительному оргазму. Его член начинает пульсировать, это говорит о том, что он очень близок. Сделав последнее движение бедрами, он стонет в мои губы.
Когда он, наконец, заканчивает меня целовать, в уголке его губ появляется игривая ухмылка.
– Я бы извинился за то, как трахнул тебя, но это была бы чертова ложь. Я мечтал об этом много дней и бессонных ночей, когда дрочил по-тихому. Ничто не сравнится с этим. Ты разрушила меня, малышка.
– Вот и отлично. Это по-честному.
Он относит меня к кровати, и я понятия не имею, как он вообще может идти. Я чувствую себя так, будто все мои кости расплавились. Когда он выходит из меня, его сперма начинает вытекать, поэтому я растираю ее пальчиками по своей коже.
– О, черт, это горячо. – Бек прикасается своим пальцем к тому же месту, и я тут же реагирую. – Продолжай двигать рукой, Печенька.
– Нет, мне нужно…
– Я знаю, что именно тебе нужно. Продолжай движения.
Не прекращая движений, я наблюдаю за его пронзающим взглядом. Он опускает руку на мой бугорок, усилив движения и продолжая гладить круговыми движениями. Когда я уже начинаю извиваться, он сильно удивляет меня, резко убрав руку и шлепнув по клитору.
– Иисус!
– Шшш. – Он повторяет так несколько раз, пока моя спина не выгибается от сильнейшего оргазма.
– Черт, ты только что безумно отшлепал меня.
– Нет, я собираюсь безумно трахнуть тебя. Пока ты на коленях. – Бек переворачивает меня на живот, и я ошибочно решаю, что он собирается скользнуть внутрь. Он же начинает играть со мной, подразнивая.
– Бек, – стону я. – Я хочу тебя внутри.
– Тише.
Он трется своим членом вокруг моей киски, верх и вниз, в одну сторону и в другую, но потом все-таки входит в меня, одновременно вдавливая свой большой палец в мою задницу. У меня практически закатываются глаза. Ощущение движений сразу в двух дырочках сводит меня с ума.
– Боже, Печенька.
Его яйца ударяются об меня при каждом движении внутрь. Я сжимаю простыню в кулак и, пока достигаю оргазма, продолжаю выкрикивать его имя. Все ли оргазмы похожи на этот? У меня никогда не было такого во время мастурбации. Я никогда не думала, что они могут быть такими мощными. Даже когда я использовала этого глупого кролика, они не были и близко похожи на этот.
– О чем ты думаешь, малышка? Ты слишком тихая.
– Эм. Эти оргазмы крышесносные, ведь так?
Он усмехается.
– Ага.
– Я думала, те, которые я испытываю от кролика, были хорошими. Но они не идут не в какое сравнение.
– Твой кролик?
– Ну да. Вибратор.
– Понятно. А этому кролику уже посчастливилось побывать в твоей попке?
– Конечно же нет. – Потом я смеюсь. От одной только мысли об этом.
– Что тебя развеселило?
– Вибратор в моей заднице.
Мы лежим на боку лицом друг к другу, когда он спрашивает:
– И что же в этом смешного? Я думаю, будет сексуально и забавно засунуть пробку в твою задницу.
– Пробку?
– Ага. – Он щиплет меня за сосок. – Она как раз предназначена для нее.
– Я сделаю это, если и ты сделаешь.
– Это вызов? – спрашивает он, смеясь.
– Возможно.
– Хорошо, но только если ты позволишь мне трахнуть твою попку.
– Ты и этот твой фетиш на задницы.
– Что я могу сказать. Все парни любят это. Они просто недостаточно честны на этот счет.
Мой опыт с мужчинами так мал, что я не могу ничего сказать ему в ответ.
– Ладно, я в игре. Но это ведь не навредит мне? Например, геморрой или что-нибудь еще?
У него вырывается громкий смешок.
– Нет, если все сделать правильно. Но я поищу информацию, если ты хочешь.
– Есть исследования по анальному сексу? Я в шоке.
– Исследования есть для всего. Уверен, что смогу найти последние данные и статистику, которые удовлетворят твою задницу.
У меня вырывается смешок.
– Только мою?
– Мою тоже, но только твоя будет воистину оттрахана.
– Во многих отношениях, если твои исследования окажутся ошибочными.
