Текст книги "Солнечный листопад - 2(ч.7, ч.8)"

Автор книги: Елизавета Левченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

   – Леди Олеся?! Вы как здесь? – Парень быстро оглянулся на сестру. Сияет. Вот, обнял эту... женщину, такую счастливую. Лицо Мари продолжает белеть, но мне чихать на это. Я сверлю ее взглядом, молчаливо спрашивая: "Зачем ты это сделала?!" Она мотает головой. Что это значит? – Маринка, дурочка, ты почему молчала? Если бы сразу сказала, для чего я сюда еду – согласился бы, не раздумывая!

   Никто, кроме этой женщины, не разделяет его восторга, но Леша словно и не замечает тяжелой атмосферы.

   – Все... не так, как ты подумал, Лекс, – глухо и безжизненно говорит Мари, входя обратно в зал. Это дало и мне толчок. Я сорвалась с места, подскочила к парню и вцепилась в рукав его рубашки. Увести, как можно скорее. Не зря, не зря у меня было ощущение чего-то плохого! Нужно было не валять дурака, а слушать себя и ни за что сюда не ехать!.. В следующий раз так и сделаю.

   – Леша, пойдем отсюда! – Не получилось сохранить спокойствие, и мой голос больше напоминал голос истерички. Парень с удивлением смотрел на тянущую изо всех сил меня, не двигаясь с места.

   – Зачем?

   Дурак! Зачем ты упираешься? Так нужно!

   – Пойдем! Пожалуйста! – взмолилась. Почему мне никто не помогает? Они разве не понимают, какие последствия будут у этой встречи? Почему вы все отводите глаза, а? А этот высокомерный мужик вообще делает вид, что его тут нет. Да что случилось?!

   Мари тяжело опустилась на край пустого дивана.

   – Ты... – она посмотрела на женщину. – Ты обещала, что все сама объяснишь. Не заставляй меня делать это.

   Улыбка той, к кому она обращалась, выцвела.

   – Да, прости, я немного забылась.

   Леша переводил взгляд с одной на другую.

   – Что происходит? – более тревожно. – Эй, – повысил он голос, – кто-нибудь мне собирается объяснять?

   А я отпустила. Уже поняла, что ничего нельзя изменить. И от бессилия хотелось плакать.

   – Я все объясню, Леша. Присядь. – Она, словно тут хозяйкой была, указала на одной из кресел. – Вы все присядьте. – Взгляд на меня, но я не шелохнулась. – Разговор вряд ли коротким получится.

   Лучше бы его вообще не случалось.

   Парень с опаской, будто кресло какой-то опасный зверь, уселся в него, сжав подлокотники. И теперь взгляды всех присутствующих, даже того мужчины, перебегали с него на женщину. Они стали центром этой комнаты. Сердце сжала холодная рука предчувствия, но оно как-то бесполезно было. Что толку? Я итак знаю. Остается только надеяться, что мне удалось вернуть Леше душевное равновесие, и он отреагирует... поспокойнее. Слышите там, наверху, если вы есть – помогите!!

   – Леша, я... – женщина запнулась и замолчала. Подбирала слова? Хоть за это спасибо, – не совсем та, за кого ты привык меня принимать. Я не твоя няня. – Лешины брови взлетели вверх. – На самом деле я... – снова пауза, сгустившая воздух в комнате до состояния киселя. Совершенно нечем дышать... или это от волнения? Ведь сейчас прозвучит самое главное, то, что так боюсь. – Я твоя мама, – выдохнула она.

   Вот и все. Я напряглась, готовая броситься вперед по первому же признаку. Жадно искала какие-либо изменение в лице, глазах любимого. Он сидел, не двигаясь, и словно... ничего не видя. А она говорила. Быстро, путаясь порой в буквах. Боялась? Да, она боялась... чего? Вряд ли того, что и я.

   Она начала с самого начала. Как приехала на практику в другую страну, и там познакомилась с Лешиным отцом. Они полюбили друг друга. Родился Макс... кратко, без приукрашательств, только сухие факты. Она спешила. Будто... чувствовало то, что случится.

   Леша закрыл ладонями лицо.

   – Хватит...

   Я не знаю, услышала ли я его голос. Жалобный и тихий... Или все же не слышала? Ведь когда он повторил, намного громче, голос был совершенно другим.

