Текст книги "Солнечный листопад - 2(ч.7, ч.8)"
Автор книги: Елизавета Левченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)
Доктор перевел взгляд на монитор, немного пощелкал клавишами.
– Марко Фумагалли, на то время двадцать пять лет. Доставлен в местную клинику со множественными кровоподтеками, вывихами, переломами пальцев и лучевых костей обоих рук, трещиной щиколотки правой ноги, компрессионным переломом позвоночника и ушибом головного мозга средней тяжести. – Доктор посмотрел на мертвеющую от ужаса меня. – Не говоря уже об отбитых органах и внутреннем кровотечении. Никто, кроме присутствующей тогда Каролины и Алекса, наотрез отказывающегося рассказывать, не знал, как именно все произошло. Алекс едва до смерти не забил того человека. Его чудом удалось спасти и, если мне не изменяет память, Марко так и не встал с инвалидной коляски.
Доктор Росс снова взял карандаш. Новый человечек.
– После того случая, когда чересчур агрессивный Алекс по малейшему поводу начал набрасываться на совершенно незнакомых людей, мистер Дариен отправил моего пациента сюда. Я не буду вдаваться в подробности, а скажу просто. Параноидное расстройство личности и множественные психозы. Алекс потерял веру в людей. Врагами сделал близких, стал подозрительным и неадекватным человеком. Два года он находился на лечении в этой клинике, но не закончил его. Как только Алекс стал более-менее вменяемым, его отец отослал его в другую страну, где он и пробыл до этого времени. Мы поговорили с ним перед отъездом. Я посоветовал Алексу попытаться измениться, но он понял все превратно.
Новый человечек.
– Мари уехала с братом, а через несколько лет, мой пациент встретил вас, и теперь только на ваши рассказы я могу опираться. Новая личность, в которой есть частички от его настоящего "я". Подавление психозов, аннулирование и диссоциация – отделение от себя своих неприятных переживаний. Алекс решил начать новую жизнь, но... Психические расстройства можно подавить, но все равно, рано или поздно, он всплывут наружу. Что и случилось. – Карандаш указал на меня. – С вашим появлением, Соня, Алекс начал возвращаться назад. Как вы и сказали, порой он вел себя словно два разный человека. Все из-за личностей, наслаивающихся друг на друга. Далее несколько происшествий, напомнивших ему прошлое, только усугубили положение Алекса. Жирную точку поставила встреча с Каролиной. Ваши попытки вернуть все назад были заранее обречены на провал. Вопрос времени, когда мой пациент снова оказался в клинике. Он ходил по краю. Не только встреча с матерью, сошло бы любое потрясение.
Сейчас я пока не буду ставить окончательный диагноз, но... теперь все намного хуже.
У меня помутилось в глазах, голова пошла кругом... кажется, я едва не хлопнулась в обморок. Упасть не дали сильные руки, схватившие за плечи.
– Воды? – как сквозь вату донесся голос доктора. Кивнула, и уже довольно скоро в руки ткнулся холодный стакан. Те же руки помогли поднять его и поднести к губам. После первого же глотка я сморщилась от неприятного вкуса и попыталась отодвинуть стакан.
– Пейте-пейте, там успокоительное. – Пришлось допить все.
Еще сколько-то времени просидела, возвращаясь в реальность, приходя в себя. Доктор уже пересел в свое кресло, внимательно смотрел на меня.
– Вы сами хотели все знать.
Осторожно кивнула, продолжая сжимать стакан.
– Да... просто, – выдохнула и вдохнула, – я не ожидала, что будет так...
Жестоко. И так трудно давить позорный страх, неуверенность... И убеждать себя, что это ничего не меняет. Я струсила. Но... смогла взять себя в руки. Хоть немного.
– Теперь, когда вы знаете все, все еще хотите помочь?
Я не могу иначе. Кивнула. Да, я все еще хочу помочь, только...
Доктор терпеливо подождал, пока я возьму себя в руки. Я хочу помочь, а значит – мне нужно слушать дальше и продолжать воссоздавать картинку прошлого, каким бы оно страшным не было.