Мы оба смеемся, и он произносит:
– Эта тема сведет меня с ума.
– Насколько сильно, весельчак?
Я пытаюсь пощекотать его, но он успевает поймать мои руки так, чтобы я не добралась до его ребер.
Он закидывает их за мою голову и спрашивает:
– И что теперь?
– Я – твоя пленница, делай все, что захочешь со мной.
Игривость тут же исчезает и вместо нее появляется жар и напряжение.
– Все совсем не так, Шеридан. Это я твой пленник. Я никогда не мог подумать, что могу быть таким жестоким. Временами да, но не как безжалостный тип, готовый раздавить человека. Именно это я и сделал с тобой. Я бросил тебя на пол и раздавил каблуком своего ботинка, будто ты была ничем. Я не знаю, сможешь ли ты когда-нибудь простить меня, но, черт возьми, я сделаю все для этого.
– Ох, Бек. – Я толкаю его на спину и сажусь сверху. И наши языки соприкасаются в жарком поцелуе. Мы оба не можем насытиться. – Это последний раз, когда один из нас поднимает эту тему, – говорю я.
– Я люблю тебя, Шеридан. Всем сердцем. Надеюсь, ты понимаешь, насколько сильно я ошибся, и сможешь жить с этим дальше.
– Мы все ошибаемся, Бек. Важно, что ты понял свои ошибки.
– Не волнуйся, малышка. Я так хорошо это понял, что больше никогда не буду принимать нас как должное.
Глава 15
Шеридан
В понедельник нам звонит мистер Морган и сообщает, что мы должны появиться в суде во вторник днем. Он не питает особых надежд, как и мы. В суде наш адвокат пытается хоть как-то дать отпор другой стороне, но чтобы он не говорил и чтобы не делал, это не может убедить судью, – Эбби снова выигрывает. Нам предстоит сообщить Инглиш не самые приятные новости.
Анна привозит Инглиш домой со школы, и мы объясняем ей всю ситуацию. Сначала она плачет. Ее страх прорывается наружу, и она закатывает величайшую истерику в своей жизнитакую истерику. Все длится недолго, но страх так и не уходит.
– Я боюсь ее.
– Та милая дама тоже будет с вами. Ты не будешь одна, – обещаю я ей.
– А что, если она опять бросит меня?
Бек отвечает:
– Не бросит. Послушай, ты ведь знаешь, что люди ошибаются? Они иногда совершают бездумные поступки.
Сначала Инглиш смотрит на Бека, потом переводит взгляд на меня.
– Наверное.
– Возможно, это произошло и с твоей мамой, – говорит он.
Она поднимает руку и указывает на меня пальчиком.
– Вот моя мамочка.
Бек хмурится.
– Разумеется, это так. Но иногда у детей есть две мамочки. Ты – одна из таких детей.
Инглиш обдумывает его слова некоторое время и произносит:
– У Сидней в школе тоже две мамочки.
– Вот видишь, ты не одна такая. Тебе, возможно, повезло иметь сразу двух мамочек.
Ее брови сходятся в одну, и я серьёзно сомневаюсь, что она проглотит ту байку, которую Бек пытался ей скормить.
Мне, вероятно, пора вмешаться.
– Послушай, малышка. Твоя мама хочет, чтобы ты дала ей шанс, а ты очень-очень особенная девочка. Лично я не представляю себе жизни, в которой нет тебя. Именно поэтому я понимаю, почему она хочет познакомиться с тобой поближе.
Инглиш принимается накручивать на пальчик локон.
– Как думаешь, у нее есть собака?
– Тебе стоит спросить у нее.
– Мне страшно.
– Я знаю, сладкая, но в этом нет ничего страшного. Обещаю, – уверяю я ее.
И молюсь, чтобы этот визит не прошел без присмотра уполномоченных лиц.
В следующую субботу мы обязаны снова привезти Инглиш в библиотеку. Я надеюсь, что это место не отобьет у нее любовь к книгам и чтению. Уполномоченная мисс Шафер ждет нас, а в ее глазах читалась надежда. Бек ведет себя так же, хоть и думаю, что это шоу только ради Инглиш. Все мои внутренности кричат о том, как все это неправильно.