   Леша с перекошенным яростью лицом вскочил и заорал:

   – Замолчи!! – Она подавилась недосказанным словом. Приоткрыв рот, смотрела на него, удивленно... А что ты ожидала?! Любимый выдохнул и вроде как сумел взять себя в руки. – Я не собираюсь больше это слушать. – Эти слова прозвучало более спокойно.

   Так. Все. Мы уходим. Я собралась подойти и увести его, но меня схватила за руку рядом сидящая Мари. Снова, как и в прошлый раз, покачала головой. Какого хрена? Я рванула руку, но девушка вцепилась намертво. Не вырваться. Почему она не дает мне пройти дальше? Как же я много хотела ей сказать, но... не могла. Я не имела сейчас права закатывать истерики.

   – Леша... – Потрясенное лицо. Эта женщина... да на что ты надеялась?

   – Не смей больше называть меня так, шлюха!! – сквозь зубы процедил Леша, поднимая голову. – Поеб*лась с отцом, и сбежала с его денежками, бросив своих детей – ты думаешь, что после этого ты имеешь право называть себя... – он скривился, – мамой? Ты – русская, мелочная бл*дь. Не смей прикидываться нормальным человеком.

   – Леша! – возмущенно воскликнула его сестра, еще больше поражая. Она что... на ее стороне? Ее защищает?!

   – Захлопни рот, Мари, – холодно посоветовал парень, не оборачиваясь. – Не смей вмешиваться.

   Я не смогла сдержаться и залепила ей пощечину свободной рукой. Но этот звук потонул в громком голосе Леши, а пощечину заметили только мы двое: я и Мари, ошарашено придерживающую щеку. "Не смей предавать своего брата" – я не могла говорить, зато передать взглядом легко. Поняла меня? Я не позволю причинять ему еще больше боли. Дернула руку, но она по-прежнему держала крепко. Даже после всего.

   – А ты, думаешь, раз побыла со мной рядом несколько лет, навесив лапши на уши – это смягчит твою вину? Ошибаешься, сука, – усмешка и взбешенный взгляд. – Них*я ничего это не изменит. Что так смотришь?! Ты думала, я сейчас растрогаюсь и брошусь тебе на шею?

   – Я не виновата... – Слезы потекли по щекам этой женщины. Решила на жалость взять? О, как же сейчас я ее ненавидела! – Правда ни в чем не виновата... Я хотела вернуться, ты не представляешь, насколько сильно! Но я не могла! – она повернулась к мужчине и воскликнула: – Дариен, скажи ему!

   Леша закрыл уши руками и согнулся. Ему же больно, заткните ей рот! Отпусти меня, Мари!!

   Я не могла ничего поделать. Только смотреть... как же это невыносимо больно. Но они продолжали нас мучить. Почему? Что такого плохого мы вам сделали? Я плакала. Больше ничего не остается.

   – ЗАТКНИСЬ! Ненавижу... ненавижу, ненавижу... всегда, всю жизнь я тебя ненавидел... Слышала меня, тварь, Я ТЕБЯ НЕНАВИЖУ!! Убирайся из моего дома!

   Пнув кресло, он быстро подошел к стенке и уперся в нее руками, опустив голову. Тишина. Все смотрели на него. Я воспряла. Он... взял себя у руки, смог? Пожалуйста, Леша... Любимый... Не надо так, это все не стоит твоего...

   Зарычав, он поднял кулак и врезал им в стенку. Хруст... это эго кости? Леша, что ты делаешь?! Взбешено заорал, и этот крик как нож по сердцу. Он стал рушить все, что попадалось ему на глаза. И кричал... кричал... Я не могла больше слышать этот крик. Как же хотелось мелочно заткнуть уши, раз я, оказавшаяся такой бесполезной, не могла ничего сделать.

   Когда в зал ворвались какие-то люди и скрутили рвущегося, лишенного всякого осмысленного выражения парня, это стало спасением.

