Текст книги "Солнечный листопад - 2(ч.7, ч.8)"
Автор книги: Елизавета Левченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)
– Здравствуй, Соня. – Ее голос тих, но четок.
– Мы пришли узнать о том, что случилось в прошлом. Как получилось так, что вы уехали...
– Бросив всех нас, – закончила Мари. Я хотела сказать другое, но... как получилось. Мари зла, и эту злость не скрывает, глядя на свою... мать.
Женщина вскочила.
– Я не бросала вас! – И так же неожиданно, как вскочила, устало осела обратно. Пауза. Вот она подняла голову и повторила прежним тихим, четким и спокойным голосом: – Я никого из вас не бросала. Бросают по собственной воле, а видит бог – я этого не хотела. Меня заставили.
В голове вспыхнуло воспоминание, вернее, его урывок, о вчерашнем дне. Тогда она говорил почти тоже самое. И...
– Вас заставил Дариен Джеймс Немрин?
Женщина прикрыла глаза. Одно короткое слово, выражающее слишком много чувств:
– Да.
– Почему так получилось? Можете рассказать?
То, что я расслышала в том "Да" здорово... задело. И я уже не требовала, а просто просила.
Почему я не могу отделаться от ощущения, что мы с ней в чем-то похожи?.. Только самой бы понять – в чем.
Та кивнула. Но ядовитая реплика Мари не дала ей снова заговорить.
– А что, про своего сына не хочешь узнать? Как он поживает, как себя чувствует после неожиданного приезда блудной мамочки?
У женщины был такой вид, будто ее сейчас ударили. Снова... сочувствие? Нет, никакого сочувствия к ней. Никакого.
– Я уже все знаю.
– Откуда? – Мари растеряла весь напор. Осталась только растерянность.
– Дар...иен, он все рассказал.
Совсем крохотная пауза... я не так уж и хорошо разбираюсь в людях, куда уж там, если почти всю свою жизнь провела мизантропом, подпуская только самых близких, но кажется, отношения между ними в прошлом были не такими уж и плохими, раз Олеся Павловна, наверняка, сама от себя не ожидав такого, назвала Немрина-старшего Даром. Привычка? Возможно...
– Понятно. – Мари снова отступила за диван, положил руки на его спинку. И в таком положении принялась слушать.
– Вы, наверное, знаете, что во времена СССР наши отношения с Америкой были напряженными. Очень напряженными. Гонка за выход в космос, разработкой ядерного оружия, а потом и тихая подготовка к полноценной войне в начале восьмидесятых. Которая едва не началась со смертью Брежнева. Это уже потом я узнала, что война едва не началась в ноябре восемьдесят третьего, когда США решило прихлопнуть нас одним ударом, но тогда... я не знала ничего из этого, но очень боялась. Мне повезло, на одном потоке со мной училась британка, ее семья не так давно переехала в союз. Когда поползли слухи, они решили уехать обратно, и мне удалось упросить подругу взять меня с собой. Не знаю... вернее, тогда я не знала, как ей удалось так быстро, всего за три месяца, оформить все документы, необходимые для перелета и вообще для того, чтобы нас отпустили и пропустили в Англию, причем на постоянное место жительства. Только потом узнала, когда мы приехали уже, что МакКейны – довольно влиятельная британская семья, можно даже сказать, уважаемая. И очень близко знакомая с Немринами. Как-никак, а именно их предки основали компанию.
Я тогда долго еще не могла отойти, привыкнуть к такому... красивому, иностранному миру, так разительно отличающемуся от законсервированного, разваливающегося союза. Я будто в сказку попала, о которой даже мечтать не могла: доступность того, что днем с огнем не сыскать в СССР, другие нравы, нормальное отношение, уклад жизнь, стиль... можно перечислять сколько угодно долго... Английский я и до приезда сюда изучала, это помогло, не без поддержки Арабеллы и ее семьи, обжиться. Правда, возникли небольшие сложности с языком – разговорный довольно сильно отличался от того, какому меня обучали. Но я совершенствовалась...
