Текст книги "Ради Инглиш (ЛП)"
Автор книги: Э.М. Харгров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)
Бек соглашается со мной, и после того, как мы приезжаем домой, нам приходится обрушить на Инглиш ужасные новости. Усадив ее рядом с нами, я объясняю, что происходит.
– Ты ведь знаешь о том, что твоя настоящая мама ушла, когда ты родилась?
Она кивает. Я стараюсь выглядеть счастливой, когда продолжаю.
– Что ж, а теперь она вернулась и хочет встретиться с тобой. Мы не знаем точно когда, но думаю очень скоро.
Ее красивые глаза становятся размером с блюдце, пока она переводит взгляд с одного на другого.
– Но у меня теперь есть настоящая мамочка, мне не нужна другая.
– Это правда, но у некоторых детей есть сразу две мамочки, и она будет счастлива увидеть тебя снова. Я знаю, возможно, ты не захочешь этого, но это может быть действительно здорово. Ненадолго. Это твой дом и всегда им будет.
– Это та леди с детской площадки?
– Да. – Это именно та часть, которую я боялась больше всего.
Лицо Инглиш бледнеет.
– Но она сказала, что заберет меня от папочки.
У Бека начинают играть желваки. Он выглядит настолько заведенным, будто туго намотанная катушка, которая вот-вот взорвется.
– Мы никогда этого не позволим, солнышко. Но она твоя мама, и ей хочется узнать тебя лучше.
– Так мне не нужно будет ездить к ней надолго? – Девочка смотрит на нас двоих скептическим взглядом.
– Нет, на чуть-чуть.
Она выпячивает губу в раздумье.
– Почему она бросила меня?
Бек начинает что-то там говорить, но я выставляю руку вперед.
– Сладкая, я думаю, только она может ответить на этот вопрос, но помни, твой папа и я любим тебя больше всего на свете. А теперь иди сюда, что бы мы могли тебя обнять.
Она прыгает нам на руки, а я говорю ей:
– Ты самый лучший сахарок во всем мире.
– Я не сахарок. Я – Инглиш.
– Да, но ты такая сладкая.
Я сдуваю остатки малины с ее щеки, и она хихикает. Бек сидит тихо, обдумывая то, что он видит. Я знаю, что в его голове сейчас много мыслей, как мы пройдем через все это. Но сейчас ему стоит быть более радостным. Его угрюмый вид заставит думать Инглиш о том, что в этой ситуации что-то не так.
– И так, как дела у Бунниора? Были какие-нибудь происшествия? – интересуюсь я.
– Не сегодня. Банана сказала, что больше не оставляет обувь. Она боится опять наступить в какашки.
– Фу, не могу винить ее в этом. – Потом я смеюсь, потому что это реально смешно.
– Деда говорит, что Бунниора нужно отправить в школу. Что-то вроде школы для собак.
– Вроде уроков послушания?
– Интересно. Там его будут учить, как оставаться дома одному и поведению?
– Да, это будет просто отлично. Вы с Бананой сделали уроки?
Она так яростно закивала, что я вообще удивилась, как ее не затошнило.
– Замечательно, малышка. Поэтому у нас для тебя есть сюрприз. Мы с папочкой хотим, чтобы у тебя была возможность делать фотографии или еще что-нибудь. И мы купили тебе телефон.
– Телефон? Настоящий телефон?
– Да. Смотри.
Я вытаскиваю телефон. Она прикасается к нему, будто это домашний любимец.
– Ты не можешь носить его при себе всегда, лишь иногда, но нам нужно научить тебя некоторым функциям.
Ее брови подпрыгивают вверх, когда она говорит:
– Но я уже умею фотографировать.
– Я знаю, а ты умеешь снимать видео, чтобы этого никто не видел?
– Как по телевизору?
– Да!
Ее руки трясутся, и она просит:
– Покажи мне. Покажи, пожалуйста.
– Хорошо, ты нажимаешь вот сюда, и у тебя появляется вот это, – показываю я ей. – Это видео. Возьми телефон вот так и нажми на красную кнопку. Запомнишь?
Инглиш вся сияет, поэтому я не боюсь, что она что-то забудет. Она делает кучу фотографий Бека и меня, а также записывает несколько видео. Моя следующая задача научить ее пользоваться диктофоном.