   – Отпустите меня! Что, сволочь, так ненавидишь меня, что решил окончательно превратить мою жизнь в ад?! – Пронзительно-зеленые глаза были обращены на мужчину. Его отца. Совершенно спокойного и сидящего в кресле даже с какой-то... ленцой? – О да, – безумный смех, – решил своего сына в психушку отправить. Как и мечтал всегда, да? Ну что, доволен? Все довольны?! Ненавижу!!! – крик, сорвавшийся на хрип. – Пустите, уроды!! – снова стал рваться он, и это почти удалось... если бы не еще один пришедший. Быстрый укол в шею, и через несколько секунд Леша обмяк в руках этих людей.

   Воспользовшись тем, что Мари ослабила бдительность, вырвалась и бросилась к нему. Кто-то поймал меня и прижал к себе, еще и руки удерживая. Никакие брыкания не помогали. Тот, кто держал, был неизмеримо сильнее меня.

   – Тихо.

   Голос Макса. Выгнула шею. Да, он. Изловчившись, боднула его в подбородок. В ответ шипение, но руки не разжал. Да что они в этой семейке такие твердые орешки?

   Лешу вынесли. И я... не смогла вырваться, пока Макс сам не решил меня отпустить. От этой сволочи отпрыгнула подальше. Но... бежать и догонять было уже бесполезно. Бесполезно ведь, так? Меня догонят. Разъяренно пнула диван. Нога тут же отозвалась тупой болью, но я не обращала на нее внимания. Почему я такая слабая?

   – Я знала что так и будет...

   Мари... предательница.

   – Знала?! И все подготовила, да?! – рявкнула. – А он нормальный человек, слышишь, нор-маль-ный! Ему просто нужны элементарное понимание и поддержка!! А ты? – понизила голос до ядовитого шипения. – Что вместо этого сделала ты, а, Мари?

   Она вскочила и заорала в ответ:

   – Я не могла по-другому! Слышишь?! Я не меньшее твоего не хочу причинять боль любимому человеку, но невозможно было этого избежать, поняла? Не обвиняй меня, ведь именно ты виновата!!

   Весь воздух, который набрала для ответа, рвано выдохнула. А зря. Вдохнуть я долго не могла. Потому что осознала благодаря этим словам, что... все так и есть. Успела забыть. Свалила вину на других. Но на самом деле во всем виновата только я одна. Я заварила эту кашу.

   С трудом нащупав сидение, рухнула вниз. Промахнулась и растянулась на полу, но уже все равно. Я все поняла.

   Леша, прости меня. Я своими руками ломала твою жизнь.

   Не могла больше смотреть, свет резал глаза, и я малодушно спрятала лицо в коленках. В темноте.

   – Прости. Соня, прости, пожалуйста... я... не знаю, что на меня нашло.

   Она извиняется, хоть и нисколько не виновата. Какая дура.

   – Не извиняйся. – Это мой голос? Не узнаю... – Ты сказала правду. Это я во всем виновата. Мне просто не нужно было лезть туда, куда не просят.

   Или я перестала слышать мир, или и правда все молчали. Даже шагов не было слышно, будто все замерли, как и я. А я... уже ни о чем не думала. Просто падала, падала в какую-то черную бездонную пропасть. Так страшно и больно лишиться единственной опоры...

   Я не хотела... Я ведь правда, не хотела чтобы все так закончилось! Просто хотела помочь... а в итоге...

   Оторвала голову от коленей. Я не знаю, это от света так слезились глаза, или я продолжала плакать. Да, все они оставались на своих местах. Тот мужчина, отвернувшись, смотрел в окно, Мари стояла, сжимая и разжимая кулаки, опустив голову, Макс бездумно рассматривал противоположную стену, Тиль – на него, а... эта женщина прятала лицо в ладонях. И как-то этот вздрагивающий, такой жалкий человек, больше не вызывал у меня такой ненависти, скорее некую жалость, приправленную брезгливостью. Но я продолжала ненавидеть, нашелся более подходящая кандидатура. Я сама. Они собрались из-за той, моей ошибки. А Лешу... моего любимого человека, того, кого я пообещала защищать, забрали в... нет, я даже про себя не могу сказать это жуткое слово!

   Прерывисто выдохнув, по кусочкам стала распрямляться: сначала плечи, потом спина, ноги... встать. Чтобы справиться, я должна быть сильной, раз не получилось физически, то хоть – морально.