Прошло три месяца. Я чувствовала себя практически местной, союз постаралась забыть как страшный сон – после этой, новой жизни, совсем не хотелось возвращаться в нищенское прошлое. У меня была работа, деньги – что еще нужно было для счастья? На этот вопрос Белла всегда смеялась и отвечала одно – не хватает только хорошего мужчины. И постоянно пыталась свести с кем-то, кто, по ее мнению, был достоин. Но... если так оглянуться, я понимаю сама, что вела себя странно – местные мужчины мне казались очень странными. Слишком... чопорными? Пусть они смеялись, улыбались, но было это как-то не так. Скупо. Я у меня характер другой тогда был. Белла сравнивала меня с вулканом, чуть ли не каждый день извергающим лаву. И я не могла подолгу сдерживаться и изображать из себя леди, которой никогда и не была. И вот, на одном из таких вечеров, в конце жаркого июля восемьдесят третьего, мне снова до зубовного скрежета надоел тонкий, порой излишне тонкий, юмор, эти сухие лица, смысл почти за каждым словом, который я, еще не так хорошо, как они, говорящая и понимающая английский... Я убежала, тайком, так, что и не заметил никто. Был вечер, почти перешедший в ночь. А в такую пору, особенно когда на улицах зажигались старые фонари, город погружался в удивительно волшебную атмосферу. Я очень любила гулять по вечерним улицам, особенно не по главным улицам, а завернуть в какой-нибудь парк и там медленно брести по аллейкам. Благо рядом с особняком был великолепный парк. Если мне не изменяет память, то он был одним из королевских. И не только по названию. Удивительно красивый, просторный, и воздух...
И как раз в этом парке произошла несколько комичная ситуация. Немного прогулявшись, я решила отдохнуть и присела на одну из скамеек. Вокруг – ни души, так что я позволила себе расслабиться и позорно уснула. Сама до сих пор не понимаю, и как только так получилось? А когда открыла глаза, то едва до смерти не перепугалась. На моих коленях обнаружилась мужская голова, хорошо хоть присоединенная – а не как показалось ранее – к телу. Тот мужчина занимался тем же, что и я буквально полминуты назад – спал, бессовестно используя мои коленки вместо подушки. Я тогда была донельзя возмущена и поспешила разбудить нахала. Удивляясь про себя – оказываются, и такие здесь существуют. Но это далеко не последнее удивление.
– Простите? Простите! – Кажется, на тычке третьем мужчина соизволил открыть глаза. Фонарь высился рядом и я, так, отстраненно, заметила что у него удивительные зеленые глаза... как, впрочем, и все остальное. Особенно завораживали, да и забавляли, его волосы – короткие непокорные кудряшки, торчащие в разные стороны.
Мужчина соизволил сконцентрировать свое внимание на мне, а не на древесной кроне и, улыбнувшись, так подкупающе открыто, сел, наконец. Запустил пальцы в растрепанную шевелюру и, не снимая улыбки, на которую сердце реагировало чересчур остро, сказал:
– Прошу прощения, совершенно неожиданно сморило. Я вам не сильно платье помял?
Похоже, именно тогда, вот так – с первого взгляда...или вернее, с первого его слова, я и влюбилась. Голос... низкий, бархатный, но такой мальчишеский. Наверное, всему виной те насмешливо-задорные нотки. Именно они обманули меня тогда. Я подумала что передо мной подросток, а не мужчина, хоть выглядел он очень взросло и более того – представительно.
Я сбилась с толку. Насколько успела изучить этих британцев, он сейчас должен был вскочить, и начать рассыпаться в извинениях... А этот... поинтересовался состоянием моего платья.
– Да нет... вроде.
И ответ получился сбивчивым.
Мужчина улыбнулся шире, от чего на его левой щеке появилась ямочка, приковавшая взгляд.
– О, прекрасно.
Ни он, ни я не спешили прекращать разглядывать друг друга. С каждой второй секундой этот незнакомец становился все страннее и страннее, хоть не шевелился совершенно. Просто глаза подмечали все новые выбивающиеся детали, прибавляли к этому несколько нахальное поведение – хотя, будь я на родине, даже внимания не обратила, но тут другие нравы.
