Текст книги "Солнечный листопад - 2(ч.7, ч.8)"
Автор книги: Елизавета Левченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)
Взаимное оглядывание закончилось, и вроде как мы обе остались довольны. Я поняла, что девушка не стерва какая-нибудь – а такой тип людей я терпеть не могу, – и что шаг найти общий язык есть. А она... кто знает, что увидела она в несуразном, мелком и к тому же толком не расчесанном существе в пижамных штанах. Я подавила желание пригладить волосы. Уже все рассмотрела и сделала свои выводы, так чего стараться казаться лучше, чем я есть?
– Покажешь мою комнату? – Ее высоко вскинутые брови спрятались за челкой. Я спохватилась – а ведь хотела показать какой-никакой, а хозяйкой – и выдавив: "Пойдем", пошла на второй этаж. Всего на нем располагалось три комнаты: самая большая, со столом и двуспальной кроватью, досталась Леше, самая мелкая мне, не любящей большие и пустые пространства, а вот Крис – средняя, отличающаяся от моей разве что другим шкафом, большими квадратными метрами пространства и двумя, вместо одного, как у меня, окнами. Мужчина поставил сумки на пол в коридоре и исчез, заставив еще сильнее заподозрить, что та женщина не одна такая, любящая исчезать. Неужели фраза "уходить по-английски" имеет под собой реальную подоплеку?
Девушка, между тем, деловито принялась "обживать территорию". Содержимое сумок – двух сумок – просто вывалила на кровать, а вот третью, которую, если не ошибаюсь, сама тащила, просто раскрыла и оставила к стенке. Честно слово, я не старалась выглянуть, что в ней такое – видно было! Книги. По крайней мере, сверху именно они.
Я стояла в дверях, только потом, когда девушка повернулась ко мне, сообразила что поступаю несколько неприлично... или прилично – ведь она гостья? Но с другой стороны, она ведь...
– Итак, Алекс сказал тебе, для чего позвал меня? – сама не зная того прервала она мои натужные размышления. Я прервалась, но только для того, чтобы снова задуматься. И решила сказать, как есть. Все равно ничего другого не придумаю.
– Ну... сказал, что ты – моя компания и будешь показывать мне город. – В общих чертах, так.
Она присела прямо на разноцветную кучу одежды.
– Не только город – все что захочешь, – подняв вверх указательный палец, важно сказала Крис. Опустила руку и уже другим, до этого слышанным тоном, поинтересовалась: – Когда начнем?
Я растерялась. Так быстро? Но и обрадовалась тоже.
– А когда ты можешь? – с надеждой спросила. А девушка в ответ махнула рукой.
– Да хоть сейчас! Куда оправимся в первую очередь?
– В Лондон! – Ответ вырвался сам. Больше никуда я не хочу!
Она то ли ухмыльнулась, то ли улыбнулась, то ли просто странновато скривилась.
– А куда именно? – Я заморгала, не совсем понимая, что она имеет в виду. И девушка пояснила: – Лондон разделен на тридцать с лишним частей, и весь его за одни день не рассмотришь. Так в какую вести? – без перерыва спросила еще раз. Нет, еще придется привыкать к ее манере говорить!
– На твое усмотрение, – сдалась я. Все равно не знаю ничего, так что гадать?
Крис будто и не ожидала от меня другого ответа и с готовностью кивнула.
– Ок! Тогда собирайся!
***
Меня насильно усадили на одну из деревянных лавочек, что рядком расположились на берегу Темзы. Вокруг сновали толпы народа, все спускаясь и спускаясь с моста, называвшегося Вестминстерским. И мы совсем недавно с него спустились, пройдя с одного берега реки на другой.
Путешествие, обзор, экскурсию – можно назвать как угодно – началась с самого знаменитого, что есть в Лондоне. Биг-Бена. Да-да, той самой громадной башней, выглядящей на картинках как игрушка, а вот вблизи... По сравнению с этой громадиной я казалась букашкой, мелкой, испуганной таким величием и безмерно восхищающейся им, как и людьми, что построили такое. Высоко-высоко, на одном из четырех циферблатов гигантские стрелки – побоюсь представить их размер – замерли напротив римских цифр десять и два.