   Хватит, я не имею прав на истерики. Нужно выяснить все, что нужно, и отправиться за ним. Я должна сделать хоть что-то, чтобы исправить свою ужасную ошибку.

   Если еще есть что исправлять... Нет, я не должна так думать!

   – Кто эти люди? – На меня посмотрели так удивленно, будто и не ожидали, что я заговорю. А может, удивились моему голосу, выцветшему, низкому до хрипоты. Такому чужому... придется долго с ним свыкаться, ведь по-другому я теперь не смогу говорить. Как, если внутри пустота? Вернее, ничего не осталось кроме боли. Но кому нужна моя боль?

   Мужчина не удостоил меня долгого взгляда, возвратился к разглядыванию окна, Макс будто не услышал, девушки обратили на меня внимание, но только Мари, прочистив горло, ответила.

   – Санитары и доктор Алекса. Он еще... – она неопределенно мотнула головой, – тогда ему помогал.

   Голос почти такой же, как и у меня. Мало того, что сама укатила в другую страну, вся такая радостная, и свалила на ее плечи обязанность разбираться с последствиями моей ошибки, косвенно заставила измениться такого светлого человека, так и сейчас пощечину залепила, разбив губу. Хороша я...

   – Понятно.

   Это ее "еще тогда"... Получается, они имеет в виду события шестилетней давности, из-за который и выгнали Лешу из страны. Причем, как-то с этим связаны все присутствующие, и еще та блондинка, Каролина. Последняя особенно. Ведь она была для Леши... кем-то очень важным. Но сейчас не думать об этом. Другое важно.

   Кивнула мыслям, убеждая саму себя.

   – Когда он выслушал меня, то настоял на госпитализации, – продолжала Мари. – И не слушал никаких возражений.

   – Так значит, он в... больнице? – больше не спрашивая, а удостоверяясь сказала.

   – Да. Частной клинике.

   Понятно. Клинике. Вот как здесь называют подобные заведения. Но как не меняй название, суть остается той же.

   Развернувшись на пятках, пошла к двери. Надо же, эти... доктора даже прикрыли ее. Какие вежливые.

   – Куда ты? – донеслось вдогонку паническое.

   Ах да. Забыла о самом главном. Повернула голову к Мари.

   – Назови мне адрес, я поеду туда.

   – Нет! Нельзя! – изменилась она в лице и повысила голос, который на последнем слове сорвался.

   Она снова меня останавливает. Что на этот раз? Она хоть потрудится объяснить свое поведение?

   – Почему?

   Девушка помялась, но все же решилась ответить:

   – Он сказал... не проезжать хотя бы день. Ему нужно время, чтобы изучить состояние брата. – Вот как? День... хорошо, если это пойдет на пользу Леше, я подожду день. Но все равно должна выяснить адрес клиники. И не отстану, пока не выясню. Может, это так ясно отразилась в моих глазах? Или Мари одумалась? Она с каким-то решительным видом встретилась со мной взглядом, хоть до этого его избегала. – Завтра поедем туда вдвоем!

   Она удивила меня. Но еще больше удивило последующее.

   Переглянувшись с Тиль, Макс проговорил:

   – Вчетвером.

   Но и на этом не остановилось. Мужчина развернулся.

   – Впятером.

   – Я тоже поеду, – тихий голос той женщины.

   Не только я, и Мари удивилась.

   – Папа? Мама? – еще более ошарашено, когда посмотрела на эту женщину, решительно поджавшую губы. Да еще и этот... Дариен Немрин. В груди поднялась глухая злость.

   – Вы никуда не поедете.

   Во мне что-то умерло... что-то неуловимое, что составляло меня буквально с час назад. Я еще больше изменилась. Раньше бы ни за что не решилась такое высказать в лицо взрослому человеку, имеющее фантастическое влияние. Сейчас – легко. Сейчас я говорю то, что хочу, что считаю правильным. И это определенно ему не понравилось.

   Немрин-старший вскочил и впервые за этот день проявил что-то кроме абсолютного спокойствия и отстраненности.

   – Что ты себе позволяешь, девчонка?! Кто ты такая, чтобы запрещать мне видеть собственного сына?

   А я в ответ расхохоталась. И еще долго не могла остановиться. Какой анекдот. Этот человек решил поиграть в отца? Не поздновато ли спохватился?