Я первая решила нарушить затянувшееся молчание.
– А почему вы... тут спите?
Он выглядел слишком представительно, и дело тут не только в одежде, для ночевки в парке. А этот незнакомец вдруг запрокинул голову и рассмеялся. Вот так, в открытую, ни капли не тушуясь. А ведь так никто еще, встреченный в Англии, себя не вел. И этим незнакомец вызывал здоровую симпатию.
– У вас забавный английский.
После этой фразы, когда поняла, над кем он смеется, я вскипела. Так уже надоело что почти все, кому не лень, хоть раз в день да посмеются или над моим поведением, или над – что чаще – словами.
– Не смешно, – едва слышно буркнула на родном языке. И никак не могла ожидать, что незнакомец продолжит говорить на нем же. Русском, пусть и не чистом, но слова он проговаривал четко и ясно.
– А сплю я потому что совершенно не знаю что делать. Машина заглохла в паре кварталов, и мне пришлось добираться до места встречи пешком, а потом как глянул на часы... понял, что безбожно опоздал, и решил не идти. Тем более, там было бы очень скучно.
Когда, через секунды две, шок отошел, и я тоже рассмеялась.
– У вас забавный русский, – не смогла не вставить ответную шпильку. Боже, и мы хохотали, как безумные. Совсем не смешно – а вот же, смеялись.
– Давно не практиковался. Не с кем было, – развел руками незнакомец. Теперь смеялись его зеленые глаза, почти прозрачные в свете фонаря.
И, как-то незаметно, мы разговорились. Сама не понимаю, почему так все получилось. Откуда взялось такое доверие? Может, дело было в его улыбке? Или интереса, которым я в последнее время не была избалована. Большинство, особенно сильный пол, видели во мне глупенькую русскую, и относились в соответствии. Что тоже раздражало. А тут... я выложила, как на духу, коротенькую и не сильно насыщенную событиями, жизнь, рассказала, как оказалась здесь, как мне непривычно, как относятся... проще сказать, о чем я не говорила. А ведь никогда особой болтушкой не была. А мужчина молча случал, смотря на меня заинтересованным, насмешливо-задорным взглядом.
Мы уже давно бродили среди деревьев, не знаю как он, но я наслаждалась тишиной, его обществом, и возможностью выговориться, зная, что навряд ли мы с этим незнакомцем еще раз пересечемся. Но... от этого на сердце становилось почти до боли грустно. Не хотелось терять эти зеленые, понимающие глаза и искреннюю улыбку.
– Хэй, Леся! – Я обернулась на окликнувший меня голос Беллы. Незнакомец тоже притормозил и развернулся. А вот и подруга... запыхавшаяся, прическа растрепалась... похоже, на действительно взволнована. Стало немного стыдно. – Мы тебя едва... – С приближением ее голос набирал обороты, но вдруг... – Дариен? – удивленный вопрос. Брюнетка поравнялась с нами, окинула незнакомца внимательным взглядом. – Не ожидала встретить тебя здесь, да еще в таком очаровательной компании. Ты почему не пришел?
Названный Дариеном как-то наигранно согнулся в поклоне.
– Простите, моя леди, всему виной злостные обстоятельства, помешавшие мне примчаться к вам на всех парах.– И голос изменился, стал вкрадчивым и торжественным. Тоже наигранно.
– Шут, – фыркнула Белла, вздернув хорошенький носик. И, наконец, решила меня просвятить, что же здесь происходит. Они знают друг друга? – Леся, знакомься, эта наша пропажа, о которой я тебе вчера говорила, – а это уже прошипела на ухо, и отодвинулась, – Дариен Джеймс Немрин, который в скором – а может, и нескором – времени займет кресло своего отца и встанет во главе IR corporation. Дариен, – изящная ручка показала на меня, – это Олеся Абинкова. Она не так давно переехала к нам в страну.