Машина, которая довезла меня и Крис от Амершема до негласной столицы Британии, остановилась рядом с большой, уже вовсю зеленеющей поляной – как называют ее англичане, не имела не малейшего понятия, – что располагалась перед Биг-Беном и дворцом в готическом стиле. Вестминстерский дворец... Пусть уже минут тридцать, а то и больше машина раскатывала по забитым дорогам, Лондон поглотил меня именно там. Этот шумный, стремительный и многолюдный Лондон. Но вот что странно – он не оказался суетливым, какими представляются большинство больших городов. Все эти проносящиеся мимо машины и двухэтажные автобусы – не только красные, как представлялось, – все люди, идущие по тротуару, ожидающие, когда светофор просигналит нужным цветом или такие же зеваки-туристы, как я, активно щелкающие фотоаппаратом и переговаривающиеся на своем языке: всё казалось таким... правильным. Распланированным. Так вот как-то...
Но все равно, что когда вышла из машины, что сейчас, я несколько дезодорирована этим шумом и непрекращающимся жужжанием голосов.
– Итак, Соня, что ты вообще знаешь о Великобритании? – подавшая голос Крис заставилась меня чуть вздрогнуть, возвращаясь с запутанных дорожек мыслей в реальность.
– Что знаю? – задумчиво повторила и выдала свои скудные знания. – Ну, что эта страна называется иногда Британией или Англией, как в стародавние времена. У вас правит королева и премьер-министр. Лондон – негласная столица Британии, через него протекает река Темза. Есть Биг-Бен, который всемирно известен. Лондон – город очень большой, и его называют "большой дым", или что-то вроде, а саму Англию из-за плотных туманов "Туманным Альбионом". – Подумала и добавила. – А еще есть тюрьма Тауэр, тауэрский мост и множество зеленых холмов по всей стране.
Лицо девушки во время моего скупого рассказала оставалось совершенно невыразимым, и этим казалось подозрительным. Пусть знала Крис несколько часов, уже заметила, как она любит активно выражать свои эмоции, особенно – двигать высокими бровями, заламывая из то так, то эдак. Я смотрела на нее, ожидая хоть какой-то реакции. Щеки девушки вдруг начали медленно, но верно раздуваться, раздуваться, губы поджиматься... и вот, она разразилась оглушительным смехом с выступившими на глаза слезами. И мне стало обидно. Сама же попросила рассказать, что знаю! Хорошо, что смех быстро прекратился, и девушка, тихо охая, ахая и хихикая, приподняв очки, утирала глаза рукавом. И вот она повернула ко мне насмешливое лицо.
– Забавно, – признала она на удивление спокойным тоном. – Нет, конечно, многое правильно, но так... оригинально. Значит, так в России думают о Великобритании?
На что я хмуро ответила:
– Не надо ставить мое незнание как мнение всех.
Крис улыбнулась, опять высоко вскинув итак высокие брови, и они скрылись в короткой челке.
– Ладно, не обижайся. Я просто не сдержалась, – она поджала губы, словно – а почему словно, так и было – пытаясь сдержать смех, но справилась. – Придется тебе рассказывать все с самого начала. Правда, – тут она состроила задумчивое выражение, – можем, конечно, сходить в музей...
– Не люблю музеи! – поспешно воскликнула, вскинув руки. В памяти все еще хранились печальные воспоминания энной давности, когда наш класс отправляли в один и тот же музей. Из года в год. Думаю, после такого испытания, любой разлюбит любые музеи.
– Отлично! – сразу же обрадовалась Крис, и мне показалось, даже чересчур сильно. И после последующих слов стало понятно, почему. – Я их тоже не люблю, – призналась она. Мы обменялись понимающими взглядами, и я почувствовала, что, определенно, мы с ней найдем общий язык. Теперь уже точно. Не знаю, что это было – предчувствие? Так называемое шестое чувство? Но я знала точно, что-то есть в нас схожее.
– Ладно. Начнем, – хлопнула она в ладоши. Жест определенно повторялся... уж не привычка ли это?
Я кивнула. Уже поняла, что ничего не знаю, значит, нужно восполнять пробелы. Нужно хоть что-то знать о стране, в которой ты не проездом, а задержишься... на неизвестно сколько.
– Если так углубляться в прошлое, то изначально территория страны была населена кельтскими племенами – бриттами, которая была захвачена, если не ошибаюсь, сначала Юлием Цезарем, а потом и императором Клавдием, и стала частью римской империю. Пока она не прекратила существование. Дальше несколько сот лет была война между бриттами, пришлыми скоттами, пиктами, германцами – не суть важны те противостояния. Цель у них была одна – захват территории. А результатом войн стало объединение Англии и появление самого первого короля. Кстати, Лондон появился из римской крепости Лондиниум, и благодаря близости к морю, крепость становится городом, весь процветающим торговым центром. И, кстати, разочарую тебя: Англия и Великобритания не одно и то же. Англия – это часть всего государства, в которое еще входит Уэльс, Шотландия и северная часть Ирландии. Но самая главная часть, к которой постепенно присоединялись остальные три: Уэльс был завоеван в двенадцатом веке, а вот с Шотландией Англия заключила союз, в начале восемнадцатого века. Вот так и сформировалось Королевство Великобритании и Ирландии. Но в начале двадцатого века несколько провинций Ирландии отделились в отдельное государство, оставив северную часть Великобритании. Так что с тех пор и по этот день, наша страна называется Соединённое Королевство Великобритании и Северной Ирландии. Все, закончили с историей. Если будет интересно узнать поподробнее, дам дома учебник, там все расписано.
Девушка перекинула одну ногу на другую и продолжила неспешный рассказ. Она хорошо говорила по-русски, но частенько проскальзывал характерный акцент, понимать ее и слушать он не особо мешал.
– А теперь пробегусь кратко по самой стране. Великобритания расположена на Британских островах, и в ее состав входят несколько десятков графств, округов и районов. Для примера, это как... области и районы в России. Как уже сказала, в состав страны входят несколько бывших самостоятельных государств, которые даже после присоединения сохраняют свои традиции. Вот к примеру, шотландцы с их килтами и волынками или ирландцы с их знаменитыми танцами – наверняка слышала. Если повезет, можно поймать одного мужчину, он возле тауэерского моста играет, два дня подряд его там видела. Население: больше чем половина – англичане, под восемьдесят процентов, потом шотландцев под десять и около трех на ирландцев и уэльсцев. Язык: английский, но в каждой стране говорят еще и на своем. Обычно так мешают слова, что порой совсем не понимаешь, что они говорят. Деньги: фунты-стерлинги. Приедем домой, покажу атлас и расскажу про географию, на пальцах и словах ее не объяснишь. – Я кивнула. – Итак, Биг-Бен. Рассказать его историю? – я быстро согласилась. – "Днем рождения" это башни считается конец мая тысяча восемьсот пятьдесят девятого года, ведь именно в этот день часы начали свой ход, а через два месяца прозвучал первый удар Большого Колокола. Он теперь каждый час слышится. А каждые четверти часа слышится перезвон маленьких колокольчиков, соседей Большого. И, сразу оговорюсь, Биг-Бен это не башня и не часы – это колокол. А вот часы и башня уже потом начали называться по имени колокола.
Отвечает за исправное состояние часового механизма специальный работник – менеджер здания Парламента. Если говорить по-русски, то его простым завхозом можно назвать. В его обязанности входит подъём по ступеням башни, кстати, лифта там нет, а ступеней много, и осмотр часового механизма. Заводят часы несколько раз в неделю – этим занимаются несколько инженеров. Биг-Бен несколько раз ломался, но самая известная и глупая поломка произошла в войну.
– На него упала бомба? – не удержалась и прервала Крис. А девушка фыркнула.
– Если бы! На стрелку стая скворцов присела отдохнуть!
Я, мягко говоря, удивилась. И хихикнула. Ну кто бы подумал – простые птицы и виновницы остановки такой громадины.
Крис подняла руку и на что-то указала, сразу привлекая мое внимание – всегда же замечаешь краем глаза, когда что-то на периферии движется.
– Так, теперь – Вестминстерский дворец. – Она указывала на дворец, одним боком прилипнувший к Бин-Бену. – Если говорить просто – там заседает парламент, но до шестнадцатого века использовался как резиденция королей. Вот то, что ты видишь – это все отстроено заново после пожара, когда был уничтожен чуть ли не весь Лондон. От средневекового дворца остался только зал приемов и еще один зал. Точно не помню, как он называется, но что-то связанное и хранением драгоценностей.
– Парламент? – переспросила. Я всегда мало интересовалась политикой – вернее, до конца прошлого года вообще жизнью не интересовалась.
– Высший законодательный орган в стране, не моргнув глазом, поясняет Крис. – Главенствует Королева. Больше тебе знать ничего и не надо.
Она встала, отряхнула, хм, тыл, и хлопнула в ладоши. Нет, точно привычка...
– Так, а вот теперь мы встаем и плавно про... – она огляделась, вздохнула и явно закончила фразу не так, как хотела, – тискиваемся к London Eye. Именно туда я и хотела провести тебя в первую очередь, чтобы ты увидела весь Лондон.
– Весь? – растерялась. – Но он же... – неопределенно махнула руками, бессознательно пытаясь показалось, какой он, но одернула себя и заменила рукодергания на слова: – большой.
Крис хитро-хитро улыбнулась и, схватив мою ладонь, потащила вперед.
– Увидишь, – почти крикнула, потому что мы теперь находились в шумной толпе, и слышно было плохо. – Город будет как на ладони.
Мне оставалось только поверить ей на слово. Но верилось с трудом: ну не могла я представить такое – Лондон и виден весь? Она явно приукрасила!
Колесо обозрение, названное Крис не иначе как "Лондонский Глаз", было трудно не заметить с самого начала, когда я еще из машины вышла. Но колесо было довольно далеко: выглядывало из-за Вестминстерского дворца и не производило такого впечатления, как сейчас, когда мы подходим к этому грандиозному сооружению все ближе и ближе. Когда шла по мосту, "Глаз" показался мне несколько невзрачным, обычным и ничем не отличающимся от колеса обозрения в городе, где я жила раньше. Ошиблась... очень сильно. Приходилось задирать голову до хруста в шее, чтобы самую верхушку Лондой Ай. И такие мгновения казалось, что колесо словно бы падает на меня... страшно было – жуть. Спасал здравый смысл, он подсказывал, что оно уж точно не упадет. С такими подпорками... Колеса обозрения всегда напоминали мне велосипедные колеса. А что – тот же стальной круг, внутри которого множество спиц, в середке еще один круг, совсем маленький. За него колесо к велосипеду крепилось. А здесь от того маленького в кавычках круга до земли тянулась железная труба. Нет – трубища, толщиной превышающая меня. Так что вероятность, что "Глаз" упадет, составляла ноль процентов. Прозрачные, я бы назвала их яйцеобразными, кабинки медленно, очень медленно крутились по кругу. И я даже не слышала скрипа! Или в этот виноват шум и гвалт? Кстати, о гвалте. Близ колеса обозрения народу стало просто не протолкнуться, и я бы точно потерялась, если бы предусмотрительная Крис не держала меня за руку. Кстати, тут не только англичане были! В смысле, не только белые. Пока мы пробирались через толпу, на глаза попались вездесущие китайцы, сбившиеся группкой и даже одна чернокожая девушка, сияющая ослепительно-белой улыбкой. На нее я вылупилась как на музейный экспонат, и страсть как хотела протиснуться поближе, чтобы лучше было видно. Никогда в жизни таких людей не видела... Но Крис, которая даже не подозревала, что в ту минуту я обозвала ее бессердечной, увела меня прочь.
Но чудеса на этом не закончились. Когда количество лавочек и торгующих съестным палаток резко увеличилось, среди толпы я увидела что-то синее и довольно большое. И понятное дело, начала приглядываться. И что увидела? Синего человека. Сначала глазам не поверила, хорошенько протерла их – Крис с недоумением остановилась, но недоумение быстро сменилось насмешливым пониманием, едва она поняла, куда я пялюсь – но синий человек не хотел исчезать. Как сидел на своей синей лавочке – так и сидел. На его фоне старательно фотографировалась одна парочка.
– Это живая статуя, – нагнувшись к самому уху, пояснила Крис. – Человек наряжается кем-нибудь и сидит так, в многолюдном месте. И хорошо зарабатывает!
– А этот кого изображает? – стало внезапно интересно. Девушка пожала плечами и увлекла меня дальше.
Еще, когда мы пристроились к хвосту длинной очереди, мимо деловито прошел низенький человек в красном сюртуке? Кафтане? Плаще? С черной шляпой на голове, с полей которой свисало пушистое перо. А вот на ногах у него были самые настоящие чулки белого цвета и черные туфли.
А знаю, даже спрашивать у Крис не буду, кто это. У нас по парку тоже прогуливались такие разнаряженные. Тоже платишь деньги и фоткаешься.
У нас... Я повторила эти слова со странными, смешанными чувствами. Пошел уже третий день, как я приехала в чужую страну. Живу вдали от семьи. И... скучаю ли? Вот странность – нет. Только вспоминаю, особенно перед тем, как заснуть, родителей. Думаю, как там мои соседки по комнате, как развиваются отношения Гены и королевны Елены, или вот незнакомого года и обращенной в новую веру Аньки. Или как Мари? И все. Может, прошло не так много времени, чтобы начать скучать?
И я до сих пор ни на секунду не пожалела о своем решении.
Билеты покупала Крис – я на такой подвиг пока не способна. И мы, хорошо-хорошо, только я, вприпрыжку рванули к колесу. Девушка остановилась рядом с небольшой группкой, перебросилась парой слов. Смысл сказанного до меня, с интересом рассматривающую все вокруг, не дошел. Немного подождали и пошли вперед. Суровые дядьки в ярко-салатных жилетах – такие в России иногда милиционеры... ой, привычка!.. полицейские носят, особенно гаишники – как всех до и после меня обхлопали по бокам и пропустили дальше. Еще несколько шагов и наша группка остановилась перед кабинкой, двустворчатые двери которой медленно разъехались в стороны, приглашая внутрь. Я как-то пропустила момент, когда и кому Крис билеты вручила.
Немного застопорилась, прежде чем ступить внутрь. Страшно? Не то слово. Но любопытство сильнее.
Кабинка определенно превышала все ожидания. Семь шагов в длину и три-четыре в ширину, если учитывать еще и располагавшуюся посередине желтую скамеечку. Но хоть в чем-то оно оставалось, каким показалось сначала – яйцо-яйцом, стеклянная оболочка разбита полосками арматуры на квадраты по полметра. Я отошла ближе к стенке, чтобы не стоять в проходе и не мешаться. Ощущения были... странными и плохо поддающимися объяснению. Особенно, когда я глянула за стекло и поняла, что кабинка наполовину нависает над водой. Но страшно было точно – единственное идентифицируемое ощущение.
Люди довольно быстро расположились внутри и кабинка покачнулась, а я, этого не ожидавшая, чуть не заорала. Но хорошо что вовремя опомнилась и подавила паническое: "Мы падаем, мы падаем!!" Это всего лишь колесо начало вертеться. И если зажмуриться и искренне поверить, что я стою на твердой земле, совсем не ощущается, что оно движется... наверное... Я точно знать не могла, потому что самовнушение что-то не помогало. Но зажмуриться – зажмурилась, и теперь тихо – а как же иначе, люди вокруг, а опозориться я не хочу – обмирала от страха.
– Впервые? – раздался совсем рядом голос Крис. Я закивала. Как-то не задумывалась над катанием на подобной штуке. Причина всегда одна: равнодушие к миру. Девушка выдохнула, или фыркнула, или хмыкнула. – Ты еще хорошо держишься. А меня, когда впервые, еще в две тысячном году, прокатилась, устроенными усилиями от пола отцепляли. Я верещала и рыдала, прося остановиться, а остальные смеялись над моей истерикой.
Я приоткрыла глаз и поинтересовалась, скорее не из любопытства, а из желания забыться разговором.
– А с кем ты каталась?
Лицо Крис приобрело мечтательное выражение и она принялась воодушевленно перечислять, загибая пальцы:
– Peter Pan, Kinky, Pup, Sea... – я закашлялась, и видимо, это отвлекло девушку и та едва заметно порозовела. – Ой, прости! С Максом, Лексом, Мари и еще пятеркой моих друзей, – поспешно исправилась.
Единственное, что я поняла из ею перечисленного был Питер Пэн и море... и я не совсем поняла, что она вообще хотела сказать. Как связаны море и герой диснеевского мультика? У меня чуть мозг не вскипел. Но махнула рукой на это недоразумение.
– Леша сказал, что вы с ним друзья детства... Это так?
– Ага, – согласилась она. – Мы жили неподалеку, да и отцы наши работали вместе. Вот и получилось, что подружились. Надолго. Правда, – Крис чуть нахмурилась, – вся наша дружба рассыпалась, когда Лекс и Мари уехали, а потом и Макс за ними... – но быстро подняла лицо, улыбнулась и как ни в чем ни бывало беспечно проговорила: – Ладно. Давай я лучше расскажу про это колесо! – И не дав ничего вставить, продолжила: – London Eye был построен в честь миллениума, и возводился в течении двух лет, а до этого еще четыре года разрабатывался. Сразу после праздника его хотели снести, но вот, как видишь, стоит до сих пор. Высотой колесо сто тридцать пять метров – это как примерно под сорок этажей. Всего вот таких кабинок, как наша, тридцать две штуки. Строился он по сегментам, которые сплавляли вниз по Темзе на баржах и собирали на специальных плавающих платформах. А потом, как собрали, медленно подняли специальными машинами. Вот и все. Если задержимся в городе до темноты, обязательно свожу сюда. Eye светится разными цветами. Красиво смотрится.
Кабинка медленно поднималась все выше. Все дальше были зеленоватые воды Темзы, подсвеченные солнцем за моей спиной. И все ближе небо, такое не по-весеннему яркое. Мне было уже не страшно. Вдруг раз – и отпустило, оставив меня пребывать в некоторой ошарашенности... и восторге, ведь вопреки всему я обожала высоту, и теперь прилипла к стеклу, жадно рассматривая все лучше, полнее открывающийся пейзаж. И не забывала терзать свой старенький цифровик, безостановочно щелкая все понравившееся. Ключевым словом здесь было "все".
Крис негромко комментировала:
– Вон там Аббатство, а чуть дальше, во-он там, Трафальгальская площадь, мы туда пойдем. Повернись немного. А вон там дворец Королевы. Кстати, у нее в этом году, в апреле, юбилей! Только праздновать будем летом, такая традиция. Смотри, а там, если приглядеться получше, виден Тауэр и тауэрский мост, мы тоже по нему пройдем... А тут...
Она все перечисляла и перечисляла. Я с готовностью следила, куда показывает изящный пальчик и послушно поворачивалась куда надо. Слушала ее объяснения, правда, бывало, она просто говорила название и все.
И вот, мы на самой вершине. Крис не соврала. Город и правда был как на ладони. Змейка реки, перечеркнутая многочисленными мостами, тянулась от края от края, прорезая лабиринт домов, высоток и выделяющихся сразу достопримечательностей. Я указывала пальцем, Крис рассказывала.
Казалось, что на вышине мы замерли. Все замерло. Сейчас я представляла себя птицей, одной из чаек, пролетающих мимо. Свободно парящей над всем этим великолепием. Над Лондоном, шумным, большим, неспешным... И таким прекрасным. В груди стало легко-легко, а кислород напрочь перекрыл подкативший к горлу комок.
Город раскрыл объятия, гостеприимно принимая в себя еще одну чужачку. А она отдала ему частичку своей души в обмен на такое теплое, почти отеческое радушие.
В этот миг я поняла, что только что, раз и навсегда, влюбилась в Лондон и просто так покинуть его не смогу. Отданная ему частичка души всегда, всю жизнь будет манить обратно. Если вообще отпустит. Но разве я собираюсь уезжать?..
Первым делом, как мы вышли из этого треклятого метро – какая же я дура была, что так легко согласилась спуститься в это подземелье! – я крепко прислонилась спиной к стене, запрокинула голову, радуясь небу и пыталась унять дрожащие ноги. А Крис стояла рядом, а прощу прощения, сгибалась рядом от хохота и натужно вспоминала наши «приключения». Да если бы я знала, что меня там ждет, ни за что, ни за какие коврижки и все сокровища мира в метро не сунулась! Резко возросшая плотность толпы – это ладно. Компенсировалась новыми впечатлениями от посещения нового места. Приятный голос, раздающийся из динамиков... Но едва мы спустились глубже... Еще издалека я расслышала гул, показавшийся громковатым. Но я не знала, что эта громкость – одна восемнадцатая, нет – тридцатая от настоящей громкости несущейся электрички. Да я думала, что у меня барабанные перепонки лопнули – после того, как вагон замер и раскрылись двери, я не слышала ни-че-го. А когда меня втащили внутрь и поезд тронулся? Я думала, что одно из двух: или я сейчас умираю от разрыва сердца или ложусь на пол, скрючиваюсь в позу эмбриона, и надрывно, на одной ноте вою. Не сделала ни того, ни того. Меня ловка усадили на одно из свободных мест и всю дорогу, показавшуюся, вечностью, крепко держали за руку. А я сидела, впав в ступор и выпучив глаза... что сейчас активно демонстрировала Крис, развлекая прохожих и себя.
Я махнула на ее рукой, с трудом отлипла от стенки и устояла на ногах и обиженно пошла прочь... Хотела пойди. Развернувшись, я увидела тауэрский мост, и замерла, как-то забыв про обиду.
– Нравится? – я не заметила, когда прекратила веселиться Крис и подошла ближе. Я согласилась. – Пошли? – И она еще спрашивает?!
Пока мы шли, Крис опять снабдила меня кусочком информации о мосте.
Построили его из-за того, что Лондонский мост, он виднеется в стороне, стал излишне перегруженным и шатким, суда не могли нормально пройти под ним, подолгу стояли, ожидая еще и места в гавани. Как выразилась девушка: можно было по палубам как по дороге пройтись. И вот тогда один архитектор разработал проект разводного моста, который гармонировал с архитектурой Тауэра. Вдохновился этот архитектор поездками по Нидерландам – там много подобных разводных мостов. Я спросила, а для чего там наверху, между двумя башенками, мост? Там кто-то ходит? Оказалось – да. Это пешеходная зона, люди поднимаются по лифтам, что располагаются в башенках и переходят дорогу, когда мост разводится.
Когда мы подошли вплотную, я обнаружила опять же толпы... к которым мы присоединились. Все равно мы ожидали одного и того же – когда мост разведут. Крис сказала, что я это обязательно должна увидеть. И ждали мы не так уж и много. Послышался многоголосый восклик – я тогда любовалась самим Тауэром, оставившим двоякое впечатление. Признаюсь, я думала, что он будет... величественнее, что ли. Те таким угнетающим и серым. И я повернулась обратно, чтобы застать то, что все так долго ждали. Раздался довольно громкий сигнал, несколько последних машин и один двухэтажный лиловый автобус съехали с моста. Пара тройка секунд и огромные створки моста, медленно и величественно стали подниматься...