   Это я и высказала ему, не скрывая усмешки.

   – И когда вы, интересно, вспомнили, что сына имеете? А? Какой вы, к черту, отец после всего? А вы? – Неудавшаяся мамаша прекрасно поняла все и до того, как я заговорила. – Ничем не лучше. Ваши дети были для вас только игрушками. – Снова непробиваемое спокойствие у одного и еще более сжатые губы у другой. Упертые бараны! Настроили тайн, и теперь ничего, абсолютно ничего не хотят исправлять. Да их даже совесть не мучает! Или... они совсем не понимают? Что ж... Хорошо. – И если вы хоть каплю их любите, не приближайтесь к Леше. Не усугубляйте его положение. Не смейте больше его ломать.

   Снова взъярился Немрин-старший. Совсем не пугает, что-то. Что он мне сделает? Все равно хуже не будет.

   М-да. Возможно, он бы поднял на меня руку. Но вновь меня удивили. У меня появились защитники, правда сначала я не поняла, зачем ко мне приближаются Мари и Макс с Тиль. Они встали рядом. Будто... поддерживали?

   Макс скрестил руки и шагнул вперед, плечом закрывая меня от своего отца.

   – Под каждым словом подпишусь. – Этот парень тоже прекрасно умел владеть голосом и, особенно, делать его леденяще угрожающим. – Отец и ты... мама лучше пока разберитесь друг с другом. Но если ты воспользуешься своим положением и приблизишься к Лексу ближе чем на километр, поверь, я сделаю все, чтобы превратить твою жизнь в ад, а репутацию в говно. И мне совершенно нет дела, что будет со мной, имей в виду.

   Они умудрились сговориться, пока я не смотрела на них? Иначе, как вышло так слажено? Тиль, после того, как договорил Макс, открыла дверь и отошла, а сам Макс положил руки на плечи сестры и мои, и повел вперед, пропустив вперед, когда пришлось проходить сквозь узкий для троих дверной проем. За спиной царила тишина.

   Сегодня я успела обозлиться и на Макса, но после такого... жеста, мое мнение изменилось. Не ожидала от него поддержки, от них всех. И это после всего, что я натворила. Они ведь все знают? Наверняка Мари успела все рассказать. И все равно защищают. Почему? Я искала ответ в их лицах, но только больше запуталась.

   Завтра. Мы – хотя, говорили только Мари и Макс, я лишь слушала разговор – договорились собраться к обеду следующего дня, чтобы поехать в клинику. А пока... придется ждать. Только Мари осталась меня провожать до одной из свободных комнат на третьем этаже, остальные остались на втором.

   Комната... шикарная, как и весь дом. Большое окно, балкон, кровать, шкаф, еще какая-то мебель. Пушистый ковер, который я топтала своими грязными шлепками. Чувствую себя одним большим куском грязи на драгоценном камне. Именно так.

   Коротко кивнув, девушка вышла в коридор.

   – Прости меня. За все.

   Мне нужно было это сказать, хотелось невыносимо.

   Но она ничего не сказала. Ушла молча, вряд ли приняв мои извинения.

   Я и не надеялась.

   Скинув шлепки, прошагала, утопая в высоком ворсе ковра почти по щиколотку, к арочному окну. Провела по холодным, гладким свинцовым ручкам, провернула их и рывком распахнула окно-дверь. Приоткрыв губы, поймала первые тяжелые капли. Небо посмурнело, мир погрузился в сумерки. Пахнет озоном... скоро гроза. Уже слышу отголоски далеких раскатов. И дождь все усиливался, но я не стала бежать внутрь, спасаясь от холодных капель.

   Оказывается, дождь помогает забыться...

***

   Тот день пережить было очень сложно. Не хотелось ни спать, ни сидеть, ни ходить... умереть? Да, подумала я и об этом, но не хотелось. Вообще ничего не хотелось. С таким поведением своего организма и психики я сталкивалась впервые, была в растерянности, и ничего поделать не могла. Только мучаться дальше. Час растягивался в как минимум полдня... и не знаю, как пережила этот кошмар.