К тому, что мою руку ловят и подносят к губам, я тоже не привыкла, и от этого густо покраснела.
– Добро пожаловать в Великобританию, леди Олеся.
Наши отношения развивались стремительно, и это должно было бы пугать, но не пугало совершенно. Просто не до страхов было. Тогда мы были поглощены друг другом, и совершенно ничего вокруг не замечали. С той памятной встречи, которую мы еще много раз, хохоча, вспоминали, прошла всего неделя "случайных" – тщательно планировавшихся обоими заранее – встреч, разговоров чуть ли не по душам, когда говорила даже не я одна, быстрых, таких же случайных, как и встречи, прикосновений, и... все. Как-то получилось так, что мы почти одновременно "дозрели", на радость нашим общим друзьям, и особенно Белле, и решили перейти на новую стадию отношений. Тогда началась самая настоящая Сказка, дурманящая голову, и мне совершенно не хотелось возвращаться в реальность. Прогулки, которые заканчивались каким-нибудь маленьким чудом, цветы в таких количествах, что Дар унести не мог и прибегал к помощи прохожих... как и я, когда меня едва не погребали под разнообразными букетами, и которые я передавала все тем же прохожим... Дар грабил цветочные магазинчики до тех пор, пока не разузнал, что больше всего мне нравится клевер, обычный, полевой. А достать его в почти центре Лондона, мягко говоря, было сложно, но Дар... он всегда был для меня волшебником. Он мог все, и не давал об этом забыть. Сказка...
Через два месяца его отец организовал свадьбу, которую я вряд ли когда-либо забуду. Очень сложно это сделать. Огромное количество приглашенных, исчисляющееся сотнями, шикарное белое платье, о сумме которого я старалась думать поменьше, туфли усыпанные драгоценностями так густо, что страшно было куда-то в них идти... И Дар, умудрившийся стать еще прекраснее, чем был. Я чувствовала себя самой счастливой девушкой на земле. Ведь у меня было все, о чем только можно мечтать.
А еще через десять месяцев родился наш первенец. Мы с Даром чуть ли не до хрипоты спорили, как назвать мальчика. Я хотела что-то русское, Дар – иностранное. Вот мы и додумались до Максима-Макса.
Следующие три года... они стали самым счастливыми в моей жизни. И я думала, что так будет всегда. Даже не предполагала, что все может закончится... так. Глупо. Больно.
Отец Дара скончался от инсульта, и теперь он был главой огромнейшей корпорации. Я стала видеть его реже, но не так уж, чтобы сильно тосковать. Частенько Дар оставлял компанию на замов, и укатывал со мной и Максом на природу. А за это мне приходилось расплачиваться с ним сопровождением на многочисленные "приемы", как я все те вечера в шутку называла. И на одном из них я умудрилась привлечь внимание человека, которого, если бы только знала что из-за него произойдет, сразу забила цветочной вазой, благо, их всегда вокруг было в достатке. Когда я познакомилась с этим мужчиной, каким-то партнером Дара, я была беременна Мари, пятый месяц. И все равно потащилась... Совершенно не представляю, что ему в голову ударило, но с тех пор на меня началась самая настоящая охота. Все те цветы, конфеты, нисколько не завуалированные намеки, причем при моем... бывшем муже. Дар злился, Гарри это искренне забавляло. Родилась Мари, и... Гарри снова как с цепи сорвался. Беременности больше не было, и... Я просила Дара что-нибудь сделать. И он делал, та склизкая сволочь снова и снова оказывалась рядом. И почему-то именно тогда, когда Дара не было рядом. Только дети... Но что могут дети? Максу было всего три года, Марине – несколько месяцев.