После мы прошли туда и обратно по самому мосту. Поднялись на самый верх и посмотрели с высоты на Лондон. Правда, высота точно не была такой, как с колеса обозрения, но все-таки. Ветер там был довольно холодный и пришлось снова надеть куртки, которые не так давно сняли мы обе. Крис быстро обрисовала – с наглядным тыканием – куда мы дальше отправимся. Сегодня. А куда – завтра и в последующие дни. Вот когда она сказала про эти самые "последующие", я, хм, удивилась. Очень сильно и задала уже волновавший ранее вопрос:
– Крис, почему ты со мной так возишься? – В голове щелкнуло и я решила озвучить кое-какую догадку. Все же совсем глупой я не была. – Тебе Леша что-то пообещал?
Девушка оперлась о крашенные голубым перила и не стала ни юлить, ни отпираться.
– Он как его папочка: все слабости видит и играет на них. Лекс знал, что я уже шесть раз пыталась попасть в Кембридж, ведь я всегда, всю жизнь мечтала об этом! И сказал, что я попаду туда, если поживу с месяц в его доме и буду тебя развлекать, возя туда, куда ты захочешь. – Она несильно стукнулась кулаком по перилам, воскликнула: – Да я ради этого готова хоть крокодила на веревочке выгуливать! Ой... – Крис поймала мой взгляд и приложила ладонь ко рту. Конечно, стоило бы обидеться за сравнение, пусть и очень косвенное, с крокодилом, но вот с чего-то не хотелось. Хотелось смеяться.
– Надеюсь, я не похожа на крокодила? – полюбопытствовала, едва сдерживая смех. Но безуспешно, Крис все же разглядела мое веселье: губы ее тоже разъехались в улыбке.
– Абсолютно, – серьезно ответила она, лучше меня сохраняя спокойствие голоса, хоть у самой в глазах разгоралось веселье. – Хотя бы потому что ты не зеленая.
Я не выдержала и прыснула, и она вслед за мной. Наверху, на удивление, никого, кроме нас не было, так что не перед кем стесняться и некому осуждающе посмотреть, покачать головой, смотря на двух покатывающих со смеху девушек. Что-то пробило...
– Ты забавная, – авторитетным тоном, отсмеявшись, заявила Крис, на что я удивилась. Я – и забавная? Но переспрашивать не стала, девушка резко задумалась и забормотала: Соня... Со-оня-я...Ты любишь поспать? – Вопрос не застал меня врасплох только потому что я была готова к еще каким-нибудь неожиданностям.
– А кто не любит?
Девушка кивнула сама себе и объявила:
– Ок! Значит, и прозвища не нужно придумывать – будешь просто Соней. – И пояснила: -Я всем друзьям и знакомым прозвища даю. Кто-то ругается, кто-то мирится и послушно отзывается.
– А Леше ты какое придумала? – поинтересовалась. Интересно же узнать еще что-то о его прошлом.
Крис развернулась, упершись уже спиной об ограду и, выгнув бровь, спросила в ответ:
– Давно уже хочу спросить – почему ты его Лешей называешь, если парня Алексом зовут? Уж если на русский лад переводить, то Сашей бы звала... Раньше Лекса Кудрявым называли, с моей подачи. Когда мы познакомились, у него как раз волосы довольно длинные были, а когда они длинные, то смешно кудрявятся. – Да уж, помню, помню, замечательные кудряшки, которые не так давно безжалостно обстриг. – А потом... – Голос девушки понизился, стал немного отстраненным, и из-за этого эмоции в нем стало совершенно не разобрать. – Потом он стал Rage. Ярость. – И уже привычно, без перехода и без шанса что-либо вставить, говорила дальше прежним задорным тоном, указав на себя пальцем. – А мое прозвище – Тиль! Его мне дал братец Лекса, я не согласна была, но кто меня спрашивал! Прозвище быстро разлетелось, все стали меня звать так, я смирилась, привыкла, и теперь с большей охотой откликаюсь на Тиль, а не на собственное имя. Так что зови меня так. Ок?