Л... Алекс – это Алекс, он такой, каким Я его помню, не такой, каким он на некоторое время представился мне. Как же стыдно... Мама, прости, я забыла про твой слова. Я слушала не свое сердце, а чужие слова, и слепо поверила чужому мнению, поддалась...
Вскинула голову, выпрямила спину, расправила плечи. В конце-концов, сейчас не время, чтобы разводить нюни. Я... больше не ребенок, и на мне большая ответственность.
– Мы можем продолжать?
Кивнула. Доктор снова склонился над листком.
– Многие проблемы Алекса я знаю и ключи к их разрешению подобраны. Но появилось еще несколько, и довольно серьезных. И самая главная наша задача – помочь Алексу отыскать в себе свое давно утерянное "я". – Карандаш жирно обвел самого большого человечка и поставил восклицательный знак. Взгляд на меня. – Знаете, Соня, нет таких лекарств, могущих вылечить душу человека. Только психоанализ может помочь. Но... тут есть несколько камней преткновения. Никакие психологи не помогут, если пациент не хочет лечиться. И все лечение может пойти во вред. Алекс не хочет и, зная его и вашу историю – и не захочет. Он снова решил закрыться от мира.
– И что же делать?.. – прошептала с глухо бьющимся сердцем. Нет, я не собираюсь верить, что все потеряно.
– Есть одна немаловажная вещь, которая всегда помогает таким людям. Поддержка семьи, настоящей. Которой, к сожалению, у моего пациента нет. Непонятная война отца и матери, исчезнувшей и вернувшейся, ненависть к брату, теперь еще эта ненависть распространится на сестру, подругу и вас, Соня. Все это усугубляет положение Алекса. – Стоило усилий все вспыхнувшие чувства и слушать дальше. – Ему нужен толчок. И, боюсь, этим толчком может стать только нечто грандиозное. Например – воссоединение семьи.
Воссоединение?
Доктор сцепил пальцы пирамидкой.
– Дариен Джеймс Немрин – очень влиятельный человек. Сами понимаете, узнавать о нем без его согласия.... чревато. Как, впрочем, и про все, с чем связан мистер Дариен. Признаюсь, я хотел немного выяснить про прошлые отношения родителей Алекса, но... сами понимаете. Нужен кто-то, кто входит в семейство Немриных и тот, кто не из числа, потому что всем – и Мари, и Максу, отцу и матери Алекса, и даже Тиль, потому что она давно рядом. Вы отлично подойдете. Соня, вы поможете? – внимательный взгляд. – Если вы не хотите, я не буду настаивать. Через несколько лет, не берусь утверждать через сколько именно, мне удастся вернуть моему пациенту душевное здоровье, но этот процесс можно ускорить. Что скажете?
– Вы хотите сказать, что мне нужно... – медленно начала я, но так и не подобрала слов, чтобы продолжить мысль. – Но как? – почти отчаянно. – Я хочу помочь, да, я согласна, но не могу понять, как именно воссоединить семью!
Особенно если вспомнить тот случай в особняке Немриных. Какая семья, если мать терпеть не могут все, отец относится к своим детям будто к чужим людям, да и они так же...
– Ключи к разгадке всегда кроются в прошлом.
Тихая подсказка от доктора мигом расставила по порядку бегающие со скоростью света мысли. И я поняла, что он хотел сказать.
– Мне нужно выяснить о событиях прошлого, чтобы...
– Чтобы помочь в грядущем, – закончил доктор. – Да.
– Хорошо, я поняла, – безо всяких рассусоливаний и раздумий кивнула, уже выстраивая план. Придется попотеть, но... ради такого я готова сделать что угодно. И начну прямо сейчас.
Жаль разве что я так и не научилась водить машину, хоть не так давно представлялась хорошая возможность... Надеюсь, Мари поможет.
– Если вам понадобится помощь – звоните, – встал доктор вместе со мной. – Ведь у вас есть мой телефон?
– Эм-м... нет, я звонила с чужого.
Он отодвинул один из ящиков стола, вытащил белый прямоугольник картона, что-то быстро на нем написал, и протянул мне. Визитка, уже виденная однажды мной, с одним исключением – в самом низу от руки был дописан еще один номер.