– Инглиш, очень важно, чтобы ты никому не говорила о том, что используешь телефон, понимаешь?
– Почему?
Бек усаживает ее напротив себя, чтобы она могла видеть его глаза.
– Немногие дети в твоем возрасте имеют телефон, Медвежонок. Будет замечательно, если мы сохраним это в секрете между нами тремя, хорошо?
– Даже Банане и Деде?
– Что ж, думаю, им мы можем показать, но больше никому. И я говорю серьезно. Хорошо? Когда мы разрешим тебе брать его с собой, ты должна держать его в надежном месте. Обещаешь?
– Обещаю. – На ее лице появляется серьезное выражение.
– И не брать его в школу. Никогда.
Ее кудряшки прыгают в разные стороны, когда она кивает.
На следующее утро я отвожу Инглиш в школу, но сама ухожу около восьми часов. Мы встречаемся с мистером Морганом в его офисе, а затем отправляемся в суд. Мы с Беком беремся за руки, нервные и напуганные.
– Это не займет много времени, – говорит мистер Морган.
Та часть суда, которая занимается семейными делами, переполнена людьми, но нам удается проскользнуть прямо в кабинет судьи Кларион. Помещение не похоже на то, которое я ожидала увидеть. Оно маленькое, там нет отдельного кабинета судьи, а лишь место для нашего адвоката, нас и нашей команды.
Я осматриваюсь вокруг и вижу ее с самодовольной улыбкой на лице. У нее светлые кудрявые волосы, как у Инглиш, и она очень миниатюрная. Женщина довольно симпатичная, по крайней мере, я пытаюсь судить объективно. Я не могу понять, как она может заставлять своего ребенка пройти через это. На это должна быть причина.
– Всем встать, – произнес судебный пристав, когда судья зашел в комнату. Мне хватает одного взгляда на судью, чтобы понять, что нам крышка. Судья женщина.
Глава 10
Шеридан
– Бек, ты не должен терять надежду. Если ты это сделаешь, мы проиграем. И Инглиш узнает об этом.
– Но мы больше ничего не можем сделать. Она выиграла, Печенька.
– Как бы не так. Ты действительно веришь в это?
– Да, думаю. Мы должны позволить Инглиш провести эту субботу с ней. И если судья посчитает, что все прошло хорошо, она может разрешить ночевки.
– Хорошо, и что теперь? Ты собираешься просто залечь на дно и принять это, как факт? Я собираюсь найти способ бороться. Собираюсь найти щель в ее броне и выяснить, что именно она хочет. Я знаю, здесь что-то есть, и не остановлюсь, пока не выясню это.
– Я восхищаюсь твоим мужеством, но боюсь, ничего кроме неудачи ты не получишь.
Пока я веду машину, не могу полностью уделить ему внимание, хотя и очень хочу. Но все же не удерживаюсь и говорю:
– Круто, если ты так думаешь. Но когда я все-таки выиграю, собираюсь продемонстрировать тебе всю радость своей победы прямо в лицо, сказав: «Я же говорила». Да еще так, что тебе захочется меня придушить.
Он пожимает плечами.
– Не понимаю, как ты можешь быть сейчас такой оптимистичной.
– А я и не оптимистична, просто не собираюсь позволять им проехаться по нам. Это только начало. Я поняла, что ей нужна Инглиш. Подумай об этом, Бек. Что, если ты сдашься из-за глупого решения? А потом придешь в себя и осознаешь, что же натворил. Но не думаю, что ей нужно это. Если б все было так, я бы, наверняка, поняла это.
– Возможно.
– Поэтому, сделай нормальное лицо, чтобы мы могли рассказать обо всем Инглиш, и чтобы она не поняла, что мир рухнул.
Дети потрясающие. Когда мы рассказываем все ей, она выглядит так, будто мы сообщили о поездке в зоопарк или что-то вроде того. Мы объясняем ей, что при встрече там будет еще кое-кто и ей не придется быть одной. На это она просто пожимает плечами.
В субботу мы привозим ее в зал общественной библиотеки, где нас уже ждет представитель суда. Она представляется как Милли Шафер и говорит, что будет находиться рядом во время двухчасовой встречи. Она будет наблюдать за общением матери и дочери, если что-то будет угрожать Инглиш, девочку тут же увезут. Нам разрешают остаться до приезда биологической матери, но потом по распоряжению суда нам придется уехать на озвученное время.