Через несколько минут появляется Эбби и пытается быть очень любезной. Но в этой женщине нет ни малейшего намека на искренность. Ей нет никакого дела до Инглиш. Я чувствую это. Сидя боком, я наблюдаю за их с мисс Шафер общением. На лице Эбби фальшивая улыбка, – точно такую же люди натягивали на себя после смерти моего отца, и мне хочется кричать во все горло, что это фальшь, имитация, но я не могу. Мне приходится хранить молчание. Затем Эбби вытаскивает книжку-раскраску и коробку цветных карандашей из своей огромной сумки и предлагает их Инглиш.
– Вот, держи. – И протягивает все дочери.
Инглиш продолжает стоять, как столб.
– Разве ты не хочешь их?
Инглиш отвечает тихим голосом:
– Я не люблю такие книжки. Я люблю рисовать свои картинки.
Бек пытается объяснить:
– Рисование – ее хобби, и у нее неплохо получается.
– Ох, хорошо, тогда в следующий раз я принесу холст и масляные краски, – ворчливо огрызается Эбби.
Инглиш по своей наивности не улавливает всю суть и просто улыбается.
– Я была бы рада. Я люблю рисовать карандашами и красками.
У Эбби от неожиданности открывается рот, она не знает, что ответить. Мисс Шафер делает шаг вперед и говорит:
– Инглиш, а ты можешь нарисовать нам картинку карандашами?
– Я могу попробовать.
Забавно, что большинство детей ее возраста не умеют рисовать ими. Но не Инглиш. Она прошла этот этап.
Мисс Шафер указывает на раскраску, открыв первую страницу, и протягивает ее девочке. Инглиш садится и начинает рисовать. Это наш шанс уединиться. Мисс Шафер поднимает два пальца вверх, и мы киваем в ответ, зная, что можем оставить Инглиш часа на два.
Это самые долгие два часа в моей жизни. Даже Бек, который до этого находился в приподнятом настроении, начинает сходить с ума, пока не настает время возвращаться в библиотеку. Когда мы подходим к дверному проему, видим Инглиш и Эбби, склоненными над книжкой. У меня щемит сердце от этой сцены. С одной стороны, я рада, что все мирно. С другой стороны, уверена, что Эбби что-то скрывает. Я хорошо читаю людей. Мое первое впечатление о ней не было ошибочным. У этой женщины есть тайны, и тут не идет никакой речи об отношениях между матерью и дочерью.
Мисс Шафер подкарауливает нас и разрешает заходить.
Инглиш слышит шаги и поднимает голову. Незамедлительно спрыгивает со стула и начинает трещать без остановки.
– Смотрите. Я научила эту леди рисовать круглую собаку. Видите?
Инглиш указывает на бумагу. Она очень хорошо рисует анимационных персонажей, и Бек понятия не имеет, откуда она получила этот навык. Он полагал, ей досталось это от матери, но, когда мы видим рисунок, понимаем, как сильно ошибались. По крайней мере, ей удается пошутить по поводу своих навыков рисования.
– Этот ребенок действительно умеет рисовать, – сообщает Эбби.
– Да, умеет. Она посетила несколько художественных лагерей и относится к занятиям очень серьезно. Она сразу сказала, что ей не нужны раскраски, – отвечает Бек.
Это первый раз, когда Эбби смотрит на него с интересом. Возможно, лед тронулся.
Инглиш берет меня за руку и говорит:
– Пойдем, мамочка. Давай, нас ждет Бунниор.
– Кто такой Бунниор? – интересуется Эбби.
– Ее щенок, – отвечает Бек.
– Понятно, тогда через две недели? – Эбби смотрит на мисс Шафер.
Та улыбается в ответ:
– Да, если это удобно для всех, мы можем договориться на эту дату.
– Мне подходит. – Эбби смотрит на Бека, тот кивает.
По дороге к машине Инглиш болтает о том, как плохо рисовала «эта леди». Забавно наблюдать, как Инглиш не может подобрать других слов, кроме «эта леди».
– Она хорошо с тобой обращалась?
– Вроде того. Полагаю, что да. Поначалу она хотела, чтобы рисовала только я, но после того, как я нарисовала первую собаку, она попросила меня показать, как я это делаю. Поэтому я стала выучивать ее. Как ты выучивала меня в школе.