Дару удалось вытурить Гарри из страны. Полтора года передышки, полтора года вернувшегося счастья... Я совсем не понимаю, зачем я ему сдалась? Издеваться над Даром? Столько времени уже прошло, должно было надоесть... Гарри объявился внезапно. Не знаю... наверное, он все давно готовил... В общем, когда Дар вернулся из Уэльса, ему предоставили доказательства моей измены. Которой никогда не было! Это все Гарри, та сволочь... А я ведь была беременна. Но не сказала... если бы я только сказала! Дар не поверил, что это его ребенок. Кричал, отмахивался от сроков, отмахивался от меня... Не знаю, как я выдержала ту беременность и родила Лешу здоровым. Когда прошло пару месяцев и всем стало ясно, что ребенок ведь его, этот баран решил его признать, но мне... мне он все так же не хотел верить. Зато липовым "доказательствам", россказням Гарри – он верил с радостью. Наверное, мне все просто приснилось. И сказку я надумала сама. Если бы Дариен любил меня по-настоящему, так, как я его... люблю, несмотря ни на что, до сих пор, он бы поверил мне, а не совершенно постороннему человеку.
И снова я не понимаю, только на этот раз причин, побудивших Дариена вернуть меня из союза обратно в Британию, отдать детей... которые больше не были моими. Дариен, совершенно холодный, чужой, не тот, каким я его помнила, наставил целый забор ограничений, правил и обязанностей, не забыв из перенести в договор. Я не имела права говорить Максиму, Марине и Леше что именно я, а не какая-то пришелица, их мама. Называть их обязана только по имени... и многое еще совершенно глупых правил. А имела я право только на две вещи: быть рядом со своими детьми, пусть хоть так, и воспитывать их, как и положено матери.
А когда нужда во мне отпала, Дариен вновь выгнал меня, пообещав лишить всего, если я посмею вернуться.
Что он и сделает.
Олеся Павловна судорожно вздохнула и спряталась лицо в ладонях. А... Мари, на лице которой было ясно отражено все бушующее в ней противоречие, подошла к своей матери, присела рядом и обняла ее. Тиль отвернулась, и кто знает, что с ней... но и у меня самой противный, колючий комок к горлу подскочил. Да, я пыталась рассуждать логически, старалась отодвинуть чувства, но... Крепко зажмурилась, прогоняя непрошенные слезы. Мне нельзя так волноваться, нужно успокоиться...
Не возникало сомнений, что она не врет. Невозможно врать настолько правдоподобно. Совершенно невозможно.
Как глупы мы, люди. Из-за какого-то недоразумения рушится счастье, а заодно и жизни. Случайность – и все, пшик, ты остался ни с чем. Разбит. Без желания продолжать жить... а разве это существование можно назвать жизнью? Без него.
Теперь я поняла, в чем мы схожи.
А теперь, собраться, стиснуть зубы, прогнать, все прогнать. Я не имею на это права, пока все не исправлю.
– Этот Гарри... Олеся Павловна, не могли бы вы сказать его полное имя и где он, предположительно, находится?
Я знаю, я нахалка, но... чем раньше все что нужно узнаю, тем быстрее уйду и оставлю мать и дочь наедине.
Женщина тайком провела по лицу ладонью, но все равно, когда он повернула голову, было видно что совсем недавно она плакала.
– Знаю. – Она скривилась. – Уж это я давно узнала. Этот слизняк вот уже как пять лет устроился в Ливерпуле, где имеет... имел, – ухмылка, далекая от доброжелательности, – свое дело.
Кивнула, вставая.
Я узнала что нужно, и теперь спешно ухожу из зала, поманив за собой и Тиль.
Мари и Олесе Павловне о многом нужно поговорить...
Выйдя в коридор, прислонилась к стенке, коснувшись ее прохлады затылком. Маленькое облегчение. Все оказалось не так, как я представляла, но главное другое – я на маленький шажок приблизилась к своей цели.
Тиль превратилась в тихую, молчаливую и совсем незаметную тень, следовавшую за мной попятам, пока я занималась мозговым штурмом. Гарри-Гарри... новая ступенька, очень и очень высокая. На нее даже с прыжка не достанешь. Разве что... только с чужой помощью. И Мари, и Тиль. Хотя бы потому что я совсем не знакома с Ливерпулем и вряд ли одна смогу пробиться к влиятельному человеку. А этот Гарри ведь именно такой, как я поняла.