   Ближе к обеду, когда за мной зашла Тиль, кое-что изменилось. К примеру, отношение ко мне. В лучшую сторону. Макс, он умудрился как-то незаметно стать для нас всех, бабьего царства, опорой. Он не разговаривал, да и не смотрел ни на кого, но распространял вокруг себя волны уверенности. Я не привыкла тащить на себе такой груз... вины, а значит некоторых обязанностей, которые привязала сама себе. И от ощущения, что можешь на кого-то, пусть немного, но опереться – становилось немного легче. Но, возвращаясь к отношению. Да, по прежнему говорили по-минимуму, и не со мной, но Мари стала такой, какой я привыкла ее видеть. Той, заботливой. Поинтересовалась, не голодна ли я, принесла завтрак, который я запихала с большим трудом. Есть не хотелось, но надо – не хватало еще в голодный обморок хлопнуться. В машине, которую вел Макс, скудный обед запросился наружу... и просился всю дорогу. Мутило страшно. Ни на какие красоты за окном не обращала внимания, не до того было. Я тупо пялилась на черную обивку переднего сидения, зажимая ладонью рот, и только по тому, как меня закачало то в одну, то в другую сторону, понимала, что мы куда-то поворачиваем, а по тому, как затошнило до потемнения в глазах – что поднимаемся в гору.

   Тиль не соврала, клиника находилось не за тридевять земель, а относительно близко. Мучаться долго мне не пришлось. Высокие, чуть ли не трехметровые глухие заборы, будка охраны со шлагбаумом и долгой проверкой документов, ворота на ручном управлении, снова охрана, еще одни ворота, и только за ними – сама клиника. Высокий, светлый особняк, тонущий в зелени. Просто огромное пространство, облагороженное по высшему разряду. Шикарные клумбы, огражденный водоем, несколько беседок в тени высоких деревьев – все, что я вижу, больше похоже на территорию какого-нибудь дома отдыха, а не на... клинику. Да и люди, которых я видела, вполне спокойны и... нормальны. Но было их мало. Создавалось впечатление, что клиника пустовала, но это оказалось не так. Стоило шагнуть внутрь здания – это стало понятно. Правда, на глаза попадался больше персонал, его я отличала по белым халатам с большой синей нашивкой на груди в виде заключенных в круг крыльев.

   Шик. Блеск. Много светлых и песочных оттенков. Белизна вокруг не слепила, как это происходит в обычных больницах, все вокруг как-то... успокаивала. Я никак не ожидала увидеть то, что видела. Нет, это точно не санаторий?..

   Лифты. Шикарное убранство, без кичливых излишков, на этаже, где мы вышли. Почему-то он несколько пустовал, особенно если сравнивать с первым этажом. Глянув в окно, обнаружила, что клиника располагалась на возвышении. Долины и озера как на ладони. Кажется, и нашу можно рассмотреть...

   Усмехнулась. "Нашу". Как быстро я привыкла, смешно.

   И оказалось, мы шли не в... палату. Нет. В кабинет. С удивительно домашней обстановкой и теплой, дружелюбной атмосферой. Так и захотелось остаться, побыть подольше, расслабившись... Главным местом в кабинете, сразу приковывавшим взгляд, был стол, за которым сидел немолодой мужчина и поглядывал на нас, когда мы – и я за всеми – усаживались на диван перед столом. Глаза... лучистые, теплые... они мне напомнили глаза папы. Того, первого. Добрый и понимающие.

   – Добрый день. – Голос был под стать внешности: мягкий, низкий, обволакивающий. Взгляд карих глаз задержался на мне немного дольше, чем на остальных. Казалось, эти глаза смотрят намного глубже, чем мне хотелось бы, но все это так... ненастойчиво. Опять же, мягко. И все тревоги, как бы сказать, ненадолго уснули, оставив меня в покое. – Я не буду говорить, что рад вас здесь видеть Мари, Макс, Кристиана, – мужчина коротко кивнул. – Но я знал, что когда-нибудь вы снова придете сюда. Как вам и говорил. – Мари вскинула голову, но, встретившись взглядом с доктором, опустила голову. – А что это за прекрасная леди?

   Я немного смутилась такому обращению.

   – Соня, – коротко представилась. Вряд ли ему интересна моя фамилия, тем более что она ничего не скажет.

   – Очень приятно, Соня. Я доктор Росс. Но меня больше интересует не ваше имя, леди, а то, кем вы приходитесь моему пациенту.