Инглиш прыгает вокруг, будто ничто ее не интересует в этом мире… пока Эбби не входит в зал. Один взгляд, и она тут же бросается ко мне на руки.
– Я не хочу идти к ней, мамочка. Это та самая женщина из школы.
Глаза представителя округляются, а Эбби начинает плакать. Без слез.
Инглиш не останавливается.
– Пожалуйста, не отдавай меня. Она говорила мне все те вещи на детской площадке. Ты сказала, что она не причинит мне вреда.
Она цепляется за меня, а я делаю все возможное, чтобы она оставалась в таком положении. Мне хватает одного взгляда, чтобы понять, Бек в ярости. Мисс Шафер не говорит ни слова. Женщина, должно быть, в шоке.
Потом Эбби произносит:
– Прости меня, Инглиш. Я так сильно хотела тебя увидеть, что наделала глупостей.
– Ты плохо со мной обращалась, – продолжает Инглиш. – Ты сказала, что заберешь меня навсегда от моего папочки.
Лицо Эбби меняется, она понимает, какую огромную ошибку совершила.
– Я была в не очень хорошем месте в тот день.
– Детская площадка? – спрашивает Инглиш.
– Нет, не она, – злится Эбби. – Я имею в виду, мне было одиноко без тебя, и я хотела, чтобы ты поехала со мной домой.
– У меня есть своя комната у Деды и Бананы. И у меня уже есть мамочка.
Эбби злится еще больше и произносит противным голосом:
– Она не твоя мать.
– Нет, моя.
– Все, пожалуйста, успокойтесь.
Мисс Шафер, видимо, находит свой пропавший голос.
– Давайте все присядем?
Инглиш продолжает стоять рядом, вцепившись в меня мертвой хваткой. Думаю, у меня все равно нет шанса уйти. Мы плетемся в сторону стола, и я плюхаюсь на стул, держа ее у себя на коленях.
Мисс Шафер начинает.
– Мисс Ламонт, почему вы пошли в школу Инглиш?
– Хотела увидеть свою дочь.
– Но вы напугали ее.
– Теперь я знаю это, и понимаю, что совершила ошибку, – оправдывается Эбби.
– Девочка говорит, что вы сказали ей некоторые довольно серьезные вещи.
Сначала Эбби смотрит на меня и только потом на Бека.
– Она преувеличивает. Вы же знаете этих детей.
Инглиш аккуратно слазит с моих рук.
– Это не так. Вы сказали мне это. Папочка говорил никогда не врать.
– Мисс Шафер, – перебиваю я ее. – В день, когда это случилось, я была в школе, потому что работаю там учителем. На самом деле, я – классная руководительница ее класса, и девочка была чертовски напугана тем, что случилось. Инглиш никогда не врет и не перевирает. Эта женщина появилась на детской площадке и подошла напрямую к Инглиш. Этот инцидент настольно был из ряда вон выходящим, что нам пришлось обратиться в полицию.
Было видно, мисс Шафер чувствует себя некомфортно из-за новой информации.
– Это неожиданная новость. Я вынуждена отозвать сегодняшнюю встречу и доложить об этом судье Кларион. Я сообщу вам о ее решении. А пока, мисс Ламонт, полагаю, вам следует держаться подальше от Инглиш, пока не будет принято решение.
– Но… – Эбби начинает противиться.
– Мисс Ламонт, как я уже сказала, Инглиш чрезвычайно огорчена вашим присутствием, поэтому ситуация должна быть пересмотрена. Вам сообщат о решении, как только судья Кларион его примет.
– Мой адвокат узнает обо всем и свяжется с судьей Кларион напрямую. – Эбби покидает зал взбешенной, а Бек качает головой в отвращении. Я точно знаю, о чем он думает. Ее намерения нечисты.
Мисс Шафер уже собирается уходить, поэтому я говорю ей:
– Спасибо, и простите за случившееся.
– Ничего страшного. Подобные обстоятельства лучше выяснять заранее, а не когда будет поздно.
Она посылает нам взгляд, в котором читается симпатия.
Бек забирает Инглиш, и мы собираемся уезжать. Эбби стоит у входа в библиотеку.
– Думаете, что выиграли, но это только начало, Бек. Я добьюсь своего рано или поздно.
А затем она направляется к машине.
– Что она имела в виду? – спрашивает Инглиш.
– Не знаю, – отвечает Бек.
– Я никогда не хочу идти в ее дом. Пожалуйста, папочка, не заставляй меня, – умоляет Инглиш.
– Я сделаю все возможное, сладкая. Обещаю.
Иисус. Не думаю, что мое сердце сможет этого выдержать. Эта женщина вообще из плоти и крови, чтобы вытворять подобное? Ей наплевать на Инглиш. Если б это было не так, она бы отступила назад и сделала бы какие-нибудь шаги, чтобы растопить сердце Инглиш и сблизиться с ней. Установить хоть какое-то подобие отношения, а не говорить все те гадости.
Когда мы приехали домой, Бек уходит, чтобы позвонить адвокату, а потом родителям. Мистер Морган собирается придумать новые шаги, чтобы оградить Эбби от общения с Инглиш, потому что это травмирует ее. Мы более чем «за». Бек так же хочет, чтобы частный детектив начал действовать. Возможно, чаще следить за ней в ночное время. У нее есть бойфренд, с которым она живет, но это не незаконно. Парень работает, да и Эбби тоже. Кажется, у нее есть ответы на все вопросы, но ее отвратительное отношение оставляет осадок во рту, а по всему телу пробирает дрожь. Во мне все кричит против нее.
В воскресение вечером я пытаюсь составить план занятий на неделю, но моя концентрация на нуле. Перед глазами постоянно появляется лицо Эбби, и мне жутко хочется выяснить, что она задумала. Я не сомневаюсь, что так и есть. Главное доказательство всего этого то, что она избегала смотреть нам в глаза. Когда Бек заходит в спальню, я сижу на нашей кровати, с карандашом во рту, бумаги разбросаны вокруг меня. Передо мной открыт школьный iPad, куда я вбиваю план работы.
Бек садится рядом и сжимает мою талию.
– Ты в порядке? – спрашиваю я.
– Нет, но буду. Это ожидание убивает меня. Я все время думаю. Может, нам нужно, чтобы Инглиш прошла психологический тест, который докажет, что ей не стоит видеться с Эбби.
– Я – за, если это сработает.
Он выглядит дерьмово, как алкоголик в завязке. Я накрываю ладонью его руку.
– Это должно сработать. Мы должны верить, Бек.
– Я знаю.
Он встает, и разминает шею. Потом выходит из комнаты.
В понедельник днем Бек звонит мистеру Моргану. Судья Кларион хочет снова видеть нас у себя. Встреча назначена на пятницу в десять часов. Хотела бы я, чтобы она прошла завтра и нам не пришлось бы ждать еще пять дней. У нас добавилась еще одна нервная неделя. Вести себя счастливой и нормальной рядом с Инглиш непросто. Девочка восприимчива ко всему.
К пятнице мы оба выглядим, как выжившие после урагана. Мои волосы похожи на воронье гнездо, а Бек будто засунул пальцы в розетку. Никто из нас не спал последние дни.
– Черт, Печенька, не думаю, что смогу это вынести.
– Знаю. Посмотри на нас. Мы выглядим как бездомные. Давай как-то выбираться из этого.
Он проводит руками по волосам. Теперь они выглядят еще хуже.
– Не делай так. Именно поэтому мы так плохо выглядим. Я тоже так делаю.
– Полагаю, нам стоит прекратить, – произносит он.
– Хорошая идея.
Мистер Морган встречает нас, и судя по его взгляду, понимает, что выглядим не лучшим образом.
– Не могли бы вы двое привести себя в порядок? Если судья увидит вас такими, вы никогда не получите опеку. Миссис Бриджес, не могли бы вы расчесать волосы? И вы, мистер Бриджес, тоже.
Мы отправляемся в комнату отдыха, я из сумочки достаю силиконовую расческу и скручиваю волосы в объемный пучок, надеясь, так я буду выглядеть лучше. Мистер Морган выглядит удовлетворенным моим видом. Бек тоже гораздо лучше. Он, должно быть, умылся, потому что выглядит посвежевшим.
Судья Кларион не похожа на счастливую женщину. Она практически не улыбается. Сегодня мало что изменилось. Когда мы все занимаем свои места, сразу переходим к сути дела. Она не собирается подсластить пилюлю, отругав Эбби за то, что та появилась на детской площадке. Своим отношением она напоминает мне судью Джуди. На этом сходство заканчивается. Она полностью за то, чтобы ребенок находился рядом с матерью, и ни в какую не хочет идти на уступки.
Мистер Морган пытается сделать акцент на потенциальном вреде Инглиш, указывая на посещение психолога после инцидента на детской площадке.
– Я сильно сомневаюсь, что эти эпизоды можно сравнивать, – настаивает судья Кларион.
Мистер Морган аргументирует словами психолога, который сказал, что будет неправильно, если Инглиш будет проводить время с Эбби наедине.
– Сейчас речь не об этом. Мы говорим о систематических встречах, – возражает она. Их препирательство продолжает еще несколько минут, пока судья Кларион не заявляет: – Я довольно часто сталкиваюсь с ситуациями, где дети ведут себя чрезмерно эмоционально, потому что их просят делать вещи, которые они не привыкли делать. Например, когда ты просишь их пойти в кровать, они могут начать кричать и волноваться. Я думаю, здесь похожая ситуация.
Мне кажется, моя челюсть падает на пол.
Стул отлетает назад, когда я встаю и начинаю говорить не подумав.
– Судья Кларион, я была там, видела реакцию Инглиш, и она явно нестандартная. Ее трясло, когда мисс Ламонт пообщалась с ней. Другие учителя тоже присутствовали при этом. Ее сознание очень сильно изменилось, именно поэтому нам пришлось обратиться к психологу. Она получила травму.
– Да, миссис Бриджес, я уже слышала это. А как давно вы знакомы с Инглиш?
– С прошлого августа.
– И я полагаю, это время дает вам право считать себя экспертом в поведении Инглиш. Вы знаете ее с августа как учитель и с ноября как ее мачеха. Сейчас март. Не так много времени по моим стандартам, миссис Бриджес. – В голосе судьи Кларион слышится сильное презрение.
– Нет, Ваша честь, это говорит о том, что я узнала ее.
Мой ответ ее не удовлетворил. Мистер Морган передает мне записку, в которой просит завязывать со своими аргументами. Бек сжимает мое колено, но я зла, как собака. Очевидно, что эта женщина против нас, но я не понимаю почему.
Закрыв глаза, я пытаюсь сконцентрироваться на хороших вещах: на святящем солнышке и голубом небе, потому что в этой чертовой комнате тучи над нашими головами чернее черного. Я едва слышу, что говорит эта ненормальная судья, кроме того, что в следующую субботу Инглиш снова заберут и отвезут к этой женщине. Слава богу, она также будет под наблюдением помощника судьи.
Как только мы заканчиваем, мистер Морган отводит нас в подобие комнаты. Он указывает на меня пальцем и выстреливает, как из пушки.
– Что это, черт возьми, было? Вы не можете открывать свой рот при судье, как сделали это только что. Я вообще удивлен, что она не выгнала вас оттуда, при этом не впаяв штраф за оскорбление судьи. Если вы не умеете контролировать свои эмоции, я буду сильно настаивать на том, чтобы вы больше не присутствовали на заседаниях.
Вау. Не думала, что все настолько плохо. Но стоит мне открыть рот, чтобы сказать, он добавляет:
– Я не жду от вас ответа, миссис Бриджес. Если вы не можете следовать моим указаниям, не приходите сюда. Мы находимся в слабом положении, и вы сделали только хуже.
Его слова – плевок в лицо. Я думала, что помогаю Инглиш, но в итоге только все порчу.
– Дерьмо.
– Просто для уточнения. Сейчас я возвращаюсь в офис, где попытаюсь составить план действий, чтобы уладить это дерьмо, как вы его назвали. Сказать по правде, я не уверен, что у меня получится.
Я прикрываю рот ладонью, когда до меня доходит смысл его слов. Я все испортила. Что, если теперь ничего нельзя исправить? Что, если я разрушила единственную надежду Инглиш? Не думаю, что смогу жить с этим.
Вдруг я оказываюсь в объятиях Бека, прижатая к его груди.
– Мистер Морган, я знаю, что вы делаете все возможное в ситуации Инглиш, но позвольте кое-что прояснить. Никогда больше не разговаривайте с моей женой в подобном тоне. Да, она совершила ошибку, но она любит Инглиш каждой частичкой своего тела. Вспомните об этом в следующий раз, когда захотите избавиться от нее. И не забывайте. Мы – ваши клиенты, мы платим вам не за подобное обращение.
– Хорошо, мистер Бриджес, но, если найдете свободное время, я бы хотел встретиться с вами в офисе завтра. Нам нужно разработать стратегию борьбы, чтобы выиграть дело. Если вы все еще этого хотите.
Как бы огорчен не был Бек, он заступился за меня. Он защитил меня, и я чертовски уверена, что влюбилась в своего мужа еще больше.
Когда мы садимся в машину, я беру его за руку, прося прощение.
– Тебя не за что прощать. Печенька, ты кое-что забыла. Я с тобой с тех пор, как ты учишь Инглиш. Я вижу, как вы двое относитесь друг к другу. Я замечаю, как ты смотришь на нее, от тебя исходит столько любви в ее сторону. Ты бы никогда намеренно не навредила ей, и тебе не нужно извиняться. То лишь попыталась защитить ее. В моих глазах провалился именно Морган. Он не должен был говорить тебе вообще что-либо. Я никому не позволю разговаривать с тобой в подобном тоне. Никогда. – Он обхватывает ладонью мою шею и выводит ласковые круги на линии челюсти. По каким-то странным причинам это заставляет мое сердце болеть еще сильнее. Такое чувство, что я подвела его.
Глава 11
Шеридан
– Я подвела тебя, Бек. Но еще хуже, я подвела Инглиш.
– Ты никогда этого не делала. Нас подвела система.
– Да, по крайней мере, согласно предписанию судьи, встречи будут проходить в присутствии наблюдателя. – Положив свою руку на его, я продолжаю: – Хотела бы я помочь еще чем-то. Я чувствую себя чертовски ненужной.
– Это не так. Ты сделала куда больше, чем я надеялся.
Это придает мне сил. Бек гораздо спокойнее, чем в последние дни. И это странно. Будто на него опустили покрывало, и оттуда появился другой человек.
– Эм, что происходит? – Я подозрительно щурюсь
– Что ты имеешь в виду? – Он смотрит на меня невинными глазами.
– Час назад ты сходил с ума, а теперь ты само спокойствие.
Он медленно моргает и долго молчит. Потом Бек заговаривает.
– Я услышал, как страстно ты боролась за Инглиш против судьи, а потом стал свидетелем попытки разбить тебя на части, и полагаю, я наконец-то понял, как сильно ты мне дорога. Не пойми меня неправильно, малышка. Я буду бороться за нашу дочь зубами и когтями, но, если мы проиграем, у меня не будет ни капли сомнения, что мы сделали все возможное. А все потому, что за нашими спинами стояла ты. Поэтому понял, что могу грустить и топать ногами, но что это изменит? Я лишь огорчу Инглиш еще больше. А это последнее, чего я хочу. Поэтому я решил изменить свое поведение. Если Эбби собирается выиграть, единственно верным для нас решением будет объединиться.
– У меня голова идет кругом.
– Я не говорю о том, что мне нравится то, что сейчас происходит. Я так же не говорю о том, что доверяю ей. Но возможно, просто возможно, если мы будем вести себя уступчиво, она ошибется и ее сущность проявится наружу. Понимаешь?
В его словах есть смысл: я понимаю, к чему он ведет. Но легче сказать, чем сделать.
Я решаю не возвращаться обратно в школу, вместе с Беком мы отправляемся домой. Единственное, чего мне хочется в тот момент, это оказаться в его объятиях. Поэтому он относит меня в кровать и остается рядом. Эта сторона Бека для меня новая, но нежность, исходящая из его сердца, заставляет расти мои чувства все больше и больше.
– Так что же дальше?
– Завтра я увижусь с Морганом и выясню о дальнейшей стратегии. Уверен, он попытается свалить всю вину на нас снова, но я не позволю ему это сделать. Судья не на нашей стороне. Это понятно. И Морган зацепится за любую помощь, чтобы получить возможность выиграть дело.
В субботу утром Бек звонит адвокату, а я планирую поездку в океанариум с Инглиш. Потом Бек велит мне забросить Инглиш к его родителям, чтобы мы могли обсудить информацию, полученную от Моргана.
Позже днем я мечусь по комнате в ожидании Бека. Когда он появляется, по сжатым губам понимаю, что все плохо.
– Что случилось?
– Нам лучше присесть.
Его краткий ответ немного удивляет меня, но я не заостряю на этом внимание, потому что он расстроен.
Сев на диван, он не теряет время даром.
– Почему ты не рассказала мне о своем отце? О том, что он убил кого-то, сидя пьяным за рулем?
В его вопросе слышится обвинение.
– Что? Мой отец? – То, как он задает вопрос, сильно удивляет меня.
– Мне нужны ответы, Шеридан.
Его резкий тон шокирует меня, но горящая ярость в его глазах еще хуже.
Заикаясь, я пытаюсь ему объяснить:
– П-потому что я никогда об этом не говорю. Он свихнулся после смерти мамы. Мне было четырнадцать тогда. Я вообще не понимала, что с ним происходит. Он был директором…
– Я знаю, районной школы. Дальше.
Ошеломленная. Шокированная. Оскорбленная. Яро заморгав от надвигающихся слез, которые уже жгут мои глаза, но пока еще не появляются, я рассказываю ему свою страшную историю.
– Он стал алкоголиком. За неделю до моего школьного выпускного он напился по дороге домой и попал в аварию. Он погиб вместе с другими людьми. Женщина и ее ребенок умерли.
Бах, вот они слезы, рекой льются из моих глаз. Я всегда чувствую себя отвратительно в такой момент, потому что это причиняет боль. Жутко знать, что твой отец совершил подобное. В сердце, он для меня все еще хороший человек. Он просто не смог пережить смерть моей мамы. Поскольку дело прошлое, я отношусь к этому отстраненно.
– Что еще?
– Ч-что еще? Тебе этого недостаточно? – Я вытираю лицо майкой.
– Что насчет денег? – отрезает он.
– Денег?
– Да! Деньги, Шеридан?
– После того как семья женщины обратилась в суд, у нас ничего не осталось. Они получили все что просили и даже больше. Моя мама была единственным ребенком, оба ее родителя ушли. У моего отца были брат и сестра, но они решили остаться в стороне, будто у меня была страшная заразная болячка. Мой юрист оплатил все, каждый пенни ушел в ту семью. Но я бы и так все отдала.
Я тру глаза ребром ладони.
– Ты не прекращала рассчитывать на что-нибудь? – Он встает и начинает ходить из угла в угол.
– Что ты имеешь в виду?
– То, как это выглядит, Шеридан.
Он так зол, его слова ранят, и я, честное слово, не понимаю, о чем он говорит.
– Я не понимаю тебя, Бек.
– Я имею в виду, Шеридан, что ее адвокат считает, будто я купил свою жену. То, что я помогаю тебе выбраться из долгов, а ты помогаешь мне выпутаться из этого фиаско. Услуга за услугу. Успеваешь за моими мыслями? И теперь у Эбби есть предложение. Она хочет помириться. Она сказала, что, если я пойду на это, она отзовет все требования об опеке.
– Помиритесь? Но мы ведь женаты.
– Ей все равно. Она хочет заявить на меня свои права. Говорю ее словами, точно так же, как это сделала ты. Чтобы вырваться из долгов, я уверен. Они провели свое расследование, Шеридан.
Его взгляд режет меня, будто ножом, прямо по сердцу, раскрывая его и позволяя крови вылиться наружу. Он верит тому, что я – дерьмовый человек. Он уверен, что я специально скрыла эту информацию от него в корыстных целях.
– Мне никогда ничего не было нужно от тебя. Ты пришел ко мне, забыл?
– Да, и смотри, как это обернулось против меня.
Проглотив его омерзительные слова, я слишком обижена, чтобы продолжать с ним разговаривать. Еще одна слеза скатывается по моей щеке, но я уже не пытаюсь ее вытереть.
– Могу я узнать, что ты сделал с моей старой машиной?
– Я продал ее, а что?
– Сколько ты получил за нее?
– Тысячу. А что?
Иисус, я в полном дерьме. Полагаю, мне предстоит еще один заем, если я вообще смогу его получить.
– Могу я получить свои деньги, пожалуйста?
Посмотрев сердито на меня, он отвечает.
– Они у тебя есть. У тебя есть другая машина.
– Мне не нужна другая машина. – Проглотив комок в горле, я продолжаю: – На самом деле, мне не нужно ничего от тебя.
Когда слова вылетают из моего рта, я прижимаю руку к груди, пытаясь унять боль. Именно в этот момент прорывается дамба слез, которую я так тщательно пыталась удержать. Вытерев их, я обхожу стол и направляюсь прямо в спальню. У меня не занимает много времени собрать чемодан. Кинув кучу вещей в свой самый большой чемодан, я кое-как его застегиваю. Затем собираю все свои вещи из ванной комнаты и складываю их в спортивную сумку. Моя личная сумка занята школьными вещами, поэтому мне придется вернуться сюда еще раз, чтобы забрать оставшееся. Возможно, Мишель поможет мне. Но первое, что мне нужно сделать, это убраться отсюда. Мысль о том, чтобы остаться в доме с мужчиной, которому я доверяла и который считает меня жалким человеком, невыносима.
Пока я волоку вещи в гостиную, он стоит и смотрит на меня.
– Куда ты собралась?
– Туда, где смогу сделать твою жизнь проще. Подавай на развод. Я не против. Но пошел ты нахрен, Бек Бриджес. Я НЕ тот омерзительный человек, каким ты меня выставил. За последние четыре года я рвала задницу, чтобы получить свою степень и оплатить займы. Ты пришел ко мне. Не я. Так что иди, живи своей жизнью. Я желаю Инглиш всего самого лучшего. О тебе же я не могу сказать того же, потому что я зла и мне больно.
К дому подъезжает машина, которую я заказала через Убер. К тому времени, как добираюсь до своего прежнего дома, я превращаюсь в полнейшую развалину. Бедному водителю приходится донести мои вещи до крыльца, потому что я едва могу идти. Мишель выходит на улицу и не может понять, что происходит.
Мне понадобился целый час, чтобы успокоиться и рассказать обо всем Мишель. Она в шоке, как и я.
– Я не понимаю, как у него все поменялось от «Любви до гроба» до «Пошла ты к черту» всего за пару часов.
– Я тоже. Он был незнакомцем в том доме. Видела бы ты, как он смотрел на меня.
– А кто эта женщина, Эбби? Я имею в виду, с чего они решили, что он, женатый человек, сможет все так изменить? – спрашивает Мишель.
– Должно быть, она в полном отчаянии. И, возможно, есть мизерный процент, из-за которого я не виню ее. Инглиш – удивительный ребенок. Меня убивает тот факт, что я не смогу видеть ее каждый день.
– А как ты будешь вести себя в школе?
– Настолько профессионально, насколько это будет возможно.
– Представляю, как тебе будет трудно. – Мишель привлекает меня в большие теплые объятия. – Извини, Шер, мне казалось, он – тот самый.
– Я тоже. Полагаю, мы теперь снова соседки. – Я всхлипываю. – Оливер сегодня приедет?
– Нет. – Дует губы Мишель. – Сегодня день рождения его отца, у него семейные дела.
– Все еще не встречалась с его семьей? – Это удивляет меня, потому что реально странно.
– Нет, мы разговаривали об этом немного на Рождество, но мало к чему пришли, потому что мне пришлось уехать домой.
– Хм-м, может быть он пытается уберечь тебя.
– Или он стыдится меня.
– Серьезно? Как он может стыдиться такой красотки, как ты?
– О, ты говоришь так, потому что ты моя лучшая подруга.
– Нет, это не так, перестань напрашиваться на комплименты. Кроме того, сегодня мой вечер, – парирую я.
– И то правда.
Мой телефон вибрирует, и я думаю, что это Бек, но посмотрев на телефон, вижу имя Марка.
– Это отец Бека, – поясняю я Мишель.
– Ты собираешься ответить?
– Я не знаю.
– Я думаю, тебе стоит послушать, что он скажет.
И я отвечаю на звонок.
– Привет, Марк.
– Шеридан, могу я увидеться с тобой? Я знаю, что сейчас не лучшее время, но я бы хотел кое-что сказать, если ты позволишь.
– Ладно.
Уронив телефон на колени, я говорю Мишель:
– Он сейчас приедет. Он такой хороший человек, я не смогла отказать ему.
– Тогда я пойду в свою комнату.
Должно быть, Марк был возле моих соседей или где-то очень близко, потому что звонок в дверь раздается меньше, чем через пять минут. Когда я открываю дверь, ему хватает одного взгляда на меня, чтобы сникнуть.