Странный мужчина. Можно подумать, что и правда, вначале он использовал Олесю Павловну как особо болезненный способ досадить Немрину-старшему. Но права женщина, такие шутки на пять лет не растягиваются. Тут еще какая-то причина... Девушка, пережившая влюбленность и... любящая до сих пор, такая далекая, запиханная в самую глубину суть подсказывает – а вдруг тут замешала любовь? Только какая-то изощренная. Грубая. Непонятная... Нет, должны быть еще какие-то причины, не верю я что тот Гарри все делал во имя своей великой и могучей любви. Не верю. Мы с ним шапочно знакомы, но это уже могу утверждать с уверенностью.
Нам нужно двигаться дальше, но пара часов ничего не решит. Я не стала ее торопить и пока решила, как задумала до разговора, найти тех женщин. Которые давно уже работают на эту семью. Нет, я верила Олесе Павловне, но вдруг что-нибудь важное узнаю?
... Детектив из меня, как из лошади балерина. Но придется учиться, основываясь на аналитическом разборе... Тьфу. Просто действуя логически. Что я и делаю.
Найти нужных женщин оказалось совсем просто. У первого же встречного попросила помощи, кратко изложив суть дела, и меня проводили до нужного места. Маленькая комнатка в левом крыле на первом этаже, судя по запаху, оно находилось рядом с кухней. Женщины... в возрасте, во взгляде настороженность. Но они оказались болтливыми-и... Вываленную на голову информацию пришлось, позже, разбирать. Слухи в большинстве своем, но было и нужное. Одна из женщин работала у Немриных аж двадцать восемь лет, вторая – на два года меньше. И они оба были свидетелями развития отношений Дариена Джеймса и Олеси Павловны. Пусть они и не так часто появлялись в семейном гнездышке. Да, они любили друг друга, и видно это было невооруженным глазом. Когда пара впервые попала в особняк, то стала главной темой дл обсуждения еще надолго. А как иначе – пришла какая-то русская, без роду, племени, отхватила себе приличный кус в виде молодого наследника... Хм. А я ведь, в некотором роде, такая же... была. Пока не... все случилось. Нет, не отвлекаться. Слова Олеси Павловны подтвердились. И про то, что они любили друг друга, и про то, что творил Немрин-старший, когда ему навесили лапши на уши... Лапши ли? Нет, я верю, но... всему нужно найти свое доказательство. Я не хочу больше наделать ошибок. Ведь в этот раз их вряд можно будет исправить.
Решила немного понаглеть в чужом доме и попросила чаю с какими-нибудь шоколадными конфетами. Последнее захотелось просто нестерпимо. И через несколько минут после просьбы я все получила и провела несколько часов, выдув неизвестно сколько кружек чая и слопав энное количество конфет, опять же – думая. А все над одним вопросом: как мы сможем увидеться с тем Гарри? И не просто увидеться, а поговорить. Хоть немного, о самом главном. Нужно. Но еще главнее вопрос: как сделать так, чтобы этот мужчина захотел говорить с совершенно посторонними людьми? И даже кое-что надумала, но нужно будет спросить Мари. Или Тиль, куда-то пропавшую еще перед разговором с уборщицами. А лучше из обоих.
Мари сияла. За столько месяцев впервые вижу ее такой, какой встретила впервые – радостным, светлым человеком, абсолютно счастливым. Хоть что-то хорошее от эпопеи с пропавшей матерью. Теперь остался разве что Макс. А Алекс... Алекс...
– Все выяснилось? – сама не заметила как на губы наползла ответная улыбка, слабая тень ее улыбки.
– Да. Да, Соня! – Мари рассмеялась, и ее смех разнесся по большому залу, словно... оживляя большое, унылое, несмотря на торжественную обстановку, помещение.
Как бы я хотела вот так как она радоваться, ни о чем не задумываясь...
Немного подождала, когда Мари немного успокоится и начала рассказывать про дальнейшие действия... Фу, как звучит.
– Дальше нам нужно навестить того Гарри в Ливерпуле. Но есть несколько загвоздок. – Начала загибать пальцы. – Мы не знаем его точного адреса.