   Кем? Я облизнула пересохшие губы. Я... если бы я сама знала, как правильно себя назвать. Девушка? Но наши отношения не... такие. Совсем не такие. Более глубокие. Но как это выразить?

   – Это девушка, с которой брат провел последние семь месяцев, – неожиданно ответила за меня Мари.

   – Вот как? Подружка? – как-то вкрадчиво, с маленькой насмешкой, спросил доктор, смотря не на нее, а на меня.

   – Кое-что... большее, доктор, – снова Мари. Тон ее странный. Выражение лица – еще более непонятное.

   А вот доктор Росс, видимо, сделал какие-то выводы. Хотелось бы знать – какие.

   – Еще интереснее. – Он откинулся на спинку офисного кресла и прислонил пальцы обеих рук друг к другу пирамидкой. Разглядывал их отсутствующим взглядом несколько секунд и поднял глаза. – Леди, если вам не сложно, не могли бы вы рассказать о Алексе? Каким он был все время, какое вы провел рядом с ним? – Я еще крепче сцепила ладони, до боли вжимая побелевшие, дрожащие пальцы в костяшки. – Если вам неудобно, я попрошу всех выйти, – не укрылось это от доктора. Он правильно понял. Но...

   – Нет-нет... – тряхнула головой. – Все нормально. – Успокаивала себя? Наверное так. – Что именно мне рассказывать?

   Доктор мягко улыбнулся не разжимая губ.

   – Желательно все. Как вы познакомились, как развивались ваши отношения, делая упор на Алексе. Может, вы замечали какие-то особенности в его характере, поведении?

   И я рассказала. Как он и просил, с самого начала. Но хорошо, что нужно было делать акцент на наблюдениях, а не на собственных чувствах. Так что не пришлось выворачивать себя наизнанку и в таком виде подавать чуть ли не на блюдечке с голубой каймой. Вспомнила все легко, потому что никогда не забывала. Солнечные, теплые деньки, когда я очнулась от сна и узнала, что такое жизнь вокруг, открыла себя для этой жизни и для новых чувств, перевернувших все внутри. Узнала новые свои стороны. Узнавала Лешу, влюблялась... Какие радостные были тогда дни. А ведь я верила, когда поняла, что любимый не бросит меня, что все так и будет, всегда, до конца жизни. Я тогда не могла знать, что... наделаю. Припомнила все особенности и странности в поведении парня. И теперь, оглядываясь назад, я заметила... двойной смысл в некоторых Лешиных фразах и его поведении. Или мне показалось? Доктор ни разу не перебил меня, слушал, разглядывая с вернувшимся отсутствующим выражением свои пальцы.

   Воцарилась тишина. Доктор не спешил выныривать из своих дум. Настенные часы тихо отсчитывали секунды. Тик-так. Успокаивались разбуженные воспоминания. Тик-так. Тик...

   – Доктор, что с ним? – нарушила тишину Мари.

   – Я пока повременю с окончательным диагнозом, – не отрываясь от пальцев и без пауз ответил доктор Росс. – Нужно сопоставить рассказ и его нынешнее состояние... Правда, тут есть проблема. – Все ощутимо напряглись. – Состояние Алекса крайне нестабильно. Я не могу предугадать, что с ним будет на следующий день.

   – То же самое?.. – Внимательный взгляд Макса.

   – Боюсь что нет. Теперь все намного хуже. Алекс больше не ребенок, психика взрослого не такая гибкая. Осложняет все еще и то, что подобное уже было в его жизни.

   Мари подскочила к столу и хлопнула по нему ладонями.

   – Вы ведь поможете? Поможете, так?!

   – Успокойтесь, Мари. – Казалось, доктор никак не обратил внимания на неожиданный порыв девушки. – Вы ведь знаете, что я сделаю все, что в моих силах.

   У меня кружилась голова. Все надежды рассыпались на глазах, чем дольше я слушала их разговор. Но особенно меня напугало ледяное ощущение чего-то плохого. То самое, какое преследовало на пути в Озерный край. Только не это... я не хочу верить! Все будет... все будет хорошо. Вдохнула и медленно выдохнула, хоть так хотелось поскорее набрать побольше воздуха. Нужно успокоиться и прекратить паниковать.