– Учила, – поправляю я.
– А?
– Ты сказала: «Выучивала». Правильно говорить «Учила».
– Хорошо.
На протяжении последующих нескольких недель мы внимательно следим за ее поведением, пытаясь заметить какие-то изменения. Но она ведет себя как обычно и ни разу не упоминает о встрече. Адвокат говорит, что раз все прошло хорошо, то он полагает, что встречи будут происходить чаще, возможно раз в неделю. Замечательно. Просто великолепно. Но потом я представляю себя на месте Эбби. Если бы я была ею, я бы тоже хотела видеться с Инглиш чаще.
Бек. Мне нужно поделиться этим с ним. Я бы никогда не подумала, что он легко справляется с этой ситуацией. Сейчас он силен духом как никогда. Но я знаю, в глубине души он постепенно разваливается на кусочки. Не знаю, как у него это получается. Он выглядит гораздо бодрее, чем я. У него появляется незапланированная поездка, но это всего лишь на неделю. Мы решаем, что пока окончательно не поймем, что будет происходить дальше, все его поездки будут длиться от недели до десяти дней. Чтобы он был в городе во время встреч Инглиш с Эбби. Это успокаивает меня, потому что вдруг что-то бы произошло, пока он будет в Африке. Не знаю, что бы делала тогда, действительно не знаю.
Бек забирает Инглиш на очередную встречу. Я решаю остаться дома. Когда они уезжают, я начинаю замешивать свое знаменитое шоколадное печение. Он возвращается, и я слышу его комментарии прямо с порога дома.
– Печенька, ты готовишь то, что я думаю?
– Конечно.
Его огромный силуэт величественно появляется на кухне.
– Ммм, – тянет он, схватив печеньку и откусив кусочек. – Еще теплое.
– Я только достала их из духовки. – Говоря это, я отправляю следующий противень в духовку.
– Сколько еще партий тебе печь?
– Эта последняя. Оглянись по сторонам.
Я указываю на еще один противень, покрытый печением.
– Ты приготовила все это, пока меня не было.
– Ага. Это легкий рецепт.
Вдруг в его глазах появляется блеск. Он хватает меня за бедра и усаживает на кухонный островок.
– Мне кажется, мы давненько этого не делали.
Его руки упираются по бокам от моих бедер, и он прижимается ко мне с поцелуем. Я останавливаю его, положив руку на грудь.
– Мне кажется, мы делали это прошлой ночью. Ты еще называл меня своей маленькой грязной женушкой.
Он натягивает щеку языком и высовывает его, слегка ухмыляясь.
– Да, но мы не делали этого здесь. На островке. Хочу, чтобы ты стала моей островной женушкой.
– Хочешь, да? Я бы предпочла быть островной женушкой на Карибах.
Я всего лишь шучу, но он воспринимает мои слова буквально.
– Правда? Потому что мы запросто можем это устроить. Только скажи, Печенька.
– Бек, я же пошутила.
– Нет, давай съездим. Мама с папой присмотрят за Медвежонком. Поехали.
– Не могу. У меня же школа.
– Весенние каникулы! – практически кричит он. – Ты помнишь, что они подарили нам домик в горах? Мы можем поехать туда позже, а вместо этого отправиться на Карибы. Они же могут поехать в горы с Инглиш.
– Черт, ты действительно серьезен.
– Да. Ты же никогда не была там. А я был бы не против, увидеть тебя голой на частном пляже.
– Ты совсем из ума выжил? Я никогда не пойду на нудистский пляж, – возмущаюсь я.
– Думаю, ты упустила ту часть, где я сказал – частный. Я никогда никому не позволю увидеть тебя голой, малышка.
– А, ты это имел в виду.
– А теперь закрой свой сексуальный ротик, я хочу пошалить. У нас не так много времени, – замечает он.
Тут пищит таймер от духовки, и я смеюсь.
– Ох, блядь. Видишь? – говорит Бек.
– Просто вытащи противень из духовки, я жду тебя здесь, – отвечаю ему.
– Можешь поспорить на свою сладкую попку, я так и сделаю.
Он бежит к духовке и вытаскивает противень так поспешно, что я хихикаю.
Вернувшись, он поднимает мои ноги на столешницу и говорит:
– Подними свою задницу.