– Это не проблема. Наши люди выяснят все, что нужно.
На что я и надеялась.
– Мы не знаем, как к нему попасть. – Ожидающе посмотрела на девушку. Та задумчиво пожевала губами.
– Можно воспользоваться моей фамилией как пропуском. Наверняка наш приход заинтересует Гарри Смита. И тогда мы сможем поговорить с ним.
Мда, как все просто у нее.
– Мари, а ты не думаешь что он на просто турнет? – вскинула я бровь. – Зачем ему делиться с нами... да хоть чем?
Тут и Мари задумалась. Безуспешно.
– Не знаю... Постой! – Девушка подалась вперед. – А может просто что-нибудь сочиним?
– Что?
Мари взмахнула руками.
– Не знаю, какую-нибудь легенду... на месте. В зависимости от того что он скажет? М-м?
– Идея... – Но я не стала продолжать. Как будто у нас есть выбор. – Все равно пока ничего в голову не приходит. Оставим ее.
Обменялись кивками. Но перспектива придумывать на месте – откровенно не радовала и несколько даже пугала. По дороге постараюсь что-нибудь придумать.
Чтобы найти Тиль, пришлось постараться. Что-то происходило с девушкой, но я никак не могла понять что. Разве что предположить, что причина ее задумчивости и отрешенности – Олеся Павловна, ее рассказ. Что он разбередил в душе Кристиль? Я не лезла, потому что... понимала, что лучше не надо пока. Это дурацкое расследование – расследованием, но издеваться над друзьями я не хочу.
Несколько часов поездки, разительная перемена ландшафта, снова напоминающего классическую Англию – и мы в Ливерпуле. Город... красивый, наверное. Но я не могла увидеть этой красоты. Теперь... когда все вернулось обратно, я больше не могла разглядеть в серости эту самую красоту. Мозг отметил только что город большой, густонаселенный – все. Немного... жаль?
Пока все вместе решили переждать некоторое время в гостинице, пока люди Немриных будут узнавать все о Гарри Смите. И растянулось наше ожидание не на пару часов, как предполагала, на пару дней. Вернее – на два дня и шесть часов, в течение которых мы едва на стенку не лезли. Вернее – Мари едва на стенку не лезла, на меня напал, я – сама инфантильность – или сидела в кресле, пододвинув его к окну, или спала. Жаль, что когда занять себя нечем, мыслительный процесс невозможно остановить. Как бы это ни было больно. Тиль стала очень нервной, и частенько или выходила в коридор, или запиралась в ванной, и долго с кем-то разговаривала по телефону, порой ругаясь так, чтобы слышно было даже сквозь шум воды и запертую дверь.
Но информация, которую передали Мари, а она уже нам, стоила такого длительного ожидания. Имя, фамилия, возраст, род занятий, место жительства, распорядок дня... даже привычки, предпочтения и характер были упомянуты. Правда, едва пробежалась глазами по списку, скривилась. Идея насчет любви была откинута. Бабник. Проводит свободное время если не дома, то в клубах, откуда уходить с очередной дамой. Или не заморачивается, и... снимает их, буду называть вещи своими именами. Любит пить и напиваться, что делает чуть ли не каждый день. Балуется наркотиками. Разваливающаяся фирма практически не приносит доходов, но денег у Гарри хватит на еще много лет его привычной, лишенной всяких ограничений, жизни.
Вот такой фрукт. Противный, склизкий... правильно его Олеся Павловна назвала – слизняк. И снова мне нужно делать то, что не хочется – общаться с этим человеком.
Но в бочку меда добавили несколько ложек дегтя. Фамилия "Немрины" и перспектива встречи с одним из этой семьи не заинтересовала Гарри, а наоборот – перепугала так, что слизняк заперся в своей берлоге на несколько дней, вообще не показывая носу наружу. Еще трое суток ожидания, в течение которых разнервничались уже все, но только я пыталась успокоиться. У каждой из нас были свои причины.