   – Соня?

   Этот доктор очень наблюдательный человек. Продолжая разговаривать с Мари, он заметил, что со мной что-то случилось.

   – Можно... придти к нему? – Подалась вперед, сама этого не заметив. Если я увижу его сейчас, станет легче. Определенно.

   – Можно, – подумав, проговорил доктор. – Сейчас Алекс вполне спокоен. Но, – он вскинул указательный палец, – только один человек. Макс, только не вы. Ведь ваши отношения с братом не изменились? – Парень едва заметно пожал плечами. – Кристиана, а вы не так близки с моим пациентом, прошу не обижаться. – Тиль вздохнула, но спорить не стала, хоть на ее лице ясно пропечаталось это желание. – Мари? Соня?

   Девушка оглянулась на меня. Один человек. Только один... кто? Я так хотела пойти, но ведь Мари – сестра Леши. Кто из нас?

   Она нахмурилась. Отвернулась, оторвав руки от столешницы, и распрямилась.

   – Я не пойду. Не так уж и нужна ему, – усмешка, отдающая горечью.

   Дважды повторять мне не пришлось. Я вскочила, пробормотав спине Мари:

   – Спасибо... – А что я еще могла сказать? Огромное спасибо.

   – Погодите, – остановил нацелившуюся на дверь меня доктор. Нажал что-то на подставке телефона и приблизился к нему. – Митчелл, отправьте ко мне в кабинет кого-нибудь свободного.

   Этот "кто-то" идти не спешил. Или время затормозило? Я рвалась вперед. Приходилось порой притормаживать, чтобы не убегать так уж сильно от своего провожатого. Пятый этаж. Вторая комната с левого конца. Провожатый, кивнув, оставил меня.

   Пришлось долго собираться, и с мыслями, и решимость собирать, чтобы провернуть ручку и войти. Ощущение дежавю. Такое, что я замирала перед дверью, не решаясь переступить ее порог, уже было, несколько раз. Только когда именно?

   Большое окно пропускает много света. Словно тот, то устраивал Лешу в эту комнату знал, как он любит когда светло. Белые стены, отдающие немного зеленью, паркет под ногами. Довольно маленькая, с мою, общажную, пустоватая комната – кроме кровати, прижатой одним боком к стене, ничего не было.

   Леша слышал, не возможно не услышать, как хлопнула дверь, но даже не шелохнулся. Ему совершенно не было интересно, кто пришел. Он лежал, прикрыв глаза. Прикрыв, но не закрыв их. Смотрел перед собой. И тогда, когда я подошла.

   – Привет.

   Никакой реакции. Сердце кольнуло болью. Почему ты игнорируешь меня?.. Ты обижен? За то, что я тебя бросила хоть и обещала всегда быть рядом? Лицо безо всякого выражения. Прошел всего день, а оно изменилось. Словно осунулось. И эти синяки под глазами...

   – Как ты себя чувствуешь? Ты не спал?.. – Протянула руку, чтобы коснуться Лешиного лица, но он дернул головой, избегая прикосновения.

   Почти как удар.

   – Меня накачали всякой дрянью и я абсолютно спокоен.

   Как и эта голая комната, его голос лишен всякого выражения. Больше, чем когда-либо. Может, дело в лекарствах?.. В это так хотелось верить.

   Его веки медленно приподнялись.

   – Скажи, ты знала что она моя мать?

   Хватанула ртом воздух и едва не закашлялась. Я не ожидала услышать от него этот вопрос.

   Что ответить? Что?!

   – Да...

   Правду. Я слишком долго скрывала ее.

   – Как давно? – Не дрогнул ни единый мускул на лице парня.

   Следующий вопрос был еще жестче, чем предыдущий. Только тон не изменился ни на йоту.

   – С... с самого начала.

   И снова я сказала правду, обманутая его спокойствием.

   Обманутая... такое спокойствие, невыразимость лица и голоса ранят намного сильнее. И откровенное равнодушие.

   Леша отвернулся от меня.

   – Не переношу ложь.

   Вот и последствия моего молчания. Которое он принял за ложь. Но я...

   Вцепилась в спинку его кровати, нагнувшись. Я все могу объяснить!