Он стягивает мои легинсы. Они быстро оказываются на полу вместе с трусиками, майкой и лифчиком.
– Вот как я люблю. Ты, голая, на кухне, с широко разведенными ногами. Блять, Шеридан, тебя прямо-таки хочется съесть. Но не сегодня.
Он расстегивает свои джинсы и спускает их на щиколотки. Он уже возбужден, поэтому его член выскакивает из трусов, длинный, твердый и готовый для меня. Он обхватывает его рукой и поглаживает. Вверх и вниз, по всей длине. Я не могу оторвать глаз от этого зрелища. Мой рот наполняется слюной. Я хочу прикоснуться к себе, но его голос меня останавливает.
– Это все моё сегодня, Печенька. Не прикасайся.
Что? Нечестно.
Давление между ног настолько сильное, что я еле-еле могу его вынести. Поэтому я пытаюсь свести ноги вместе. Он снова меня останавливает.
– Ты такая нетерпеливая. Хочу посмотреть на тебя, а если ты сведешь ноги, я не смогу этого сделать.
Я трясу головой, когда его рука двигается к моим половым губам и раздвигает их широко. Его пальцы погружаются внутрь, а потом он вытаскивает их, размазывая мою влагу по клитору. Я извиваюсь от желания. Второй рукой он продолжает ласкать твердый член, и мне очень хочется почувствовать его внутри себя. Я начинаю скулить.
– Мне нужно, чтобы ты меня трахнул. Сейчас же.
Я пытаюсь схватить его, но он лишь усмехается.
– Проголодалась, да?
Если мое сердце застучит еще сильнее, оно выпрыгнет наружу и убежит за дверь. Он отпускает свой член и раздвигает мои бедра еще шире. Берет одну мою ногу и запрокидывает ее себе на плечо, притянув мою задницу к самому краю столешницы. Он проходится вверх и вниз по моему клитору.
– Смотри. Не отводи глаза.
Он упирается членом в мою дырочку и произносит:
– Я собираюсь растягивать твою киску так широко, пока ты не начнешь выкрикивать мое имя, кончая. Ты этого хочешь?
– Да.
Он начинает медленно входить в меня, до боли медленно. Мне хочется схватить его и прижать к себе, но я не могу дотянуться. Бек надавливает рукой мне на живот, останавливая меня.
– Просто смотри.
Когда он, наконец, полностью погружается в меня, я уже верчусь от нетерпения, и он выходит из меня. Повторяет это снова. Медленно, медленно, медленно. Я пытаюсь прикоснуться хотя бы пальцем, но он отводит его в сторону.
– Ты ведь помнишь, что это все мое?
Я тяжело дышу, словно пробежала не одну милю. Капли пота стекают по моему лбу, а я ничего толком не делаю, лишь сижу на месте.
– Наблюдай, Печенька. Это чертовски сексуально.
Я так и поступаю, начав втягиваться в процесс. Желание нарастает и нарастает, так хорошо. Удовольствие настолько сильно овладевает мной, мне кажется, что такого я раньше не испытывала. Вдруг меня пронзает ошеломляющий оргазм, накрывающий с ног до головы. Я слышу чей-то всхлип, и не сразу понимаю, что это я.
– Мне кажется, кому-то нужно прилечь.
Он поднимает меня на руки и относит в кровать.
– Какого черта, Бек. Мне кажется, ты сломал мою киску. Снова.
Он опускает меня на кровать и покрывает нежными поцелуями мое лицо, грудь и живот.
– Ты невероятна. И то, как ты ощущаешься вокруг моего члена, просто изумительно.
***
Мы лежим на кровати, целуясь и воркуя, как парочка подростков, когда он спрашивает:
– Печенька, ты когда-нибудь разговаривала с кем-либо о том, что произошло с твоим отцом?
Его вопрос шокирует меня настолько сильно, что каждый мускул моего тела напрягается.
– Эм, нет. Только с Мишель. Все.
– И с ее мамой тоже?
– Ну, может быть, немного, – бормочу я.
По большей части я была сосредоточена на поступлении в колледж. Мы с Мишель были соседками, поэтому ее мама обо всем позаботилась. Она даже купила для меня спальные принадлежности, а также зарядку для телефона и многое другое, потому что у меня не было денег. Она была так добра ко мне. Мама Мишель обращалась со мной, как со второй дочерью. Я усмехнулась. Если бы не она, я бы пошла в колледж только с тем, что у меня было.