Но долго Гарри без девочек и клубов жить не смог, и вот, наблюдающие за ним сказала что слизняк выполз из своей раковины и сегодня вечером гарантированно будет в одном из популярных клубов города.
Ох, кто бы знал, как мне не нравится эта сумасбродная идея!.. А, да, у меня тут двое понимающих под боком крутятся. Хоть не так... стыдно и страшно.
Мари и Тиль сговорились за моей спиной и поставили перед фактом, что мы вечером будем делать. И как делать. И где. И в каком виде. "Пристойный вид" мне придавали в четыре руки, запрещая смотреть в зеркало. Глупо. После первого же часа я поняла, что другого выхода нет, и сидела совершенно спокойно. Состояние полнейшего пофигизма – как-то так.
Пока девушки занимались уже собой, решила глянуть хоть, что они со мной сделали.
Из зеркала на меня смотрела не я. Точно не я. Мне всего девятнадцать, а женщине из отражения за двадцать. В том то и дело – женщине. Я не знала, какого цвета платье, губы и глаза, но все вместе, и макияж, и одежда, выглядели... правильно? Не скажешь, кто прячется за штукатуркой и мишурой. Жаль разве что пришлось встать на каблуки, я на них совершенно не умела и не умею ходить. Из плюсов – каблук оказался не таким уж шатким, и в какой-то мере удобным. Волосы выпушены из вечного хвоста, на шее блестит цепочка, а кулон спрятан уже под лифом платья. И правильно. Если бы пришлось глянуть... Не рыдать, еще макияж – труд больше чем полутора часов – потечет.
Мари стала нашей ударной силой для привлечения внимания слизняка Гарри. Вот уж кто настоящая женщина! И ведет себя так, что, ловлю себя на мысли, хочется на колени встать и отбивать ей поклоны. Теперь я точно не сомневалась, что глупая затея приведет к нужному результату. Тиль – во всем черном, но более скромно, нежели Мари.
Интересно, а где они достали не только платья, но и все остальное? Купили?..
Еще час ушел на споры. Я и Мари обсуждали что мы собираемся делать после того, как слизняк клюнет. Девушка была настроена решительно и воинственно, и я даже знаю – почему так. Она настаивала на грубом решении вопроса, а то: послать охрану – около десятка лбов, приехавших вчера утром – окружить дом, обезвредить местную охрану и, когда мы придем, выбить из Гарри все, что нужно. Я кривилась. Напоминает дешевый боевичок. Но это реальная жизнь! И настаивала на мирном решении – дипломатии.
В конце концов, решили совместить наши идеи. Охрана будет, но вместо драки – разговор под давлением... каким-либо. По крайней мере, будет гарантия что слизняк станет говорить.
А я чуть не плевалась от ощущения глупости происходящего, от идей, от того, что мы собираемся делать и от того, кем я себя возомнила. Бред. Полный бред.
Надеюсь, подействует.
Скрестила пальцы, вспоминая глупый предрассудок. Но я готова поверить во что угодно.
Машину оставили возле гостиницы. Конспираторы... Поехали на такси, которое подвезло нас прямо ко входу. Я, мягко говоря, удивилась. Сколько видела клубов, но этот выглядел... как-то не так. Двор одного из неказистых домов на окраине, обшарпанная, неприметная дверь... Тоже конспираторы? Так и оказалось. Стук, вопрос, набор не сочетающихся друг с другом слов, дверь открыта. И теперь – только вперед.
Как хорошо что я выпила таблетки, хоть не так сильно воротило от местных запахов. Вцепилась в локоть Тиль, боясь потеряться в полутьме, а после – среди столиков и присутствующих.
Тот, кто нам нужен был, обнаружился сразу. Слизняк. Как внутренне, так и внешне: толстый, низенький, урод с масляными, маленькими глазками, шеей, заканчивающейся у лопоухих ушей, и редкими волосиками, нисколько не прикрывающих поблескивающую лысину. Но внешность нимало не смущала полуголых дамочек, липнущих к довольно хихикающему слизняку, который, к тому, же хлыстал спиртное прямо из горла.