– Прощу, тут рабочий и личный. – Доктор Росс показал ладонью на визитку. – Если будет нетрудно, держите в курсе.
Эта мысль появилась уже давно, но сейчас желание узнать стало почти нестерпимым.
– Доктор, можно два вопроса?
– Конечно.
– Почему вы так... помогаете? Это все из-за денег?
Он помедлил с ответом.
– Не совсем верно, – добрая усмешка. – Да, моя работа хорошо оплачивается корпорацией АйЭр, не буду отрицать, и, не зависимо от результата, она будет оплачиваться в прежнем размере. Но все доктора, не зависимо от направления, дают клятву. Мы должны помогать людям. А какой второй вопрос?
Он сумел меня поразить. Если так, то... Алексу хоть в чем-то повезло, раз ему собирается помогать такой хороший человек.
А вот что насчет второго вопроса... Это был просто интерес, знание об этом ни на что не повлияет, но все же.
– Вы не знаете, когда он родился?
Ни разу Алекс не ответил на этот вопрос сам. Но у меня было несколько подозрений...
И они подтвердились.
– Осенью, Соня. В конце октября.
Когда я закрыла дверь в кабинет доктора и развернулась, меня ждал небольшой сюрприз в виде подпирающей стенку, возле большого витражного окна с высоким подоконником, Мари. Девушка, как услышала стук закрытой двери, обернулась в мою сторону.
– Ты... подслушивала? – Это было просто предположение. У нее было несколько подозрительное лицо Я не знала, что попаду "в яблочко".
– Да, – не стала оправдываться она. Я подошла и, приподняв тюль, подтянулась и присела на подоконник рядом. – Я... – унылая усмешка, – все так, как доктор сказал – у нас ужасная семейка, не желающая понимать друг друга. И я не исключение порой. – С окна девушка перевела взгляд, горящий решимостью, на меня. – И я помогу тебе. Втроем мы точно справимся!
Вот так, легко и без уговоров, мне далось получить Мари в союзники, а заодно и помощники. По крайней мере, один вопрос – с транспортом – решен. Но...
– Втроем? Кто третий?
– Тиль. Ей дорог и Лекс, и Макс. И она давно хочется все изменить.
О чем Крис говорила и мне когда-то.
– И правда, так будет легче, – признала. Когда много народу и, особенно, тех, кто может пояснить некоторые моменты прошлого, будет намного проще.
Но порой, когда дело будет касаться их самих, придется действовать в одиночку. Как и сказал доктор...
А ведь снова изображаю супермена и лезу не в... нет, в свои дела. И снова очень сильно боюсь, как бы не натворить бед. А вдруг я только хуже сделаю? А вдруг...
– Мари, пожалуйста, не дай мне совершить ошибки.
Девушка почти сразу кивнула, восприняв мою просьбу на полном серьезе.
Спасибо. Надеюсь, нет – я приложу все силы чтобы в этот раз не только исправить свои ошибки, но и чужие! И сделать так, чтобы наша история закончилась хеппи эндом.
Больше чем нужно я не хотела здесь находиться, и попросила Мари как можно скорее уехать. И в машине, когда перед нами открывались ворота, не удержалась и оглянулась. Ведь... ведь его окна выходят именно сюда. Но, как и ожидалось, я никого не увидела ни в одном из окон на четвертом этаже.
– С чего ты хочешь начать? – Мари поправила зеркало заднего вида так, чтобы смотреть в мои глаза.
То, что теперь с нами будет Кристиль – внесло некоторые коррективы.
– Наверное, для начала нужно позвонить Тиль и попросить ее приехать. У меня есть кое-какие задумки, но я не знаю, возможно ли их воплотить в жизнь.
Мари молча кивнула. Что-то в последнее время часто замечаю: я стала меньше говорить – особенно размышлять, потому что совершенно не хочется самостоятельно втаптывать себя в землю без возможности подняться – и остальные как-то... стали как я. Но глупо это, думать что окружающие будут, с чего-то, брать с меня пример. Просто... наверное, мы схожи в некоторых... вопросах и реагируем порой немного одинаково.
– Ты снова изменилась.
– Да... – как и она несколькими минутами ранее, я не стала ничего отрицать. Тем более – это очевидно. Да и видно со стороны. Только Мари не представляет, насколько я изменилась. Уже в который раз.
В зеркале отразилась ее улыбка. Слабая, но настоящая.
– Но к лучшему. Ты снова стала живой и почти прежней.
Живой? За это не поручусь. Когда между нами такая пропасть, я больше не ощущаю себя живой. Только... роботом, запрограммированным на определенные задачи.
Или я хочу, прилагаю все усилия, чтобы такой быть?
Не знаю...
– Я уже не знаю, стану ли когда-то той Соней, которой была несколько месяцев назад.
Без него это уже не имеет смысла.
– Тиль? Привет. Да. Помнишь Амагури, где мы провели один из вечеров все вместе? Ты не могла бы приехать? Да. Через три часа? Хорошо...
***
Тиль подтянула колени к подбородку, обхватив их руками. Она не могла отказаться, а ведь должна была! Но голос старой подруги... нет, Мари даже больше чем подруга!.. здорово переполошил Кристиль и заставил волноваться теперь еще и за нее. Что такого могло случиться? Причем, случиться в той клинике, после посещения которой Мари угнала максову машину и пропала вместе с Соней. А с Лексом доктор наотрез запретил видеться. Им с Максом оставалось только догадываться, что же произошло. Да, Крис пыталась хоть как-то связаться если не с Мари, то с Соней, благо номера их телефонов давно забиты в записную книжку, но девушка не успела здесь и звонка, как ее мобильник оказался в руках хмурого, но старающегося скрыть свое состояние за привычной маской весельчака, Макса. "Оставь их, мы все равно ничем не поможем", – сказал он тогда. На пару мгновений маска исчезла, показывая все его беспокойство и совсем детскую растерянность, но вот – снова усмешка, ничего не выражающие глаза, ленивое выражение лица. Как будто ничего и не было. А на вопросы он не пожелал отвечать, просто отшучиваясь. И в этот раз его шутки были слишком глупыми, чтобы выдавливать из себя смех. Уж скорее хотелось... хотя, не одну, две вещи нестерпимо хотелось сделать, причем одновременно. Первая: схватить его за майку и хорошенько, несколько раз встряхнуть, желательно попутно стукнув о дверцу машины – чтобы он, наконец, перестал делать вид что ничего не произошло и ему совершенно все равно! Вторая... Ведь Тиль – она не посторонний человек и Макс тоже ей далеко не безразличен. И девушка, зная, как ему сейчас плохо, так хотела обнять его, притянуть к груди, сказать, что все будет хорошо. Но она не сделала ни того, ни того.
Джип охраны довез из до ближайшего мотеля. Всего одна фраза на ее вопрос, почему они не поехали домой. "Я не хочу быть с ними рядом". С ними... он имел в виду родителей. Отца и внезапно появившуюся мать, которая, оказывается, столько времени была рядом. Тиль ее хорошо знала – ведь девушка была очень и очень частым гостем в главном особняке Немриных. И она ей нравилась... до этого дня. Ее поступок... конечно, кто такая Кристиана, чтобы судить других людей, но все равно – поступок леди Олеси низок. И не вызывает ничего, кроме раздражения и понимания – не ее, естественно, а Макса. Мари. И особенно Лекса. Тиль любила обоих братьев, но по-разному: Макса... понятно как, а Лекса как брата. И из-за того, что он снова попал в то ужасно место, Крис почти ненавидела эту леди. А еще не понимала Мари. Зачем она все это устроила? Впрочем, злости на нее не было. Мари – изменилась, да, но не настолько, чтобы своими руками причинять боль брату. Значит, у нее были какие-то мотивы... или просто не было выбора.
Мотель был маленьким, но уютным, особенно выданная им комната на третьем этаже – под самой крышей. Светлые однотонные обои, полы из темного дерева, много света, не режущего глаза – создавалось ощущение мягкости, теплоты... особенно вчера вечером. А еще здесь были две кровати, по настоянию Макса. На одну из которых он и улегся, едва Тиль закрыла дверь. Все. С тех пор, до почти обеда, они не перебросились ни единым словом. Макс дрых, Крис... позлившись неизвестно на что и на все одновременно, тоже, пока ее не разбудил телефонный звонок, снова заставив думать. Много думать. Мысли хаотично перескакивали то на одно, то на другое – Тиль не зря сказала что приедет через целых три часа, хоть до нужного городка ехать от силы час. Она хотела получить время, чтобы... чтобы, если что, отказаться, поняв, что не может уйти.
Но Тиль не смогла – девушка во второй раз пришла к этому выводу.
Девушка опустила ноги на прохладный пол, поднялась. Часы на руке Макса, которая лежала на подушке, рядом с его лицом, показывали что у нее осталось еще два часа с маленьким хвостиком. Пора... наверное. Возле кровати с крепко спящим, Тиль присела на корточки. Осторожно, боясь разбудить Макса, отвела ее в сторону, нагнулась и слегка коснулась губ.... Впрочем, очень скоро ее перестало заботить что парень проснется – наоборот теперь Тиль очень этого хотела.
– Решила воспользоваться моей беспомощностью и провернуть свои грязнее делишки? Только имей в виду, я буду сопротивляться.
Когда девушка немного отодвинулась, то встретилась с насмешливыми зелеными глазами. Как всегда – насмешливыми, остальные эмоции были запрятаны так глубоко, что... вряд ли есть на этом свете человек, способный их отыскать. Макс положил поверх ее ладоней свои, но не спешил их отодвигать. "Хоть что-то", – проворчала про себя Тиль, правда, она ворчала и вслух.
– Мог бы просто сказать доброе утро.
– Хорошо. – Согласно кивнул парень и, неторопливо придвинувшись ближе, поцеловал замершую девушку. Тоже неторопливо, тягуче. Прикосновение их губ растянулось навряд ли на более чем десять секунд, но выбил Тиль из колеи надолго. А пока она приходила в себя и, немного позже, обзывала себя по уши влюбленной дурой, уткнувшись в теплую шею Макса, парень молча перебирал ее волосы. Помнит ли он как сильно Тиль всегда нравилось подобное, или... этого у него просто что-то вроде рефлексов? Как же хотелось верить именно в первое! – Доброе утро. Так сойдет? – через какое-то время промурлыкал Макс на ушко Кристиль. Та тут же отодвинулась, так желая поймать выражение его лица, убедиться, что оно хоть немного соответствует голосу... и убедилась. Этой нежности почти хватило, чтобы Тиль позабыла обо всем, что наобещала. Как же она хотела остаться здесь, рядом с Максом... хотя бы просто рядом, как наблюдатель тире охранник. С него станется что-нибудь отчебучить, а сейчас этого нельзя было допустить.
– Мне нужно будет уехать на пару часов... может быть – на полдня.
Хотя, Крис не представляла, на сколько растянется ее поездка. Ведь она не знала что случилось у Мари, и куда пропала Соня, но собралась это выяснить в любом случае.
– Хорошо, езжай. – Легко согласился Макс, возвращая беззаботность голосу. Неужели он еще не понял: так сразу становится ясно что он что-то скрывает? – А я тогда сгоняю в Лондон. Мой агент уже от беспокойства и злости стенку грызет, требует... вернее – требовал вчера, чтобы я сию минуту был возле него. Роль какую-то предлагают.
– Никакой роли, никакого Лондона, идиот!! – С состоянии крайней ярости, перемешанной со страхом и паникой, Кристиль затрясла как грушу явно не ожидавшего такого Макса. – Тебе нельзя там появляться, слышишь? Ни в коем случае! Мы что, зря от туда сбежали?
Парень мягко отцепил ее руки – но это была та еще задачка – и пренебрежительно фыркнул:
– Тиль-Тиль, не будь паникершей. Ты думаешь, что у нее хватит смелости не только появиться в полиции, но и начать точить зубки на Немриных? Если эта тварь, конечно, выжила.
Макс перевел взгляд куда-то за спину Тиль, а вот она наоборот крайне внимательно разглядывала его лицо.
– Тебя совершенно не заботит выжила она или нет? Не заботит то, что ты, возможно, стал убийцей?
– Разве я не отвечал уже на этот вопрос? – Ленца, безразличие. – Мне все равно.
– Все равно?! – перешла Тиль на ультразвук, колошматя эту... рожу подушкой. – Не ври мне!
Кто знает, вполне возможно девушка в приступе чувств вообще умудрилась бы придушить, но Макс сумел отобрать подушку и отбросил ее в сторону, чтобы руки не занимала. Его рукам есть более полезное применение – удерживание ручек Тиль, которые та старательно вырывала из захвата.
Парень тяжело выдохнул, прикрыл глаза. Что творилось в его голове? Да не одна Тиль хотела бы это знать. Но наверняка там такой хаос...
– Кристиана, давай будем думать что все равно, хорошо?
Девушка замерла и... обмякла. Макс медленно разжал пальцы, наверное поняв что борьба продолжаться уже не будет. И правильно понял, потому что настроение у Тиль резко изменилось, и девушка обвила руками шею Макса, ничуть не заботясь о том что, как бы, сейчас распласталась на нем как на матрасе.
– Не езжай... пообещай мне что не поедешь! У нее же есть улики, тебя точно в два счета сцапает полиция!
Как же она этого боится... Никаких слов не хватит чтобы передать. И почему, что он, что она – Тиль, забыли про отброшенный пистолет?! Ведь Каролина его не забыла прихватить с собой, это как раз должно быть в ее характере!
Рука Макса заскользила по ее спине, от шеи и до поясницы, где и остановилась.
– Все будет хорошо. – Поцелуй в висок – такое небывалое для Макса проявление чувств. После самого первого, еще того, у него дома, от парня можно было добиться разве что объятий... Но на поцелуи он всегда отвечал с охотой. Вот именно что – только отвечал. А теперь, получив маленькую порцию ласки, Тиль совсем раздобрела и была готова поверить во что угодно, не особо раздумывая. – Давай, езжай куда собиралась, и не думай обо мне.
Уловив скрытый намек – или девушке только показалось? – Кристиана отпустила Макса и выпрямилась, позволяя и ему сесть. И снова едва не растаяла – целовался Макс так, что не поддается никакому описанию.
– Иди-иди, – насмешливо шепнул он, подталкивая девушку. Тиль угукнула, подтвердив слабым кивком, и потопала к двери, судя по грохоту что-то там еда не свалила, вернулась, уже более живая, подхватила телефон к развороченной постели и, еще раз глянув на безмятежно улыбающегося Макса, ушла.
Парень отсчитал про себя минуту, заодно и выветривая лишние мысли о продолжении недавнего "банкета", и потянулся к тумбе. Его агент, оставленный в Лондоне наедине воевать с продюсером Таканаги и режиссером Ковальски, наверняка возмущенном – и это если мягко выразиться – такому халатному отношению к роли и пренебрежению к остальным актерам, вынужденным ждать только его одного, был в бешенстве. Макс отложил мобильник в сторону, ожидая, когда ему надоест орать, а когда головомойка закончилась, согласился приехать. И отключился, не желая больше ничего слушать.
Всего один съемочный день... ну что с ним может случится? Только если бы он сказал это вслух – Тиль вряд ли бы поняла.
Все складывается как нельзя лучше. Вероятнее всего, девушка даже и не заметит его отсутствия. После разговора Макс отправил Мари смс с просьбой задержать его подругу подольше, ни секунду не задумываясь – а не показалось ли ему, что Тиль разговаривает именно с его сестрой.
Все, теперь – найти куда-то закинутую куртку и обуться. А о его внешнем виде уже будет заботиться гример.
38
Тиль удивила всех, приехав за минут сорок, а то и на весь час раньше, чем говорила. А может, лучше подойдет слово – примчалась? Растрепанная, запыхавшаяся и с порога громко требующая чтобы ей сейчас же все объяснили. Она... вот теперь, после... всего, смотрю я на Тиль, и понимаю, что я стала старше ее, что не может радовать. Теперь разница в несколько месяцев растянулась в года, и ребенок тут не при чем. Просто... я изменилась.
Становиться взрослой – грустно. Особенно когда рядом видишь человека еще не повзрослевшего.
С приходом Тиль атмосфера в квартире немного улучшилась, стала легче, что ли. Почти захотелось улыбаться, просто смотря на живость новоприбывшей, особенно наблюдая за ее эмоциями, не всегда радостными, конечно, когда Мари вводила ее в курс происходящего и... произошедшего до. А я в это время тихо забралась в кресло, располагающееся в дальнем угле, с большой кружкой горячего чая и просто слушала. Правда, заткнув уши, когда речь пошла о том, что не мне не хотелось бы снова переживать.
Она согласилась. Сразу, ни секунды не думая, вскочила и заверила, что уж она-то поможет, еще как. Так нас стало трое.
Кроме всего, Мари рассказала Тиль и о моем... положении, и теперь девушка – после, последовательно, шока, приступа радости, временного затишья, острожных вопросов – косилась на меня, чаще всего останавливаясь на животе, будто высматривая в нем какие-то изменения. Угу, только большого пуза мне для полного счастья не хватает. Как хорошо, что это случится еще нескоро. Итак, чай снова был заварен, разлит по кружкам, кресла сдвинуты в круг. Пока делиться своими задумками.
– Надо начать с самого начала – отношений отца и матери. То есть – нужно узнать, почему вышло так что они расстались. Вдруг это поможет их... помирить?
Мари подняла руку, будто мы тут на каком-то конгрессе собрались, что меня немного – и ненадолго – позабавило.
– Я уже много раз думала об этом. А может, стоит уйти еще глубже? Узнать с чего начались их отношения – может быть, папа и мама с самого начала особо так не ладили?
Кивнула, соглашаясь. Думаю, так будет еще лучше.
– Потом, после того как разберемся с прошлым родителей, нужно будет выяснить, почему... Алекс так недолюбливает Макса.
Тиль как-то странно дернулась и сжала руки сильнее. Да и Мари нахмурилась.
– Что? – спросила одновременно у обоих.
– Это итак известно, – вздохнула Тиль. – Лекс ненавидит Макса по трем причинам. Во-первых, Макс бросил всех нас и уехал строить карьеру, что было настоящим свинством. – Тиль фыркнула. – Хоть теперь я его во многом понимаю... Во-вторых, именно Макс попросил... всех поехать на природу незадолго до... смерти Джули. Лекс считает что в ее гибели виноват Макс, и только он. Но ведь все равно, куда бы и когда машина отправилась – шланг уже бы перерезан! – Короткие паузы, то повышающийся, то понимающийся голос. Похоже, эта тема для Крис болезненна, а значит, нужно будет немного подробнее расспросить... кого-нибудь. Возможно, самого Макса? – А в-третьих, Макс очень... категорично отнесся к Каролине. Он практически сразу понял, кто она такая. А когда Лекс... с ней расстался, Макс... он тогда сказал всего одну фразу: Что я говорил? В следующий раз будешь думать мозгами, а... кое-чем ниже, если выразиться послабже. Лекс тогда не в себе был, накинулся на него, бил, бил, а Макс, идиот просто, не отвечал на удары. Зато трепался, распаляя Лекса еще больше. Как будто не понимал, что злит его.
Мари успокаивающе погладила Тиль по плечу. Еще одно болезненное воспоминание.
А я бы сама, если бы все то увидела, как реагировала? Навряд ли иначе.
Когда Тиль пришла в себя, на что ей потребовалось совсем немного времени, она продолжила:
– Вот и все. Макс, он... прячет многое в себе, и часто показывает не то, что он чувствует.
– Что есть, – подтвердила Мари, возвращаясь в свое кресло. – Актерство только все усугубило.
– А он ведь волновался! – Кристиль впилась в мои глаза взглядом, полным отчаянного желание доказать мне... Слишком рано. Пусть это несколько эгоистично, но не хочу тянуть так много. Разбираться с проблемами по очереди. Иначе я не выдержу.
– Хорошо... Я поняла. С Максом придется разбираться отдельно. – Что будет очень непросто... Если он сам не захочет мне все рассказать. Но все, пока откладываю, и возвращаюсь к самому началу. – Пока только две этих задачи. Думаю, когда решится вопрос с родителями, изменится многое. Наверное, стоит начать с разговора с Олесей Павловной и твоим отцом, Мари.
Девушка мотнула головой.
– Он с тобой вряд ли разговаривать будет. Разве что ты не найдешь такую причину, которая его или всполошит, или заинтересует. Не иначе.
И почему-то я совсем не удивлена.
– Тогда я поговорю с ним после Олеси Павловны. Если она захочет говорить...
Мари нехорошо улыбнулась. С такой угрозой и немного – предвкушением.
– Захочет. Я приложу к этому некоторые усилия.
***
В этот потрясающе красивый – что у него не отнять – можно даже сказать, величественный особняк возвращаться очень не хотелось. Да, он понравился мне с первого взгляда... или... да что там – я влюбилась в этот шедевр архитектурного искусства, но тут слишком много воспоминаний. Но все равно – я здесь, только что вылезла из машины, замершей прямо возле лестницы, и захлопнула дверь, оставляя там, внутри, почти все свои чувства. По дороге мне удалось добиться того, что так хотела: отгородиться от своих чувств, не дать им повлиять на меня. Они будут только мешать, они все только усугубят... Я поняла свою прошлую ошибку, и больше ее не повторю.
Мари никому не звонила – отчего-то была уверена, что та, кого мы ищем все еще здесь. И не ошиблась. Странная женщина. Не понимаю ее, совершенно. Все же, почему она осталась здесь, а не уехала, как все? Как... Немрин-старший. Как узнала ненадолго пропавшая Мари, после нашего ухода, они устроили грандиозный скандал с орами и крушением мебели. Это ей рассказали две женщины, работающие здесь уже более двадцати пяти лет. То есть – еще видевшие... Нужно будет обязательно с ними поговорить. Что бы не рассказала Олеся Павловна, взгляд со стороны всегда полезен, может ответить на многие вопросы – заметка из моей короткой жизни.
Может, ее предупредили, а может, эта женщина увидела подъезжающую машину из окна, но когда мы зашли в один из залов на втором этаже, она уже ждала. Стояла у окна, а когда открылась, едва слышно скрипнув, дверь, женщина резко, поспешно обернулась. Бледная-бледная, синяки под глазами, сжатые губы, глаза, в которые совсем не хочется смотреть, ведь не хочется испытывать к ней жалость – но все равно такая... даже слова правильного не подобрать. Но она очень подходила этому особняку. Такая же... величественная? Изящная? И далеко не такая слабая, какой смотрится. Но... в ее синих глазах я нашла кое-что знакомое. Она почти сломалась. Почти... как и я. Но что удерживает ее?
Отвернулась. Все, хватит, хочу ничего больше не ощущать и думать только по делу, без этих глупых и никому не нужных, даже мне, лирических отступлений.
Смешно мы расселись. В этом зале только один диван и одно кресло. На диван усадили меня, кресло придвинули так что оно располагалось теперь напротив, и туда села Олеся Павловна. Позади нее Тиль, старательно избегающая ее взгляда, рядом со мной стоит Мари. Пришло сравнение с допросом. Только, почему-то, меня, без всяких просьб, сделали ведущим допрос. Я ведь ни разу не лидер, но вот... так получилось. И хорошо. Так будет удобнее.
– Здравствуйте, Олеся Павловна. – Стоило усилий заговорить с практически незнакомым человеком вот... так. Открыто давая понять свое к ней отношение, и пришлось долго с собой бороться, чтобы не так открыто ненавидеть сидящую напротив женщину, которая... кажется, осунулась еще больше, и стала старше. Сколько же ей лет? Больше сорока, точно. И только сейчас она стала выглядеть на свой возраст, а не как ровесница Мари.