– А ты разговаривала с ней о том, что чувствуешь?
Я приподнимаю голову так, чтобы видеть его сине-зеленые глаза.
– Что ты имеешь в виду?
– У тебя случилась трагедия, причем дважды в таком молодом возрасте. Твой отец не смог помочь тебе с этим, потому что погрузился в свое горе. Мне интересно, горюешь ли ты сейчас?
– Возможно. Со мной столько всего произошло, что у меня не было времени, чтобы сконцентрироваться на его смерти. На обеих смертях.
Помню, как отец вернулся домой и еще несколько часов не мог сообщить мне, что мама ушла.
– Как ты с этим справилась, Печенька? – спрашивает он и притягивает меня к себе поближе. – Я не могу представить, что ты чувствовала в тот момент.
– Думаю, я похоронила некоторые свои чувства. Я плохо помню похороны, отец практически все время игнорировал меня. Он едва ли говорил со мной на протяжении нескольких недель. Я оставалась в своей комнате и плакала. А потом началось пьянство. Он был хорошим человеком, но это смущало моих друзей, и они прекратили со мной общаться. Я не знала, что сказать, когда умерла мама. Все бросили меня, кроме Мишель. Но мне было так стыдно говорить с ней о чем-то. Отец пил все время, а затем произошла авария. Когда в тот вечер появилась полиция, я не удивилась. Самое ужасное то, что он убил других людей.
– Он втянул тебя в ужасную ситуацию.
– Да, но он был так потерян из-за смерти мамы. Я просто рада, что это не случилось на год раньше. Меня бы отправили в приют из-за возраста. Мне, по крайней мере, было уже восемнадцать, и я собиралась в колледж. Когда я потеряла все, включая дом, мне уже было все равно, потому я уехала оттуда навсегда.
– Хм, полагаю, ты права. Так они забрали все ваше имущество?
– Ага. У нас не так-то и много было. Но семья жертв получила все. Я не виню их. Он не должен был садиться за руль. Я тоже была виновата в этом.
– А они учли все ваши обстоятельства?
– Я не сказала им. Я бы не посмела. Это всего лишь деньги, они не вернули бы им мать и дочь. Я отдала тому мужчине все, что могла.
– Но это нечестно. Ты была по уши в долгах, твой адвокат пытался это оспорить?
– Бек, это ничего не значило для меня. Я понимала, что мне придется нелегко.
– Почему?
– Потому что перерыв в работе заставил меня осознать то, что случилось.
– Но ты ведь была в колледже. Это обычно время веселья.
Положив ладонь ему на щеку, я произношу:
– Каждый по-своему учился в колледже. Как ты, например. Я же жила за счет Мишель. Для меня этого было достаточно.
Он проводит пальцами сквозь мои волосы, распутывая пряди. Он ничего не произносит, что ему не свойственно. Но его дальнейшие слова повергают меня в шок.
– Шеридан, я знаю, что наша свадьба в Вегасе была реально фиговой, даже если не брать в расчет Элвиса. Если бы я знал, что влюблюсь в тебя так быстро и стремительно, устроил бы все в церкви. Ты заслуживаешь куда большего. Я столького лишил тебя. Когда все это дерьмо с Инглиш закончится, выиграем мы или проиграем, я бы хотел обновить наши клятвы в церкви, перед людьми, которым мы дороги. Сделать все правильно. Не могу сказать, что я сильно верующий человек, хотя и верю в Бога, и ты знаешь, что Инглиш будет вместе с нами. Но я хочу, чтобы ты выбрала сама, чего хочешь. Если, конечно, тебе это интересно.
Боже, этот мужчина! Мое сердце распахивается и из него рекой течет любовь. Я набрасываюсь на него, хотя мы и лежим рядом. Потом забравшись на него, я прикасаюсь к нему губами в бесконечном поцелуе. Мое тело накрывает его, насколько это возможно, потому что он крупный мужчиной. Поцелуй длится до тех пор, пока Бек не замечает со смешком:
– Я принимаю это как «Да».
– Нет, я просто показала, как сильны мои чувства. Надеюсь, я смогла передать это через поцелуй. Твой отец был прав насчет тебя.
– Что ты имеешь в виду?
– В день, когда я ушла от тебя. После… ну ты знаешь. Он пришел ко мне и рассказал, что у тебя голова сейчас, как цемент, но сердце мягкое. Он сказал, что этим ты похож на маму.
– Хм, я не знал этого.
– Конечно, не знал. А сейчас знаешь. Сохрани в себе свое сердце. И нет, я не хочу обновлять клятвы. Мне все понравилось в Вегасе. Внутри меня бушевала куча эмоций. Это был мой первый полет на самолете, ты купил мне охренительное кольцо, наша свадебная церемония была милой, мы остановились в самом модном отеле, и у нас был самый горячий секс в моей жизни, чего я вообще не ожидала. Я бы ничего не стала менять в той поездке, за исключением звонка, который мы получили после.
Бек приподнимает бровь.
– Самый горячий секс в твоей жизни, да?
– Ну да. По крайней мере, для меня. Ну и что? А для тебя это было не так?
– Это был самый горячий секс во вселенной. Я думаю, были сообщения из НАСА о скачке температуры на Земле, которые доходили до Андромеды. Значит, ты уверена в этом? – спрашивает он.
– В чем, в повторении клятв?
– Мой поцелуй отвлек тебя до такой степени, что твоя память уже подводит? Да, повторение наших клятв. – Бек издает гортанный смешок.
– Уверена. Но, может быть, мы могли бы устроить какой-нибудь праздник, – предлагаю я.
– Меня это вполне устраивает. И мы знаем, что Инглиш это понравится. Ты можешь ее представить? Она наденет эту сумасшедшую диадему и солнечные очки в форме сердца.
Мысль о том, как она носит эти вещи, заставляет меня смеяться, и я сразу же представляю ее себе.
– О боже, но кто же будет все фотографировать?
– Печенька, тебе не кажется, что у меня есть друзья в этом бизнесе?
Ударив себя по голове, я говорю:
– Да, я идиотка.
Он прижимает свои бедра к моим и обхватывает ладонями мою задницу.
– Сексуальная идиотка.
– Фу! Ты не можешь соглашаться со мной, когда я говорю такие вещи. Ты должен сказать: «Нет, милая, ты и близко не идиотка, так что прекрати».
– Нет, ты же знаешь, я никогда так не сделаю, если это правда. Ты должна уже знать обо мне такое.
Его руки впиваются в мои ягодицы, и он прижимает свой член ко мне, снова твердый как камень.
– Бек.
– Хм?
Я сажусь сверху на него, его член зажат между моих бедер.
– Мы собираемся сделать это снова?
– А что? Или ты хотел вытащить своего Багза Банни? – хихикает он.
Его затуманенный взгляд и слегка приоткрытые губы заставляют меня сглотнуть комок в горле. Остановившись на секунду, я впитываю в себя сцену с Беком, поскольку предполагаю, он делает тоже самое со мной. Затем я поднимаюсь и медленно опускаюсь. Ах, черт, он так хорошо ощущается.
– Мне не нужен Багз Банни, когда у меня есть ты.
– У тебя самые красивые соски, которые я когда-либо видел. Я действительно счастливый человек.
Откинувшись назад, я наклоняю таз и раскачиваюсь взад и вперед, чтобы найти идеальное трение. Он подстраивается под мой ритм, но я нахожусь в моменте, теряясь в ощущениях. Моя голова откидывается назад, когда внутри нарастает давление. Бек что-то говорит, но я понятия не имею, что именно. Я теряюсь в нем, в этом, – во всем, что дает мне Бек.
Внезапно он садится, его рука обвивает мою талию.
– Открой глаза, Шеридан. Поделись со мной своим оргазмом. Ты такая красивая, когда кончаешь на меня.
Его рот так близко от моего, наше дыхание смешивается. Его глаза скорее голубые, чем зеленые, но теперь они темно-синие, как море. Они завораживают своими крошечными вкраплениями зеленого и синего, но затем он закрывает их. Его мягкие губы прикасаются к моим, сначала один уголок, потом другой, затем начинает оставлять дорожку легких поцелуев на моей шее. Все это время никто из нас не перестает двигаться. Бек возвращается к моему уху, и бормочет:
